Buch lesen: «Седьмое небо. И ангелы бывают грешными», Seite 2

Глава 3

В одно мгновение, переместившись в самый дальний угол темного чердака старого заброшенного здания на конце города, я, наконец, достала добытую мною измятую тетрадь и напряженно погрузилась в чтение, пытаясь собрать как можно больше информации о новом подопечном перед возвращением в канцелярию. Времени у меня было совсем мало, я должна была успеть до открытия небесных врат.

Мои руки все еще тряслись, а тело била мелкая дрожь, будто бы я была маленькой испуганной девочкой, а не безжалостным ангелом смерти. Я искала хоть какие-то крупицы информации, чтобы предстать перед Советом Справедливости с прошением о пересмотре приговора для осужденного, ведь сомнений в его невиновности у меня не было.

Я шумно, одну за другой, перелистывала тонкие, исписанные страницы, но мелкие буквы, выведенные старательной человеческой рукой, трудно поддавались моему пониманию, как будто бы на них было наложено древнее заклятие морока.

– Неужели, – подумала я, внимательно вглядываясь в белые листы, но все равно ничего не понимая, – Впервые за столько лет? Неужели и вправду магия? Не может быть…

Отчаянно пытаясь унять дрожь, я снова достала жезл.

Взглянув на рукопись сквозь бледное мерцание небесного кристалла, я, наконец, стала распознавать очертание букв, что сейчас словно поворачивались ко мне лицом, выстраиваясь в причудливую вереницу, образовывающую слова. Постепенно, я стала понимать, что же там было написано. На белых страницах под тонким переплетом мелким аккуратным почерком были описаны необычайные путешествия удивительного человека, совершенные им во сне. Здесь, между строк и на полях всюду были сделаны сноски и поясняющие рисунки, что уводили меня далеко за пределы нашей реальности, в мир чужих мифов и грез.

Я с жадностью, страница за страницей, читала повествование, совершенно не заметив, как небо на секунду озарилось ослепительной вспышкой, заставив замереть все живое на земле, и гигантский огненный шар, именуемый солнцем, лениво выкатился над сонным городом. Наступило утро.

Теплые, озорные лучи, стремясь напоить собою весь мир, осторожно просачивались сквозь мутное стекло потрескавшихся, полуразбитых окон, прогоняя промозглый мрак чердака, и оставляли оранжевые блики на темной бетонной стене, раскрашивая ее золотыми и багровыми красками. И вместе с ними какое-то ленивое, но в то же время ласковое чувство тепла и уюта медленно растекалось по моим венам, заполняя уставшую от людской грязи душу жизнью, словно она была частью этой холодной серой стены, наконец-то обогретой лучами восходящего солнца. Словно не было этих долгих веков, словно я была человеком.

– Врата закрылись, – подумала я, подставив бледную щеку только что ворвавшемуся лучу, – Я не успела.

Но это меня словно вовсе не беспокоило. Меня лишь волновало гигантское солнце, поднимающееся над крышами домов, и тетрадь, все еще зажатая в мое холодной руке.

– Как хорошо, что у меня есть жезл, – снова подумала я, стараясь заставить вернуться себя в суровую реальность, – Я могу перемещаться между мирами, не привязываясь к предрассветному смещению сфер. Такова привилегия солдат. Извозчики же подчиняются распорядку. Это, пожалуй, единственны плюс службы в карательных отрядах. Во всем остальном здесь кромешный ад, и будь у меня право выбора, я бы начертила себе иную судьбу. Но, увы, путь каждого предрешен еще до его рождения, и вряд ли кому-то из живущих на земле удастся обмануть сценарий, сотворенный системой, имя которой Фатум. Какой бы сильной ни была бы его душа- это невозможно.

Резкий порыв ветра ворвался в мое наполненное солнечным светом убежище, заставив меня окончательно проснуться и вспомнить, зачем я здесь.

