Предисловие
Выпускной в жизни каждого подростка имеет огромное значение. Для многих выпускной бал один из самых приятных и трогательных жизненных воспоминаний. Скорее всего подсознательно, подросток начинает понимать важность тех или иных границ в своей жизни именно в этот момент. Кэйт до этого момента прошла уже несколько жизненных стадий, столь же неизбежных, сколь и необходимых: ребёнок – девочка – девушка. Между этими этапами Кэйт проходила границы, которые она ощущала сознательно и нет. Так, рубеж, между девочкой и девушкой, вполне зрим и осязаем, и возможно, проводится эта черта именно во время выпускного. Никто не может знать наверняка: те события которые уже прожила Кэйт, возможно, уже давно сделали из неё девушку и никакой черты ненужно было подводить. Стоя на сцене городского театра, перед Кэйт восстала реальность её бытия: нечеткая, бесперспективная, без чувств целеустремлённости, света и надежды. Галлори старший не приехал к ней на выпускной; его работа стала важнее выпускного единственной дочери. Кэйт каждый раз спрашивала себя о своей значимости, ни только для своей семьи, но так же и для самой себя и для всего мироздания. Она хотела жить совсем по-другому, а именно, чтобы ни один час её времени, ни один совершенный ею поступок не были по значимости меньше данного момента. Её мать, Элла Галлори сидела где-то среди других родителей. С самого начало учебного года вся её жизнь была ориентирована на этот момент: возможность самой делать выбор и нести за него ответственность.
Мисс Вудд вручила ей «диплом о среднем образовании», аттестат зрелости. На какое-то мгновение она осталась одна, слушая аплодисменты, доносящиеся с зала. Никто не вышел на сцену её поздравить, как делали родственники остальных выпускников. Она сделала шаг назад, собираясь уходить с центра, как на сцену поднялась мама Дэна, Шэрон Рэндол и его младший брат, Даниель, неся букет цветов. Она никогда не думала, что обретёт больше любви и поддержки от чужих для неё людей. Мысль, говорила она себе, это средство получение желаемого, которая помогает человеку действовать. Пусть с Дэном у них был до боли странные отношения, с ним и его семьей, Кэйт чувствовала себя живой; чувствовала, что у неё есть выбор. Она тепло обняла её, благодаря за все – вот что нужно человеку в подобных обстоятельствах. Сейчас впервые в жизни она не была одинока. Она вернулась обратно на своё место, в шеренгу выпускников. Вскоре опустились жалюзи и долгожданный момент закончился. Они все стали взрослыми, а может и нет.
После выпускного к дверям школы, подъехал автобус, готовый забрать едва созревших выпускников в прощальное выпускное путешествие. Все три класса отправилась на запад, в озерный край, гористый район которого широко известный среди любителей пеших путешествий и альпинизма. Кэйт села вместе с Дэном, который успел занять место у окна и небрежно развалиться. Он положил свою сонную голову на её колени и проспал почти все шесть часов до приезда. Всю дорогу Кэйт не нарушала его сон, гладя его по голове и наслаждаясь его присутствием. Она всматривалась в горы вдали, спрашивая себя, что же там на вершине? Наверно это и была её вершина, упавшая и спящая сейчас на её ногах.
После выпускного, встретившись уже за кулисами, Дэн самоуверенно и насмешливо улыбнулся и скрылся вместе с гимназистками. Его улыбка говорила ей, что все равно ты меня любишь; я контролирую тебя – все; улыбка приказывала ей забыть, что она видела. Чувствуя неуверенность во всем, кроме одного – надо бежать. Она все эти года терпела, ждала, слушала это олицетворение его бунта – гимн мести, и после триумфа, гимн своего величия на всеми, кто отказывался повиноваться. Но сейчас Дэн спал, так беззащитно, как младенец, уперевшись ногами в окно. Под звуками мотора казалось, что жизнь на время замерла.
Вся жизнь была пыткой для Кэйт, она выглядела как мученица, её лицо выражало страдальческую улыбку, хотя она и не улыбалась. Вот она её любовь и в тоже время её проклятие, ради чего она терпит эту пытку. После каждой встречи Кэйт спрашивала:
– Когда я снова тебя увижу?
