– Кэйт ты что девушка легкого поведения? – спросила на уроке биологии Джанин.
Весь класс тихо засмеялся
– Что ты имеешь виду?
– Ты не знаешь, что значит «девушка легкого поведения»?
Кэйт ничего не ответила, не понимая что Джанин имела виду. После Алекс передал ей записку, написав определение «девушка легкого поведения – это простыми словами проститутка». Кэйт попросила выйти и выбежав быстро из класса в туалет, заплакала. Кэйт было очень больно, она проходила стадии своего взросления, которые не понимала. Она не знала, кто такая даже проститутка – дома никто ее этому не учил и наверное можно понять почему. Какой родитель будет говорить с единственной дочкой, о девушках которые спят за деньги. Класс быстро ополчился против Кэйт, парни стали подкатывать с пошлыми шутками, не упуская возможности погладить ее ниже талии и шепнуть на ухо что-то вроде «может и со мной зайдёшь за угол». Никто не понимал, что Кэйт любила Роджера всей душей и она думала, что ее чувства взаимны. Кэйт вернулась в класс, до этого постучав по щекам, чтоб красные глаза не были так заметными.
Зазвучала перемена с урока. К Кэйт подошёл Алексей.
– Ты что и правду не знала, что это значит? – любопытно спросил тот.
– Откуда Лёша? У меня дома об этом не говорят и подобные слова я никогда не слышала.
– Да и не такому научишься в школе, – улыбнулся Лёша.
Кэйт быстро выбежала из класса, направляясь на следующий урок физики. Ученики забили весь коридор, толпясь у дверей в класс. Кэйт видела как Санни и Дэн и другие парни стоят первыми. Она постарались тихо пройти мимо них не замеченной, но кто-то стукнул ее по попе.
– А попка та ничего, – засмеялись все.
Кэйт не повернулась, а пошла дальше встав рядом с Джилл.
– Выучила формулы? – спросила та.
– Надеюсь что да, вчера целый вечер учила, – с улыбкой на лице ответила Кэйт.
Прозвенел звонок на урок, мисс Аддерли уже ждала всех, сидя за своей партой. Все парни школы, одним словом боготворили «физичку». Она приходила всегда в короткой обтягивающей юбки и с декольте, из которого почти вываливались ее груди. Девочек она явно ненавидела и почти у всех стояла неуспеваемость по физике, в то время как парни преуспевали и не пропускали ни одного урока. Было что физичка даже заигрывала с Санни или Дэном например. Однажды она достала колбу, положила ее на стол, рассказывая как при нагревании определённых веществ они начинают подниматься по колбе и вытекать из нее. Она это продемонстрировала держа колбу и плавно опуская и поднимая руку. В развращенных умам парней – это напоминало прикосновение к мужским гениталиями. Она это делала медленно, останавливаясь и порой ускоряя, при этом продолжая рассказывать эротическим голосом. Мисс Аддерли было сорок лет, в отношениях не состояла, детей не было. Ей явно не хватало личной жизни, как думали девчонки и «нас все устраивает» всегда с блескам в глазах говорили парни. Как-то девчонки собрались все вместе и хотели пожаловаться на неё директору школы, но переживали, что потом точно ни одна не сдаст зачёт по физике, в то время как все парни наверняка все сдадут. Парни встали на защиту мисс Аддерли.
– Вы просто ничего не учите, а мы да, – как-то сказал Санни.
– Особенно ты Санни, который не делает ни одного домашнего задания, – сказала Виктория.
– Это я то не делаю? Очень даже делаю, я вчера целый день готовился к зачету по физике.
– Только к зачету по физике? Себя причесать не забыл? – с насмешкой спросила Джанин.
В итоге, девочки все же сдали зачет по физике, ничего не говоря и никому не жалуясь. Зачёт у них приняла вторая учительница по физике мисс Питерсон, которая не давно закончила магистратуру местного университета, по специальности преподаватель и была направлена к ним в школу, для прохождения стажировки. Она была худее чем ветка дерева, никто не понимал почему она такая худая, из под ее длинной юбки выступали тазобедренные кости и руки практически не возможно было разглядеть. Была ли она больна, или просто имела такое телосложение никто не знал. Она была учительницей по физике и классной руководительницей спортивного класса. Многим ребятам она нравилась, она была молодой и веселей, понимающей подростковые интересы и принципы.