– Мне не стоит вызывать подозрения командиров, – подумала я, встрепенувшись, – Нельзя задерживаться здесь. Тем более, что я не доставила осужденного. Вернувшись в общем потоке, у меня есть шанс выиграть время. Если из-за волокиты первый департамент не успеет распределить всех прибывших смертных согласно их протоколам, то часть из них будет определена в чистилище, на минус первый уровень материи, дожидаться своего назначения, а это значит, что у меня еще будет время на то, чтобы в случае доказательства виновности моего подопечного, без вреда для себя доставить его душу в застенки канцелярии. Но если его хватятся? Тогда мне не сдобровать. За неповиновение солдату грозит удаление из матрицы… без права на помилование и воссоздание души. А это значит, что мое сознание будет разбито на миллионы наночастиц, которые не смогут самостоятельно существовать в рамках информационного поля и со временем начнут гаснуть, стирая даже память о несчастной душе из общего разума двух миров. А если частицам все – таки удастся объединиться, то уровень их сознания будет настолько низок, что их автоматически отбросит на первый уровень эволюции, на границу с нижним астралом, но оттуда еще никто не возвращался. Конечно, чисто в теории, душа, если ее не съедят низкочастотные твари, что просто кишат там, в поисках пищи, может выжить и даже эволюционировать, но для того, чтобы снова стать человеком, ей потребуется тысяча лет, без права на ошибку, что практически невозможно осуществить, обитая на земле. Да, не самая завидная меня ожидает участь в случае провала, но куда страшнее осудить на такой исход невинную душу.

По моим рукам снова пробежала дрожь.

– Я смогу доказать его невиновность, – произнесла я вслух, вспоминая о худощавом мужчине, – В его душе нет греха. Я это чувствую, и мне удастся убедить Совет.

Но тревожные мысли, все равно не покидали меня, словно червь так и копошась в упрямой голове.

Едва я раскрыла тетрадь и направила жезл, чтобы продолжить чтение, как новая находка повергла меня в шок.

На следующем странице, после незначительных описаний местности, был изображён мой профиль. На белой бумаге я восторженно глядела вдаль, стоя у открытого окна старинного замка. Мои тёмные локоны ниспадали на лицо, закрывая массивные серьги из драгоценных камней, и струящейся волной ложились на оголенные плечи, оттеняя шлейф бального платья…

Сердце вновь бешено забилось, а в висках застучало. Моя рука невольно потянулась к темно-каштановым кудрям, что короткими рваными прядями падали на бледное лицо, закрывая лишенные румянца щеки.

– Что это? – одними губами прошептала я, – Откуда?

Задыхаясь от волнения, я отчаянно перелистывала страницы, пытаясь найти ответы на свои вопросы, но там ничего не было.

Далее в тексте лишь шли описания озера, что было неподалёку от замка, самого замка и слуг, проживавших в нем. С именами и подробными портретами.

– Как такое возможно? – воскликнула я, – Фантазия? Но почему тогда такая четкая? И портретные сходства… все это очень странно.

Дочитав тетрадь до конца, я еще долго, словно грозный лев, запертый в клетке, расхаживала по пыльному чердаку заброшенного здания, размышляя над прочитанным, и анализируя события сегодняшней ночи.

Впервые за все время службы я не выполнила приказ. Впервые приговор Верховного совета не исполнен, а значит равновесие миров нарушено. Чаша Фатума накренилась, а это чревато серьезными последствиями… все пошло не по привычному сценарию, а выход за рамки всегда пугает тех, кто привык слепо подчиняться.

Что со мной происходит? Впервые ангелу смерти стало жаль человека? Или тут что – то другое? Почему я помню его? И девочку… Какой страшный грех на этой душе?

Я снова осторожно принюхалась к страницам, исписанным рукой человека, словно пытаясь все-таки найти подтверждение виновности мужчины, но так ничего и не почувствовала.

– Нужно разобраться… разобраться во всем, – прошептала я вслух, – Но сейчас, я должна попасть в канцелярию. Теперь вся надежда на Маркуса. Кроме него, мне больше некому помочь.

Глава 4

Я шла, уверенно петляя по длинным белоснежным коридорам Небесной Канцелярии, всячески стараясь избегать знакомых лиц, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, благо обстановка в настоящий момент позволяла это сделать.