– Не знаю. Не жди новой встречи. Я делаю, что хочу, как, когда и с кем хочу.
Он унижал её, и просил жить своими понятиями и суждениями, но как же она могла? Ей было очень больно, она принимала это слишком близко к сердцу. Кэйт молчала, её молчание было золотом ибо в нем она скрывала все свои чувства и страдания. Она каждый раз ломалась от боли, неспособная противостоять боли, не имея сил бороться. Это не имеет значение, его нельзя воспринимать всерьёз, говорила себе Кэйт. Она всегда помнила эти слова, но в душе оставался лишь крик, крик безумия, который подбавлял разум и уверенность её души. Она не могла побороть боль, не могла отправиться от потрясения. Годы отношения с Дэном довели её до того дня, когда она не смогла уже спокойно воспринимать прошлое, а затем и до дня, когда она жила лишь мыслью о прошлом. С этим не было покончено. Это имело значение.
Часть Первая
Глава 1
Утро понедельника. Галлори старший проснулся вместе с будильником. И снова настало рабочее утро, первая мысль, которая пришла к нему в голову. Несмотря на то, что его жена Елла Галлори лежала рядом, он чувствовал себя одиноко, за исключением тех минут, когда он чувствовал себя счастливым. Он поворачивался с одного бока на другой, что бы взглянуть на свою жену. Он думал о прошедших десяти годах; к этому дню от них осталось лишь раздражение и гнев. Это чувство было итогом, и ему незачем было вновь пересчитывать составлявшие слагаемые.
– Кэйт просыпайся, тебе пора в школу, – Максимилиан нежно поцеловал её в лоб.
– Доброе утро Папа. Что, уже пора? Не хочу просыпаться, – сонным голосом ответила Кэйт.
– Сегодня первый день, познакомишься с новой школой, новыми одноклассниками, определенно все они хорошие. Миссис Вудд, показалась мне очень приятной классной руководительницей. Давай, вставай. Водитель в 7:30 будет у ворот.
Он вышел из её комнаты. Кэйт еще немного, полежала с закрытыми глазами. Почему школа всегда так рано, подумала она. Громко зевнула, положила ноги на пол и потащила тело по коридору, потом вниз по лестнице, в конце его на право в ванную, где папа уже залил всё пенной для бритья. Доносился запах с кухни. Кэйт скривилась: мама явно варила снова овсяную кашу на молоке. Что может быть хуже. Умыв свое конопатое лицо, почистив зубы, Кэйт вернулась в комнату. Мама уже успела заправить кровать и положить поверху форму: белая блузка, темно-синяя юбка из теплой плотной ткани и эта жилетка, не успев её надеть, Кэйт уже успела скорчить нос. На жилетке была эмблема голубя со словами «вера, надежда и любовь». Она посмотрела на себя в зеркало и снова скривилась.
– Мама заплети мне волосы, пожалуйста, – громко прокричала Кэйт. – Элла, заправив все постели, вернулась снова на кухню, громко гремя посудой.
– Не слышу, что?
– Волосы заплети мне, я уже готова!
– Иди сюда на кухню, возьми расческу и резинки, – крикнула следом та.
Элла Галлори всегда заплетала Кэйт или колосок, или хвост заплетенный потом в косичку или просто косичку; другого она не умела, да и не надо было. Кэйт уже сидела за столом, запихивая кашу и сёрбая чёрным чаем, обжигая снова и снова свой язык. Максимилиан Галлори, одетый официально, в костюме и в галстуке сел за стол, одной ложкой проглотил кашу и залпом выпил чай. Кэйт всегда удивлялась, как он не обжигается, и так с легкостью пьет горячий чай. Она улыбнулась.
– Поехали, водитель уже ждет. А то опоздаем, ты в школу, а я на работу.
Они вышли за ворота своего дома; водитель всегда ждал в устье переулка, так как уличка на которой они жили была тесновата и на массивном джипе всегда возникали трудности развернуться.
