Buch lesen: «Вот бывает. Сборник рассказов», Seite 3

Перемены

Неожиданно для себя Нина вошла в тот возраст, когда душе хочется перемен. Возможно, перемен требовало, Нинино сердце (а может, и съевший накануне несвежий бутерброд желудок), но ныло определенно где-то слева.

Не найдя в округе ни одного ясеня, ни даже дуба, с которым можно было бы посоветоваться (повырубали все в рамках программы "зелёный город"), Нина решила обратиться по старинке к Гуглу. Он настойчиво предлагал изменить голос, цвет глаз и пароль в ВК, но на такие радикальные меры она была не готова. Ей бы жизнь изменить для начала.

Неизвестный автор порекомендовал Нине начать с себя и маленьких изменений вокруг. Например, ходить на работу новой дорогой, сменить шампунь, спать на подушке из гречневой шелухи и заменить кофе на полезный цикорий.

На работу Нина обычно ходила пешком, изредка, если опаздывала слишком сильно, позволяла себе прокатиться две остановки на трамвае, но сегодня она, несмотря на летящий в лицо дождь, шла новым путем.

Единственная дорога, по которой она не ходила раньше, лежала через дворы, где Нина, резво прыгая через лужи, наткнулась на стаю бродячих собак и, спасаясь бегством, сразу прибавила бодрости к утреннему настроению. Выбежав на привычную дорогу, она, по совету автора, поблагодарила жизнь за чудесное спасение, испачканные по колено в грязи джинсы и неминуемое опоздание на работу.

В обед она успела сбегать в ближайший магазин и купить на оставшиеся от аванса деньги пальто цвета свежей травы, а по дороге домой зашла в парикмахерскую, заманчиво обещавшую "изменить вас за двадцать минут". Она всегда хотела иметь небрежно-лохматое каре медного цвета. Через час Нина вышла с прической, подозрительно напоминающей Шурочку из служебного романа, и цветом волос, приближающемся к апельсину.

Первые пятнадцать минут сын отказывался признавать маму. С мужем проще – обошлись валидолом.

Перед сном Нина изучала умную книжку по психологии, но душа была не на месте. Изменений было явно недостаточно. Всю субботу и половину воскресенья нинин муж понуро отдирал обои и красил стены в белый цвет. Нина же носилась по магазинам в поисках чего-то такого уютного в стиле хюгге.

Новый автор советовал начинать день с чашки крепкого кофе (цикорий отправился на дно ящика с продуктами на черный день), спать на подушке из бамбука с вишневыми косточками (гречневая шелуха обрела покой в чулане) и обрести внутреннею гармонию путем медитации (сидя в позе лотоса, Нина упорно пыталась выгнать из головы нахамившего в аптеке фармацевта, но безуспешно).

Наконец книжный шкаф был переставлен, диван подвинут ближе к солнцу, на стене висела гирлянда "we are happy" и семейное фото. Муж, не мигая, устало смотрел на огонь свечей, расставленных по всему подоконнику, но удовлетворения не было. Что-то было не так.

По совету третьей книги Нина занялась саморазвитием. Она купила онлайн мастер-классы по раскрытию женской энергии, самопознанию, рисункам акварелью и полезным вегетарианским десертам. Сын с мужем перешли на пельмени на ужин и яичницу на завтрак, хюгге медленно покрывалось пылью. От нового шампуня начали выпадать волосы, от недосыпа на непривычной подушке под глазами появились синеватые круги, но ничего вокруг отчего-то и не думало меняться. То ли жизнь была слишком упрямая, то ли Нина меняла её как-то не так.

Шурша грязной опавшей листвой под ногами, она смотрела на облупленные дома, серое небо, мрачные лица, слушала в наушниках депрессивную музыку и думала, что, наверное, где-то далеко, по вымытой с мылом улице, на которой растет виноград, ходят люди и не хотят менять свою жизнь. Ездят по горам в красном кабриолете, бегают босиком по пляжу и получают зарплату в евро.

Холодало. Резкий ветер насквозь продувал ее тонкое зелёное пальто. Большими мокрыми хлопьями повалил первый сентябрьский снег.

Дома было тепло и вкусно пахло горячим ужином. На столе стоял букет из последних, слегка подмороженных, осенних цветов. На плите жарилось мясо, а сын, рискуя пальцами, нарезал салат. Нина взяла в руки так предупредительно и так кстати налитый мужем бокал вина и села в кресло. За окном выл жуткий ветер. Может, он несёт ей перемены. А может, уже и не надо.