Сейчас в Седьмой сфере было раннее утро, а это значит, что большинство служащих и офицеров еще не вернулись с ночного дежурства, а те, кто покинул землю вместе с открытием небесных врат, не успели препроводить осужденных к местам предварительного распределения. Поэтому я могла перемещаться почти незамеченной, что было единственной хорошей новостью за последнюю ночь.

Но у меня было крайне мало времени: скоро начнется утренняя смена, и все служители низших и средних уровней иерархии сферы заполнят собой эти бесконечные коридоры, стремясь попасть в тесные коморки, спрятанные за большими каменными дверьми, и приступить к ежедневным задачам по организации существования всего живого на земле.

А прежде чем это случится, я должна буду покинуть канцелярию, и я не вернусь до того момента, пока не буду готова предстать перед Советом с доказательствами невиновности своего подопечного. Вот только нужно придумать способ незаметно выбраться из Сферы, ведь с моим уровнем доступа в неслужебное время это сделать практически невозможно. Не пропустит магнитное поле, что вырабатывает каждое из вращающихся вокруг земли шести металлических колец, лишь на мгновение прекращающих свое движение за секунду до восхода солнца, давая возможность попасть на седьмую, хрустальную сферу, где и расположена канцелярия, всем заброшенным в мир людей ангелам. Такова высшая идея создателей – разграничение миров. Чтобы каждый из живущих и существующих знал свое место.

И мы в канцелярии слишком хорошо знаем свое. Нам просто не дают ни на секунду забыть о нем.

Покинув широкий коридор с множеством хрустальных окошек, вырезанных в белоснежной каменной стене, терпеливо ожидающих начала смены регистраторов, я завернула за угол и, ускоряя шаг, направилась к большой серой двери, ведущей на второй уровень доступа.

– Только бы он был на месте, – вертелась в моей голове навязчивая мысль.

Мой давний друг Маркус, молодой светловолосый мужчина с глубокими, словно лесные озера, серыми глазами, вот уже несколько столетий служил в департаменте реликвий, поэтому имел доступ к самым редким письменам и трактатам, хранящимся в архивах канцелярии.

С его помощью я надеялась разгадать феномен моего нового подопечного и понять тайную природу своих эмоций. Я думала, что Маркус сможет помочь мне в сборе информации по недавнему приговору или даже, если повезет, раздобыть личное дело смертного.

Приподняв воротник мундира, пытаясь с его помощью спрятать свое лицо и остаться незамеченной, я пересекла второй уровень доступа и ускорила шаг.

– Доброе утро, – раздавались отовсюду голоса прибывающих служащих, но я шла вперед, опустив голову, словно никого и ничего не замечая.

И вот, когда заветная дверь, за которой скрывался департамент реликвий, была совсем близко, меня громко окликнул чей-то незнакомый голос.

– Габриэль, – закричала невысокая светловолосая женщина в белой форме офицера, – Как прошло сегодняшнее дежурство?

Я обернулась, пытаясь взглядом отыскать того, кто меня потревожил.

Белокурая женщина стояла возле каменной стойки и терпеливо смотрела на меня, ожидая, когда я подойду ближе.

– Спасибо, – ответила я, стараясь не выдавать голосом нахлынувшее на меня волнение, – Все хорошо. Без происшествий.

Женщина пытливо посмотрела мне в глаза, словно пытаясь разгадать все мои тайны, и в какой-то момент ей это почти удалось. Я на мгновение словно провалилась в небытие, утонув в омуте ее глубоких карих глаз, но, быстро взяв себя в руки, усилием воли все же заставила себя вернуться.

– Как только Вы закончите процедуру назначения, – вздрогнув, произнесла она, все еще многозначительно глядя на меня, будто пытаясь снова проникнуть в мой разум, – Препроводите своего подопечного в Седьмой департамент.

– Разумеется, – холодно ответила я и отвернулась.

– Седьмой департамент… – эхом раздалось в моей голове, – Ведь оттуда не возвращаются!