– Папа я переживаю. Вдруг я некому не понравилось, со мной никто не будет дружить и в добавок все буду смеяться? – тихо сказала Кэйт.
– Что ты такое говоришь? Все будет хорошо, там все новые ребята, никто другу друга не знает, познакомитесь.
– Доброе утро сэр Галлори. Привет Кэйт.
– Доброе утро Марко. Как дела, здоров? Ну поехали. – Хлопнули двери со всех сторон.
Кэйт и её семья Галлори жили в пригороде большого города. Они не давно купили новый дом в небольшой провинциальной деревушке Милденхолл. Вокруг миниатюрные дома медового оттенка; местные жители узнаю друг друга на уличках, некоторые по-прежнему используют каминное отопление. Здесь среди всей этой простоты, Максимилиан Галлори умудрился возвести особняк, который вызывал чувства восторга и удивления при каждом блике. Попасть во двор можно, преодолев двустворчатые ворота, изготовленные из металлических прутьев, выкрашенных с благородный коричневый цвет. Массивная деревянная дверь увенчивается аркообразным окном классической формы. С лева от двери имелось подобное окно, что придавало особняку некоторую воздушность и легкость. Корпус строения выложен фасадной плиткой молочного цвета. Крыша особняка оканчивалась невысоким фронтоном, треугольное поле которого украшает оригинальный цветочный орнамент. Территория вокруг огорожена массивным забором с облицовкой из материала, имеющего приятный коричневый цвет.
Галлори старший работал в морском порту, одним из лидирующем в стране, в своей отрасли, занимая должность генерального директора. Он проработал там уже с лихой пятнадцать лет, дабы добиться того статуса, того уважения и тех связей, которые он имел. Когда-то он начинал простым грузчиком, закидывая на свою спину угольные мешки; да и не только мешки – все возможное! Сегодня к нему обращаются «Сэр Галлори»,в то время, как тот сидит в кабинете девяносто квадратных метров, наблюдая как один за другим заходят пароходы в порт.
Максимилиан Галлори был крепкого телосложения, мужественные плечи, сильные руки, черные волосы, карие глаза. Люди уважали его и в тоже время боялись. Он раздавал приказы и их неповиновение, порой заканчивалось увольнением сотрудников. Его чрезмерная чопорность, порой агрессивностей, заставляли людей бояться стучать в двери его кабинета. Находясь на посту руководителя, имея в подчинении более пятиста работников, прославили его человеком грозным: «тираном». Возможно те проблемы, тот стресс, с которыми он сталкивался ежеминутно, сделали из него человека, имеющего больше врагов, нежели друзей.
До школы было тридцать минут езды, при въезде в небольшой городок Саузсити, где училась Кэйт и находился Порт, расстилался огромный и неподвижный якорь, символизирующий очевидно «море». При повороте на право водитель завозил сперва сэра Галлори на работу.
– Кто едет? – грозно спросил смотровой.
– Галлори. Открывайте, – ответил Марко.
– Доброе утро. Проезжайте пожалуйста.
– Ну что Кэйт будь молодцом. Марко заберет тебя после школы и отвезет домой, – поворачивая к ней голову, сказал Максимилиан.
– Пока папа, до вечера.
Он хлопнул после себя дверью и отправился в высокое, мрачное, серое здание, вокруг которого ветер раздувал флаги: символы Порта, города и страны. Были ещё какие-то, но Кейт их не знала. Он становился все меньше и меньше, и после совсем исчез из вида.
Машина тронулась. Через пару минут они выехали на основную дорогу; просто по прямой до якоря, потом на лево и вот она новая школа. Первые три класса Кэйт проучилась в другой школе, того же города Саузсити. При окончании родители решили её перевести в другую: новую, перспективную, с новой программой обучения. Здание было трехэтажным, розового цвета, ограждённое металических забором, с заострёнными наконечниками. Возле школы, словно газон, расстилался огромный стадион, также футбольная и баскетбольная площадки. Кэйт видела, как школьники бегут в школу – все с большими рюкзаками. Видя, что она почти приехала, Кэйт закинула ручки своего рюкзака на плечи и попросила Марко остановиться за углом школы.
