Buch lesen: «Диалог глухонемого со слепцом»
Наиболее строгим и вполне ведь веским доказательством той самой и впрямь поистине ни с чем непримиримой правоты моих слов, прежде всего, послужит как раз-таки именно то, что я их вообще говорю.
Один очень претенциозный оратор
1
Полноценно переполненная всеми соками жизни человеческая сущность, руководствуясь теми еще издревле ей присущими – фактически каждодневными – стандартами, попросту никак не потерпит в самой глубине своих искрометно искренних чувств, а тем паче в ее почти незыблемом менталитете даже и признака невероятно безбрежной пустоты нисколько небезызвестного космического вакуума.
Причем всякое, то вполне же исподнее содержание буквально каждой той или иной человеческой души без каких-либо излишних прикрас всегда составляют именно те вещи, что у каждого из нас в его личном детстве были в самой-то непосредственной от него сколь вот на редкость полноценно явственной близости.
Правда, конечно, и вся та сама по себе как оно есть более чем неуемная жизнь, донельзя же беспорядочно и довольно-то активно разом же созидает саму основу для грядущих размышлений, так или иначе происходящих внутри буквально-то всякого на этом свете людского сознания.
Да вот, однако, все те взрослые и зрелые мысли берут начало из того самого ныне подчас крайне ведь весьма и весьма только далекого детства.
И это именно всякое то детское бытие со временем и выковывает из самых зачатков личности все ее довольно-то безыскусно наглядные, и крайне приметные, уж полностью как-никак, а до чего недвусмысленно более чем, как есть всецело определенные контуры.
Однако при всем том сама по себе чисто внешняя сторона души и близко не столь и впрямь на редкость вот более чем вездесуще принципиально важна.
Поскольку наиболее затаенная суть так сказать более чем всеобъемлюще исподнего содержания сосуда чьего-либо сущего же нутра, безусловно, как есть, сколь безукоризненно скрыта за кромешным мраком всяческой той или иной подспудной и обыденной повседневности…
И это от того, чем он, так или иначе, заполнен, и будет затем и вправду зависеть, бросится ли человек спасать чужого ребенка, на которого с бешеной скоростью несется автомобиль с сильно загулявшей веселой компанией, или наоборот – не пошлет ли он кого-либо, дабы с кем-то не тем, эффективно и бескомпромиссно разделаться…
Уж все более чем однозначно, при этом со всею многозначительностью только-то и списав на один лишь тот донельзя скверный несчастный случай.
Чужая душа – довольно-то частенько той еще самой беспросветно черной мглы потемки, и до чего нередко в ней вовсе неизбежно уж и имеется нечто тщательно скрываемое, словно бы в некоем глубоком потайном кармане.
Даже и при максимально близком контакте всегда остается нечто такое, что никак не будет раскрыто полностью и нараспашку, а потому и окажется оно крайне завуалировано, а в том числе и от того наиболее как есть пытливо-остроглазого взора.
Поскольку слишком вот надежно оно в тех самых безумно далеких глубинах души и было упрятано от всех тех более чем нескромно любопытствующих, чужих глаз.
Человек – он собственно оказывается весь, как он есть, фактически на ладони, только при самых уж наиболее экстремальных обстоятельствах, которые при всем том подчас ведь будут попросту как есть, ежесекундно крайне так опасны для самого его физического существования.
И именно подобным образом, а вовсе-то и близко никак не иначе (в момент наиболее величайшей же своей необычайной радости) почти всякий тот или иной индивидуум всецело и раскрывает то, что сокрыто в наиболее дальних уголках его души.
Однако таковым тому быть разве что лишь в то как-никак, а более чем немыслимо страшное время и впрямь-то без тени сомнения разом уж поистине выпавших на чью-либо долю никак ведь вовсе не мимолетных жизненных испытаний.
И это как раз тогда какой-либо индивид сколь полноценно сходу проявит всю свою более чем доподлинно настоящую суть, то есть то заветное, что доселе было в нем весьма надежно сокрыто за всеми теми подспудными, внешними и, попросту говоря, крайне малозаметными факторами до чего только неизменно одеревенелой и невзрачной обыденности.
2
А между тем те довольно-то многие отчаянные передряги, если уж и впрямь, а некогда вполне довелось им совсем неприглядно, вот всласть разом выпасть на чью-либо изрядно прискорбную долю, попросту что набело вскоре сотрут с человека все его, так называемое обыденное лицо…
Ему или ей быть уж тогда именно теми, кто до самого дна подчас порою испил безнадежно бездонную чашу горя, а посему их сердцем и станет, затем заправлять как раз-таки тот чисто внешний, и попросту напрочь выедающий всяческую радость жизни тихий же ужас.
Да и сколь вероятно, что в них чисто сходу тогда разовьется сущая та чисто ведь сиюминутная неуверенность во всяком том, разве что лишь пока явно только грядущем своем завтрашнем дне.
Правда, не то чтобы со всем этим им действительно будет крайне еще как-никак, а и впрямь всецело вот необходимо уж до чего удрученно жить всеми теми донельзя долгими, безмерно томительными годами, а тем более теми нескончаемо длительными десятилетиями…
Однако весьма безукоризненно и безупречно многое будет зависеть как раз от того, а с кем это их на редкость естественным и вовсе безыдейным образом лишь некогда затем сходу сведет великая затейница и шалунья хромая судьба.
Она бывает зла, а бывает добра, да вот, однако нисколько не быть ей хоть сколько-то милостивой к тем, у кого за плечами было до чего только немало тех безобразно страшных лет самого так на удивление разноликого горя.
3
И нечто подобное как раз и надо бы сколь полноценно же сходу верно и вдумчиво осознавать, глядя буквально на все в этом мире крайне невзрачно порою происходящее, откуда-то чисто совсем явно со стороны.
И попросту ведь никак и никому не стоило разом еще уж взирать на все то и впрямь и близко так вовсе неправедно творящееся во всей этой жизни лишь со своей невообразимо высоченной колокольни.
Да только все те залихватски восторженные идеалисты-максималисты, эти яростные потребители для них уж точно как есть всецело же чужого литературного творчества, ничего иного вокруг себя, кроме этих двух наиболее явных цветов, даже и в самой непосредственной близости от себя попросту в упор никогда не увидят и не различат.
Черное и белое – это все, что они хоть сколько-то весьма взвешенно и конструктивно на деле вообще вот способны вполне этак до чего наглядно узреть во всей той исключительно во многом донельзя же разноплановой человеческой натуре.
Причем все, то довольно же искренне яркое, но никчемное, что всем своим пышным цветом сколь объективно кое-кому разом покажется чем-либо ни в едином глазу, вовсе-то ни с какой мере и близко не белым…
Однако коли, несмотря на весь его явный и низменный мрак оно непременно уж сходу так и пройдет перед их внутренним взором, как нечто и близко ведь явно не в едином глазу не черное…
Ну а как раз именно тогда в их-то здравом уме оно отныне и будет вполне отчетливо заштриховано как нечто, без тени сомнения, сугубо как есть строго коричневое…
И все это только потому, что прокрустово ложе чьих-то донельзя трафаретных воззрений обо всей этой нас так или иначе окружающей жизни попросту и близко никак не включает в себя ничего иного, кроме яркого света и нисколько уж вовсе совсем непроглядно бездонной тьмы.
Ну, а также и извечной борьбы между ними, а потому счастье по представлениям подобного рода людей надо бы всеми силами отчаянно же смело всячески завоевывать, а не идти к нему медленно и до чего еще тщательно выверяя при этом буквально каждый свой шаг.
И им-то вообще более чем неизменно разом и кажется, что человек – это попросту та еще бестия, а именно потому его и надо бы чисто уж суровую СИЛОЮ более чем безотлагательно попросту вот чисто принудить к духовному прогрессу, бесцеремонно навязав ему исконно доброе начало, а не пошагово и постепенно, а главное, и безо всяческих излишних рывков медленно и участливо всячески уж развивать его в нем…
4
А между тем тот или иной отдельный человек – это целая вселенная, а потому и подходить к нему со своей собственной никак подчас совсем недалекой меркой УБЕРЕГИ НАС ГОСПОДЬ.
И да бывают страшные разногласия и полные недопонимания, но все это надо преодолевать вполне конкретным и живым диалогом, а не злыми языками часами чего-то там еще чесать у кого-то до чего только весьма далеко за спиной.
И да иные люди ведут себя подчас довольно шокирующе, да вот, однако, действуют они при этом именно что по тем или иным канонам нравственности, кои им во всем полноценно знакомы и безупречно понятны, ну а чего-либо большего от них потребовать пока и в мыслях своих было бы уж вовсе нельзя.
А чего это тогда, без тени сомнения, было бы на самом деле возможно от них и вправду хоть как-либо вот разом еще ожидать?
Ну, так разве что одного лишь – более-менее вполне последовательно верного и праведного соблюдения всеобщих этических норм и законов, строго прописанных в уголовном кодексе…
Да только как-никак, а ничего подобного люди нынче так и млеющие душой и телом от удовольствия в сущем преддверье изумительно сладостного осуществления на житейской практике всяческих розовых снов абсолютно уж попросту явно никак не приемлют.
Ну а потому и кое-кто и вправду готов разом крушить головы тем, кто даже может и ненамеренно попросту чисто же вдребезги разбивает яркий калейдоскоп чьих-либо более чем сладостных, а потому и крайне липких надежд…
И уж вполне реально происходят подобного рода коллизии только ведь вследствие всего того, что как-никак, а сколь еще благочестиво живут некоторые люди в том самом как есть непомерно от нас во всем истинно пока отдаленном идеалистическом грядущем.
И, конечно, дай еще всем нам Бог, чтобы оно некогда само так собой светло же разом и наступило.
Но красочно яркими и до чего сочными о нем фантазиями его приближение точно не приблизишь, а скорее наоборот только лишь разве что весьма подалее отдалишь.
Однако нечто подобное кое-кому объяснить просто невозможно, ибо их страстные желания становятся для них чем-либо сугубо материальным и чисто фактическим.
5
Да и вообще подобного рода баловням благой судьбы неизменно претит та донельзя невзрачная правда, беспардонно уж безрадостно свербящая в их глуховатое ухо именно о том, что все мы, в принципе, дети так или иначе окружающей нас реальности, а книги лишь сколь многозначительно ее обрамляют, причем никак того и не более.
Всех нас блаженных ведет под ручку барыня судьба по одному лишь ей чисто как есть полностью вот заведомо ведомому пути?
Нет, это, конечно, полнейшая чушь!
А все-таки элемент чистой случайности, да и не столь редкой удачи порою является одним из наиболее наиважнейших весь этот наш внутренний мир всецело же верно и праведно формирующих факторов.
И пусть это далеко не каждому через какой-то час с небольшим и вправду ведь предстоит действительно сделать на редкость твердый выбор, который, между тем, за него никто и никогда вовсе не сумеет хоть сколько-то совершить, даже и при самых наилучших ко всему тому благих намерениях.
6
А выбор этот бывает довольно затруднителен, а к тому же порой он до сущего мучения весьма и весьма, безусловно, обременителен, а главное, и совсем уж и близко он явно так непонятен всякому тому, кто смотрит на данного индивидуума откуда-то чисто вот всецело полностью со стороны.
Причем, ясное дело, и близко не сможет тот сторонний наблюдатель взять себе в толк, как и почему тому человеку сколь невыносимо, а подчас даже и физически трудно будет стать на тот истинно здравый путь, по которому верной походкой довольно-то раскованно бредут все ему внешне во всем подобные люди.
Тем более что делают они это исключительно же просто и до чего легко, весело и плавно…
Однако сколь еще многое из того как-никак, а до конца вполне состоявшегося в душе зрелого человека, несомненно, будет зависеть именно от его наиболее первоначального и чисто во всем исходного начала, а вовсе не от того великого царства новых возможностей, что этак-то вдруг пред ним разом приоткрывают невероятно широченные свои двери.
Причем всех и каждого, кто в детскую пору прошел сквозь сущий ад и близко никак не забываемой социальной клоаки, яркий свет чьей-либо чужой души может, в том числе и до чего нестерпимо же всячески еще обжигать.
Но это, правда, должно было быть уж сугубо, как есть относительно временным явлением.
Поскольку главное – выдернуть самую конкретную персону из всего того быта, что довольно-то давно практически полностью для кое-кого еще разом сходу определился, а посему и совсем незыблемо в его сознании он до чего глубоко ныне всячески во всем устоялся как та самая вполне объективная и вездесущая данность.
А между тем подобного рода больших успехов вряд ли, что хоть сколько-то удастся вот полноценно достигнуть именно тем и впрямь-таки явственно самым мимолетным взмахом протянутой руки…
Ну а как раз потому и надо бы сколь уж срочно и начинать изыскивать какие-либо действительно того на деле стоящие альтернативные пути.
Причем, когда есть шанс спасти кого-то того действительно достойного, то всякую сущую брезгливость надо бы как-никак, а попросту временно уж совсем вот начисто позабыть.
Правда из тины грязного людского быта стоит тащить вовсе не каждого, а только того, кто не станет всему этому крайне активно противиться.
И это, конечно, весьма неприятное занятие, но нет ничего хуже, чем просто уж стоять где-то в стороне и тяжко наблюдать за продолжением нравственного разложения и деградации чьей-либо личности.
Правда большинство достойных людей выросших посреди грязи чисто внешних нечистот выберутся из них сами и нечто подобное кто-то, и может сколь громко разом и начать до чего еще самоуверенно и веско же утверждать.
Да это вот действительно именно так и есть.
Однако каждый случай сугубо индивидуален, а потому и вовсе незачем сходу все более чем нелепо всячески обобщать.
То есть, то, что происходит обычно и вообще не имеет ровным счетом совсем уж никакого и впрямь-таки решающего значения, когда все дело тут будет сколь еще явно разом касаться какой-либо до чего безупречно конкретной и сколь донельзя злосчастной чьей-то судьбы.
Поскольку все те довольно-то общие параметры бесподобно ко всем нам более чем несказанно радушной жизни и близко так не всех нас нежно и ласково разом уж сходу хоть с какого-то бока вполне как есть верно, касаются.
Раз вместо чего-либо на деле бесподобно же доброго в кое-кого безудержно и столь безнадежно весьма вот еще отчаянно могут почти ведь с рождения как-никак, а попросту всею той чисто бульдожьей хваткой вцепиться железные лапищи суровых житейских неурядиц.
7
И если у кого-либо в этой жизни все и впрямь сложилось, слава тебе Господи чисто на редкость иначе, чем у кого-либо другого, то разве можно ли будет назвать нечто подобное самым знатным геройством, коли кто-либо, имея свободный доступ ко всяческого рода задушевным благам всего-то, что не преминул ими буднично воспользоваться?
Жить-то себе по-людски, ни в чем том хорошем себе не отказывая – это ведь одно разве что вполне простое удобство, и совсем уж того никак так не более.
Однако никакого того истинно настоящего и блестящего подвига во всем этом вовсе уж не было и нет, а куда скорее то, как есть элементарная заслуга целой череды чьих-либо предков, которые попросту чисто еще загодя подготовили почву как раз именно для эдакой светлой и благочинной жизни.
Да только коли вдруг совсем уж незатейливо появляется нечто такое, что буквально в единый миг, считай, что беспрецедентно сходу нарушит весь мир, и покой чьей-либо и впрямь до чего праведно воспитанной души…
И это как раз тогда сходу и выявляются чьи-то доселе полностью вот до конца скрытые черты, и надо же – все благие намерения по отношению ко всему тому разноликому миру куда-то сами собой при этом сходу растают в сущее небытие.
8
А вместо них непонятно откуда вдруг обнаруживаются черты весьма и весьма уж донельзя отъявленно скотские, и только-то на редкость до поры до времени до чего тщательно прикрытые неким внешним лоском духовно утонченной цивилизованности.
Причем она, собственно, такова и вовсе никак неизменна даже и в наиболее низменных своих проявлениях.
Однако при всем том где-то глубоко, глубоко внутри сколь вполне наглядно нечто подобное в самом уж себе разве что и содержит именно ту критически сдавленную извне цивилизованной оболочкой, значительно вот как есть еще безоблачно здравствующую сущую дикость.
И все же это одни те события, что и впрямь сколь незамысловато и зловредно истинно уж сходу и помешают всему тому повседневно житейскому умилению современного культурного человека, причем как оно полностью так заранее ясно, разве что самим-то как есть только лишь лично собой…
И до чего безмерно вот легко будет чему-либо подобному чисто сходу, и пробудить в его светлом духовном облике черты на редкость ведь никак уж вовсе незамысловато всепоглощающей лютой тьмы.
И подчас именно вследствие этого и образуются затем иссиня-черные чернильные кляксы донельзя-то отъявленно ретивого и крайне же отпетого нигилизма.
А между тем они, как правило появляются как раз-таки из-за диких разочарований всего того сколь наивно же обманувшегося слепыми ожиданиями света…
Однако их бы точно не было, а особенно в таком виде, но кто-то мыслит ослепительно яркими категориями, а иногда нужно бы суметь учесть то, что того кто привык к вечной полутьме они вызывают резь в глазах.
Ну а потому и надо бы общаясь с ним по возможности притушить жаркий огонь своей пламенной души.
И может это как раз тогда и можно будет все-таки добиться некоторой степени взаимопонимания, а то ведь иначе вся ситуация окажется явно похуже нежели чем в случае когда двое человек и вправду будут громко разговаривать на совершенно разных же языках.
Да только весь тот переливисто лучистый и чистый свет в добротно славной душе прекраснодушного идеалиста каких-либо компромиссов и близко никак совсем не приемлет, поскольку ему все и впрямь надо бы именно что разом и сразу…
И вот уж, собственно, разве что поэтому при всем том до чего только весьма и весьма как есть замечательном, что как есть, непременно есть в таких душах, они подчас донельзя бессребренно тянут весь этот мир в пропасть грядущего всеобщего небытия.
И как то вообще может, собственно выглядеть одному только Богу известно.
А все, потому что чья-то весьма отчаянно светлая сущность вовсе-то никак попросту и не имеет никакой по-настоящему твердой основы в вязкой грязи, пока еще, безусловно, во многом отъявленно дикого настоящего…
9
А как раз-таки именно поэтому сколь конкретно и явственно столкнувшись со всеми теми чертовски темными сторонами, всей этой нашей и по сей день безраздельно общей общественной жизни, кое-кто буквально весь из себя на редкость уж безупречно сияющее-светлый…
Причем, ясное дело, что он до чего ярко и красочно выделяется из всей серой толпы необычайно же чистым, и столь проникновенно одухотворенным ликом, а также и близко вот небезгрешною плотью…
Такие люди смело идут вперед со всею удивительно нежною ласкою, устремившись в светлые дали грядущего, и чтобы его весьма посильно приблизить они и впрямь будут готовы пойти на любые даже и самые значительные жертвы.
А потому нет, они и близко ведь явно не станут хоть чего-либо далее стесняться и сколь вдумчиво же разбираться в средствах по достижению всех своих истинно благих, а порой и донельзя блажных целей.
Но разве все дело тут именно в том, что внутри некоторых излишне прилизанных культурой и цивилизацией людей действительно, как есть, вполне таится некое свирепое чудовище?
А этого, между тем, вовсе нет, как нет, да и быть его, кстати, нисколько никак совершенно уж и не может.
Однако вся беда как раз в том, что непременно, а есть в подобных людях некая явная искусственность, происходящая от полностью уж аморфно книжного восприятия, всей той как она ныне есть той еще самой до чего только обыденной жизни…
Добру попросту как-никак, а должно будет поистине радостно вскоре восторжествовать, ну а зло должно быть повержено и наказано, вот уж и все!
Что угодно другое – попросту гнуснейшая и полностью несуразнейшая чепуха!
Те, кто мыслят, собственно, как раз-таки подобным образом весьма ведь слепо разве что только бредут вслед за тем всецело общим для буквально всех их стадным инстинктом, и это одни лишь средства до чего всерьез ныне видоизменились: вместо топчущих ног столь же яростно втаптывающие в грязь слова…
А ярая смелость в ходе претворения в жизнь именно что подобного истово «доблестного» рода действий вполне наглядно обеспечивается разве что совсем уж беспечной и самой безупречной чьей-либо сколь еще явной сущей отдаленностью от каких-либо вообще сугубо конкретных весомых дел.
Двигать людьми-фигурками – это и есть тот самый великий блеск всей этой нашей новой и впрямь чрезвычайно просвещенной эпохи.
10
Да только жизнь одного ли человека или всего человечества в целом может еще статься, и далее будет зависеть разве что от всей полноты амбиций малой кучки совершенно недалеких людей, попросту никак неспособных внимать светлому и большому разуму, а разве что надменно лелеять широкие и изящные, да и весьма изощренные…
Однако вот между тем вполне до чего наиболее повседневные мысли и чувства.
И, кстати, всякого того и впрямь ведь вседозволяющего недопонимания в них как раз-таки, пожалуй, поболее именно что как раз оттого, что слишком-то неизменно они слепо на редкость закрыты буквально для всякого и каждого, в ком попросту нет как нет их собственной «искры Божьей».
И они действительно могут на деле затем оказаться донельзя холодны и упрямы во всех своих беспечно безбожных, полуискренних заблуждениях относительно всего того чьего-либо сколь еще неотъемлемо полностью чуждого им недобра.
Они вот совсем этак вовсе не смогут понять, что свет и тьма никак не являются взаимоисключающими понятиями, и что всякая человеческая сущность всецело зависит от внешних условий своего чисто житейского существования.
А потому чаще всего простой человек и не может являться образчиком зла или добра по своей собственной инициативе…
Он до чего зачастую во многом зависит от окружающих его реалий и если они ужасающи и нечестивы это более чем непомерно, вполне коснется и его сокровенной сущности.
И коли в нем есть явное желание очиститься, то ему в этом надо непременно еще всячески помогать, а не обличать его грязную натуру совсем не жалея на это всех тех сколь еще мрачных красок.
Да и не пытаться разом уж сходу прорваться к его чистой и светлой душе находящейся где-то до чего будто бы глубоко совсем ведь внутри.
Раз надо вот для начала найти уж способ отыскать ключ к замкам его сердца, а не пытаться яростно так его растопить всем пламенем жарких чувств.
Человек, проживший всю жизнь в холоде и мраке совсем уж, не в том сколь явно сходу нуждается, чтобы его тут же, не сходя с места, со всей нежностью трепетно отогрели.
11
И, яснее ясного, что при определенного рода тяжких коллизиях будет, куда вот значительно поважнее попросту сходу повести весьма откровенную и самую уж до чего еще открытую беседу, и главное вполне до конца понятно, чего только ради…
А именно – дабы, в первую очередь, более чем безбоязненно и сурово разом уж обнажить все чье-либо истинно же доподлинное людское начало.
Причем оно действительно может оказаться чисто исподним и с самого детства безобразно загаженным…
Но разве как раз в том вся ведь проблема…
Нет, вся беда, прежде всего в том и впрямь полностью безнадежном (а в особенности, если оно и крайне вот отчаянно настойчивое) донельзя же нечестиво бездумном ковырянии в чьих-либо так и оставшихся детскими дырявых подштанниках…
Поскольку то, что там в них внутри, может разве что чьи-либо руки довольно же надолго серьезно испачкать.
Ну а действительно выгрести все тамошнее содержимое…
Нет, ни у кого и близко не будет к тому буквально-то ни малейшей вообще ведь какой-либо явной возможности.
Совсем другое дело холодный и чисто логический анализ чьих-то чужих несчастий без участия сердца и души и это как есть нечто подобное и может позволить найти нужную точку приложения, чтобы хотя бы вот попытаться вызволить чью-то души из глубокой темени и мрака.
Причем если не заморачиваться подчас вовсе и не нужным человеку сочувствием, а прежде всего, помочь человеку построить ступенька за ступенькой лестницу наверх к свету из тьмы его одинокого и скверного существования, то, как раз тогда и можно будет говорить о чем-то настоящем.
Да только ведь некоторые вполне искренне добрые люди действительно верят, что стоит им протянуть руку, и все кто-то должен тут же растаять от удовольствия и стать с ним на одну ногу.
А между тем для того, чтобы создать условия для откровенности надо создать более-менее непосредственную обстановку, да вот даже и пригласить человека прийти на его место работы, на пару часов раньше и спокойно обо всем более чем обстоятельно переговорить.
Причем можно, в том числе и более чем конкретно бросить ему прямо в лицо более чем конкретный вызов, а нечто подобное и будет весьма приемлемым, если действительно хочешь понять, с кем так сказать ты имеешь дело.
И надо бы только разве что при этом быть истинно до чего и впрямь весьма уж смиренно готовыми безо всякого насилия разом стерпеть весь тот гниловатый афронт, что непременно из кого-либо более чем и польется сходу наружу…
Однако вот его на редкость более чем доподлинное всеобилие ничего хорошего о человеке буквально-то сразу нисколько так попросту вовсе не скажет.
12
А впрочем, подобного рода дела сколь донельзя долго вершить уж как есть, ведь окажется, строго говоря, занятием более чем явно вот абсолютно нечистым.
А кроме того оно вполне уж может всячески перепачкать небесно чистую чистоту чьей-либо всеми фибрами возвышенной души.
А все же нечто подобное разве что одни те еще телячьи нежности, а жизнь иногда более чем жестко потребует чисто хирургических решений, и нужно это будет именно дабы чьи-то душевные раны этак уж сходу, затем до чего наскоро вовсе не загноились.
Да и как раз после эдакого рода суровых, но вполне при этом более чем однозначно праведных действий этот мир со временем станет действительно чище, а то от небесной чистоты чьих-либо крайне отстраненных от всей общественной грязи душ он ныне по самые уши сходу погряз в сущем смраде и скверне.
Но кое-кому сколь значительно лучше будет и впрямь сколь еще сладостно так щебетать о чем-либо изумительно чистом и безоблачно благостном.
Но разве уж нечто подобное еще как есть будет возможно хоть в чем-либо даже и издали сравнивать в каком-либо более-менее позитивном смысле с чем-либо весьма на деле стояще приближающим истинно светлые дни?
А в особенности, коли уж кто-либо отчаянно паразитически только лишь и всего, что до чего всласть питается некими чужими светлыми думами и безудержно возвышенными эмоциями…
Причем общий и вполне здравый аппетит никак не обеспечивает вполне вот всецело разумного понимания окружающих реалий.
А потому всей той интеллектуальной элите и можно будет, пожалуй, внушить самую еще неотложную необходимость единовременного превращения простонародья в живые механизмы, что отныне будут выполнять одну лишь тщательно заложенную в их мозги программу действий, а более так и ничего.
Ну, это, конечно, все те самые сколь еще жуткие политические крайности, но при этом и другие менее ужасающее последствия восторженной самодостаточности духовной элиты могут быть никак не менее безумно же страшны.
И это как раз для того самого настоящего духовного процесса и нужно бы вместо одного яркого света внутри книг искать свет и в неких дьявольски поникших душах людских.
И уж точно вот, что только лишь раз и навсегда отказавшись от пламенной восторженности в деле очищения этого мира от всего того, что и по сей день мешает ему процветать и окажется хоть сколько-то еще возможно всецело так здраво насадить в массах семена культуры и просвещения.
И нечто подобное и вправду со временем, в конце-то концов, и приведет именно к той вполне полноценно настоящей, а никак не липовой прополке всех тех или иных чудовищных сорняков близкого и далекого прошлого.
Однако российские интеллигенты явно на то похоже, и по сей день только лишь весьма явственно предпочитают чисто же повседневно жить исключительно так разве что теми излишне изысканными, восторженными фантазиями, гнездящимися где-то в самой той еще глубине довольно-то многих из их сердец.
Причем некоторые из больших писателей во всю силу своего до чего неумного таланта немыслимо же изощренно всячески посильно преображают весь белый свет во что-то, ему и близко не в едином-то глазу пока нисколько не свойственное, а потому на данный момент и совсем же нигде попросту и не существующее вовсе…
А между тем надо бы вполне вот безукоризненно осознавать всю главную разницу меж проглянувших в крайне острой ситуации в чьем-либо светлом лике черт откровенного зла и тем человеком, что и впрямь безбожно потускнел всем обликом своим, однако разве что вследствие тяжких внешних условий.
И ведь случилось все это разве что только, поскольку был он сколь ежечасно весьма этак до чего сурово отягощен всеми теми наиболее тяжелейшими бытовыми веригами, а потому и судить его надо бы как есть абсолютно, что называется во всем наглядно разве что на редкость иначе.
А все потому что той самой основной причиной нравственного оскудения его души стало уж именно то, что ему всю его жизнь чего-либо попросту что никак совсем не хватало, но и близко при этом вовсе ведь и не более того…
Внешняя чистота – это, в принципе, дело со временем всецело-то наживное, а если и нет, то уж относительно как есть, быстро от кого-либо разом отпрянув, чужой нечистоты духа во всем его крайне как есть чудовищном переизбытке и близко вот сразу нисколько не наберешься…
Ну а тот даже подчас и чрезмерно чуткий такт, как и всякая славная житейская задушевность, до чего еще неизменно должны были явно сочетаться и с самым доподлинным никак не напускным пониманием донельзя внятных требований всегдашне сколь нарочито навязчивой реальности…
13
Грязь – она совершенно так неотъемлемо вездесуща, и ее можно разве что лишь попросту как есть везде углядеть, да и, собственно, до чего старательно затем всячески уж переделать все ее свойства, на самую вящую пользу истинно светлого разума…
В том же случае, когда с нею весьма старательно всячески расстараются попросту и близко нигде и никогда далее нисколько и близко уж явно совсем вот не соприкоснуться всею своею светлой душой…
То уж чего тут поделаешь именно тогда сам собой сходу возникнет тот полностью иллюзорно-чистый мир, который, между тем, на редкость безутешно и впрямь во всем окажется немыслимо грязен буквально-то везде, где (по всеобщему молчаливому согласию) того отныне станет попросту и неприлично хоть сколько-то стояще действительно так примечать.
А между тем и близко уж нисколько нельзя до чего зорко глядеть поверх черноты ночи всего общественного невежества, видя при этом одни лишь те, как есть более чем нарочито и неотвратимо сами собой разом надвигающиеся дни наиболее светлого завтра сколь на редкость добротных идей.
Поскольку всем этим разве что лишь вот сходу всецело же отравишь колодезь людской мудрости исключительно как есть отвлеченными от всякой же действительности безмерно так немыслимо благостными ожиданиями.
Ну а коли в свое время и была слепая и самодостаточная толпа заискивающе расторопно вполне же раскрепощена всеми бестрепетно благими, суровыми воззваниями, то ведь тот чисто наспех оседланный народ только-то и оказался способен на одно никем ранее и не слыханное насилие над всем тем будто бы донельзя отвратительно несуразным прошлым.
14
И простые люди при подобном раскладе более чем безотчетно и впрямь-то еще могут всем уж сердцем своим разом возненавидеть друг друга.
А как то вообще могло быть хоть сколько-то явственно на деле иначе, коли толпа, весьма же отчаянно возлюбив так и воспламеняющие души идеи, стала на редкость при этом черства и полностью равнодушна буквально ко всяческому вообще чужому горю.
Все старые мысли и чувства были теперь, казалось бы, разом и навсегда отныне всецело же мертвы.
И произошло это нынче разве что на почве одного того самого уж сколь еще безбожного отсутствия хоть какого-либо вообще должного взаимопонимания промеж людьми на почве их как-никак сугубо нынешней и донельзя истинно вездесущей так и режущей им на части души фракционности.
И это как раз ее крайне острая суть и разрушила всегдашне ранее жившую в людях, уж самую что ни на есть чисто вот ключевую основу для той самой можно сказать обоюдной и до чего весьма существенной взаимоподдержки…
Причем речь тут идет именно о факторах и впрямь, как есть сколь еще жизненно необходимых для всякого полностью естественного и безукоризненно нормального функционирования совсем уж никак совсем непростых механизмов всего того или иного общественного бытия.
Суровое одиночество народа, как и самое беспрестанное его обкармливание, сладкой патокой восторженных лозунгов, вовсе-то ни в чем нисколько и близко не поспособствовало тому самому изначально весьма незатейливо призрачному возникновению царства сладких и волшебных снов.
И всецело так до чего еще явно зазря о нем сколь вот трепетно и бойко во сне и наяву грезили люди, попросту раз и навсегда отшатнувшиеся от всей той кучи житейского навоза, что, в принципе, и должна была вполне послужить наиболее подходящим исходным материалом для… истинного светлого грядущего.
15
Над интеллигентным обществом дореволюционной России всегда уж и впрямь никак неправо царило самое полное незнание наиболее элементарных законов общественной природы.
И незнание это было принципиальным, последовательным и до самого конца во всем более чем бестрепетно донельзя так вдумчивым и пунктуальным.
А между тем именно это и повлекло за собою ту вовсе никчемную, неуемную, да и отчаянно кичливую риторику, сколь напыщенно и громогласно разом и призывающую к самому бескомпромиссно стремительному распутыванию необычайно громоздкого гордиева узла долгими веками и близко-то действенно никак не решаемых российских проблем.
16
А между тем двигать куда-либо строго вперед и вперед тот самый чисто же всеобщий духовный прогресс и впрямь весьма еще настойчиво следовало совсем вот без всяческой той или иной над всем и вся вездесуще же возвышенной более чем суровой упоенности.
Поскольку – это как раз на данной почве и возникла, затем та социальная философия, что сколь искренне взяла себе за труд во всем том дальнейшем на редкость бестрепетно обеспечить фактически полное и донельзя удручающее усреднение повседневно окружающего нас мира, оставив ему одну плохо и чисто формально кое-кем наспех усвоенную «природную» целесообразность.
А между тем мать природа мыслит (и именно мыслит) миллионолетними промежутками, а не какими-то жалкими годами, и как раз, поэтому никак уж и близко нельзя ее брать в тот хоть сколько-то довольно же существенный образец, весьма этак безответственно и спешно устраивая всяческие те большие общественные преобразования.
17
И это именно в свете вполне здравого осознания полной невозможности в один радостный миг в корне преобразовать весь окружающий нас мир в довольно многие сердца украдкой и закралась ненависть к чему угодно, что, по чьим-то непомерно прекраснодушным представлениям, и вправду мешало воинственно доблестным устремлениям ко всей той невообразимо наилучшей жизни.
Да и весьма незаметно эта ненависть затем и заняла место, ранее занимаемое любовью, честью, а также и вообще всяческим тем наиболее уж как-никак вот самым простым человеческим достоинством.
И, кстати, обо всем этом сколь многозначительно же верно, взвешенно и славно некогда ведь высказался большой писатель Алексей Толстой, причем случилось это явно вовсе задолго до того дня, когда он со всеми-то своими доселе контрреволюционными потрохами до того безутешно и прискорбно разом продался бесноватому большевизму, который именно так никто иной, а он более чем зычно и отъявленно всячески чисто на все лады проклинал.
18
Причем разок-другой это сделать было вот уж еще совсем никак недостаточно.
Раз уж пришлось ему в то самое время до чего вполне всерьез и деятельно над собою, считай ведь всесторонне и всеобъемлюще сколь и впрямь вдумчиво тогда потрудиться, дабы продаться, так продаться полностью же безукоризненно, да и главное всею своей душой и телом.
«Хождение по мукам», том первый (первое эмигрантское издание):
«Романтические постановления Гаагской Конференции, – как нравственно и как безнравственно убивать, – были просто разорваны. И вместе с этим клочком бумаги разлетелись последние пережитки никому уже более не нужных моральных законов. Отныне был один закон, равный для людей и машин, – полезность.
Так в несколько месяцев война завершила работу целого века. До этого времени еще очень многим казалось, что в жизни каждый может найти важнейшую цель, либо ту, которая увеличит счастье, либо ту, которая возвышенна; вероятно, это были пережитки средневековья; они расслабляли волю и тормозили ход цивилизации.
Теперь с войной стало очевидно, что человечество – лишь муравьиная куча. В ней все равноценны. Нет ни добра, ни зла, и нет даже счастья для того, кто понял тяжкий и унылый закон жизни – построение вечного кладбища.
Это было время, когда человеческое счастье законом и принуждением было отведено в разряд понятий, не имеющих никакого смысла и значения, когда цивилизация стала служить не добру и счастью, а злу и истреблению, когда наука делала изумительные открытия, равные чудесам, когда становилось ясным – сколько злой воли в чистом человеческом разуме, освобожденном от моральных стеснений.
Механическая цивилизация торжествовала, – война была завершением ее века.
Во всем мире теперь был один закон – полезность, и одно чувство – ненависть».
19
И попросту как раз чисто ведь подобным образом оно уж само собою нынче, так или иначе, полностью и повелось…
Ну а началось все это именно что с тех под самый корень подчас вырванных из общего потока жизни несметных благ великого и светлого добра.
И то, кстати, как есть сколь жизненно важное, чего и вправду явно уж никак и близко совсем вот недоставало всем тем безумно же искренне восторженным устремлениям, так это разве что той наиболее обыденной житейской практики…
Для правильной примерки светлых книжных истин ко всем реалиям века надобно было, как минимум обладать праведно ясным и весьма же практическим умом.
А иначе все те самые наилучшие благие намерения будут вскоре всеми теми лютыми прохиндеями на самую скорую руку полновластно разом превращены в некое, то донельзя слепое орудие воинствующе осатанелого гуманизма.
Ну а весь тот истинно широкий плуг для сеяния грядущей общемировой справедливости был безо всякого промедления именно что фактически так только и призван сходу еще разом стереть со всякого лица земли весь прах минувших дней – дней темных суеверий и средневековых рыцарских воззрений…
Ну а те, кто всесильно управляет всем этим миром, довольно-то быстро, да и вполне ведь трезво сколь сходу разом же осознали все те до чего немалые прибыли от подобного рода утопически бесславных мировоззрений.
А кроме того, им было явственно как есть необходимо чисто, как есть попросту навеки разбить и именно вдребезги все то, что так или иначе уж хоть сколько-то доселе вот оставалось от того самого исключительно как есть стародавнего галантного прошлого.
Ныне в моде само собой сходу так оказались всяческие те еще имперские интриги, грязные помои, отъявленный обман, посулы и все прочие же прелести до чего стерильно степенной нынешней цивилизованности.
Ну, а предсказать даже и наиболее ближайшее будущее тех держав, что придерживались на редкость старомодных принципов, было для кое-кого неимоверно тяжким вот делом…
А вполне уж соответственно сему и не было ничего хоть сколько-то лучшего, нежели чем попросту чисто ведь сходу всецело избавиться от какого-либо их так или иначе дальнейшего присутствия на политической карте всего этого мира.
И это даже не было позицией ненависти, а только щелчком языком, перед тем как снять с доски неудобную и чисто вражескую фигуру.
Людские судьбы вершителей судеб мира не интересовали попросту вот именно, что явно совсем.
Их интересовала одни лишь их чистые и светлые политические приобретения в результате безумно жесткого противоборства разных народов под их до чего и впрямь весьма талантливым и прозорливым руководством.
Они могли сколько угодно всячески препираться и откровенно наплевательски относиться ко всем разумно взвешенным доводам той ни в чем вовсе неправой другой стороны.
Но все это было черно-белым фоном к тому главному, что решалось только лишь силой и никак иначе.
Да и как по-другому это могло еще быть коли абсолютно всякая война и есть тот наиболее веский аргумент в случае возникновения абсолютно любого и вполне всерьез ныне более чем безотрадно же назревшего политического конфликта.
Но ранее она и близко никак не включала в себя тайные и закулисные интриги сторон желающих остаться по возможности ведь полностью в стороне от некоей решающей бойни.
Да вот в самом конце эти государства до чего явно так и собирались, как следует уж разом извлечь из того самого чисто ведь мирового побоища самый максимум выгоды…
И ясно как день, что для кое-кого из европейских правителей именно та суровая сечь отчаянно же стравленных друг с другом России и Германии и было тем самым наиболее великолепным решением вопроса устранения ужасной угрозы их грядущего военного альянса.
Да и вообще, то кое-кому тогда явно показалось чисто же исторически ясным: этим двум государствам было никак отныне попросту уж вовсе не место на новой политической карте мира и вполне этак сытого благоденствия.
Причем это именно на фоне того, что обе армии, как российская, а впрочем, и немецкая, были существенно лучше всех прочих армий Европы, сама мысль об их всецело возможном объедении в некую единую силу разом и доставляла массу беспокойств кое-кому из нисколько не миролюбивых и крайне напыщенно цивилизованных ее правителей.
Да вот, однако, та до чего и впрямь донельзя простая война, объявленная старому рыцарству (Первая мировая) никак в своем конечном итоге не принесла совершенно так никаких более-менее полноценно должных успехов.
Ну а поскольку данная кровавая бойня была затеяна как раз во имя взаимного сокрушения России и Германии, да только имела она один лишь тот весьма частичный и временный успех, то и возникла затем явная потребность в той Второй мировой, что и была призвана начисто загладить довольно-то существенные ошибки Первой.
Однако Вторая мировая война разве что более чем безмерно все их сколь многозначительно разом и преумножила и, кстати, это как раз-таки СТРАНЫ ВАРШАВСКОГО ДОГОВОРА И ПРЕДСТАВЛЯЛИ ДЛЯ ЗАПАДА ТУ УГРОЗУ, ЧТО НИКАК НЕ МОГЛА БЫ ПРЕДСТАВЛЯТЬ ЖЕ СОБОЙ ДАЖЕ И БЕЗМЕРНО ВО ВСЕ СТОРОНЫ РАЗРОСШАЯСЯ ЦАРСКАЯ РОССИЯ.
И то, ведь, само собой до чего только разом попросту ясно и понятно, что это те самые исключительно на редкость слащаво надменные державы бульдожьей деловой хватки и сделали буквально-то все от них вполне так зависящее, дабы Германия и Россия взаимно самоуничтожились во времена той наиболее первой общемировой бойни.
И все это раз уж на тот чей-либо весьма бравый взгляд и впрямь должны были оба эти государства попросту как-никак ныне уж попросту еще своевременно сгинуть с политической карты этого мира (или значительно, ужаться во всех своих грядущих размерах).
Причем вовсе-то не иначе, а тому уж должно было с ними произойти именно что в свете всей этой на наш сегодняшний день до чего всеобъемлюще и впрямь вот совсем непристойной и вполне, как есть столь вязкой же их принадлежности к стезе существования нынче-то донельзя далекого прошлого.
20
Но при этом никак не все люди – жители западных стран действительно вконец очерствели душой, да и на редкость всецело переродились в лютых и самовлюбленных снобов.
Нет, если чего-либо подобное и случилось, то только лишь с теми наиболее важными и солидными представителями самых влиятельных кланов.
А потому и стали они сколь еще невозмутимо полностью безразличными – уж ко всем тем более чем злосчастным судьбам миллионов и миллионов себе подобных (в своих собственных глазах) невероятно огромными сверхчеловеками со всем тем раз и навсегда навеки притупившимся чувством всей той весьма вот многозначительно помимо нас существующей объективной реальности.
Ну а вполне долженствующей первопричиной для их успеха в этаком деле и послужило самое наглядное и сколь ведь до чего крайне неприглядное перерождение средневековых надежд на Господа Бога в нечто отныне вовсе иное по всем его внутренним, а не сугубо внешним житейским атрибутам.
