Buch lesen: «Стокгольмский синдром», Seite 18

ПЛОХАЯ РУССКАЯ ДЕВУШКА

Познакомилась Олеся как-то однажды с мальчиком-узбеком. Это произошло прямо в магазине, в котором она на тот момент работала.

Хороший был мальчик. Просто чудо. Высокий, накачанный, красивый, – аж глаз не отвести!.. На фоне всех других гастарбайтеров, толпами ходивших в тот магазин, он смотрелся очень выгодно. И совсем не был похож на трудового мигранта.

По его словам, влюбился он в несравненную Олесю, типа, прямо с первого взгляда. Розы таскал ей охапками, вызывая дикую зависть и косые взгляды других сотрудниц магазина. Олеся же в буквальном смысле шарахалась от него, не желая даже разговаривать. Несмотря на наличие в анамнезе бывшего мужа, Олеська все еще была совершенно наивной и неискушенной, словно юная девушка, и с представителями мужского пола общаться попросту не умела. К тому же, парень, явно, был гастарбайтером, – наверняка она тогда еще этого, разумеется, не знала, но догадывалась, что вряд ли у него имеется Российское гражданство. И, несмотря на то, что в душе Олеся ко всем людям относилась вполне лояльно и ровно, не обращая внимания на их национальность, – в этом плане какие-то предрассудки всегда были ей чужды, – тем не менее, встречаться с нерусским мужчиной она была совершенно не готова. Все-таки, что ни говори, но разницу в менталитете, религии, жизненном опыте и взглядах на эту самую жизнь никто не отменял, и сбрасывать все это со счетов не стоило. А кроме того, Олеся слишком хорошо знала, в каких ужасных условиях живут эти несчастные гастарбайтеры, – прямо на стройке около магазина, – и этот их достаточно жуткий со стороны образ жизни тоже как-то не располагал к близкому знакомству.

Но мальчик оказался очень настойчивым. Прямо на редкость. От него было ну нигде не укрыться!.. После работы он ежедневно караулил Олесю с очередной охапкой цветов. Провожал до дома, – который весьма неудачно находился буквально в двух шагах, так что у Олеси просто не было шансов скрыть от него, в каком подъезде она живет. Пытался дарить дорогостоящие подарки. Но Олеся, – будучи, что греха таить, совершенно дикой, – в ужасе отказывалась от них. Она была девушкой порядочной, и поэтому не желала чувствовать себя обязанной, ведь, по понятиям самой Олеси, принять дорогой подарок от мужчины было равноценно тому, чтобы стать продажной женщиной.

Ну, я же говорю, – она была совершенно дикой в этом плане и не испорченной цивилизацией!..

Тогда, не теряя времени, молодой человек умудрился подружиться с Олесиным восьмилетним на тот момент сыном, стал приносить для него какие-то вкусняшки, частенько просил у Олеси разрешения сводить его в “Макдональдс” или еще куда-нибудь. Саша был безумно доволен тем, что у него появился такой взрослый друг. И у Олеси, в какой-то степени, просто не осталось причин, чтобы продолжать шарахаться от такого настойчивого поклонника.

Так они, в конце концов, и подружились, и стали в выходные ходить куда-нибудь гулять все вместе. Однажды даже обстоятельства сложились таким образом, что им пришлось забежать в гости к Олесиной маме. И тут произошло чудо, – иначе это назвать было невозможно, – которое Олеся так никогда и не смогла объяснить.

Он ей понравился. Олесиной маме понравился потенциальный парень дочери!..