– Я оттуда дойду сама.
Марко остановился, не доезжая до ворот, но к стыду Кэйт, вокруг школы была пустошь и машину таких габаритов все равно заметили. Кэйт вылезла из машины, ступила ногами на асфальт, чуть не упав на спину под тяжестью рюкзака.
– В два часа здесь, на том же месте, – сказал Марко.
Кэйт пулей прошла сквозь открытую калитку, побежала в сторону широкого крыльца и по ступенькам поднялась вверх, где то и дело открывались и закрывались двери. На входе сидела женщина пожилого возраста, вахтерша не обращая ни на кого внимания; она явно была увлечена событиями утренней газеты. Ученики спешили кто куда: кто-то забыл сменную обувь, кто-то дневник, кому-то приспичило в туалет. Кэйт прошла мимо вахтерши; прошла по коридору к основной лестнице, ведущей к классам. Ученики уж толпились, ожидая, когда еще одна надзирательница начнёт запускать.
– Без сменной обуви не пущу, волосы в хвост, снять верхнюю одежду, – кричала она.
Ученики начали толкаться, раскачивать друг друга, словно создавая волну. Стоял жуткий шум и гам.
– Ну когда уже, – кто-то выкрикнул в толпе.
Дверь открылась и все школьники с криками и воплями побежали по лестнице вверх, останавливаясь на своем этаже. Кэйт подождала когда толпа станет меньше. Переобув сменную обувь, она поднялась на второй этаж; первая дверь с права – был её классом. Она вошла. Ученики разбрелись по классу, кто-то развешивал верхнюю одежду в шкаф, кто-то выкладывал все содержимое из рюкзака на парту, кто-то общался с мисс Вуд, кто-то громко хохотал, наверное рассказывая о летних приключениях.
Класс был стандартным. Две зеленых доски для мела весели на стенах, десять парт в три ряда, занимали почти всю площадь комнаты. В правом левом углом стояли два шкафа с книгами, напротив ещё два, явно поставившие туда, чтобы спрятать дырку в стене. Большие деревянные окна, закрытые белыми шторами, шкафы и умывальник – кажется это все было в одной комнате. Кэйт смущенно вошла; никто не обратил на неё внимание, она повесила верхнюю одежду в шкаф, сменную обувь оставила в целлофановом пакете, и села на свою парту, первый ряд, третья. Туда мисс Вуд, посадила её первого сентября, в день знакомства класса с классным руководителем.
Почти все ученики знали друг друг: кто-то закончили вместе первые классы в этой же школе, кто-то жил в соседнем доме, кто-то просто познакомился, играя во дворе. Саузсити – это небольшой морской город, примерно десять тысяч населения, три школы, один стадион, один супермаркет, один салон красоты, один пляж. Каждый прохожий говорит друг другу «доброе утро» и «до завтра». Несмотря на то что Кэйт закончила соседнюю школу, стоит подумать о том, что когда тебе семь, восемь, девать лет тебя привозят в школу, в обед забирают и так три года до выпуска. Ты видишь только свою маленькую группу, свою руководительницу и свою семью. Поэтому для Кэйт школа номер три, была новым местом, где она никого не знала и раньше не видела.
Кэйт села за парту, открыла свой розовый рюкзак, достала дневник с кошкой на обложке, учебник математики, сборник задач, пинал набитый, еле открывающийся и закрывающийся, пару тетрадей в клетку и сложив руки, правая на левой, села как мышка, с нетерпением ожидая звонка на урок.
– Привет, я Джилл, мы соседки по парте, но думаю что мисс Вудд так не на долго оставит, двум девочкам нельзя сидеть вместе. Как тебя зовут и откуда ты? – Вдруг рядом с Кэйт села школьница и по простому с ней заговорила.
– Меня зовут Кэйт, я из Милденхолла, тридцать минуты от сюда.
– О так далеко. Почему тогда не пошла в школу возле дома?
– У нас там не очень хорошая школа. Я закончила соседнюю школу в South City, потом родители перевели сюда, считая её лучше. А ты от куда?
