Buch lesen: «Геункаон: Гроб Хрустальный», Seite 8

Алина решительно выползла на свет, когда меч бессмертного рассёк ей бедро и зацепился крюком за ремень, видимо, надеялся подцепить за рёбра, но промахнулся. Окровавленные пальцы сестрёнки заскользили по застёжке в напрасной попытке освободиться от ремня. Константин одним рывком подтянул к себе жертву, и Алекс почувствовал, как холодные пальцы с силой сжали горло Алины. Глаза защипало от слёз, и по щекам покатились крупные солёные градины. Но тут с треском обвалилась часть конструкции, и утренний свет безжалостно полоснул Константина по лицу. Вскрикнув, бессмертный отпрянул в тень.

– Сдохнем вместе? – голос Алины дрожал. – Иди. Я тебя приласкаю напоследок.

Невольно вырвался нервный смешок, по телу пробежали холодные мурашки. Она лежала в неровном круге света и понимала, что выбраться наружу её уже не удастся. Оставалось держаться как можно дальше от тёмных мест.

Из раны сочилась кровь. В голову лезли невесёлые мысли о смерти, смешиваясь с детскими воспоминаниями о родителях. Тягучая печаль, подобно болоту, затягивала, не оставляя места надежде.

– Одиночество убивает сильнее оружия, братец, – слова сожаления сорвались с языка Алины. – Мне так жаль… так жаль…

Прилетела ворона и с любопытством стала разглядывать содержимое гаража, перескакивая с одного места на другое. Один из стеллажей накренился и стал заваливаться в сторону. На пол попадали банки, инструменты и прочий хлам. Птица спешно отскочила в тень и тут же, истошно каркая, забила крыльями. Алина повернула голову в сторону криков. Бессмертный держал ворону одной рукой, сплёвывая пучки перьев, вместо второй руки с плеча свисал изуродованный обрубок.

Подумалось: «здорово же тебя зацепило». Утро развеяло мрак ночи, и тени из непроглядно чёрных стали серыми, всё больше открывая взору очертания скрытых в них предметов и существ.

Константин повернул голову в сторону Алины, прислушиваясь. Уронив птицу, он вытянул руку с мечом, пытаясь на слух зацепить жертву крюком.

«Глаза выжгло светом?» – догадка не могла не радовать, и Алина попыталась отползти дальше. Как назло, задела покосившийся стеллаж, и он с грохотом обвалился. Бессмертный выдернул сестрёнку в последний момент, но спасение не доставило радости. Теперь оба оказались в тёмном закутке. Константин, скорчившись от боли, пытался «затушить» дымящуюся руку.

– Боялся остаться без свежего завтрака? – устало спросила Алина. Неизбежность гибели по непонятной причине стала наполнять её сердце покоем, а сковавший тело страх отступил. Ей захотелось насладиться последними минутами жизни, несмотря на боль и вселяющего ужас «соседа».

– Не хочу умирать в одиночестве, – отозвался Константин, лёжа у стены под защитой ржавой дверцы от древнего автомобиля, – недолго ждать. К полудню здесь не останется безопасных мест… для меня.

Алина оглядела гараж. Рядом лежали автомобильные чехлы. Она оценивающе посмотрела на соседа: левая рука отстрелена в предплечье, правая — по локоть прогорела до костей, лицо – хм… не было там никакого лица, так, бесформенная масса. Вердикт: не опасен!

– Могу подтянуть тебе вон тот чехол, и будем квиты, – предложила сестрёнка, потянувшись за куском пыльной материи.

– А не боишься, что загрызу?

– Если только хвост отрастишь. А то, смотрю, руки коротки.

Небо потемнело, наполнив воздух прохладой и влагой. Спасительное пятно света на глазах посерело, слившись с тенями гаражного хлама.

«Дождь?!» – Алина бросила тревожный взгляд на бессмертного, но было поздно. Константин свалил сестрёнку набок и впился в рану от крюка. Алина попыталась стряхнуть его с себя и вырваться. Онемение охватило бедро, затем всю ногу, а вскоре и всё тело обмякло.

«Зато больше ничего не болит», – промелькнула на прощанье утешительная мысль…»

Тело затекло от долгой неподвижности. Алекс поднял руки вверх и потянулся. Падающую с его колен девушку ловко подхватил Акош, при этом подозрительно глянув по сторонам.

