Диспансеризация у Дона Скелетона. Школьные байки

© Минаева Е. С., текст., 2024

© Ващинская Е. А., илл., 2024

© ООО «Издательство АCТ», 2024

Призрак Чайковского

– Сочинить письменно в тетради мелодию без нот, но так, чтобы она у меня в голове заиграла, – сказала учительница по музыке. – А кто задание не выполнит или схалтурит – «два» поставлю.

Все стали в тетрадях что-то записывать, а Сёма сидит и понять не может, как можно музыку без нот записать. Повернулся к Евстигнееву, а тот выводит: «Тру-ля-ля-тру-ля-ля».

– Вот голова этот Евстигнеев, – решил Сёма и тоже стал в этом направлении думать.

Только хотел «труляляшки» записать, как дверь в кабинет открылась и вошёл в класс призрак Чайковского. Сёма его сразу узнал, вон его портрет на самом видном месте висит.

– Кто это на урок опаздывает? – кричит музычка.

– Это я, Петя.

– Садись, Петя. «Два» тебе. Бери тетрадь и сочиняй мелодию. Но только без нот. А то ещё одну двойку получишь.

Чайковский удивился, сел за парту рядом с Сёмой. А тетради-то и нету никакой у Чайковского. Откуда у призраков тетради? Сёма поделился с Чайковским листочком и ручкой, композитор Сёму поблагодарил и стал что-то быстро-быстро записывать. А музычка подходит к их парте, выхватывает листочек у Чайковского и говорит грозным голосом:

– Это ещё что такое? За ведение тетради ещё одна двойка. Всё это неаттестацией пахнет.

– Это экосез^[1], – Чайковский отвечает, а сам засмущался и от смущения ручкой щёлкает «щёлк-щёлк», «неаттестации» испугался. Он и слово такое впервые услышал, как тут не испугаться.

– Какой ещё экосез? Я же просила без нот музыку записывать, а то понапишете всего, а мне потом разбирай, где тут «си», где тут «ми». А я сама малую октаву не выучила, – музычка Чайковского отчитывает. – Почему ни тембра нет, ни характера, а всё какие-то ноты непонятные?

Ребята радуются, что не их спросили, а Чайковского, а то пришлось бы объяснять, что у них за «тру-ля-ля» в тетради.

– Ишь ты! Музыку ей без нот подавай, – возмутился Чайковский и музычке фигу показал.

Музычка долго раздумывать не стала, влепила ещё и за поведение двойку Чайковскому и выгнала его из кабинета.

А директор выговор музычке сделал и премии лишил, потому что с призраком Чайковского два месяца договаривался о встрече, еле у других школ отбил в Управлении по установлению связей с потусторонним миром, а музычка взяла и выгнала, не разобравшись.

Музычка от обиды даже физруку жаловалась. Физрук отнёсся с пониманием, сам чемпиону Москвы по борьбе тройку в четверти по физкультуре выставил.

Заколдованное место

Один кабинет в школе был очень хороший: просторный, на стенах портреты Толстого и Менделеева, в шкафу дидактические материалы, которыми сто лет никто не пользовался, а на подоконниках цветы в горшках. Хотя цветы по всей школе запретили, чтобы пыль не собирать. Вот только одно место в этом классе было заколдованное. Кого на это место посадят, у того сразу двойка по поведению. Хоть стой, хоть падай.

Посадили Сёму на это место. Сёма на уроках всё время баловался. Учительница объясняет новую тему, а Сёма с последней парты хихикает и стулом скрипит. Не до уроков ему.

Учительница Сёме плохую оценку поставила и пересадила на первую парту перед учительским столом. А на место Сёмы Полину посадила. И дальше урок рассказывает.

А скрип не прекращается.

Отругала учительница Сёму пуще прежнего, хотела даже замечание в дневник написать, а Сёма учительнице и говорит:

– Не скрипел я!!! Это Полина скрипит, она с Аделиной из среднего ряда записками перекидывается, а мне даже не дают прочитать, что там в этих записках.

Пришлось учительнице теперь Полину пересаживать. А место перед учительским столом уже Сёмой занято. Пересадила учительница Полину в средний ряд на вторую парту – на место Коли-отличника. А Колю – на последнюю парту.