Охота

Никанор Петрович стоял у окна. Уже третий день, не прекращаясь, то лил, то моросил, то капал унылый промозглый дождь. И уже третий день Никанор Петрович не мог думать ни о чем другом. Домашние дела не клеились, да и как можно было чем-то заниматься, когда там – они, такие маленькие, такие беззащитные и такие одинокие. Он нервно зашагал по комнате. "Всё, так продолжаться больше не может", – пробурчал он и, надев свой брезентовый плащ, загадочно улыбнулся домашним: "Я скоро вернусь", сел на велосипед и скрылся за поворотом. Шел десятый час вечера.

Он мчался по мокрому асфальту, обгоняя назойливо жужжащие мотороллеры и пропуская длинные фуры. У его велосипеда отвалилась педаль, но даже это не могло его остановить. Отступление невозможно – пускай даже дальнейший полет будет на одном крыле. Показавшаяся на горизонте цель придавала сил.

И, несмотря на то, что останавливаться приходилось через каждые тридцать метров, вскоре он был уже в лесу.

Заботливо спрятав в надёжное место – между двух самых ближних к дороге ёлочек – свой велосипед, Никанор Петрович налегке отправился вглубь.

В душе его начинала разгораться гражданская война. Пойти в осиновый подлесок крошить красных или в лесок вдоль высоковольтной линии резать белых? Он медленно продирался сквозь густую чащу сумеречного леса, в его правой руке кровожадно поблескивал острый нож. Он резко нагнулся: попались, голубчики. Один, второй, третий… Никанор Петрович не щадил никого. Только самых крошечных, едва заметных в пожелтевших иголках малышей он нежно прятал. За ними он придет в следующий раз. Его зелёный плащ мелькал среди еловых веток – в этом деле главное слиться со средой, а то ведь и спугнуть недолго. Сдаваться без боя грибы тоже, однако, не собирались: ядовитые партизаны ловко маскировались под белых, сами же они всеми силами пытались притвориться незаметными кочками, красные залегали в траншеи в высокой траве. Но Никанор Петрович, тертый калач, знал наперечет все их уловки – провести его было не так-то просто. Его корзина быстро наполнялась. Не повезло сегодня и рыжим, всегда державшим военный нейтралитет.

Стемнело. Вымокший насквозь Никанор Петрович уже буквально на ощупь петлял по знакомым тропинкам в поисках своего велосипеда.

Через полчаса он был дома, где уютно кипел чайник и шкворчала на сковородке полуночная яичница. Едва расплывшееся в широкой улыбке лицо Никанора Петровича показалось в дверном проёме, как всем сразу стало ясно: победа сегодня за ним. Ну а планы мирно покушать, запить чаем с конфеткой и завалиться спать откладываются на неопределенный срок. Стройнее будете.

Дождь не прекращался всю ночь. У Никанора Петровича радостно блестели глаза и нервно постукивала правая нога. Сезон охоты был в самом разгаре.

Вот бывает

Вот бывает, хочется сделать маникюр неопределенного цвета отливающего серебром как скафандр космонавта, надеть шерстяную черную водолазку и засесть на полдня в маленьком кафе за столиком у окна, с деловым видом достать ноутбук и громко клацать по клавишам длинными ногтями, изредка задумчиво поглядывая на бегущих куда-то по улице людей и отхлебывая из большой кружки уже остывший кофе. Исключительно бразильский, между прочим, с ароматом арахиса и вкусом карамели.

Сроки горят – через два дня сдавать, а ты никак не можешь дописать последнюю главу!

Уехать бы сейчас в домик на озере, в глуши Прованса. Чтобы теплый ветерок покачивал на окнах кружевные занавески, а ты бы размашисто писала на белых листах и вдохновенно комкала их и бросала в корзину для бумаг.

Потом, конечно, напечатать на свои деньги книгу и выставить ее в интернет-магазине. Стремительно ворваться на писательский Олимп и с трудом втиснуться там между Чеховым и Тургеневым, вещать оттуда о сложностях и превратностях писательской судьбы. Стать коучем и, слегка поддталкивая Антон Палыча локтем, бесконечно проводить писательские марафоны, челленджи, семинары и прямые эфиры.

Для развлечения читать "Улисса", (в оригинале, конечно же), а потом сидеть в три часа ночи на кухне и обсуждать типы психических расстройств на примерах властителей умов девятнадцатого века, незаметно экстраполировать их (расстройства, конечно же) на Блока и в пять утра уже читать по памяти "Незнакомку".

