Buch lesen: «Гнутая монетка»
Jennifer Bell
The Crooked Sixpence
© Jennifer Rose Bell, 2016 Jacket art and interior illustrations copyright
© Karl James Mountford
© Н. Орлова, перевод на русский язык
© ООО «Издательство АСТ», 2017
* * *
Посвящается маме и Бет, настоящим героиням этой истории
Глава 1
Скорая резко свернула за угол, Иви качнулась вперед. Внутри машины все громыхнуло.
– Ну ладно. – Фельдшер поднял глаза от карты вызовов. Он был лысым, выцветшие татуировки покрывали его руки. – Как тебя зовут? Назови имя и фамилию.
– Иви Элизабет Спэрроу, – выпалила девочка, притоптывая по полу желтыми резиновыми сапожками. В салоне стояла страшная духота, было трудно дышать. Иви посмотрела на затемненные окна за спиной фельдшера и подумала: может, попросить его открыть окно? В черном стекле отражались ее каштановые кудри, еще более растрепанные, чем обычно.
Фельдшер заполнил строчку шариковой ручкой и обернулся.
– А тебя как зовут?
На противоположном конце сиденья, вытянув ноги и подавшись вперед, сидел мальчик в серой толстовке с капюшоном, с логотипом группы The Ripz на груди. Светлые волосы падали на глаза, но Иви точно знала: он смотрит на нее сердито.
– Я – Себ, – сухо ответил тот. – Ее брат.
Фельдшер улыбнулся и записал имя. Иви старалась не думать о брате. Это он во всем виноват.
Она наклонилась к носилкам и взяла бабушку Сильвию за руку. На поврежденном запястье у нее была повязка, на шее – высокий ортопедический воротник, на лице – запотевшая кислородная маска. Еще ни разу в жизни Иви не видела бабушку такой беспомощной.
– Сколько вам лет? – спросил фельдшер, заполняя карту.
– Одиннадцать, – сказала Иви и придвинулась чуть ближе к бабушке.
– А мне шестнадцать, – пробасил Себ.
Иви нахмурилась и покосилась на брата. В прошлом месяце ему исполнилось четырнадцать.
– Хорошо. – Лицо у фельдшера подобрело. – Ребята, я понимаю, вам сейчас нелегко, но пока главное – сохранять спокойствие. Мы скоро приедем в больницу, доставим вашу бабушку в отделение травматологии. Там ее осмотрит врач, и, если понадобится операция, она останется там на некоторое время.
Иви поморщилась. Бабушка всего один раз лежала в больнице – после того случая – но это было еще до рождения родителей Иви.
– Вы можете сказать, что с ней? – спросила она.
Фельдшер нахмурился.
– Думаю, перелом бедра и, возможно, запястья. Точно узнаем, когда сделаем рентген.
Он снова занялся своими записями, а Иви гладила бабушкину руку и думала, были ли у нее переломы в тот раз? Наверное, были. Много лет назад во время снежной бури бабушка попала в автомобильную аварию и несколько дней оставалась без сознания. Когда она пришла в себя, то не могла вспомнить ни саму аварию, ни того, что было до катастрофы. Полиция знала только имя пострадавшей – Сильвия, да и то только потому, что оно было выгравировано на подвеске у нее на шее. Ретроградная амнезия, объяснила им мама. Иви точно знала, когда это случилось, дома часто об этом говорили: 5 января 1969 года. В Двенадцатую ночь1.
– Пока у нас есть время, я должен зафиксировать детали происшествия, – сказал фельдшер и взглянул на часы. – Итак, на вызов мы приехали в половине девятого, значит, упала она без четверти восемь, да? Вы сказали, что бабушка поскользнулась на кухне, а вы оба были в другой комнате…
Иви представила, как бабушка Сильвия теряет равновесие и падает на спину, словно жук, перевернутый вверх тормашками. Если бы только она в тот момент оказалась рядом!..
– Она пекла мятные пряники, – вставил Себ. – А потом мы вдруг услышали ее крик.
Мы сами так орали, – вспомнила Иви и с досадой покосилась на брата. Они ругались из-за дурацкого нового постера группы The Ripz, который подарили Себу на Рождество, – Иви случайно пролила на него апельсиновый сок. Если бы он так не вопил на нее, они бы скорее пришли на помощь бабушке.
Фельдшер закрыл свои записи.