Пока пересаживались, Сёма успел Полинину записку перехватить, у Коли-отличника телефон зазвонил, а Аделина Сёме кулак показала. Кулак как кулак, только Сёма сразу понял, что если записку не вернуть – получит на орехи. И стало Сёме не по себе, потому что Аделина дзю-до занималась и знала болевые приёмы.

А записка-то вот она, а прочесть-то хочется. Встал Сёма посреди урока и выбежал из класса. Вместе с запиской. А за ним Полина рванула. А за Полиной – Аделина. А за Аделиной Коля-отличник, потому что по телефону Колина мама звонила, чтобы Сёму предупредить. Сёмина мама до самого Сёмы дозвониться не может, поэтому Сёмина мама дозвонилась маме Коли-отличника и попросила, чтобы Колина мама попросила Колю предупредить Сёму. Потому что тот к телефону не подходит. А предупредить нужно и обязательно передать, чтобы Сёма пообедать не забыл после пятого урока. А то у него сил не будет.

Бежит Сёма с запиской, за ним Полина, за Полиной – Аделина, за Аделиной Коля-отличник с телефоном, а за ними за всеми – учительница.

Тем временем в класс директор заглянул, потому что он в школе давно работает и всегда знает, когда лучше всего заглядывать. Посмотрел директор на отсутствие дисциплины и посоветовал этот вопрос вынести на родительское собрание, иначе так дело не пойдёт, потому что здесь вам не цирк, а общеобразовательная школа с физико-математическим наклоном, то есть поклоном, то есть уклоном.

– Поведение приструнить, а математику с физикой углубить. И допы устроить, – сказал директор. – А родителей на собрание собрать.

Собрались родители и стали думать-гадать, как поведение дочек и сыночков улучшить. Одни говорят – витамин «Р» помогает, другие – телефоны у всех отобрать. Хорошо, один папа на собрании сообразительный оказался: на заколдованном месте винтики закрутил. С того самого времени скрип на уроках прекратился, дисциплина наладилась, а класс в конкурсе победил на лучшее письмо Деду Морозу, потому что каждодневное написание записок даром не проходит – фантазия развивается, скорость письма увеличивается и грамотность повышается.

Учительница рисования

Рассказали как-то подружки Оле свои мечты: Лена замуж за принца собирается, Люба желает пилотируемым космическим кораблём управлять, Яна пока не решила, чего больше хочет: гроссмейстером стать или первой ракеткой мира. Оле и ответить нечего, она с детства только о карандашах и красках мечтает, потому что они всё время у Оли заканчиваются. И нет ничего для Оли страшнее, чем пустые тюбики.

– Хотя бы три цвета мне: красный, жёлтый и синий, а там уж я выкручусь.

Девчонки только посмеялись, а Оля взяла шариковую ручку и всем девчонкам портреты нарисовала, а потом выросла, окончила художественную школу, стала Ольгой Сергеевной – действующим членом Академии художеств – и в школу учительницей рисования работать устроилась. Чтобы новые таланты открывать. А ей всё время классы после физкультуры достаются. Потому что расписание завуч составляет, который с детства рисовать не любит и вообще рисование считает скучным и бесполезным предметом: лучше бы ещё одну математику добавили.

Вот подготовится Ольга Сергеевна к уроку: кисти, краски достанет, палитру для смешивания цветов и для смачивания листа, чтобы рисовать в технике «по-сырому».

А ученики вместо рисования пол-урока воду пьют, спортивные костюмы переодевают, на Ольгу Сергеевну смотрят непонимающими глазами: что за техника «по-сырому» – ничего не понимаем. И зевают, зевают, зевают. Весь урок.

Ольга Сергеевна чего только ни делала! Ничего не делала, а только музыку классическую включала, чтобы ребят на рабочий режим настраивать. Только зевания увеличиваются, а работоспособности как не было, так и нет. Что классическая музыка, что вовсе без музыки – не могут ученики после физ-ры рисовать, а могут только воду пить, спортивные костюмы переодевать и смотреть непонимающими глазами.