Да и вообще: излишне самонадеянная вера в себя безнадежно разом и порождает всяческие бредовые теории, как правило, весьма и весьма сколь еще «искрометно праведного» преображения всех тех ныне уж явно совсем сколь еще невзрачных реалий века во что-либо, как есть на редкость празднично самое еще наилучшее.
Раз вот теперича всему тому изощренно и необычайно благостному и впрямь-таки было, как есть истинно на деле разом положено во всем чисто уж сходу нынче встать на то самое чисто свое безупречно законное место.
И главное, должно было всему тому произойти как раз именно что в связи со всем тем сколь всецело раскрепощающе духовным, да и самым так восхитительно доподлинейшим переоформлением всех тех от века до чего незыблемо вполне уж одинаково существующих общественных взаимоотношений.
Дабы далее полностью раз и навсегда исчезли даже и сами следы былого рабства, угнетения, да и никак нестерпимо томительной несвободы.
И все эти ослепительно яркие всполохи лихорадочно лютого и чудовищно же радикального мировоззрения, собственно, и несли на самом кончике своего пера совсем неминуемую смерть всему тому никак небезызвестно ярому первозданному злу.
Вот будто бы та до чего еще несусветно же дикая и ничтожная нечисть минувшего и впрямь-то, всему нынешнему поколению как-никак, а чисто вконец на веки вечные более чем безнадежно так разом совсем опостылела.
И были те люди, что безотчетно томились где-то в глубокой тени нынешней серой и на редкость пасторальной обыденности.
И как пламенно трепетало их могучее сердце, когда они все-таки ликующе дождались своего часа, и не единой уж секунды не раздумывая, разом и взвалили на себя донельзя строгую обязанность внести самые кардинальные перемены в жизнь всего ныне существующего общества.
Причем действовали, они сколь лихо и безоглядно более чем сходу всецело отвернувшись от той самой несусветно ныне уж как есть, вполне застарелой житейской практики.
А было все это так, а никак не иначе исключительно лишь поскольку, что чьи-либо думы подчас весьма ласково греет до чего четкое и ясное осознание всего того, что, видите ли, полностью уж, само собой, разумеется, ясно.
А именно, что всего того на всем белом свете разумного и доброго будет уж, как есть разом возможно добиться по одному лишь попросту всесильному повелению наконец-то и впрямь сколь еще радостно прозревшего времени.
Причем созидательных усилий общественного разума для всего того и близко никак вовсе-то явно совсем не потребуется…
Раз до чего непременно окажется для всего того сколь явственно предостаточным только лишь и всего, что чего-либо подобного более чем искренне от всей той чистой души весьма сладострастно попросту сходу так вполне захотеть.
И вся та блаженно лирическая фантазия до сих самых пор уж не может покинуть благие умы тех самых людей, что весьма вот прочувственно видят весь этот мир сквозь пелену тумана радужных грез о чем-либо и близко пока же на редкость явно несбыточном.
21
И все это действительно как раз именно, так и никак не иначе!
Причем даже и при столкновении только-то с одной самой что ни на есть конкретнейшей, колоритной личностью эдакие деятели чересчур необычайно возвышенного добра, прежде всего, посмотрят не на самого человека со всеми его бедами и горестями…
Поскольку вовсе уж нет, раз вот так и глядят они при этом во все глаза исключительно на его сколь изначально благие, исконные качества.
И главное, всего того и вправду до чего элементарного им и близко-то будет нисколько и близко совсем не понять…
А между тем на всякую и любую даже и наиболее благородную натуру как-никак, а может ведь от имени черной тьмы и густого мрака вполне еще оказаться наложен тот самый исключительно же неимоверно тяжкий крест буквально-то испепеляющего душу безмерно трудного социального несуществования…
И как раз вот именно это понять кое-кто даже и приблизительно был уж вовсе-то явно никак абсолютно не в состоянии…
И буквально все, что им может оказаться доступно при каком-либо том или ином совсем нелицеприятном раскладе, так это разве что, то самое до чего необычайно же твердое умение…
А именно речь тут как раз и может идти о сколь явственно весьма еще полноценной возможности сколь еще сходу вполне осознать ту самую донельзя острейшую необходимость вывернуть бы все свои полностью прежние раз и навсегда отжившие свое представления прямиком вот совершенно разом же наизнанку.
Ну а чего-либо хоть сколько-то иного от них ожидать и близко было нисколько ведь вовсе абсолютно нельзя.
22
И главное, таким людям вообще несвойственно принимать во внимание, что любому индивидууму обязательно как есть разом свойственно на деле проявить себя в одних лишь тех или иных довольно-то ограниченных рамках, преподанных им самой этой жизнью уроков.
И раз те всецело же действенно поспособствовали, как раз именно их вполне успешному единоличному выживанию…
Человек обязан подстраиваться под внешние обстоятельства, а если он этого никак совсем не умеет, то это для него разве что лишь еще только хуже.
Да вот уж, однако, вовсе не все до чего хватко умеют менять все свое видимое чужим глазом нутро в полной зависимости от окружающей среды.
И коли человек беспрестанно путается и плутает посреди на редкость чужого ему мира абсолютно иных социальных отношений, чем те которым он был весьма изначально привычен…
Ну, так его тогда можно и нужно грубо поправлять, а не молча и оторопело терпеть его крайне неудобное же присутствие.
Правда если он неисправим, а еще и хамски отвергает то, что ему дают в качестве сколь искренне дружеской помощи, то тогда его следует выгнать взашей и настойчиво посоветовать, никак уж не путаться более под ногами.
Однако сначала надо бы создать все условия, чтобы кто-то бы мог вполне расслабиться и почувствовать, что здесь ему действительно рады.
А также вот действительно понимают, что у него позади точно нет ничего уж по-настоящему светлого и доброго.
А все, потому что человек, пройдя через то до чего уж крайне отвратительно дикое и фактически полностью как-никак совершенно неизбежное одиночество, безотрадное и безрадостное непонимание, гнусные социальные отношения более чем однозначно разом замыкается в некий тот самый прочнейший свой кокон.
Причем именно таковой, из которого ему окажется и близко вовсе-то совсем непросто, когда-нибудь еще действительно выбраться куда-либо наружу ко всей той совсем же безупречно на редкость радостной и светлой жизни…
…а в особенности уж в тот некий единый миг и близко у него затем не выйдет чисто так сходу, как есть вот незамедлительно оказаться весьма и весьма безукоризненно чистеньким, да и просвещенным духовно.
И когда все усилия идут прахом обязательно крайним назначат именно того кто никак не оправдал всех так и обращенных в его сторону сладостных ожиданий.
Да и вообще у кое-кого на почве праздных иллюзий попросту разом развилась чрезвычайно обостренная надобность в непременном же еще удовлетворении чувства праведной мести…
А ведь нечто подобное разве что чисто уж пламенно вот первобытно…
23
Так что из всего того само собой сколь неизбежно более чем разом и следует, что уж поскольку вся та респектабельная и степенная цивилизованность есть один лишь совсем на редкость многозначительно внешний облик, но точно, как есть не сама суть той самой донельзя пресыщенной всеми благами культуры нынешней-то современной интеллигенции…
Правда, ей самой во всех тех восхитительно ярких розовых снах все это быть может и впрямь-то непременно видится несколько иначе, но это разве что только и имеет наиболее прямое, а никак не косвенное отношение исключительно к той необычайно же широченной области наиболее чистейших и благих безнадежно праздных фантазий.
Ну, а коли все это так, то именно что поневоле оно само собой буквально разом тогда и выходит – вся та жертвенная (истинная) духовность попросту и близко не является до чего откровенно самой неотъемлемой частью всякого уж изначально как есть сколь божественно окрыленного большой литературой подчас до чего еще праздного сознания…
24
А раз все то, как и ранее происходит чисто вот подобным образом, а никак и близко совсем не иначе, то и не является она неким тем чисто так единственно же верным состоянием чьей-либо самою природой как есть еще изначально облагороженной души…
Довольно многое в нас, несомненно, определяется чем-либо разве что полностью внешним и для всех нас до чего только как есть ведь бескрыло обыденным, а не неким же сущим экстрактом, безо всяких швов сотканным из более чем утонченного мира возвышенной духовной фантазии.
А посему и ожидать от человека доброго света в очах после того, как он всю свою сознательную жизнь провел в самых глубоких потемках, – дело явно гибельное и, кстати, более чем совершенно по-житейски напрасное.
25
Но при всем том далеко не всякая никак недостойная, едва семенящая по пути к зрелости жизнь действительно является самым выпуклым образцом сущего отрицания всего того вполне полноценно во всей этой жизни достойного, и совсем не важно, до какой именно степени она и впрямь может кому-либо показаться более чем нестерпимо противной…
Причем как бы уж ни была, собственно, горестна вся ее суть всей-то своей более чем прискорбной ношей до чего отчаянно так жгуче крайне ведь неприглядной никчемности, да и вовсе совсем и близко не реализованного и неосуществленного добра…
…а кроме того в ней действительно может проглядывать и самая безусловная апатичность ко всякому тому чужому и сколь еще безмерно светлому началу…
Однако чего-либо подобное и близко уж совсем явно не способно хоть сколько-то вообще разом послужить всему тому, как есть тем еще безупречно же надежнейше верным подтверждением…
А именно никак не стоит до чего только сходу вводить в рамки и впрямь на редкость определенного и самого же безупречного факта чего-либо, что попросту всецело напрочь выпадает из всяческой вообще общей схемы.
И вовсе-то совсем нисколько не должно было ничему подобному уж лечь так в основу всего того весьма и весьма безутешного вывода, что речь, мол, и вправду идет о некоей той более чем истово мглистой жуткой темени.
Сколь, несомненно, исключительно вот прискорбно скрывающейся под маской всем своим внешним ликом бестолково простодушной, как и однозначно же полностью-то чудовищно бездушной безответственности.
И, кстати, нисколько не обязательно, чтобы весь тот так и рвущийся наружу поток депрессии вполне полноценно и всерьез под собою подразумевал то самое как есть до поры до времени надежно сокрытое ликование немало намаевшегося и истомившейся от безнадежно долгого ожидания, как и понятно единственно, что многозначительно сатанинской сущности.
А потому и близко никак не стоило более чем чеканно и многозначительно разом так приходить именно что ко всякого рода до чего весомым и самым окончательным выводам, а заодно при всем том и вознося руки высоко к небу…
А то некоторые люди, безгрешно ораторствуя этаким вовсе вот немыслимо вздорным речитативом, попросту разве что разом же совершенно ведь наспех и вычитают все хоть сколько-то человеческое из людей, что были на редкость тягостно отягощены всею своей убогой судьбой.
А впрочем и делается это еще и строго лишь где-то совсем за спиной, у того кому и надо было разом влепить все те доселе накопившиеся претензии четко и ясно прямиком в лоб.
И его реакция в данном случае может вполне же явственно сколь красноречивее некуда подсказать, о чем это тут вообще идет речь, причем гораздо поболее, нежели чем все те весьма умозрительные умозаключения вместе взятые.
Нельзя судить о людях исходя из неких общих клише – это лишь когда налицо более чем откровенная подлость, то это именно ей и впрямь как есть затруднительно будет найти какое-либо более-менее достойное оправдание, дабы, она с какой угодно стороны не выглядела бы затем в том самом безмерно мерзком и отвратительном свете.
Ну а чего-либо, как есть донельзя необычное, до чего неизменно сходу потребует довольно-то пристального и крайне так вполне ведь более чем внимательного своего рассмотрения, причем буквально считай, что со всех тех на редкость наглядно разом уж полностью видимых своих сторон.
И вовсе и близко незачем при этом сколь необычайно же сходу вот всячески поторопиться со всем тем истинно диким и более чем, как есть еще неоправданно жестоким осуждением.
И самое главное – что все это может быть, в том числе, и сделано на той самой крайне скользкой основе одних лишь тех весьма веских и как-никак и впрямь более чем самых разнообразных же предположений.
А надо было, между тем, и несколько обождать, прежде чем столь весело и находчиво всею душой всеобъемлюще приходить именно что ко всякому тому безвозвратно уж строго весьма определенному заключению.
Только лишь и всего, что вполне окончательно в том самом полностью раз и навсегда всецело же удостоверившись, что кто-то, мол, всего-то навсего, а действительно разом захотел со всем тем более чем подобающим толком явно ведь сходу воспользоваться тем самым сколь еще этак удобным для всего того случаем.
Поскольку он лишь как раз во имя того лишь вообще живет и дышит, дабы при малейшей к тому возможности обязательно как можно посильнее бы разом вот досадить всякому встреченному им на его жизненном пути ближнему своему…
26
Но весьма явственно нет, ничто то внешнее и исключительно поведенческое, никакое не то на редкость как-никак истинно неопровержимое свидетельство самой верной смерти всего того как есть более чем изначально доброго, что кем-то в кого-то было нисколько не наспех разом заложено.
А уж Господом Богом или слепой матушкой природой – то ведь и близко далее попросту как есть еще вовсе неважно.
Внешние людские проявления зачастую формируются одной лишь разве что той неотъемлемо и повседневно более чем вездесуще окружающей человека средой и полностью верно усваиваются людской психологией разве что тогда, когда он и сам является вполне надежной и неотъемлемой частью всего того совсем неприметно и чисто житейски существующего бытия.
Причем совсем, то навряд ли, что кто-либо до чего беспроигрышно явно сумеет со всею величайшею легкостью довольно-то резво на редкость весьма вот сходу избавиться от всего того, что с ним как-никак, а сколь ненароком донельзя же невольно разом сроднилось.
Нет, и близко будет никому вовсе никогда уж не вырваться из тех самых тенет, что всецело состоят из целой сети безобразно невзрачных свойств той самой вполне однозначно до чего невесело разом и взрастившей его среды.
А все ж таки нисколько и не более всего того.
27
Однако и впрямь наскоро добиться чего-либо путного сколь еще беспрестанно расталкивая некоего довольно-то невозмутимо простецки мыслящего индивидуума, так уж и пытаясь разом заставить его спешно повернуться в ту единственно верную и во всем до конца полностью правильную сторону…
Нет – это окажется безупречно полезным в одном лишь разве что виде до чего еще самого уж простодушно проявленного истинно ведь наипростейшего задушевного тепла и дружеского участия.
Причем даже коли и будет все это длиться не более чем самое уж относительно короткое время…
Да и как раз в чем-либо тому подобном и мог быть явно заложен именно тот весьма полноценно того стоящий ключ ко всему тому как-никак, а вполне же настоящему и большому взаимопониманию.
Ну а на редкость непримиримо жестко и агрессивно воздействовать на чью-либо сколь злосчастно же загубленную с самого детства психику, до самых-то зубов вооружившись донельзя так отъявленным словесным насилием…
Нет, ничего уж подобного тому никак и никому нисколько вот вовсе не подобает, а главное – толку от всего этого будет ровным счетом, ну совсем ни на грош.
Любому из нас самым неотъемлемым образом всегдашне уж свойственно всячески до чего отчаянно восставать супротив внешних насильственных действий, а потому сухие и жесткие нотации, как правило, вызывают у человека одну лишь полнейшую «дремучую отрыжку».
Ну а во имя более-менее действенных и успешных мер воздействия на принципиально чуждую вам психику фактически всегда будет весьма толково потребно как-никак постараться вполне отыскать некий довольно существенный модус вивенди в каждом конкретном случае, а не неотступно следовать одним чрезвычайно сконцентрированным и надежно так законсервированным понятиям книжно-картонного формата!
28
Правда, к людям, опустившимся на самое дно, а некогда ранее действительно знавшим чего-либо в корне иное, ничто подобное никак и никоим боком вовсе-то не соотносится.
Да только людей, в нем изначально выросших… разве уж можно их до чего еще бескомпромиссно и сразу всеми силами сходу вот отравлять удивительно же искренне суровым негодованием?
Даже если это и есть производное кем-либо втихомолку пролитых слез, все равно от всего этого никому будет и близко совсем же нисколько не легче.
Этак разве что лишь куда поболее разом затравишь человека, и без того донельзя измученного всем его бесконечно несветлым прошлым.
А тем паче этого и близко никак совсем уж нельзя еще и потому, что данное проявление слепых эмоций, несомненно, вызывает одну лишь ни на йоту не менее слепую и более чем закономерную реакцию.
Причем вовсе-то не следует нечто подобное прямо сходу разом рассматривать именно как некий тот уж еще изначальный природный элемент чьего-либо и впрямь более чем отвратительно гнусного звериного нутра…
29
И ведь все свои собственные немалые просчеты при этом и близко в какой-либо тот сколь серьезный же расчет явно этак далее не берутся, поскольку буквально все тут вполне вот осуществлялось с одними разве что совсем так однозначно на редкость более чем меркантильно-добродушными намерениями.
Ну а из всего этого само собой до чего безоговорочно разом и следует, что «мы попросту никак и не могли оказаться, хоть в чем-либо на деле и вправду нисколько неправы».
Или может статься и совсем еще, наоборот, в том самом истинно критическом смысле, когда те так и влекомые чьим-либо мишурным светом люди попросту разом снизойдут в самую гиблую тьму – только бы им и вправду остаться с кем-либо, безусловно, прямо-то рядом.
Ну а именно как раз уж подобным образом и разрушились, внутренне разложившись, сколь немалое число изначально светлых, но сколь изрядно при этом поникших душ.
Любовь – она бывает и впрямь-то вовсе уж как есть, до чего только немилостива, а порой даже и неистово зла…
30
Однако никого того другого это, безусловно и близко же абсолютно так никак не оправдывает!
А потому и все, что вообще могло быть хоть с какого-либо бока оказаться вполне ведь касаемо тех самых донельзя вот чересчур до чего еще явно запутанных и непонятных жизненных ситуаций…
Да и сама по себе вся та мерзкая грязь бесконечных и нескончаемых интриг, а также и сколь беспрерывных нападок на одного, как и понятно, за всех сразу и впрямь даже и без всякой вины виноватого недочеловека…
И главное вовсе-то никак оно попросту не иначе, а все это была одна лишь та кем-либо беспардонно выпестованная кривда, безотчетно зачатая именно в пламени яркими искрами спешно взметнувшихся к небу злосчастно суровых амбиций.
Причем все те попытки на редкость невозмутимо толкового раз за разом находчиво верного их более-менее практического применения во имя чьего-либо жесточайшего наказания вполне однозначно указывают на самое полное отсутствие той самой истинно же праведной духовной благости, которая, без тени сомнения, явно присутствовала у тех давным-давно канувших в лету людей.
31
Современная интеллигенция, ничтоже сумняшеся, столь бесподобно освоила чисто вот до чего своевременную замену всей той «давно уж полностью раз и навсегда отныне устарелой» человеческой терпимости ко всякому ближнему своему, которая зачастую имела религиозную почву, что бы там ни говорили о слепом и осатанелом фанатизме.
В дни этой нашей «исключительно же гуманной» современности подобная довольно-то быстро сближающая сердца благость приобрела во всем законченную, да даже и безупречно закостенелую социальную форму, и зиждется она теперь именно на тех попросту вот чисто, так как есть эстетически уж сколь еще безупречно обобщенных принципах.
Все у кого есть разум и чувства хотят добра, но вовсе не каждый при этом считает, что этот мир к нему чисто так заранее всецело подготовлен и следует до чего и впрямь совсем мимолетно дернуть за веревочку и дверь в лучшее завтра сама собой разом тогда и откроется…
Но может и вправду давным-давно практически все ведь абсолютно готово как раз к тому, дабы наша жизнь сказочно же сходу разом преобразилась и только лишь всякие те никак не сказочные злодеи всему уж тому виной, что мы и по сей день живем в диком и отчаянном мраке?
И неужели все действительно как есть донельзя же просто?
Мол, вот достаточно будет на редкость, походя разрушить бастионы былого угнетения и все: радость и яркий свет разом тогда в тот же миг сходу и станут самым величайшим достоянием ликующих народных масс.
И может то самое изумительно светлое будущее – его и впрямь-то влегкую будет, наскоро возможно, сколь еще всеобъемлюще уж чисто ведь, что называется весьма абстрактно создать разом так и сейчас?
Конечно, в принципе, может и возможно, но это только довольно уж ощутимо отдалит то настоящее и более чем поистине вполне вот приметное и предметное его приближение.
32
Мир иллюзий, сотканный из благих надежд, разом до чего празднично становясь в чьих-либо глазах призрачно блаженной реальностью, именно что в единый миг затем и превращает в ад всякое, то чисто простецки обыденное существование всего того всецело инородного, беззастенчиво оригинального, всем своим цветом явно так нисколько не серого…
Правда, надо бы фактически сразу сказать, что все это, в первую очередь, касалось тех, у кого глаза были действительно полноценно открыты, а не тех, кто чисто загодя от того сколь еще непристойного и несветлого как-никак а вполне надежно отгородились каменной стеной буквально всякого на всем этом белом свете художественного вымысла.
И это как раз-таки последние и имели, куда значительно же большие шансы действительно на деле уцелеть в том самом «чудодейственно» новом мире, в котором любое ярко выраженное здравомыслие подчас сразу вот сходу тогда становилось, что называется самым верным пропуском на тот свет.
Ну а люди всего того до чего отвлеченно праздного ума головой тогда рисковали значительно менее…
Они ведь ту сколь ярко праздничную сторону всей революционной действительности подчас разом и принимали за совершенно чистую монету.
Их воображение всегда рисовало для них несколько и впрямь более чем очаровательно вовсе вот совсем уж иной мир, в котором всякому подлому злу весьма авторитетно как-никак, а разом предоставлялась роль отвратительно карикатурная и полностью наглядно вычурная.
И надо же – именно посредством данного контекста они и по сей день сколь еще трезвейше вымысливают все эти свои более чем до чего только вполне нарочито «объективные» суждения обо всех тех, так или иначе, практически каждого из нас окружающих реалиях.
33
Да вот, однако, нечто подобное никак и близко упаси Боже не яростная атака супротив хоть какой-либо части сколь еще основательно мудрых людей, что всем их богатым на эмоции сердцем любят и почитают на редкость удивительно разнообразную художественную литературу.
Нет коли чего вообще и будет достойно совсем незатейливо сурового порицания то разом окажется оно именно тем очаровательно чарующим души слащавым пониманием тех самых как есть беспримерно огромных духовных богатств, что находятся в довольно-то узких рамках того самого холщового переплета за которым истинные реалии жизни подчас становятся явно же малозаметны.
Правда, кто это вполне еще будет и о том едко и совсем безответственно спорить, несомненно, было бы ведь куда явно полезнее, кабы наилучшие книги несколько так существеннее и довольно-то значительнее всячески же на самом деле влияли на эту нашу неприглядно ныне серую и обыденную жизнь.
Однако для той самой доподлинно настоящей полноты эффекта чему-либо подобному всецело, как есть еще попросту и впрямь должно было весьма уж нагляднее оказаться чем-либо для всех нас наглядно зримым и вполне явственно до чего житейски же вполне осязаемым.
Причем люди, живущие посреди обыденных реалий фактически на редкость как-никак, а полнейшей сиюминутности каждодневного быта должны были узреть нечто подобное сколь еще полноценно вот истинно воочию, поскольку всякие его довольно-то словоохотливые описания разве что только и сияют тем самым чисто уж безмерно кичливым пустозвонством.
А если и заговорить о том самом весьма строгом и резком подчеркивании всяческой той донельзя яркой книжной премудрости, то вот и впрямь должна она была при всем том весьма сурово выглядеть вполне трехмерно, а потому и безмерно так выпукло и совсем никак вовсе не однолинейно.
Хорошие длительные экранизации, показанные детям на уроках в школе, должно быть, с этим как-нибудь все-таки действительно некогда справятся…
Правда, им непременно должно будет при всем том и явно уж сопровождаться столь неуемно жаркой, однако и близко никому и никем нисколько не навязываемой полемикой по поводу всего-то в них действительно хоть как-либо понятого и увиденного.
Причем из всего того вполне ясного тут только лишь то одно – посредством всего того сколь удивительно яркого и сочного мира благой фантазии ничего того по-настоящему ценного было бы и близко никак не привнести во все те сколь еще захудало и беспробудно серые будни истинно нищей духом современной действительности.
Нет, во всех тех донельзя нечестивых реалиях непримиримо серой и скотской жизни ничему к лучшему вовсе ведь явно уж оно совсем этак не перемениться, а в особенности это касается всех тех наиболее неприглядно грубых ее черт.
Причем наибольшую неудачу всяческие те до чего недалекие реформаторы разом еще претерпят именно в том случае коли напрочь они откажутся хоть как-либо вообще якшаться со всяческого рода житейской грязью, попросту так и живя в том самом славном мире одних лишь слащавых грез.
34
То есть, кому-то может и хотелось бы весь этот мир светом добра и любви весьма искрометно осветить, да только «насильно мил не будешь», а потому и нечто подобное явно окажется возможным, разве что коли кто-то будет всецело руководствоваться принципами сотворения никому и близко не навязываемого добра и ничем, собственно, более.
И должно же человеку искать в других именно свет, но вовсе не там, где его попросту нет, да и никогда и не было, а также (что важно) не требовать от других дать им то, чем может обладать разве что тот, у кого чего-либо подобного было буквально-то в сущем-то его изобилии.
Однако же люди находящееся в плену немыслимо красочных миражей, а также и, безусловно, вдоволь объевшиеся всяческих сладостных иллюзий, безусловно, так блистательного, да только совсем ведь беспредельно далекого от нас бытия, будут и вправду способны наскоро переродиться в нечто ужасное из-за одного бездушного столкновения с неописуемо черствым бытом невообразимо серой реальности.
35
А то, собственно, и будет тем почти полностью и впрямь до чего еще, как есть более чем самым неизбежным концом всякого того никак и близко не в меру восторженного идеализма.
Причем речь тут как раз и идет именно о том чудодейственном порхании посреди пряных ароматов чьих-то вовсе явно чужих и подчас чересчур вот отрешенных от реалий жизни приторно сладких мыслей…
Причем чего тут поделаешь высокие идеалы ведь могут разом уж стать той самой крайне тяжелой шторой, всячески занавешивающей все то темное и грязное, что вполне было сколь естественно свойственно всему этому крайне широкому миру всяческих вещей и событий.
И люди живущие восприятием книг могут прожить среди грез и мечтаний всю свою жизнь, так и не поняв насколько наше бытие, стало лишь гораздо поболее уязвимым из-за того, что люди ума не могут влиять на людей амбиций (политиков).
А все это потому, что те всецело погружены в свои реалии, ну а до настоящей жизни им и дела нет.
И яснее ясного, что некогда ранее с этаким умозрительно на редкость всеблагим видением мира было возможно сколь еще уж преспокойно и весьма благополучно прожить буквально всю свою счастливую жизнь.
И все это тогда как раз и было до чего еще вполне вот хорошо…
Однако не дай только Бог, было кое-кому из всех тех прекраснодушных деятелей добра и на самом-то деле вплотную столкнуться с той самой весьма ведь осознанно отчужденной от всякого их праздного мировоззрения, очень этак бескрайне же во всем суровой действительностью…
А наиболее преотличным примером, всего того чего еще только могло ведь, собственно, выйти из подобных страшных коллизий, явно бы и должно же послужить как раз ведь именно что судьбе того самого сколь добрейшего человека Николая Гавриловича Чернышевского.
Оказавшись сугубо временно за решеткой, он и написал свой откровенно демонический роман «Что делать», а тот и был, кстати, именно той книгой, которую совсем уж молодой Ульянов затем столь усердно штудировал в течение двух долгих недель, после чего ему, безо всякой тени сомнения, и вправду все стало окончательно ясно.
36
Да только вот и без этого поэта в прозе так уж вполне некогда поднаторевшего в описаниях тех еще самых «истинно задушевных исторических реалий» как-никак, а на редкость хватало тогда и многих других угрюмых и горьких авторов…
И сколь немало было в те времена тех самых несчастных людей, что разом как есть и повернулись всем своим возвышенным духовным ликом можно сказать прямиком ко всему тому до чего липкому и однозначно же весьма вот беспредельно подлому злу.
Причем произошло это именно как раз потому, что светлое добро в их душах было крайне во всем искусственно извращено тщетными поисками во всякой житейской суете ярких проблесков тех еще возвышенно чистых идеалов, а потому и оказалась их святая нравственность во всем и впрямь незамысловато зверски отъявленно же прекраснодушна.
Поскольку те люди разом ведь и черпали свои духовные истоки только лишь из ослепительно ярчайшего отрицания простых и вовсе-то безрадостных реалий.
И вся сущая сумятица так или иначе существующих в их душах крайне ведь противоречивых эмоций возникла как раз именно на почве сколь же дичайшего несоответствия низменности и простоты всего этого физического мира всяческим тем более чем всевозможным о нем литературным сказаниям, в которых зачастую великородно царствовала совсем излишествующая вычурность…
А это само собой искажает формулы при помощи, которых человек формирует свое общественное мировоззрение и оно становиться плоским и крайне аморфным.
То есть если кое-кто стоически рассматривает буквально всю нынче имающуюся действительность только лишь через кривое зеркало литературы, то и мир в его глазах действительно именно что благодаря всему тому и станет полностью двухмерным, а не трехмерным и такие люди будут жить в плену иллюзий и совершенно напрасных и слепых надежд.
37
Причем беспричинно стукаясь о подводные камни общественной жизни, эти люди подчас становятся ярыми проводниками всяческих подрывных идей.
Им и впрямь подчас попросту кажется, что подогнать действительность под его книжную квинтэссенцию дело, как говорится, пару пустяков.
Ну а на та вполне реально существующая обыденность незыблема и вечна и на нее можно разве что наклеить другую этикетку, но внутреннюю суть этим никак несколько не поколебать.
И кто-то без всякой в том тени сомнения пошел совершенно вот сходу вовсе вразнос, яростно же ругая все, что нынче ему было (до революции) на своей-то родине и близко совсем явно ведь не по вкусу.
А как раз-таки, поэтому вся чья-то большая духовность и потеряла все свои некогда исконные, самые уж полностью изначальные свойства, обратив добродушных, да только чересчур наивных идеалистов в лютых корифеев теоретически «верно и праведно» выверенного новоявленного крепостного злодейства.
А ведь все началось именно с того, что люди одержимые и впрямь сколь многозначительно мгновенными и более чем радостными переменами всецело разом сходу преображались как раз именно в тех еще бравых умельцев до чего чудодейственного сотворения чисто же вселенского добра.
И это именно им затем и довелось стать безудержно приподнятыми над всею существующею жизнью и ведь никак не иначе, а как раз за счет идей всеобщего и вездесущего равенства.
А равенство то явно так на то похоже должно было быть достигнуто чисто вот при помощи усреднения и прореживания людской массы, а это само собой означает колоссальное уничтожение всего, что мыслит самостоятельно и неординарно…
То есть, до чего неизменно были революционно настроенные интеллектуалы именно что, на редкость более чем всемогуще сколь прямодушно весьма ведь слащаво настроены – умертвить миллионы и миллионы во имя одних лишь безумно дряхлых от всей их фактически первоначальной несвежести шелудивых идей.
А те философские трактаты, в которых те были так или иначе на бумаге изложены, были рождены сущими же нелюдями черными душой, а всем тем дюжим интеллектом пламенно вот восторженны.
38
Однако то была не восторженность знания и ума, а восторженность заумья щедро сдобренного чрезвычайно образованной безграмотностью.
А как раз потому и все это их чудовищно дивное мировоззрение никак не приоткрывало перед лицом всего человечества некий тот совершенно новый и более светлый путь.
Эти донельзя бесславные, бессмысленные и беспочвенные отбросы мыслительной жизнедеятельности попросту как есть, надежно приняли, в чьем-либо чересчур так воспаленном воображении истово прямолинейную форму ярой борьбы за святое и до чего искрометно правое дело.
Да вот уж, однако, сам по себе этакий довольно неблизкий путь разве что, как есть только и мог теперь оказаться, более чем сходу проложен по одним лишь бренным телам ближних своих, зачастую сколь массово мобилизованных и попросту без счета «гибнущих за некое чисто как есть пресловутое народное счастье»…
Но те никак не в меру совсем уж простодушные, всем-то умом своим серые массы вовсе и не могли взять себе в толк, что и вправду ныне существует самая неотложная и на редкость исключительная необходимость их весьма ведь, как есть долгожданного освобождения от всех безумно подлых вериг навеки проклятого прошлого.
39
Да только, то еще от рождения обреченное на чисто «подвальное невежество» простонародье всячески всею силою сколь существенно и подтолкнули как раз к тому, словно ледяной и ураганный ветер до самых костей так и пробирающему осознанию ярой необходимости сурового раскрепощения от того, что некогда ранее всецело являлось единственным светом в оконце.
Всякая религиозность была тогда начисто убита длинным ножом в самое сердце каждого россиянина.
И главное чего это тут поделаешь мир всего того нового бытия кое-кто попросту до чего сходу так и решил построить именно что на тех нарочито сломанных костях всего того мира прежнего и старого.
Причем борьба за некую новую жизнь более чем нелепо тогда уж предстала в виде факела, сжигающего все былое в крематории безвестности и забвения, безо всякой связи с тем, было ли оно хорошо или во всем однозначно ведь плохо.
То есть наиболее основным стимулом ко всякому действию тут явно уж было – освободить место для всего того, что никак не было запятнано тенью прошлых барских времен.
Да и вообще – это весьма странное устремление к свету сколь неизменно вкривь и вкось шло одной лишь строгой дорогой полнейшего же возврата во времена самого древнейшего средневековья.
Ну, а именно как раз потому, в конечном вот итоге, все эти розовые и праздные мечтания разом и обернулись самым полновесным же возвращением к общественным ценностям того самого исключительно зловещего иезуитского мракобесья.
Запутанность данного парадокса, собственно, и объясняется простой и общеизвестной народной поговоркой «За что боролись, на то и напоролись».
И это, кстати, до чего еще самая обычная история в случае, когда где-либо только вообще имела уж место и время донельзя горестная эпоха пальбы-борьбы, ведущейся насильственными методами внутри всякого совершенно так чисто ведь весьма вот единоутробного общественного организма.
40
И, разумеется, что данные слова были бы совсем уж необоснованными, если не сказать хуже того оскорбительной ложью, кабы в подобном ключе кому-либо и впрямь довелось разом недальновидно коснуться даже и самым краешком своего нечестивого и рабского сознания буквально всех на этом свете тех или иных случаев какой-либо ярой борьбы.
А между тем как-никак, а вполне ведь в этом мире было и есть сколь еще разом и предостаточно самых уж разных и исключительно достойных примеров весьма неподдельного геройства и самопожертвования во имя светлого грядущего, что, непременно, когда-нибудь явно наступит, скажем, так, без засилья бесчинствующих австрийцев на землях благословенной солнечной Италии.
Борьба за свою любимую родину, если она, прежде всего, направлена против интервентов и их предателей, прислужников, – это всегда самая что ни на есть святая борьба.
Нечто совершенно иное – это та самая весьма уж яростная битва во имя «доблестного осуществления» каких-либо чисто вот абстрактных идеалов лучшей жизни, которой явно полагалось самой по себе ко всем нам спешно разом так и прийти.
Ну а явиться ей уж должно было именно что после сколь бескомпромиссно испепеляющего всякую несправедливость изощренно же последовательного изничтожения буквально-то всего, что сковывало народ веригами безумно ужасающей всякие праведные души несвободы.
И главное, все те осатанело яростные преобразования должны были, как есть разом еще сопровождаться и самым уж бескомпромиссно доблестным сведением на нет всех тех чрезвычайно отвратительных пережитков бесславного прошлого, которые ныне всецело-то строжайше подлежали на редкость более чем обезличенно ожесточенной суровой ликвидации.
И первыми тут в очереди стояли как раз именно холуйство, барство, а также и никак неправо сытая «святая» господская праздность.
Но все эти вещи надо бы уничтожать убеждением и перевоспитанием, а, не яростно же подняв сходу на штыки всех тех, кому явно живется вовсе получше, нежели чем представителям самого что ни на есть совсем вот простого народа.
Потому что это только кому-то кажется, что эти люди едят чей-то чужой хлеб, так и заедая при этом массы простого народа.
И ту самую лютую ненависть масс к интервентам, покусившимся на родную землю, вполне ведь и следует всячески аккумулировать, а затем и выпускать в самом том действительно нужном направлении.
Поскольку – это как раз когда речь и впрямь еще будет идти о той самой до чего немыслимо доблестной защите родной земли, то это как раз тогда нечто подобное и станет на деле уж разом и выглядеть совершенно так попросту абсолютно иначе.
41
И именно что крайне ведь необходимо весьма полновесно разом отобразить всю ту, между тем, и другим на редкость вовсе бескрылую, но зато при всем том никак сходу и близко не обезглавленную донельзя же многозначительную разницу.
Всякий воюющий за свободу своей родины – герой (если, конечно, он воюет против солдат).
Ну а террорист, убивающий неугодных ему господ – прежде всего, кровожадный фанатик.
И это так еще и потому, что вместе с господами он, нисколько себя тем и близко уж не стесняя, направо и налево убивает довольно как-никак немалое число людей из того самого совершенно вот простого народа.
То есть, явно приносит он на алтарь грядущего всеобщего и совсем неминуемого счастья кое-кого из той до чего необъятно широкой и простоволосой когорты неимущих людей, во имя которых, он вроде бы со всею старательностью и устраивал то леденящее душу смертоубийство, яростно при этом всячески уничтожая наиболее лютых классовых врагов.
А между тем совсем безразлично, словно мух убивая рядом с царскими вельможами всяческих простых граждан, революционеры никак не несли над собою знамя грядущего всеобщего благоденствия, а даже в своих бесноватых речах они то яснее ясного выше всяких небес только и превозносили одно, знамо дело, разве что безудержно лютое пламя анархии.
Причем наиболее страшную стихийную силу все эти яростные поползновения приобрели как раз-таки потому, что кое-кому из представителей тогдашней довольно упитанной и благовоспитанной интеллигенции было попросту уж именно что как раз совсем уж и невтерпеж, буквально-то поскорее бы освободить слепые массы от всех тех донельзя застарелых прежних оков.
А между тем все их славные сны наяву попросту сходу тогда ведь и превратились в сущий кошмар сколь явно же, что вовсе-то попросту и невозможной кровавой реальности.
Ну, а заодно и вообще все это в своем конечном итоге попросту вылилось в самую, что ни на есть до чего беспрестанную свару и неразбериху всеобщего гражданского неповиновения.
Люди, невежество коих никак вообще не имело каких-либо более-менее ясных и четких границ в единый миг тогда стали именно, что как есть чисто же всесильными временными царьками.
Они повелевали над всем тем ныне прошлым, а также настоящим и будущим, а потому их волосатая лапища и была отныне главным законом и верховным судьей.
Правда, то уж еще было только лишь самое начало, ну а затем вся та безбрежная анархия разом вот всецело и слилась воедино, как есть до конца, полноценно выразив всю свою суть в глубоко прочувствованном образе донельзя нахрапистого грузинского уголовника Сталина.
Однако вполне ныне хватает людей, что совсем между делом его, поругивая при всем том, явно не забывают от всей ведь души сколь слащаво как раз-таки его и похвалить, а именно за те попросту невероятно великие успехи, что при нем некогда семимильными шагами столь славно и сделала та необъятно широкая страна.
Вот будто бы это без него никак и близко-то не случилось.
А между тем во всем том не было даже и капли какой-либо его личной и, персональной заслуги.
Сталин был истинным царем кровопийц и душителем мысли, а все те достижения это ведь разве что остатки с барского стола тех достижений, которые бы добилась Россия, если бы ее гордый стан большевики не согнули вовсе этак, считай в три погибели.
Но кое-кто хочет видеть одно только пламя сжигающее старое невежество и сущую косность всего того прежнего и серого и близко при этом не замечая, что все оттенки прежнего серого остались на своем месте и разве что внешняя расцветка их стала несколько другой.
Ну а демонически черное раньше жавшееся где-то в закутках ныне вылезло и стало рядиться в одежды высшего добра и справедливости.
Ну, это все сегодня можно либо вот совсем никак не замечать, либо относиться ко всему этому чисто философически…
Как есть этак, было и было чего уж об этом теперь когда-либо вспоминать.
То есть, все те беспредельные муки совсем ни за что репрессированных граждан это ведь ныне для кое-кого одни лишь те чисто же исключительно временные издержки модернизации общества железною и твердой рукой ведомого к той во всем и впрямь на редкость замечательной и наилучшей жизни.
Мол, это все было сделано только во имя лучшего и светлого дня сегодняшнего…
Ну а потому и близко вовсе-то никак не стоило большевикам себя уж вообще затруднять в том самом безупречно тщательном выборе всех тех спешно сопутствующих делу средств.
Ну а как же вот оно может быть, иначе коли та самая светлая цель и всяческие благородные идеалы сами так собой, в конце концов, все еще полностью набело выбелят и подчистую раз и навсегда всецело оправдают?
42
И довелось уж всем тем «благим идеям» явственно и всевластно разом консолидироваться в некий тот чисто единый узел, а как раз потому и предстали они затем в виде отъявленно же всесильной идеологии, яростно карающей отступников и сколь незабвенно вдохновляющей народ на «светлый подвиг» медленного, но верного самопорабощения.
А именно это и дозволило большевикам неизменно брать уж всегда вверх над всяческим, и впрямь-то до полного неприличия безупречно уж как есть невозмутимо объективным здравым смыслом.
А как раз потому и от чего это вообще кое-кому хоть сколько-то следовало затем еще удивляться, что, уж невольно подчас сталкиваясь со всем тем исключительно откровенным неприятием всех тех новоявленных таинств промозгло казарменного большевистского бытия, простоватые и глуповатые люди подчас частенько брали на себя роль той самой карающей немезиды.
Причем основано, то было вовсе не на клокочущем, словно сельский самовар, беззастенчиво кичливом невежестве.
Нет, уж некогда вполне первоначально все это так и вздымалось к тем самым отныне бескрайне пустым небесам только лишь из-за того, что народ столь тщательно тогда пока пережевывал тягучую жвачку славных мыслей и чувств, неимоверно высоких во всех своих задушевных устремлениях сколь и впрямь-то добрейших господ идеалистов.
И это как раз именно им и было суждено безмерно ведь почитать всякую книгу за нечто чрезвычайно же чувственно утонченное, великое и святое, раз по всем их совершенно искренне необычайно «светлым воззрениям» буквально-то все разнообразие жизни должно было рассматриваться только лишь через эту совсем вот между тем неизбежно узкую призму.
А потому о какой-либо того еще стоящей правде и кривде, дружбе и недружбе со здравым смыслом (в его доподлинно естественном виде) тут и говорить нисколько уж вообще, собственно, никак не приходится.
И при всех тех своих довольно редких столкновениях со всею той порою безумно ужасной и бесконечно суровой действительностью (во вполне естественной обыденности они от нее чураются, словно черт от ладана), такие люди зачастую и приобретают черты самой осатанелой жестокости, вовсе-то явно не свойственной каким-либо донельзя примитивным дикарям.
43
А все дело тут в том, что главным мерилом для них является не некая житейская правда, а правда возвышенная и напрочь очищенная от всего того бытового и безбожно грязного.