Чтобы понять, насколько это просто фантастически невероятно, надо немного знать предысторию. Олесиной маме не нравился никто и никогда из окружения дочери. Ни мальчики, ни девочки, ни мужчины, ни женщины, ни молодежь, ни старики. После самого мимолетного знакомства с Олесиными потенциальными друзьями и подругами, – любого пола, – мама тут же методично и с завидным упорством начинала внушать своей неразумной и беспутной дочери, что данный человек просто категорически не достоин общаться с ней, не подходит ей ни в каком смысле и вообще является, по меньшей мере, исчадьем ада. Если, случалось, Олеся не понимала мамины внушения с полуслова и с первого раза, в ход в дальнейшем шли и угрозы, и слезы, и дикие скандалы, и даже шантаж. И до тех пор, пока глупая Олеся безоговорочно не признавала мамину правоту, не соглашалась вслух со всеми реальными или вымышленными недостатками своего потенциального приятеля и не расставалась с ним окончательно, ее жизнь превращалась в неописуемый кошмар.

В принципе, признаться честно, у нее не было никаких шансов противостоять маме. И поэтому Олеся даже и не сомневалась в том, что маму хватит удар, когда она увидит ее нового молодого человека.

Его, кстати, звали Алишер. Правда, по паспорту он почему-то был Ганишер и так и не смог объяснить Олесе причину такого несоответствия. Ну, да это не важно!..

Гораздо более важным было то, что маме Алишер понравился просто безумно. Она прямо-таки воспылала к нему материнской любовью и целиком и полностью одобрила выбор дочери. И получилось так, что в дальнейшем они даже общались через нее. Олеся отказывалась куда-либо пойти с Алишером, и тогда он звонил ее маме и просил, чтобы она уговорила свою дочь. И мама тут же перезванивала Олесе и с радостью убеждала ее принять приглашение Алишера, разом отметая все ее аргументы о том, почему ей, в принципе, не стоит с ним встречаться.

А аргументов, на самом деле, было немало, и все они были весьма и весьма серьезными. Начать с того, что Алишер был младше Олеси лет на пять; это сильно не бросалось в глаза, потому что Олеся всегда выглядела очень молодо, а он, как восточный мужчина, наоборот, казался намного старше своих лет, – но факт остается фактом!.. Кроме того, разумеется, Алишер был мусульманином, – но на Олесину маму, свято верующую, можно сказать, фанатичную православную, посвящающую неистовым молитвам большую часть свободного времени, это почему-то вообще не произвело ни малейшего впечатления. К тому же, у Олеси имелся в наличие ребенок, постоянные проблемы с работой и патологическая нехватка денег, – зато у ее избранника не было ни постоянной работы, ни хоть какого-то жилья, – даже временное разрешение на нахождение на территории России, – и то подходило к концу. Но почему-то Олесину маму не смущало ничего из вышеперечисленного. Ей настолько пришелся по душе данный молодой человек, что она почему-то искренне сходу поверила в то, что вот он прямо сейчас всего добьется, и Олеся весь остаток жизни будет с ним в шоколаде!..

Не прошло и пары недель, как Алишер предложил Олесе пожениться. И она даже всерьез задумалась об этом, потому что подобная мысль уже не вызывала у нее отторжения… Молодой человек за это время стал, в принципе, ей вовсе не безразличен; кроме того, он очень хорошо относился к ее сыну, – что тоже было немаловажным аргументом. А самое главное, – он нравился ее маме, – и уже одно только это способствовало появлению довольно устойчивой мысли о том, а не пора ли им действительно побежать вместе с ним навстречу солнцу?..

Увы, их безмятежному счастью не суждено было не только продлиться долго, но и вообще возникнуть на горизонте. Потому что Олеся очень вовремя узнала о том, что на Родине у него уже имеется в наличие жена и даже дочь.

Олеся, признаться, была просто в шоке от подобного открытия. Романы с женатыми – это вообще было не ее амплуа, да и чудесный молодой человек, пытавшийся так удачно вешать ей лапшу на уши и даже немало преуспевший в этом, больше как-то и не казался таким уж чудесным. Да он и на шибко порядочного-то, посмотрим правде в глаза, уже не сильно походил. Но вот Олесина истинно верующая мама, как ни странно, восприняла эту новость совершенно спокойно. Возможно, она даже изначально предполагала нечто подобное. И она, не моргнув глазом,– и забыв, очевидно, все божьи заповеди, которые доселе так свято чтила, – предложила своей дочери просто жить вместе с этим молодым человеком, не расписываясь. Олесю сама по себе мысль об этом как-то не слишком вдохновила. Не то, чтобы она так уж мечтала о новом штампе в паспорте, – но сожительство с чужим мужем ее уж точно вообще нисколько не прельщало. И, пока она обдумывала все “за” и “против” подобного расклада, Алишер заявил ей, что съездит домой и официально разведется со своей женой.