После уроков Джанин и Кэйт вышли из школы, направляясь в гости к Джанин. Выйдя из школы, их догнали Санни и Дэн.
– Куда это вы? – наваливаясь сзади на Джанин, спросил Санни.
– Мы ко мне домой.
– А нам с вами можно? – игриво спросил Дэн.
– Ага сейчас, мама меня прибьёт. Да и дома она сейчас, поэтому обойдётесь.
– Тогда давайте ко мне, – сказал Санни.
– Пойдём Кэйт? – спросила Джанин, поворачиваясь к ней.
Кэйт не хотел проводить время с Санни и уже тем более с Дэном, но она понимала, что эта была возможность сблизиться с Санни.
– Идем.
Они сначала села на лавочку возле дома Санни. Там не далеко был магазин.
– Что-то пить будете ? – спросил тот девчонок.
– Не спасибо, – ответили те хором.
– Сокол, а ты?
– Возьми нам может что-то покрепче!
– Подожди Санни я с тобой, – побежала следом за ним Джанин.
Они пошли вместе в магазин, оставив Кэйт и Дэна вместе на лавке. Дэн не упустил момент и стал приставать к Кэйт, обнимая ее и пытаясь поцеловать. Кэйт пыталась отвернуться от него, но он сжал ее так крепко, что ей было не силу двинуться и он поцеловал ее.
– Что вы голубки? – зазвучал голос Санни.
– Хороша конфетка Гризли, – улыбаясь сказал Дэн.
Они поднялись на десятый этаж, двенадцати этажного здания; Санни повернул ключ и открыл дверь в квартиру. Квартира была небольшой: гостиная, две спальни, кухня и ванная.
– Народ проходите на диван, я принесу стаканы.
Они сели на диван в гробовой тишине.
– Что будем делать? Может в бутылочку с играем ? – предложил Дэн.
Кэйт не знала такой игры. Потом она поняла, что каждый поочередно крутит бутылку и на кого остановиться острее, того и надо поцеловать. Кэйт начала нервничать, ей было не подуши такие игры, она чувствовала себя неловко, смущенно. Она очень хотела остаться на единые с Санни, но эта игра отразилась на ее лицо каким-то неодушевленным, лишь глаза все время оставались живыми, потому что всем сердцем она все же хотела поцеловаться с Санни.
Санни начал первым. Он закрутил бутылку и острее остановилось на Джанин. Он поцеловал ее, засовывая свой язык к ней в рот и было видно как их языки переплетаются воедино. Джанин улыбнулась, небольшое смущение отразилось на ее щёках. Следом она закрутила бутылку и острее остановилось на Санни.
– Не может быть, – улыбнулся Санни.
Их губы снова сплелись в страстном поцелуе. Кэйт не могла смотреть на них, но не могла и отвести взгляд, кроме их четырёх больше никого не было в комнате. Дэн то и дело поглядывал на ее, в предвкушении крутануть бутылку и в надежде что она остановится на Кэйт. Настала очередь Дэна, острее остановилось на Санни.
– Давай брат, только в щеку, мы же не гомики, – смеясь сказал Санни.
Последняя должна была крутить Кэйт.
– Давай Кэйт крути бутылку, – с нетерпением сказал Дэн.
Она закрутила, сердце ее заколотилось бешено, она молилась чтоб только не Дэн и острее остановилось именно на нем.
– Наконец-то, – прокричал Дэн. – Давай Гризли, я жду поцелуй и с языком.
Все смотрели на нее, она замерла и подвинулась к Дэну, и чмокнула его губы.
– И все? – сказал Дэн.
– Оставь ее Дэн, – сказала Джанин. – Давай Санни, твоя очередь курить бутылочку.
Бутылочка вновь остановилась на Джанин и они снова сплелись в поцелуи. Они целовались так долго, что Кэйт показалось что прошла целая вечность. Ей было больно на это смотреть, она чувствовала ревность и аморальность всего происходящего. Это было все не истинно и ложно, никто не способен был видеть реальные чувства друг друга, видеть правду, преданность кому-то из круга, преданность идеалам добра, честности и готовность во что бы ни стало, любой ценой отстоять их. Кэйт было противна ее подруга и даже сам Санни, к которому она так сильно тлела показался ей мелочным и не таким привлекательным каким был до этого момента. Бутылочка Джанин остановилась снова на Санни и они продолжали снова и снова целовать друг друга. Кэйт чувствовала себя порочной, разочаровавшейся своих родителей. Пусть в ее семье не было любви, она не хотела ее такой ценной. Тишина, одиночество и звуки детских юношеских чмокав, и стуков зубов подтолкнули Кэйт к проблеме, беспокоившей ее все эти долгие дни и сейчас пришло время принимать решение и говорить. Дэн закрутил бутылочкой и она упала на Джанин, он поцеловал ее. Когда настала очередь Кэйт, она встала.