– Ладно, пока все. Вы можете связаться с родителями?
Иви вздохнула. Если бы. Больше всего на свете она сейчас хотела, чтобы родители были рядом!
– Я уже отправил им смс, но ответа пока нет, – сказал Себ. – Попробую позвонить, когда приедем в больницу. Мама на работе, но я постараюсь застать ее до начала смены.
Иви попрощалась с мамой еще вчера утром. Будь она сейчас здесь, сразу взяла бы ситуацию под контроль и со всем разобралась бы. А они с братом только и смогли, что вызвать скорую помощь.
– Папа сейчас в Париже, – тихо добавила Иви. – Он тоже работает.
Их отец работал консультантом в знаменитом лондонском Музее Виктории и Альберта2 и так хорошо разбирался в старинных вещах, что к нему обращались за советом со всего мира.
Фельдшер поднял бровь.
– Так вот почему вы живете у бабушки…
– Мама с папой приезжали на Рождество, – объяснила Иви, чувствуя, что должна вступиться за родителей. – Просто им пришлось пораньше вернуться на работу.
До сих пор ее не особенно волновало, что родители постоянно живут в Лондоне, а они с братом – у бабушки, в Блетчи-Скрабб, в шести часах езды от столицы, но ведь и чрезвычайное происшествие у них случилось впервые.
Фельдшер отложил записи и повернулся к бабушке Сильвии, которая, несмотря на высокий воротник на шее, даже попыталась улыбнуться. Иви подумала, что с такой штукой и разговаривать-то трудно: ведь бабушка промолчала, когда Себ соврал фельдшеру о своем возрасте.
– Ну что, миссис Спэрроу, посмотрим, как у нас дела. – Он откинул одеяло, чтобы осмотреть руку бабушки Сильвии. Тонкая полотняная повязка, поддерживающая ее, была завязана на шее, фельдшер осторожно ослабил узел и освободил руку. Бабушка поморщилась от боли.
Когда повязку сняли, Иви чуть не ахнула. Бабушкина рука раздулась и стала фиолетовой, словно гигантский баклажан. Фельдшер осторожно коснулся поврежденного запястья.
– Похоже, отек увеличивается. И наверняка очень болит. – Он аккуратно поднял руку, чтобы тщательнее осмотреть ее со всех сторон, и Иви заметила, как что-то блеснуло золотом.
– Миссис Спэрроу, – сказал фельдшер, – на вашем браслете нет застежки. Боюсь, нам придется его разрезать, чтобы снять. Вы не против?
У Иви защемило в груди. Наверное, бабушка чувствует то же самое. Ведь этот золотой браслет – то немногое, что осталось у нее от ее прежней жизни. До того как она потеряла память. Этот браслет был на ней в день аварии, и Иви не помнила, чтобы бабушка когда-нибудь его снимала. Все знали: браслет ей очень дорог.
Бабушка Сильвия крепко зажмурилась и еле слышно прошептала:
– Снимайте.
Фельдшер достал маленькие блестящие кусачки. Раздалось щелк-щелк, Иви вздрогнула, а браслет распался на две половинки.
– Иви, моя сумочка… – Бабушка слабо взмахнула здоровой рукой.
Иви потянулась за сумкой и раскрыла ее, а фельдшер осторожно положил в сумку половинки браслета.
– Смотри, чтобы он не потерялся, ладно? – попросила бабушка.
Иви кивнула, заставила себя улыбнуться и заглянула в сумку, чтобы убедиться: браслет надежно спрятан во внутреннем кармане.
– Осторожно! – предупредил фельдшер. – Края очень острые.
Иви, стараясь не касаться браслета, застегнула молнию на кармашке.
– Вот, возьми, – проворчал Себ, подбирая что-то с пола. – Похоже, ты обронила.
И протянул Иви черно-белую фотографию размером с почтовую открытку. Иви видела ее раз сто: бабушка всегда носила ее в сумке. Это был единственный снимок из ее прошлой жизни. После аварии полиция обнаружила фотографию в бардачке.
– Странно, – сказал Себ, приподняв брови. – Не видел ее с самого детства.
А мы с бабушкой часто на нее смотрели, – подумала Иви, но ничего не сказала.
– Бабушка так и не вспомнила, кто эта женщина на фото?