Это так называемое бесподобно самоуверенное чувство сопричастности к высшей истине и придает для кое-кого право судить именно что своей меркой весь тот остальной мир.
И людям подобного плана белый свет мил только пока он белый, а черная сторона приподнимает в них жгучую жажду самых незамедлительных кровавых свершений.
И ясно от чего берет свое начало этакая кипучая жажда создания языческих алтарей, на которые в виде искупительной жертвы и должны были явно оказаться, затем привнесены все те пресловутые паразитические классы.
Причем крайне вялая народная масса только-то лишь до чего и впрямь сумасшедше заслушалась столь уж и очаровывающих их трелей всяких большевистских агитаторов, а потому и прониклась она до самого дна беспечной вольностью так вот и, впитав ее от тех, кто яростно растлевал дух солдат на всех фронтах Первой мировой войны.
Ну а заодно и никак не в меру слащавые восторги интеллигенции по поводу светлых грядущих дней попросту в конечном своем итоге и затопили страну алую людской кровью.
Причем все это разве что более чем наглядное и явное производное самых наилучших дум и весьма славных чьих-либо блажных устремлений.
А именно – самого как есть более чем уж донельзя конкретного переизбытка во всем чьем-либо восторженном сознании всяческого рода штампов и готовых клише, вживленных в него как раз благодаря самозабвенному срастанию душ с миром литературы до самого потолка, так и переполнившего некоторые жилища целым ворохом твердолобо веских самоубеждений.
Хотя да жизнь она, конечно, нуждается в несколько уж совсем отвлеченном на нее взгляде…
И она, кстати, вполне наглядно способна до чего чудовищно же трансформировать человека в нечто ведь иное, нежели чем был тот, как есть уж отныне полностью прежний человек, только лишь и оставив от него разве что одну густую и страшную тень.
И как-никак, а при всем том та самая сколь еще подчас безумно суровая жизнь всенепременно же может почти что ни в чем и близко не затронуть внешние черты его исключительно, между тем, самого что ни на есть обыденного лица.
44
А именно потому никак и близко вовсе нельзя рассматривать лицо человека, как нечто естественно и доподлинно ведь верно отображающее весь его духовный лик, раз даже и выражение чьих-то красивых глаз безупречно будет вполне так способно порой оказаться чем-то непременно уж явно обманчивым.
Причем совсем вот не обязательно, чтобы подобные вещи были, как есть и впрямь во всем неразрывно связаны разве что с сущим перерождением чьей-либо души, раз уж нечто подобное может случиться, в том числе и от самой элементарной духовной немощи.
Обратим этот процесс или нет, можно будет понять разве что при более близком знакомстве, однако то еще нисколько не повод, чтобы светить, издалека ожидая в точности такого ответного света.
Поскольку это разве что лишь отнимает у человека его самые последние силы, которые между тем до чего и впрямь необходимы как раз-таки ему самому, а именно – для той самой день за днем донельзя истощающей его душу борьбы со всею той бессердечно недоброй к нему судьбой.
45
Чей-то, в принципе, светлый путь, да только с тем самым на редкость чрезвычайным же засильем тьмы вокруг будет более чем сходу вполне способен разве что лишь, как есть и создать довольно-то с виду целый, но где-то изнутри сколь еще серьезно подпорченный лик…
И он и вправду способен откуда-то издали манить всею той своей сокрытой и сокровенной сутью, да вот беда так беда…
Раз на все те чьи-то исконно наилучшие человеческие качества внутри подобного и впрямь как есть, вовсе так нескладного человека был некогда уж той непосильною ношей жизни явно наложен весьма ведь непомерно тяжкий крест чьего-либо в целом чрезвычайно невзрачного, а по временам и крайне опасного существования.
46
И главное, буквально все, в конечном итоге стремятся к одному и тому же, однако на редкость сколь злокозненное недопонимание промеж тех людей, что выросли явно уж вовсе по-разному, несомненно, может достигать тех самых ни с чем и близко никак не соразмерных ничему другому пределов!
Они попросту говорят на абсолютно разных языках, а потому и понять друг друга, когда речь пойдет о каких-либо действительно сложных понятиях, им будет, куда посложнее, нежели чем это окажется в случае общения каких-либо двух дикарей, отчаянно пытающихся между собой изъясниться при помощи тех еще абсолютно между собой непохожих наречий.
Причем все это будет так и никак не иначе, в том числе и при том уж самом раскладе, коли вот доведется этим двум диким и ничему необученным людям вступить в ту сколь еще жаркую дискуссию в почти полнейшей кромешной темноте.
Раз даже и при подобных условиях они как-нибудь до чего-то обязательно уж все-таки договорятся…
Ну, а люди исключительно по-разному мыслящие – пожалуй, что нисколько и нет.
47
Можно, конечно, сказать, что это куда в большей степени проблема одиночек, чем больших и вполне верно образованных сообществ, где все друг друга прекрасно почти уж всегда до конца полностью понимают.
Однако этакого рода конфликты подчас и близко никак не являются конфликтом личности и общества.
И все, то чье-либо полнейшее же несоответствие словно бы сам белый свет всяческим обыденным нравственным нормам, может быть, и впрямь всерьез тогда расценена чисто как та донельзя же расчетливая и более чем беспрецедентная сознательная подлость.
А между тем абсолютно любой индивидуум никак не смог бы хоть сколько-то вырасти сам по себе один именно таковым, каковым он и вправду бы вырос в том полностью родственном его душе социуме, то есть посреди во всем ему подобных людей, и это самый обыденный и, безусловно, более чем непреложный факт!
48
И, кстати, буквально каждый человек более чем неизменно весьма старательно весьма вот повседневно приноравливается именно что ко всему тому, что как есть непосредственно было у него всегдашне вокруг, а как раз подобным образом он между тем и создает в нем все те совершенно незыблемые стереотипы мышления, и поведения в обществе.
Но все это, разумеется, одно лишь и только самое мелкотравчатое перечисление всяческих мелких и до чего на редкость ничтожных частностей!
Но при всем том в целом каждый полностью разве что сам за себя порой и решает – укорачивать ли ему все концы той еще изначально в нем вдоволь имеющейся природной дикости, или, наоборот, а не постарается ли он сколь еще искусственно и изощренно их культивировать на несколько иной изысканно культурной почве.
И зачастую все это будет зависеть разве что только лишь оттого, а чего это именно поселилось в душе какого-либо сугубо так отдельно взятого индивидуума.
Причем то и впрямь еще будет самым максимально прочным узлом разом всецело увязано совсем не с тем истинно же абсолютным большинством всех тех самых изначальных его природных задатков, а прежде всего с тем, где он живет и в каких, так сказать, сферах он довольно-то повседневно вообще ведь вращается.
49
Что, однако, никак не делает людей хуже или лучше, а разве что стискивает их в рамках всего того им сколь доподлинно весьма верно известного, поскольку было оно ими до конца изведано на своей собственной шкуре, а не вычитано из некой книжной проекции полусонно-мечтательного восприятия всяческого того или иного каждодневного бытия.
И неужели то никому и близко явно уж вовсе непонятно, что бытие вполне на деле полноценно формирует, хотя и нисколько не обязательно, во всем уж разом вот до конца полностью определяет границы чьего-либо конкретного сознания?
Наш ежечасный быт, безусловно, так строго довлеет над нашим менталитетом и совсем не только из-за извечной его суеты, но и в связи с самой наипростейшей его наглядностью, ни в чем, однако, и близко не отменяемой никакими бликами светлого ума, всецело сосредоточенного в узком переплете кем-либо до чего вымученно надуманных реалий.
50
Причем если почти всех великих гениев общемировой литературы подобные слова более чем несправедливо бы оскорбили, то вот всякому честному труженику, медленно взрыхляющему почву на ее ниве, непременно бы вполне этак пристало поставить под ними свою сколь весьма откровенно широкую и размашистую подпись.
Да, правда, свет хороших книг действительно рассеивает тьму в наших душах, он даже как есть еще будет способен разом вот послужить довольно же серьезной предпосылкой для, куда явно поболее благовидных поступков в той или иной самой конкретной житейской ситуации.
И нечто подобное, собственно, до чего только вполне разом, затем и произойдет, но только лишь, яснее ясного, когда человеку и впрямь-то будет донельзя легко сходу ведь, в принципе, во всем разобраться, поняв всю уж, как она ныне есть суть дела, да и именно в тех наиболее разнообразных его аспектах.
51
С другой стороны, внешний облик человека, его образ мыслей, а также и его культура – это зачастую одно то, что и впрямь он сумел вполне вот уловить в виде путеводной нити, медленно следуя своей судьбе.
Ну а сколь еще явно многое из книг без некой четко и ясно направляющей руки совсем никому не вычитать.
И все мы впитываем как губка всяческие вполне готовые понятия из всей той сколь повседневно нами обжитой, крайне обыденной и при всем том для каждого из нас весьма вот на редкость насущной действительности.
Причем, как правило, люди незаурядные и действительно достойные к себе истинно большего уважения и близко-то никак не смогут до чего сходу разом переиначить все свое внутреннее естество в том самом наиболее полноценном и весьма ведь явном же соответствии со всею той, так или иначе, всех нас окружающей обстановкой.
Что, однако, и близко не является хоть сколько-то стоящей обсуждения проблемой для всевозможных «длинноязыких хамелеонов».
И это как раз подобного рода хитроватые людишки вполне еще окажутся способны действительно, раз за разом полностью переиначивать весь свой душевный настрой на тот самый именно в данный момент времени наиболее нужный им лад, причем делать они это порой могут по два, а то и по три раза на дню!
Вот они-то и будут вечером с невестой из интеллигентной семьи разговаривать о композиторах классической музыки и о балете, а ночью – с шалавами о совсем других, куда всецело поболее прозаичных вещах.
52
Ну а люди, никак не владеющие эдакой сколь еще только прыткой способностью быстро и, главное, фактически разом донельзя так легко и беззаботно скидывать с самих себя всю ту чисто внешнюю шелуху их сколь безотрадно и наглядно боле чем простоватого кругозора, дабы тут же напялить на самих себя совершенно… другое лицо.
Нет, это как раз они затем и окажутся в той самой весьма и весьма незавидной роли грязных калек всего своего навечно оставшегося в памяти и вправду до чего уж безотрадно трудного детства.
И все же проблематика вовсе не в том еще тщательном пережевывании всех тех былых жутких сцен и кошмаров, некогда кем-то пережитых и порядочно уж давно вроде бы кем-то напрочь ныне полузабытых.
Нет, скорее тут дело именно в том самом, как есть самом же явственном начале всего бытия, попросту как раз и создавшего человека во всем таковым, каков он и вправду, в сущности, есть.
А это весьма существенно и отягощает существование души, как на грех изначально (словно бы к чертям на жаровню) и впрямь разом попавшей в крайне неудобную для нее обстановку, и при подобных злосчастных обстоятельствах над человеком весьма тяжко довлеет ее или его чисто этак совсем вплотную сколь плотски неказисто обступающий быт.
Причем нависает он подчас именно что словно нож гильотины, но зачастую он исключительно туп, не слишком остер, а потому и куда почаще он разве что изранит чью-либо высокую душу, нежели чем попросту нелепо сгубит ее.
И если человек действительно до чего бойко и храбро выбрал сучью жизнь, то ведь обязан он был при этом под нее хоть сколько-то непременно всецело подстроиться?
53
Ну а сама по себе довольно-то существенная необходимость разом уж при этом приобретать все внешние признаки той или иной окружающей среды есть самая неотъемлемая часть буквально всякого сознания, а не только лишь разве что тех, кто сколь непотребно явно еще кого-либо несоизмеримо ниже по всему своему духу и образу мысли.
И явление это весьма вот объективно и легко на редкость безупречно же объяснимо как раз при помощи той донельзя простой и самой элементарной логики.
Человек никак не рождается, чтобы мыслить и чувствовать во вполне заранее заданных категориях он по мере взросления вбирает в себя весь окружающий мир и его единственной прерогативой является все-таки разве что только и проявлять определенные склонности и, что есть силы, всячески тянутся, к тому чего жаждет его душа и тело.
Но тут как-никак, а всегда могут возникнуть разного рода даже ведь совсем уж никак и непредвиденные препятствия.
И само течение жизни запросто может отчаянно толкать в совсем другую сторону, чем вот кому-то как есть еще было бы охота плыть даже и невзирая на все, что тому до неприличия мешает.
Но если обстоятельства оказываются непомерно сильнее…
Или пока человек с возрастом не приобретает вполне до чего конкретную самостоятельность.
54
А между тем речь тут идет как раз о том, что буквально всем людям фактически ведь с самого зарождения их жизни ничего иного вовсе и не остается, кроме как медленно, так и постепенно всячески постараться весьма же деятельно акклиматизироваться внутри всей той день и ночь беспрестанно их окружающей житейской атмосферы.
Причем какой-либо сколь еще существенной альтернативы всему тому попросту нет, да и быть ее, собственно, нисколько не может.
И все дело тут было никак не в том до самого неприличия маленьком, а как есть не полноценно долженствующе большом задушевном уюте (а куда точнее о самом том безысходном его отсутствии).
Но нет, куда только поточнее тут идет речь о самом до чего еще повседневном бытии в сущей грязи, как суровой данности беспросветно серой жизни.
Что, однако, нисколько не нивелирует чью-либо личность, а лишь значительнее усугубляет все его или ее и впрямь уж сколь внешне наглядно видимые недостатки.
Ну а лучшие качества становятся как бы нарочито стертыми или глубоко вдавленными.
Причем внешние элементы окружающей среды могут ужасать, но если они привычны, то он будет следовать традициям, не вдумываясь в их суть, а просто беря пример со старшего поколения.
И это, кстати, как раз, поэтому всяческие и всевозможные буквоеды-моралисты, будучи именно что кем-либо уж в подобном духе дико воспитаны, ели бы за обе щеки плоть своих ближних, да и пальчики свои при этом (в конце трапезы) непременно, тщательно этак сладко затем облизывали.
Причем папуасы Соломоновых островов попросту разве что те еще давние представители первобытной культуры, и если бы им довелось усыновить белого младенца, то тот бы, подросши, и близко вот затем никак не спросил:
– Папа, а почему это ты ешь людей?
Ну, уж нет, разве что лишь тем он затем и впрямь бы поинтересовался, «а почему это я белый, а не черный, как все».
Хотя, по правде говоря, все это, конечно, самого крайнего рода полнейшее исключение из всех тех или иных самых обыденных человеческих условий до чего же обыденного людского существования.
Поскольку, как правило, общество всецело же предоставляет человеку на редкость яркую альтернативу всему тому, что он мог ненароком лицезреть около самого себя, попросту родившись и близко не там, где ему самому, собственно, и вправду как есть еще бы того вполне ведь и вправду действительно захотелось.
55
А все же тот человек, что сколь медленно, но верно взрослел в тех самых более чем определенных условиях, как правило, до чего только самое естественное продолжение всей той каждодневно окружавшей его среды…
Поскольку в самом-то принципе, крайне уж весьма обыденного житейского существования и вправду заложена самая естественная схожесть потребностей и желаний, как у детей, да так и у их закоренело взрослых родителей.
И всегда она есть, та самая нить, которая и впрямь более чем прочно увязывает воедино оба эти порою разве что с виду вовсе же донельзя различные поколения…
То есть их чисто внешняя довольно-то существенная неидентичность зачастую вполне может послужить истинно существенной первопричиной для всякого рода крайне воинственного антагонизма, да только не столь и сильно она подчас разводит в стороны те не так чтоб и впрямь до конца различные по всему их быту поколения.
Новому поколению, в принципе, свойственно искать себе ранее нисколько уж никем пока не изведанные, новые пути, однако, во всем при этом разве что лишь след в след и повторяя кем-либо давно уже пройденный маршрут.
И хуже всего при этом достается как раз именно тем, у кого вся их личная в этой жизни дорога никем ранее (из их семьи) вообще еще и не была уж доселе ведь, собственно, хоть сколько-то пройдена.
Раз и вправду они явно хотят сходу пустить всю свою жизнь по некоему вовсе так совсем иному потоку, нежели чем она протекала у всех их пращуров и прародителей.
Однако поскольку они буквально-то мертвым узлом всесторонне привязаны именно к их беспросветно несветлому прошлому, им и приходится тянуть за собой весь тот скарб ими некогда пережитого, и избавиться от него для всего того немалого числа из подобного рода людей явно окажется совсем уж вовсе никак не под силу.
56
Правда никогда не стоит терять же надежду найти выход из всего того существующего положения.
И во многом, как есть до чего этак крайне праведному сближению со всем тем и впрямь более чем необъятно широким внешним миром весьма уж действенно и надежно как-никак еще во всем поспособствует именно та самая медленная и неспешная адаптация…
Но тут главное ничего не форсировать, а на каждом шагу действовать в полном соответствии, с принципом продвигаться лишь на то расстояние, на которое пускают…
И надо учитывать что все просто только там где все уже заранее полностью для того готово…
Поскольку сам процесс сближения будет ни в чем никак не труден, да и не долог разве что лишь для тех, у кого внешняя среда сколь довольно уж ярко во всем компонирует со всем их чисто ведь внутренним сокровенным настроем.
И то будет явно не так в том самом необычайно суровом и как есть на редкость неприглядном случае, когда вполне здраво наблюдается значительное несоответствие между сторонними факторами, всецело формирующими повседневные навыки, и тем глубоко затаенным и сокровенным, что можно по-свойски назвать душой, или как то кому будет угодно вовсе иначе.
57
Суть души – от признания ее поистине неотъемлемой частью некоего полностью нематериального мира или в случае самого как есть еще многозначительно же амбициозного отрицания всякого ее существования – все равно останется совсем безо всяческих хоть сколько-то довольно-то существенных изменений.
В полном и самом том практически идеальном соответствии с той, как есть исключительно, как есть до чего неизбежной определенностью, что никак и близко ведь оно ныне неважно, сотворен ли этот мир Богом или нет, поскольку сам факт его существования абсолютно же непреложен.
И буквально всякая добрая или злая душа, совершенно вот неважно, кто это ее создал – Господь Бог или мать всего сущего, природа, – все равно обладает практически точно теми оригинальными свойствами, никак не имеющими хоть каких-либо явных аналогов во всем этом и впрямь неимоверно многоликом, как и весьма бескрайне разнообразном мире!
И главное, что из всего того само собой безукоризненно следует, так это то, что нет ничего поважнее, нежели чем попросту и дать ей самой сходу обрести именно тот чисто свой, как есть оригинальный, а вовсе не общий для всех и каждого кем-либо досконально заранее будто бы единственно верно выверенный путь.
58
А то, кстати, и есть нечто наиболее важное в деле донельзя существенного выражения чьей-либо самой уж сокровенной сути, однако при всем том также и впрямь необходимо было, в том числе и соблюсти честь и права всех остальных людей.
А как раз, исходя из всего того доселе вышеизложенного, всякая та отдельно взятая личность должна была вполне уж оказаться, по мере возможности, всецело так целиком и полностью ограждена от всякого внешнего диктата абстрактных и красочных нравственных догм.
Раз те только-то и всего, что безрадостно захламляют чье-либо сознание безо всякого видимого положительного эффекта, как и до чего вот истинно же существенной пользы для всего остального общества в целом.
59
Настоящий толк бывает не от самих по себе ветхозаветных моралистических уложений, а именно от их исключительно уж и впрямь самого того вполне конкретнейшего и весьма на деле веского переложения на саму, как она есть житейски обыденную реальность в буквально каждой той или иной конкретной семье.
Для чего и надо бы вовсе же никак нисколько не заставлять детей самым тщательнейшим образом заунывно заучивать наизусть попросту так бесконечные параграфы чопорных правил до чего многозначительно праведного поведения в обществе, а как есть неукоснительно самым тем еще более чем надлежащим образом добросовестно следовать им самим.
Вот хотя бы тем самым наиболее уж основным их параметрам.
Дети – они во всем копируют взрослых, делая это более чем неосознанно и почти бессознательно, никак уж над этим нисколько и не призадумываясь.
А потому и одергивать за явную близость к природе, надо бы относительно уж сдержанно и во всем донельзя умерено.
Поскольку всякая нынешняя цивилизация до чего верною рукой плодит именно тот чисто же свой и на редкость замкнутый и полностью искусственный мирок, оставляя при этом все, то явно неумытое и грязное за яркой занавесочкой из всевозможных культурно сказочных ценностей.
Ну а действительно более чем здравомысляще реальными они окажутся лишь в том относительно пока уж совсем вот только весьма отдаленном от нас грядущем.
Однако дабы через то большое увеличительное стекло восторженного идеализма довольно-то отчетливо обозначить все его, несомненно, и впрямь-то исключительно же пригоже и наглядно прочерчивавшиеся контуры…
Уж чего-чего, а для всего того у сегодняшней интеллигенции, несомненно, более чем запросто само собой хватит, как вот того более чем как есть на редкость откровенно страстного желания, да так и всего того попросту невероятно радостного, БУРНОГО воображения.
Да только не слишком ли то будет весьма и весьма недальновидно уж разом и в одночасье именно что как есть еще наглядно узреть воочию все то, что надо было еще кирпичик за кирпичиком достаточно долго и продолжительно строить?
Причем для того, чтобы выстроить чистое и светлое здание далекого будущего, надо бы снять белые перчатки и разом сходу натянуть на себя болотные сапоги.
Ну а поскольку сделать чего-либо подобное уж как-никак, а слишком так вовсе ведь совсем неприятно и для чьего-либо душевного покоя безумно во всем явно тяжело, то вот как раз именно поэтому и окажется наиболее практичным воинственно призывать на голову ныне здравствующей царствующей когорты бесчисленные беды и козни египетские.
А между тем подобного рода проклятия всем тем нищим и сколь извечно кем-либо обворовываемым народом до чего непременно, весьма же благочестиво и будут вполне всерьез и вправду непременно, затем вот повсеместно услышаны.
И тот непременно тогда вскоре проснется, да и пошлет ко всем чертям все те старорежимные нормы всяческой общественной морали…
Однако при всем том разве что лишь и возникнет тот еще самый каменный век, причем произойдет это как раз-таки посредством донельзя разнузданного раскрепощения трудовых масс.
Причем тогда и вся суровая первобытность тут же сама собой сходу и вернется во всякую людскую бытность, вновь, как есть, становясь той вот самой исключительно обыденной частью всякого новоявленного общественного бытия.
И отчего это оно только ведь именно так?
60
А между тем все тут на деле само же собой как есть безупречно так просто и вполне наглядно более чем полностью разом еще ясно.
И если вовсе нельзя и впрямь истинно ведь запросто и чисто с кондачка довольно-то спешно добраться до некоего безбрежно прекрасного светлого грядущего, то уж наскоро возродить покрытое мраком схоластики идеалистическое средневековое прошлое – это вот нам всенепременно раз плюнуть.
Ну а как раз-таки нечто тому подобное разом уж подчас, собственно и происходит, причем как раз из-за тех до чего только неприглядных вывихов сознания у некоторых крайне недальновидных людей, что явно ведь всячески тщатся на самом-то деле и применить ко всей насущной реальности всю ту приторно-светлую и чисто книжную действительность.
А между тем донельзя же весьма настойчиво (как оно и надлежит) следуя за всеми теми сколь еще того полноценно так стоящими идеалами, будет и крайне вот принципиально разом важно и близко при этом никак не перегибать действительно палку.
И все это лишь потому, что всякая истина, будучи сухо и бессердечно вывернута фактически наизнанку тем самым и впрямь до чего еще буквоедским ей следованием, плавно и без рывков разом же превращается в свою абсолютную и очень даже «ехидную» противоположность.
61
И это именно те так и «мутящие воду в тихом омуте» слепые, хотя и светоносные догмы и отравляют некоторым людям их сколь еще пока бесподобно наивные души, а также и вящей и всеобщей благости жаждущие сердца.
Ну а как раз только лишь потому они вовсе беспричинно и идут затем войной на всякое дикое зло, буквально-то сметая при этом абсолютно все на своем безмерно недобром пути.
А главное, и мысли при всем том уж никак и близко не допуская, что кто-то и сам был немало ведь виноват во всех тех нежданно-негаданно по его душу сколь и впрямь внезапно сходу нахлынувших бедах.
А, следовательно, и незачем было ему до чего еще однозначно сходу винить кого-либо другого во всех тех, так сказать, жгучей горечью снедающих его сердце жутких несчастьях.
А между тем о хоть чем-либо донельзя так безупречно насущном на деле, а не на словах вполне же всерьез действительно призадумываться кое-кому было явно никак попросту вот совсем не с руки, поскольку иначе не дай-то Бог еще ведь пришлось бы вовсе еще невольно искать и свою вину…
А ее более чем принципиально и не могло вообще быть, собственно, вообще, раз по тому всегдашне как-никак, а под рукой имеющемуся шаблону те самые некогда предпринятые действия были более чем безукоризненно во всем единственно правильными.
Ну а если кто-либо, как оно и впрямь внезапно открылось, несомненно, уж и близко—то явно не свой, ну так срочно и надо бы, что есть силы всячески сходу навешать на него всех, каких угодно дохлых собак, как и лапшу на уши старательно поразвесить полностью сторонним ко всему тому делу людям.
И они, кстати, во все эти басни со всею радостью блаженно поверят, поскольку свои и чужие – что еще может быть древнее во всем этом нашем подлунном мире.
Причем уж вовсе не зря древнеримский философ Сенека некогда сколь метко изрек:
«Чем несправедливее наша ненависть, тем она упорнее».
Можно ведь в том нисколько совсем не сомневаться – он имел в виду во всем как раз именно те весьма определенные жизненные казусы.
62
Люди как-никак иногда до чего еще с самой великой охотой явно последуют только тому их извечно же беспечно подслеповатому принципу, что был создан разве что ради того, дабы кому-то и впрямь была бы возможность сколь еще своевременно и безо всякого лишнего промедления сходу воздать за все им бессовестно содеянное сторицей.
Как то в свое время более чем тонко и правильно подметил американский писатель Майн Рид в его наилучшем романе «Всадник без головы»…
«Это было нелогично, но люди, которые ищут преступника, редко рассуждают логично. Они думают только о том, чтобы наказать его».
И то подчас истинно же бесспорно, что нисколько при всем том они и близко не обсуждают и не обдумывают все составные элементы совсем невзначай закравшегося в их сердца страстного чувства обиды на то, например, что их чувства так и не нашли в некоей чужой душе более чем обыденно должный отклик…
63
А между тем раз человек попросту и близко никак не идет дорогою светлого добра или действительно подчас до конца, им осознаваемого зла по одному лишь чисто своему хорошо им взвешенному и вполне продуманному выбору…
То вот моральные проступки надо бы тщательно анализировать и не только по неким широким и общим критериям.
Причем довольно-то многое может быть совершено человеком более чем необдуманно, полностью случайно и явно спонтанно.
Зло и добро, это никак не вылущенно праздные понятия, а их самое грязное и потное переложение на ту самую сколь на редкость обыденную жизнь, – порою темный, дремучий, и крайне так совсем вовсе запутанный лес.
Ну, а как раз потому и до чего частенько поиски кого-либо крайнего – это всего-то лишь очистка своей исключительно болезненной совести от всех тех и близко ненужных кое-кому примесей сколь еще дурно пахнущей и весьма вот донельзя неприглядной, зато при всем том уж стопроцентно настоящей правды и истинной справедливости.
Но целая правда она как-никак жутко горькая и лучше всегда будет пользоваться ее сладкой и очень даже удобной частью, попросту, как есть, на ходу отметая все, что горчит и вызывает чувство собственной вины.
Подлинное добро, в котором нет и не может ни малейшего признака какой-либо сколь же надменной спесивости вовсе не выделяет самое себя для подавления зла, а лишь чисто вынужденно отбивается от всех его подчас до чего только вот беспощадных нападок.
Ну а без той и впрямь-таки самой насущной же необходимости (рефлекторно) становясь агрессивным, оно неизменно ведь явно разом и преступает законы всякой нравственности и морали.
Этот мир он жутко жесток и порою нисколько и близко непредсказуем, но некоторые более чем вкрадчиво требуют от него именно что всего того полноценно общего блага, любви и безупречно осознанной эмоционально совсем до конца глубоко уж во всем куда разве что только прочувственной сознательности…
А заодно зачастую и пребывают подобные люди в той еще немыслимо яростной конфронтации со всяческим хоть чего-либо стоящим элементарным здравым смыслом, что и впрямь был весьма же незыблемо основан вовсе не на необычайно высоких и ослепительно чистых материях, а на той всецело житейской логике подчас никак несладкого общественного бытия.
А между тем всякая та вполне реальная действительность и близко не приемлет подобного рода предобрейшей, да и самой что ни на есть наимудрейшей безоблачно оптимистической концепции.
Причем все это было впитано как раз из культуры донельзя уж вычурно преображающей всех нас окружающий мир, дабы он и стал, затем несколько ведь всецело светлей…
А впрочем, некие чисто общие понятия о добре и зле одинаково заложены в нас еще от сотворения, или, как кому то будет угодно, зачатия.
64
А все-таки при этом очень даже многие наши общечеловеческие проявления отображают, прежде всего, один лишь ярый дух времени, в котором мы все сегодня живем, а также и те социальные взаимоотношения, которые мы могли лицезреть посреди тех чисто еще изначально наиболее уж близких нам людей.
Причем нравы, царящие в родительском доме, и вправду являются вполне и во всем до чего только основополагающим фактором в развитии буквально-то всякого детского сознания, да, кстати, и к слову говоря, более чем во многом и взрослого подсознания.
И, конечно, вовсе не во всем это хоть в чем-то да перекликается со всем тем самым великим множеством сколь на редкость довольно-то разнообразных аспектов нравственности и морали.
Однако весь тот и впрямь до чего удивительно так застарелый детский конфликт со всем, тем весьма непосредственно окружающим человека миром тянется затем как минимум не одно десятилетие после вроде бы полнейшего уж окончания всех физиологических процессов чьего-то взросления.
Причем поболее всего – это наблюдается именно как раз тогда, когда внешнее и стороннее влияние сталкивается под тем донельзя острым углом со всем тем, чем был буквально доверху заполнен внутренний мир лишь постепенно формирующегося духовного естества той еще самой пока ведь и близко совсем так незрелой личности.
65
И уж явным производным всей той сколь несносно затяжной психологической конфронтации, что беспрестанно уж шла и шла длиннющим шлейфом в течение всего того нисколько вот нелегкого чьего-либо детства со временем и станет тот немыслимо тяжкий внутренний дискомфорт длиною в целую последующую жизнь.
И довольно-то веских ко всему тому первопричин может и вправду отыскаться никак не менее, нежели чем уж тех всяческих и всевозможных несхожестей характера у самых между тем до чего различных типов людей.
И все это на фоне невозмутимо полного и вовсе безнадежного же отсутствия у обеих так или иначе причастных к делу сторон хоть сколько-то существенного желания весьма тщательно обдуманного осуществления хоть каких-либо попыток сближения, что в действительности и могли бы как-никак, а еще привести хоть к какому-либо довольно существенному компромиссу.
66
Но разве лишь в этом и кроется вся та неподъемно тяжелая, как и чисто так фатальная истинно уж и впрямь до чего животрепещуще вполне вот конкретная проблема?
А между тем даже и при том на редкость явном отсутствии больших «батальных» сцен на глазах у ребенка, довольно-то серьезную угрозу для всей его психики могут же представлять, в том числе и донельзя слащавые внешне, однако слишком горькие изнутри всевозможные наставительные нравоучения.
И та самая доподлинно стоящая того житейская мораль заключена, прежде всего, именно в том, что рожденное где-либо существо всегдашне разом нуждается в одной той и впрямь самой беспрестанной и постоянной защите от всяческих вредных проявлений чрезвычайно же суровой действительности.
Ну а также и от всех тех сколь уж конкретных происков неистово злых людей, да и просто крайне порочных факторов, что и будут способны погубить, как и духовно отравить всякое неопытное, никак пока не оперившееся создание, да только вот ведь, однако, нисколько и не более того…
67
Да и сам тот будто бы хоть сколько-то того стоящий и как есть долгоиграющий эффект от самого и впрямь искрометного прививания добра при помощи стеганья хворостиной морализмов был разве что, как есть только и способен разом оказаться почти вот обратным чьим-либо безмерно возвышенным и высокоморальным чаяниям.
Причем все это в более чем определенной мере полностью уж соотносится также и ко всему тому чисто насильственному и весьма как есть интенсивному кормлению с ложечки всякими и всевозможными благими догмами.
Раз вот вся их сколь расхристанная и выхолощенная суть вполне еще может и вправду разом уж как есть на деле так оказаться и близко-то никак попросту неприемлемой для данного юного человечка.
Однако сама по себе относительно существенная разница во взглядах на жизнь и мировоззрении нисколько не подразумевает под собою некое, то самое полнейшее отсутствие всяческой вообще настоящей морали.
Нет, всего-то, что это и впрямь означает так это разве что одно лишь явное наличие именно что чисто полностью своего собственного на нее взгляда.
Уж, пожалуй, как есть и вправду всецело отличного от тех еще более чем невообразимо строгих родительских воззрений на всю суть, так или иначе, нынче вообще вот существующего бытия.
А оно как есть подчас может очень даже быстро видоизмениться, причем почти до неузнаваемости и прошлые железобетонно верные принципы жизни могут, как есть запросто ныне уйти раз и навсегда совсем в утиль.
Но все это разве что одни те чисто внешние изменения, а само по себе человеческое сердце во все эпохи бьется только лишь совсем на редкость вполне одинаково…
68
А тяжкие семейные страсти так и будут, наверное, и далее всегда разгораться по мере постепенного взросления всего того как есть вовсе же нерадивого и каждый раз всецело полностью нового поколения, что перебунтовавшись по молодости затем и впрямь тоже пойдет в точности той прежнею дорогой.
Молодости свойственно рваться с цепей опостылевшего и серого всеобщего прозябания в той на редкость грязной же луже житейского быта.
Ну а то, что это просто такая вот жизнь – душа молодого поколения явно уж попросту нисколько никак не приемлет.
А старшее поколение видит в подобном поведении один только сущий разгул бессмысленной анархии…
Причем те уж весьма существенные различия в нравственном осмыслении всей сущности общественного бытия, несколько иное видение в точности тех проблем еще вот долго послужат поводом для немыслимо ярых противопоставлений самых разных людских характеров.
Хоть ведь между тем до чего четко следуя самой элементарной логике бытия в восприятии подрастающего поколения, всегда следовало бы поставить во главу угла, саму же, как она есть, довольно-то резко и быстро изменяющуюся жизнь, раз она никак не стоит на одном том же месте.
Но кое-кому буквально все сколь удобнее будет ведь явно так списывать как раз на вполне очевидную чисто нынешнюю моральную деградацию, в том самом небывало ярком и широком противопоставлении всего того нового крайне жалкого племени всему тому предыдущему поколению, что уж никак и нисколько при этом не было, собственно, лучше.
Вот как о подобных вещах более чем здраво толкует Антон Палыч Чехов в его повести «Скучная история».
«Мне обидно, что обвинения огульны и строятся на подобного рода давно избитых общих местах, таких жупелах, как измельчание, отсутствие идеалов или ссылка на прекрасное прошлое.
Всякое обвинение, даже если оно высказывается в дамском обществе, должно быть формулировано с возможною определенностью, иначе оно не обвинение, а пустое злословие, недостойное порядочных людей.
Я старик, служу уже 30 лет, но не замечаю ни измельчания, ни отсутствия идеалов и не нахожу, чтобы теперь было хуже, чем прежде. Мой швейцар, Николай, опыт которого в данном случае имеет свою цену, говорит, что нынешние студенты не лучше и не хуже прежних».
69
То же самое, в принципе, более чем однозначно касаемо и всех тех людей, как они вообще где-либо еще только ныне-то есть.
И сколь многие люди любят злословить, яростно осуждая своих ближних, причем вовсе не потому, что те им и близко не милы и противны, а разве что оттого, что, уж замарав кого-то скверной чувственных излияний и всяких домыслов злобных словопрений, обязательно почувствуешь самого себя, куда выше, весомей, да и донельзя значительнее.
Да и надо бы между тем и то, как есть более чем безоговорочно так фактически разом чисто уж сходу вполне вот заметить…
Про всех тех сколь еще довольно искренне в доску своих обычно уж принято говорить с самым явственным придыханием, а все их жуткие подлости до чего старательно разом «забеливать» колкими хитростями всяческого восторженно задушевного самообмана.
Но то было бы разве что лишь еще только полбеды…
70
Главное, что в интеллигентном человеке на сегодняшний день и вправду не в меру двояко и аморфно, – так это его сущим «маятником бесподобно же, подвижно качающаяся совесть».
У нее вовсе нет каких-либо постоянных ориентиров, поскольку все тут зависит от веяний времени и политических сил, именно сегодня правящих бал в той или иной сугубо отдельной стране.
А точно также и более чем беспардонно властвует над всем его духом и плотью и тот со всяким вышестоящим начальством уж сколь улыбчиво любезный конформизм, и всякий несущий его в себе неизменно попросту вот весьма и весьма очарован величием всей пирамиды государственной власти.
Причем наиболее откровенно примиренчески это уж себя проявляло как раз-таки по отношению ко всему тому немыслимо всесильному социальному злу.
И уж, ясное дело, никак не иначе, а ему всецело раз за разом вполне и доводиться более чем надежно всячески ведь скрывать всю свою лютую суть под некою с виду на редкость необычайно благовидной личиной.
Да и прекрасно между тем ощущается в душе современного интеллигента то еще до чего многозначительно явное и крайне этак совсем незамысловато прискорбное нежелание именно что даже и немного уж приоткрыть свои дивные очи, дабы действительно хоть сколько-то всерьез разом и углядеть ту самую отчаянно постылую и отвратительно суровую действительность.
Ну а само как оно есть весьма вот беспардонное отрицание всяческой ее подавляющей роли в формировании каждой той или иной отдельной человеческой личности, и есть основа основ буквально всесторонней отрешенности российской интеллигенции от всех-то своих максимально естественных для нее корней.
71
И все тут дело было именно в том, что «здраво и чисто же поверхностно мыслить и рассуждать» оно, куда значительно легче и вовсе уж несоизмеримо более чем явственно проще.
Однако сколь, и впрямь, то окажется более чем до чего неприглядно для всей этой нашей общественной жизни, коли возвышенные умом и чувствами интеллектуалы продуманно и бесповоротно разом этак всячески ведь до конца отвернутся от всех тех донельзя вот неприлично невзрачных реалий всего этого нашего нынешнего столетия…
И уж что как не это наряду с исключительно многими прочими тяготами безлико серого житейского бытия и является признаком того века, когда люди умственного труда в погоне за призраками бесславных идей и занялись самыми яростными поисками всяческих тех чисто мифических паразитов на всем том непомерно широком общественном теле.
Ну а на данной почве и возникают в бескрайне превеликом множестве весьма же на редкость более чем разноликие и ужаснейшие социальные драмы и конфликты.
Причем наиболее заглавной всему тому первопричиной являлось как раз-таки именно то, что все, то будто бы истинно пресловутое новое было до чего искусно же во всем растравлено и фактически, что спущено прямо-то разом с той самой отчаянно короткой цепи…
А нечто то старое, между тем, кроме пут окаянного рабства, непременно и являло собой силу, явственно сдерживающую всякую ту донельзя же безудержную людскую анархию.
А она давно уж в России так и рвалась из всех тех еще былых берегов, и самым достойным приличием для нее как раз и стало более чем абсолютное и крайне воинственное неприличие.
И речь тут идет никак не о каких-либо сколь еще чудовищно совсем же наизнанку вывернутых понятиях обо всем добре и свете, а скорее об их всецело так более чем назрелой адаптации к безумно фанатичной атмосфере, именно того сущего идолопоклонства.
Ну а заодно и вообще четко и ясно безупречно вышколенному единению мнений по принципу «без команды никому рот не разевать».
И если уж весьма тщательно начать изыскивать корни данного нового тиранства, то вот тогда и окажется само собой явно понятно, что это как раз, те, кто хотел вольных перемен, и сделали все, чтобы российская держава и превратилась в длиннющий воз со всяким отъявленно циклопичным идеологическим хламом.
Причем всем тем бесконечным подводам уж и суждено было некогда так, и тянуться бесконечной вереницей в дебри безрадостного и беспросветно несветлого всеобщего будущего.
И, ясное дело, что не о каком вполне осознанно злом и сколь на редкость безупречно же сознательном намерении тут вот речь и близко никак вовсе-то не идет.
Да и вообще, кстати, все это более чем невинно и прозаично началось именно с той полной оторванности привилегированных классов ото всех тех простецки настоящих и самых же обыденных реалий века всей той исключительно ведь необычайно широкой общественной жизни.
И уж возникло все это как раз-таки на почве до чего многозначительного внушения истых принципов сладостно же упоенного отторжения от всего того, что и близко никак не является плодом старательно выпестованного воображением яркого и блистательного мира светлых, художественных образов.
72
Причем это самая неоправданно ярая на них полнейшая зацикленность всецело и создает внутри сознания заранее готовые к буквально-то всякому затем повседневному употреблению весьма удобные клише, а между тем этот мир значительно разнообразнее всего своего зеркала, пусть даже в нем и были ярко подчеркнуты все его главные плюсы и минусы.
Художественная литература имеет огромную тень осатанело величественного духом зла, да только сама суть его, единственное, что чисто этак разве что сходу всеобъемлюще обрамляет все ее вовсе-то никак несметное духовное величие.
Но при этом незачем о том спорить, что буквально все отбрасывает тень, а любые чрезвычайно сложные понятия отбрасывают тень весьма же многогранную и намного поболее густую, чем что-либо вообще вот другое.
Уж никак это тут вовсе и не говоря как раз-таки о том, что есть еще и вещи, которые всецело-то являются самым наглядным производным того самого крайне чрезмерного обожания всяких тех или иных высоких материй.
Вот, к примеру: тот донельзя же безумно фаталистический фанатизм, что сколь яростно так и толкает в бок всяческих нелюдей раз за разом свершать все эти адские акты дикого террора…
Причем автору, между тем само собой явно ведь кажется, что нечто подобное нисколько ни есть весьма же явственное порождение каких-либо наиболее темных ответвлений всех общеизвестных религий.
Раз, куда вернее нечто подобное самое же исключительное следствие того самого донельзя черного, словно уголь нигилизма, что был с чрезвычайно яростью так и заложен в самые различные произведения искусства их отнюдь никак подчас нечистоплотными авторами.
Ну а их ярые почитатели доброе от худого – отличать и близко попросту не захотели, а потому и проглатывали они все разом и целиком, да еще и со всеми теми вполне ведь тому соответствующими острыми специями.
Причем именно как раз-таки в результате всего этого и появились на большой политической сцене главные заправилы, отъявленные горлопаны взявшие себе за труд и вправду уж осуществить то самое сколь незамедлительное исправление «к одному лишь и только чудодейственно наилучшему» всех тех как есть неимоверно больших общественных дел.
Раз уж без их вовсе-то до чего на редкость нескромного участия явно так они и далее бы находились в сущем вот до чего самом отвратительном застое.
Причем речь тут идет как раз о тех великих злодеях, для которых мысли об общественном благе стали чем-то навроде математической задачи, где все слагаемые и вычитаемые суммы никак не имеют хоть какого-либо вообще человеческого лица.