– Мне пора уходить.
– Уже? – спросил Дэн.
– Кэйт может еще останешься? – с красными облизанными губами спросила Джулия. В ее устах явно скрывалось желание, чтоб Кэйт ушла и оставила ее одну с Санни.
– Нет мне пора, – выходя из круга, ещё раз сказала Кэйт.
Так и не сумев, сказать искренно что Кэйт думает, она встала из круга, одела свою дубленку и вышла прочь. Дэн догнал ее возле лифта. Он попытался ее прижать к дверям лифта и поцеловать.
– Хватит я не хочу, – вырываясь, чуть повысив голос, сказала Кэйт.
– Нравишься ты мне, – продолжая сжимать ее крепко, сказал Дэн.
– А ты мне нет Дэн. Когда ты это поймёшь?
Кэйт смотрела на него с безмятежной отрешенностью, в ее взгляде сквозила ненависть, лишенная всяческих чувств. Дэн смотрел в ее глаза, прекрасно понимая все.
– Когда-нибудь ты меня полюбишь, но будет уже поздно, потому что ты мне будешь уже не нужна.
– Я никогда тебя не полюблю Дэн, можешь даже и не мечтать об этом.
– Нет я буду мечтать. Санни ты не нужна, он сейчас наверное продолжает лизаться с Джанин, опуская руки все ниже и ниже вот так.
Дэн попытался опустить руки к Кэйт на попу и постепенно проскальзывая между ног.
– Не трогай меня, – закричала ненавистно Кэйт.
Открылась дверь лифта и Кэйт быстро скользнула внутрь, нажимая быстро на кнопку первого этажа.
Дверь лифта закрылась и Дэн остался один на лесночной площадке. Пусть у тебя связаны руки, думал он все равно иди вперёд. Пусть ты в оковах. Иди вперёд. Не останавливайся. Иди. Это не должно остановить тебя. Он посовещался эти мысли Кэйт.
Он захлопнул дверь квартиры, где Санни и Джанин лежали на диване, целуясь и гладя друг друга. Он вышел на балкон и закурил сигарету, наблюдая как Кэйт выбегает из парадной и растворяется в тумане.
Глава 8
Шэрон Рэндолл вернулась раньше обычного из церкви. Ее голова была умотана платком, платья закрывало колени, в руках она держала пакет с базара, наполненный разными фруктами и овощами.
– Ты что курил? – чувствуя запах сигарет, проникающий быстро в комнату с балкона, сурова спросила та. За пять минут до ее прихода Дэн докурил последнюю в пачке сигарету.
– Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю, – слегка повысила тон та.
– Мама чего ты лезешь ко мне? Как-будто ты не знала, что я курю. Я сам знаю, что мне делать.
– Ты посмотри на него какой, дерзкий стал. Это все твои старшие дружки, с кем ты вводишься в последнее время! Они тебя подсадили?
– Мама оставь меня в покое. Лучше иди и приготовь что-то поесть, – дерзко ответил Дэн.
– Ты как со мной разговариваешь? Отца на тебя нет. Это моя вина? Я вырастила тебя сама, тебя и твоего брата, так ты ко мне относишься и благодаришь меня?
– Мама мой отец был зэком и умер в тюрьме, – поднял Дэн холодные и безразличные глаза на нее.
– Да, но я любила его и до сих пор люблю, – ее глаза стали мокрыми, губы задрожали. – Так сложилась жизнь, что мы одни, но я благодарна богу, что у меня есть два сына и я молюсь за вас каждый день и ночь, и хочу чтобы вы были достойными мужчинами. Поэтому сигарету брось, эту отраву, понял меня?
Дэн ничего не ответил, он надел наушники и включил громко музыку, открывая страницу Конектид. Пришло двенадцать новых сообщений – несколько было от Санни, от Алекса, от Себастьяна, ученика параллельной школы, и он Джоржа старшеклассника.