Иви покачала головой. На снимке рядом с бабушкой Сильвией стояла незнакомка – стройная, с выразительными темными глазами и пышными волосами, выбивавшимися из-под круглой черной шляпы. На ней было платье из плотной шотландки и ковбойские сапожки с заклепками. Бабушка Сильвия была в линялом джинсовом комбинезоне и атласных туфлях, похожих на пуанты.
– Ну и видок у них! – усмехнулся Себ. – Они что, на маскарад собрались?
Иви пожала плечами.
– Кто знает, может, тогда была такая мода. – На самом деле она так не думала, просто не хотела соглашаться с братом.
– Смотрите не потеряйте, – раздался хриплый голос. Иви обернулась. Бабушка подняла здоровую руку и погрозила пальцем.
– Извини. – Иви быстро убрала снимок в сумку и застегнула ее.
Она хотела толкнуть Себа, но тот ловко увернулся и отодвинулся подальше.
Глава 2
– Папа? – Иви прищурилась. Изображение на телефоне у Себа расплывалось и тормозило. Она пихнула брата локтем в бок. – Я же говорила: видеозвонок – это дурацкая идея. Ну почему ты просто не позвонил им?
Себ пробурчал что-то по поводу плохой связи и передвинул телефон на коленях.
– Если бы у тебя, как у всех нормальных людей, был телефон, ты бы понимала, что трехсторонний звонок в видеочате – это круто. Но ведь у тебя телефона нет. Ты же у нас не как все.
Иви закатила глаза. Спорить с братом бесполезно.
– Мама? Папа? Вы нас видите? – Изображение мигнуло. Иви заерзала на стуле. Они сидела в приемном отделении больницы, вокруг сновали врачи в белых халатах со стетоскопами на шеях, сестры с медкартами, пациенты в гипсе и на костылях и их встревоженные родственники. Иви обвела взглядом линолеум на полу и крашенные белой краской стены. Строго и уныло. Всего четыре дня прошло после Рождества, а тут уже никаких украшений, ни следа праздника, будто его и не было. Бабушке Сильвии это бы не понравилось.
– Иви? Ты меня слышишь?
– Папа! – Ну, наконец-то! Изображение стало четким. Иви поморщилась. Папа придвинулся слишком близко к камере, и его бледное веснушчатое лицо заняло почти всю левую половину экрана. Справа они видели маму: она сидела в своей больнице за столиком служебного кафе, в голубом сестринском костюме, из верхнего кармашка свешивались часы.
Мама убрала прядь каштановых волос за ухо и, нахмурившись, приблизилась к камере.
– Вот сейчас я вас вижу, но изображение нечеткое.
– А я уже еду на поезде в Париж, – сказал папа. – Связь ужасная. Меня кто-нибудь видит?
– Мы видим вас обоих, – ответила Иви. – Вы слышали, что я говорила о том, что случилось с бабушкой?
Папа нахмурился.
– Да. Поверить не могу. Как она? С вами все в порядке?
Иви пожала плечами.
– С нами все в порядке.
– Себ, – строго спросила мама, – ты присматриваешь за сестрой?
Себ развалился на больничном стуле рядом с Иви, закинув ноги в стоптанных белых кроссовках на низкий пластиковый столик и положив телефон на колени. На шее у него как всегда болтались наушники.
– Присматриваю, – буркнул он. – Не волнуйся.
Иви подумала и сказала:
– Себ соврал врачу скорой: сказал, что ему шестнадцать.
Себ прищурился.
– Если тебе шестнадцать, по закону ты уже самостоятельный.
Иви закатила глаза.
– Сейчас это не важно, – сказал папа. – Главное для вас теперь – держаться вместе. Как бабушка?
Иви покосилась на голубую ситцевую занавеску у Себа за спиной. Там в маленьком боксе лежала на каталке бабушка Сильвия. Прежде чем ответить, Иви помолчала, стараясь не расплакаться.
– Сейчас она спит. Мы в отделении травматологии, доктор сказал, что потом ей сделают рентген. А нам что делать?
Отец медлил с ответом. Иви слышала далекий стук колес.
– Ну, решение тут только одно, – опередила его мама. – Вы едете обратно в бабушкин дом и ждете нашего возвращения. Даже если я соберусь прямо сейчас, то буду в Блетчи-Скрабб только через несколько часов.
Папа кивнул.