Не выдержала Ольга Сергеевна, пошла к завучу и попросила, чтобы во всех классах ИЗО с физкультурой местами поменяли. Завуч сначала не хотел ничего менять, а Ольга Сергеевна ему и говорит:

– Давайте я вам все стены в школе граффити изрисую, только поменяйте.

Испугался завуч, что придётся в школе ремонт заново переделывать, и согласился уроки переставить, лишь бы Ольга Сергеевна школьные стены в покое оставила.

Поменяли физ-ру с ИЗО местами. Ольга Сергеевна только к теме урока приступила, а дети сразу рисовать начали, и не просто, а с большим удовольствием: цвета смешивают, про зевки забыли, вместо этого языки друг другу показывают, кисточками меняются, воду не пьют и спортивные костюмы не переодевают.

А какие работы получились: какую ни возьми – хоть на конкурс отправляй. Ольга Сергеевна так обрадовалась, что хотела завуча расцеловать. В это время в кабинет учительница физкультуры вбегает, сверкает страшными глазами, машет накачанными руками, в свисток свистит и кричит зычным голосом:

– Где это видано, где это слыхано: физкультуру после рисования ставить? Дети приходят вымотанные, измученные красками-палитрами. Они все свои силы на творчество потратили, а нам кросс бежать двадцать километров на выносливость, а потом ещё стометровку три раза. Ядро метнуть уже не успеваем, потому что сил у детей нет. Вы бы ещё музыку перед физкультурой поставили.

Испугался завуч и поставил перед физкультурой музыку, с Ольгой Сергеевной расцеловываться не стал.

Потому что это не завуч был, а двоечник. Он любил Красную Шапочку, которую волк съел, и хранил ей верность. Потому что другие книжки не читал.

Там текста много.

Диспансеризация у Дона Скелетона

Пошёл Сёма с мамой в поликлинику на диспансеризацию, им на входе сразу к голове пистолет приставили и говорят:

– Проходите, пожалуйста, ваша температура 36,6.

Мама сначала даже забыла, куда пришла, потому что подумала, что это настоящий пистолет был, а не градусник электронный. Хорошо, с ней Сёма был. Он помнил: надо по ступенькам наверх подниматься. Побежал по ступенькам наверх, мама за ним. Так разбежался, что до самого четвёртого этажа добежал, а надо было только до второго, пришлось ещё два этажа вниз возвращаться.

А на втором этаже народу – видимо-невидимо. И все на диспансеризацию. У всех листочек со списком врачей и номерами кабинетов:

Всех нужно обойти. И ко всем очередь. Мама сразу ко всем врачам очередь заняла и посматривает, где очередь быстрее, чтобы туда Сёму направить. А Сёме делать нечего, он сначала из кулера почти всю воду выпил, потому что в поликлинику пришёл натощак и есть хотел. А какую воду не выпил – вокруг кулера разлил. Стало почти как в живом уголке, только черепашки не хватает и аквариума с рыбками. А потом Сёма стал по коридору бегать. Туалет искать.

Бегает Сёма по коридору, а навстречу ему медсестра:

– А ну-ка, нечего тут бегать. Вон, видишь, у нас кабинет без номера. Если около него бегать, то выйдет оттуда Дон Скелетон. Он всех, кто себя в поликлинике вести не умеет, превращает в маленьких скелетончиков и оставляет тут жить: они потом в лаборатории работают. Либо экспонатами для студентов-медиков, либо анализ мочи принимают.

Сёме захотелось на Дона Скелетона хоть одним глазком взглянуть, а его мама схватила и на УЗИ отправила. В кабинете УЗИ Сёму уложили на скамейку и на живот налили прозрачной жидкости.

– Вот это космос! – удивился Сёма, и не успела узистка приборчик к Сёминому животу приложить, а Сёма уже в жидкости всё вокруг перепачкал и сам перепачкался. Пришлось всё вытирать, а на Сёму второй раз жидкость лить. Потому как, где жидкость должна была быть, её там почему-то не осталось. Потом стали приборчиком по животу водить. Приборчик катается, а у врача УЗИ на мониторе все Сёмины внутренности видно.

– А сосиску видно? – Сёма спрашивает.

– Какую сосиску? Ты же натощак пришёл. Нет никакой сосиски. Только булькает всё, – отвечает ему узистка.