Внутри душ таких заправил все доподлинно человеческое было, как есть полностью поглощено уж тем самым вполне стоическим разумением самого еще постепенного создания всецело должных условий для некоего истинно наилучшего грядущего для всей именно их весьма жадной до жизни клики…
А между тем сама та совсем нелегкая смерть всяческого практичного и простодушно светлого разума разом затем и насаждает всеобще гиблую, словно болотная топь тьму…
Но все это, однако, никак не проблема для тех, кто буквально по горло был занят процессом до чего и впрямь уж более чем самозабвенного самолюбования.
Ну а точно также некоторых людей с самого малолетства верною рукой приучают к утилитарной узколобости имперского мышления.
Причем если ребенок от него имеет наглость хоть как-либо вполне вот серьезно отбрыкиваться, то усилия подчас разве что лишь только затем еще всецело удесятерятся.
Ну а конечным результатом самого явного отсутствия буквально-то всяческого уважения к чужому видению мира не так уж и редко становится именно тот, как он есть абсолютнейший эгоцентризм тех самых людей, коим их догматические воззрения были вбиты в голову при помощи молоточка (не того, что у невропатолога).
И автор вообще как раз в том и уверен, что только лишь этот фактор и сформировал весьма устойчивое мировоззрение большинства отъявленных экстремистов.
Фанатичная, а к тому же и крайне педантичная, лишь самой себе всем вот сердцем и преданная вполне еще между тем искренняя чья-то привязанность к какой-либо на редкость изысканной, абстрактной идее вообще до чего и впрямь нередко превращает людей, по всей своей исконной природе искренне добрых, в лютых и жестокосердных злодеев.
73
Ну а вящей первопричиной, как раз-таки подобной их доблестной увлеченности чем-либо «космического масштаба и космической же глупости»» (по словам Булгакова) может оказаться именно то, что неудачи в жизни или любви попросту донельзя изменяют весь их внутренний и чрезмерно ведь не в меру благодушный настрой.
И этим людям и вправду было свойственно всею душою разом желать как раз того сколь незамедлительного осуществления тех самых более чем всеобъемлющих перемен, да и безо всякого чудовищно же нелепого промедления.
То есть этакого рода деятелям и вправду было свойственно весь этот мир в мгновение ока чисто уж мысленно сходу преображать ко всему тому разом еще до чего изумительно самому наилучшему.
Причем эти мечтания затем и превращались во вполне этак самые конкретные кровавые дела и осуществлявших их нелюдей сколь еще жарко, и грела тогда мысль об исключительной благостности всего ими ныне «доблестно» совершаемого.
Раз уж все то, что нынче делается никак оно не иначе, а вызревает спелыми колосьями на гербе страны только лишь во имя до чего явственно вот надлежащего торжества самой доподлинной справедливости, как и весьма абстрактного блага народа.
Причем да, может и впрямь вся та сколь докучливо и повседневно их окружающая убогая действительность всячески растравливает им души той еще весьма вкрадчиво немой мольбой о как есть всецело самом же полнейшем и скорейшем необычайно положительном своем донельзя скором на руку явном вот благом видоизменении…
Но ведь все это нисколько не осуществимо, потому что рутина жизни прочна как стальные решетки, а потому и попытка их разорвать может лишь истощить силы народа, а так точно те же вши его будут заедать только лишь разве что более чем значительно сильнее.
И главное, это именно то, что вследствие крайне ведь болезненно перенесенных кое-кем душевных страданий затем и становились некоторые люди сущими явными антагонистами.
И они и впрямь все уж то прежнее разом и желали сходу смыть кровью тех, кто по их крайне узким представлениям буквально за все то безобразие во всем этом чудовищно же бескрайне широком мире и был на редкость единолично разом уж вполне на деле в ответе.
И мысли эти попросту без всякого промедления высекут из малейшей искры высокое пламя, начисто сжигающее все то минувшее, что только когда-либо имело место во всем том до чего отчаянно и безумно проклятом прошлом.
Уж нынче само собой попросту ставшим чем-то абсолютно непотребным и более чем радостно и безыскусно, как есть явно ведь чисто вот сходу попросту лишним.
Причем все это пришло вовсе не с низов, а разом спустилось оно с небес той самой возвышенной правды, столь донельзя же рьяно рвущей души буквально-то на самые мелкие куски.
74
Да вот между тем, однако, вся эта так называемая чистая «правда» – не более чем низкая и подлая ложь в одежке безудержно и неимоверно острой на язык социальной демагогии.
Она, подняв черную бурю в обществе, разве что только и создает одни те еще призрачные миражи, яростно превращая не так, чтобы и впрямь весьма же безрадостное существование живых масс народа в одно лишь толком доселе пока и близко не организованное и бесцельное блуждание в безводной и знойной пустыне.
Однако никак при этом нельзя забывать, и о том, что цепи самодержавного тиранства были перетерты толпой взбешенных масс как раз потому, что были те еще издревле ими всецело же всячески стеснены.
И их, кстати, тем весьма благодушным царским указом из них нисколько не освободили, а разве что попросту вывели из тех когда-либо вот доселе имевшихся прежних и сколь давно устоявшихся рамок, но свободы от всего этого у них почти так совсем никак не прибавилось.
Народ продолжили держать в точности той до чего донельзя жесткой узде.
Причем исключительно то же самое вполне сходу касалось, в том числе и всех тех нерадивых (с точки зрения власти) студентов царских времен, коих порой после довольно-то незначительного участия в каких-либо митингах с великим позором безо всякой тени стеснения разом и вышвыривали за ворота их собственных университетов…
А коли какого-то бедолагу и впрямь жестоко и несправедливо обидели, ни за что ни про что пинком под зад бесцеремонно отчислили из его родного университета, то, именно потому он затем и окажется под флагом идеи, что елейно и сладкоречиво всем и каждому в три короба до чего многое сходу наобещает.
Причем дабы всего того безмерно хорошего вскоре так было возможно вполне уж на деле более чем полноценно добиться, собственно, и следует весь этот мир с ног на голову сколь посильно и строго буквально в единый миг всеми же силами сходу перевернуть.
И ведь сделано это будет только лишь как раз ради того чисто уж удивительно как есть на редкость благодатного его избавления от абсолютно всякой в нем чисто вот смертельно въедливой несправедливости.
75
Ну а, кроме того, те самые отъявленно рьяные деятели фальшивые народники, как Нечаев, совершенно же сознательно никак не давали наскоро перебродить соку молодости, ну а впоследствии раз и навсегда чисто, как есть полностью так насовсем уйти в зыбучие пески времени.
И дело тут, собственно вот еще в чем: страдания народа всецело близки интеллигенции лишь тогда, когда она явно чувствует себя в чем-то как есть до чего зверски ущемленной в правах, скажем, во всем ее так сказать социально-экономическом состоянии.
Ну а если всего этого и близко нет, или она ко всему тому чисто уж загодя давно ведь, болезная была чисто так до конца совсем вовсе безропотно на редкость привычной, как говориться, в связи со всем тем безмерно немалым печальным опытом той самой постыло обыденной повседневности…
Нет, дело тут в принципе само собой ясное хоть сколько-то бунтовать она тогда и в мыслях своих вовсе не станет.
А тем более пройдя через нескончаемо мучительную неволю и хлебнув там вдоволь лиха, она и окажется безупречно послушным инструментом в руках ярых последышей беспечно мечтательных и крайне наивных фанатиков, что вовсю использовали террор для накаления страстей в обществе, искренне ожидая непомерно большого грядущего счастья, причем буквально для всех и каждого.
А между тем чем-либо подобным они разве что весьма и весьма поспособствовали одному лишь и только явному созданию более чем полноценной базы для всей-то последующей антинародной диктатуры.
76
Ну а наиболее веская и вполне существенная первопричина всех бед и несчастий никак нисколько не в наличии безмерно отягощающих всеобщую судьбу тех еще негодяев, что сколь еще отъявленно разжирели на всех тех и без того и близко не в меру скудных народных харчах…
Хотя надо бы при этом и то вполне конкретно еще и еще более чем спешно уж сходу до чего четко вот подчеркнуть…
А именно как раз-таки то, что люди в точности того грубого помола, каковыми и вправду подчас на деле были, некоторые из тех полностью отныне сразу и бывших же господ, как есть нисколько не преминули разом воспользоваться той самой безвозмездной услугой всех тех бедолаг – праздных мечтателей.
А те самые «добросердечные благодетели серых людских масс ради вовсе-то немыслимо спешного воплощения исключительно так сомнительно светлой своей идеи до чего запросто были всегдашне готовы точно также и далее более чем безвозмездно проливать море крови мнимых угнетателей всего того трудового народа и главное буквально-то на всей этой матушке земле.
Хотя, конечно, дело было не только в них одних, поскольку, прежде уж всего, вся беда явно заключалась именно в отсутствии истинных истоков милосердия, издревле еще совершенно не насаждаемых ни религией, ни чересчур вот порою совсем невпопад (никак не к тем, кому то и впрямь было надобно) донельзя милостивым тогдашним государством.
А как раз-таки с той безупречно же верной точностью фактически, наоборот, во всей России закон палки и кнута он от века и до века всенепременно являлся наиболее основным каноном общественного бытия и в 19 веке, он претерпел лишь одно то наглядно заметное и довольно существенное изменение.
77
Раз уж своих бить по-старому стало нынче и близко ведь далее попросту никак не с руки, то давай, значится, за чужих всенепременно сколь весело всей оравой сходу и примемся…
А только как раз, поэтому еврейские погромы и стали для простого народа как раз-таки той еще самой отчаянно зверской отдушиной, кроваво-красным просветом в весьма темном царстве самого абсолютнейшего и всегдашнего его векового бесправия…
И вот как описывает это великое зло (и для душ погромщиков тоже) великий еврейский писатель Шалом Алейхем в одной из наилучших его книг «Мальчик Мотл».
«– Не знаешь, что такое погром? – удивляется Копл. – Эге! Стало быть, ты совсем еще сосунок! Погром – это такая штука, которая теперь бывает повсюду. Начинается это с пустяков, но уж если начнется, что тянется дня три подряд…
– Но что ж это такое? Ярмарка?
– Ярмарка! Хороша ярмарка! Вышибают стекла! Ломают мебель! Вспарывают подушки! Пух летит, как снег!
– А зачем это?
– Вот те и здравствуй! Зачем? Громят не только дома, – громят и лавки. Выбрасывают на улицу товар, топчут, грабят, рассыпают, потом обливают керосином и жгут.
– Да брось ты!
– А ты как думал? Что же я выдумывать, что ли, стану? А потом, когда грабить уже нечего, ходят по домам с топорами, ломами и дубинами. А полиция ходит следом. Поют, свистят, кричат: «Эй, ребята, бей жидов!» Бьют, убивают, режут, штыками колют…
– Кого?
– Что значит «кого»? Евреев!»
78
Надо ли говорить, что все эти бесчинства нисколько не были спонтанной агрессивностью русского народа против евреев, а почти всегда они вполне наглядно разом являлись на редкость тщательно спланированным науськиванием антисемитской державы, бездумно и планомерно использующей двойные стандарты для самых различных национальных групп, еще издревле проживающих на территории гигантской империи.
Инородцев жестко прищучивая, тогдашняя власть всегда стремилась только лишь вполне однозначно как раз к тому для нее поистине наиболее важному, а именно, чтобы свои смерды и холопы никуда и близко не разбредались и с цепей своих лишь в строго дозволенных (властью) рамках, да и то уж вовсе ненадолго срывались.
И это лишь те кем-то извне подогретые, беспричинные погромы и могли, как есть разом еще поспособствовать сугубо временному забвению русского народа, «выходу из него пара», сколь порядком поднакопившегося в нем из-за извечных горестей, прочной нитью увязанных со всеми донельзя тяжкими условиями непомерно угнетенного состояния его-то никак не безоблачно повседневной жизни…
79
И та еще царская власть именно подобным более чем откровенно бесславным путем – на час – даровала русскому мужику полнейшую свободу…
То есть, как раз уж этаким образом и давали ему полностью хотя бы вот и временно начисто позабыть обо всех тех его бесчисленных душевных мытарствах.
А они, между тем, извечно, как есть, и впрямь изводили его нутро в свете вековой униженности и кабалы, до чего неприглядно берущих все свое чудовищное начало именно от той чисто же всегдашней и безвременной скудности всего его бытия.
Ну а последнее было разом ведь порождено как раз-таки еще более чем явным и чисто, как есть попросту поголовным закабалением масс в путах чиновничьего и помещичьего разбоя и разврата.
И вот чего пишет обо всем этом Вадим Александрович Прокофьев в его публицистической книге «Желябов» серия ЖЗЛ:
«Еврейский писатель Бен-Ами во всем обвинял темную стихию толпы, которой подсказали объект нападения. Желябов спорил с ним, считая, что виной всему бесправное гражданское положение еврейства – частный факт общерусского бесправия. Погром – это только линия наименьшего сопротивления, по которой направилось недовольство существующим политическим и экономическим строем».
Ну и каков еще всему тому был и впрямь-то наиболее конечный же суровый итог?
Наспех избавляясь от безвременных и мучительно тяжких трудностей явственно проистекающих от полной невозможности хоть как-либо вообще совладать с той так и прущей из всех щелей агрессией со стороны своего собственного рассвирепевшего народа, царское правительство, пожалуй, разом и клало свою голову под топор грядущей революции.
Евреи, наслышанные от родителей и родственников о погромах, и, кстати, прекрасно осведомленные обо всех их главных и истинных первопричинах, вполне естественно, что уж вскоре и становились до чего ярыми врагами буквально всего на этом свете донельзя хитромудрого самодержавия, и ничего в том удивительного попросту и близко уж нет, как нет.
Однако при всем том надо бы и то сколь невозмутимо и строго со всею суровой ответственностью грубо отрезать, что если евреи и становились подобного рода яростными вершителями чужих судеб, то речь шла никак не о большинстве, а лишь разве что о некоторой сыромятной выжимке…
Ну а теперь кое-кто воинственно и огульно со всею страстью темной души и тыкает пальцем, безрассудно обвиняя, во всем том несусветном зверстве пролетарской революции одних уж евреев, причем за одну этак их во все века и эпохи истинно ведь всецело бесправную национальную принадлежность.
80
Ну а на если о чем-то трезвою головою подумать то вот всех национальностей там буквально же всегда сколь еще на редкость безупречно запросто так хватало.
И было их, можно сказать, впрямь-то хоть отбавляй!
И дело тут никак не в некоем национальном вопросе и надо бы глядеть на вещи гораздо шире и объемней и тогда глазам предстанет до чего безрадостная картина тех еще царских времен.
А между тем большевизм только лишь крайне усугубил все прошлые недостатки, но с собой он практически ничего нового не принес.
Столпы царизма были и впрямь крайне вот сколь еще шаткими.
А все, потому что люди, безо всякой меры безумно обиженные на всю ту на редкость неслыханно гнетущую им душу общественную несправедливость, весьма вездесуще некогда царившую в том самом тогдашнем дореволюционном обществе попросту и не могли вести обычный и вполне респектабельный образ жизни.
А как раз вследствие этого их души и были чисто ведь до самых уж краев переполнены донельзя диким желанием той вот самой отчаянной мести.
Черная копоть дотла выгоревших душ так и тлела в ожидании сколь еще славной возможности разжечь же пожар, который поглотит все и вся в некоем священном очистительном огне.
И это именно подобного рода деятели вселенского добра и захотели весь этот мир себе в угоду раз и навсегда одним тем сколь еще только неимоверным усилием воли буквально с ходу всесильно разом переиначить.
Ну а в связи с тем фактически каждому и всякому бедствующему члену общества нынче вот, как есть попросту сколь явственно и полагалось до чего яро нахлобучив низко кепку донельзя стоически вовсе-то незамедлительно и начать более чем бессовестно экспроприировать все, то за века до того у него кем-то нагло доселе награбленное.
И все, то подчас весьма немалое барское барахло и вправду, как есть, затем явно и надлежало весьма ведь наскоро так справедливее промеж всех поровну при общем дележе сколь еще разом и перераспределить.
И нечто подобное и впрямь более чем неотъемлемо, разом и следовало сделать только лишь, собственно, и ориентируясь на то, что данное перераспределение общественных благ было еще изначально чисто уж загодя исторически разом оправданно, а потому и надо бы громко заявить о всей полновесной правоте данного акта общественной справедливости.
Причем как-никак, а дело то вполне по-свойски всецело, как есть еще наглядно фактически разом и впрямь до чего сходу понятное…
Ну а простому народу явно как есть надлежало вот истинно навек изничтожить всех тех чудовищно злющих врагов грядущей и как есть безупречно же славной и светлой своей судьбы.
Да еще и кое-кому то и по сей день и вправду кажется, что, прежде ведь всего, ясное дело, сколь всерьез озаботясь разве что о великом счастье родного и любимого еврейского народа.
А между тем все те господа большевики до самого исподне гнусного своего нутра как раз и были вовсе и непомнящими своих корней, как есть еще блистательно праведными интернационалистами!!!
Им-то было, как есть на редкость без разницы, какую это именно контру и впрямь-таки сколь еще беспощадно в единый миг вот яростно более чем совсем незамедлительно сходу же уничтожать.
Ну а, кроме того, очень даже многие народы, будучи до самой той еще матушки земли принижены российским чиновничьим бездушием были чисто во многом можно сказать, по-своему же причастны к тому самому неимоверно чудовищному разрушению всей той великой российской империи…
К примеру, динамит, которым до чего частенько там и сям взрывали царских министров и полицмейстеров почти в открытую некогда, изготовлялся на территории тогдашней Финляндии.
81
А чего это тут удивительного коли финнам весьма же искренне и «праведно» на редкость остро и впрямь некогда захотелось той самой чисто уж как есть только полнейшей своей независимости, а потому они и были донельзя кровно заинтересованы именно в том абсолютно же максимальном ослаблении тогдашней российской империи.
Да и поляки тоже во многом довольно-то резво в то время до чего еще так образцово тогда отличились.
И абсолютно никто, кроме разве что какого-нибудь ярого и лютого юдофоба, безусловно, способного различить семитские черты даже и на лице первого российского президента Бориса Ельцина, не припишет Феликсу Дзержинскому еврейские корни, поскольку он самый типичнейший поляк.
А полякам, кстати, было, за что лютой же ненавистью возненавидеть Россию, так же, впрочем, как и тем самого еще разного рода племени кавказцам.
А потому вовсе и не все профессиональные революционеры того времени были только евреи!
Совсем уж не были те нисколько несносные выродки в хоть сколько-то явном и гордом одиночестве, как, то и впрямь теперича видится некоторым сторонникам более чем беспардонно национального заговора против всей России и русских людей.
К тому же до чего украдкой отведенное в безопасное русло «общественное зло» все равно прекрасно во всем вполне осознает главные корни самых изначальных своих бед и несчастий.
А как раз потому хитроумно укрощенная народная стихия затихает лишь разве что на какое-то время, но до конца вовсе так при этом явно не исчезает.
А все, потому что простой мужик – совсем не дурак, а посему и преотлично ему, то известно, что уж дают ему вволю набедокурить разве что затем, дабы впоследствии он в том еще полнейшем спокойствии весьма вот невозмутимо разом и вернулся бы именно к своему всегдашне исключительно так изнурительному для него ярму.
82
Нет, и не было на Руси никакого национального восстания или заговора против самодержавия, а просто люди, сколь многие гонения, в этой жизни безвинно претерпевшие, частенько живут одной слабой надеждой на великое чудо и начисто отметают все объективные критерии того, что, в сущности, и есть светлое добро и темное зло.
Их довольно-то легко будет до чего ласково заманить в иго нового и донельзя окаянного рабства, поскольку для того надо было разве что, сладкую дрему им на очи залихватски вычурными словами строго наведя, более чем многое им многозначительно наобещать, сказки разные порассказав про житье-бытье в некоем абстрактном, совершенно неопределенном грядущем.
Светлое завтра – оно именно уж, словно мираж в пустыне, запросто еще как-никак, а может вести вовсе-то никак не одно то крайне же заблудшее поколение аппетитно хрустящей, несуществующей (абстрактной) морковкой, хотя вместо нее на зубах и будет хрустеть разве что тот столь ведь горячий песок.
83
Причем, как оно и было заранее ясно и понятно всякое необычайно великое во всей своей на редкость непоколебимой тупости зло, каковое было припасено (выродками рода людского) для нищего народа под видом святого добра, на самом-то деле может являться разве что сущим экстрактом во все века никак не изнашивающегося стародавнего невежества.
И этот гиблый туман бездумных и сказочных грез обманул не одних тех, к кому он донельзя же явственно разом и протянулся рябью и зыбью довольно-таки сомнительного спасения из трясины векового рабства, нет, и те, кто его нагнетали, подчас пострадали совсем вовсе и близко не меньше.
Причем то, само собой, разумеется, что все те до чего отъявленные непристойности всяческих революционных бредней были истинно же загодя как есть, чисто вот издали насильно вживлены в российское общество, причем разве что исключительно кем-либо именно что извне.
И главное все тут дело было уж явно сколь еще только значительно попроще пареной репы.
Раз никак не иначе, а прочим членам Антанты и впрямь разом виделось в том безупречно розовом свете то ведь самое попросту уж и впрямь-таки значительное послевоенное усиление влияния российской государственности на той сколь необъятно большой международной арене…
84
Ну а главные заправилы всеобщего осатанелого энтузиазма сеяли одни лишь быстро всходящие семена безапелляционно нового лютого разобщения…
Они вовсе и близко никак не выкорчевывали корни всего того еще стародавнего векового рабства, а этак-то заново со всей основательностью их донельзя идеологически верно всячески до чего глубже их укрепляли.
Причем, прежде всего, это касалось как раз именно тех безнадежно суровых и жестких рамок всей той одной лишь беспородно красной идеологии чисто уж наспех весьма вот нелепо ныне крещенной в храме революции, а потому и ставшей мощным столпом чудовищно лютой несвободы.
То есть как-никак и было оно только лишь тем, что сколь однозначно, в конце концов, попросту всецело и оказалось чем-то истинно во многом несоизмеримо же худшим, нежели чем всякое прежнее и былое крепостничество.
Поскольку рабство перед ослепительно светлым ликом беспощадной идеи – в любом случае, куда явно значительно поболее лютое (и не только вследствие непослушания) сущее рабство, нежели чем была та и впрямь крайне неприглядная надобность держать же ответ пред самым глухим ко всем людским мольбам, осатанело злым барином…
Причем кто-то, быть может, чего-то на данную тему глухо и верещал, однако народ свой он этим нисколько и близко не застращал.
Раз вот был он крайне немыслимо же далек от ума и сердца того почти ведь поголовно в те времена попросту совсем до чего неграмотного общества.
Причем тому народу и вправду никак и близко не давали ни ученья, ни живительного кислорода каких-либо тех еще полностью истинных человеческих свобод.
85
А между тем та на редкость беспечная вера в великое чудо свойственна практически всякой серой и недалекой совсем же простецки почти по-детски наивной необразованности.
И это как раз она подчас беспечно и беспочвенно сходу же фактически ведь начисто нивелирует все скучные и крайне нелицеприятные логические выводы сколь еще весьма вот никак непритязательно житейского ума.
Главное – это, значится, как следует, а именно уж сколь еще неистощимо (в смысле великого энтузиазма) до чего только радостнее и задушевнее всячески подготовиться ко всему тому чисто грядущему великолепию искрометных идей западного добрейшего гуманизма.
Ну, а пока суд, да дело, явно и впрямь-таки можно будет достойно там совершить во его светлое имя хоть сколько-нибудь должный подвиг, пускай и чисто на своем личном фронте.
А ежели того самого светлого чуда и близко-то никак не произошло, то это может быть оказаться одним лишь и только истинным следствием вовсе вот бездушно чуждой всякому праведному духу злобной воли, ну а тогда одна та черная, сгустившаяся кровь и смоет нанесенное оскорбление сколь безалаберно опостылевшим, тупым бездействием.
86
Ну, или в некоем ином смысле действиями, полностью до конца собственно ведь из ряда вон выходящими за узкие рамки чьих-либо довольно ограниченных представлений обо всем этом нас и поныне сколь тесно обступающем мире.
А между тем обрамленная золотыми рамками вера в лучшее и светлое – не более чем и впрямь-таки как есть сладостно ощущаемый где-то глубоко внутри груз пережитых впечатлений от всего того, чего на самом-то деле в этом мире пока никак, собственно, вовсе и нет.
Ну а его едва-едва малозаметные блики всею своей завораживающе волшебной сутью касаются разве что лишь той относительно малой части от всего того совсем необъятно до чего широко расплодившегося ныне народонаселения.
Хотя и есть тут при этом нечто, чему как-никак и должно было фактически сходу и оказаться по-свойски попросту разом понятно, а именно, что ростки лучшего бытия, прежде всего, должны были проявить себя посреди самых безыдейных житейских реалий, однако далеко не сразу и не везде это может произойти полностью единовременно…
87
Вот коли весьма упрощенно взять и подобного рода наиболее элементарный и чисто житейский пример; то как-никак, а для того, чтобы ярко горели все лампочки на новогодней елке, должна была вполне же оказаться цела вся электрическая цепь, а не какая-либо сугубо отдельная ее часть.
Ну а иначе после той сгоревшей лампочки ток далее попросту и не пойдет.
И именно эдак действительно буквально-то разом все и начинается, а затем и завершается внутри каждой той как есть, и впрямь вполне конкретной и собственно говоря, каждой этак той или иной отдельной нашей индивидуальности.
Однако никому бы и близко никак не следовало чисто вот самих себя до чего всесильно и обожествлять, причем только за то, что он или она, будучи еще с детства к тому сколь еще стойко приучены, сумели же, в конце концов, приобрести внешний облик сочной и яркой высокой духовности.
А между тем будь обстановка в чьей-либо семье несколько явно вовсе иной – и уж тогда вполне вероятно, что от всего этого их совершенно безбрежного богатства чувств остались бы одни лишь жалкие, ничтожные ошметки.
88
Так что и близко незачем кому-либо и впрямь до чего же бестолково и бесцеремонно на редкость откровенно более чем бессмысленно демонизировать людей, не получивших даже и самых элементарных знаний о хоть сколько-то правильном поведении в высококультурном обществе.
И то ведь исключительно зловредная и более чем неприглядная неправда, что истинная чистота возвышенных помыслов сходу удесятеряет силы по достижению каких-либо благих и высоких целей, поскольку в том наглядно очищенном «от всяких примесей житейского ума» виде, она их весьма безотрадно отравляет жесточайшей жестокостью, причем именно что ранее никогда и невиданной…
А между тем для тех полностью же доподлинных, а не неких полностью-то липовых перемен в области духовности в гору вполне однозначно разом и следует подниматься буквально-то вместе со всеми, никого при этом, вовсе-то не таща за собой силой, а в особенности издали, бестрепетно руководя всем этим процессом железной рукой…
А к тому же поначалу туда как-никак и надо бы со всею твердой основательностью, и впрямь всячески вот разом и расстараться взойти, собственно, и самому и не в одних тех безмерно наилучших и крайне мелких и житейских своих помыслах.
Причем для чего-либо подобного вполне еще, как есть, явно окажется
уж до чего абсолютно недостаточным сколь наспех разом изменить всю свою душу, дабы ее чисто внешняя сторона и вправду сходу стала, как есть всецело более чем поистине чистой и доброй.
Поскольку при всем том будет никак не менее важным и близко так полностью совсем не утратить самую доподлинную связь с грязной и болотистой почвой, что всегда располагается у нас под ногами, и пренебрегать ею вовсе-то никому и близко же нисколько не следует.
89
Однако когда те еще широко образованные люди совсем вот чересчур буквально всею душою разом склоняются над страницами ни с чем иным и близко несопоставимо светлых книг…
Причем, то досконально разом понятно, что от подобного рода занятий внешний мир в их безупречно благонравном сознании сам по себе более чем внезапно становится одной лишь трафаретной заготовкой мира подлинного и грядущего, до которого как оказывается и впрямь-то рукой подать, только и надо вериги прошлого оземь обрушить – и всего делов.
А между тем, коли вообще чего в этом мире и переменится в результате сколь инициативно яростных потуг сходу так до чего «героически» разом исправить все те тяжко и бесславно ныне существующие реалии бытия…
И то, яснее ясного, ничего из того наспех и бездумно сотворенного каких-либо хороших результатов принести вовсе-то никак совершенно вот не может.
Поскольку при буквально всяком подобном раскладе разве что полностью само собой вывернется фактически наизнанку та и впрямь донельзя выпукло наглядная геометрия всякого общечеловеческого бытия.
А как раз-таки потому и все то, что до сих самых пор было одним уж естественно разве что полом, ни с того ни сего в единый миг обернется тем еще самым до чего высоченно мрачным потолком.
Причем подобному красочно кровавому преображению всего того ныне существующего мироздания вполне и надлежало стать самым вовсе вот наглядным примером того как самые наилучшие намерения спешно ведут в рай нечистой силы и это она становится главной заправительницей дел во всем том огромном государстве теней разве что некогда ранее бывших людьми.
И ведь разгулялась эта нечистая и крайне речистая сила вполне еще тогда вдоволь и до чего зверски на славу…
Ну а как же общее продвижение в развитие науки и техники?
Ну, так речь тут идет о том самом старом потенциале, что не был под корень всецело истреблен.
Однако если бы не был разрушен тот еще сколь до чего презренный царский строй, то все уж тогда непревзойденно ярко и выглядело втрое более чем презентабельным.
Ну а тогда на иномарках в России ныне уж ездило самое подавляющее меньшинство, а основное население предпочитало бы свою отечественную технику, и она вполне при этом пользовалась большой популярностью в западном мире, а так из-за большевиков разве что и осталось только и вывозить из России одни иконы, матрешки, да водку.
А еще и все те великие социалистические завоевания разве что и были осуществлены именно что во имя тех уж самых до чего и впрямь навеки вечные всем тем простым человеческим разумом и сердцем истово как есть ядрено же проклинаемых «краснознаменных идеалов».
Да вот, однако, подобная канва нечеловечески трудного несуществования может и впрямь остаться и близко так никак попросту и незамеченной для всех тех великих специалистов в области самого же чудовищного раскабаления извечною и тяжкою своею юдолью забитых и невежественных масс…
И тут непременно бы надо тем еще самым вовсе недобрым словом разом и помянуть всех тех господ прекраснодушных фанатиков, попросту взявших себе на щит все те изящно внешне позолоченные принципы слащаво возвышенного книжного идеализирования вместо четкого и ясного понимания всей той вполне конкретно существующей чисто вот внешней действительности…
А как раз именно этак и то самое беспардонно великое реальное зло будет посеять нисколько и близко никак уж не долго…
И ведь всем им ликом подобным чисто уж наяву сколь многозначительно грезится, что сама та чистота высоких духовных помыслов и изумительно светлых чувств попросту заранее предрешает совсем неотложную и величайшую грядущую победу вселенского добра над тем, пусть и необъятным, однако разве что по всяческим темным углам, злосчастно прячущимся злом.
90
А между тем всякое, то на редкость зловредное социальное зло можно разве что как есть разумно и крайне вот постепенно со временем чисто житейски изжить, однако как есть всеми силами его искоренить совершенно ведь ни у кого и никак вовсе-то и близко так явно не выйдет.
И все, то не столь и злонамеренно до чего невежественное собственничество хоть чего-либо путное, в конце концов, уж обязательно весьма ведь сердечно и ласково все-таки в кои-то веки некогда еще явно затем и породит.
Да только тем как есть неимоверно чудовищным порывом полностью его истребить, не выдернув при этом чисто с корнем и всех тех его и впрямь-то подчас же безвинно наивных носителей…
Нет, это практически нисколько-то и невозможно.
А между тем всем тем до чего невозмутимо самовлюбленным нигилистам Базаровым именно уж верно так и чудится в той-то самой неимоверно далекой дали…
А чего это им там вполне еще зримо более чем благосердечно же видится?
Да вот как раз то самое донельзя великое светопреставление, что раз и навсегда вскоре попросту сходу положит конец всему тому темному прошлому, послужив при этом наиболее верным путем более чем невозмутимо последовательного изведения всех крыс, что на редкость беззаботно ныне сколь торжествующе копошатся в той как есть необъятной общественной клоаке.
91
И, главное, буквально каждый из тех, кому и впрямь доведется, как следует уж на деле заняться кровавым пиршеством во время черного мора революции, всенепременно при всем том окажется значительно превыше всякого правого или уж и близко до чего еще неправого правосудия.
И произойдет все это, чисто подобным образом лишь потому, что те считай ангелоподобно суровые деятели вселенского добра сколь еще, безусловно, так разом осуществят тот самый «наивысший суд» над безмерно гадким и омерзительно скотским недобром, именно разве что по самому суровому наущению всей своей безумно кровоточащей пролетарской совести.
А между тем где-то глубоко, глубоко внутри их душ вполне полноценно имелось, как есть весьма ведь донельзя же очевидное сходство со всеми теми наиболее наихудшими из тех былых и раз и навсегда ныне канувших в лету повелителей серых масс.
Зрелища стали сколь этак явно другими, но титул императора вовсе не был при этом упразднен, а только лишь разве что совсем по-иному нынче переименован.
И вместо арены римского амфитеатра в большевистской России некогда откровенно проводились всякие те открытые политические процессы, но все это была разве что одна дань новому времени и никак вот не более того.
Однако многие простые люди во всех тех чудовищных веяниях нового времени были и близко нисколько уж явно не виноваты, раз жили они именно той чисто своей житейской жизнью, а той самой краснознаменной политикой их разве что оплели, словно бы ближние и дальние периметры существующих границ колючкой.
И, кстати, наиболее стоящая первопричина почти всякого (не хитроумного) злодейства зачастую всецело заключена в одном лишь немыслимо и поныне до чего этак самом ведь беспредельном невежестве всех тех, кто подчас истинно же подневольно и принимают в нем все, то исключительно как есть на редкость самое непосредственное и прямое участие.
И поскольку все это безупречно именно так, а не иначе, то это как раз невежество и надо бы всячески и повсеместно всеми путями искоренять, прибегая к насилию разве что там, где слова совершенно бессильны или ни в чем уж они далее не помогут хоть сколько-то смыть нанесенное кому-либо чудовищное оскорбление.
92
Ну а до чего безответственно вообразить весь этот мир в качестве немыслимо грубой заготовки, что на редкость толково твердую и верною рукою единым-то духом без году неделя чисто вот сходу и будет приведена в самое должное и верное положение, а потому и останется, грубо отрубить все чисто считай изначально лишнее…
И ведь нечто подобное никак не исходило из чего-то чисто же злодейского нутра, а было оно тем, что попросту само собой и должна была подарить всем нам жизнь в свете так сказать просветления всех без исключения душ ныне находящихся впрямь во тьме жуткого незнания самых простых и вполне элементарных истин.
Причем подобные ласково и нежно кое-кому согревающие душу веяния и были до чего еще однозначно самой неразрывной нитью всецело увязаны, как раз именно с процессом мысли великих мудрецов, что сколь донельзя яростно абстрагировались от всяческой скверны той или иной для них, как есть во всем непритязательно серой общественной действительности.
Да и вообще среди всяческих праздных философов всегда хватало и таких, что, уж создавая свои трактаты, попросту сами разом и выдумывали весь тот чисто ведь их «внешний» подлунный мир.
Причем тех, кто их читал и заражался затем самым еще никак нездравым задором, будучи вот вслед затем и впрямь-то сходу так обуян желанием наскоро перекроить весь окружающий сделав его истовым образцом света и безупречно изумительной добродетели.
И многие из них и вправду были без году неделя вполне готовы неким оглушительно мощным залпом фактически из всего того, что хоть как-то еще сумеет, неистово выпалить холостой дым в сторону буквально-то всего общественного зла в единый миг с ним раз и навсегда до чего искрометно вскоре покончить.
А между тем подобного рода чисто же утопических взглядов могут придерживаться одни только люди, что и впрямь-то в упор во все глаза так и глядят на крутой серпантин, ведущий почти вертикально вверх в то самое ни для кого из нас и близко пока неведомое грядущее…
А между тем то уж нисколько не обязательно, что нам действительно некогда затем еще предстоят те самые на деле как раз-таки именно более чем вовсе вот необычайно светлые дни.
93
Да и вообще полностью ныне сколь полноценно ясным как-никак, а стало лишь только ведь то одно.
Никаким тем не в меру абстрактным теоретическим выкладкам вообще и близко попросту никак нельзя доверять, по крайней мере, пока они не были весьма полноценно более чем всерьез взвешенно проверены на самой обыденной житейской практике, которая между тем и должна была стать самым неизменным мерилом буквально-то всему на всем белом свете.
И, само собою, то, как есть, истинно уж сходу СОВСЕМ неотъемлемо враз и потребует всяческих исключительно вот верно и на редкость четко и до конца вполне обдуманных и полностью взвешенных решений.
Причем как раз-таки всецело именно потому, что народы мира вовсе не чьи-то лабораторные крысы, а тот, кто разницу между тем и другим нисколько носом не чует, тем более одних лишь великих бед и впрямь более чем несуразно, затем уж разом и насотворит.
И ведь ясно, как Божий день, что когда в воздухе беспрестанно и омерзительно повсюду запахнет дымом и порохом, все те блистательные либеральные мыслители до чего пламенно всею гурьбой разом и устремятся «к спасательным лодкам беспрецедентно «сматывая удочки» с Титаника всего своего, как есть навеки отныне безвременно прежнего, былого безрассудства.
94
И уж нечто тому подобное как раз и случилось в то самое время, когда их огромный пароход светлых мечтаний вдруг уж в два счета сходу так разом и налетел на огромный айсберг кровавой российской смуты.
Ну, а до тех бесовски разнузданных событий, они разве что вот соизволили мирно и упоенно почивать на лаврах грядущих светлых времен, а уж спали они тогда именно что тем крепким сном, вовсе-то не примечая, как на их беззащитную страну медленно, но верно надвигается ледяная гора абсолютной анархии и полнейшего беззакония.
И тем самым истинно достопочтенным дореволюционным интеллектуалам всегда ведь был сколь весьма уж до чего еще полноценно приметен один лишь розовый туман буквально-то неминуемого грядущего блаженства, а потому и витали они в облаках всего своего нисколько не в меру очаровательно искрящегося дивным светом сияюще-восторженного оптимизма.
Причем весь тот попросту уж бесподобно ликующий взгляд на жизнь и близко-то никому из тех самых деспотически слепо предержащих кнут тогдашних сатрапов вовсе-то никак тогда совсем не мешал, да и ни в чем он и близко так не тревожил донельзя казенное бездушие абсолютно безнравственных, всласть упивающихся всею своей властью чинуш.
95
И как раз ведь тогда и наступили они… – те самые более чем долгожданные перемены во всем том доселе крайне вот затхлом политическом климате…
Да только обещанного потепления, ласки, вящей заботы о народе и близко-то явно уж никак тогда не последовало, а, скорее, наоборот, на всех тех поистине многих чересчур невоздержанных во всех своих возмутительно гневных словах умников разом-то в те времена и подули ледяные ветры сурового заполярья.
Зато с некоей той весьма еще исключительно наружной стороны все тогда и впрямь фактически выглядело именно что чисто вот на загляденье, до чего вполне попросту же во всем замечательно!
Однако на деле все это была разве что одна та донельзя суровая мгла сколь еще плотно сомкнутых век, тем самым и вправду уж до чего блестяще создающая сколь ничтожные блики всяческих восторженно слащавых иллюзий…
Сначала простые мещане вовсе на редкость вовсе так безоговорочно разом обязывались верить во все, то истинно хорошее и светлое, что этак-то само к ним уж как есть весьма еще вскоре, как штык всенепременно нагрянет.
Ну а затем со всем тем чисто же, как есть попутным течением жизни и самым конкретнейшим знакомством со всеми ее вольными прихотями, они, в конце концов, и впрямь-то всецело затем изменяли все свое былое кредо на сущую ретроградность и несусветную косность.
96
Фактически вот, как есть между молодой порослью российской интеллигенции и всем тем старшим, вдоволь уж пожившим свое поколением, неизменно имелась до чего безнадежно гулкая разноголосица в плане всего того «доподлинно верного и во всем, как есть более-менее полноценно разностороннего понимания всех тех беспросветно от века еще пасторально обыденных российских реалий».
Да и вообще в умах тех самых весьма же деконструктивно левых, дореволюционных молодых людей до чего неизменно всегдашне присутствовала именно та совершенно так слепая, доморощенная убежденность в изумительно светлом грядущем родной отчизны.
Причем сами те наиболее подходящие ко всему тому вполне же надлежащие условия должны были сложиться – как раз-таки на почве истинно сурового торжества всяческих как есть до чего неотъемлемо благих идей.
И, кстати, сама их донельзя суровая деспотичность никого из тех духовно развитых левых интеллектуалов вовсе-то и близко попросту никогда не смущала, да и по сей день она явно их светлые души ни в чем никак попросту уж не затрагивает.
А как раз потому те самые более чем прочные идеологические цепи «рая социализма» и были некогда впервые выкованы собственно теми, кто жил на редкость заветными мечтами о великом грядущем ПРЕОБРАЗОВАНИИ ВСЕГО КАК ОН ТОЛЬКО НЫНЕ ЕСТЬ РОДА ЛЮДСКОГО…
И, ясное дело, что это именно людям, которые и были столь беззаветно преданы всем тем неистово всеблагим принципам, где-то впереди весьма отчетливо и пригрезилась гиблая яма с осиновым колом для всего того будто бы сколь этак ныне начисто прежнего общественного зла.
А между тем оно до чего вездесуще и будет, оно правит бал вне всякой зависимости от тех или других нынешних идеологических установок.
Однако кто-то фактически чисто же фанатически верит в благие перемены наскоро уж изменяющие все, то совсем неласковое лицо ныне существующего общества.
А оно между тем если и поменяет свой бледный и крайне утомленный вид на красно-пунцовый цвет, то вот от этого оно совсем уж ни в чем не изменит ход своих самых обыденных и житейских мыслей.
Да только можно ли в чем-либо убедить того, кто жаждет самых резких перемен ко всему истинно наилучшему?
Раз для этих людей всякое, то некогда доселе бывшее людское сосуществование как есть полностью-то и являлось достаточно жалким подобием чего-либо настоящего и человеческого, а именно потому кое-кому и пришло в голову на редкость основательно позаботиться о том самом более чем ревностном насаждении саженцев того самого весьма блекло розового светлого будущего.
97
Да вот, однако, в те немыслимо печального и лютого отчаяния темные времена магически и нигилистически революционного просветления плоских и мелких душ крайне-то пустоголовых народных масс и взошла же звезда тупых и самодовольных уродов не могущих отличить правду от кривды не отведав при этом на острый зуб великую массу человеческой плоти.
Причем, даже и тогда никакая настоящая правда им вовсе ведь и не была нужна как тот еще самый истинный символ какой-либо вообще справедливости.
Нет, во всех их деяниях более чем четко прослеживалось одно разве что весьма суровое стремление действительно так в корне раз и навсегда предотвратить всякую возможность возникновения, подчас даже и спонтанных бесчисленных мятежей и восстаний.