Олеська была хоть и наивна, но все же не настолько глупа, чтобы поверить в это. Она прекрасно знала, что “южные” мужчины никогда не разводятся со своими законными женами там. И, даже имея здесь другую семью и детей, – как бывает практически всегда, – всю жизнь продолжают отсылать деньги домой и всячески помогать своей законной семье. Возможно, Олесе просто стоило попытаться смириться с самой мыслью об этом и не загадывать так далеко на будущее, – тем более, что она на тот момент и не сказать, чтобы была так уж сильно влюблена, и пока еще даже совершенно не была уверена в том, что действительно хотела бы связать с этим человеком свою судьбу. И то, что сам Алишер рассказывал о себе, как-то вовсе не внушало ей оптимизма и надежд на счастливую и безоблачную дальнейшую жизнь с ним.

Если верить Алишеру, то до свадьбы он даже не был знаком со своей потенциальной невестой, – за них обоих все решили их родители. С Олесиной точки зрения, это, конечно же, было дикостью несусветной, – что ни говори, а двадцать первый век на дворе, – но, говорят, так и до сих пор принято в этих странах. Сразу же после свадьбы он, якобы, уехал в Россию на заработки, и с тех пор был дома только один раз, – и так далее, и тому подобное…

Бедная жена, если ему верить, даже не знает, где он, что с ним, жив ли он вообще?.. Просто живет в доме его родителей, верно и преданно ждет мужа и растит его дочь…

Признаться честно, подобная ситуация Олесю шокировала просто безгранично. Ей дико было пытаться осознать то, что молодая и, наверное, привлекательная женщина вот так сидит и безропотно ждет уехавшего мужа, с которым ее даже и не связывает никаких особых чувств. За эти годы она миллион раз могла бы уйти, уехать, изменить свою жизнь, выйти замуж, в конце концов, еще раз, – но она верно и преданно ждет человека, которому она безразлична, который ухаживает, тем временем, за другими женщинами и даже делает им предложения… Алишер пытался объяснить, что у них так принято, но это было совершенно недоступно Олесиному пониманию. И она сразу же заявила своему поклоннику, что, если бы мужчина оставил ее по какой-то причине и на протяжении долгого времени никак не давал бы о себе знать, то она, разумеется, не стала бы его ждать.

Имелось в виду не то, что она могла бы пуститься во все тяжкие и на смену одному сбежавшему любовнику завела бы троих других. Вовсе нет. Просто Олеся попыталась донести до своего потенциального избранника, что, если бы мужчина когда-нибудь поступил бы с ней подобным образом, то с этим человеком для нее раз и навсегда все было бы кончено. Раз и навсегда. Он бы для нее просто умер.

Получилось так, что она словно в воду глядела…

Через несколько дней Алишер действительно купил билеты и уехал домой. По его словам, он собирался разводиться с женой. Зачем на самом деле, – Олеся так и не поняла, потому что версия о разводе не казалась ей достаточно правдоподобной. Но она слышала, что ему звонили родители и в приказном порядке зачем-то велели срочно возвращаться домой. Алишер очень не хотел уезжать, но родители настаивали. Он заверил Олесю, что вернется не позднее, чем через две недели, – свободный и холостой, – и они непременно сразу же поженятся. Умолял дождаться его и ни с кем не встречаться эти две недели…

Олеся смотрела на всю эту ситуацию гораздо более реалистично. И она прекрасно понимала, что, даже если он действительно попытается развестись, – в чем она глубоко сомневалась, прекрасно понимая, что мужчины этих национальностей никогда не бросают своих законных жен, – то это должно занять гораздо больше времени. К тому же, она отдавала себе отчет в том, что он все-таки возвращался домой, где не был очень много лет, и ему необходимо пообщаться с родными и близкими, побыть с ними хоть какое-то время перед тем, как снова уехать в другую страну, и, возможно, опять надолго…