– Эй Сокол, сегодня все как и договаривались? Ты прийдешь на стрелку? Я сегодня видел этого быка, огрызалась со мной, угрожал на стрелу всех своих корешков привезти из баскетбольной команды, – прочитал глазами Дэн сообщение.
– Не вопрос брат, во сколько встречаемся, в десять на поле?
Через пять минут пришло новое сообщение.
– Нет в одиннадцать, на лондонской десять, там на углу, возле бильярдного клуба.
– Договорились, не переживай, мы их сделаем.
Вдруг Дэн через дверь закричал громким голосом.
– Мама я сегодня встречаюсь поздно с друзьями.
– Поздно это во-сколько?
– Где-то в одиннадцать, – зажмуриваясь сказал Дэн.
– Нет, так поздно ты никуда не пойдёшь.
– Я не спрашиваю, – грозно ответил Дэн.
– Ты посмотри на него. Ключи заберу и никуда ты не пойдёшь. Продолжаешь хамить матери.
Около одиннадцати Сокол взял ключи с сумки Шэрон и тихо вышел. Шэрон уже спала вместе с Даниэлем. Он быстро спустился по лестнице и бегом направился в сторону площади, проходя мимо фонтанов и музкомедия, проходя еще несколько высоток пока не дошёл до бильярдного клуба, где уже толпилась пару десятков юношей.
– Сокол, – крикнул ему Джордж.
– Привет. Ну что? Кого бить первым, кулаки чешутся.
– Мы пока ждём, его еще нет. Не удивлюсь если штаны намочил.
Через пару минут среди темных переулков появилась бригада парней, они словно ночная туча были невидимы, как тени, но приближаясь все ближе и ближе и стали более заметными. Жандарн по кличке Бык шёл первым, за ним следовали восемь такого же высокого роста парней.
– Ну что Джордж, хотел поговорить давай, – уверенно проронил Бык. – Какого хрена ты подкатываешь к моей сестре, и позволяешь себе распускать руки? Отвали от нее, если не хочешь чтоб твоя рожа сейчас стала красной.
– Посмотри на лицо своей сестры, она мне точно не нужна! Я ее и пальцем не тронул.
– Да? Я от нее слышал другое, что ты якобы с пацанами зажал ее в подъезде и чуть ли не заснул свою руку к ней в трусы.
– Чушь! Сокол тогда был со мной, расскажи ему.
Дэн стоял в тени, его силуэт слабо было видно, но огонь его глаз невозможно было не разглядеть. Его кулак был наготове пуститься в бой, но он ждал накала ситуации.
Связавшись со старшеклассниками четвёртой школы, Дэна прославили как Сокола, который всех знает и все о них знает. Его брали собой на стрелки, зная о его правом ударе, зная на сколько он агрессивен, когда начинается драка. Все его стали бояться, но хотели завязать с ним дружбу. Он начал курить и баловаться алкоголем в темных подъездах, зажимая там девчонок. Никто не знает почему он резко стал таким дерзким. Говорят, что он был даже задержан на пару суток в отделении детской милиция за драку в общественном месте. Он хамил не только своё матери, но и всем вокруг.
– Все так и было. Твоя сестрёнка стонала от удовольствия, когда я ласкал ее между ног, подкусывая ее нижнюю губу.
– Дэн какого черта? – сказал Джордж.
– Постой, ты хотел разборок, ну давай устроим.
И Дэн сжал кулак еще сильнее и ударил Быка со всей силой по лицу, тот не в силах стоять на ногах, упал на спину.
– Налетаем! – закричал Дэн.
Все столкнулись между собой, в уличной драке, стоял ужасный шум и крик, что даже люди начали высовываться из окон, посмотрев, что происходит. Рос постепенно лай собак. Дэн залез на Жандарна сверху и продолжал одним за одним наносить удары по лицу пока тот не потерял сознание. Кто-то зарядил ему в нос, тот не в силах стоять упал на колени. Хлынула кровь, нос был сломлен.
– Дэн пора сваливать, – поднимая его на ноги сказал Джордж. Классно мы их уделали. Сокол твой нос, – выйдя на свет ночного фонаря, испугался тот.
– Это был Бэн, он похоже сломал тебе нос. Черт бы его поймал, ладно потом разберёмся.