А именно поэтому они со всею страстью духа без сна и отдыха, пыхтя при этом, словно тот еще паровоз, посменно сменяя друг друга, донельзя тяжко работали, чего уж не делая, дабы тому навек будто бы ныне минувшему и впрямь оказалось всецело сподручнее, вскоре низвергнуться в тихую заводь самого безнадежного небытия.
Причем всему ему, как и понятно как раз туда только и дорога, дабы никто более и близко вот никак не мешал трудовым массам строго уж в ногу вышагивать к тем самым на редкость призрачным далям чисто уж вовсе иного грядущего.
И главное, как то само собой и впрямь будет до чего прозаически ясно – всему тому честному народу, было бы сколь спешно и безотлагательно вполне вскоре и вправду, затем суждено, мельком перекрестясь, с самой величайшей легкостью разом и спрыгнуть в озеро величайшего и всеобщего райского блаженства.
Да только был ведь там именно тот один лишь разве что совершенно уж сухой котлован, а самого того озера не было и в помине…
А впрочем, тот самый довольно уж как есть, донельзя малых размеров водоем там все-таки столь неотъемлемо действительно как есть, еще явно имелся.
Однако были все его удобства и сущие блага, как есть уж всецело разом и предназначены лишь для одних ранее вовсе-то и немыслимых палачей, а также и всех тех до чего пустоголовых трепачей, а всем остальным – кому кайло и лопату, а кому в лучшем случае закуток в большой общей квартире.
98
Ну а весьма неправо начались те самые окаянные дни бесконечных прений, так и ставящих во главу угла то, что такое-сякое самодержавное царство-государство у нас (как оказывается) сколь безнадежно ныне ведь совсем обветшало, ДА И ВООБЩЕ буквально все в нем одна разве нисколько уж чисто непотребная скверна…
Ну, а всему своему родному народу та вконец насквозь прогнившая власть попросту и близко никак не дает той самой вполне изначально, словно бы чисто, как есть на блюдечке ему от века разом, так и положенной же свободы.
А между тем ныне-то, ей до чего безумно и весьма ведь радостно, а вполне довелось разом сходу причалить и к нашему на редкость как есть относительно дальнему берегу…
Ну а началось все, то как и понятно именно с того самого престольного града на Неве.
И какие это только необычайные чаяния и восторги и вправду как-никак, а имели место в том еще самом начале чрезвычайно же судьбоносных событий по ее исключительно так великому случаю – то была более чем победа…
…то был яркий свет после столетий глубокой подвальной тьмы…
И вот как описывает писатель Марк Алданов истинные реалии тех времен, что и впрямь-то имели место в Москве после того, как трижды несчастливого монарха, вконец при этом раздавив всю его волю, фактически же насильно заставили разом отречься от наследственного престола целых 300 лет до того правившей Россией царственной династии.
А ведь ему, между прочим, попросту вовсе так никак совсем не повезло с женой, сыном и отцом…
Марк Алданов, «Самоубийство»:
«Февральскую революцию почти вся московская интеллигенция приняла с восторгом: отцы и деды мечтали, наконец, сбылось! Простой же народ обрадовался гораздо искреннее, чем за три года до того войне».
99
Однако тот до чего перезрело гнилой, но для кое-кого и по сею пору слащаво радостный день победы над тем самым «давным-давно» отжившим свое царизмом был на редкость осмысленно, и четко всячески подготавливаем в течение довольно долгих десятилетий и не какими-то одиночками, а почти всем образованным обществом старой России.
И вот оно еще уж одно свидетельство Алданова на этот счет.
И речь тут идет как раз-таки об организации знаменитого ограбления Тифлисского банка, с истинно воровской смекалкой более чем умело обделанного сколь еще верно политически подкованной бандой Кобы Джугашвили.
Алданов, «Самоубийство»:
«Чиновник едва ли был подкуплен или запуган террористами, – они этим не занимались, никому денег не обещали, да и в свой карман, в отличие от многих других экспроприаторов, не брали: все отдали партии. Вероятно, чиновник тоже ей сочувствовал или же ненавидел правительство, как большинство населения России».
Вот только разве что именно тут уж в самом конце большой писатель явно этак несколько привирает, а впрочем, если он и лукавит, то ведь делает он это почти бессознательно, вполне возможно, про то вообще никак и не ведая.
Он-то, в сущности, тот же интеллигент старого дореволюционного закала, что и все те другие люди его времени.
100
Большинство жителей той дореволюционной России были людьми необычайно наивными и невежественными, в вопросах политики почти ничего или тем паче и близко так ничего уж явно попросту нисколько совсем явно не смыслящими…
Сущую непросвещенность простого народа до чего еще отчетливо и точно отобразила Евгения Гинзбург в ее великого мужества романе «Крутой маршрут»:
« – Так-так… Вот и про меня, вишь ты, наговорили. И прописали: трахтистка. А ведь я – веришь, доченька, вот как перед истинным – к ему, к окаянному трактору, и не подходила вовсе. И чего выдумали -"трахтистка"… Да старух и не ставят на трактор-то…»
101
А большую политику товарищи большевики, фактически разом и превратили в то самое всецело уж единственное средство вполне полностью надежного порабощения до чего необычайно разноликих народных масс.
А тем самым безупречно простым и на редкость элементарным следствием всего того как раз и оказалась самая уж безнадежно крайняя политизированность всей той донельзя немалой прослойки общества, что и по сию пору живет точно теми имперскими иллюзиями…
А та, еще дореволюционная интеллигенция истинные интересы своего народа вообще понимала, куда только значительно хуже, нежели чем даже нынешние и сегодняшние весьма мудрые интеллектуалы, а как раз потому она, уж так и, обливаясь слюной восторженности, сколь приторно и слащаво о нем разглагольствуя, довольно-то частенько принимала саму себя за него.
Ну а в тот самый момент, когда безрадостно и тоскливо целый век до того более чем бесцельно выжидаемое чудо и вправду, как есть разом некогда и приключилось по всю эту нашу совсем необычайно грешную душу…
Вдруг ни с того ни сего разом и оказалось, что подлинное лицо народа – оно-то на деле беспощадно и неприглядно полностью как-никак ведь именно что столь еще иное…
И до того оно донельзя же отвратительно, гадко и безобразно (в момент чрезвычайно лютой и отчаянной своей осатанелости), что на него и смотреть было вовсе вот попросту совсем и нельзя без сущей окоченелости до самого исподнего своего нутра.
Да и вообще никак нетрудно будет разом себе представить реакцию человека, живущего принципами, догмами, идеалами, при том самом вполне однозначно до чего только нечаянном его столкновении с тупой и напрочь обессмыслившейся толпой, разве что весьма ведь явственно лишь того и жаждущей…
А именно – разорвать бы хоть кого-либо на самые мелкие куски, ну а кого, им то уж было не так ведь действительно хоть сколько-то на деле и важно.
102
Однако все те наиболее конкретные свои очертания этакое совершенно бесчеловечное устремление приобрело, как раз от всех тех патетических возгласов всяческого рода любителей несносно покивать на необычайно «высоченные стены Бастилии», которые всем нам всенепременно уж точно бы надо сколь обстоятельно как есть бестрепетно единым ударом ныне вот чисто навек всецело разрушить…
А между тем все те исключительно же непосредственные события имели место разве что из-за той до чего и впрямь исконной безыдейности серых масс, вовсе-то никак не возглавляемых никем иным, кроме тех еще серых подпольных крыс.
Причем уж точно были они из той самой на редкость откровенно серой породы, которой, если чего и было вообще в охоту, так это разве что весьма же весело и фактически досыта, как есть разом натрескаться всем, тем чисто дармовым общественным сыром.
103
И где это вообще была та умственно развитая и житейски сметливая интеллигенция, когда ей и вправду вполне следовало чисто, как штык всецело так до чего значительнее и обстоятельнее сходу-то и начинать всячески просвещать народ знаниями, да и можно сказать, всею душой бестрепетно поспособствовать именно его, куда относительно большей грамотности?
Ну да она, как есть, бесподобно уж всласть исключительно ласково всегдашне стремилась его вполне благочестиво просветить всеми теми многозначительно суровыми воззваниями, дабы хоть сколько-то и приподнять его разом затем на борьбу за все, то светлое и весьма же полноценно на деле невообразимо хорошее.
А между тем жила она в том самом чисто так своем собственном доподлинно ею как свои пять пальцев вполне же изведанном мире радужных грез, а потому и радела она лишь за то, что в действительности по-настоящему и до конца понимала, мол, дальше так жить нельзя, и все тут!
То есть, и впрямь должны были сами собой незамедлительно нагрянуть все те чисто уж великой отрады славные перемены, ну а произойти им вполне и должно было, как пить дать в том навеки вечные ныне исключительно так крайне закостеневшем облике, всего этого безнадежно вот донельзя стародавнего патриархального общества.
Ну а поскольку нечто подобное было ему и близко-то не по силам, да и попросту вовсе-то не по нраву, то, чего это тут греха таить, мы его именно что чисто силком разом взнуздаем, да и ко всему тому смело и радостно сходу вот принудим.
А коли, кто еще всею силой духа вполне всерьез тому ни с того ни с сего разом же воспротивится, то как тут не крути, а пусть он сам только на себя некогда после ведь и пеняет.
104
Да даже и промеж собою по уму обо всем том более чем здраво договориться, куда это отсель вообще путь свой нынче держать, собственно, так далее будем…
Нет уж, всем тем большим интеллектуалам того времени, как есть нечто подобное было и близко-то явно совсем не по силам.
А между тем всякая разобщенность интеллектуальных вождей нации в смутное время будет подобна именно тому донельзя плачевному положению вещей, когда кто-либо во время пожара на судне безнадежно напропалую станет обрекать пассажиров на пассивное выслушивание бесконечных дебатов команды – кому и чего надобно незамедлительно сделать, да и куда спешно затем идти…
И достанет ли у людей вообще сил действительно вполне вдумчиво отреагировать на все те совершенно бессмысленные теоретизирования о самих, так сказать, наилучших принципах тушения пожара?
Пассажиры горящего судна обязательно встанут на сторону и будут отчаянно всеми силами жестоко поддерживать, ясное дело, как раз уж того, кто это явно окажется, более чем немыслимо яростен, а еще и крайне во всем безоговорочно демагогичен.
105
Поскольку это как раз подобного рода деятели и сумеют максимально ведь истерично, а также и утопично как есть более чем запросто до чего невозмутимо многое во всеуслышание всецело-то наобещать, нежели чем это сделают все прочие из числа тех хоть сколько-то прагматичных и трезвых.
И до чего неизменно яростные ревнители, что так и чтут все до единой заповеди той самой ядовито серой буквально же обволакивающей им души демагогии до чего свысока и донельзя пренебрежительно более чем жестко сходу и выстраивают весьма отчетливую линию именно что своей ничем и никак вовсе непробиваемо твердой обороны.
И, кстати, делают, они нечто подобное и впрямь разом вот вставая при всем том в исключительно так жесткую оппозицию ко всякому вполне наглядно на редкость им совсем стороннему здравому уму.
Этим ярым демагогам попросту, как есть свойственно до чего еще безапелляционно сходу навязывать как раз этак чисто свою собственную оценку всего того чисто же катастрофически происходящего на палубе объятого пламенем корабля или страны.
И ведь никак и ничем не поможет, тем самым откровенно трезвомыслящим людям все, то истинно неизменное более чем строгое их прагматичное следование всяческой той или иной практической сметке, а не одному тому совсем же отчаянному – а также, в конечном итоге, попросту до чего отъявленно паническому – инстинкту.
Ибо люди в припадке жажды спасения именно что лично своего собственного бренного существования очень уж даже быстро порою довольно-таки заметно теряют всяческий всецело свойственный им в обыденной и житейской обстановке здравый и светлый ум.
И главным, тут будет еще и то, что все те озлобленно ощетинившиеся завзятые горлопаны, и впрямь-то уж до чего непременно весьма ответственно разом во весь свой зычный голос тогда и загалдят со всею той совершенно обезумевшей от страха толпой на одном и том на редкость развязно скотском языке.
106
И вот как более-менее четко и ясно описывает предреволюционные годы Пьер Жильяр; и очень, кстати, на то похоже, что довелось ему быть не только превосходным учителем царских детей, но и простую Россию этот человек действительно понимал, в отличие от абсолютного большинства интеллигентов, на ее земле разве что ненароком случайно родившихся.
Поскольку всем своим духом эти люди явно сжились с той еще ей и близко никак этак вовсе совсем неродной, а полностью уж во всем донельзя чужеродной культурой.
Пьер Жильяр, «Император Николай II и его семья»:
«Положение Царя было чрезвычайно трудно. Для крайних правых, видевших свое спасение в соглашении с Германией, он был непреодолимым препятствием, которое нужно было устранить,
чтобы заменить его другим монархом. Для крайних левых, хотевших победы, но победы без Царя, он был препятствием, которое надо было уничтожить посредством революции.
И в то время как эти последние, усиленной пропагандой в тылу и на фронте, старались подточить основы монархии, бессознательно играя, таким образом, в руку Германии, умеренные партии заняли положение самое опасное, но наиболее свойственное русскому характеру, тому славянскому фатализму, который заключается в ожидании событий и в надежде, что сила Провидения направит их на общее благо. Они заняли позицию бездействия. Они ограничивались пассивным сопротивлением, не понимая, что, действуя так, парализуют страну.
Что касается широкой публики, то, не отдавая себе в том отчета, она стала послушным проводником германских происков. Самые удручающие слухи воспринимались и разносились ею, создавая в тылу противомонархическое и пораженческое настроение и атмосферу недоверия и подозрения, которая не замедлила отразиться на фронте. Каждый наносил свой удар топора, подрубая главное стропило здания, которое шаталось, и никто не подумал вовремя подставить подпорки, которые помешали бы ему рухнуть.
Было сделано все, чтобы вызвать революцию, и ничего, чтобы предупредить ее последствия. Забыли, что Россия состоит не только из пятнадцати-двадцати миллионов людей, созревших для парламентарного строя, но заключает в себе также от ста двадцати до ста тридцати миллионов крестьян, по большей части необразованных и несознательных, для которых Царь оставался Помазанником Божиим, тем, кого Господь избрал, для направления судеб великой России. Привыкнув с самого раннего детства слышать поминание Царя на ектеньях и в самые торжественные минуты литургии, мужик естественно приписывал ему в своей мистически настроенной душе почти божественные свойства».
107
Да только кто это он вообще ныне такой?
И кем это он, собственно, был до чего необычайно всесильной рукой более чем безапелляционно назначен?
Да и по какому именно принципу был тот нынешний властитель действительно же возведен в то самое наиболее наивысшее начальство…
Нет, про то простые люди в России и думать не думали, поскольку еще издревле были они, как раз вот к тому всею той непримиримо суровой силой и впрямь, как есть, весьма ведь беспросветно приучены.
Никак не рассуждать о чьих-либо суверенных и незыблемых правах на престол, а всегдашне считай всею душою боготворить надежу царя-батюшку…
И, кстати, всякому тому или иному среднестатистическому обывателю в большую политику было лезть и близко так чисто уж совсем попросту не резон, да и вообще она ему, собственно говоря, была именно что нисколько ведь явно и незачем.
Поскольку на кой это ляд она могла ему хоть на что-либо путное когда-либо, так или иначе, вообще уж еще сгодиться?
Тем более коли речь пойдет о чем-то и впрямь-то до чего утробно внутреннем, но никак и близко вовсе не элементарном.
108
Те люди, что во времена дикой и несусветно чудовищной смуты отчаянно исторгают из всего своего наиболее исподнего нутра безумно черной ненависти истины про весь свой горемычный народ, и близко при этом не понимают, что зарвавшаяся чернь – это разве что мерзкий сброд, из всех наиболее темных углов спешно этак ныне повылезший.
А мирные граждане в подобные гиблые времена более чем сходу по всяким темным закоулкам все как один до тех самых хоть сколько-то лучших времен тогда уж еще непомерно вот разом явно попрячутся.
И это как раз там и будут они тихо и в сущем оцепенении донельзя же настороженно выжидать, пока все то беспутство само собой до конца не пройдет и жуткое безвластие для них сирых, быть может, и канет тогда в пучину небытия необычайно ведь чудовищно безумного прошлого.
Хотя уж с той неотъемлемо великой горечью до чего веско учитывая все те неописуемые ужасы сталинской зловещей эпохи, именно тогда все еще, собственно, разве что только совсем невзначай разом и начиналось.
Первые революционные дни – они тут совершенно никак и близко не в счет!
Да вот уж про то до чего многим представителям российской интеллигенции было попросту так вовсе-то невдомек, поскольку жили они в своем собственном мирке, где в той безупречно простой нереволюционной обыденности никаких острых углов попросту не было и в помине, впрочем, как и тех хорошо изведанных на практике горьких истин.
И именно в тот наиболее ответственный момент, когда и впрямь-то надо было действовать до чего жестко и беспощадно, дабы вовсе-то не дать пустобрехам и горлопанам скорехонько оседлать истинно многоликое народное движение, у господ либералов просто-напросто сами собой вниз опускались до того момента на редкость яростно вздымавшиеся к верху руки.
И ведь все это как есть разве что только поскольку они никак того, и знать не знали и, главное, ни сном, ни духом обо всем том более чем принципиально так того и не ведали…
А впрочем, с какого – это вообще бока им хоть сколько-то разом вполне надлежало совсем уж незамедлительно преступить к той самой процедуре, исключительно как-никак, а совсем еще до чего неотложного овладения всей той, как она ныне есть глобальной ситуацией в целом?
Причем поистине твердой рукой все это делать явно надлежало, только и впрямь разве что руководствуясь именно теми чисто этак полностью до конца вполне разумными принципами тщательного и продуманного лечения всего того вконец же донельзя завшивленного, а потому и тифозного общественного организма.
109
При этом вполне, то на редкость должно и естественно, что свой (из их же рядов) человек – писатель Алданов ничего подобного явно уж и близко попросту никогда вовсе-то не напишет.
Нет, он разве что довольно-то мягко подметил в своей книге «Самоубийство», что во время революции 1905 года интеллигенция как-то уж несколько вот разом «подрастерялась», хотя на самом-то деле она попросту никак совсем не нашла себе место в этаком адовом круговороте событий.
Алданов, «Самоубийство»:
«Московская интеллигенция растерялась. Происходили если не бои, то что-то на бои очень похожее. На окраинах города трещали пулеметы, везде стреляли из револьверов. Улицы стали пустеть. По ним ходили, крадучись, странного вида люди, в большинстве в кожаных куртках, надолго ставших революционным мундиром».
А те, кто буквально из кожи вон лез, дабы создать все те вполне надлежащие условия, дабы тот самый вконец обездоленный и нищий духом народ никак уж неосмысленно и полностью мнимо в те отныне черные от золы и копоти недра власти пролез, – шкурников в чужой шкуре вообще до конца не понимал.
Причем даже и начисто раскусив наглую лживость большевиков, их абсолютную под один карандаш сходу заточенную демагогичность, он все равно был и близко ни в состоянии более-менее осмысленно осознать, как это ему с их осатанело сумасбродной тарабарщиной на деле-то, а не на праздных словах и вправду надо будет максимально умело бороться.
110
Марк Алданов в книге «Чертов мост» весьма отчетливо обрисовывает и очерчивает весь ход своих неприглядно привязчивых мыслей, вовсе-то как есть, совсем невесело рассуждая о сколь безалаберном духовном облике буквально так всех тех или иных извечных же соискателей некоей той чисто абстрактной наивысшей справедливости.
Причем весь тот их чисто внешний и крайне как есть, одичалый облик при всем том на редкость различном своем национальном колорите практически всегда неизменно схож, если вообще попросту явно не одинаков.
И вот они те удивительно верные и не на единую букву при этом не отходящие от той самой до чего исконной и истинной правды слова Алданова.
«Деятелей Неаполитанской революции Руффо хорошо знал и не относился к ним серьезно: все эти легкомысленные либеральные аристократы и богатые адвокаты-честолюбцы, по его мнению, ничего не понимали в жизни.
Они расшатывали государственность, не зная цены ее. Они шутили с огнем и наконец дошутились до пожара, не имея представления о том народе, которому якобы хотели служить: на самом деле, по мнению Руффо, люди эти никому служить не хотели, а просто плохо подражали чему-то, никогда нигде не существовавшему, тешились либеральными и революционными словами – приобрели к ним неискоренимую привычку с юношеского возраста, и особенно за десятилетие с 1789 года; они обманывали не только других – это Руффо мог и понять и простить, – они себя обманывали по природной умственной лени. Вся их жизнь была сплошная внутренняя ложь, не тот государственный обман, который лежал в основе его собственного мрачного понимания жизни, а ложь наивная, бессознательная, детская, противная ему во взрослых людях».
Они были до конца вовсе так чужими своему народу и действительно как есть и впрямь более чем беспочвенно верили во всякие дешевые и утопические сказки обо всем том грядущем бесклассовом рае…
111
А уж для всего того крайне-то извечно беспечного и простоватого народа всяческие гаврики, облаченные по-первобытному в шкуры, и были вполне до чего однозначно полностью в доску (крышку гроба старого режима) именно что, как есть всецело свои.
Ну а соответственно сему и воспринимал он их ни как, чужих хамоватых нахлебников, а прежде всего за тех на редкость долгожданных, фактически, что кровно ему родных освободителей, что и впрямь значиться появились на свет божий как раз, дабы его всеми силами и извлечь из донельзя липких тенет тысячелетнего рабства.
И можно подумать, что цивилизация действительно нагромоздила над некогда полнейшей свободой человека сложнейший лабиринт всяческих дьявольских хитросплетений, так и способствующих его закабалению в жуткой паутине новоявленных социальных взаимоотношений.
А между тем в том самом исключительно уж бесконечно далеком пещерном прошлом нисколько ведь не было ничего такого более чем однозначно на деле удивительно как есть непременно хорошего.
Эпос про счастливую первобытность – это всего лишь сама по себе более чем наглядная воплощенность истой идеализации всех тех до чего давно ныне ушедших в прошлое времен, и вовсе этак того совсем уж явно и близко никак не более.
Но зато тогда попросту и впрямь-таки не было всего того бескрайнего и всецело же удручающего либеральные души всеобъемлющего угнетения от века еще до чего разнесчастных народных масс.
Ну а это между тем и есть самая неотъемлемая часть мышления всякого восторженного либерала – взять, да ничтоже сумняшеся полностью ликвидировать то самое беспримерно злющее угнетение народных масс.
112
Хотя на самом-то деле его во всей той и поныне на редкость весьма и весьма вот суровой всеобщей действительности и вправду будет возможно более чем на надежно так ликвидировать разве что вместе со всеми теми самими массами, поскольку еще издревле неизменно были они покорны буквально всякой своей грядущей судьбе.
Во всяком случае, как раз именно оно чисто же всегда ведь и было, и вовсе неважно по чьей это, собственно, воле – законных монархов или тех самопровозглашенных и самозваных лидеров…
Причем даже и на необитаемом острове, где совсем не по своей же воле вдруг этак явно разом окажутся только лишь три человека, всенепременно вскоре отыщется место и тому самому весьма вот беспринципно подлому угнетению.
Но нет, конечно, в том самом пока еще довольно-то пока донельзя далеком и весьма во многом относительно, как есть более-менее чистом и светлом ином грядущем, у всего того нового человечества обязательно вполне уж найдутся должные силы, дабы посильно создать принципиально иную систему межличностных взаимоотношений.
Причем нечто подобное и впрямь некогда вполне может и на самом так деле ведь стать самой естественной частью всей той некогда лишь разве что грядущей действительности.
Да только главное тут оно именно в том, что уж выглядеть все это будет тогда до чего многозначительно на редкость иначе, нежели чем та кривой молнией в грозовом небе революции сколь яростно промелькнувшая, чудовищно прекрасная и гибельная абстракция…
Этот огненный пунктир разве что сурово опалил всю ту доселе долгими веками попросту безвременно существующую действительность, однако сжечь все мировое зло был он при этом ни в какую не в состоянии, раз довелось ему оказаться на самом-то деле всецело составленным чисто из всего того в нем наиболее демонически наихудшего.
113
Да и вообще разве, хоть сколько-то кому-либо некогда и вправду сподобится действительно так весьма значительно улучшить всю общественную жизнь, в том-то самом как есть донельзя вот объективно обозримом из нашего сегодняшнего дня ближайшем грядущем?
Однако до чего еще неуемно и вправду хотят всяческие либеральничающие буржуи (а в глазах черни всякий человек, более-менее прилично одетый, – уже буржуй) именно что сколь немедля буквально все попросту в единый миг всеми силами столь непременно раз и навсегда полностью заново переменить.
Ну а главное, нечто подобное им и вправду явно же как-никак, а желается осуществить на редкость ведь совсем незамедлительно, а то, видите ли, кусок жирной баранины им нисколько-то в горло совершенно не лезет.
Однако при этом про то, что вскоре затем еще разом наступят времена сущего людоедства, причем как эмпирического, да так, между тем, и самого что ни на есть полностью буквального…
Нет, как-никак, а про что-либо подобное абсолютно никому из их числа, никак вот загодя, и не могло быть хоть сколько-то вполне и впрямь оказаться, сколь до чего сходу доподлинно разом полностью всецело в точности ведомо.
114
И ведь абсолютно все то до чего немыслимо дикое неприятие серых дореволюционных реалий было целиком и полностью только лишь и построено на одной, как есть ласково пресыщенной удобствами чьей-либо чисто же личной жизни.
И подчас кое-кому вот при всем том разве что лишь вовсе-то и не хватало всего того более чем необычайно яркого света несоизмеримо ни с чем прошлым сладких новых времен.
Ну а всему тому до чего безнадежно треклятому и отчаянно же злосчастному самодержавию и впрямь-то ныне всецело же предстояло в чьих-либо глазах вполне всерьез уж держать ответ за то самое и поныне никак не исчезнувшее темное царство вековых и застарелых пороков.
Раз это именно оно было в них всех виновно, а если грубо и безжалостно убрать жирную и вконец же заевшую державу вершину общества, то вот как раз тогда мы все сразу и заживем до чего долго и счастливо, а главное совсем уж, ясное дело, вовсе как есть по-другому.
Да и как уж оно может быть хоть сколько-то иначе коли стоит всему народу вырваться из глубокой тени былого строя и тогда он и сам устремится всею толпой в ворота того самого невиданного рая, что был так сладостно же описан в некоторых книгах.
Да еще и описано это было, как нечто вполне вот самое естественное и более чем всецело же исконно свойственное всякой той или иной человеческой натуре.
Однако все это были одни праздные пожелания и розовые мечты, а жизнь она всегда к ним поворачивается одним разве что толстым задом, а как-либо иначе себя вести она вот попросту, наверное, вовсе совсем и не умеет.
А как раз потому в том до чего истинно конечном своем итоге, именно в результате всех тех благих мечтаний в ореоле величия абсолютной власти и оказался человек, вполне уж на деле полностью консолидировавший в самом себе донельзя старое хрестоматийное зло всех тех доселе уж только когда-либо былых и прошлых времен.
Святослав Рыбас, «Сталин» (серия ЖЗЛ).
«Свой изумительный талант революционера доказал всем своим руководством революцией, лишь по видимости основанном на учении о классовой борьбе, на самом деле проистекавшим из понимания исконной, хоть и дремотной, вражды русского народа не столько к кулаку и толстосуму, сколько к барину, то есть человеку, быть может, и небогатому, но носящему пиджак и воротничок, читающему книжки, живущему непонятной и ненужной народу жизнью».
Вот оно, значится, для чего и надо было всеми-то силами, и впрямь-таки разом еще расстараться более чем необъятно же вдохновляясь всем, тем благороднейшим духом светлой идеи?
Однако может, все это было как-никак, а вполне попросту сделано разве что исключительно лишь затем, дабы на овощной базе гниющий картофель сортировали именно что представители всяческих интеллектуальных профессий?
Знамо дело, в советской стране и интеллигенция будет вполне однозначно разве что лишь во всем только своя – доподлинно уж чисто пролетарская…
Вот она, частушка, взятая из книги Алданова «Самоубийство».
«В Европе сапожник, чтоб барином стать,
Бунтует, понятное дело.
У нас революцию сделала знать,
В сапожники, что ль, захотела».
115
И то уж точно та самая на редкость как есть ведь самая чистейшая так житейская правда!
Да только далеко еще вовсе нисколько не вся!
Поскольку речь тут шла совсем не об той до чего откровенно явной поддержке революционеров со стороны всяческих либеральных кругов высших классов и интеллигенции.
Нет и люди очень даже зажиточные (а в особенности старообрядцы) тоже были не против той истинно щедрою рукой раз за разом весьма прилично же отстегнуть от своих денег на крайне важные нужды грядущей революции.
Хотя, на деле малообразованные толстосумы, наверное, всего-то чего захотели – так это разве что на всякий случай откупиться, тем самым, очевидно, надеясь снискать к себе в будущем хоть какое-либо снисхождение со стороны грядущих правителей России, если те все-таки исхитрятся прибрать к своим обагренным кровью ладоням буквально всю в стране номинальную власть.
И вот чего именно про все это пишет большой писатель Марк Алданов в книге «Самоубийство»:
«Никогда никакие революционеры подобными делами не занимались и не могли заниматься, да и не в их интересах было бы убивать Савву Тимофеевича, который их поддерживал. И полиция давным-давно знала, что он дает деньги на революционное движение, и его не трогала, как не трогает и других богачей, тоже дававших на него деньги, хотя и гораздо меньше».
Но меньше – это тоже не рубли и не тысячи, а сотни тысяч, пусть и не единовременно.
Правда надо бы тут до чего и впрямь снова и снова разом уж повторить, что у этаких богачей как Савва Морозов были чисто ведь сугубо свои и очень даже на редкость весьма серьезные причины всячески помогать революционерам, будучи старообрядцем, он всею душой люто ненавидел московскую власть.
Ну а как раз-таки в связи с тем этот довольно крупный промышленник и имел все основания как-никак, а всячески поспособствовать всему ее грядущему краснознаменному свержению.
Причем как есть, пожалуй, тот же Морозов попросту вот вполне считал нечто подобное самым истинным долгом всей своей и близко нисколько никак нелегкой же жизни.
И был он разве что именно тем наиболее богатым старообрядцем, да только кроме его самого и людей его круга были и многие другие тоже явно дававшие деньги из тех или иных побуждений.
116
А что в результате?
Из того же, вышеуказанного источника:
«Рассказал анекдот о другом либеральном богаче, дававшем деньги на революцию и ставшем в 1917 году министром:
…Мне говорили недавно, что, когда он после октябрьского переворота был посажен в Петропавловскую крепость, то его встретил сидевший там бывший царский министр юстиции Щегловитов и сказал ему: "Очень рад вас тут видеть. Я слышал, что вы истратили несколько миллионов на революционное движение? Но я вас сюда посадил бы и бесплатно”».
Да только все это было и близко более чем многозначительно вовсе ведь явно совсем уж не так!
При царе батюшке бесплатно давали одну ту на редкость до чего же относительно легкую ссылку в село Шушенское и кормили там вполне по-царски – можно даже сказать, совсем на убой.
117
Однако нечто подобное, яснее ясного, если и вправду кого и касалось, то разве что именно тех никак и близко не в меру воинственно либеральных интеллектуалов, с которыми в царской России очень даже изысканно более чем донельзя так нежно как есть еще разом действительно цацкались.
И, наверное, все тут дело было как раз-таки в том уж до чего крайне между тем предосудительном вот намерении царской власти, более чем неизменно чисто в пол при этом, отбивая поклоны довольно-то резво расшаркиваться пред необъятно широким просвещенным миром, до чего навязчиво ему, демонстрируя свой безмерно великий либерализм.
И это как есть ведь совсем несмотря на вполне уж явное сохранение всех тех до чего стародавних и эпохальных традиций того самого до сих самых пор вовсе-то и близко никак не отмершего в России Средневековья.
Ну а что, так или иначе, на деле было сколь всерьез уж вполне касаемо всяческих инородцев, а в частности евреев, то тут все более чем однозначно и вправду выглядело полностью наоборот – царское правительство со всей очевидностью считало своим долгом со всем неистовством более чем деятельно натравливать весь честной народ…
И в том ему со всею милостью Божьей до чего явственно и представлялась истинная сила великого разума, безмерно подавляющего всеобъемлющее могущество вековой тьмы…
И понятное дело, что нечто подобное и могло вот безвременно разве что только и спровоцировать невероятно вселенское разобщение в обществе, а точно также и сколь на редкость вполне же создать условия для самого безусловного его затем отравления идеями до чего несносного и всецело-то отъявленного чисто социалистического толка.
Ну а, кроме того, всякая бессмысленная травля довольно-таки быстро обращает ее безмерно злокозненных адептов в тех самых исключительно обессмыслившихся скотов, попросту никак не умеющих ни почувствовать, ни хоть сколько-то вовремя остановить правильными словами пока только самыми-то отдельными искрами зачинающееся пламя кровавого бунта.
118
Ну, а с другой, донельзя ведь многозначительно левой стороны им будет весьма безотчетно и яростно противостоять, та и близко не в меру говорливая и безумно так слепо преданная всяческим красивым словесам братия беспутных фанатиков, неизменно жаждущих самых скорейших и невпример всему тому ранее имевшемуся гиблому прошлому истинно же радостных перемен.
Причем надо бы тут фактически разом сходу заметить, что взаимное обострение ненависти промеж этих двух не столь и противоположных, а куда вернее – взаимно игнорирующих друг друга сил явно произошла на почве яростных и бесчеловечных погромов, которые никогда бы не стали частью действительности, кабы, конечно, не откровенное науськивание царского полицейского аппарата.
И вот уж еще вполне на редкость полноценно правдивое всему тому явное свидетельство со стороны видного царского министра Витте Сергея Юльевича («Царствование Николая Второго»):
«"Погромщик по убеждению" – это уже не совсем точно. Трепов не был погромщик по любви к сему искусству, но он не исключал сего средства из своего политического репертуара и по убеждению прибегал к нему, или вернее, был не прочь к нему прибегать, когда считал cиe необходимым для защиты основ государственности, так как основы эти ему представлялись, как "вахмистру по воспитанию". С легким сердцем он относился только к погромам "жидов"; а разве он один так относился к сей кровавой политической забаве? А Плеве разве был против того, чтобы в Кишиневе, Гомеле и вообще хорошо проучили жидов? А графы Игнатьевы разве не питали те же чувства? А разве вся черносотенная организация, так называемый союз русских людей, не проповедует открыто избиение жидов, а ведь Государь призывал нас всех стать под знамена этой партии бешеных юродивых!!..
Когда мне самому приходилось Государю указывать на недопустимость подобных действий, Государь или молчал, или говорил: "Но ведь они, т. е. жиды, сами виноваты". Это течение шло не снизу-вверх, а наоборот, но только, конечно, по мере нисхождения принимало другие формы и другой объем.
Урусов, а затем Лопухин, разоблачили травлю евреев посредством прокламаций из департамента полиции.
Их рассказы немного преувеличены, но, в сущности, верны. Организация эта была сделана, во всяком случае, с ведома Трепова, и когда я, будучи председателем совета министров, узнавши о ней, ее уничтожил, доложив обо всем Государю, то не могу сказать, чтобы Его Величество этим открытием сколько бы то ни было удивился и возмутился».
119
А с чего бы это ему было вообще, собственно, до чего крикливо возмущаться, а уж тем паче воинственно выступать сугубо как есть чисто так супротив?
Раз он и сам был на редкость же ревностным сторонником режима всенепременного благоприятствования всем тем персонам, коим безмерно сколь радостно и светло весьма вот всерьез некогда возжелалось безрадостно отравить все, то давным-давно назревшее новое – ядом старого, как и сам этот мир государственного деспотизма.
Причем всякая та подчас излишне либеральная интеллигенция со всем уж вполне свойственным ей изрядным постоянством только лишь и тянула одеяло в ту самую исключительно другою и на редкость ведь совсем противоположную сторону.
И надо бы, кстати, как нельзя полноценнее выразить мнение, что в том самом безупречно яростном сопротивлении заскорузлой косности и ретроградству и зарождалась самая безмерная жажда до чего скорых и вполне на деле безотрадных перемен.
Причем нисколько никак не к лучшему, а только лишь, безусловно, к самому разве что лишь значительно уж всецело полностью наихудшему.
120
Словесное обличение и бичевание всей той и близко ведь вовсе явно совсем «невзрачной» дореволюционной действительности кой-кому некогда показалось весьма откровенно истинно же беспроигрышной картой, несомненно, как есть наиболее наилучшим орудием построения новой, якобы и впрямь многозначительно поболее светлой и радостной жизни.
А сам уж тот «светлый путь» к тому и близко никак пока неведомому, но донельзя долгожданному счастью должен был, как оказывается, проходить через то самое же безнадежно дикое насилие над всею той от века беспросветно малопросвещенной массой простого народа…
Раз уж его и впрямь-таки следовало гнать в том самом единственное нужном и кем-либо безупречно верно выбранном направлении чисто как ту еще сидорову козу.
Ну а, кроме того, более чем до чего еще только сколь многозначительно разом так смыть кровью тиранов долгий позор веков – вот чего, собственно, и жаждало почти все то тогдашнее просвещенное общество.
121
Ну и исполнение всего этого было попросту уж разом отдано на откуп диким скотам в той до чего безгранично грубом образе человеческом…
И, яснее ясного, что смерть и жизнь людскую при таких делах вскоре станут взвешивать, как нечто крайне мелкое и явно животное.
То есть простые люди теперь стали чем-то навроде скота, и сколько и когда его резать, а также и сама необходимость чьего-либо чисто физического истребления отныне весьма решительно определялась одной только высшей и суровой необходимостью, и ничем иным прочим.
Патологически извращенный партийный аппарат, состоящий из кадров и впрямь на деле обладающих вовсе ведь непомерной силой до чего сходу разом и порешили построить рай на костях всего того доселе былого и ныне навеки веков всецело минувшего.
И главное свет и тьму, доблестно поменяв местами, эти кроваво красные строители новой вселенной, попросту ведь и сплели крайне липкую паутину, оплетя все и вся нитями беспрестанно же беснующейся демагогии.
И ведь создали они бога из плоти и крови, напрочь при этом сходу обезобразив суровый образ великих и монументально созидательных сил природы.
Да вот уж теперь они были ПОД САМЫМ БЛАГОВИДНЫМ ПОВОДОМ отодвинуты в сторону, а сотворять те самые новые реалии отныне полагалось только лишь господину всего сущего – человеку и не лишь бы кому, а тому, кто ныне оказался наделен всем же величием земной и небесной власти.
То есть все функции, ранее принадлежавшие Господу Богу, ныне оказались в руках именно тех, у кого вполне этак хватило самой дикой самонадеянности, чтобы и впрямь вот действительно стать его вполне правомочным правопреемником на этой более чем грешной земле.
Но явной первоосновой всему тому послужили сколь еще доблестные же воззрения левых российских либералов, что до чего задолго до всяческих революционных событий всецело поменяли образ деяний Божьих
на некий тот до чего всеобъемлющий лик более чем неотъемлемо будто бы во всем благородных деяний рода человеческого.
Жалко только, что вышел он весь из себя эдакий на редкость сусальный, прямо-таки сахарный безо всякой тени всех тех донельзя тяжких адамовых грехов.
И на фоне сколь еще радужного восприятия всех наиболее наивысших благ, что и впрямь, непременно, сам себе вскоре подарит тот человек, что сухо и делово отвернулся от никогда не существовавшего Бога, безнадежно сам собой потерялся первобытный вандал с дубиной, что и являл безнадежно блеклый идеал истинного величия диких дохристианских времен.
122
Однако, между тем, и тогда его точно также более чем бессердечно угнетали – и никак, по сути, вовсе вот не менее всякого того нынешнего и сегодняшнего дня.
Разве что попросту, то были несколько иные факторы, совсем не те, что теперешние.
Да и нельзя, кстати, новую веру в добро и свет сколь и впрямь-то до чего только опрометчиво выпестовать, как-либо чисто так заново попросту слепо же окунувшись в то более чем весьма так неимоверно ныне далекое прошлое.
А еще и близко при всем том никак не ведая того самого безупречно вот до чего еще самого простого факта, что довольно-то скупо и сухо всем нам именно про то до чего беспрестанно твердит.
Лишившись всякого прежнего своего «НЕПРАВОГО» уклада, толпа до чего РЕЗВО повернет безоглядно вот разом сходу вспять, а вовсе не вперед – и это также естественно, как и то, что вода неизменно выбирает себе тот разве что наиболее легчайший маршрут.
Оклеветан тот прежний и впрямь вполне ведь донельзя недобрый строй,
А вместо него разом в единый миг появится – сатанинский другой.
И как тут, собственно, оно может быть хоть сколько-то вообще совсем уж явно вовсе иначе?
123
Клопы коммунизма, да и нацизма в придачу, – в общественном диване они-то как раз от той самой до чего беспрестанной и неуемной жажды всемогуще обобщенной справедливости некогда, собственно, разом и завелись.
И именно та бескрайне беспочвенная вера во все те благие принципы спешного, а главное, сколь до чего неизбежно (в теории) довольно-таки никак небезуспешного переустройства всего того нынешнего цивилизованного бытия, и низвела до самых палаческих черт весьма и весьма многих людей, мечтавших превратить красивую сказку в истинный рай на этой земле.
Да и тем еще нелюдям с осатанело злой волей и более чем беспринципным, слепым желанием власти, было бы истинно во грех уж при всем том до чего сметливо вот не воспользоваться этакого рода неистово прекраснодушными праздными мечтаниями.
Тем более что были они полностью раз и навсегда ведь попросту напрочь всею силой всячески оторваны от всякой той вполне наглядно и объективно и поныне только лишь самой по себе и существующей реальной жизни.
Да и, кстати, для кое-кого из спесивых демагогов и впрямь ведь пристроиться у кого-либо уж как есть иного и крайне так беспечного на редкость колоритно и благоразумно строго за спиной никакой этической и нравственной проблемы вот и близко никак не составляло.
И уж главное, что все это было с великой обезьяньей ловкостью проделано, именно затем дабы до чего еще сходу всеми силами более чем цепко ухватившись за древки, как есть ведь чужих знамен, затем и сделать целью жизни масс беспрестанный путь к звездам по буеракам чудовищного же бездорожья.
Хотя нет тут, конечно, могут явно последовать всяческие сколь многозначительные и крайне веские возражения.
Раз вот как-никак, а все это более чем основательно некогда полностью же соответствовало всему тому безумно и всеобъемлюще важному и ключевому историческому моменту, а как раз потому и было оно жизненно необходимым для всякого дальнейшего духовного роста всего населения страны…
Да только может, все это было вовсе-то и близко совершенно не так?
Поскольку вместо того чтобы совсем уж неспешно в развалку и в разнобой и вправду идти в то самое никак никому заранее неведомое буржуйское светлое будущее вся страна именно что попросту сходу тогда и покатилась назад в эпоху серости и мглы сурового и гиблого прошлого.
И до чего неисчислимо многие отчаянно лицемерные люди с черствой и черной душой довольно уж сразу и влили свою более чем нечестивую струю во все, то немыслимо и нелепо разгорающееся пламя бесовской революции.