От этой мысли что-то внутри меня сжалось. За все время моей службы в Канцелярии, был только один случай попадания смертного в Седьмой департамент, и эти ужасные картинки до сих пор являются мне во снах…

Так что же он мог совершить? За что Верховный Совет приговорил смертного к такой страшной участи? Ведь, как говорят командиры, лучше быть навсегда удаленным из памяти Фатума, чем попасть в застенки Седьмого департамента.

Быстро зашагав, словно пытаясь таким образом победить тревогу, я глазами нашла нужную дверь и, коснувшись ее ладонью, в одно мгновение оказалась в департаменте реликвий.

Белое, словно первый снег, пространство вокруг было сверху донизу заполнено неисчислимым количеством стеллажей, что стояли параллельно друг другу, простираясь до самого неба, и терялись в его полупрозрачном своде.

Я осторожно сделала шаг вперед, чтобы отойти подальше от только что растаявшей двери, что за моей спиной уже обрела прежний единый облик и структуру, как тут же вздрогнула от неожиданности. Под моими ногами, там где заканчивался мраморный выступ возле самого входа, совершенно не было пола, только бесконечные стеллажи, что были заполнены миллиардами рукописей, уходили в бездну, и не было им ни конца, ни края.

– Маркус, – окликнула я, боясь даже пошевелится, чтобы не упасть, – Маркус, где ты?

Книги и толстые папки неспешно, сами по себе, перемещались между стеллажами, аккуратно укладываясь на нужное место, и иногда, будто споря с новыми соседями по полке, еле слышно шелестели своими тонкими страницами.

– Осторожно! – вдруг послышался знакомый голос где-то внизу, – Поберегись!

Я в последний момент успела увернуться, как вдруг мимо меня, словно пушечное ядро, на бешеной скорости пролетел бумажный сверток. Он пронесся снизу вверх, и, мелькнув между стеллажей, опустился в крепкую ладонь только что подлетевшего на сером облаке Маркуса.

– Что это? – удивлённо спросила я, все еще прижимаясь всем телом к белой стене.

– О, – вздохнул Маркус, крепко держа неугомонный сверток, так и норовивший снова улизнуть, – Это «Божественная комедия» Данте. Очень ценная рукопись.

– Слишком быстрая для антиквариата! – усмехнулась я, с любопытством поглядывая на руку Маркуса.

– О нет! – улыбнулся мужчина, – Это не самый древний экспонат. Древности, как правило, ведут себя по – спокойнее, – сказал он и бережно положил свиток на полку, после чего рукопись свернулась, как спящий кот, и затихла, заняв свое место.

– Маркус, – продолжила я после минутного молчания, – Мне нужна твоя помощь.

– Я всегда рад, Габриэль, – ответил Маркус, беспокойно поглядывая вниз, словно ожидая вторжения нового бумажного монстра.

Собравшись с силами, я продолжила, а мой голос эхом раздался по всему департаменту реликвий.

– Сегодня ночью, во время дежурства, со мной случилось нечто странное… я не могу это объяснить. Маркус, ты знаешь, что находится за стенами Седьмого департамента?

Глава 5

Услышав мой вопрос, Маркус вздрогнул и побледнел.

В одно мгновение он подлетел прямо к самому краю мраморного выступа и протянул мне руку.

– Тише, – прошипел он сквозь зубы, искоса посматривая на темноволосого мужчину в сером мундире, что перебирал ворох старых, полуистлевших бумаг двумя стеллажами левее и мог нас подслушать, – Здесь не безопасно. У Совета везде есть уши. Идем быстрее.

Он смотрел мне в глаза, но я не могла даже пошевелиться, твердо помня, что прямо передо мной гигантская пропасть до краев наполненная древними рукописями.

– Не бойся, – улыбнулся Маркус, заметив мое замешательство, но взгляд его был по-прежнему встревожен, – Просто держи равновесие.

– Я не… – прошептала я, жадно хватая воздух от волнения, но так и не решаясь сделать шаг вперед, – Я не летала раньше.