В общем, Олеся пообещала ему, что будет ждать его два месяца. Это, на ее взгляд, был вполне приемлемый срок, чтобы разобраться со всеми своими проблемами. А если же ему все-таки придется по каким-то причинам задержаться подольше, Олеся просто попросила сообщить ей об этом. Они с Алишером обменялись всеми контактными данными, – он даже все номера телефонов и адрес Олесиной мамы на всякий случай записал, чтобы уж точно не потерять друг друга. Потом было очень трогательное прощание, со слезами, клятвами и обещаниями, – причем, преимущественно с его стороны. И после этого он уехал.

Если бы кто-то раньше сказал Олесе, что в двадцать первом веке, при наличие не только проводной связи в каждом доме, но и появившихся уже давно сотовых телефонов, – не говоря уже о старой доброй почте, телеграфе и всем прочем, – человек может просто пропасть бесследно, она бы просто не поверила. Но именно так и произошло.

Алишер тут же кинулся звонить ей, едва только тронулся поезд. Потом связь пропала. И – все.

Телефон недоступен.

На протяжении долгого времени – ни открытки, ни письма…

Жив человек или нет, добрался он до дома или сгинул где-то по дороге, – а времена были тревожные, – не известно…

Первые дни и недели Олеся реально очень сильно переживала. Получается, что человек просто исчез где-то в пути. А вдруг с ним в дороге, не ровен час, что-то случилось?.. Олеся и волновалась, и переживала, и даже плакала… А потом решилась позвонить одному из его коллег, оставшихся здесь, чей номер она тоже на всякий случай записала. Олеся изменила голос и представилась потенциальным заказчиком, зная, что они подрабатывают, в том числе, и ремонтами квартир. И узнала от него, что Алишер дома, в Узбекистане; что он жив и здоров и возвращаться в Россию пока не планирует.

Это было все, что ей нужно было знать на тот момент об этом человеке. Больше ее ничего не интересовало.

Ну, а поскольку данную информацию Олеся получила как раз по истечению тех двух месяцев, в течение которых она и обещала его верно и преданно ждать, то она посчитала, что отныне может быть свободна от любых обязательств.

И после этого попросту вычеркнула этого человека из своей жизни.

Алишер объявился через полтора года. Как ни в чем не бывало. Со словами: “Я к тебе приехал!..” Олеся спокойно посоветовала ему убираться туда, где он был все это время, и больше никогда ее не беспокоить.

К слову, – все эти полтора года Олеся жила одна. С мужчинами не встречалась. Не потому, что хранила какую-то верность Алишеру, – хотя формально так и получилось, – просто такова, очевидно, была ее судьба. Но возвращаться к прошлому она не собиралась ни при каких обстоятельствах. И Алишера ну вот ни сколько не ждала!..

Ей не нужен был такой человек, который может вот так запросто исчезнуть, а потом вдруг пожелать объявиться. Она же была не сумасшедшая, в концов концов, – и даже не покорная восточная женщина.

Для Олеси на тот момент он просто умер. Давно, окончательно и бесповоротно. И ей было совершенно безразлично, где он был, чем занимался, почему так долго не давал знать о себе и зачем, в конце концов, решил вернуться. Поезд ушел. И в Олесиной жизни ему больше места не было.

Алишер долго еще не желал смириться с этим ее решением и не хотел оставлять ее в покое. И просил, и умолял, и даже угрожать пытался. Он подключил Олесину маму, которая тоже очень настаивала, чтобы Олеся хотя бы выслушала его. Ее не совсем умной мамуле, – прости ее, Господи, – даже пришло в голову сообщить мужику, сыплющему угрозами, адрес новой Олесиной работы, о которой Алишер до этого, разумеется, на знал. Ну, очень умная женщина, у которой, явно, с мозгами все в полном порядке…

Олесе было все равно. Для нее все давно было забыто и похоронено. Никакие оправдания и объяснения ее не интересовали и уже все равно не смогли бы ничего изменить.