– Ожил? Я уж думал: ты в кОму впал, – пробубнил рыжий громила, пристраивая закованную девчонку на прежнее место. – Тот бездомный нас провёл. Глиняные поделки, чтоб их, все в рунах, как на ошейнике. Храпит и в ус не дует, что я с него шкуру сниму.

Алекс его не слушал. Слишком свежо впечатление от недавнего погружения. Посмотрев на сестру, он думал о том, что она совершенно не способна ненавидеть кого-то без причины. Её поступками правил страх, а не ненависть. Он же всегда жил ненавистью… ненавистью к нежити, видя в них безликую массу, мишени, требующие немедленного уничтожения. Она – нет, она совсем другая. В её сердце нашлось место сочувствию к чудовищу, которое подобного не заслуживало.

Тот день он хорошо помнил. Лил дождь. Дэкафон сестры не отвечал. Приехав к ловушке, он увидел пустую яму, плотно закрытую брезентом. Осмотрел следы и решил, что на неё напали. Был очень зол. А потом позвонили из больницы. Сестра изрядно пострадала, но выжила. Стало ясно, что это последняя вылазка Алины.

Акош толкнул Алекса локтём под рёбра:

– Прикрой меня. Я сейчас буду выбивать… руны… из этого мастера поделок.

– Стой! Нужно пересесть, – Алекс указал на охотников. Акош одобрительно кивнул и сделал несколько знаков «чёрно-бурым».

После короткой возни Алекс сидел замыкающим на противоположной стороне. Акош что есть сил пнул старика в голень.

– Подъем! Настало твоё время! – прорычал Акош.

Старик испуганно съёжился и прижался к рядом сидящему Богдану. Тот брезгливо стряхнул с себя бродягу. Акош ударил старика в живот и затем прижал за горло к стенке транспортника.

– Говори! – лицо рыжего охотника покрылось багровыми пятнами. Этот признак сдержанной ярости напомнил Алексу совместные тренировки восемь лет назад. Если старик не начнёт говорить, всё закончится членовредительством.

– О чём? Я всё рассказал! Я не вру, – невнятное нытье, – пожалуйста, – всхлипы, – не убивайте меня, – запричитал Макс-Сакс.

– О своих проделках! – теряя терпение, процедил сквозь зубы Акош. – Ошейник видишь? На нём такой же рисунок, как на твоих игрушках. Ты ответишь за это! Понял?!

Страдальческая гримаса старика сменилась заинтересованностью. Чутье Алекса тут же среагировало крайней настороженностью. Однако тревогу бить пока рано.

– Я согласен делиться! Пять тысяч драгфунтов Ɖ£⁵⁵вам, пятнадцать мне. Справедливо же? Я провернул дело… потерял высококлассного напарника.

Акош отпустил Макса-Сакса. И тот, улыбаясь, кивнул в знак благодарности. Выглядело всё как откровенный подхалимаж.

– Нас наняли выкрасть печати из каменного гроба. Остальное нас не касается. Лана успела вытащить четыре. Потом её схватили бессмертные, и, – пауза… Старик сделал печальное лицо, – она была отличной воровкой. Лучшей из всех, с кем доводилось работать. А какая гибкая, – всхлипы.

– Кто нанял? Отвечай! – Акош недоверчиво смотрел на мнимого бездомного.

– Богатый старик, в хорошем костюме, с кучей прихвостней, весь такой… «не тронь, орэвуар, мон ами», – старик сделал манерный жест. – Назвался… эм-м-м…

– Крис Мальтис, – ответили Акош с Богданом в один голос и недобро уставились друг на друга. Это имя показалось Алексу знакомым. Он напряг память, вспоминая, кого из контрабандистов могла заинтересовать подобная работа.

– Точно! – обрадовался вор. – Знакомы с ним?

– Чего замерли? Влюбились? Глаз друг с друга не сводите, – вступил в разговор Алекс. – Тоже мне, нашли время.

– Крис Мальтис навёл нас на это укрытие, – нехотя ответил Акош и вопросительно глянул на Богдана.

– Мальтис рассказал совету старейшин о саркофаге, – неопределённо пожал плечами Богдан. – У нас ему не особо верят. А у вас?