– Просто доверься стихии, – прошептал он, – И помни, ты – ангел, а ангелы не могут не уметь летать.

Маркус резко развернулся на своем облаке и стремительно полетел вверх, прямо к небесному куполу, что радугой отражался в прозрачном хрустале внешней грани сферы.

Я, тяжело вздохнув, но все-таки доверившись другу, твердо поставила перед собой правую ногу и, мысленно приготовившись упасть, почувствовала, как неведомая сила уже несет меня между стеллажами вслед за Маркусом.

Лиловое облако, непонятно откуда взявшееся под моими ногами, словно быстрый лифт, поднимало меня вверх, не издавая ни малейшего звука, от чего казалось, что все происходило во сне.

Поравнявшись с Маркусом, я заметила группу хранителей, что толпились возле каменного стола на верхнем своде, и что-то оживленно разглядывали, но, как только мы достигли их ниши, разошлись по местам, с неодобрением глядя на мой мундир и торчащий из него край жезла.

– В департаменте реликвий стало неспокойно, – прошептала я, все еще чувствуя на себе косые взгляды.

– Не обращай внимания, – произнес Маркус, подлетая к белоснежной арке, за которой виднелся коридор с огромным количеством узких, не похожих на широкие врата первого уровня, дверей, – Из всех живых существ на свете они любят только книги. Да и, сама понимаешь, появление солдата в мирном отсеке всегда вызывает настороженность. Тем более сейчас, когда грядет эпоха перемен.

– Ты хочешь сказать, – произнесла я почти шепотом, но Маркус меня перебил.

– Есть информация, – продолжил он еле слышно, – Что скоро произойдет новая перестройка пространства. И по предсказаниям, она превзойдет все предыдущие. Поэтому сейчас каждый старается быть как можно ближе к своему месту, чтобы невольно не оказаться в самой гуще событий. Не всегда перемены несут благо. Порой за ними скрывается только хаос.

– Но чаще всего именно хаос является двигателем прогресса, – возразила я, – Ведь стоячая вода со временем превращается в болото. Так и стабильность часто пахнет тиной и гнилью. Поэтому хаос не может являться абсолютным злом. Это лишь временная необходимость. Своего рода авансовая плата за будущие блага.

– Не все готовы платить наперед за то, чего еще не имеют, и возможно даже никогда не получат, – обреченно прошептал Маркус, тяжело вздохнув, – В любом случае, в этих торгах, какими бы заманчивыми ни были условия, человек редко оказывается в выигрыше. Поэтому лучше иногда иметь теплое уютное болото, чем бушующий водоворот, стирающий все на своем пути, в котором просто не выжить.

– Ты прав, – продолжила я, стараясь сдерживать негодование, – Но нашего согласия вряд ли кто спросит. Кто мы такие перед лицом Фатума или даже Совета Справедливости? Всего лишь песчинки в пустыне, исчисляемые по номерам.

Я вспомнила лицо смертного, которого посетила сегодня ночью. Кто он? Я даже не знала его имени. Только число, закрепленное за ним в памяти пространства. А у него тоже есть душа. И не самая худшая на этой планете. Но он фактически никто, его для системы не существует. Один приказ и кто-нибудь, похожий на меня, с таким же жезлом и в сером мундире, навсегда сотрет воспоминания о нем из душ живущих и раскрошит его сознание в пыль. Жила душа и нет ее более. Всего лишь секунда и миллионы жизней эволюции превратятся в прах. Безвозвратно…

Похоже, Маркус прав: высшие цели по кирпичикам строятся из миллионов загубленных судеб. И, возведя эту стену, иногда задумываешься, а стоила ли она того? И не было ли наше зловонное, как тогда нам казалось, болото тем самым высшим благом, о котором мы все мечтали, но в погоне за прекрасным миражом, навсегда лишились. Но, увы, мы узнаем это, только оказавшись на обратной стороне, взглянув в глаза бездне. Только потеряв возможность вернуться.