Факт оставался фактом: однажды этот человек уже бросил ее. Значит, в любой момент он может это повторить. И, если в тот раз все обошлось без явных потерь, и слегка пострадало только Олеськино самолюбие, то в следующий раз все может сложиться куда более печально. Она могла бы оказаться беременной, с ребенком на руках, с долгами, без работы, без жилья… С таким ненадежным кавалером и не такое возможно…

А оно ей надо?.. Спасибо, Господи, что отвел такую беду!..

Несчастный Алишер был очень зол и безумно разочарован всеми русскими женщинами в Олесином лице. Он и не ведал до той поры, что все они такие подлые и бесчестные, не способные ни любить, ни ждать. И только лишь теперь понял, что верить им вообще нельзя. Потому что они не идут ни в какое сравнение с верными и преданными женщинами из его народа…

А ведь Олеся заранее его предупреждала!..

Зря не поверил.

БУТЕРБРОДЫ С МАСЛОМ И МОЛОКОМ…

Никто не станет возражать в ответ на утверждение, что каждый человек имеет право на свою точку зрения. Как обычно говорится, – о вкусах не спорят, и сколько на свете людей, столько может быть у них и различных мнений. И все они, без сомнения, заслуживают свое право на существование.

У Олеси тоже всегда был свой взгляд на любую ситуацию, – причем, очень часто сильно отличающийся от взглядов окружающих ее людей. При этом она никогда не имела привычки настаивать на том, что именно ее точка зрения единственно верная. Напротив, она всегда с большим уважением относилась к мнению других людей, – даже если оно полностью расходилось с ее взглядами на данный вопрос. Олеся считала, что всегда можно все обсудить и прийти к какому-то консенсусу, удобному для всех заинтересованных сторон.

Но при этом ее всегда откровенно бесило то, что некоторые люди пытаются навязать другим свои взгляды на жизнь чуть ли не силой, испытывая непоколебимую уверенность в том, что только они – истинно правильные.

Посмотрим правде в глаза, – с какой стати взрослого, разумного и вполне дееспособного человека должно на самом деле волновать ваше мнение?.. Да оно ему фиолетово, мягко говоря…

Но даже такой категоричный подход Олеся, – чисто теоретически, – могла хотя бы понять, – пусть и не принять. Подобная ситуация подразумевает, что человек очень уверен в себе и в правильности каких-либо своих действий, – а поскольку он искренне полагает, что только он, в отличие от всех остальных, все делает верно, то он и пытается, порой даже насильно, осчастливить окружающих его людей, заставив их жить по тем же исключительно верным канонам, чтобы быть в ладу со всеми и с самим собой. Естественно, подобная бестактная навязчивость раздражает практически всех, – а то и бесит до крайности, если уж говорить начистоту, – но, в данном случае, безапелляционность человека и его нетерпимость объясняется хотя бы его собственными твердыми убеждениями.

Поверьте, в этом мире существует гораздо более худший вариант развития событий. Порой среди нашего окружения встречаются весьма забавные люди, которые готовы просто с пеной у рта отстаивать нечто, о чем на самом деле вообще не имеют даже ни малейшего представления, никогда в своей жизни не пробовали и, – что самое удивительное, – даже и не собираются никогда пробовать, – хотя бы из спортивного интереса, чтобы знать, о чем спорят. Но им это вообще не надо. Это не входит в круг их интересов и приоритетов; они привыкли на самом деле к чему-то совершенно другому и вовсе даже не собираются теперь изменять своим привычкам.