– Он наш осведомитель. Ему платят за информацию. Но в этом деле у него, похоже, свой интерес.

Все посмотрели на Макса-Сакса.

– Что-то не верится в твоё ЧИСТОСЕРДЕЧНОЕ признание… – Акош задумался, видимо, вспоминая имя старика. – Макс… сможешь быть убедительней?

– Выходит, это люди Мальтиса. Понятно, почему все держатся от неё подальше, – Алекс кивнул на неизвестную. Что ж, как ни крути, все концы у бессмертных. Этот Крис Мальтис – известный пройдоха.

Макс тут же воспользовался моментом, чтобы отвлечь внимание от своей персоны.

– Привет! Меня зовут Макс, Макс-Сакс, а тебя? Можешь говорить? – старик обращался к закованной девушке.

Та с минуту смотрела в глаза старика. Потом зажмурилась и стала водить пальцем по колену. Все внимательно следили за движениями, в тщетной попытке понять, что она пытается им сказать.

– Крис Мальтис. Ты знаешь кого-нибудь с таким именем?! – спросил Акош, теряя терпение. – Это он надел ошейник?!

Девушка посмотрела на Акоша, потом её взгляд поднялся выше и замер поверх его головы. Рыжий командир охотников обернулся и увидел веснушчатое лицо девушки.

– Прибыли! Все на выход! – скомандовала Камилла.

Интерлюдия: «Я поведу тебя к краю…»

Четвёртое задание в серии «Гроб Хрустальный» выполнено.

Для вывода подробной информации моргните…

Отклик принят.

——

Задание «Я поведу тебя к краю…»

Категория: Обучение. Класс: Сопровождение

Условия:

+ Найти выжившую жертву – 1/1

+ Оказать первую помощь

+ Доставить в условно безопасное место

Дополнительное условие: остаться в живых

Награда:

Начальный навык поиска. Позволяет использовать примитивные сканеры для обнаружения вражеских и дружественных целей.

Сканер добавлен в стартовый набор:

Радиус действия – 1500 метров

Мощность – объекты с защитным полем от 0 до 10 единиц

Дополнительная награда за отсутствие жертв среди раненых охотников:

Программа «Тарйок» – электронная отмычка. Вскрывает коды с низким порогом защиты.

Дополнительный бонус: с вероятностью 5% может вскрыть замок, превышающий установленный уровень защиты.

Предмет добавлен в стартовый набор.

——

Для просмотра условий следующего задания серии «Гроб хрустальный» моргните…

Отклик принят.

——

Задание «Поиск аргумента»

Категория: Обучение. Класс: Афера

Условие:

Организовать обмен печатей за информацию:

– Печати саркофага – 4/5

– Совершить обмен

– Получить вознаграждение

Дополнительное условие: уровень здоровья девушки в ошейнике не должен опуститься ниже 5% – 20/100 %

Награда: Зависит от выбранной линии прохождения

Выбор персонажа:

***

– Акош, Богдан и Алекс – так себе выбор, – прокомментировала я строчки с описанием доступных персонажей.

Вообще я пожалела, что выбрала братца Алины для прохождения. Недотроллей терпеть не могу ни в инете, ни в жизни. Злобные от собственных комплексов, сами ничего толком не могут, зато другим кровь портят. Неудачники.

——

Внимание!

Активировано скрытая линейка заданий «Сердце бессмертного»

Для просмотра условий моргните…

Отклик принят.

——

Задание «Дилектис»

Категория: Тайные знания. Класс: Секреты

Условия:

– Способ обращения в бессмертных – 0/1

– Связь бессмертных – 0/1

Награда: Зависит от выбранной линии прохождения

Задание включено в общее прохождение.

——

Чтобы перейти к заданию «Дилектис» моргните/дублирующая клавиша Shift/ один раз.

Отложить выполнение скрытой линейки моргните/дублирующая клавиша Shift/ два раза.

Отсутствие отклика от игрока в течение десяти секунд приведёт к старту задания «Поиск аргумента».

Старт через: 10, 9, 8, 7…

Отклик принят.

Старт задания «Дилектис»

***

– Эй! – я уставилась на экран, где появилась заставка с загрузкой квестовой локации. Мне не дали выбрать персонажа. Нет! Мне не предложили выбрать персонажа! Я почти задохнулась от возмущения. Орать в монитор глупо, но именно этого сейчас и хотелось.