– Я тут родилась и выросла, живу на окраине города. Хотя что значит окраина, город и так маленький, пешком полчаса идти. Закончила младшие классы здесь и перешла вот в старшую школу. Ненавижу эту школу, сильно много правил и сильно строго за всем следят. Училась с этими всеми дикарями. – Джилл закружила глазами, дабы обвести всех, кто галдит громче всех. – Милый дневник.
– Спасибо, рада познакомиться. – Кэйт про себя улыбнулась. Уже стало не так страшно от первого дня.
Зазвенел звонок. Все расселились по местам.
– Доброе утро класс, – сказала мисс Вудд. Я ваш классный руководитель и учитель математики. Сегодня вы сидите так, но через неделю вас поменяют. Девочки не могут сидеть с девочками, а мальчики с мальчиками. – Класс зашептался. – Мальчики будут сидеть с девочками, если хотите что-то сказать локоть на стол, не выкрикивать, не шептаться, буду делать замечания, предупреждения, после замечания в дневник красной ручкой и вызов родителей в школу. Перекличка.
– Бишоп?
– Здесь.
– Бергер
– Здесь.
– Галлори.
– Здесь.
– А кто это? – Кто-то шепотом спросил на задней парте. – Новенькая, страшненькая такая?
Кэйт услышала чей-то тихий голос, который громом зазвенел у неё в ушах. Кэйт смутилась, и все же обернулась, посмотреть кто-это сказал.
– Не обращай внимание,– сказала Джилл. – Это Дэн, тот еще борзый. Я с ним три года проучилась. Всегда что-то ляпает.
– Открывайте тетради, сегодня у нас с вами водный урок, рассмотрим натуральные числа и шкалы. Для счета предметов применяют натуральные числа. Любое натуральное число можно записать с помощью десяти цифр 0123456789. Например: триста двадцать восемь 328. Такую запись чисел называют десятичной…
Еще 45 минут мисс Вудд объясняла правила натуральных чисел. Кэйт внимательно записывала.
– Почему ноль не является самым маленьким натуральным числом, а 1? – кто-то просил на втором ряду, на второй парте.
– Потому что Санни 0 не является натуральным числом, оно означает отсутсвие единиц данного разряда в десятичной степени.
Кэйт подняла на него глаза, увидела чью-то спину, чьи-то каштаново-золотистые кудри, оголенные руки до локтя, закатанные рукава рубашки.
– Все равно ничего не понятно. – Класс громко рассмеялся.
– Санни, что не понятно? Тишина в классе. – Мисс Вудд обратилась ко всему классу.
Кэйт засмеялась тоже вместе со всеми.
– Это Санни. Все его называют Кроликом Роджером. Он здесь главный весельчак.
Прозвенел звонок с урока. Санни резко встал, вышел из-за парты, подтягиваясь, и проворачивая своё тело то в лево то в право. Он вдруг остановился и замер, заметив как Кэйт на него смотрит. Кэйт опустила быстро глаза, успела покраснеть, собрала рюкзак и пошла за Джилл на следующий урок. Переменка 15 минут.
К обеду уроки закончились. Кэйт собралась и вышла на улицу, где её уже ждал Марко.
– Смотри смотри, новенькая имеет своего водителя, неплохо. – Дэн вместе с Санни и другими ребятами вышли следом за Кэйт из школы и заметили, как та движется в сторону чёрного джипа.
Кэйт быстро села в машину и скинула тяжелый рюкзак.
– Как прошел первый день? – спросил Марко.
– Нормально, – не выражая никаких эмоций ответила Кэйт.
– Отвезу тебя домой. Сэр Галлори сегодня задержится, будет поздно.
Дверь захлопнулась, двигатель загудел и наконец-то первый день школы закончился.
Я не страшненькая и Санни очень симпатичный, и соседка у меня хорошая, всю дорогу домой, бубня себе под нос, думала Кэйт. С первым минут, слова Дэна задели её за живое; дело было даже не в его словах, а в его взгляде: что-то в нём было настороженное и недоверчивое.