А впрочем, они вполне искренне более чем сокровенно вещали о том самом удивительно светлом и добром сразу этак им всецело на редкость аляповато родном краснознаменном грядущем к коему буквально-то всем ныне, и надлежало с бравыми песнями отменно вышагивать, радостно шлепая босыми ногами в славные дни неких призрачно наилучших новых времен.
Хотя вот, собственно, почему бы это им было нечто подобное нисколько и близко не делать, раз именно как есть с пылу с жару до чего словоохотливо наобещать самые всевозможные золотые горы – это и есть один из древнейших, словно сам этот мир, трюков всех сколь липких к лохам, словно смола, кидал.
Да только нигде и никогда ранее не бывало настолько долгого по продолжительности и бессрочности самого этак яростного лицедейства более чем гнуснейшего обмана, а в том числе и самообмана.
124
Ну, а наиболее веской причиной для невероятно длительного сосуществования совершенно же невообразимого по всем своим неописуемым масштабам террора, да и той безмерно безалаберной наивной веры в светлый завтрашний день, можно вот смело назвать донельзя затхлую духовную атмосферу всеобщей, а зачастую и наращиваемой извне враждебности, что испокон веков главенствует на Руси.
И это она и послужила предтечей к тому безумно чудовищному нагромождению лжи, а также фактически как есть вполне до чего узаконено плановому уничтожению граждан, попавших на заметку к доблестным органам охраны власти от того именно что как есть разве что самого-то себя некогда и победившего простого народа.
И та донельзя бесславная революция нисколько ведь никак не вырвала с корнем вовсе-то ничего из тех доселе уж на деле бывших совершенно тогда бесчисленными всяческих же недостатков всего того еще дореволюционного общества.
И как то когда-либо было некогда уж разве что доселе действительно прежде – вот так и поныне то, собственно, везде затем само собой попросту и осталось.
Изменились одни лишь те до чего презрительно и невозмутимо строгие начальствующие лица, а кроме того уж теперь в них действительно стало, разве что, куда этак значительно поболее всей той более чем отрешенной непринужденности и свободы, но никак не истинно здравого и чисто житейского ума.
Причем где-то внутренне совсем ничего и близко вот не переменилось, поскольку старые принципы жизни изымаются из обращения при помощи одного весьма взвешенного и детально же прагматичного воспитания, а потому старое холуйство оно и в революционную эру разве лишь дико преумножается и преображается в некие подчас самые отчаянно первобытные формы.
А еще и все, то вширь как есть и впрямь вовсе так бескрайнее течение жизни в то самое будто бы необычайно новое время, то есть именно при тех чрезвычайно же повседневно жестоких и безжалостных порядках разве что явно приобретает значительно поболее жесткий и въедливый характер.
И так ведь оно практически везде человек – он никто и ничто, пока у него в руках не окажется, пусть и самого малого реально работающего рычага власти.
И вот стоит кому-то совсем невзначай им обзавестись, и все, милости просим: подавляющее большинство окружающих того человека людей сразу так начинают перед кем-либо таким разом уж заискивать, расшаркиваться и низменно пресмыкаться.
125
И вполне же естественно, что это донельзя развращает буквально всякую, а в том числе и самую чистую так и искрящуюся своим собственным светом благую душу, а точно также и делает тех на редкость обделенных властью людей совершенно бесправными, попросту и близко подчас не способными ни на какие продуманные, самостоятельные решения.
Причем в условиях самой откровенной диктатуры – монарх маленькой державы до чего твердо при этом сидящий на царском троне его даже и совсем уж нисколько ведь небольшого начальствующего кресла явно этак сможет попросту ведь сотворить со всеми своими подданными абсолютно все, что ему только в голову вообще взбредет.
Уж, по крайней мере, в пределах всей той или иной своей чисто профессиональной компетенции!
126
Ну а та иерархия, что вполне дает должный ответ самым насущным потребностям общества в любом государстве всегда идет исключительно снизу-вверх, а потому именно от отношений самых нижестоящих местных властей с народом и вправду-то будет зависеть вся форма структуры существующего общества, причем оно так буквально до самого наиболее верхнего ее яруса.
То есть сама по себе сущая местечковость, возведенная в принцип, ясное дело, что где-то во всем до чего более чем остро касалась и царского двора.
Однако при одном, как есть сколь весьма этак до чего еще многозначительно существенном и ярком отличии, а именно, что лик государя – он-то и есть лик всего остального государства во всех тех как-никак всегдашне же чисто ведь практических вопросах широкого, словно море общественного бытия.
127
Вот потому и возникла затем та самая крайне пагубная ситуация, при которой до чего только искусственно и самоорганизовался центр управления, и, захватив его, оказалось очень ведь даже затем довольно-то легко поставить на колени всю ту на редкость бескрайней площади (в квадратных километрах) Российскую империю.
Но сама первопричина сему заключена отнюдь не в личностных качествах народа, а прежде всего в самих тех до чего еще давнишних свойствах традиций его сколь долгими веками сложившихся взаимоотношений буквально со всякой над ним властью, что во все те или иные времена была и впрямь неизменно нечиста на руку.
128
Причем довольно-то многие простые люди были сами собой до чего этак явно тогда уж приучены, что, пока все тихо и спокойно, надо бы чисто вразвалку на лавках сидеть, семечки лузгать.
Ну а когда страх Божий приходит, то от него, дело ясное разве что где-то совсем далеко за печкой уж тогда ведь только и прятаться.
Так что уж в тот момент когда от всего народа действительно потребовалось свою, пусть и не самую наилучшую власть весьма и весьма сурово всеми силами храбро защищать, она-то в конечном итоге попросту и оказалась совершенно бесхозной, поскольку никаких общих интересов у того еще дореволюционного общества не было даже в помине.
Сепаратизм, не только национальный, но и идейный, есть самая явная заслуга царской власти, что, переняв опыт татаро-монголов, буквально повсюду тогда насаждала самую несусветную разобщенность, дабы тем как раз себя и обезопасить от всякой той на большую беду и впрямь-то как есть неизменно всегда вероятной и полностью уж возможной русской вольницы.
Поскольку, как оно было никак не то чтобы вовсе небезызвестно всей той еще давнишней власть предержащей когорте, русский бунт, как есть, всегда был явно чреват той самой разве что на редкость полнейшей грядущей анархией.
А тем временем (что более чем предметно тогда оказалось причиной крайней нестабильности) почти все течения русской жизни всеобъемлюще объединяло лишь то одно на всех удивительно цельное их устремление – разом бы улучшить все существующее бытие, и буквально каждый верно знал, как это надо бы до чего немедля и сразу, собственно, сделать.
Ну а поскольку все попросту единым духом тогда сходу и захотели если и зажить, то уж во всем совсем откровенно ведь немыслимо уж радостно чисто вот именно по-людски…
Ну а чтобы на деле добиться всего этого всякий-то и каждый подрядился проталкивать чисто свое грозное, словно взбесившиеся небеса мировоззрение так и тяня при этом одеяло разве что в одну лишь свою полностью единоличную сторону.
129
И чье-либо сугубо личное «широкое понимание» всей той повседневно же окружающей нас действительности истинно во всем и предопределило, как те немыслимо бесславные пути, да и сами те нисколько недостойные средства ко всякому их дальнейшему посильному достижению…
А большинство тогдашнего российского населения было либо абсолютно же на редкость аполитично или слишком так никак не в меру чрезвычайно ведь беспросветно и бездумно до самого отчаяния политизировано.
Однако при всем том явно не было оно готово как есть до чего твердо же отстаивать все свои безотчетно воинственные убеждения, твердо держа при этом оружие в своих отнюдь не немощных руках.
130
И вот чего сколь размашисто пишет по данному поводу Савинков в его книге «То, чего не было», описывая, однако при всем том именно то, что тогда действительно явно уж и имело место в той-то ныне полностью раз и навсегда ныне прежней пасторальной действительности:
«Торговая и деловая Москва, Москва биржи, банков, амбаров и лавок, миллионный город купцов и попов, не участвовала в сражении. Она растерянно выжидала, на чьей стороне будет победа, то есть твердая власть».
Однако ведь тех, что были чересчур воинственно политизированы, сами-то по себе перемены не шибко так действительно волновали.
Они были попросту обеими руками за!
Как можно быть всецело «за», никак не понять совершенно никому, кроме разве что тех, кто, вдоволь и досыта объевшись бездумной, но до чего при всем том корыстно въедливой дерьмократией, голосовал в 90-х на выборах сразу же против всех.
131
А главное тут в том, что некоторых от всего того будто бы ныне вовсе же минувшего, да только почему-то в безотрадно бытовом плане и по сей день весьма назойливо существующего явно имелась до того превеликая оскомина, что эти люди вполне однозначно сочувствовали духу восстания, именно как сочувствуют всякому правому делу.
Однако ко всему тому разве что лишь некогда затем еще последующему дележу власти они-то точно бы и близко никак не имели абсолютно так совсем никакого хоть сколько-то верного и явного касательства.
Их личные заботы и тягости были им до чего значительно дороже всех тех вместе взятых дутых свобод…
Вот как это до чего уж славно и наглядно описывает писатель Алданов в книге «Самоубийство»:
«У Люды случилось несчастье: сбежал Пусси. Это расстроило ее чуть не больше, чем провал московского восстания».
Причем, в каковом это именно виде, так или иначе, вообще могла некогда, затем ведь разом еще предстать для всего народа та самая новая власть, собственно, говоря, мало кого тогда на деле более чем ответственно же заботило.
Но при этом буквально-то каждый при всем том до чего трезво, но беззаботно весьма взвешенно и нарочито никак не выражал в том ни малейшей тени сомнения, что уж кто-нибудь при ней обязательно тот более чем твердый порядок чрезвычайно так быстро разом затем более чем сходу и наведет.
Ну а в тот самый момент и примемся тихо-мирно всю державу промеж собою делить, вполне однозначно оставив львиную долю победителям, до чего охотно их при всем том до чего радостно же подмазав своею щедрой рукой.
Да и когда на Руси, то иначе уж было?
Однако никто и близко при всем том явно вот не ожидал, что эти самые новые правители буквально все, значит, общим – читай в скобках, своим – на скорую руку разом объявят!
А между тем как раз-таки именно уж этого тогда и дождались, и это при всем том, что тот донельзя громкий звон колоколов сколь давно обо всем том самом грядущем пожаре отчаянно гудел, однако вовсе-то никто его тогда нисколько вот явно совсем и не слышал!
132
Ну а из-за чего вообще всем этим событиям тогда, ведь собственно, и суждено было по всех нашу душу действительно еще же случиться?
А между тем до чего всерьез возникают все эти в целом совершенно и близко не свойственные всяческому человеческому сообществу связи промеж верхами и пресловутыми низами как раз-таки на почве довольно долгими веками длящихся затяжных передряг, поневоле выпавших на долю того или иного великого народа.
Абсолютная диктатура являет собой самый прямой вызов человека стихиям, что по временам попросту явно грозят его уничтожить, или может также она стать вполне достойным ответом до чего ужасающему соседству с теми самыми исключительно так безжалостно жестокими варварами – степными кочевниками.
Поскольку при таком раскладе оказывается самой уж прямой, а никак не косвенной необходимостью более чем принципиально разом обрести некую общую доминанту, которая впоследствии и окажется полностью ведь на деле способной твердо удержать весь народ в суровом сплочении плечом к плечу.
Причем ни стихии, ни тем более дикие кочевники никогда заранее не предупредят о своем до чего только вскоре действительно явном никак этак полностью неминуемом грядущем нашествии.
А как раз потому и наблюдается та самая до чего еще весьма ответственная надобность быть именно что всегда начеку, то есть действительно, вполне вот оказаться всецело готовыми ко всему тому действительно уж самому наихудшему.
133
И попросту есть уж на белом свете народы, что когда-то и впрямь до чего безвременно попали под жернова сколь невыносимо тяжких и ужасных невзгод.
Ну а как раз-таки в силу того, что нечто подобное становится, истинной частью на редкость назрело обыденной и крайне суровой повседневности, им-то и вправду было дано сформировать ту самую донельзя всеобъемлющую форму тоталитаризма, при котором чья-либо сугубо отдельная жизнь вовсе-то даже ни стоит и самой мелкой медной монетки.
Раз уж весь тот или иной народ, беспрестанно находится в состоянии до чего еще перманентной опасности, и лишь презрев ее ценой собственного и ничтожного, как и при любом раскладе, так или иначе, бренного существования…
Поскольку доподлинно полноценная возможность хоть как-то (для всего народа) с самым наименьшим ущербом действительно преодолеть ужасные беды и невзгоды была бы вот осуществима разве что в случае того самого буквально этак чисто всеобщего людского самопожертвования.
134
И подобного рода гибельные факторы некогда и вправду до чего вполне безвременно имелись в том самом древнем Китае, а также Египте, и народ тамошний именно по этой причине и создал те самые циклопически-огромные сооружения…
Причем в самой России ничего подобного никогда нисколько и близко этак совсем уж и не создавалось, да только между тем та равнина, что никак не имела никаких тех более-менее естественных препятствий – до чего еще явно соблазнительное место для самого всевозможного рода крайне разорительных набегов.
А они никак не сплачивали общество перед некой внешней угрозой, но и затачивали ножи всех тех, кто учинял сплошное и дикое самоуправство пользуясь для этого полномочиями того страшного часа, который явно мог бы настать считай что любую, последующую минуту.
Ну а народ, издревле привыкший к совершенно же извечному своему полнейшему бесправию и абсолютному произволу местных властей, терпя унижения и поборы от всякого над ним от века стоящего, попросту никак не мог не развить в себе чувство блаженной интеллектуальной лени, исподволь проникшей буквально во все его земные дела.
Причем все это затем только разве что всецело усилилось еще и, исходя из того, что при тех новых, чрезвычайно строгих большевистских порядках, ему и дела небесные, отныне стали попросту совсем вот именно что до фонаря…
Ну а значит, и нет в том ничего удивительного, что он попросту тогда чисто так разом сходу и утонул душой в беспробудном питье и нравственном глухом забытье…
Ведь всякий экономический застой, безусловно, берет все свое начало с того самого застоя нравственного и как раз-таки им-то в конечном своем итоге, он вполне само собой затем как и понятно вовсе вот в конце концов и увенчается.
135
И тут все, собственно, вообще уж как есть лишь явно, и начинается с тех больших и малых поборов, из которых затем и вырастает сколь непомерно огромный долг перед кем-либо так донельзя чужим и безалаберно праздным.
И ведь это именно тем, кто лишь себе чего-либо более чем нагло и безо всякого спроса только-то лишь берет и берет…
Да и всегда он при этом весьма отъявленно и бескомпромиссно всецело же может потребовать и чего-либо, несомненно, вот разве что лишь еще и еще.
Уж выгребая при этом те самые последние закрома, не отдавая назад совсем ничего, кроме тех на редкость язвительных обещаний по случаю наведаться, в том числе и лишний-то раз…
Причем, как и понятно все это испокон веков и являлось сущим грабежом, да и сопровождалось оно как-никак подчас при всем том и сколь грозными поджогами чисто, быть может, и для вящей острастки.
Ну а также и для того чтобы у людей оставшихся где-то очень так даже до чего далеко позади, было затем чем вот заняться кроме, как гнаться же сходу вдогонку за теми грабителями, что были тяжело нагружены доставшейся им богатой добычей.
Крымские татары вполне очевидно как раз ведь именно за этим раз за разом и сжигали когда-то Москву…
Ну а в новейшей (советской) истории набеги стали носить, куда только более разорительный и весьма изощренный характер…
Да и людей самых лучших сколь властно тогда увели в сибирскую неволю или еще хуже – на вечные вольные хлеба их всех, тогда как есть, поголовно одного за другим разом оправили.
Вот, скажем, та самая продразверстка – вполне уж явно она некогда оказалась до чего значительно хуже всякого разбойного налета степняков-печенегов…
Да и курировалась она между тем именно из того самого центра той как есть уж до чего донельзя мрачной, полной призраков, иллюзий и привидений большевистской цитадели власти…
А люди при таком злосчастном новом режиме истинно пролетарского царствования оказались вовсе ведь даже не винтиками, а куда вернее чисто же подшипниками в хватких руках совсем на совесть разом верно процеженной оравы лживоидейных власть прихлебателей…
136
Большевики вполне вознамерились построить все свое до чего бесхитростно хищное царство добра на фундаменте щедро так сдобрено кровью всего того когда-либо праведно и неправедно доселе же еще только существовавшего, а ныне вот полностью онемевшего и вконец совсем омертвевшего.
А между тем ничего хорошего из всего этого выйти, ну никак и близко попросту ведь явно так и не могло.
Прошлое, умирая, становится удобрением для всего того поистине настоящего и чисто нынешнего.
Уничтожив и размежевав корни минувшего, разом и оставляешь все, то отныне вовсе же беспросветное будущее чисто вот без каких-либо вполне достаточно так надежных нравственных основ.
Да и сама как она есть жизнь цивилизованная, всенепременно под собою подразумевает до чего обязательное (пусть и не всегда сразу приметное) уж какое-никакое сущее усиление факторов до чего на редкость древнейшей и совершенно безжалостной жестокости…
И в эти наши новые более просвещенные времена все ее будничные принципы стали разве что, исключительно суровее и жутче, причем все это подобным образом нынче же оказалось именно в свете самого полнейшего и наглядного обезличивания всех тех серых и слепых людских масс.
Нет, конечно, нечто тому подобное весьма незатейливо подчас и ранее случалось и в те самые немыслимо отдаленные эпохи, когда до чего многие люди были одними лишь псами преданными тому хозяину, из рук которого они получали свою пищу.
И нечто подобное вполне уж на деле и могло полностью разом вернуться, разве что лишь до чего неспешно ведь изменив всякое свое внутреннее содержание, но никак не внешнюю форму.
Раз буквально всему в этом мире неизменно так свойственно всегдашне лишь только и ходить до чего неспешно уж разве что беспрестанно по кругу.
Однако ранее вовсе-то не являлась идея царствования над всеми людьми сколь всеобъемлюще до чего разом тождественной великому гласу с небес.
Ну а причины всему тому как-никак, а следует еще поискать именно в том, что и впрямь на деле вот составляло вполне полноценную картину мира тех людей, что некогда жили в тех самых тяжких условиях суровой обыденности уж донельзя как есть обветшалого патриархального общества.
И все его человеческое и духовное начало никак и близко совсем не исчезло в эпоху самозабвенно же тлеюще провокационного XIX, а затем и сплошь революционного (и в научном смысле тоже) XX столетия.
А между тем все то, что до чего еще безвременно приключилось со всей этой нашей цивилизацией в течение тех наиболее ведь последних двух веков, изменило разве что лишь внешнюю и лицевую сторону вещей.
Ну а все, то чисто внутреннее и сокровенное во всяком современном человеке сколь мало при всем том действительно разнится от всего того, что переполняло людские сердца, даже и в те наиболее стародавние времена общинно-родового строя.
Однако теперь до чего многих людей стали весьма и весьма, куда усерднее и жестче околдовывать словами, чем это было некогда ранее.
«Новые времена – новые веяния», – как то уж некогда безупречно так веско подметил дракон в фильме «Убить дракона» Марка Захарова.
Слова стали цепко хватать другие слова за хвост, и все это истинно же предумышленно разом и превратилось в умозрительные узоры, являвшиеся самым-то чудным плодом воображения всяческих невообразимо едких схоластов, чья логика была более чем выразительно снабжена безукоризненно обособленной от всех реалий действительности вычурно праздной, а заодно и беспросветно нигилистической риторикой.
137
И это как раз-таки именно поэтому новоявленная эпоха просвещения буквально вся на редкость пропахла сладковатым душком тлена – неистового разложения всех тех еще давнишних нравственных принципов личного и общественного поведения.
А все, потому что ранее человек имел над собой силу, беспрерывно повелевающую и довлеющую над довольно-то многими его деяниями и поступками.
Нынче он сам для себя стал Богом во плоти, а как раз потому ему более никак вовсе и не нужен был БОГ НА НЕБЕСАХ.
Однако тот самый политический вождь в тоталитарном государстве хотя и обрел божественные полномочия, всегда был при этом в сущем страхе и за себя и за свое привилегированное положение, а потому и являлся он суровейшим громовержцем, так и крушащим кости тех, кто смел, задеть его даже одним единым словом.
И вполне оно попросту уж совсем, безусловно, что посылая многих и многих людей на верную погибель или безмерные страдания, невольно начнешь, несколько полнее чувствовать свою собственную невообразимо великую значимость по сравнению с мелким и незначительным песком эпохи (столь непременно великих свершений), что сплошь и рядом просачивается промеж твоих многозначительных пальцев.
А в результате власть попросту разом утеряет всю ее совершенно так исключительно уж конкретную суть, становясь широченной глыбой, безмерно нависающей над всяческим тем или иным мелким личным житьем-бытием.
Причем, дело ясное, что как раз, поэтому и окажется далее чье-либо личное существование сколь весьма незначительным по сравнению с тем непомерно огромным величием всеблагого существования именно что всего государства, а никак не отдельного человека.
Ну а потому и все действия нынешней власти разом уж перестают для нее самой быть хоть как-то ведь наглядно приметными в том самом непримиримо грубом и конкретном их переложении на чей-либо сугубо личностный план.
Массы они вообще не состоят для каких-либо нынешних правителей из хоть сколько-то полноценных индивидуальностей, а из одной полностью как есть и впрямь разве что серой умом протоплазмы.
Ну а посему в дальнейшем и приобретут огромные людские жертвы черты чистейшей же воды абстракции, а вся та кровь, пролитая в сражениях, нынче окажется одной лишь обезличено сухой статистикой безликих и безымянных потерь.
И, конечно, то уж на редкость сколь этак естественно было вот, возможно во всем, соотнести к одним лишь до чего еще ярким недостаткам феодальных, а вследствие смены веков и эпох, в том числе и буржуазных империй.
138
Да только, конечно, при всем том коли по чьим-либо представлениям, буквально все в этом мире нынче явно ведь всецело переменилось разве что к чему-либо до чего безупречно самому исключительно наилучшему…
Но это разве что кажется, а на самом-то деле все те более чем необычайно благие условия для возникновения царства безбрежно же радостной людской свободы никак сами собой не создадутся.
Да и истинно другие, куда поболее добрые всходы из сырой землицы без посева нужных зерен знания никогда и близко попросту ведь совсем явно не взойдут.
Поскольку нечто подобное может возникнуть только на хорошо удобренной почве великого труда, а совсем не того до чего отвлеченно мечтательного созерцания сладких грез внутри узкого круга чисто литературных представлений обо всем этом широчайше разнообразном мире.
Сон сладостно светлого грядущего может и впрямь-таки вот присниться до чего еще всяким разным умственно развитым людям, а в том числе и полностью уж будто бы наяву.
Однако на самом-то деле он не более чем призрачная явь никак неосуществимого на практике на редкость ленивого желания насладиться бы всем тем, что попросту должно прийти само и все тут.
А это так совсем оно не бывает, но просто вот у кого-то слишком много веры в некие абстрактные понятия, а для того чтобы продвинуть жизнь вперед нужна добрая сила убеждения, а не плетка состоящая из одних отвлеченных от всякой действительности бравых понятий.
Хотя кто-то вот при этом до чего только безалаберно думает, что всякое зло нужно бы истово так яростно сходу атаковать, а не по мере сил защищать от его тенет свою честь и человеческое достоинство.
Ну а если на него и следует разом идти войной, то эта должна быть война просвещения против бескультурья и дикости, а никак не наоборот.
И то само собою разом понятно, что к реалиям другого значительно уж поболее светлого века, а именно времени, когда люди окажутся, всецело переполнены любви ближнему своему можно будет прийти только через медленное и самое последовательное умерщвление диких инстинктов, а вовсе не за счет сущего разжигания их до буквально вселенских масштабов.
Бей богатых, чтобы все разом зажили достойно и счастливо это, и есть сущее утопление доподлинно светлого будущего в крови тех, кто и вправду был всячески должен явно еще помочь некогда всеми-то силами сколь вполне последовательно его создавать.
Понятное дело, что в революцию шли люди желавшие своему народу великого счастья, а никак не безумной беды отчаянно векового затем прозябания в грязной луже посреди сущей нищеты и разрухи.
Однако такое общенародное счастье всерьез попахивает одними до чего гнилыми идеологическими помоями, а больше так и ничем иным!
И может и была причина для большого же народного неудовольствия, да только большевики ее разве что более чем нездраво удесятерили.
То есть коли и была самой надежнейшей предпосылкой, ко всему именно та до чего обоюдоострая, словно стальной клинок, социальная правда, однако все реалии нового века стали одной лишь чудовищной карикатурой на все то когда-либо бывшее же доселе вот ранее.
Яростное разрушение былого недобра стало лишь очистительным пламенем изведшим прямо на корню всякую человечность власти в ее и без того никогда не ласковом обращении со своим народом.
Причем от маленькой искры всенепременно вскоре и возгорится великое пламя, что и спалит дворцы, и тогда останутся одни жалкие хижины, где дяде Тому в обнимку с новым «священным писанием» Карла Маркса и предстояло жить более чем неимоверно долгими тысячелетиями, тяня при этом лямку теоретически верно во всем обоснованного новоявленного рабства.
А все – это исключительно потому что, никакое светлое грядущее и близко никак вовсе не сможет быть хоть как-либо связано с той самой весьма же липкой выжимкой и крайне этак бестолковым философским экстрактом той самой до чего всемогуще же иллюзорной и чисто бумажной теории.
А именно как раз для того, чтобы постепенно и продуманно со временем всем уж миром действительно воздвигнуть светлый храм полностью иного бытия нужно было, прежде всего, самым тщательным образом до чего планомерно этап за этапом чисто вот его собственноручно и более чем конкретно разом и создавать.
Ну а для того, чтобы вполне еще должным образом преуспеть в данном начинании, надо было и близко совсем ведь никак не бояться ни кровавых мозолей, ни чудовищной клоаки общественного быта.
Да только в то же время весьма вот опрометчиво вслух возмечтать о том самом многозначительно наилучшем обустройстве всего житейского бытия безо всякого сомнения попросту вредно.
И это так именно поскольку сами собой при всем том попросту напрочь закрываются глаза, а потому и перестают хоть как-либо вообще, затем досаждать все те нынче позорно же существующие и до чего многозначительно ущербные стороны нынешней промозгло-серой общественной жизни.
139
Беспринципные и развращенные, как и упивающиеся всей той так или иначе имеющейся в их руках властью правители, как и их покорные рабы – это ведь и есть та пирамида, которую время нисколько не сможет до конца изжить, руководствуясь при этом разве что лишь теми бесславными принципами исключительно беспощадного и безжалостного насилия.
Подлинная, а никак не полуслепая от всей ее дикой горячности перестройка всего человеческого общества может заключаться в одной лишь надстройке над всем тем ныне полностью устаревшим, прежним миром хоть чего-либо действительно иного – несомненно, исторически нового.
140
Ну а кирпичи (для его возведения, а явно вот не для проламывания черепов всех тех вовсе-то ныне никак не угодных народу совершенно так до чего еще нерадивых его слуг) неизменно следует брать именно из строений, саморазрушившихся от времени, или же стертых с лица земли вполне доселе естественными общественными катаклизмами.
И чем-либо, кстати, более-менее хоть сколько-то тому достоверно подобным и можно уж будет как-никак, а даже признать, в том числе и набеги диких племен, что и близко пока не были хоть как-либо вообще знакомы с утонченной, величественной и одухотворенной культурой.
Ну а сегодня полностью та же прежняя дикость стала не только весьма вот незыблемо до чего принципиально идейной, но и до самого омерзения воинственно тупой, самоуверенной и бездушной.
Причем это как раз безнравственно напыщенный аристократизм тех до чего насупленных, нынешних цивилизованных вандалов и создает в их лице на редкость всеобъемлющую опасность для всякого вообще последующего существования всего уж земного шара – именно, что в качестве какого-либо еще во всем том самом дальнейшем славного обиталища той или иной многоклеточной жизни.
Холеная цивилизованность вообще вот всецело так до чего проникновенно самодостаточна, ее вовсе-то никак не интересует абсолютно ничего, кроме той лично же своей и весьма нарочито сиюминутной выгоды.
В то время как любая первозданная дикость впрямь-таки словно губка, безусловно, вот разом впитывает чужие, куда только значительно поболее продвинутые идеи, до чего наглядно при этом, вливая свою свежую кровь в жилы вконец застоявшегося, а то и всецело загнившего социума.
Как то некогда действительно и вправду на деле уж оно было после невообразимо чудовищного крушения великого древнего Рима.
Ведь тот народ – после всех тех сколь еще наследственно приобретенных от предков истинно ублажающих дух и тело благ и удобств – более чем, несомненно, как есть, совсем обленился, и руки его явно перестали твердо держать в руках грозное оружие.
Но тут надо бы сразу оговориться, что речь уж может идти об одной лишь той еще вполне естественной дикости, никак не скованной единой и прочной цепью догматической целеустремленности в некие те до чего бесконечно заоблачные дали…
Простая дикость, несомненно, со временем и пойдет как раз тем давно проторенным путем самого старательного возрождения всего того былого и прошлого.
То есть придет время и будут до конца восстановлены все столпы никак не безвременно свергнутого ею именно что издревле так безмерно же всем и вся сияющего величия.
И уж точно вовсе-то не слепая дикость разом затем еще не займется всем тем на редкость агрессивным насаждением своего собственного первобытнообщинного строя под видом сурово яростного устремления более чем строго вперед ко всему тому сколь призрачно и отдаленно наилучшему же грядущему.
141
Соответственно, при каком-либо самом обычном вторжении того еще первозданного, чисто как-никак незамысловато невежественного дикарства речь тут могла только и идти о сокрушительном переустройстве всего того издревле имеющегося бытия, а совсем не о полном разрушении какого-либо весьма большого города, дабы затем отрыть на его месте котлован с сотами для общественных насекомых.
В фигуральном ли смысле или нет, но подобного рода задумки действительно имели место в бравых фантазиях все уж тех промозгло серых душой и умом демагогов, что все то, как есть на данный момент многозначительно же общественное чисто этак взахлеб, разом более чем всемогуще обобщали.
Они до чего безудержно насмерть разили все прошлое в самое его сердце…
А все потому, что оно, по их донельзя же начисто во всем утробным представлениям, никак вовсе вот не имело права на какое-либо свое хоть какое-либо дальнейшее так самостоятельное продолжение.
Та самая раз и навсегда заученная единственно верная правда, навечно застекленев во взоре, и впрямь-то некогда уж застыла в глазах безбожных проповедников того самого ни в чем совсем немилосердного всеобщего блага…
Причем до чего непременно надо бы также и то полнозвучно разом еще сходу отметить, что сколь весьма обстоятельная и чисто же насильственная перестройка всего того общественного бытия, куда явно во всем до чего только намного похуже всяческого довольно-то хаотического разрушения.
Разрушенный город вполне может полноценно же заново быть отстроен – и отныне он будет способен разве что еще оказаться, куда и впрямь-таки значительно лучше защищен, однако если его насильно перестроили под некое то самое аракчеевское военное поселение, а не полностью раз и навсегда весьма уж основательно сходу разрушили…
142
Причем все тут дело, безусловно, так совершенно ведь до чего именно всецело же ясное!
Как уж в том вообще будет только возможно хоть сколько-то усомниться, что от того самого более чем беспрестанного хлопанья рук (во время немыслимо оглушительных аплодисментов) все то былое и прежнее попросту враз до чего безвозвратно и станет до чего катастрофически разом тогда и впрямь до чего сходу так разрушаться…
ПОСКОЛЬКУ СОВСЕМ ОНО НЕ ИНАЧЕ, а строить и строиться по рядам – то уж надо бы сразу вот твердо заметить несколько разные вещи.
А между тем дабы на деле разом поднапрягши все свои силы построить, ту самую более чем восхитительно новую жизнь буквально каждому вполне должно было действовать, полностью как есть во всем безыдейно, да и всегдашне на редкость сколь еще самостоятельно, а точно также и сугубо во всем исключительно уж отдельно.
Раз всякое всесильное войско, ее совсем из ничего создающее, разве что до чего рьяно вытопчет все те сколь вдоволь неизменно имеющееся ростки самого же наилучшего грядущего, а новые нисколько так почти что никогда вовсе вот никак затем не засеет.
Слепо и с песней идя вперед, разве что до одной той вконец дико голодной зимы вскорости уж точно ведь только и дошагаешь…
Армия восставших рабов, сбросив хомут прежнего деспотизма, до чего поспешно реформирует прежнюю суть власти в несколько ином духе, а именно вот лишь и переоформляет все ее умеренно деспотичные основы в ту самую значительно, так поболее суровую тиранию.
Причем во главе ее тогда непременно окажется и впрямь вполне уж хорошо откормленное стадо витийствующих дармоедов.
И эти весьма языкастые деятели пера и чернильницы и будут тогда сколь истово твердить о славе, победах и доблестях так и, прославляя подвиг всего трудового народа.
Однако при этом, именно его до чего зверски и облагая сущими податями и оброком, что явно еще вот в разы и окажутся до чего только худшими, нежели чем это делалось в любые прошлые, даже и самые лютые времена…
143
Ну а стоило ли грудью защищать все те социалистические завоевания, если они, прежде всего, оказались заключены в праве на почти дармовой, и чисто подневольный труд…
Нет, конечно, можно и такое, вовсе-то не сходя с этого места весьма ведь размашисто сходу так брякнуть, а именно что, мол, безо всех тех доблестных защитников отечества его вообще и не может попросту хоть как-либо собственно быть.
Да вот, однако, безо всех тех, кто в нем достаточно ведь сыто живет и здравствует, оно еще до чего неизбежно всецело же окажется почти до конца попросту мертво…
Причем ничтожная и над всем главенствующая часть, живущая в полнейшем достатке, только яснее и явственнее подчеркивает буквально всеобщую совершенно так вопиющую нищету…
144
Основная часть населения, вынужденная довольствоваться одними пустыми обещаниями, не может не считаться начисто, как есть именно что подло же обманутой во всех самых наилучших надеждах на чисто свое личное светлое будущее…
Да и в одних тех сколь призрачно светлых мечтах буквально так разом и возводить хоть чего-либо достойное новое вовсе вот никому и никак явно не подобает.
А все потому что подобного рода праздные мечтания разве что весьма бестолково отодвигают в самую дальнюю даль уж явно заранее не предопределенного грядущего все те исконно настоящие реалии тех лучезарно светлых дней, которым и близко не наступить без того значительно поболее прагматического взгляда на все нас так или иначе окружающее.
И главного своего до чего и впрямь уж проницательного взгляда тут явно окажется нисколько и близко еще недостаточно.
Всю окружающую нас действительность надо бы созерцать не только своими глазами, но и глазами тех, кто живет по тем самым вполне возможно совсем же иным житейским и моральным принципам.
И та давно минувшая жизнь вот никуда от нас совсем не девается и ее следы само собой так, и ведут в самое далекое будущее…
Причем откровенно крамольна сама мысль, весьма всесильно разом уж низвести их в ту самую бездонную пучину всяческого гиблого забвения…
Да и вообще хоть чего-либо изумительно нового из сущего ничего и близко вот никак уж сходу попросту не воздвигнешь.
Всякое новое может быть одним разве что самым органическим продолжением всего того некоего прежнего и до чего только давнишнего.
Но кто-то ведь реально думает уж совершенно как есть донельзя вовсе иначе.
И если в прошлом люди возводили новые общественные здания на месте старых, часто беря себе камни из всего того, что было рядом, то строители «новых времен» сколь ответственно всею душой разом и вознамерились то самое старое, безусловно, свести разом уж полностью так на нет.
Наверное, именно дабы затем и построить на его месте нечто всецело новое и на редкость монументальное, а главное – еще и всем своим обликом никак не имеющее ничего действительно общего с тем давно уж себя будто бы изжившим старым.
Но при этом ему фактически должно было фактически разом еще оказаться чем-либо весьма явно довлеющим над всем тем ранее пережитым.
Небоскребы сталинской эпохи – они как раз уж ради эдакого культурного варварства собственно и возводились.
145
А в это самое время людей абсолютно ничего для своего государства нисколько не значащих, куда вот скорее разве что наспех распихали, нежели чем действительно уж широко расселили, по грязным, убогим и совершенно неуютным коммуналкам, что точно являли собой полнейший аналог пещер каменного века в их чисто современной, псевдосоциалистической интерпретации.
Забаррикадироваться, дабы вести свою личную жизнь, стало попросту негде, причем в случае полного закабаления всего этого мира проклятым большевизмом те клетушки еще и следящими камерами везде бы тогда разом так оплели.
И то, что довольно подробно описано в романе «1984» Оруэлла, и есть то весьма верно отображающее действительность общественное развитие, да и сам по себе на редкость конкретный конечный итог всякого слепого продолжения потуг добрейшего либерализма совершить вот чудо истинно благого преображения мира книжных иллюзий в нечто идейно так полноценно реальное…
Причем все это явственно зиждется, да и вообще как есть, берет всяческое свое начало именно из самых недр и глубин теоретически уж до чего наглядно аморфной основы всех тех призрачно величавых теорий.
146
И, кстати, как раз этакого замеса общественный строй, сколь всепоглощающе высасывал из всего живого соки, да и мало того он безапелляционно мог вполне потребовать от каждой половозрелой особи женского пола совсем безвозмездно (во имя интересов государства) сфотографироваться в самых разных позах со всех сторон в том-то самом откровенно обнаженном виде.
И осуществиться всему тому должно было разве что по чьему-либо до чего величайшему повелению и как раз-таки, собственно, затем, дабы сынкам вождей всей планеты было бы более чем наглядно полегче, тем еще наиболее тщательным образом, затем уж выискивать наиболее красивых и всеми формами идеально соответствующих их личным вкусам любовниц.
И это те самые искренне беспечные люди, ЧТО явно могли вскоре уж поспособствовать на редкость отчаянному возникновению как раз подобного рода по-вселенски необъятного режима на всей матушке Земле, более всего и будут на то пенять, что, мол, нехорошо это, брать у населения всей страны отпечатки пальцев (в данном случае Израиля).
Это, видите ли, всецело приблизит нас ко временам правления «Старшего брата» по той уж самой вот книге Джорджа Оруэлла.
147
А между тем как раз-таки наличие следящих камер на всех улицах (в отличие от беспардонного подсматривания за личной жизнью граждан) и приближает нас к тому, куда только как есть значительно уж большему осознанию всей той тяжести уголовной ответственности со стороны всякого разного рода незаконопослушных граждан.
Причем всякому полноценно развитому государству более чем должно бы вполне строго себя озаботить весьма старательно, посеяв в умах всех уж своих состоятельных граждан именно то, собственно, мнение, что в буквально-то каждом богатом доме непременно должны быть по возможности везде установлены камеры видеонаблюдения.
И как раз тогда всяким взломщикам вламываться в частные владения с целью ограбления может и вправду станет явно, пожалуй, несколько не с руки…
А в особенности, если там будет такое софт обеспечение, что сразу даст сигнал «чужие в доме» и об этом более чем сразу будет уведомлена и полиция.
И попросту вообще никак нельзя рассчитывать, что принципы хоть какой-то морали ныне и вправду будет вполне еще возможно привить людям совсем не имеющим о ней вовсе вот никакого даже понятия.
То есть это разве что тот ослепительно яркий технический фактор, коль скоро ему будет действительно найдено до чего уж самое безупречно разумное и здравое применение на буквально всякой житейской практике, со временем и приведет нас к значительно более спокойной (в смысле криминогенной обстановки) общественной жизни.
Причем еще раз хотелось бы то вот самое повторить, что уж произойдет нечто подобное, ясное дело, задолго до того, как к тому действительно приложит затем руку, куда более правильное и весьма во всем на редкость достаточно продуманное воспитание.
148
Ну а все те либеральные веяния передовой светлой мысли, прежде всего, порождают ярую ненависть в ретроградных кругах, и исподволь сыплют и сыплют на свежие раны восторженных утопистов соль пустопорожних рассуждений о вящей надобности как-нибудь да непременно так умудриться снести башку всему тому старому и вконец кое-кому ныне совсем обрыдшему прошлому.
А оно между тем исключительно ведь незыблемо, и извести его можно будет, лишь разве что взяв да целиком до основания его, разрушив, словно некое то военное укрепление.
Общественное здание во вполне определенном смысле от крепостей и фортов, в сущности, ничем существенным нисколько не отличается.
И никто уж вовсе не станет яростно разрушать весь свой город, дабы вновь построить его в другом месте из одних тех вот, значит, разве что только разрозненных кирпичей старого.
Жителей Карфагена некогда явно попытались заставить осуществить нечто подобное, но, даже и до конца твердо заранее зная, что это верная погибель, они разрушать свой город и заново выстраивать его не ближе пятнадцати километров от морского побережья совершенно так наотрез попросту разом уж отказались.
Еще и потому, что их связь с открытым морем была для них величайшей и священной традицией.
149
Для всякого человека его привычки и обычаи – это и есть та, в сущности, крыша над головой, и если разрушается общественное здание, в котором он повседневно живет, то ведь тогда от крайней безвыходности данного пагубного положения вещей, он и поселится в пещере наиболее близкой к его некогда доселе благоустроенному бывшему жилью.
Ну, это уж, разумеется, только лишь в том пиковом случае, коль скоро он никак вовсе не сможет переселиться в некое другое, куда этак значительно поболее достойное обитания жилище.
150
Причем именно это, собственно, и произошло в России, охваченной неистовым пламенем в единый миг до чего разом вконец курам на смех проворовавшейся революции.
Ну а новое поколение ничего иного, кроме той коммуналки-пещеры, в течение всей своей жизни более и не видевшее, неизменно вырастет нравственно ослепшим…
И уж, понятное дело, что будут те морально убогие личности людьми некоей той полностью так новой формации, то есть окажутся они до чего еще, непременно, поистине грамотными.
Однако одно это само по себе не сделает их вполне полноценно честнее или хоть сколько-то действительно ответственнее, разумнее и праведнее.
Совсем, наоборот – из их-то мозгов попросту разве что по причине ураганного ветра их бесноватой эпохи попросту сходу же выветрятся все те столетия культурного развития в рамках более чем неизменно насущной религиозной терпимости, да и всяческого благорасположения к людям вообще.
Как то заметил в своей изумительно верной ремарке писатель Алданов в его книге «Чертов мост», «одно поколение уничтожается террористами, следующее – они уже воспитывают».
151
Причем чего это когда-либо совсем несусветно так страшного на всем этом свете еще ведь когда-либо только уж действительно было?..
Да люди жили в дымных избах, а все же над всей их жизнью неизменно довлел твердый, хотя и неписаный закон, дающий совершенно четкое определение нравственности, при этом более чем неразрывно всегдашне был он сколь строго крепко-накрепко увязан буквально-то со всякой на этом свете религией и ее духовенством.
И это «ДИКОЕ МРАКОБЕСЬЕ» на редкость, верно, всячески усмиряло многие свойства той до чего отчаянно первобытной дикости, и это только оно всесторонне противилось падению нравов, отрывало человека от всей его обездоленной обыденности, и пусть и ненадолго, но приближало его к истинным высотам светлого духа.