Просто в один прекрасный момент человеку пришло в голову нечто, сильно отличающееся от привычной точки зрения, и он яростно начинает отстаивать свое право делать именно так, а не иначе. Так, вроде бы, делай, – кто ж тебе мешает?.. Но не тут-то было!.. Сам он даже и не пытается воплотить свои желания в жизнь, – напомню, на самом деле он привык к чему-то совершенно другому, – но зато он чуть ли не силой пытается заставить окружающих его людей не просто согласиться с его правом так думать и поступать, а немедленно позабыть и презреть все, что было в их собственном прошлом, в один миг отказаться от всех своих былых привычек и взглядов и сию минуту прямо начать жить конкретно по этим навязанным им понятиям, потому что только они – единственно верные…

И вот именно таким необычным человеком и был Олесин возлюбленный супруг.

Поженились они с ним в самом конце девяностых. Времена были сложные, и их все это тоже, разумеется, коснулось. На тот момент у них, в буквальном смысле этого слова, не было ни кола, ни двора. И вообще ни копейки денег, не распланированных заранее еще до того, как вообще возникала хоть какая-то перспектива их заработать. Так что им приходилось довольствоваться малым и как-то изощряться, чтобы хоть немного нормализовать свою жизнь.

Например, такая весьма прозаическая для многих из нас вещь, как сладкая булочка с маком, – или даже мороженое!.. – появлялись на их столе только разве что по большим праздникам. А кушать, как это ни печально, хотелось гораздо чаще. И изобретательная и совершенно не избалованная жизнью Олеська пыталась, как могла, разнообразить их весьма и весьма скудное меню.

К сожалению, это было весьма проблематично, так как по их доходам выбор был невелик.

Например, одно время, за неимением под рукой ничего лучшего, Олеся приноровилась готовить на завтрак бутерброды с обычным сливочным маслом. А что в этом такого?.. Довольно вкусно и питательно, – особенно, если ты не слишком избалован роскошью и не жаждешь разнообразия. И это было для их маленькой семьи на тот момент куда более доступно, чем колбаса или даже тот же сыр.

И вот каждый раз, изо дня в день, на протяжении многих-многих месяцев, когда Олеся мазала эти несчастные бутерброды маслом, ее новоявленный муженек, стоящий рядом, с очень умным и серьезным видом задавал ей один и тот же вопрос, казавшийся самой Олесе совершенно нелепым:

– Ты с молоком будешь бутерброды или с чаем?..

Этот странный вопрос, признаться честно, начал очень серьезно раздражать Олеську уже через несколько дней. Но, тем не менее, она терпеливо, раз за разом, отвечала Георгу, – удивляясь его необычайно забывчивости, – что, конечно же, она будет пить чай. Ведь она же делает бутерброды со сливочным маслом, – и, если есть его вприкуску с холодным молоком, то оно попросту завязнет в зубах, и это будет не слишком вкусно и даже неприятно. Олеся даже сама поражалась своей выдержке, – другая на ее месте, наверное, начала бы биться в истерике уже через неделю такого вот повторяющегося диалога. Но Олеся сдерживалась, отвечала мужу по-доброму, нормально, спокойно. Ведь она же тогда еще очень сильно любила своего славного милого супруга и никоим образом не хотела хоть как-то задеть его или оскорбить. Ей, конечно же, было немного обидно, что он никак не в силах запомнить ее предпочтения за столько времени, – но, что же делать, он же не со зла, в конце концов, он же заботиться о ней пытается таким вот образом…

Но только вот почему-то эти Олесины, вроде бы, совершенно безобидные слова вызывали у ее милого просто дикий приступ истерики. И он, изо дня в день, начинал, брызжа слюной, вопить о том, что безумные Олесины родители совершенно дебильно воспитали ее. Они, мол, зачем-то, – по злому умыслу, не иначе!.. – привили ей кучу каких-то дурацких правил, которые сама Олеся даже и не понимает, но просто бездумно и бессмысленно повторяет вслед за ними.

Вот, например, она уже столько времени упорно талдычит ему, как попугай, что сливочное масло нельзя есть с молоком. Но с чего она вообще взяла подобную глупость?.. Это ей просто изначально внушили ее глупые негибкие родители, которые закостенели в своих дебильных привычках!.. Да и сама Олеся настолько неумная, на его взгляд, что просто жуть берет!.. Она даже и попробовать не желает хоть как-то отступить от нелепых правил, навязанных ей ее недалекой мамашей, и испытать что-то новое!..