***
Максимилиан Галлори вернулся поздно. Кэйт уже засыпала. Элла Галлори убирала холодный ужин со стола. Галлори обещал быть около семи дома, но как обычно не позвонил, не предупредил. Элла расстроено, и сердито гремела посудами, пытаясь отмыть уже присохшие корочки от еды с тарелок.
– Мог и позвонить и предупредить, что будешь столь поздно.
– Ой не начинай и без тебя был тяжелый день, – нервно ответил Максимилиан.
–Я сижу целый день дома, занимаюсь домом, огородом, Кэйт, собаками и котами, и что я имею взамен? Муж который меня не любит, возможно и презирает, Кэйт которой все лень делать. Ты даже не разрешаешь пойти на работу.
– Ты мать и жена, твой удел дом и семья.
Эллу Галлори все считали красивой женщиной. Она была высокого роста, у неё была очень грациозная фигура, казавшаяся особенно привлекательной в платьях стиля ампир, с высокой талией, которые она любила. У неё был изысканный профиль, его чистые, гордые линии и блестящие пряди темно-каштановых волос, уложенных с классической простотой, создавали впечатление строгой аристократической красоты. Кэйт всегда удивляло, почему на её лице никогда не было выражения радости, ведь она так часто смеялась.
Кэйт сквозь стены часто слышала, как они ссорились. Она всегда была на стороне Эллы, как бы сильно не любила и не боялась отца. Она видела как мама старается ради семьи; все делает для дома и никак не могла понять почему отец так груб с ней. Однажды она проснулась утром, он уже уехал на работу, она зашла к ней в спальню сказать «доброе утро», а она сидела с синяком под глазом. Ей тогда безгранично жалко было её, она села возле неё и горько заплакала. Галлори старший всегда что-то требовал от неё, это выглядело не любовью и привязанностью, а скорее презрением и виной. Элле было намного тяжелее выносить это, чем любую ненависть. Несмотря на это, Элла по каким-то непонятным причинам любила его и игнорировала все то, что он ей причинял. Она спрашивала себя, как добиться вновь ответных чувств от него, как было раньше – если бы только они были ему нужны.
Элла и Максимилиан познакомились в учебные годы, они закончили вместе судно-мосркой институт. Максимилиан родился и вырос в маленькой деревушке, в двух часах езды от Милденхолл, а Элла приехала из другой страны; при окончании института они поженились, и Элла конечно же осталась с ним. Здешняя окрестность так ей домом и не стала, пусть и прошло уже более десяти лет.
Глава 2
Прозвенел звонок, сегодня первый урок литературы. Мисс Браун заболела, вместо нее пришла пожилая женщина, Мисс Хилл, казалось лет семидесяти, такая медленная, что при слове доброе утро, все были готовы уже заснуть. Ходили разные слухе о ней, будто она пришла домой, а на крыльце повесился сын или его повесили солдаты. Горе состарило её на сорок лет, но кто знает: дети любят болтать и говорить глупости.
– Сегодня мы познакомимся с русским поэтом Александром Сергеевичем Пушкиным, одним из самых величественных писателей поссоветсвкого пространства и мои любимым. Сегодня мы будем читать его сказку о мертвой царевне и о семи богатырях. Страница 21. Первая парта начинает, по одному предложению и так по очереди.
– Ах, умолчу ль о мамушке моей, о прелести таинственных ночей… – Начала читать Анна, сидя первой.
– Когда в чепце, в старинном одеяние она духом молитвы уклоня, с усердием перекрестит меня и шепотом рассказывать мне стране о мертвецах о подвигах Бовы. – Закончил следующий.
Дошла очередь до Кэйт. Тишина. И снова тишина. Тишина. Ученики поначалу уставившись в книгу, подняли голову, посмотрев кто не читает, кто молчит.
Губы Кэйт затряслись, тело напряглось, легкие задержали воздух, она пыталась произнести первое слово.
– От уж.....аса не шшшшшелохнусь…
– Ну сколько можно, давай читай быстрее, – произнес Дэн сидя на последней парте третьего ряда. Кэйт подняла голову, будучи вся красная от волнения их взгляды столкнулись. Дэн начал смеяться..