Дурацкий этап. И почему Акош выглядит как имбецил? А-а-а!!! Он же мне так нравился! – досадно так, что хоть лбом о кнопки бейся. Хотя чего я так распаляюсь? Это же просто игрушка. Богдан в первой части «от лица Морица» тоже непрезентабельно выглядел. А в итоге всё оказалось обманом и провокацией. Так почему Акош должен быть пуськой в глазах другого персонажа?

Я облегчённо выдохнула, и всё моё возмущение сразу куда-то схлынуло. Хотя немного и обидно, что не получилось выбрать, кем играть следующий этап.

Когда же загрузка завершилась, на экране появился Константин. Рядом с ним в вентогаме сидел мрачный Мориц. Они мчались по лесистой местности, пока не достигли заброшенной военной базы, о чём тут же появилось сообщение внизу экрана. Надежда радостной птичкой защебетала от того, что игровые боги дали возможность погонять убер-красавчика Костика. Должна же быть где-то справедливость? Так вот она!

Вентогам мягко притормозил, Константин, не говоря ни слова, вышел. Мориц кивнул пилоту-водителю, и за окном снова замелькали деревья. Экран затянуло мраком, а когда он рассеялся…

1.5. Мориц.

Персонаж: Мориц Золт

Место: город Вер`Кезеш.

Время местное: 23:45 (Восход: 05:11)

Дата: Четверг. 20 апреля 302-й год от рождения Ока.

Мориц сидел возле камина в старомодном кресле. Пламя отражалось в его зрачках, придавая зловещий вид. Он чувствовал, что устал, сильно устал от собственного существования. Все его желания, страсти и надежды поросли быльём. Безликая пустота, такая осязаемая и почти живая, молча смотрела на него как на своего любовника, ожидая мольбы о забвении в её ледяных объятиях. Несколько часов назад он лично сообщил Константину о том, что саркофаг найден и доставлен в уединённое место. Он решил сам проводить воспитанника в последний путь, однако… Силы воли не хватило, чтобы остаться с ним до конца.

Мориц поднёс к лицу бокал коньяка и медленно втянул исходящий из него аромат, хотя давно уже не нуждался в напитках подобного рода. Его жажда сейчас простиралась в другом направлении. Он закрыл глаза, и коньячный аромат оживил воспоминания давних лет.

«…Для вас я играю счастливчика роль,

Пряча подальше страданье и боль.

Я громко смеюсь и сладко пою.

…О сердце разбитом я вам расскажу,

…О сердце разбитым я вам расскажу.

Усталый с дороги пришёл на постой,

Пленился красою девицы простой…

Певец был хорош: красивый голос, изящная манера исполнения. Мужчинам нравилось ему подпевать, нескладно горланя, а женщины… М-м-м… Женщины кидали на него восторженные, подобострастные взгляды. Чтобы послушать его песни, Мориц приходил в грязный кабак каждый вечер. В этот раз отдохнуть не получилось. Внезапно явившиеся стражники выволокли певца на улицу, не дав закончить выступление. Люди пошумели немного и забыли о нём.

Мориц был расстроен загубленным вечером, но судьба певца его тоже не волновала. Позже, выйдя на улицу, он услышал, как две женщины сплетничают о случившемся. Беднягу обвинили в том, что своими песнями он развращал женщин, направляя их помыслы в сторону порока. И даже в сделке с дьяволом, якобы тот продал душу за чарующий голос неземной красоты. После того, как приор⁵⁶ дал жизнь «Молоту ведьм», обвинения в связях с демонами и колдовством стали появляться повсюду.

Спустя двое суток на ночной прогулке Мориц уловил еле слышную мелодию, преисполненную горькой печали, способной раздавить сердце в груди живого человека. Он замер, прислушиваясь, но слов разобрать не смог. Звук шёл со стороны острогов. Где-то там за стенами ждал казни колдун-певец из облюбованного Морицом кабака. Бессмертный подошёл так близко, насколько это было возможно и вслушался. Он давно разучился чувствовать, но музыка… пробуждала что-то сокрытое глубоко внутри. Слова на неизвестном языке складывались в красивый узор, совсем не похожий на песни из венского кабака или привычные румынские баллады. Хотелось слушать и слушать, но мелодия оборвалась, сменившись звуками рыданий, которые безуспешно пытались сдержать.