Не стал Сёма ей ничего объяснять. Это он для проверки спросил. А потом вытер с живота космическую жидкость и к Дону Скелетону в кабинет без номера собрался.

Но не тут-то было. Как раз Сёмина очередь к невропатологу подошла. Невропатолог в поликлинике очень современная – принимает сразу по два человека. Хотела вместе с Сёмой мама зайти, а невропатолог маму не пускает:

– У нас ведь детская поликлиника. Найдите мальчику пару, я принимаю по двое. А если два ребёнка будут с мамами заходить, а там ещё и папы подтянутся, и дедушки с бабушками, то у меня не кабинет невропатолога получится, а ярмарка выходного дня.

Мама сначала возмутилась, а другая женщина из очереди ей и говорит:

– Возьмите моего Витю.

Пришлось Сёме с каким-то неизвестным Витей заходить.

Зашли они с Витей. Врач говорит:

– Раздевайтесь до трусов.

Разделись. У Вити трусы зелёные, а у Сёмы – в полосочку. Красота, да и только.

Смотрит на них невропатолог и понять не может, кто из детей Сёма, а кто Витя.

– Ты Сёма? – спрашивает невропатолог Витю. Витя головой мотает.

– Тогда ты Витя? – снова невропатолог не угадала, потому что Сёму спрашивала на этот раз. Сёма головой мотать не стал, а так прямо и сказал, что он Сёма, а этот в зелёных трусах – Витя.

А невропатолог глазами: хлоп-хлоп, ничего понять не может. Кто Сёма? Кто Витя?

– Неужели вы не можете между собой разобраться, кто из вас кто? Мне же надо бумаги заполнять. Если у кого-то из вас плоскостопие, то кому мне писать? Сёме или Вите?

Сёма с Витей стоят и сами не знают, кому плоскостопие писать. И согласились, чтоб обоим записали, хотя у них никакого плоскостопия, а только коленки замёрзли. И уйти побыстрее хотелось, потому что Сёма уже Вите про Дона Скелетона рассказать успел. Вите тоже в кабинет без номера приспичило. А тут эта невропатолог с плоскостопием. За дверью народа скопилось, все уже по просьбе врача по парам поделились, чтобы быстрее было. А Сёма с Витей никак не выходят. Зашёл тогда в кабинет к невропатологу врач-гастроэнтеролог и говорит:

– Нужно срочно заканчивать осмотр, потому что очередь.

Сёма с Витей гастроэнтеролога послушались, оделись быстренько и из кабинета выскочили. Пока народ в открытую дверь к невропатологу повалил, мальчишки уже до кабинета без номера добежать успели. А мама всё возле невропатолога бегает и кричит:

– Сёма, кровь, Сёма, кровь… – как будто не мама, а самый настоящий вампир.

Сёма скорее дверь в кабинет без номера открыл и нырь в темноту. А в темноте ничего почти не видно, кроме светящихся скелетов. И только одна лампочка энергосберегающая на потолке мерцает.

Вдруг Сёму с Витей кто-то схватил и говорит:

– Что это вы тут делаете? Я лампочку не включал и никого не вызывал.

Сёма с Витей испугались, что Дон Скелетон их сейчас будет в скелетончиков превращать, и стали умолять-просить:

– Дон Скелетон, пожалуйста, отпусти нас! Мы про тебя и твоих склетончиков никому не расскажем, честно-честно.

Дон Скелетон включил в кабинете без номера свет и говорит человеческим голосом:

– Ну что за баловство? Разве можно в кабинет рентгена заходить без разрешения? Здесь облучение вредное. Детям сюда никак нельзя, – и вытолкал Витю с Сёмой обратно в коридор.

Там Сёму сразу мама подхватила и повела кровь сдавать из вены. Витя тоже с ними пошёл. За компанию.

Вот уже всех врачей Сёма с Витей прошли: и анализы сдали, и к педиатру сходили. Осталось только печать у медсестры поставить, и домой можно идти. А медсестры на месте нет. Она к главврачу ушла. Главврач превратил медсестру в скелетончика и в лабораторию отправил, чтобы она больше его секрет про Дона Скелетона никому не рассказывала.