– Решено. Себ, купи себе и сестре билеты на автобус: я вчера оставил тебе деньги.
Иви обрадовалась.
– Так вы приедете? Оба?
Мама откинула волосы со лба.
– Конечно, приедем. Вы молодцы, все сделали правильно! Не переживайте. Мы приедем и со всем разберемся.
– Я смогу приехать только поздно вечером, но приеду обязательно, – сказал папа. – Все будет хорошо! Приготовьте себе что-нибудь поесть и помогайте друг другу. – Он сделал паузу и чуть тише добавил: – Хотя бы постарайтесь.
Иви посмотрела на брата, который уже уткнулся в свой айпод, лишь изредка поглядывая на экран телефона.
– Постараюсь.
Папа помахал рукой, мама послала воздушный поцелуй, и разговор закончился. Себ молча убрал телефон и заткнул уши наушниками. Иви откинулась на спинку стула, плотнее запахнув пальто. Вот бы мама и папа сейчас были рядом! Здесь так уныло…
Она сложила руки на груди и от нечего делать стала разглядывать приемный покой. Вот с центрального входа появился мужчина: длинное серое пальто, остроносые черные ботинки, широкополая шляпа скрывает лицо. Иви смотрела, как он проскользнул мимо стола администратора, ловко пробираясь между персоналом и пациентами и минуя охранников. Он направлялся в их сторону, туда, где за занавесками в боксах лежали те, кого привезла скорая.
Чем дольше Иви за ним следила, тем очевиднее становилось, что этот человек не хочет, чтобы на него обращали внимание. Он все время озирался, будто хотел убедиться, что никому до него нет дела. Когда он подошел ближе, Иви заметила, что из рукавов у него торчат какие-то искореженные узловатые обрубки. Ее передернуло от ужаса.
Что у него с руками?!
Кожа на обеих кистях была покрыта гнойниками и коростой, а пальцы были похожи на больные, гниющие сучья.
Иви опустила глаза, когда он проходил мимо. Интересно, что же с ним случилось? Может, он случайно обжег руки каким-нибудь химикатом? Ясно одно: с ним произошло что-то страшное – она ничего подобного даже в ужастиках не видела. Когда Иви подняла глаза, незнакомец уже стоял в конце длинного ряда боксов, того самого, где лежала бабушка. Он заглянул за занавеску крайнего бокса, помедлил, заглянул в следующий. И так во все боксы один за другим, словно что-то искал.
– Или кого-то, – подумала Иви. И замерла от ужаса, когда до нее дошло, что он приближается к боксу бабушки Сильвии.
Себ качал головой в такт музыке и отбивал ритм ладонью. Иви вскочила и потрясла его за плечо.
– Себ!
Он стряхнул ее руку и вытащил один наушник.
– Иви! Что за?..
– Там человек… – Она повернулась. До бабушки осталось всего три бокса. – Скорее!
Она перепрыгнула через ноги Себа и бросилась вдоль ряда стульев, скрипя резиновыми сапожками по линолеуму. Себ догнал ее в три прыжка и попытался остановить грозным взглядом.
– Да что с тобой? Куда ты сорвалась?
Сердце Иви отчаянно колотилось, когда она отдернула занавеску бокса, где лежала бабушка.
– Бабушка! С тобой все в порядке?
Та безмятежно спала, сложив руки на животе – в той же позе, в какой и заснула. Иви оглядела длинный коридор, разыскивая глазами человека в сером. Никого. Но ведь не мог же он испариться? Иви молча смотрела на пустой коридор. Себ хлопнул ее по плечу.
– Видишь, все в порядке!
– Ты не понимаешь, – прошептала Иви. – Тут был какой-то странный человек. Я подумала: вдруг он навредит бабушке?
– Что? – Себ покачал головой. – Странный человек? Это ты у нас странная. Хотя бы сейчас забудь о своих идиотских фантазиях!
Они целый час ехали на автобусе, а когда вышли у домика бабушки Сильвии, начался дождь. Капли барабанили по капюшону и стекали на торчавшие из-под него непослушные волосы Иви. Она смотрела на старый коттедж, его глиняную трубу и облупившиеся стены. Папа рассказывал, что раньше этот дом принадлежал фермеру, поэтому и стоял на отшибе.
– Тебе место в психушке, – ворчал Себ, обгоняя сестру. – Ты сама-то понимаешь, что у тебя паранойя? Начиталась книжек, и, похоже, крыша у тебя съехала.