– Ббббббббывало едва дддддддыша прижмусь под оддддддддддддеяло не ччччччччччувствуя ни ног ни ггггггггггггголовы....
Точка. Кэйт выдохнула, следующий ученик продолжил читать.
– Не переживай, все нормально, произнесла Джилл.
У Кэйт покатилась слеза. Румянец все еще горел, уши горели, дыхание как-будто пробежала кросс. Кэйт чувствовала как многие косят на нее свои взгляды, парни в основном, да и были девчонки которые тоже засверкали зубами. Учительница ничего не сказала, она ничего не заметила, сидела почти дремля, как могло бы показаться. Тут Кэйт поняла, что она не одна. Санни запнулся раз и два и три. Она никогда не встречала ещё кого-нибудь, кто тоже бы заикался. Она почувствовала себя не одиноко. Кэйт аккуратно из под лба посмотрела на него, он сидел на втором ряду, на второй парте, в метре от нее. Неужели в мире есть кто-то еще кто такой же как и Я? Кэйт на секунду закрыла глаза, и на её лице проступила легкая улыбка удовлетворения.
Кэйт ненавидела младшую школу, потому что дети при каждом её попытке говорить, смеялись над ней. Как-то в третем классе она подготовила домашнее задание по чтению и попросила учительницу позволить ей ответить. Кэйт начала читать и запинание последовало одно за другим, все начали смеяться и с тех пор она замкнулась в себе и боялась говорить на публике. Она поначалу не понимала почему дети смеются, не видела, что с ней что-то не так, но самые суровые критики – это дети, и это школьные годы, которые лепят из человека личность, которой человек становится позже.
Последний ученик дочитал предложение и прозвенел звонок с урока. Кэйт выдохнула, Слава Богу этот урок закончился.
Кэйт собрала рюкзак и быстро попыталась выскочить из класса.
– Эй заикала, хорошо читаешь, – сказал Дэн, разразившись громким смехов. – Смотри не лопни в следующий раз.
– Ладно тебе Дэн, – сказал Санни. – Я тоже плохо читаю.
– Да, но тебя не надо ждать тридцать минут. Ты была такая красная. Как помидор.
– И к лучшему, урок быстрее закончился, – улыбнулся Санни.
– Мнннне пора идти, меня уже ждут, – робко ответила Кэйт.
– У тебя свой водитель, Кэйт? – спросил Санни.
– Это Марко, водитель моего отца, он работает в порту South City.
– О не плохо, ладно ты не расстраивайся, я тоже плохо читаю, у меня получается немного легче произнести слова, но я тоже заикаюсь.
– Спасибо Санни. – Кэйт вдруг почувствовала себя легко и раскованно, чувствуя от Санни тоже самое. Из всех кого Кэйт знала в классе, Санни был единственным человеком, с которым она не боялась говорить и могла разговаривать совершенно естественно, не напрягаясь.
Кэйт села в машину и Марко увез её в спортивный комплекс Саузсити, где Кэйт начиная с младших классов занималась гимнастикой. Комплекс был огромным: 25 м бассейн, фитнес зал, гимнастический зал, сауны, теннисные корты и оздоровительный санаторий – все это принадлежало порту. Порт также имел свой гандбольный клуб, который был золотым призером в мировом гандболе. Элла отдала Кэйт на гимнастику когда ей было семь, говорила, что ребенка нужно всегда чем-то занимать, чтоб не делал глупости. Кэйт была не против и Галлори старший тоже.
Гимнастический зал был вторым домом для Кэйт, она любила запах его ковров, зеркала, вопли всех девчонок и конечно Мисс Андерсон. Она уделяла Кэйт много времени, видя в ней потенциал, способности и трудолюбие. Мисс Андерсон была небольшого роста, черные-коротко выстриженные волосы; она всегда была одета в белую футболку, водолазку и черные штаны Капри. Кэйт всегда обращала внимание на её икроножные мышцы. Мисс Андерсон часто показывала на себе как нужно тянуть носок, будучи при этом в кедах и все равно это выглядело идеально.