– Пацаны надо отвезти Сокола в больницу, помогите мне.
– Да все нормально, до свадьбы та точно заживёт – сказал тот.
– Нет друг, надо нос вправить.
Стояла глубокая ночь, несколько скорых пунктов, попадавшиеся по дороге, не работали, они отправились в последний, там еще горел свет.
– Здравствуйте! Есть доктор? Моему друга нужна помощь. – Медсестра курила на перилах крыльца, ведущего в отделении неотложной помощи; увидя десять парней, проходящих все ближе и ближе к ней она вдруг вздрогнула.
– Сколько вам лет? Что вы так поздно слоняетесь по городу?
Дэн стоял, болтаясь на ногах, – это видимо испитая по дороге бутылка водки.
– Ведите его сюда, направо, я позову доктора.
Через десять минут, зашёл доктор, его тело напоминало форму груши.
– Да, неплохо тебе дали по носу, – осматривая через лампу, сказал доктор. – Надо вправлять. Продезинфицировал руки, доктор надавил со всей силой двумя большими пальцами на основания носа. Раздался жуткий хруст, который все услышали даже будучи на улице. Дэн даже не пошевелился и не издал ни единого звука.
– Теперь я наложу тебе повязку, нос конечно пару дней будет болеть, будет оттёк, ты по осторожнее на улице. Нос ровным больше не будет, будет немного кривым, но это не будте сильно заметно.
Дэн вышел на улицу, держа руки вверх, показывая победителя поединка.
– Ну ты даешь Сокол, как ты вмазал Быку. Не такой уж он и бык, раз можно его обуздать.
– Пусть знает кто тут главный, – прорычал Дэн. – У кого еще сигареты остались.
Дэн выкурил тройку сигарет. Они побуянили еще пару часов и почти под утро разбрелись по своим подъездам. Дэн тихо засунул ключ в дверь, не дыша прокручивая замок. Мама все еще спала, он зашёл тихо в свою комнату и закрыл на ручку дверь. Нос болел жутко, правая рука была разбита. Он вышел в ванную, опуская руку в раковину, смывая кровь. На носу уже начал проявляться оттёк, расползающийся по всему лицу. Он зашёл обратно в комнату и включил компьютер. Было четыре часа ночи, в сети никого уже не было, но он хотел еще раз взглянуть на фотографии Кэйт. Тот этап, который у него начался, этап парниша-хулигана, в нем он винил Кэйт. Нет смысла быть хорошим, когда она все равно его не замечает и не отвечает взаимностью. Он вспоминал вновь и вновь их поцелуи пусть и дурацкие, нелепые, но он чувствовал тепло ее губ, он чувствовал ее дыхание близко к его лицу, чувствовал его на себе. Его рука щупала ее детские еще не сформировавшиеся ягодицы и к черту что все было нелепо и отвратительно. Он другого подхода не знал. Проходя этапы своего развития без отца, воспитываясь только мамой, Дэн все познавал самостоятельно или на улице. Мама молилась каждый день за него, стоя ночами на коленях в церквях, забывая что надо воспитывать детей, а не молиться за них. Дэн зажимал и разжимал кулак, пребывая еще в том агрессивном состояние, чувствуя еще запах крови. Кэйт была единственным солнцем в его мыслях, была единственным светлым лучиком, осветлявшим его темно формировавшееся нутро. Может быть, если бы он был любезным с ней, может быть она бы ответила ему взаимностью, может быть она разглядела бы в нем не только дурака, как она часто говорила, и любящего ее всем сердцем юношу. Никто не мог ему объяснить как жить правильно, правильно ли он поступает. Он рос невротиком, который решает проблемы сигаретами и драками на улицах, который дерётся и разбивает всем носы, даже не подозревая, что все из-за Кэйт. Каждый раз вступаю в конфликт, он вспоминал ненавидящее его глаза Кэйт и тем самым выпускал свой гнев на самого себя, на своё душевное уродство, на свои поступки. Он ненавидел себя за это, он ненавидел себя за то начинание которое он выбрал, на которое его подтолкнула улица. Он рос на улице, проводя ночами на лавках или в подъездах со сверстниками или с пацанами по старше, учащие его курить и пить, держать удар и бить, учащее его всегда бить первым, тогда никто не сможет ударить тебя. Честно говоря, постепенно он начал забывать о Кэйт, его разум и сердце окончательно почернело; солнце больше не было, была лишь череда серых туч.