Мы опустились на белый мрамор выступа, что соединял хранилище и серый коридор, и облако, только что принесшее меня сюда, растаяло, будто его и вовсе не существовало.

Запахнув свой мундир, я оглянулась по сторонам, пытаясь понять, куда выходит этот коридор. Судя по цвету стен, скорее всего на третий уровень, а это очень плохо. Третий уровень- база дислокации командиров низших рангов. Не слишком было бы разумно с моей стороны туда соваться. Особенно сейчас, после совершенного мною саботажа. Поэтому придется выходить, как пришла, надеюсь, офицер в белом за то время, что я здесь, забудет о моем существовании, что, конечно, маловероятно, но иного выхода отсюда у меня просто не было. Поход на третий уровень сейчас равен самоубийству. Командиры не упустят шанса выслужиться перед руководством, чтобы перейти в новый ранг, поэтому солдат, без цели бродящий по их блоку после дежурства более чем подозрительный объект, а любая проверка для меня – это прямая путевка к удалению.

Я все еще задумчиво шла по коридору, в мыслях просчитывая план побега, как вдруг теплая рука Маркуса коснулась моих пальцев, отчего я вздрогнула.

– Идем, – сказал он и резко открыл соседнюю деревянную дверь, – Только тише. Нас никто не должен видеть здесь. Это запрещено регламентом.

Я зашла в тесную темную комнату и замерла, стараясь даже не дышать, как вдруг услышала чьи-то чеканные шаги почти у нашей двери. Двое мужчин шли по коридору и о чем-то тихо разговаривали, но, дойдя до нас, почему-то остановились и замолчали. Было слышно, как скрипят их сапоги, но они не двигались с места, словно вынюхивая что-то. Напряжение нарастало. Я медленно потянулась за жезлом, готовясь в случае чего отразить нападение, но Маркус меня остановил. Он мотал головой, давая понять, что не стоит этого делать и я, недоверчиво, но все же опустила жезл обратно. Незнакомцы что-то шептали друг другу, но я не различала их слов, только чувствовала, как кровь постепенно останавливается в моих венах. Я снова посмотрела на Маркуса, но он снова мотал головой, не давая мне возможности защищаться. Подошва чьих-то сапог опять заскрипела, и мне показалось, что кто-то коснулся двери с обратной стороны. Я резко потянулась за жезлом и почти достала его, стараясь нанести смертельный удар, но Маркус меня опередил.

Он своей теплой ладонью коснулся шершавых досок, и я заметила, как легкий серебристый туман, постепенно стал обволакивать деревянную дверь, а после и каменную стену.

– Чего ты застрял здесь? – спросил чей-то грубый голос по ту сторону.

– Мне кажется, – ответил мужчина, все еще трогая своей ладонью шершавые доски, – Мне кажется, там кто-то есть. За дверью.

– За какой дверью? – недовольно буркнул первый, – Ты совсем рехнулся? Здесь ничего нет. Только белые стены. Сплошные белые каменные стены! – произнес служащий, намеренно словно чеканя каждой слово, стремясь тем самым доказать абсурдность видений напарника.

– Но, – продолжил второй, уже нерешительно, – Я же видел ее. Она только что была здесь. Маленькая деревянная дверь.

– Ты поменьше в рабочее время земных книг читай, – с насмешкой бросил первый, – Может, и мерещиться всякое не будет. Так гляди и белые кролики бегать начнут, а после розовые лягушки или что там у них. В любом случае, мой тебе совет – завязывай с этим. А то на землю отправят, а это, брат, вообще труба. Если ты конечно не любитель приключений… хотя, все мы существа разные. Но это, пожалуйста, без меня. Мне итак проблем хватает.

– Но, – снова почти шепотом произнес второй, но вскоре затих, – Наверное, и вправду померещилось.

– И достался же мне напарничек, – тяжело вздохнул первый, – Что ни час, то новая история. Пошли уже, иначе опять опоздаем.

Он неторопливо, вразвалочку зашагал по коридору, поскрипывая своими сапогами, но вскоре снова остановился:

– Ну, ты скоро там? – спросил он, не скрывая свое недовольство, – Сейчас улечу один, а ты добирайся сам, без облака!