Казнь отменили, потому что ночью колдовской певец скончался. Ходили слухи разного толка. Одни говорили, что бедняга не вынес пыток и умер от ран. Другие – что покончил с собой – перегрыз вены на руках. Третьи же клялись, что его убил демон, разорвав на куски. Все они были правы. Когда утром охранник пришёл, чтобы отвести узника к месту казни, то нашёл лишь изуродованное тело на залитом кровью полу.

Мориц увёз колдуна-певца подальше от этих мест, в старое поместье под городом Линц. Нанял лекаря, чтобы тот заботился о нём. Однако кажущееся улучшение сменилось внезапной горячкой. Певец бился в бреду, то крича, то бормоча что-то несвязное. Лекарь не смог ничего сделать, а потому отправился на тот свет, непонимающе таращась на человека, которого минуту назад считал лёгкой добычей для выкачивания денег. В ожидании, пока труп шарлатана уберут из спальни, Мориц устроился в кресле напротив камина.

На раздумья совсем не осталось времени. Морица терзали сомнения. Он никак не мог решить, что делать с певцом: позволить умереть человеком или попытаться обратить его. Как же велик соблазн изменить чужую судьбу, взрастить из обречённого на смерть человека чудовище. Для чего? Ради замены погибшего сына? А может, это эгоистичное желание создать себе спутника, который не станет очередной безмозглой куклой-фамильяром?

Мориц хотел понять, чего в действительности требует его душа. Возможно, она страстно желала музыки. Той самой игры звуков, что разрывает реальность, унося сознание далеко за пределы существования. Пожалуй, лишь это могло заставить уставшее от бессмертия тело, на миг ощутить дыхание жизни на своём лице и близость смерти. А может, Морицу надоело одиночество и всё происходящее очередной каприз? Кто знает? Сам Мориц – нет.

Он налил в бокал немного коньяка, вдохнул его запах, затем рассёк запястье и позволил крови стекать, смешиваясь с алкоголем. После чего подошёл к умирающему певцу и схватив того за челюсть, сдавил пальцами, заставляя шире открыть рот. Теперь он мог влить кроваво-алкогольную смесь прямиком в горло. Что и проделал, не обращая внимания на захлёбывание и вытекающую носом жидкость. Певец выглядел совсем плохо, жизнь стремительно покидала его. Блуждающий взгляд остановился в одной точке и угас. Мориц ждал, но больше ничего не произошло. Когда тело певца окоченело, он разочарованно вздохнул, закрыл ему глаза и, накрыв тело покрывалом, вернулся к камину. Огонь успокаивал и помогал думать, а ночь близилась к концу. Мориц остро чувствовал предрассветное напряжение, когда мир замирает в ожидании первого луча солнца. В этот раз рассвет пришёл вместе с шумным вздохом за спиной. Певец стянул с лица покрывало и, вскинув подбородок, дышал полной грудью.

Мориц прошёл к двери, чтобы дать распоряжение служке, а после вернулся к постели больного.

– Моё имя Мориц Золт. Я тот, кто великодушно позволит жить твоей никчёмной плоти. Хотя признаюсь, жалкое существование нищего барда вряд ли можно назвать жизнью, – едва заметно кивнув, Мориц продолжил. – Отныне я твой господин и хозяин. Всё, что ты есть – принадлежит мне.

При этих словах спасённый певец глянул на Морица с такой нечеловеческой злобой, что тот на мгновение застыл. Все приличные слова разом выветрились из головы. Выученные с таким трудом манеры улетучились как дым. Мориц сжал кулаки и, растянув губы в улыбке медленно произнёс: «Безродному сброду вроде тебя ведь тоже полагается иметь имя? Или же нет?»

– Разве давать имена своим вещам не привилегия хозяина? – иронично заметил певец. – Если конечно они того заслуживают.

– Откуда же родом столь великий знаток… – Мориц замешкался, подбирая нужное слово, чтобы закончить фразу, но так его и не нашёл.