– Девочки, построились в шеренгу, ноги в четвертую позицию, живот подтянут, ягодицы подтянуты, подбородок вверх и друг за дружкой шагом марш.
Кэйт уже как три года занималась художественной гимнастикой. Она не была лучшей, всегда шла третьем местом, но всегда старалась, была целеустремленной, трудолюбивой, приходила раньше и уходила позже, дабы еще глубже растянуть шпагат. После трёх лет, она числилась в старшей группе из пяти девочек. В целом в маленько зале, около ста метров квадратных занималось двадцать девочек; Мисс Андерсен не всегда успевала уделить всем внимание, особенно страшим; в основном ново прибившим, новечкам, поэтому старшие девочки очень часто занимались самостоятельно, поддерживали друг друга и были хорошими подругами.
Когда проходили гандбольные выступы спортивного клуба девочки были даже в роли черлидерж и выступали в промежутках между таймами.
– Как новая школа? – спросила Мия, самая старшая.
– Нормально, класс хороший, начали приставать из-за того что я заикаюсь.
– Не обращай внимание, дураки всегда найдутся.
После тренировки Марко забрал Кэйт. Они поехали и забрали Галлория старшего с работы и все вместе поехали домой.
– Как там уроки, тренировка? – уставши спросил тот.
– Все хорошо. Мисс Андерсон хвалила меня сегодня, в школе тоже хорошо, был сегодня урок русского языка, истории и географии.
– Ну и хорошо. – У папы зазвонил телефон и всю дорогу он проговорил с кем-то, обсуждая заход нового парохода, его выгрузку и погрузку. Кэйт мало что в этом понимала.
Она же погрузилась в свои размышления, о милом разговоре с Санни и придирках Дэна. Кажется ей понравился Санни. Она понимала что у них есть что-то общее. Почему бы не закрыть глаза и не помечтать. Как Кэйт это любила: мечтать. Мечтать, что вот например Санни берет её за руку, и они вместе сбегают с уроков. Кэйт была еще та мечтательница, особенно когда ехала в машине, сидя на заднем сидении, а за окном лил дождь. А тут Дэн, который почему-то постоянно придирался к Кэйт. Только начался учебный год, а он уже успел её пару тройку раз уколоть. Дурак. И что ему надо от меня. Не буду просто обращать на него внимание, пусть говорить что хочет, только бы не краснеть как дурочка каждый раз, ненавижу это в себе.
Кэйт устала, чувствовала как ноги болят после сотни плие, и растяжек от Мисс Андерсон, отец продолжал говорить по телефону, Кэйт закрыла глаза и заснула, и проспала пока они не приехали до дома.
– Кэйт приехали, – тихо сказал Галлори страший.
– Так быстро? – сонным голосом спросила Кэйт.
– Заснула?
– Да немного, устала сегодня.
– Я тоже, идем, будем отдыхать.
Марко высадил их, не заезжая в переулок, дождь закончился и, обходя лужи, они пошагали домой. На улице пахло свежестью, и зеленью. Даже сквозь тучи начало пробиваться солнце и греть своими ещё теплыми лучами.
– Сентябрь выдаться еще теплым, – сказал тот.
Кэйт огибала лужи, чтобы не намочить кеды и не забрызгать её светлые колготки грязью. Они дошли до дома, и Кэйт насчитала двадцать три лужи до ворот.
***
Запах в школьной столовой всегда был пропитан свежеиспеченными сладкими, как мед бархатистыми булочками с корицей. Столовая школы номера три размером напоминала актовый зал или зал для провидения банкетов. Она размещала более двадцати столов на восемь человек. Ученики средней школы редко там питались; в основном, кто жил рядом со школой, бегал домой, а кто-то забегал в «бар» как его называли среди своих, тоже место где можно было покушать, но в разы меньше столовой – все от жвачек и колы до пиццы можно было там найти. Ученики младшей школы, держа друг друга за руки, маршировали в столовую, где с двенадцати до часа для них было уже накрыто первое, второе и возможно десерт, и компот или какао, если повезёт вкуснейшее какао, а если нет кислый компот или что ещё хуже кисель.