Иви шла за ним по пятам.
– Ничего я не сочиняю, – упрямо твердила она. – Там был этот ужасный тип с руками-обрубками, а когда мы уходили, я слышала, как одна сестра сказала, что пропали бабушкины документы. Что, если этот тип украл их?
Себ вздохнул.
– Иви, этот тип, кем бы он ни был, – пациент, или типа того. Может, он жертва пожара. А может, такой же чокнутый, как ты. В любом случае сейчас я хочу поскорее согреться и что-нибудь съесть.
Иви от досады дернула ремешок бабушкиной сумки и, обогнав Себа, поспешила к крыльцу. У нее из-за книжек съехала крыша?! Это ее братец оглох от игры на барабанах и не слышит голоса разума! Никогда ее не слушает. Никогда.
– Иви… – Голос Себа за спиной прозвучал как-то странно.
– Что? – огрызнулась она и оглянулась. Себ дрожащим пальцем ткнул в сторону дома. Она посмотрела туда, куда он указывал, и чуть не упала. Как же она сама не заметила?..
Входная дверь была приоткрыта. Дверная рама расщеплена, вокруг замка – глубокие царапины.
Себ опустил руку, как будто сомневался, что делать – остаться на месте или бежать. Наконец он прошептал:
– Надо звонить в полицию.
Он достал телефон, но Иви даже издалека увидела, как на экране вспыхнуло сообщение: «Нет связи». Отлично!
– Что же теперь делать? – спросила она.
Себ на цыпочках подошел к дому по гравиевой дорожке и заглянул в окно.
– Шторы задернуты, – прошептал он. – Придется мне войти в дом и позвонить по городскому.
Иви кивнула. Правильно. Хорошая мысль.
– А мне что делать?
Себ покосился на входную дверь.
– Вместе пойдем. Я первый, ты за мной.
Когда Иви переступила порог, по коже у нее побежали мурашки. Откуда-то из глубины дома доносился размеренный шорох – словно кто-то сдирал обои со стен.
Иви, прищурившись, всмотрелась в полумрак прихожей. Вот старинный письменный столик бабушки Сильвии – с гнутыми ножками и пятном от чая на столешнице – валяется на полу вверх тормашками. Все ящики вытащены, листки кремовой писчей бумаги разлетелись по ковру.
Себ подобрал бабушкину трость из поваленной на пол подставки для зонтиков и поднял над головой. Иви шла следом за братом, ее мысли судорожно метались. С каждым шагом шорох становился все громче. Что же там происходит? Она подождала, пока Себ собирался духом, чтобы отворить дверь в кухню.
– Готова? – Он протянул к ручке дрожащую ладонь.
Иви кивнула. Как только дверь открылась, в нос ударил резкий запах мокрой псины. Странно. На кухне всегда пахло только домашним печеньем.
Свет горел, хотя Иви точно помнила: когда они уезжали на скорой, она везде выключила электричество. Маленькими шажками она прошла дальше, сердце колотилось как бешеное. Слева висели кухонные шкафчики, только уже без дверок. Весь кухонный стол был засыпан щепками, разбитыми консервными банками и разорванными пакетами, в мойке громоздилась гора битой посуды. Обои на том месте, где раньше стоял холодильник, оказались неожиданно яркими. Сам он лежал на полу с распахнутой дверцей, а вокруг – все его содержимое, словно его вырвало.
Иви сделала еще несколько шагов, под ногами хрустела крупа и замороженные овощи. Опустив глаза, она заметила цепочку звериных следов, протянувшуюся через всю кухню.
– Посмотри вон туда, – упавшим голосом сказал Себ.
Иви подняла глаза. На противоположной стене появилось два слова:
МЫ ВИДИМ
Каждая буква размером с большую тарелку была так глубоко процарапана на светлых обоях, что теперь из-под них виднелись прежние, кроваво-алые. Иви увидела и то, чем эти слова были написано – большое черное и блестящее птичье перо.
Перо продолжало писать, зависая в воздухе, словно оса, и, дописав еще два слова, исчезло, издав на прощание возмущенный «пых!». На его месте из воздуха появилась маленькая серебряная монетка и упала на пол со звонким дзинь.
Иви ахнула и прочла на стене кровавые слова:
МЫ ВИДИМ ВАС ТЕПЕРЬ.