– Константинополь⁵⁷. Может, слышали? Хотя куда там. По вам же всё видно. Из какой глухой деревни вы только вылезли? А может…

– Константин… – Мориц перебил. – Что ж, мне нравится.

– Моё имя Дилектис! – запротестовал певец.

– Разве давать имена своим вещам не привилегия хозяина?! – процитировал его Мориц тоном, не терпящим возражений.

Дилектис вскочил с явным намерением драться, но вошедшая в дверь фривольного вида девица отвлекла внимание на себя.

– Следовало бы поучить тебя уважению, как непослушного пса. Но, – Мориц сделал паузу, – пока ты слишком слаб, да и невежественен. Какой толк учить, коль разум пока глух и немощен? Так что сперва восстанови силы и отдохни, – бессмертный ощутил на плечах навалившийся груз усталости. – На сегодня она твоя. А завтра всё будет иначе. Попомни моё слово, Константин!

Девица при этих словах скинула одежду, откровенно предлагая себя, и взглянув на Константина, улыбнулась. Осознание своей привлекательности для любого мужчины читалось в её взгляде.

«А девка и в самом деле хороша – порочная юность, неутомимая и пылкая», – подумал Мориц, хотя женские ласки ему сейчас были неинтересны. Он сел в кресло у камина, отгородившись высокой спинкой от пошлой прелюдии. Действо, развернувшееся за спиной, слишком хорошо знакомо: первая жажда, приправленная вожделением, – блюдо, от которого никому не удавалось отказаться. Порывистое дыхание… стоны… хрипы… – это случалось в его жизни много раз. Оковы морали и воспитания сброшены и забыты, безудержная страсть наполняет мир богатой палитрой, обостряя восприятие. Полностью отдавшись желанию, Дилектис перестанет контролировать себя. В такие моменты нет разницы между вожделением женщины, её плоти и крови. Скоро он поймёт… поймёт, чего на самом деле так страстно желает, но будет поздно останавливаться или отступать.

Чувствуя в воздухе пьянящий запах близости, Мориц слушал изменчивый ритм живого сердца, бьющегося в груди девки, и ждал… Ждал, когда страстные ласки пробудят голодного демона, и завершится, наконец, обращение. Хотелось отдыха, но сейчас не время. Ещё нужно позаботиться, чтобы Дилектис не наделал глупостей.

Мир по другую сторону стены уже нежился в тёплых объятьях восходящего солнца. А здесь… Прогоревший камин навевал тоскливые мысли, которые прервал женский визг. Мориц равнодушно взглянул в сторону девицы. Та тщетно пыталась вырваться, цепляясь пальцами то за одну, то за другую руку колдовского певца. Её взгляд был сродни безумному.

Одной рукой Дилектис перехватил девицу поперёк живота, поставив на колени, и крепко прижал спиной к себе, широко раздвинув ей ноги. Другой рукой он держал её под подбородком. Его длинные волосы сползали волнами по девичьим груди, когда он страстно целовал её шею и плечи, каждый раз вгрызаясь до крови. Юная шлюха изворачивалась словно кошка, визжала, кусалась и царапалась. Но вскоре визг сменился хрипом и слабыми стонами. Её взгляд стал равнодушным, голова завалилась на плечо. Дилектис ослабил хватку. Теперь его рука держала бедро девки, то притягивая к себе, то отпуская, ожесточая ритм сношения нарастающим темпом. Женская грудь упруго колыхалась от каждого толчка. Тонкие женские ручки безвольно висели, а удары сердца стали едва слышны. Рука певца скользнула от шеи к груди и сжала её. Ненадолго он прижался к шлюхе, уткнувшись носом в затылок. Запах потных волос смешался с запахом свежей крови. Делектис выпустил из рук обмякшее женское тело и, тяжело дыша, упал набок рядом с ним.

– А теперь спи, друг мой, если сможешь. Завтра нас ждёт непростая беседа, – Мориц смотрел, как его подопечный содрогается от рыданий… сжимая в руках умирающую девку, словно пытаясь удержать в ней жизнь. Зависть легонько кольнула под лопаткой. Он уже давно разучился сопереживать, волноваться и страдать…

– Друг? – сквозь стиснутые зубы проговорил Делектис. Это прозвучало как «я тебе не друг», словно его совсем не радовали ни спасение от казни, ни плотские утехи, ни эйфория от приобретённой силы. Он ещё не знал, кем стал, но уже тяготился этим и, казалось, проклинал своего «великодушного господина и хозяина» и… спасителя.