На самом деле, – согласно мнению Георга, – бутерброды с маслом и молоком – это очень вкусно!.. И это гораздо вкуснее, чем с чаем, к которому Олеська почему-то привязалась, как ненормальная!.. И сам Георг с удовольствием ел бы их именно так, – но она ему не позволяет!.. И все – лишь потому, что ее тупые и необразованные родители придумали в свое время какую-то глупость, и совершенно не способная мыслить своей головой Олеся теперь никак не желает отходить от навязанных ей нелепых стереотипов и непутных традиций!..

Олеся смотрела на него с изумлением. Признаться честно, но все эти рассуждения ее милого уже тогда вызывали у нее сомнения в его адекватности. Но она изо всех сил пыталась заглушить так мешающий ей по жизни голос разума. Она же любила своего Гекулю. Прямо больше всего на свете…

Но понять в такие моменты, что он хочет от нее, она, хоть убей, была просто не в силах…

Нет, Олеся еще смогла бы понять его недовольство, если бы ее ненаглядный Гера просто любил бы именно такое блюдо. Да и на здоровье, – какие тут могут быть возражения?.. Она действительно всегда полагала, что о вкусах не спорят. Ну, если нравится человеку есть масло масляное, – так и ради бога, никто же тебе не мешает и не навязывает нечто другое!.. Каких только вкусовых пристрастий не бывает у других людей, – и это их полное право!.. Поэтому ты, милый, кушай на здоровье, – так, как тебе нравится, так, как ты любишь!.. А я сама буду есть так, как нравится мне, хорошо?..

Нет, не хорошо. Да и вообще фишка здесь была совсем в другом.

Дело в том, что, до несчастливого знакомства с Олесей, ее любимый вообще не представлял себе, что такое бутерброды, – а тем более, с маслом. Он их никогда не ел, – большое спасибо за это его мамочке, всю жизнь работавшей на трех работах, чтобы иметь возможность хорошо кормить своего сына. Такое весьма необычное для него блюдо открыла ему Олеся, и с большой голодухи Гекуля его, вроде бы, полюбил… Но, что еще более смешно, – он вообще до знакомства с Олесей не признавал молоко. Вовсе не из-за непереносимости или каких-то там других возможных проблем со здоровьем. Он просто реально раньше не знал, что взрослые люди тоже иногда могут его пить. По Гериным понятиям, молоко пили только младенцы, которых их плохие матери отказывались кормить грудью. Но Олеся когда-то показала ему, что это вовсе не так; он попробовал, не умер и даже начал иногда его пить.

Так что, опять же, это именно Олеся поведала ему, что в природе вообще существует такой продукт, и он вполне съедобен.

И каждый раз, когда Гекуля закатывал свою очередную истерику, Олеся просто спокойно предлагала ему налить себе молока, а ей – чаю.

Но, как это ни странно, несмотря на все Олесины предложения, Гекуля почему-то вовсе даже и не спешил сам проверить совместимость этих двух продуктов на самом деле. Не попытался ни разу, – хотя это, вроде бы, было бы вполне естественным в подобной ситуации. Но при этом для него стало просто определенным смыслом жизни заставить именно Олеську питаться подобным образом. Она просто обязана была, рано или поздно, принять его точку зрения и во всеуслышание отказаться от всех своих нелепых и глупых принципов, признать ошибочность своих тупых убеждений и немедленно начать есть именно так, как желал достопочтенный Георг. А зачем?.. Да бог его знает!.. Этого Олеся так никогда и не сумела постичь своим скудным умишком.

Очевидно, она действительно была глуповата от природы.

Еще одним извечным камнем преткновения между ними был совершенно нелепый, – с точки зрения Георга, – отказ Олеси носить носки с босоножками.