– Иду, – обреченно произнес второй, и снова на всякий случай коснулся шершавых досок, словно пытаясь проверить свои догадки, – Странно… ведь я точно, своими глазами видел ее. А сейчас каменная стена. Все это подозрительно.

Стажер нехотя, но зашагал вслед за неуклюжим наставником, опасаясь не успеть на облако и остаться на выступе до конца дежурства, но время от времени он все же оглядывался назад, надеясь увидеть заветную дверь и доказать в первую очередь самому себе, что она существует, а не является игрой его воображения. Но все оказалось тщетным. Он уже покинул мраморный выступ, а деревянная дверь так и не появилась среди белых каменных стен безлюдного коридора.

Голоса за дверью давно уже стихли, но я все не решалась нарушить молчание, словно ожидая очередного вторжения.

– Габриэль, – вдруг прошептал Маркус, и в его голосе прозвучало легкое недовольство, от чего казалось, что каждое сказанное им слово разрезало тишину на большие, неаккуратные куски, – Если ты доверяешь мне, доверяй всецело. Не нужно полутонов.

– Я… – пыталась выдавить из себя я, но не смогла найти оправдания своим предыдущим действиям, – Прости. Это привычка. Слишком долго была одиночкой.

– А разве каратели не похожи на волчью стаю? – спросил Маркус, и я заметила легкую улыбку, что притаилась на уголках его тонких губ.

– Это изречение было бы верным для извозчиков, – возразила я, недовольная таким сравнением, – Я занимаюсь ловлей и доставкой без чьей либо помощи.

Маркус заметил мое неудобство, и не стал развивать тему дальше, тем более, что легкий дымок, что обволакивал стену комнаты, в которой мы находились, стал постепенно развеиваться.

– У нас мало времени, – ответил Маркус, – Скоро защита разрушится. До этого времени мы оба должны вернуться на свои исходные места, чтобы не вызывать лишних подозрений.

– Не знала, что хранители обладают магией, – сказала я, осторожно коснувшись серебряной дымки, но тут же одернула руку, почувствовав легкое покалывание, как от слабого электрического разряда, – И я не могу вернуться. Возвращение для меня сейчас слишком опасный шаг.

– Что ты имеешь ввиду? – спросил Маркус, настороженно глядя мне в глаза, – И почему ты спрашиваешь о седьмом департаменте? Ведь это закрытая информация.

– Просто вдруг стало интересно, – ответила я, стараясь как можно невиннее улыбнуться, но это не помогло.

– Ты забыла, – проговорил Маркус, сверля меня своими колючими серыми глазами, – Я слишком давно тебя знаю. Тебе будет сложно меня обмануть. Так что рассказывай все как есть.

Не выдержав натиска его пытливого взгляда, я поделилась историей своего неудачного ночного дежурства со старым другом.

– Сегодня со мной произошло что – то странное, – прошептала я, отведя взгляд в сторону, словно нашкодивший ребенок, – Я не выполнила приказ.

Глаза Маркуса округлись, в комнате повисло тяжелое молчание.

– Ты шутишь? – спросил он, будто не веря своим ушам- Ты хочешь сказать, что ты…

– Я не забрала душу смертного, – договорила я фразу, и почувствовала, как уже знакомая холодная волна паники снова растеклась по моему телу.

Маркус смотрел на меня, не отрываясь, пытаясь понять, говорю ли я правду или это всего лишь злая шутка. Но такими вещами не шутят.

– Но, как это? – бормотал он, – Как это произошло? Почему ты это сделала?

– Я не смогла, – тихо ответила я.

– Не смогла? – задумчиво продолжил он фразу, – Ты понимаешь, что теперь будет? Это же саботаж! Тебя объявят дезертиром и казнят! О чем ты думала?

– Я до конца не уверена в том, что приговор вынесен верно! – твердым голосом ответила я, стараясь прогнать от себя новую порцию ужаса, что уже тянула к моей спине свои когтистые лапы.