Часть вторая
Глава 9
Прошёл еще один учебный год незаметно. Кэйт занималась уроками, зубря домашние задания, ходя на гимнастику. С Санни и Дэном она больше не общалась. Дэн оставил ее в покое, увлекаясь гимназистками и уличными разборками. Санни гулял с Джилл, они вроде бы даже встречались. Кэйт не вникала в подробности, ей было все равно. Она сосредоточила своё внимание на уроках и тренировках. Папа попрежнему много работал, домой приезжал поздно. Мама сидела дома, бесконечно занятая домашними делами. В итоге скучная, повседневная жизнь накрыла своим холодным одеялом.
Это был первый учебный год, уже в старшей школе, старшего класса нет, только их лицей, гимназия и спортивный. В этом году учеников ждут государственные экзамены, которые всегда навеивают страх и ужас. Но школьникам было не до этого, на дворе половое созревание, более тесное понимание своего тела, его функции и противоположного пола. Ученики и раньше дурачились, «лапая» девчонок ниже пояса, но в возрасте пятнадцати парни уже начинают получать от этого телесное удовольствие, их гармоны начинают подниматься и они хотят секса. В классе Кэйт еще ни у кого не было сексуального опыта. Парни заключают между собой пари у кого это произойдёт первым и с кем. Когда у Кэйт начался первый менструальный цикл, она очень испугалась ибо никто ее не предупредил, что что-то подобное может произойти. На уроке биологии они это еще не проходили, а дома, Элла Галлори наверное забыла об этом рассказать.
Кэйт сидела вместе с Нетели, спортсменкой, занимающейся легкой атлетикой. Все боялись ее в классе потому что знали, что она может дать сдачи. В добавок она была ещё высокой и с накаченным ногами, по размеру как три ноги Кэйт. Проводя каждый день вместе за одной партой, они сдружились и стали хорошими подругами. Но сдружились они еще год назад, как весь класс отвернулся от Кэйт, а Нетели была рядом.
Тогда был солнечный весенний день. Ясное небо своей необычайной голубизной радовало глаз. Воздух стал вкуснее и свежее при этом свежесть не отдавала холодом, она была прохладной, почти тёплой. Солнце светила так непривычно ярко и грело. Птицы шумели, напивая что наконец-то пришла весна. Все играли на улице в любимую игру догонялки. Кэйт была одета в оранжевую куртку и спортивные штаны, волосы были ее завязаны в хвост. Ученики безбатарейно и игриво догоняли друг другу, передавая эстафету того кого догнали, теперь он должен за всеми бегать. Кэйт все еще нравился Санни тогда, но ходили слухи что он встречается с Джилл. Запыхавшись, Кэйт остановилась и спросила:
– Кто-то хочет пить? Я в магазин.
– О Гризли класс, возьми колу и фанту на всех, – закричал Санни.
Две двухлитровые бутылки тянули Кэйт на землю, но она мужественно их несла, спеша поделиться со всеми. Ставя одну бутылку на пол, открывая вторую, фонтаном начала брызгать пена из колы. Все начали хихикать во весь рот и Кэйт вместе с ними. Она стояла тогда вся забрызганная с ног до головы, но счастливая что она выделилась и принесла всем попить.
– Ну ты даёшь Гризли, можно я тоже попью, – подбежал Алекс.
Потом ребята отдыхали, забравшись на высокую бетонную стену, метров пять в высоту и метр в ширину. По бокам были металические ставни, упираясь на которые можно было забраться на верх.
– Что перерыв? – спросил Дэн, увидя как все ребята забрались наверх.
–Да, давай к нам, – сказал Санни.
Кэйт осталась внизу, на верху уже не было места, да и высота немного пугала ее. Джилл сидела рядом с Санни, что-то нашёптывая ему на ухо.
– Больше двух говорят в слух,– сказал Алекс.
– Кэйт! – позвал ее Санни.
– Я здесь. Что?
– Это правда что ты целовалась с Алексом?
– Что за враньё!
– А что неправда? – спросила Джилл Алекса, который сидел на другом конце стены. – Ты же мне сам говорил, что ты бегала за ним и хотела чтоб он тебя научил целоваться в засос.
– Это не правда, скажи им сам Алекс, что это неправда, – она направила свой взгляд на него.