152
Сбросив с русского человека тяжкую, карающую длань Господа Бога, большевики разом возвратили его ко всем тем фактически уж языческим истокам дохристианского бытия.
Кроме того, они сколь наглядно приложили самый тот еще немалый максимум усилий, дабы и вовсе лишить его всего того, что было вполне свойственно всем тем или иным высшим млекопитающим.
Товарищи большевики до чего помпезно и воинственно же идейно, да и крайне при этом бездушно и впрямь-таки вознамерились явственно превратить все человеческое общество в некое самое наглядное подобие сообщества общественных насекомых.
Да только тот великий примитив, как есть, неизменно насаждался ими разве что лишь в сфере высокой духовности, ну а в широчайшей области общего образования все было именно на деле так на редкость совершенно иначе.
Советский человек, оказался более чем основательно вооружен всеми современными технологиями, а посему и можно было его, ничтоже сумняшеся, более чем безотлагательно отправлять весь этот мир под пяту марксистского вероучения, затем уж исключительно разом сходу закабалять.
153
Своих идей и представлений о жизни в целом он теперича и близко никак уже не имел, причем все это разве что поскольку в тех тесных чащобах коммунальных квартир ему стало отныне до чего еще весьма затруднительно хоть в чем-либо во всей ее полноте действительно сохранить всякую свою полностью индивидуальную личность.
Ну а посему и оказался он тогда вовсе же безликим, а значит, и более чем легко поддающимся любым приказаниям всего своего мертвенно бездушного, сколь еще давным-давно навеки всецело так морально усопшего начальства.
Уж до чего и впрямь-то более чем живописно описывает данную ситуацию писатель Сергей Алексеев в его романе «Крамола»:
«– Муравейник?
– Да, муравейник в аквариуме. Вот это и есть судьба российской революции. Согнать народ в кучу, бросать ему пищу и бесконечно разваливать муравейник, чтобы была вечная борьба. Не сама жизнь, а борьба за нее. В этом смысл революции. А когда муравьи привыкнут к борьбе, из них можно формировать легионы для мировой революции».
154
И вот она та сколь диалектически явно же насквозь прослеживаемая и до чего на редкость более чем последовательная цель большевиков!
Наплодить бы из простых людей тупых насекомых, а не создать для них некое новое, куда поболее просвещенное светское общество, раз и навсегда избавив Россию от всего того стародавнего религиозного засилья!
Но, может, они попросту как-то нисколько ни с того бока уж до чего неудачно подошли к своему весьма и весьма благородному и однозначно так необычайно правому делу?
Да только никак тут ничего иного ведь и не останется кроме как исключительно всерьез, да и в самый полный голос тогда уж разом заговорить об абсолютно же полнейшей несостоятельности фактически любого делового применения всех тех «праведно пламенных» марксистских идей.
Раз уж, с какой бы это стороны кто вот угодно к ним до чего и впрямь сколь незатейливо не подступился, а все равно совсем бессильно затем последует тот еще верный экономический и политический крах во всех тех истинно широчайших масштабах всего государства в целом.
Правда, данный сценарий вовсе не обязательно должен был вполне этак оказаться единственным возможным вариантом грядущего обустройства всей общественной жизни какой-либо отдельно взятой страны.
И вполне может быть, что процесс медленного разложения общества может растянуться, словно советская очередь за продуктами на долгие и долгие годы…
Поскольку значительно более быстрому трупному разложению еще изначально же мертвого государства до самой вот чрезвычайности разом еще воспротивится невероятно щедрое богатство недр, обилие лесов.
И уж, ясное дело, что всех тех на редкость невероятно огромных сокровищ природы нам-то и впрямь как-нибудь сколь надолго, а именно почти что на целый век, все-таки с грехом пополам обязательно уж как-никак ведь действительно хватит.
Хотя нам поистине многое вовсе-то явно и не надо, главное, чтобы душа в теле освобожденных от всех тех пут прежнего угнетения все же хоть сколько-то радостно совсем этак немудрено где-либо только лишь разве что теплилась.
Ну а если начать вполне предметный разговор про бестрепетно светлые социалистические завоевания, то уж ничего путного из них и не могло выйти и потому, что человек завоевывает свою свободу не вспышками внезапно возникшей гордости, а разве что вместе с безупречно праведным осознанием самого себя полноправным членом всего существующего общества.
А впрочем, все это так и так довольно-то быстро затем уходит в сущее небытие, поскольку, кроме тех еще броских лозунгов, есть и всякая крайне же несусветно злободневная повседневность, и от нее никому и никуда и близко явно так никуда не деться.
А именно как раз потому настоящего света и истинных благ от чадящей лампадки идей попросту никогда вовсе никак и никогда не прибавиться.
Ну уж нет, прежде всего, простой труженик становится выше и раскрепощеннее только вот от всего того до чего полноценного понимания значительно ведь поболее действенных путей всяческого отстаивания своих прав на куда отныне исключительно и вправду вполне достойную (не собачью, как в конуре) жизнь.
155
Мирная стачка, безо всяких кровавых эксцессов, практически полностью останавливающая все производство, действительно могла в конечном итоге, постепенно уж привести к тому самому более чем конкретному и реальному улучшению всех условий труда.
Поскольку если бы кто-либо показал, в том числе и самому что ни на есть немыслимо жадному до денег капиталисту, сколь наглядно так чрезвычайно уж чудовищные последствия «пролетарской революции»…
То, какие тут могут быть в том сомнения, что тот и впрямь-то дрожащий над каждой копеечкой яростный ретроград, живущий в то еще царской России, буквально-то сразу затем и создал бы для всех своих рабочих и разнорабочих собственно те сказочно лучшие условия.
Полностью раз и навсегда, постепенно переменив быт всего их будничного и крайне во всем до чего невзрачного же существования.
И создал бы он их вовсе-то никак не из-за того неизвестно вот откуда вдруг возникшего в его черством сердце чувства справедливости, а от одного лишь страстного желания предотвратить этакого рода чудовищный и всесокрушающий бедлам!
Революционный быт яростно сокрушил сами основы всего былого царствования здравого смысла.
Да и трезвый расчет тоже был тогда разом так в единый миг утоплен в море всей той до чего еще напрасно пролитой крови.
156
А между тем при явном же наличии сильных и умеренных радикалов буквально-то всего можно было бы со временем добиться простой чередой никак не прекращающихся забастовок.
Ведь и ежу понятно, что хозяевам заводов и фабрик, в конце концов, непременно бы, вовсе вот опостылело и впрямь этак-то за здорово живешь нести все те нисколько нескончаемые убытки.
А именно тогда бы они до чего «бессребренно и раскошелились» на весьма и весьма сколь существенное увеличение зарплаты, как и на довольно действенное улучшение наличествующих условий крайне так неизменно до чего и по сей день беспросветно тяжкого физического труда.
Да только откуда это вообще было взяться эдаким умеренным радикалам, коли без той органично и созидательно, а не нигилистически разрушительно думающей интеллигенции, в этом-то деле было бы попросту нисколько-то никак и близко совсем уж не обойтись?!
157
Но с другой стороны все это одни лишь разве что явные полумеры, а то, как есть и близко попросту вот явно не по-нашему!
Нам-то всю ту просвещенно светлую жизнь, подавай сразу так с чистого неба, и чтобы никаких гвоздей!
Ну а пока суд да дело мы себе до чего непревзойденно более чем отрадно еще помечтаем обо всей той и впрямь уж неестественно и чудно сахарной жизни.
И пусть наша кухарка про то столь непременно хоть одним ухом послушает, она-то у нас из самого простого народа, а потому и вполне закономерно, что, как есть, отправившись затем на базар или еще куда, она точно все ею услышанное по разным углам прилежно и весьма старательно донельзя широко затем растрезвонит.
Раз она сколь изумительно говорлива, поскольку с кем поведешься, от того этак сразу всего и наберешься.
А отсюда и сам «его величество» народ, куда значительно уж поболее до чего суровее и грамотнее стал.
Однако это вовсе не во всех своих доселе ему и близко неведомых правах он ныне начал значительно получше, да только и близко при всем том никак не ко времени вполне досконально вот верно же разбираться.
Нет, разве что лишь тому он весьма ведь полновесно внял, что всех их, как оказывается, будет возможно тем самым беспрестанным горлопанством разве что лишь поболее и поболее безмерно расширить.
158
Тогдашняя интеллигенция на редкость взвешенно и трезво рассуждала примерно вот следующим до чего еще вполне веским образом.
Не иначе как, а когда все те сколь безумно долгожданные блага, и в самом-то прямом смысле совсем уж беспрестанно раздавать попросту повсюду разом начнут, то это никто иной, а именно мы самыми первыми к их смакованию со всею страстью разом тогда и приступим.
Ну а пока суд да дело, пускай себе народовольцы стреляют и адские машины бросают в вальяжных царских чиновников, оно им и поделом.
Все эти бесконечные царствования у нас до чего давно более чем непримиримо попросту ведь как есть, чисто этак разом уж в глотке комом застряли.
Ну а мы разве что только и хотим совсем беспечно глотнуть хотя бы немного свежего воздуха той самой доподлинно всеобщей свободы…
…и нам бы хоть сколько-то еще раздолья и всех тех великих благ европейского либерализма на нашей совершенно вот в этом смысле полностью «бесплодной» русской земле.
Ну а эти сатрапы и душители свободы нам то и дело рот кулачищем своим затыкают, так пусть их самих теперича заставят умолкнуть, причем раз и навсегда.
159
Однако доподлинная, а не перебродившая в чьем-либо сытом чреве свобода – она не только некая вполне осознанная необходимость, но также и истинная ответственность за всякие свои думы, сколь незамедлительно разом затем еще обращаемые в те самые кем-то вовсе на редкость отчаянно и возмутительно громко же высказанные слова!
А бывает оно и так, что ее попросту нисколько и нет.
Ну а раз данный человек к чему-либо и впрямь дико уж всеми вот силами призывает, возносясь при этом всею душою ввысь, уж попросту совсем распухая при этом от тех весьма и весьма до чего блаженно сладостных своих предчувствий…
Ну а ко всем тем его ярким словам сколь внимательно и неосторожно до чего еще чутко затем действительно многие прислушиваются…
И какие это тут могут быть в том сомнения, чьих это жестикулирующих рук то, и окажется затем, собственно, дело…
И попросту уж вся эта кровавая неразбериха носила тогда природу, кем-либо считай, что чисто на спор разбуженного вулкана неистощимо неистовых людских страстей.
160
И вот вместо того, чтобы хоть как-либо уж действительно помочь друг другу объединить страну под некое вполне единое здравое начало, именно в тот наиболее критический для нее момент все те политические партии и занялись до чего совсем же явственно беспрестанной междоусобной грызней.
Ну и чего тогда в том могло быть хоть сколько-то и вправду действительно удивительного, что на самом уж пике всесильного могущества тогда и оказался вот тот никак не имевший родины политик, какового могло создать одно то и впрямь разве что как есть до чего этак утонченно цивилизованное общество.
И вот чего пишет о Ленине писатель Марк Алданов в книге «Самоубийство»:
«Ненависть, всегда занимавшая огромное место в его жизни, теперь просто переполняла его душу. Люди, даже самые преданные сторонники, становились ему все противнее, – почти все, кроме Инессы и жены. Этот резервуар ненависти он целиком перевез в Россию в 1917 году».
161
Ленин, как историческая личность, явно ведь, в конце концов, именно что более чем сходу разом и предстал в виде грязной от пота и крови мерзости, сущим сатанинским порождением всего своего нечестивого века и истинно и поныне нисколько не прежней почти же средневековой державы.
Его речи всегда были полны пустозвонным идиотничанием, причем как раз-таки в точности тем, что и у его любимого учителя Карла Маркса.
Берем истину, препарируем ее, изрыгаем ее в сущем эмоциональном порыве, ну а затем топчем и топчем ее сапогами, пока ничего, кроме своих собственных из нее так или иначе проистекающих выводов, у нас вовсе-то далее никак тогда и близко уж совсем не останется.
Это вполне, кстати, довольно естественный и «здравый» подход для тех весьма и весьма бесчисленно многих современных философов, Маркс всего лишь разве что отточил все свои тезисы до самого явного состояния наивысшей идеалистической чистоты.
162
Да и вообще вся та техногенно подкованная цивилизация буквально же душит весь этот мир всеми своими прекраснодушно страстными сентенциями.
Однако под той на редкость истинно благовидной ее личиной, как есть до чего еще неизбежно скрывается все та же и впрямь-то разве что самая, что ни на есть первобытная эгоистическая гнусность.
Да и вообще та самая чисто уж внешне изумительно респектабельная цивилизованная подлость все те наиболее изначальные свои низменные качества как раз-таки за счет той самой чисто вот искусной же своей утонченности до чего ведь планомерно как раз и усиливает.
Ну а именно поэтому и чье-то доподлинно злое влияние на всякую человеческую сущность затем и становится, куда разве что донельзя так поболее всеобъемлющим и сколь отчаянно же развращающим.
И, конечно, при всем том будет возможно, в том числе и то безо всякой ведь тени стеснения прямо как есть разом попросту уж сходу сказать, что все это никак не очень-то соответствует той самой хоть как-либо объективно вообще еще стоящей подобного определения реальной действительности.
Поскольку многие люди сегодня стали всецело добрее, чем они были некогда прежде.
Однако все это разве что лишь внешний налет общей, давно, уж как есть хоть сколько-то устоявшейся цивилизованности.
Внутри все светлое и чистое подчас на редкость подчинено жесткому диктату внешних условий сытого и во всем совершенно уж вовсе неплохо обеспеченного существования.
И как раз только поэтому западный мир, значительно, так сегодня улучшив (да и то никак не для всех, а разве что в целом) средний уровень всей своей жизни, и стал относительно чище, взвешеннее и культурнее, чем оно было некогда в том не в столь еще и весьма отдаленном прошлом.
163
Правда, нравственный облик всего человечества в самое то последнее время действительно начал несколько вполне вот явно оздоровляться.
И истинно да все те отчетливо строгие технические достижения цивилизации во всем этом деле всегда были и будут лишь разве что довольно-то существенным до чего самым еще многозначительно явным подспорьем.
Но все-таки тот сколь еще многообещающе богатый внутренний мир – это уж полностью одно лишь разве что следствие всесторонне развитой духовности, а никак не некой внешней яркой цивилизованности.
Поскольку та ничего такого существенного, кроме разве что несколько большего роста общего потребления, попросту и близко-то явно не создает.
А в том числе и в политической жизни, и это уж та весьма надежно возросшая общечеловеческая культура, а не та технически до чего лучше подкованная цивилизация вовсе-то не дозволила бы американцам ныне распылять над головами бедных вьетнамцев «агент Оранж», от которого в первую очередь гибли маленькие дети и дряхлые старики.
164
А ведь совсем недавно нечто подобное было до чего легко же осуществимо, причем совершенно безо всяческих каких-либо серьезных помех…
И надо бы тут со всем тем до чего великим прискорбием весьма строго, разом заметить, что некогда не столь уж и неоспоримо давно, а именно в середине 60-х годов прошлого века никто из тогдашних представителей общемировой общественности против того и близко никак не возражал.
Это разве что сегодня СМИ при всяком удобном случае яростно взрываются сущим вулканом красноречивых слов.
И они и вправду испепеляют в прах буквально всякую на этом свете до чего безмерно кровожадную и деспотичную и явно уж совсем, как и понятно вовсе чужую и дикую несправедливость.
И, слава Богу, хоть нынче-то будет никак неправомочно этаким донельзя зверским обезличено варварским способом безо всякого зазрения совести разом убить миллионы и миллионы ни в чем не перед кем совсем же неповинных людей…
Однако уж до чего откровенно и сколь презрительно попросту не сходя с этого самого места до чего только прямо в лоб сразу так и заметим: в этом нет никакой В-И-Н-Ы современной техногенной цивилизации.
Поднялся, как есть весьма и весьма весомо поднялся весь тот общий духовный уровень, и это именно он и задрал при этом до чего еще вертикально вверх довольно уж многие наивысшие ценности гуманности и культуры.
Ну а это, в свою очередь, пусть и несколько запоздало, все ж таки явно как есть приподняло планку общечеловеческого горького бытия на значительно более высокую ступень буквально общего своего развития.
И теперь нынче убивать миллионы людей просто как крыс более нигде стало совершенно нельзя, но все это так только лишь до какого-нибудь нового исторического поворота.
Поскольку никакие веяния всеблагого гуманизма вовсе-то и близко совсем не коснулись всей той внутренней сути абсолютного же большинства всех западных граждан.
И то, что написал Марк Алданов в одном из его наилучших романов «Истоки», полностью верно, и сегодня одни лишь сроки явно увеличились раз, наверное, в десять, но, однако никак и не более того.
«Бисмарк был убежден, что во внешней политике нет никаких принципов и нет даже прочных интересов, что каждая страна может в любую минуту завязать тесную дружбу со вчерашним лютым врагом: это было делом двух месяцев газетной болтовни».
165
И если хоть чего-либо вообще со времен Бисмарка действительно и изменилось, так это разве что одни те внешне провозглашаемые цели.
Ранее они были, куда только поболее откровенны и не завуалированы, как уж подчас это повсеместно и бесчестно, то и дело происходит именно что как есть ныне вот и сегодня.
А нечто подобное вполне определенно под собою никак недвусмысленно разом и подразумевает, что всем тем чрезвычайно простодушным массам безо всякого труда будет вполне возможно втиснуть в головы все, то до чего еще самое уж насущное всего того понимание…
…А именно той весьма внезапно возникшей донельзя вот крайне насущной потребности как раз-таки в том исключительно бескомпромиссном проявлении всей той немыслимо стародавней, суровой жестокости.
Ну а в том еще незапамятном начале XIX, позапрошлого, века всех этих новоявленных течений гуманизма попросту никак и не существовало в самой-то, как она только ныне есть истинной природе вещей.
166
И вот уж однажды и впрямь-то на редкость, бесплотно возникнув все эти веяния довольно-таки долго, затем оставались либо на белой бумаге, либо витали те призрачно сладкие мысли в том сколь немыслимо спертом и крайне застоявшемся воздухе совершенно и вправду немыслимо пустозвонных бесед.
А в это самое время люди, неистово вооружившись ярым и бескомпромиссным учением добра, так и несли уж совсем несусветную околесицу, в конечном своем итоге приведшую к сущему раздуванию всех тех мехов до чего славной кузницы страстно воспеваемого ими насилия.
167
Идеи более чем благородного очищения мира буквально ото всей до чего вдоволь имеющейся в нем сущей скверны вовсе-то и близко уж относительно не новы, именно они и двигали гигантские жернова мельницы «святой инквизиции».
И она разве что подмяла под себя все то прежнее духовное наследие, превратив добро во зло, причем как раз-таки во имя до чего вот на редкость окаянного чувства власти, как и чьего-либо сугубо же личного ощущения святой сопричастности к великой и суровой Божьей благодати.
В нынешние времена суровой и липко сладостной эпохи до чего несусветно безбрежного просвещения все снова полностью вроде бы вполне повторилось, да только на этот раз на чисто вот схоластически философской, а не как то было некогда прежде, истинно религиозной основе.
Цивилизация безмерно всеядна, она буквально всегда будет до чего радостно готова искренне и вдохновенно поглотить всю ту всецело же неземным светом сияющую духовность, никак этак при этом вовсе ведь не побрезговав и самим тем еще праведным духовником со всею его благой проповедью.
168
Именно за те в широком историческом смысле совсем недавно минувшие 300 лет некоторые свободолюбивые людские души на редкость переполнились самым же диким отторжением от всех тех будто бы и впрямь отвратительно замшелых норм всей той уж до чего немыслимо старозаветной христианской морали.
И вся та бесшабашная и богопротивная нравственность чудовищно сладострастных идеалов попросту как раз-таки потому и получила ту весьма же долгожданную свободу.
Ну, а именно в связи с этим и начали некоторые славные народовольцы еще тогда ведь истинно творить дела с той самой до чего чрезвычайно дьявольской изощренностью.
А заодно при всем том и надо бы как есть чисто уж сходу более чем непреклонно вот разом заметить, что это именно наукообразно подкованная цивилизация довольно-то тщательно и подтерла все те прежние этические рамки, а новые, в свою очередь, оказались чересчур утилитарно жестковатыми.
Крайне ведь во всем до самого неприличия близкими, ко всякому животному миру, где попросту никак нет места для человечности и буквально-то всякого прочего великодушия.
В хватких руках бесновато безграмотных граждан вдруг этак до чего злокозненно оказались всякие светлые истины, чего-то свое неспешно и яростно верещащие о неких тех более чем на редкость абстрактных народных правах…
И все эти доблестные служители политической Мельпомены всесильно вооружились тем еще единственно верным знанием самой наивысшей истины, дабы бездумно так смело, затем и раздобыть во всеобщее пользование все те немыслимо необычайные, небесные блага путем самого непримиримого разрушения чьего-либо никак незаслуженного рая на всей этой грешной земле.
169
При этом наиболее основополагающим фактором, коему и должно было явно затем и послужить совершенно естественной первопричиной для того донельзя на редкость существенного перегрева общественного котла, было и впрямь-то как есть самое ужасающе вязкое безумие исключительно бесполой социальной справедливости…
А между тем сам мир людей нисколько неизменен, и все их побуждения, как правило, чисто уж заранее всецело этак полностью вполне предопределены и определены.
И, кстати, во всей их самой же, как есть до чего простецкой сути и близко-то никогда попросту вот совсем не проглядывало никак ничего вполне достойного всех тех немыслимо широких и существенных изменений в тех самых весьма еще стародавних устоях всей той или иной общественной жизни.
И если вдумчиво и конкретно действовать с умом, а потому и руководствоваться принципом убеждения, а не яростного и сколь именно что насильственного подталкивания вперед серых масс народа, то уж как раз тогда и можно будет понять, что ноги выше головы никак не задирают, вышагивая к светлым дням грядущего всеобщего счастья.
И для всего того полноценно настоящего и всеобщего людского благоденствия действительно как ничто другое будет всецело важен вовсе не тот чисто всеобщий стройными рядами поход в некие далекие дали, а одно лишь самое тщательное развитие каждой отдельной индивидуальности в духе свободы, чести и личного права на полное свое последующее самоопределение.
Да, есть и будет тот достаточно общий политический выбор, но он никак не сможет осуществляться самими массами, поскольку они в широком общественном смысле одни лишь разве что ноги, а потому и светлой голове им приказы свои отдавать и близко этак попросту уж явно совсем не положено.
Потому как способны они разве что звать либо к совершенно же дикому паническому бегству, либо, наоборот, к самому яростному наступлению кому-то прямо на горло, и ничего иного от них ожидать вовсе не приходится.
Все вполне мудрые решения должна была принимать на себя только та вполне уж до конца здравомыслящая интеллигенция.
Да и предпринимать в их ярком свете те самые более чем конкретные действия ей как-никак, а явно еще следовало бы безо всяческих непомерно долгих и бесконечных дискуссий, зато сколь однозначно со всем тем истово здравым и деловым расчетом.
Ну а что и вправду хоть с какой-либо стороны могло быть касаемо тех очень уж бойко взятых на щит «святых интересов» простого народа, то это как раз для всякого того чисто всеобщего последующего его процветания и надо было осуществить великое множество всецело насущных и благих последующих мероприятий.
Но прежде всего их направленность должна была при этом быть максимально так весьма далека от всякой политики.
Война с внешним врагом сплачивает нацию в единое целое, а вот всякая нарочитая борьба внутренняя только лишь разобщает народ и делает его безотрадно слабее и тогда его легче будет поймать на удочку какой-либо, как есть демонически так уж и витийствующей демагогии.
А если и появится та именно на деле того стоящая польза от всех этих ослепительно ярких и красочных общественных преобразований, то уж как-никак, а брать свой исток нечто подобное может разве что из той на редкость насущной области неспешного но верного обретения культуры – издревле ведь забитым и замордованным народонаселением.
Его нельзя освободить наружно его нужно высвободить изнутри, а тут идеалы ничем не помогут, поскольку они способны только одурманить и раскрепостить разве что лишь в смысле полной и единовременной потери всякого человеческого облика.
Ну а после придет похмелье и разруха, потому что разрушение основ векового государства это, прежде всего смерть закона и нравственности, а потом чего-либо вообще еще.
То есть вовсе-то не было и речи о самом незамедлительном приобретении некоей исключительно иной жизни после той совершенно безутешно мнимой победы над всем тем до чего этак старым и вполне сытым житьем-бытием.
Раз вот нынче-то самые обычные граждане попросту во всем разом и оказались под самой-то грубой пятой до чего ужасных и новоявленных (пролетарских) кровопийц и тиранов.
170
А между тем кто-то вполне будет вправе спросить, а почему это, собственно, вообще нечто подобное произошло как раз уж именно так, а никак и близко совсем не иначе?
Да только может уж статься, что той-то самой наиболее веской ко всему тому первопричиной и послужили те так и царившие в дореволюционном обществе донельзя безрассудно воинственные настроения, которые всецело и поспособствовали, куда большей неправедной грамотности граждан обо всех их до чего неотъемлемых и будто бы самых незыблемых их правах.
А между тем надо было сколь еще старательно просветить тех самых вовсе вот безыдейно бездумных обывателей обо всех их наиболее прямых гражданских обязанностях перед обществом, а не перед неким тем весьма расплывчато абстрактным человечеством.
И ни в едином-то глазу никак не надо было никого из них от всякого до чего нестерпимого гнета столь уж сходу, и рваться сломя голову весьма спешно и безутешно более чем незамедлительно разом еще явно освобождать!
И умный и образованный человек вполне еще будет способен все это так или иначе вполне верно более чем полностью до конца осознать.
Да только та донельзя ведь безумно скребущая изнутри дикая жалость ко всему тому и впрямь более чем неказисто жалкому и необустроенному во всем же своем отечестве почти до чего неизбежно затем всеми-то силами, словно глас архангела Гавриила и позовет к одному лишь бесшабашно и безжалостно всесокрушающему насилию…
А уж тем более нечто подобное сколь разом до чего непременно случится, если речь пойдет о человеке молодом, горячем и порывистом, жаждущим действий, а не пустых и праздных обезличенных слов.
Да и отсутствие большого жизненного опыта тоже тут играет совсем уж никак вовсе не последнюю роль.
А тут вот и лучше всего как раз и подойдет тот самый до чего яркий пример из дневников известного писателя Михаила Пришвина.
«Есть одно, из-за чего у меня руки отнимаются, когда я хочу вступить в бой с большевиками: если бы мне было теперь 20—25 лет, то я был бы непременно большевиком, и могу с точностью сказать, что не эсеровского, а марксистского толка. Есть прямые доказательства этому: в таком возрасте я был уверен, что вот-вот совершится мировая катастрофа, пролетариат всего мира станет у власти и жить на земле будет всем хорошо. Это чувство конца (эсхатология) в одинаковой степени развито у простого народа и у нашей интеллигенции, и оно именно дает теперь силу большевикам, а не как просто марксистское рассуждение».
И это как раз этакое тогдашнее и сколь беспечное и всеобщее устремление к свободе, прежде всего, и выражалось в одном безнадежно слепом бессилии перед лицом неистовой смуты, будто бы разом-то призванной целиком и полностью переиначить ныне существующее общественное бытие в некое более-менее светлое житье без «паразитов богатеев» на рабоче-крестьянской шее.
171
Да вот, однако, кабы речь и вправду при этом действительно шла разве что о тех, про кого, то вполне доподлинно так верно оно известно, что они до чего бессовестно вовсю воруют, причем как есть завсегда из того самого нисколько и близко не абстрактного общего кармана…
И именно по поводу этаких серых и хитрых личностей и имели бы место все те вовсе безумно яростные демонстрации протеста…
Причем ничего тут плохого никак не было, коль скоро они вот при этом до чего беспрестанно бы сопровождались всеми теми донельзя безапелляционными и решительными требованиями исключительно уж чисто взашей сходу вытолкать и уволить, а то и посадить вора и взяточника…
И это именно тогда всякая местная власть сколь давно разом взялась бы за ум, а то тот самый более чем давнишний воз он и поныне там.
А между тем всем тем купцам и владельцам заводов их бешеные деньги не сами по себе ни с того ни с сего в единый миг разом так сходу же прибежали.
И, кстати, надо бы заодно еще и про то до чего исчерпывающе прямо и твердо разом сказать, что и теми самыми всецело как есть более чем естественными врагами рабочих они-то уж точно вовсе вот никогда попросту явно и не были.
Надо же, где это именно господа сами себе большие товарищи – загодя ликующе радостно отыскали совершенно излишнюю во всей природе вещей чисто паразитическую касту, а между тем, и в Германии точно также обнаружили тех за всех разом виноватых в лице представителей одной той сколь подчас совсем невезучей нации.
Интересно только, а где это они опыта могли уж на редкость основательно разом ведь явно понабраться?
172
А дело, между тем, оно в принципе самое так как-никак вполне плевое, всего-то, что найди себе во всей этой жизни кого-нибудь сразу за всех целиком виноватого, ткни в него смело пальцем, ну а толпа с ним сама вскоре до чего по-свойски еще разберется.
И уж так и сея ту чисто внутреннюю распрю, прямые как палка левые товарищи с диким упоением и вешали на уши рабочим и крестьянам отвратительно гнилую лапшу обо всем их огненными буквами на небесах более чем живописно расписанном грядущем счастье.
А оно между тем ни на кого с небес не свалиться и для того, чтобы нечто подобное когда-нибудь к нам на деле пришло и надо бы напрячь все силы во имя должного воспитания новых поколений в духе несколько ином, чем доселе были воспитаны их предки.
Ну а нечто подобное никак не с насилием связано, а с весьма славным же всеобщим созиданием.
Грозное насилие над своим народом только лишь и породит более нового идеологического деспота, что еще даст большую фору всем тем деспотам доселе уж бывшим и прежним.
Да те нелюди саму душу подчас выжимали из народа вместе с его кровавым потом, но те другие оказались не лучше, а хуже всех тех прежних.
Правда они вовсе не имели тех до чего древних корней всяческого можно даже сказать векового эксплуататорства, но так ли это важно, если низкопробный холуй став господином станет и господином и холуем в одном лице, а то будет наиболее наихудшее сочетание из всего того когда-либо только возможного…
Да и вообще большинство тех еще прежних господ были людьми весьма статными и вполне достойными уважения, а потому вместе с их усадьбами разграбили и всю нацию в целом…
Да и вообще может ли то самое фактически, считай, что первозданное человеческое желание подавлять чужую волю и на ком-то как есть значиться ездить и впрямь вполне разом то носить некий тот племенной или как есть до чего яркий классовый характер?
А между тем можно с практически полной уверенностью как раз именно то утверждать, что в общечеловеческом смысле плохие людские свойства – это куда чаще негативное влияние всей той отнюдь не безмолвно окружающей человека среды, чем по всей-то сути своей эдакая дурная наследственность или явно уж на редкость естественная преемственность поколений.
173
И, конечно, само присутствие в силе – так сказать, у самого кормила власти – донельзя же развращает саму ведь душу, считай что всякого человека.
Да и вообще то, само собой разумеется, что уж развращается при этом буквально любая, даже и самая чистая, духовно богатая и совестливая душа.
И все это будет, как раз именно так коли у кого-либо есть та на редкость самая беспрепятственная возможность топтать и топтать ближнего своего, если уж вовсе никто при этом его не одергивает и никак и близко совсем вот не останавливает.
Но все-таки при всем том нисколько нельзя сказать, что происходит все это от одного лишь самого элементарного невежества.
И некоторым людям вполне на деле подвластно четкое и ясное осознание всей той совершенно уж невероятно грозной силищи, явственно дающей всем им возможность, как есть и впрямь беззастенчиво требовать и требовать от кого-либо другого исключительно ведь немыслимо сладких благ и удобств.
Причем обустраиваясь именно подобным образом, они сколь безжалостно при этом давят и давят на всех тех, кто даже и ненароком посмеет нисколько не подвинуться, дабы как раз-таки им и предоставить, то самое наиболее удобное место под солнцем.
Ну а в случае явной неудачи, когда их действия будут признаны, скажем тем же уголовным судом до чего только самым откровенным криминалом, они с дикой яростью вполне вот охотно затем и переведут сходу стрелки на кого угодно другого с малолетства, взрастившего в них именно подобный же взгляд на вещи.
И Достоевский правильно пишет в «Записках из мертвого дома», что на среду подчас принято спихивать слишком-то невзначай действительно многое, хотя, в принципе, что правда, то правда, человеческие задатки она вполне этак действительно во многом чисто вот заранее явно предопределяет.
Причем к той как есть, донельзя темной дореволюционной среде это вполне ведь понятно, что весьма уж сходу соотносилось разве что вдвойне, а то и втройне.
Причем нет никаких в том сомнений, что, уж, будучи пойманными, господа революционеры сколь же дружно и заунывно хором запели бы жалостливые оды про ту вовсе-то невзначай неправедным образом взрастившую их среду.
Неужто бы их тогда сердешных никак так не пожалели?
Только-то и заковали бы их в кандалы, а затем и отправили в ту вот до чего же бессрочную каторгу.
Причем, то явно были бы совсем не те, кто делали революцию снизу, а как раз именно те, кто наверху без конца задами заседали…
У них вся морда в слюнях была, а не в запекшейся чужой крови, но что, отчего произошло – лично у автора в том никаких сомнений попросту уж и нет.
174
А между тем, надо было их еще в то, донельзя пресловутое «каторжное царское время» куда почаще под самый корень чисто физически изводить, а то они, ставши затем наиболее люциферовой властью во всей истории, достойнейших людей безо всякого счета жизни лишили, словно бы те были выбракованными неким доморощенным селекционером домашними животными.
А между тем и бандита Котовского зря не расстреляли…
Да и, кстати, как то вообще было возможно из среды яростно враждебных царской власти радикалов – сотрудников охранного отделения почем уж зря набирать?
Даже если кто-либо и впрямь публично покаялся и отрекся от своих прежних взглядов он все равно в точности тот же человек всею душою безоглядно ненавидящий ныне существующий порядок, а потому ему никак не место посреди тех, кому именно что по должности было самой ведь судьбой велено его охранять.
Но тут уж весьма явственно сказалась глубочайшая русская наивность, как и святая вера в сущую искренность тех самых сколь еще плаксивых и полуфальшивых раскаяний.
175
Расписать в самых немыслимо верных словах все свое бескрайне глубокое покаяние – дело вовсе уж нисколько совсем так нехитрое…
Вот слова Достоевского из его «Записок из мертвого дома»:
«Пора бы нам перестать апатически жаловаться на среду, что она нас заела. Это, положим, правда, что она многое в нас заедает, да не все же, и часто иной хитрый и понимающий дело плут преловко прикрывает и оправдывает влиянием этой среды не одну свою слабость, а нередко и просто подлость, особенно если умеет красиво говорить или писать».
И все то, что на редкость отменно и заправски умеют делать те самые до чего всевозможные вурдалаки и горлопаны, так это уж наскоро облекать всю свою природную гнусь в очень даже подчас изощренно изящную и донельзя сладострастно плодовитую словесность.
176
Однако слова любви и дружбы в их устах неизменно оборачиваются змеиным ядом!
И это как раз-таки некоторые из представителей людей ума, которым явно вполне довелось более чем неимоверно долго прозябать, в самом как есть несносном одиночестве, подчас разве что поэтому совсем и близко-то не умеют правильным образом себя поставить.
А в связи с тем частенько уж они разом и грешат всяческими более чем алогичными эпатажами, всегда уж при этом имеющими свою чисто внутреннюю строгую логику.
Но логика та была создана в вовсе, как есть до чего неприютных блужданиях, а также и посреди беспрестанно звенящей в ушах пустоты всецело бесцельного одиночества, а потому она всегда сколь несусветно путаная, вялая и бесформенно весьма вот однобоко донельзя валкая…
Раз чего это тут вообще ведь только поделаешь, сформировалась же чья-то психика именно в сущих потемках безмерно отрешенного от всякого внешнего мира сознания, попросту и близко при всем том никак не обученного всяческому полностью до конца разумному самовыражению.
И как раз-таки всей той отчаянно и совсем несуразно злобной жестокости внешнего быта многие честные и «праведные негодяи», безусловно, и были обязаны истинно мерзкой убогостью всей той своей близко никак не развитой во всяческом чисто этическом плане личности!
И вот чего только еще пишет обо всем этом Федор Михайлович Достоевский в его «Записках из мертвого дома»:
«В остроге было иногда так, что знаешь человека несколько лет и думаешь про него, что это зверь, а не человек, презираешь его. И вдруг приходит случайно минута, в которую душа его невольным порывом открывается наружу, и вы видите в ней такое богатство, чувство, сердце, такое яркое пониманье и собственного, и чужого страдания, что у вас как бы глаза открываются, и в первую минуту даже не верится тому, что вы сами увидели и услышали. Бывает и обратно: образование уживается иногда с таким варварством, с таким цинизмом, что вам мерзит, и, как бы вы ни были добры или предубеждены, вы не находите в сердце своем ни извинений, ни оправданий».
177
Злому сердцу нужен один лишь весьма удобный для того повод, чтобы то, что в нем еще изначально было заложено, нашло себе хоть какой-нибудь вполне этак того стоящий «достойный» выход.
Ну а изначально доброму человеку нужно было одно лишь явное просветление посреди всей той извечно же окружающей его суровой мглы.
Однако если ни того, ни другого попросту вовсе вот нет, то тогда подлый бандит так и останется тем же бандитом, хотя может и близко никак не довелось ему убивать за всю свою отнюдь нелегкую жизнь ни женщин, ни детей.
Ну а человек с университетским образованием в течение всего уж своего более чем сытого и вдоль и поперек обеспеченного бренного существования будет до чего еще прилежно и смиренно лечить людей.
И это несмотря на то, что с куда большим рвением и удовольствием, он бы медленно (без наркоза) резал бы их всех на куски.
Но только лишь, разумеется, при одном том вполне полноценном наличии как есть именно же вполне соответствующего политического режима, который действительно даст ему на нечто подобное самое еще полное и крайне так отчаянно дерзкое добро.
178
А между тем хоть сколько-то реальные шансы стать на самом уж деле полноценно иным у хорошего человека, и впрямь до чего донельзя явно малы, а можно даже сказать, что и вовсе они абсолютно ничтожны.
Раз до чего неизбежно всегдашне тот более чем вполне до конца ограничен, как своим жизненным опытом, да так и незатейливо суровым, обыденно серым бытом.
И будет и вправду попросту более чем безрассудно уж яростно, то отрицать, как и вообще хоть сколько-то в том даже и на единый миг до чего разом сходу весьма и весьма усомниться…
Поскольку во всей этой жизни до чего незамысловато только лишь то одно фактически разом так незыблемо верно…
Нет уж никак то вообще не иначе, а психика каждого конкретного индивидуума до чего явственно заполняется именно тем из всей окружающей нас реальности, что, тем или иным образом, хоть как-либо попало в фокус чьего-либо полностью вот конкретного житейского восприятия.
Верного и неверного во всем этом более чем вполне естественном процессе попросту нет, да и быть его, собственно, уж нисколько так и близко не может.
179
А, кроме того, последовательно и продумано научить тому, что верно и разумно, – это важнейшая задача родителей и именно их, а все остальное – это одни те абсолютно абстрактные знания обо всем том совсем небезосновательно правильном и полноценно разумном поведении во всем том ныне так или иначе имеющемся обществе.
И если они и соприкасаются с чьим-либо весьма ведь конкретным, индивидуальным сознанием, то только лишь разве что на редкость исключительно вскользь.
И, конечно, коли какой-либо индивидуум и вправду захочет хоть как-либо перемениться к чему-либо всецело праведному и самому наилучшему, то уж тогда, без тени сомнения, явно он совсем без труда вскоре еще обязательно отыщет кого-либо другого, с кого бы ему положительно и стоило бы брать самый достойный пример.
Однако не все ли едино…
Раз он, до той самой более чем самой последней же крайности, бесконечно так ограничен всею своей жизненной средой, точно, как и любой зверь неизменно ограничен границами более чем естественного ареала своего обитания.
180
Люди столь еще крайне дики и злобны, а многие их естественные проявления зачастую вполне ведь откровенно зверины, а еще – это так не только у тех, у кого буквально все их изрядно же примитивные повадки более чем ярко и многозначительно выражены, тем самым что ни на есть непригляднейшим образом.
Сделать из них значительно вот поболее достойных существ поможет один лишь тот очень даже пологий подъем всеобщей культуры.
Ну а грубо и агрессивно весьма же методично всячески вмешиваться в сам процесс познания малюткой всего этого мира дело вовсе-то нисколько и близко совсем так неправое…
Да еще и, главное, уж делается это подчас как раз затем, дабы сознание наивного ребенка беспрестанно заполнялось именно что теми более чем никак незыблемыми догмами, поскольку это явно вызывает (правда лишь поначалу) один лишь тот наиболее ярый внутренний протест.
Ну а в дальнейшем все, то силой яростно вбитое и навязанное постепенно становится фактически никем отныне и близко же непоколебимой верой, а потому и фанатизм подобных людей и поражает их доброхотов-родителей всем своим сколь невообразимо бессмысленным упорством по достижению очень так даже разве что только издали заманчивых целей.
181
И в точности той же мере вполне взвешенно и трезво сходу так соотносится и к неким тем исключительно на редкость безмерно большим общегосударственным масштабам.
И это как раз люди подобного плана и послужили более чем надежной опорой босяцкого трона в период донельзя отчетливо пока еще шаткого и валкого становления всего того советского государства, а куда поконкретнее будет сказать, именно в тот наиболее первичный и политически хлипкий его период.
А между тем вполне могло сколь явно вот статься, что как-никак, а безо всех тех их необычайно же самозабвенно пламенных речей того самого истинно навеки проклятого большевистского режима вовсе и не было бы на политической карте всего этого нынешнего нашего так и по сей день лоскутного мира.
Он был розовощеко-красен от одних лишь до чего еще немерено ярых потуг воинственно льстивой и полуискренне лживой саморекламы.
А впрочем, разве то и близко никак не могло оказаться хоть сколько-то, как есть более чем безупречно уж явно иначе?
Белое движение, при каких-либо принципиально других и значительно поболее сопутствующих его бравой удаче тактических обстоятельствах, неминуемо еще, за здорово живешь, вполне ведь свернуло бы этакому кроваво красному монстру его некогда довольно-то весьма тонкую змеиную шею.
И это и впрямь как есть, более чем непременно бы произошло, уж вовсе несмотря на все склоки и разноголосицу внутри всего тогдашнего российского общества, а также и некоторые наружные сепаратистские поползновения…
182
И догматизм всеобщего добра вполне уж однозначно при всем том на редкость последовательно следовал разве что лишь одному тому истинно верному для него постулату – будущее за ярким светом, а не за той все и вся до чего полностью разом удушающей средневековой мглой.
Причем сами себе товарищи ленинские соратники действительно пообещали воспитать детей в рамках несколько иной, совсем этак явно совсем не той, что прежде – рабской психологии.
И они и впрямь сколь весьма добросовестно вдалбливали ребятне в мозги некое чисто аморфное добро и дивно лживый свет их тенеучения.