Глава 3
Себ бродил по кухне, прокладывая кроссовками тропинку среди битого стекла и содержимого консервных банок. В руках у него было то, что осталось от единственного телефонного аппарата бабушки Сильвии: трубка разбита, шнур вырван из розетки.
Иви держалась за спинку стула, чтобы не упасть. От ужаса кожа у нее покрылась мурашками.
– Ты ведь тоже это видел? Что это было?
– Не знаю. – Лицо Себа окаменело. Он вытер ладони о задние карманы джинсов. Иви заметила у него на лбу испарину.
– Как это понимать: «Мы видим вас теперь»? – Он обвел глазами кухню. – На ограбление не похоже. Я обошел все комнаты на первом этаже, вроде бы все на месте. Тот, кто сюда вломился, просто устроил погром…
Иви снова посмотрела на то, что осталось от антикварной бабушкиной мебели, старинных книг и любимых фотографий. Все, что она собирала годами, было уничтожено. У Иви перехватило дыхание. Она не могла понять, кому и зачем понадобилось крушить бабушкин дом…
Себ поставил телефон на кухонный стол, а Иви вновь сосредоточилась на звериных следах. Она растопырила пальцы. Каждый отпечаток был раза в четыре больше ее ладони. Непонятно, что за зверь здесь хозяйничал, но он был намного больше кота или собаки.
– В полицию отсюда теперь не позвонишь, – сказал Себ. – Придется сгонять на великах в Блетчи-Скрабб. Там есть сотовая связь, попытаемся дозвониться родителям.
Иви кивнула, и тут за спиной снова зашуршало. Она медленно обернулась и спросила брата:
– Ты тоже это видишь?
Себ громко сглотнул. Кровавая надпись на стене исчезала на глазах. Буква за буквой, словно царапины на обоях заживали, подобно царапинам на коже.
Себ потер руками лицо, похлопал себя по щекам, как будто пытался проснуться.
– Что это за ерунда?!
Иви сжала кулаки. Надо хотя бы попытаться разобраться… Должен же быть во всем этом какой-то смысл. Иви мысленно промотала назад последние десять минут. Распахнутая дверь, шорох, холодильник, звериные следы, перо, монетка…
Монетка.
Иви отыскала ее на полу в луже томатного соуса.
– Осторожно! – предостерег ее Себ, когда она наклонилась, чтобы поднять монетку. Иви на миг замерла, а потом достала и обтерла свою находку. Та была маленькая, серебряная, и слегка согнута посередине – будто специально для того, чтобы уютно лечь в ладонь. В следующий миг Иви сделала еще одно открытие: монетка была теплая, словно долго пролежала на солнце.
– Ну что? – спросил Себ, подходя поближе.
Иви перебросила монетку в другую руку и заметила еще одну особенность. Казалось, что монетка щекочет ладонь – и ощущение это не было неприятным. Прищурившись, Иви поднесла ее к свету. Кое-где металл истерся, но на ребре все еще были различимы слова.
– Тут написано: «Живокость», «Крестовник», «Волкобой» и «Панихида». – Иви подняла глаза. – Как, по-твоему, что это значит?
Себ мотнул головой.
– Откуда мне знать? Может, эта монетка – одна из антикварных штучек бабушки Сильвии. Ведь у нее в лавке раньше продавались старинные монеты?
Иви вспомнила маленькие витражные оконца в антикварной лавке в Блетчи-Скрабб, которую бабушка с дедушкой Эрнестом держали до самой его смерти.
– Продавала, – согласилась Иви. – Только те были совсем другие.
Себ напрягся.
– Что ты хочешь сказать?
Монетка до сих пор хранила тепло, что само по себе было странно, но Иви ощущала еще что-то, чего не могла выразить словами. Монета отличалась от других – как живой кот отличается от плюшевого. У Иви было такое чувство, что она… живая.
– Я хочу сказать, что…
Тут она услышала… чей-то голос? Иви прислушалась. Нет, должно быть, показалось.
– Хочу сказать, что бабушкины монеты вот так запросто с потолка не падали. А эта взялась неизвестно откуда.
В этот момент из передней части дома донесся шум.
– Что это? – всполошился Себ.
Не успела Иви раскрыть рот, как шум возобновился, а вслед за ним раздались голоса.
Они в доме не одни!