А потом хочется выучить итальянский, чтобы сотрясать руками горячий воздух где-нибудь на Сицилии, щёлкать пальцами, когда не можешь вспомнить нужное слово и красиво тянуть гласные: парлааааре. Обязательно носить шляпу с широкими полями: капеелло! и длинное платье в цветочек: вестииито!

Открыть маленький домашний ресторанчик, для своих, в пять утра идти на рыбный рынок и покупать самую свежую форель у Серджио, ставить тесто на пиццу, собирать в саду оливки и сердиться, что Федерика опять забыла купить артишоки. Мамма миа, да сколько можно!

Муж и трое детишек, тут же, конечно, суетятся, помогают, бегают между столами, стягивают так старательно натянутые без единого залома клетчатые скатерти и случайно разливают по полу запотевший графин холодной анаранчаты. Кричишь через весь зал мужу, копающемуся во дворе в моторе вашего старенького Фиата: " да забери их уже, купите джелато и пусть купаются в море до обеда", и вытираешь вспотевший лоб: до открытия полчаса, как бы все успеть, о, Мадонна!

Или, например, бросить все, собрать в рюкзак зубную щётку, зарядку, фонарик и последние пять тысяч рублей, сесть в машину к узбекам-нелегалам и от центрального рынка умчаться в ночь к границе Казахстана. Добраться до гор на орлах и ишаках, по дороге познать себя, истину, курс рубля к тенге, двадцать рецептов блюд из баранины и конины, азиатское гостеприимство и потрясающие горные виды. И выпить залпом пол-литра кумыса.

А затем неожиданно наступает вечер и ты, переделав наконец-то кучу дел, ложишься на диван в долгожданной опустившейся на квартиру тишине, и… а вы не знаете, с какого расстояния свет фар долетает до потолка на пятом этаже и где сейчас селёдка по акции?

Пора

Вот бывает на календаре вроде весна. А на улице будто осень. И на душе почему-то тоже. То ли снег в конце мая так на нее влияет, то ли ветер пронизывающий ее леденит. Бредешь ты в растоптанных кедах по унылым лужам, в лицо летит то ли снег, то ли дождь, хотя, собственно, твоему наспех накрашенному одной рукой глазу уже все равно. В такую погоду, да в парке, кто тебя увидит? Но, на удивление, в конце аллеи показалась чья-то фигура.

То ли ее элегантное зелёное драповое пальто и подобранная в тон шляпка с перышком вступали в резкий контраст с твоим "главное чтобы удобно было" пуховиком, то ли это несочетаемое сочетание каблуков и палочки, но что-то определенно заставило тебя ускорить шаг. Женщина шла так медленно, что догнать ее не составило никакого труда. И взглянув в ее слегка подкрашенное морщинистое лицо, понимаешь: старость может быть такой. Элегантной.

А ещё старость может быть музыкальной. Это когда вы с дедушкой вместе со слуховым аппаратом покупаете абонемент в филармонию и не пропускаете ни одного концерта. И наперечет знаете всех лучших пианистов современности (а если они не едут к вам в город, то готовы и в Москву с подружкой на концерт сгонять, в 84 года-то). А когда к вам придут гости, то нужно обязательно достать тонкие фарфоровые чашки и за столом шутливо спорить с дедушкой, кого из вас первым сдать в дом престарелых. И закончить компьютерные курсы, ведь как иначе с внуками по Скайпу общаться?

А бывает старость любознательная, это когда ты начинаешь учить английский с нуля, в то время как твоему правнуку уже исполнился год, ну а вы с дочкой (тоже уже пенсионеркой) собрались в Таиланд поехать. Шоу там, говорят, уж больно занимательные.

Можно английский в этом возрасте не только учить, но и преподавать, успевая при этом по утрам гору вкуснейших блинчиков нажарить (вдруг кто из учеников голодный на занятие придет), а по выходным собираться с подружками в кафе лечить болячки разговорами и бокалом красного вина.

Пока ты думаешь, что и у тебя старость уже не за горами (вон на днях как спина отнималась, а у мужа и вовсе был обнаружен седой волос), как от подруги приходит сообщение. Решила обсудить способ своего захоронения. Неожиданно, однако. Видать, тоже под мокрый снег попала. Но, наверное, она права. И об этом задуматься пора. И достать уже из шкафа красивые туфли.