В современном мире многое изменилось. Сейчас даже немного смешно об этом говорить, потому что сегодня мода не только допускает, но, в некоторых случаях, и откровенно требует подобный стиль одежды. Хотя весьма далекая от современных веяний и тенденций Олеся до сих пор его не приемлет. А уж двадцать пять лет назад ни одна уважающая себя девушка, – какой бы продвинутой модницей она ни была, как бы экстравагантно ни одевалась и как бы сильно ни стремилась выделиться из толпы, – никогда, под страхом смерти, не позволила бы себе надеть открытые летние босоножки с носками. Некоторые поддевали следки в тщетной надежде не натереть ноги, но и это тоже смотрелось, если честно, не очень… И Олеся, – как и многие другие, – за исключением крайне редких случаев, пыталась носить босоножки на голые ноги. И, что греха таить, обычно нещадно натирала их.

У своего возлюбленного Олеся советов по этому поводу, в принципе, никогда и не спрашивала. Тогда принято было считать, что мужчинам попросту не дано понять сложных девичьих проблем. Да и жаловаться на какие-то неудобства тоже было не принято. Но Олесин суженый, к несчастью, обожал ее настолько сильно, что ему до всего было дело. И поэтому, наблюдая за Олеськиными постоянными мучениями, он весьма и весьма регулярно начинал в запальчивости вопить о том, как ему уже надоело, что она постоянно мается дурью, – вместо того, чтобы попросту надеть носки.

Олеся возражала, что так ходить не принято, и эти ее нелепые возражения просто сводили бедного Георга с ума…

Он начинал кричать, что все его одноклассницы в школе в свое время носили босоножки с носками, и это прекрасно смотрелось, и никто их не осуждал. А Олеська просто слишком глупа и зачем-то все время следует намертво вбитым ей в голову ее безумной матерью тупым понятиям, – тогда как на самом деле она просто вообще ничего не понимает ни в моде, ни в жизни, ни в правилах приличия. Вообще ни в чем.

Подобные вопли любимого, опять же, поначалу вызывали у Олеси лишь крайнее недоумение и удивление. И она даже в чем-то готова была согласиться с ним, признавая, что в школе она тоже одевалась именно так. Но ведь то было в школе, – и она тогда была еще подростком!.. Но сейчас-то ситуация несколько иная.

Более того, – своему маленькому сыну на прогулку Олеся тоже всегда надевала носочки с любой обувью, даже открытой. Но ведь на то это и ребенок!.. И она тщетно, раз за разом, пыталась объяснить своему милому, что приличные и привлекательные взрослые девушки, – к коим она себя тогда тоже, разумеется, причисляла, – не разгуливают по улице в коротких юбках и босоножках на каблучке с носочками!.. Олеся никак не могла осознать, почему Георг не видит разницу и не понимает, насколько абсурдно его предложение. Но он действительно не видел и не понимал…

Не в силах сдержать эмоций при виде Олесиной беспросветной глупости и деревенской дикости, Гекуля начинал биться головой о стену, выкрикивая нечто совсем уж невразумительное…

Читая все это, можно, наверное, предположить, что Олесин супруг был каким-нибудь слишком продвинутым для замшелого посткоммунистического общества модником, презирающим глупые провинциальные общепринятые стандарты и далеко обогнавшим свой век?.. Этакий последний стиляга, с отвращением глядящий на своих отсталых соотечественников… А вот и нет!.. Увы и ах, – к Олесиному великому смущению, – но у Геры напрочь отсутствовали хоть какие-то зачатки вкуса и стиля. Круглый год, – и зимой, и летом, и в лютый холод, и в тридцатиградусную жару, – он ходил в старомодных, весьма потрепанных рубашках с длинным рукавом, – под которые обязательно надевал еще и майку, потому что так было принято во времена его босоногого детства, – и в одном и том же стареньком шерстяном костюме, купленном ему в свое время любимой мамой на выпускной в школе. С памятного дня окончания этой самой школы на тот момент прошло уже более пятнадцати лет. Но Гера держался стойко, как оловянный солдатик, и никогда не изменял своим привычкам.