Если бы Мориц не был так измотан, то наверняка бы задумался над причинами этой враждебности. Но увы, сейчас он хотел лечь в постель и забыться на несколько часов…»

– Воспоминания… – еле слышно проговорил Мориц и выплеснул коньяк в остывающий камин. Мысль о том, что Константина принесут в жертву, казалось, прожигает дыру в груди. В голову ненавязчиво пришли строки песни… первой, которую его воспитанник спел после обращения:

«Моё сердце рвётся в небо,

Увлекая за собой.

Где бы я на свете не был,

Не найду себе покой.

Я готов кричать и плакать,

И смеяться невпопад,

И быстрее ветра бегать,

Странной радостью объят…»

Мориц отчётливо ощущал, как жизнь покидает Константина: без борьбы, без страха, без сомнений и сожалений. Хотелось плакать, впервые за многие годы ему хотелось плакать, как смертному. Привязанностей у бессмертных нет и быть не может, поэтому даже жалкое их подобие ценится невероятно высоко.

 «Надеюсь тебе так же скверно, как мне. Я многое могу понять и принять как должное. Но… Не могу винить Богдана за содеянное, и потому всю ненависть свою… тебе одной я отдаю. О, как мне хочется, чтобы ты мучилась… Страдала… Чтобы боль разъедала твоё тело и сочилась из глаз, выжигая их цвет. В этом мире так мало вещей, имеющих для меня значение…»

Ненависть к Алине – это всё, что осталось Морицу в настоящем. Её слабость и неразумность раздражали так, что челюсти сводило судорогой. Он прожил достаточно, чтобы понимать, чем всё закончится. Оставаясь человеком, она играла бы роль обожаемой зверюшки Константина, любимой и оберегаемой до самой смерти. Но, обратившись, стала серой тенью, постепенно теряя притягательность и жизненную силу. Константин не мог остановить этого, как бы ни хотел, и потому —хватался за каждый оставшийся миг, всё глубже погружаясь в омут отчаяния. Она же, сама того не понимая, уничтожила его своей «человеческой» привязанностью.

Мориц почувствовал приближение восхода и вместе с ним тоскливое ожидание… ожидание чуда, как когда-то… когда Дилектис, обратившись, стал его воспитанником, компаньоном и другом. Сознавая всю тщетность ожидания, Мориц всё равно продолжал ждать. Первый луч навсегда принадлежит Константину, с ним он получил вторую жизнь и с ним же угаснет.

«Живи. Живи же! Ради неё…» – обрывок фразы, словно далёкое эхо, коснулся сознания старейшины, и он напряжённо сосредоточился на внутреннем восприятии. Понимая, что силы на исходе, Мориц зло огляделся в поисках решения, но комната была пуста. Даже камин, отдав всё тепло, не подавал признаков жизни. Константин медленно оживал, восстанавливая силы, и Мориц почувствовал это, не понимая, что случилось. Разум отказывался работать, погружаясь в мрачную тишину.

Тихий стук в дверь, и появившаяся молодая женщина разрушила вакуум, образовавшийся в его мыслях. Мориц всегда держал при себе двух фамильяров⁵⁸. Он старательно подбирал их среди женщин, привыкших выполнять работу прислуги. При этом каждый раз давал им одни и те же имена, больше похожие на звериные клички: Джиа и Зуика.

В этот раз в комнату вошла Джиа. Она прошла к камину и принялась вычищать золу. Мориц с минуту наблюдал за ней, затем, щёлкнув пальцами, привлёк внимание и указал в пол напротив себя. Служанка-фамильяр послушно встала на колени в указанном месте.

– Хорошая девочка, – сказал Мориц, проведя ладонью по щеке молодой женщины вниз к шее, притягивая к себе. – Сладких снов.

Она не оказала сопротивления, лишь вздрогнула, издав звук, похожий на стон, когда он прокусил её шею. Жизнь тёплыми волнами разбегалась по телу старейшины с каждым ударом её сердца. Закончив, Мориц рванул кусок ткани со спины служанки и, утеревшись, отбросил обмякшее тело в сторону, словно использованную салфетку. Сердце Джиа, хоть и слабо, но всё ещё билось. Силы старейшины быстро восстанавливались, но вместе с ними пришла сладостная истома и, не желая сдавать позиции, вгоняла его в дрёму. Отдавшись полностью внутреннему восприятию, он хотел узнать больше, но Константин не откликался, застыв где-то между жизнью и смертью.