– Врет она все! Сначала позволила, чтобы Дэн ее тогда зажимал, ещё зимой; потом тебя соблазнила Санни и теперь Алекса. Проститутка! – последнее слово Джилл выговорила так громко, что казалось что в радиусе пяти километров все могли услышать его.
Кэйт развернулась и ушла прочь; постепенно отдаляясь перестала сдерживать слезы. Было слышно, как ребята спорили и продолжали говорили о ней.
– Санни, это же не правда. Я с ней не целовалась, – сказал Алекс опущенным голосом.
– Все правда. Это она так хочет быть популярной, раздвигаясь ноги. Сама мне говорила, – не останавливалась Джилл.
– Все мы знаем Кэйт, она скромная, спокойная, и молчаливая. Она не такая сказал, – сказал Алекс. Дэн все это время молчал, не подавая ни звука.
– Дэн, а ты чего молчишь? – спросила его Джилл. – Есть что добавить? Разве не правда, что она постоянно тебе позволяла все, якобы прикидываясь бедной овечкой, что ее все обижают.
– Да так и было, – опуская голову сказал тот.
– Народ не надо с ней вообще общаться, – резко закончила Джилл.
– Какая ты жестокая, – целуя ее в щеку, сказал Санни.
Неужели все выглядело именно так? Подумала Кэйт. Дэну она никогда не давала надежду и уж тем более не подставляла свою попу дабы тот потрогал. С Алексом она вообще никогда не общалась, разве что тогда когда он подсказал ей за углом, что значит быть девочка легкого поведения. Да они зашли тогда за угол, но ничего не было. А тогда зимой? Когда Кэйт просто хотела быть со всеми, веселиться и чувствоваться себя ребёнком, когда они все вмести искали и догоняли ее, она просто хотела чувствовать себя живой, чувствовать себя кому-то нужной. Никто так и не понял, кто такая несчастна маленькая девочка Кэйт и как ей не хватало внимания.
Она шла вдоль узенькой дорожки, рассаженной по бокам елочными маленькими кустиками, переступая бордюры и не сдерживая слез. Нетели вышла из школы, она закончила тренировку. Она тогда училась еще в спортивной классе.
– Кэйт? Что с тобой? – Они знали друг друга, но никогда особо не общались.
– Ребята все ополчились против меня. Джилл наговорила столько неприятных ложных вещей обо мне. Я пойду лучше домой.
Нетели была типичной спортсменкой, жесткой, дисциплинированной, но честной и не переваривающей несправедливость. Она знала немного о Кэйт, знала ее добрую натуру, которая не способна на неправильные поступки и обман, которая знает цену счастья и дружбы. Нетели отправилась вдоль школы, прямо на открытую площадку, где были все.
– О Наташа! Как дела? – поздоровался с ней Санни.
– Санни? Что случилось? Я только что встретила Кэйт.
– А ты что теперь ее подруга? – сказала Джилл. – И правильно, ей теперь подруги пригодятся. – Язвительно сказала та.
– А ты закрой рот, такой как ты, я бы поотрывать все волосы, спустить только вниз.
– Да мы прикалываемся Нетели, – добавил Санни.
– Что за приколы? Оскорбляя невинных!
– А почему это она невинная? – спросила Джилл.
– Рот закрыт! Тебе слово никто не давал!
– Вы все сидите, здесь глумитесь над людьми, которые попросту не похожи на вас, над людьми которые в сто раз лучше вас. Санни сколько раз Кэйт тебе помогла? А ты Джилл? Она была твоей лучшей подругой? Что зависть к ней на столько сильна? Вы придурки народ! Это вы не общаетесь с Кэйт, а она не общается с вами!
Нетели развернулась и ушла прочь; ребята остались все сидеть на стене, атмосфера как-то потемнела и была уже не такой веселей.
– Ладно вам, не грустим. Давайте продолжим, – сказала Санни.
– Я домой, – сказал Алекс, а за ним и Дэн.
Все постепенно разошлись кто куда, остались только Санни и Джилл.
– Как мы ее? Так ей и надо! – сказала Джилл.
– Наверное мы перегнулись!
– Ничего не перегнули, а просто правду сказали!