– Приговор не может быть неверен! – перебил меня Маркус, и его голос надломился, – Ты знаешь, что там не ошибаются!

– Да, – возмутилась я, – Но не в этот раз. Если бы ты видел осуждённого, то понял бы меня. Я знаю, о чем говорю. Я много кого сопроводила за время своей службы, и поверь мне, научилась различать грешников. Но здесь совсем другое. Этот смертный не заслужил седьмого департамента.

– Седьмого департамента?! – воскликнул мой приятель во весь голос, от чего я вздрогнула.

– Тише … – прошептала я, стараясь успокоить Маркуса, а сама невольно взглянула в сторону белого тумана на деревянной двери, мысленно прикидывая, сколько времени у меня еще осталось до того, как он полностью растает.

Маркус, схватившись за голову, отвернулся к стене, пытаясь придти в себя после услышанного.

– Ты в один день нарушила все, что только возможно. Одно дело ослушаться воли Совета, а другое… Седьмой департамент!

– Я должна объяснить им, что они допустили ошибку.

– Габриэль, опомнись! – закричал он, уже не сдерживая себя, -Тебя не станут слушать! Даже зная, кто ты, Совет не пойдёт на пересмотр. Никогда!

– А, если я предоставлю неоспоримые доказательства? – уверенно сказала я, доставая из под ворота мундира тетрадь своего подопечного.

– Что это? – удивлённо спросил Маркус, разглядывая измятые белые листы.

– Это рукописи смертного. Взгляни.

Маркус долго изучал рисунки, оставленные на листах бумаги осужденным на страшный исход человеком.

– Прочти здесь, – сказала я, указывая на последнюю страницу измятого дневника, – Что скажешь?

Маркус молчал, внимательно вглядываясь в каждую букву.

– Тебя все равно никто не допустит до пересмотра. Прости, но придётся смириться.

– И осудить невиновного? – воскликнула я, – Это не то, для чего я служу в канцелярии.

Маркус ничего не ответил. Он лишь снова и снова рассматривал измятые страницы, исписанные мелким почерком, и о чем-то напряженно думал.

– А как бы ты поступил на моем месте? – нарушила я молчание, – Не сомневаюсь, что так же.

– Габриэль, пойми, – продолжил Маркус, – Совет слишком дорожит своей репутацией, и будь ты хоть тысячу раз права, он никогда этого не признает, тем более публично. Incolumis lex (* лат) «нерушимость закона», один из столбов, на котором держится вся система.

– Но воля Совета не является законом, – перебила я.

Маркус усмехнулся.

– Формально да… но ты же знаешь, как дела обстоят на самом деле. Кто правит балом, тот и решает, что есть закон. А сейчас этот закон не на твоей стороне.

– Это мы еще посмотрим, – сквозь зубы прошипела я.

– Габриэль, умоляю, очнись! – закричал Маркус, схватив меня за руку и вглядываясь в мои безумные глаза, – Услышь меня! Ты знаешь, что грозит за неповиновение? Удаление из матрицы! Ты этого хочешь? Отдать свою жизнь за какого- то смертного? Мне жаль его, но он того не стоит.

– А что тогда стоит? – воскликнула я, рывком выдернув свою руку, – Если сама Небесная Канцелярия будет творить беззаконие то, что тогда мы можем требовать от людей? О какой чистоте их душ мы можем рассуждать, если сами по локоть в крови невинных? Мы, живущие вне земных рамок, мы должны быть примером для смертных, пламенем свечи во мраке ночи, а не безжалостными палачами, убивающими по указке и без разбору.

Маркус ничего не ответил, лишь снова отвернулся к стене, тяжело вздохнул.

– Вот что я нашла в его руке, когда собиралась исполнить приговор. Взгляни! Именно это меня остановило, – сказала я, протянув измятый листок со своим изображением, – Этот человек знает меня.

– Но…, -возразил мужчина, встрепенувшись, – Как такое возможно? Ведь людям не дано видеть свой исход. Это исключено. Это противоречит самому существованию Фатума.