«Так дело не пойдёт», – Мориц старался не терять контроля, однако давалось это с трудом. Он прошёл в большую оранжерею, по пути призвав вторую служанку. Оказавшись в дальней части сада, Мориц остановился у резного забора метровой высоты. Стены, потолок и само ограждение в этом месте утопали в белёсых листьях. То тут то там попадались сморщенные бутоны, которые иногда распускались, несмотря на отсутствие света. Внизу виднелась проплешина чёрной земли, изрытая уродливо торчащими корнями.

Мориц подозвал только что подошедшую Зуику и приказал снять одежду. Раздевшись, служанка-фамильяр продолжала смотреть на него с выражением собачьей преданности в глазах. Она протянула в его сторону запястья предлагая себя в помощь. Мориц проводил девушку в центр проплешины. Достав спрятанный в складках одежды нож он, опустившись на колено, сделал Х-образные надрезы на её ступнях.

Когда он вышел за ограждение, Зуика всё ещё стояла, улыбаясь по-идиотски нелепо, хотя по её ногам уже ползли грязные корни, лишая возможности сбежать. Мориц разорвал ментальную связь с фамильяром, чтобы в полной мере насладиться происходящим.

Служанку несколько раз передёрнуло, прежде чем улыбка сменилась гримасой ужаса. Растение оплетало её, прорастая внутрь тонкими волосками-отростками, через естественные отверстия и надрезы на ступнях. Вопли несчастной жертвы, периодически сменяясь невнятными звуками и хрустом выворачиваемых конечностей. Мысленно Мориц представил, как её мягкие ткани и органы рвутся в мелкие клочья, постепенно превращаясь в питательную массу. Глаза фамильяра провалились, из опустевших глазниц появилось нечто похожее на ожившие пряди волос, выпачканных кровью. Зуика больше не подавала признаков жизни. Блёклая листва плотоядного растения на глазах преображалась, играя гаммой изумрудных оттенков. То тут, то там сморщенные бутоны распускались яркими цветами, наполняя воздух сладким ароматом. Это человеческая кровь и плоть наполняли жизнью самую тёмную и унылую часть сада.

Мориц нередко избавлялся от надоевших или провинившихся фамильяров. При этом страдания «Зуики» всегда доставляли ему особое наслаждение, словно он мстил своей проклятой возлюбленной, убивая её самыми мучительными способами.

Корни наконец выпустили свою жертву, и то, что от неё осталось неуклюже шлёпнулась вниз. Из ушей, носа, рта, промежности и разрезанных ступней вылезали липкие багровые «волосы» и расползались по телу, оплетая подобно паутине. Руки и ноги зашевелились, выворачиваясь на марионеточный манер, как будто кто-то или что-то пыталось взять их под контроль. Процесс шёл небыстро. Несмотря на то, что локти сгибались произвольно, и опирались не на ладони, а как попало, тело приподнялось. Всё, что могло остаться внутри, свалилось в область таза. Теперь бывшая служанка больше походила на объевшегося питона.

Мориц заметил про себя, что ноги у неё почти не двигаются. Попытка вытянуть их вперёд, увенчалась сомнительным успехом. При активной помощи рук, тело «Зуики» наконец-то заняло нужное положение. Теперь оно лежало на земле лицом вверх, вытянувшись в струну, и не двигалось.

Мориц подождал ещё минут десять и вошёл за ограждение. Наклонившись вперёд, он легонько толкнул недавнюю служанку носком ботинка. Она, неуверенно дёрнувшись, приподнялась. Старейшина потянул её за руки, помогая встать, затем осторожно придерживая за спину, проводил к декоративному пруду в центральной части оранжереи. Тело «Зуики» наклонилось к воде, как бы всматриваясь в своё отражение, и в следующее мгновение нырнуло в воду. Побежали грязные разводы. Оно несколько раз выныривало и снова скрывалось под водой, пока окончательно не смылась вся грязь.