То лето пролетело быстро, и восьмой учебный год тоже. Все не было забыто. С Кэйт никто не общался тогда целый год, хотя всех мучала совесть, но никто тогда не подошёл и не попросил прощение. Поступив в девятый класс, переступившая пороги школы, Кэйт повзрослела. Она попрежнему была той тихой, спокойной, стеснительной девчонкой, родом из богатой семьи, но ее сердце изменилось. Она познала чувство первой любви, которое окрыляет, но в тоже время превращает в раба, в безответно любящего слепого. Кэйт всегда думала, что завтра она будет счастлива, хотя у счастья нет завтрашнего дня, у него нет и вчерашнего, оно не помнит прошедшего, не думает о будущем, у него есть только настоящее – данный день или даже мгновение. Счастье – это любовь.
Глава 10
Прозвенел звонок на урок. Нетели уже заняла своё место, рядом присела Кэйт, как всегда неподавая не звука. Нетели стала для Кэйт, как старшая сестра. Кэйт с ней многим делилась, и поделилась с ней одним откровением. Она какое-кого полюбила, но боялась сперва себе в этом признаться. Любовь пришла неожиданно, как дождевая туча, среди ясного неба. Она даже не могла понять, как это произошло. Чувства зародились, как пролетающий скоростной поезд. Она боялась даже подумать об этом, это казалось невозможным.
Он зашёл в класс последним, проводив одну из гимназийского класса за ручку до дверей соседнего класса. Они встречалась с прошлого лета, как ходили слухи. Каждый раз видя его, она краснела, ее щеки покрывались огненным светом и долгое время не могли потухнуть. Он изменился, возмужал, его походка вселяла уверенность и мужской стержень. Его идеально выглаженная белая рубашка потягивала его широкие сильные плечи, что придавала ему сексуальности и помпезности, брюки в пол подчёркивали его худые, но все же сильные ноги. Он был уверенным в себе, героем-любовником всех старшеклассниц и Кэйт. Кэйт никогда не думала, что все может перевернуться в обратную русло, что тот который докучал ей несколько лет, станет для нее ее первой любовью.
– Извините за опоздание, – заходя в класс, сказал Дэн.
– Ты когда-нибудь можешь прийти во время, в следующий раз не пущу, – проворчала мисс Вудд.
– Та я проспал, – игриво ответил тот.
– Проспал? Живя в пяти минутках от школы?
– Поэтому и проспал, – засмеялись все.
Он сел на своё место, успевая бросить свои черно-карие глаза на всех девчонок в классе, за исключением Кэйт. Они уже давно не общались, давно не смотрели друг другу в глаза, давно никто не дергал Кэйт за косички и не пытался зажать при первой же возможности. Кэйт поняла, что ей не хватало этого, не хватало этого внимания. В ее сознание прошли понимание, что Дэн был единственным, кто на протяжении нескольких лет всегда был рядом с ней, который искренне любил ее и по-своему это показывал.
Кэйт старалась не смотреть на него, не показывать ни единым жестом своих чувств. Его белая рубашка, чёрные брюки в пол, светло-коричневые волосы, чёрные глаза завораживали Кэйт. Дэн по кличке Сокол, стал самым популярным школьником и подростком в городе; каждый день он встречался с разными девчонками, зажимая каждую в подъезде; встречаясь с старшеклассниками, попивая нечто крепкое на лавочках и приходя домой на еле стоящих ногах. С Санни он перестал общаться, они оба начали взрослеть и их круг интересов изменился. Они все еще были друзьями, но только в пределах школы, за ее пределами, каждый жил своей жизнью. Санни, который был на месте Дэна в младших классах, стал более молчаливым, стал больше времени проводить за уроками и в компьютерных клубах. Как интересно проходят подростки свои стадии развития, как они меняются под влиянием окружающих факторов. Они сами выбирают по какой дороге им идти, но этот выбор все же диктуется им и подталкивает их людьми, с которыми они каждый день сталкиваются. Одна только Кэйт оставалась собой, спустя три школьных года, она была попрежнему скромной, молчаливой, порой слегка неуклюжей школьницей, которая после уроков идёт в спортивный зал, потом домой, делая уроки, а после если останется время проведёт время на улице с соседскими детьми. У Кэйт не было занятия или хобби, не было чего-то именно ее, именно ей принадлежащего. Она выполняла волю родителей, докторов – всех вокруг, но только не свою. Она была в девятом классе, ей было четырнадцать. Ее лицо продолжала быть таким же невинным, как голубь топающий по дороге в поиске зерна.