А между тем всякое доподлинное благо общества и близко вовсе не заключено в неких самых же незыблемых моральных постулатах, они и так всецело доходят до сознания ребенка, поскольку он во всем бездумно копирует поведение взрослых.
183
Во всей своей премило доходчивой, а никак не той излишне вот туманно надуманной сути, всем тем донельзя строгим нормам общественного поведения явственно и надлежало быть, как есть чисто так на редкость устойчивой первоосновой буквально всяческой, полностью здравой и общечеловеческой морали.
Однако при всем том и близко как есть, явно не должна была она до чего многозначительно и вправду разом как-никак еще вот оказаться более чем непрактичной выжимкой, сущим абстрактом, зато в той самой истинно сколь еще уж блестяще глянцево-красочной оболочке.
Раз из-за этого люди весьма близкие к наивысшему политическому руководству и впрямь-таки начинают рассматривать все те или иные аспекты социальной этики, как фантики внутри которых положено именно то, чему высшим перстом там было предопределено ныне вот как есть еще обретаться.
Ну а отсюда и следует, что всякий современный и до чего лютый деспотизм власти начинается как раз с бездумной восторженности посреди чистых и пряных идеалов.
Причем от чего-либо тому подобного вполне можно чертовски захмелеть, а потому и утратить всякую настоящую связь со всеми теми буквально каждого из нас окружающими чисто уж вовсе вот до чего неотъемлемыми реалиями быта.
А вследствие этого и смерть станет знатным и частым гостем потому как тот, кто совсем уж не видит, куда только движется общество и безо всякой войны пожнет попросту до чего небывалый урожай смертей и невзгод.
Причем это как раз именно подобным путем и можно будет и до того самого общемирового апокалипсиса всеми-то силами сколь немедля так весьма простодушно более чем сходу затем и дотопать.
И ведь не в одних лишь тех приближенных к трону холуях все тут значится дело!
Раз буквально всякий кто криво кромсает всю имеющуюся действительность по тем самым наиболее легким ее срезам, дабы по мере сил облегчить человеку весь тот от века до чего явно нелегкий его путь, уж тем самым приводит в действие и мясорубку, так и перемалывающую до чего только хрупкие человеческие кости.
Да и вообще, при любом вот раскладе, а дело это сколь неотъемлемо всецело же донельзя порочное, поскольку явно оно весьма запросто приучает к тому самому беспардонно циничному восхвалению всего того исконно хорошего, а точно также и бестолково праздному замалчиванию всего того более чем исконно на редкость самого плохого.
184
Ну а в результате внедрения внутрь податливого, словно воск детского сознания принципов всеобъемлюще идеалистического восприятия реалий этакого необъятно же разноликого мира при всем том дальнейшем столкновении чьего-либо несравненного чада со всеми теми невероятно ужасающими и фактически подчас повседневными «прелестями» житья-бытия в обществе себе подобных…
Нет, как раз именно поэтому подчас и происходит сущее перерождение всего того, что и впрямь-то было некогда зачато высоким пламенем чисто так надуманных лучезарно-радостных представлений…
И, яснее ясного, что в результате подобного рода горестных перипетий вполне на деле достойные люди порою всецело же полностью разом вскоре совсем потеряют всяческий разум и самообладание.
Человек, весьма тщательно взращенный как раз уж с этакими абсолютно чистыми (поскольку очень ведь они донельзя абстрактны) нравственными понятиями о некоем том еще вездесущем добре и зле, в определенных ситуациях попросту разом становится совершенно вот невзначай попросту так в тупик.
Ну а как раз только потому и окажется он, более чем явственно полностью неспособен на самом-то деле вполне уж разумно суметь действительно различить за отдельными деревьями (которые ему легче-то всего будет разом так безо всякого разбора попросту сходу срубить) целого леса глобальных проблем.
185
А восторженные либералы вообще зачастую выбирают себе наиболее удобную и наилегчайшую, уж давно именно что для них как-никак чисто вот заранее проторенную дорогу во всей этой нашей до чего и впрямь необъятно широкой общественной жизни.
Ну а этакая откровенно скользкая от крови тропинка, между прочим, вполне еще может вполне разом оказаться для всего их народа наиболее как есть уж окольной и трудной.
И главное, совсем не то чтобы в подобном взгляде на вещи хоть чего-либо было, как есть вполне однозначно донельзя вот совсем отвратительным и неверным!
Да только по той до чего уж относительно так прямой и светлой дороге действительно стоит идти лишь тогда, когда где-то впереди сходу зажигается зеленый свет, а не тогда, когда там отчетливо, а не размыто, горит и горит себе красный.
186
Причем можно вот уйти и в самые глубины тьмы чужого духа, но тут важна цель, и если она есть, то это уже вовсе никак тогда не будет чисто же пустыми блужданиями по всяким беспросветным закоулкам чьей-либо чужой души, а чем-то вполне продуманным и разумным.
А, кроме того, человека задавленного окружающей его тьмой следует не извлекать куда-то наружу, а надо бы всячески попытаться зажечь в нем именно тот же в нем угасший внутренний свет.
А все то остальное попросту самая так пустая и более чем до чего еще никак попросту вот совсем нелепая бессмыслица.
И если вдруг и впрямь удастся зажечь в человеке хотя бы и слабую искорку, то уж потом ее и надо будет всячески раздувать и раздувать.
Ну а тем может и удастся, в конце концов, вызволить какого-либо вполне на редкость достойного человека из всех тех крайне липких тенет всякого отвратительно же бездушного невежества и воинственно тупой серости.
Но тут вполне надо бы то понимать, что в любом случае самое основное решение остается только лишь за ним самим и в случае крайне так отчаянного сопротивления его уж точно тогда вот и следует оставить в покое.
Человек, стремящийся к свету, но идущий к нему неверной походкой и часто спотыкающийся может при этом выглядеть очень невзрачно и кому-то он может показаться именно тем, от кого явно стоило бы держаться как можно подальше…
Но это будет так только если, он пытается вытирать свою грязь об чистую одежду встреченных им людей.
Но все равно переступить черту все-таки необходимо и запачкаться можно, причем коли это происходит чисто вот невольно, то есть никто никого уж специально не пачкает.
Да и на манеру обращения лучше бы не обращать особого внимания, то есть в случае, когда темный человек позволяет себе всякие колкости это еще никакой не признак желания оскорбить собеседника.
Ну, тут главное до конца понимать, зачем все это вообще!
И вовсе так нельзя делать выводы, не сориентировавшись, в какой системе координат, живет кто-то вовсе так явно другой.
Поскольку коли его он живет не по общей схеме, то и все обычные клише к нему вообще никак тогда и близко не подходят.
Но все это должно быть применено разве что лишь, если кому-то явно вот попросту неуютно внутри того, чем является его жизнь, а иначе все это одни лишь мартышкин труд!
Да и вообще полностью уж оставаясь именно что на свету, да и, видя как раз в нем всю свою, как есть до конца естественную обитель, только то еще черное зло и посеешь, всеми силами разом пытаясь вырвать у тьмы одного из ее сколь и впрямь внутри нее давным-давно обжившихся обитателей.
И этак-то довольно долго можно ходить вдоль железнодорожного полотна, вовсе-то и близко его при этом совсем уж, не примечая, и во весь голос звать да звать человека через него попросту сходу перешагнуть, сделав всего несколько коротких шагов вперед, дабы насладиться великим счастьем существования на этой от века еще грешной земле.
187
А между тем нечто подобное практически всегда под собою подразумевает лишь значительное так утяжеление судьбы для всех тех, кто до чего вот ненароком выбрался из сущего бездорожья, и, как автор о том уже указал, пред ним железнодорожное полотно, по которому курсируют «быстрые поезда» весьма жестокосердного социального зла.
Непривычные к добру и свету люди до чего на редкость безрадостно отягощены дичайшим злом, которое, однако, при этом является разве что только крайне же донельзя жестким балластом их души, а не и впрямь-таки до чего безнадежно естественным и явным ее продолжением.
188
И они, кстати, и близко ни в чем уж не хуже тех людей, что, пожалуй, до самого умопомрачения чересчур возвышенно «небесно чисты».
И главное – все в их удивительно светлой и вполне благоуханной жизни еще могло более чем вполне оказаться, в том ведь числе, и до чего совсем так донельзя же вовсе вот явно иначе.
Поскольку и того бы хватило, чтобы никак не ходили те люди по мощенной за долгие века до них мостовой, и как раз именно тогда одному Богу известно, какие бы страшные черти сколь непременно бы завелись внутри их сознания от той самой тяжкой жизни в кромешной и зловещей полутьме.
Еще изначально живя без света и тепла всем телом и душой при этом наскоро не сродниться со всем тем отчаянно невзрачным из всего того, что как есть всеобъемлюще и повседневно до чего безрадостно довлеет над всем, тем самым обыденным мышлением фактически всякого живого человека и близко ведь окажется нисколько непросто!
Зато явно так и вправду начав всю свою жизнь в том самом истинно настоящем тепле и уюте сущую тьму и мерзость не столь и легко будет, как есть исхитриться, совсем вот незатейливо тогда отыскать.
Причем даже и при тех наиболее отвратительнейших природных задатках пред всяким тем или иным бессовестно дрянным человеком все равно вполне еще сами собой возникнут довольно-то до чего тяжелые препятствия, а потому и совсем нелегко ему будет действительно выбрать себе ту или иную кривую дорожку вместо прямого и честного пути.
И НАДО БЫ ПРЯМО ТАК И СКАЗАТЬ, ЧТО ДАЛЕКО НЕ ВСЯКОМУ, ТО ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ОКАЖЕТСЯ ВО ВСЕМ ПО ПЛЕЧУ!
Но что правда, то правда: просвещенное общество само уж себя при этом чисто как есть, заранее считает неким тем истинным образцом до чего безмерного совершенства, буквально-то превыше всяких похвал!
И во всем том ничего существенного хоть, сколько уж всерьез и близко ведь никак совсем не меняется, хотя сегодня прошлые устойчивые рамки значительно расширены и размыты, и это вполне стоило бы принимать в самое пристальное свое внимание.
189
И между прочим, надо бы и то, фактически сходу сколь еще безапелляционно более чем строго этак разом заметить, что уж смотря сверху вниз на других людей, не получивших абсолютно никакого должного образования и воспитания, чьи-то родители более чем последовательно разом и приучают и все последующие поколения к точно тем весьма основательным и крайне последовательным кастовым различиям.
А те, в свою очередь, разве что чисто условно и делят граждан одного и того большого мегаполиса на какие-либо с одного разве что виду всецело разнородные, да и явно как есть будто бы разительно промеж собою и близко ни в чем не схожие умственные категории.
А между тем все те с одного виду полностью различные социальные слои всего того чрезвычайно ведь разноликого общества, в принципе, в самом этак своем большинстве как есть и состоят из практически одних и тех же людей.
И зачастую все дело тут в одном лишь относительно разном культурном развитии, привитом или не привитом с раннего детства воспитании, или вот самого полнейшего отсутствия чего-либо хоть сколько-то собственно же такового.
И конечно, в совсем ведь другом смысле следует рассматривать верхушку айсберга интеллигентного общества профессоров и академиков – этих людей заменить, кем попало из средней серой массы, вовсе-то нисколько никак бы не получилось.
Но и в народе точно такие же люди где-то живут самой же наиболее простой и неприметной жизнью, и их интеллектуальный потенциал может запросто остаться полностью как есть и близко нереализованным.
А в особенности, потому что никому до всего этого ныне попросту нет так никакого дела.
И ведь как-никак, а надо было довольно уж старательно подтягивать людей из народа к фактически всякому истинно еще должному образованию, а никак Боже упаси не бросать в его темные массы взгляды молнии, яростно призывая его раз и навсегда прекратить все то самое свое гробовое, чисто вековое молчание.
190
Хотя, ясное дело, что вовсе не только из-за той как есть до чего излишне «кровохаркающее» думы думающей дореволюционной российской интеллигенции и возникло затем то самое государство, что всегдашне весьма вот незыблемо ставило во главу угла один лишь тот на редкость пучеглазый и вездесущий террор…
И может никак и не будет ничего, собственно, хоть сколько-то ведь лучшего, нежели чем буквально все к чертовой матери до чего сходу разом списать на одного того донельзя, как есть во всем безумно коварного человека?..
Да что, правда то, правда товарищ Сталин действительно возобладал ранее попросту же и невероятной по силе властью над всеми своими подданными, а нечто подобное явно и не снилось каким-либо тем даже и наиболее ужасным тиранам прошлых веков.
Причем произошло это явно никак не из-за всей той неимоверно цепкой его хватки, а как раз-таки поскольку сам вот дух того времени был насквозь всецело пронизан миазмами до чего еще подлого интриганства.
Причем наиболее естественной первоосновой всесильного сталинского правления было как раз то самое до чего явное наличие у бесславного вождя чисто ведь попросту уж на редкость попросту же безумно звериного чутья.
Да и вообще все тут дело было никак не в одной той несусветно ярой пронырливости той как есть еще до чего только повседневно же лижущей тирану пятки низкопоклонной клики…
Нет, куда поболее все это основывалось только на том и впрямь до чего только необъятном духовном богатстве тех самых людей, что были буквально-то разом во всем оторваны от всякой своей вполне естественной и родной почвы… и попросту до чего давно вполне этак верно живущих в некоем светлом, донельзя абстрактном грядущем.
Кое-кто попросту явно создал для самого себя именно тот сколь маленький же островок безоблачно светлого будущего, и в нем и вправду как есть обитать очень даже удобно и светло, а вокруг хоть трава не расти.
191
А между тем тот самый довольно-таки существенный рост людской духовности должен был при всем том как-никак разом уж сходу и оказаться, чисто же в единый узел вполне ведь строго увязанным именно что с любыми нациями и общественными формациями всего ведь человечества, как некоего единого целого.
Раз уж буквально любой резкий отрыв до чего неизменно будет чреват не только вздернутым к верху носом всякого того, кто чисто во внешнем плане довольно-то продвинулся куда-либо слишком-то чересчур так более чем совсем вот беспредельно вперед.
Поскольку та некоторая более чем недвусмысленная элитарность многих людей мыслящих никак не есть до чего существенный корень проблемы…
Раз само дело тут не только в чем-либо подобном, но и во многих других донельзя нелицеприятных вещах.
Раз, в точности этак – это вовсе ведь непосредственно еще же окажется связано, в том числе и со всеми теми другими проявлениями барского благодушия, лицемерия, а также и самого наглядного отсутствия всяческого вообще желания видеть в массах какие-либо отдельные лица.
И все это вместе разве что сколь же значительнее усугубляет и без того совсем вот более чем основательно далекие от всяческого совершенства, в среднем и близко-то нисколько не лучшие человеческие качества всех тех так называемых «сливок общества».
192
И все тут дело было явно не в том, что фактически из ничего вскоре возникла некая новая аристократия.
Нет, надо бы тут еще и учесть, собственно, то, что у той прежней было сколь весьма надежно же прочное родовое обоснование для всей той ее голубой крови.
Ну, а у новой интеллектуальной элиты и близко ведь ничего подобного вовсе-то никак попросту не оказалось.
Однако все те новоявленные аристократы на нее более чем всерьез со всею ответственностью рьяно же претендуют, как и всецело на редкость явно они хотят со всем тем непременным благочестием вполне сохранить за собою все те до чего старинные права…
Буквально любые новые лица в их среде должны были первым делом освоить весь их внешний этический кодекс, как и сами принципы общественного поведения, и только тогда они и вправду-то уж некогда смогут вполне вот претендовать на то чтобы быть со временем приняты почти этак, значится совсем за своих.
193
А между тем подобного рода надменная замкнутость приводит к одной лишь вящей разобщенности в обществе, создавая при этом диаметрально уж сколь еще различные типы посреди вроде бы как полностью ведь совсем одинаковых на деле людей…
И именно благодаря подобной и впрямь уродливо разноликой общественной структуре государство и начинают всячески, затем еще раздирать самые непримиримые внутренние конфликты.
А тем паче как раз-таки, поэтому вскоре в нем и возникнет та самая исключительно явная и на редкость большая нужда в сильной руке, что всевластно и непримиримо разом сходу прижмет всех и вся к своему сколь старательно лакированному ногтю.
И уж все это, как есть чисто ведь изначально всецело начинается именно что с того донельзя вот отчетливого самовозвышения над всеми теми серыми обывателями, на чем бы оно, собственно, не было основано – на националистических ли мотивах или классовых: это совершенно никак далее вовсе-то совсем неважно.
194
И на самом-то деле вполне же существенным тут остается разве что то, что сколь всегдашне присуще практически всякой той или иной явно этак до чего перенасыщенной всякими благими идеями суровой действительности…
Причем все ее корни дают примерно одинаковые всходы, а потому все тоталитарные режимы довольно, по сути, похожи, и разве что одна только обертка внешней идеологии у них всегда исключительно вот своеобразно разная.
И если, к примеру, в России интернационал-большевизм народу уж до чего навеки исключительно так более чем радикально ныне, пожалуй, раз и навсегда полностью так всецело приелся…
Да вот, однако, при всем том тот еще самый национал-большевизм, может и придется ей как-никак, не дай только Бог, именно что на редкость во всем явно по вкусу.
Причем любая форма той как есть вкрадчиво уж подчас, так и выжидающей своего рокового часа современной тирании – это вполне как есть самое, то однозначное производное чванливого презрения к низшим сословиям со стороны беспрестанно странствующей промеж всяческих возвышенных идей праздно и прекраснодушно мыслящей интеллигенции!
195
А в России вообще уж народ чрезвычайно одинок, и не только потому, что всякий тот, кто имеет хоть какой-то диплом о высшем образовании с ним якшаться едва ли что желает, но и потому что всякое с ним общение происходит с одной лишь той чрезвычайно высокомерной позиции крайне близорукого всезнания…
Причем сам тот донельзя уж для кое-кого вовсе-то несносный вариант существенно иного к нему отношения никак под собою не подразумевает именно то, что инженер на заводе попросту до чего и вправду окажется должен со всеми теми рабочими и разнорабочими в начале рабочего дня буквально-то за руку каждый день здороваться.
Совершенно же нет!
Однако до чего и впрямь этак стоило бы кое-кому тот еще рабочий люд, в принципе, хоть сколько-то вдумчиво примечать в виде самых отдельных личностей, а не в качестве до чего совсем вот напрочь безликого коллектива.
196
Правда, люди к подобному к себе отношению испокон века были приучены, а потому чего-либо иное они воспримут с великим трудом, разве что как чье-либо весьма конкретное и довольно странное чудачество.
Однако при всем том большинство российских интеллигентов абсолютно уж именно в том всецело ведь убеждены, что как раз этак, мол, ему вообще попросту положено быть по всей той сколь вполне еще донельзя естественной природе вещей.
И вот он ниже тот изумительно яркий пример их полосато-построчного мышления.
Все простые люди – они никак не более, нежели чем грубая, рабочая сила, повседневно приводящая в действие всю же простейшую жизнедеятельность нашей цивилизации.
Настоящей души у них нет, они почти этак как те еще муравьи на тропинке, по которой идем мы, люди умственного труда.
Они, мол, образец грубого невежества и животных инстинктов, а мы, безусловно, во всем одухотворены великим духом большой литературы, и именно поэтому на нас и нисходит вся та ее чисто божественная благодать.
Ну а все то простое население на всем белом свете живет только лишь для удовлетворения всех тех или иных своих наиболее низменных и грубых инстинктов.
197
А между тем никак уж попросту совсем этак нельзя забывать и про то, что между массами простого народа и интеллигенцией всегда существует вольное – или даже невольное – совершенно полностью как есть более чем неизбежное соприкосновение…
А потому и все те безнадежно срамные холопские черты неминуемо, как есть, постепенно затем и перекочевывают из деревенских изб в городские квартиры сытой и вовсе-то во всем немерено самодовольной новой знати…
И если она подчас весьма глубокомысленно живет под некими иными небесами, чем весь тот остальной народ, – это уж тоже для нее ничего существенного и близко ни в едином глазу явно так никак не переменит.
Поскольку все те искусственно созданные и начисто при этом оторванные от всеобщего потока сознания общественные образования в самой доподлинной точности точно так и несут в себе все те же, полностью идентичные черты добра и зла, что и, попросту говоря, все остальное, никак незатронутое высокими помыслами и думами, безмерно простоватое человечество.
198
И уж тем паче любой народ – это в самом прямом смысле кривое зеркало интеллигенции, и если в полный голос разом заговорить о том, что всецело как есть, составляет тот еще наиболее главный костяк всякого его уж вовсе-то совсем вот более чем неспешного духовного развития.
Все, что, так или иначе, хоть как-либо шевелится в интеллектуальной среде, рано или поздно и впрямь затем становится той самой на редкость весьма существенной частью всего того общенародного сознания.
И автор под всем этим подразумевает никак не форму и характер чьего-либо исключительно так внешнего поведения, хотя и на них непременно накладывается до чего уж сколь существенный отпечаток, а прежде всего весь как он есть сам образ мыслей и чувств.
И тот хотя и вправду почти вечен во всем своем неспешно обыденном направлении, а все же само по себе восприятие течения жизни у всего народа зачастую зависит разве что от того, а как это именно его и впрямь повседневно воспитывает тот самый всегдашне великие же думы думающий мозг нации.
199
Массы серых обывателей с ним подчас уж соприкасаются, как в школе, да так и в армии, а точно также еще зачастую, тем или иным образом, это подчас порою происходит и по работе…
…а потому и всех тех встреч совсем непритязательно сколь вполне ведь явно вовсе хватает!
Однако если люди интеллигентные наиболее отчаянно главный свой упор неизменно делают как раз на книгах, причем не в каком-либо знамо дело профессиональном, но и в доподлинно всеобъемлющем смысле, то вот эта их непростительно грубая ошибка самым отрицательным образом затем и сказывается и на всех их вольных или даже невольных подопечных.
Поскольку те всему учатся именно у тех, кто их учит, лечит, а иногда и заодно мозги им всячески калечит довольно-то смрадного вида абстрактной социальной философией.
200
А между тем подлинная грамотность в понимании самих уж основ морали – это ведь свойство одних лишь и только разве что живых людей.
Любые отвлеченные идеалистические принципы – это всего-то лишь сгусток чисто так весьма прямолинейно выверенных суровых абстракций.
В них попросту вовсе нет той истинно настоящей силы светлого разума, и они столь же необычайно резки и стремительны, как и сверкнувшая в грозных небесах ветвистая молния.
Причем философы, создавшие некие образы, как правило, были людьми, живущими готовыми формулами, а это всегда чревато тем, что в реалиях самой простой и обыденной жизни все, то умозрительно надуманное разом так и окажется одним тем не просто одним лишь розовым сном, но и диким кошмаром!
Причем вполне возможно будет признать, что чьи-то воззрения на редкость чудовищно величественны, да и сами те мыслители были весьма вот верно со всех сторон политически подкованы.
Ну а наиболее главное те так и толкающие пламенных идеалистов вперед веяния того еще никак не нынешнего сурового времени и впрямь-то некогда оказались вполне же исторически более чем всецело своевременными…
Однако все это разве что на тот самый чисто ведь самый первый и более чем беглый взгляд.
Поскольку подобное бесподобно же яркое мировоззрение исключительно так очаровательно и прекрасно в одних лишь безудержно пафосных речах, а не во всей той и поныне как-никак до чего безнадежно серой и полностью безыдейной обыденности.
Но кто-то вот обо всем этом думает явно так исключительно иначе.
То есть, по его единственно верному мнению грозная гроза, сколь непременно уж должна была сходу навеки смыть даже и следы всякого того доселе еще темного прошлого.
А значит и должна была в единый миг фактически разом и разверзнуться молния с тех до чего донельзя уж и впрямь безумно всклокоченных ныне небес.
А между тем, как уж только те хляби небесные всевластно начинают сходу повелевать всею жизнью, как та чисто ведь бессильно попросту совсем вот начисто и замирает, ну а потом явно начинает она течь несколько нехотя и вовсе беспардонно на редкость в развалку.
И все в ней доселе живое при этом разом становится каким-то непомерно аморфным, строго и отчаянно бездушно же твердокаменно казенным.
Причем все это в то уж время возникло никак не само по себе, а именно как более чем четкая и прагматичная антитеза праздным мечтаниям восторженных идеалистов.
А как раз тех самых более чем уж слащаво восторженных людей, что до чего этак справно живут одними аляповато-изощренными думами о наиболее главных человеческих добродетелях.
Правда, их чувственно лучезарным мыслям при всем том не то чтобы и впрямь будет еще всецело вот свойственно сколь довольно-то споро отрицать самые, что ни на есть весьма обыденные житейские факты.
Нет, дело тут вовсе не в этом, а только лишь в том, что они попросту явно не умеют более-менее отчетливо совмещать беспредметные постулаты небесно чистых абстрактных понятий и те суровые требования, которые всегдашне же бескомпромиссно выдвигает вся та буднично и серо окружающая нас реальная жизнь.
Ну а от всяческого чисто невольного их столкновения с нею мир их души сам собою, явственно переполняется исключительно же новоявленным и крайне вопиюще лютым никак этак недвусмысленным недобром.
И ведь, кстати, во многом искрометно и воинственно, куда поболее наихудшим, нежели чем, то вообще, могло быть, у людей нисколько неграмотных, а потому и незнакомых со всеми теми сверкающе броскими, как и всякая мишура, теориями о самом незамедлительном переустройстве всего того довольно-то на наш сегодняшний день вовсе-то неброско имеющегося мироздания.
201
Можно ведь, в том числе и нечто такое сказать, а именно, что все сотворители светлого грядущего самым решительным образом полноправно вознамерились повторить опыт Бога и скорехонько перекроить весь окружающий их мир, дабы на обломках того самого ныне совершенно былого житья нечто новое весьма поспешно и смело вскоре себе разом отгрохать.
Да и никак оно не иначе, а в точности за те же самые всего-то лишь навсего шесть дней и ночей.
И до чего безбожно при всем том они явно, как есть, вполне понадеялись разом еще сходу на деле вот воплотить во всю ту седовласую донельзя прозаичную жизнь весь тот бесновато же красочный набор тех самых до чего добротно схоластически скроенных беспечно блаженных истин…
Причем нечто подобное было ими, на редкость так запросто соткано из одних лишь розовых снов наяву обо всем том, куда разве что всецело поболее светлом бытии, нежели чем были те самые обыденные реалии всей той весьма неприметно нас окружающей, простой и крайне промозгло серой жизни.
202
Для людей действительно верующих автор хотел бы тут разом заметить, что он выражается исключительно же фигурально, а не привольно и весьма произвольно идентифицирует работу недалеких и недальновидных людей со всем тем как оно вообще только вот именно есть творением Божьим.
Но то, что и впрямь-таки, при всем том явно хотелось бы более чем многозначительно в тот самый, который уж раз более чем назидательно повторить: простой народ, он непременно соседствовал с необычайно возвышенными в их распрекрасных чувствах интеллектуалами, а потому и питался мелкими огрызками возвышенных иллюзий с их-то широкого барского стола.
А между тем довольно многие из тех донельзя рьяных святителей неких наиболее наивысших истин все как на подбор обладали и впрямь до чего крайне так однобоким житейским умом, ну а тот, будучи таковым, до истинного добра никого и никак довести и близко-то вовсе совершенно не мог.
Потому как верно служить чему-либо лучшему и высшему можно, лишь разве что довольно-таки четко при этом, смотря полностью открытыми глазами на средства, а не завороженными и прикрытыми на некие те чисто так абстрактно благие цели, явно уж поставленные наспех и передком в виде одних броских лозунгов…
И они и вправду подчас окрыляют, тех, у кого нет никакой твердой основы, и все тут зиждется разве что на одних тех еще весьма призрачных надеждах на некую лучшую жизнь…
И на гребне тех слепых надежд могут удержаться одни разве что самые отчаянно фанатичные демагоги, да и то довольно-таки совсем же недолго.
Слишком вот будет совсем не по вкусу массам решать вопросы более чем глобального и общемирового масштаба.
Поскольку на нечто подобное простому народу всегда как-никак ранее было, а впрочем, точно также и далее будет именно что до чего искренне всецело же наплевать.
Народ он до чего неизменно живет сугубо своими личными интересами, а общественная благодать его может разве что только поманить тем самым уж вовсе не осуществимым на всякой житейской практике сущим миражом…
Причем это как раз-таки те самые «слепни идеологии революционно бравых словесных баталий» постепенно и превратили мелкую рябь всего того относительно умеренного общественного недовольства в трехмерную быль отныне никак этак считай «неевклидовой» социальной геометрии.
Бред всесильно полнокровного социального переустройства тогда настолько герметично разом заменил стены, полы и потолки, что понять, где низ, а где вверх, подчас было отныне уж совсем попросту и невозможно.
Причем это именно социальная демагогия и есть тот еще весьма вот наикрепчайший костяк всецело никчемной власти, что будет шаг за шагом отчаянно так слепо верещать о всеобщем грядущем счастье только при этом и обращаясь к некой серой массе полностью уж начисто отныне обезличенных пролетариев.
Ну а людям, существующим в доподлинно настоящей проекции всего того и прямо-таки беспощадно анатомически ныне препарированного общественного бытия, будут затем созданы условия чудовищно худшие, нежели чем те некогда уж когда-либо только бывшие прежде, дореволюционные.
Причем это, пожалуй, именно то никак не в меру сколь патетически пафосное воспитание в духе донельзя же нелепо аморфного интернационализма в конечном итоге и привело как раз к тому, что столько вот исконно русских людей и стали затем прямыми пособниками всякой той еще коричневой нацистской нечисти.
Да и вообще весь честной народ надо бы весьма старательно воспитывать разве что лишь в том самом относительном его малолетстве, ну а во взрослом возрасте он неизменно являет собой давно затвердевшую массу, которую вовсе-то никто и никуда со своего места ни в жизнь нисколько не сдвинет.
Да и, кстати, той вот суровой силой можно было его разве что нечестиво назад спешно поворотить, а никак этак не вперед силой сопроводить.
203
Ну а тот безвестный и злосчастный обыватель, что как есть еще будет до чего и впрямь безвестно жить, именно что в условиях сколь горестно и безрадостно полностью ему отныне чисто так от века привычной диктатуры…
И разве когда-то вот чисто уж после и близко так затем не окажется этот самый человек истинно до чего невозмутимо и беззаветно донельзя прост и легковерен, а потому и буквально любые обещания и требования для него до чего незамедлительно разом и станут сущим откровением с небес?
Поскольку все те яростные слова так и обрушились на него в виде проповеди со стороны той самозабвенной личности, а им никак при этом вовсе тогда не нашлось никакого того всецело должного отпора.
То есть, как-никак, а нисколько не было, кому вовремя того горлопана до чего невежливо разом уж приструнить и все его доводы строго логическим путем чистой так силой убеждения начисто полностью сходу ведь опровергнуть.
Тот, кто барин, тот и прав – это и есть та истина, которую на Руси вдалбливали уж именно испокон веку.
Большевики всласть использовали беспечность и доверчивость русского народа для объявления войны буквально всякому здравому смыслу, а также и свободе мыслить, как только кому того вообще разве что в голову еще взбредет.
Ну а наиболее прямым и общим следствием самого явственного закабаления человека убеждениями о том уж до чего скором и неминуемом приходе всего того чудодейственно прекрасного завтрашнего дня, и становится затем сущее превращение в ад всего того чисто нынешнего и на редкость безмерно унылого его существования.
204
И, разумеется, что злыдни-черти – ратники той самой так безупречно великой социальной справедливости – еще обязательно, в единый миг непременно уж вскоре отыщут всему тому, то, как есть более чем неотъемлемо должное и сколь этак весьма праведное, а также и попросту как есть ведь верное всему тому объяснение.
Раз как есть надо бы всем нам, в первую очередь, до чего еще исключительно уж обстоятельно озаботиться именно теми наиболее главными мыслями о том самом истинно всеобъемлющем и самом что ни на есть всецело всеобщем государственном благе.
Ну а потом когда-нибудь, и придет еще время действительно заняться вполне стоящим решением всех тех безнадежно же мелких и меркантильных вопросов, как, скажем, некие те самые элементарные бытовые удобства всего того (для всякого холуйски праздного думами представителя власти) весьма и весьма вот донельзя мелкотравчатого народонаселения.
А между тем это именно на фоне общего всплеска раздумий интеллигенции над всеми нисколько никак не досуже тривиальными вопросами благосостояния и нравственного воспитания всего того мелкого и серого люда и начинается тот сколь насущный и праведный разворот государства передом прямиком к человеку и ко всем его наиболее важным житейским потребностям.
В то время как та трудная и непримиримая битва за полное последующее искоренение какой-либо вообще довольно-то значительной общественной группы или класса внутри какого-либо полностью ведь всецело единого сообщества, само собой разом свидетельствует как раз-таки о исключительно обратных, зато на редкость искренне во всем прямолинейных и неизменно же чудовищно «благостных» намерениях.
205
Всецело со всех сторон доселе опробованный на практике тот, как и сам этот мир, безумно же старый принцип «разделяй и властвуй» сработал в России никак так ничуть не хуже, чем, то вообще хоть когда-либо уж еще вот только бывало во времена седой старины.
Причем это как раз-таки милые граждане большевики фактически и повернули разом оглобли всего же существования огромной державы ко временам вовсе-то совсем небезызвестной Золотой Орды.
А то и есть именно то, что весьма и весьма этак полностью проглядели люди, целиком подвластные всем сердцем и умом тому самому до чего же многозначительно и призрачно светлому откровенно как есть слащавому мироощущению.
Да только этакие никак недалекие, одним лишь сущим абстрактным благом безмерно насыщенные мыслители попросту и близко не осознают всю ту истинно неуемную шершавость жизни, а оная, между прочим, всегдашне еще потребует самых постоянных уточнений, причем даже и тогда, когда речь пойдет и о самом простейшем житейском опыте.
206
И это именно то самое «рыцарское и геройское» разглядывание фактически любых серьезных оппонентов через «узкие бойницы» всех своих единственно, что раз и навсегда верных взглядов на наиболее наилучшее обустройство всей «отчаянно ныне гиблой» российской государственности, собственно, и является тем, что вконец разнесло прямо в щепы доброе и старое бесхитростное самодержавие.
И чего это тут хоть сколько-то поделаешь раз та донельзя так откровенно поистине неуемная думская говорильня, разве что лишь со всею великой скорбью явно уж сыграла похоронный марш по всей той, и по сей день полноценно так никак и близко не возникшей подлинно русской демократии.
Все остальные события политической жизни России вовсе-то не смогли бы, хоть сколько-то вообще еще поспособствовать именно что всему тому чисто уж, как есть лишь разве что последующему вот возникновению государства, в этакой неимоверной мере до чего обильно окропленного кровью до конца злонамеренно и бессчетно загубленных человеческих жизней.
207
В сталинских лагерях люди мучились нескончаемыми десятилетиями, а в нацистских душегубках самое большее – 20 минут, и, несмотря на то, что мучения подавляющего большинства жертв тянулись значительно дольше, нельзя их хоть в чем-либо сравнивать с тем геноцидом, который большевики организовали для вполне родного им народа…
И, кстати, им совсем не было равных в создании необычайно жестких условий для того вот доселе невообразимого человеческого страдания поскольку сталинизм, был в этом значительно изощреннее гитлеризма, и всячески старался изничтожать людей не только физически, но и духовно.
Нацистский режим столько ведь лет и не пробыл у того донельзя же яростного горнила политической власти, чтобы вообще вот как-либо иметь и впрямь-то ту самую довольно-таки на редкость существенную возможность действительно продлить адские мучения всех своих безвинных жертв в течение не менее четверти века.
Ну а кое-кого и всю ту разве что только и оставшуюся ему жизнь в связи с тем наиболее явственным приобретением в сущих потемках дикого несуществования того самого как есть незамысловато всепоглощающего и истинно вот леденящего душу страха.
И сколь много было приобретено в той всемогуще царственно социалистической и самой этак дьявольски наихудшей за всю историю человечества рабской неволе всевозможных физических и душевных болячек?
Например, Варлам Шаламов, хотя и вернулся из ада сталинских лагерей, но в его грудь ледяной глыбой попросту вмерзла вся темень безвременности тяжкого лагерного быта.
А как раз-таки потому и многие другие как он люди той эпохи и превратились затем где-то совсем уж глубоко так внутри своего я в те самые ходячие скелеты до чего небрежно и наспех обтянутые кожей.
И именно в эдаком разудалом виде им и предстояло далее «весело шагать» по глубоким лужам советского, а кое-кого и постсоветского бытия.
Но кто-то ведь и впрямь-таки до чего еще весьма вот задушевно себе вообразил, что, мол, со смертью вождя все те попросту неимоверные страдания народа тут же разом и пришли ко всему своему до чего бесподобно более чем логически объективному концу.
А между тем безвинно осужденных людей по домам отпустили разве что лишь через необычайно долгие и тяжкие три года – это бандитов амнистировали сразу так вослед за безвременной кончиной великого отца и мучителя всех народов.
208
И уж сами те до чего и впрямь донельзя же наглядные последствия правления того как есть ВЫРОДКА РОДА ЛЮДСКОГО будут еще ощущаться в России как минимум в течение сколь бесконечно так долгих 200 лет.
Да, кстати, полностью таких же, как он, жизнелюбивых властолюбцев по российским тюрьмам и сегодня человек сидит не менее 500, и никак того нисколько не менее.
И разве все дело было только в одном том хитроумном интригане, урке усатом?
Нет, главная беда России заключалась именно в том, что кое-кому в его сладких полудремах попросту, словно наяву пригрезилась возможность, бессменно стоя на страже больших общественных интересов, наставлять людей на путь истинный не при помощи ласковых увещеваний, а весьма последовательно вооружившись до самого скрежета зубовного слепой верой в светлейшее всеобщее будущее.
Вот они и упились алою кровью мнимых угнетателей трудового народа, сопровождая лозунгами «долой!», бесчисленные убийства всех тех, кто прямо-таки сходу тут же не согласился вышагивать к нему на одних лишь тех смиренно полусогнутых…
209
А между тем надо ли было кое-кому более чем весьма искренне сходу искоренять все те, до чего благодушные старорежимные понятия, более чем неизменно во всем основанные как раз-таки на том самом исключительно простейшем житейском здравом рассудке?
Причем разве что только из-за того, что были они чисто ведь начисто лишены тех самых верно же догматически выверенных элементов всего того в единый миг до чего еще никак так невовремя и неблагополучно ярчайше просветлевшего классового сознания…
И это как раз насаждение нового идеологически верного образа мысли и оказалось делом чести для всех тех, кто, уж разом полностью так всецело отменив веру в Бога, и впрямь-то до чего незаконно сходу и занял именно то чисто как раз его место на самой вершине Олимпа всего того политического бытия.
Поскольку все те молитвы и хвалы теперь нынче-то воздавали одной лишь коммунистической партии, что буквально так дьявольски воцарилась над умами, как некая вовсе-то непорочная и незыблемая каста древних жрецов, бескрайне переполненных всеобъемлющей мудростью и знанием, явно же черпаемых ими из того самого безнадежно на редкость бездонного колодца единственно верной идеи…
210
Однако между тем и вправду так на самом деле идти к тому самому ярко ею наобещанному светлому будущему вполне еще более чем безотлагательно полагалось разве что под усиленным конвоем и без единого вздоха обо всех тех раз и навсегда канувших в прошлое вольностях.
Ну, а также отныне были до чего весьма уж строжайше воспрещены каких-либо до чего громкие стенания обо всех тех и впрямь самых нескончаемых трудностях крайне этак бесславного нынешнего настоящего.
А между тем именно подобного рода борьба со злом его лишь безмерно сколь этак сходу донельзя усиливает и всячески, затем только вот явно усугубляет.
Поскольку ярая услада суровой войны за буквально всеобщее общественное счастье с тем еще самым поистине широким и бездушным принуждением если и дружит, то ровно настолько, сколько та самая цепь с будкой более чем неотъемлемо дружат со всяческим же небезызвестным представителем семейства четвероногих.
Человек, насильно за поводок, так и ведомый к великому счастью, ничем от цепного пса нисколько ведь вовсе вот отличаться и близко-то далее явно не будет.
А может надо бы его разве что только понемногу и исключительно же постепенно всячески развивать, действуя при этом разумно – лаской, да и единственно тут верным материальным поощрением?
И именно в чем-либо подобном и может, собственно, заключаться то самое довольно на редкость вполне положительное изменение всего этого мира к чему-либо как есть относительно уж во всем самому так еще наилучшему…
211
И при всем том никак нельзя сколь безапелляционно разом сказать, что борьба с лютым злом действительно должна же носить тот самый более чем слабохарактерный и мягкотелый характер.
Ну, а потому и грубое требование железной дисциплины, а в том числе и таковое, что совсем непосредственно будет затем включать в себя (от всей безвыходности) и ту чисто же критическую возможность более чем незамедлительной расправы, то есть убийства, к самому величайшему несчастью подчас, несомненно, имеет вполне законное место и время.
И никому от чего-либо подобного и близко не бывает ровным счетом вовсе-то никакого удовольствия или радости, за исключением разве что каких-либо самых отъявленных негодяев или патологических садистов.
Причем остановить беснующихся от страха людей, пока они явно так не сделали лишь значительно хуже, как самим-то себе, да, и другим, и может вот оказаться крайне необходимым делом, когда, к наилучшему примеру, корабль идет ко дну, а пассажиры в панике начинают предпринимать всякие безумства во имя одного своего единоличного спасения.
212
Большевики донельзя стойко и бестрепетно только и выжидали того еще наиболее подходящего для них момента, когда при всей той создавшейся панике, собственно, и возникла бы та максимально благоприятная для них обстановка, что попросту враз и создаст возможность беспрепятственно установить на Руси именно что как раз подобного рода идеологически воинственный строй.
То есть отныне это единственное им сколь безоговорочно и было никак небезызвестно, то самое наиболее надежное средство спасения из всей той более чем отчаянно гиблой общественной трясины.
Да и вот еще, что всею своею черной душой они и впрямь-таки были на редкость так поистине же трезво готовы, как есть обязательно стать как раз тем всемогуще грядущим проводником, для буквально всех ныне существующих народов Земли.
Причем им реально хотелось вести массы к великому счастью, но поскольку кроме сладостных пожеланий в их головах ничего этак более не было им и пришлось искать крайних и всаживать в них пулю за пулей.
Причем всякий, кто смел, умничать и не лебезить перед новыми хозяевами жизни мог бы запросто быть именно тем самым, как и понятно вот следующим…
То есть, в те времена вполне само собой разом возникло как раз этак подобного рода убогое и пустоголовое варварство, при котором люди отныне и впрямь-таки беспрестанно находились в истинно обескровливающем их души стрессовом состоянии.
Причем первоначально для всего того буквально ведь как есть чисто с лихвой более чем хватало и всех тех до чего красноречиво и вполне этак что ни на есть чисто житейски существовавших реалий.
То есть их жаркая критика и служила тем самым на редкость как есть еще явным поводом для самого незамедлительного ареста, а то и расстрела.
Ну а некогда затем сколь наскоро назрела весьма существенная необходимость всячески так подначивать и провоцировать людей чисто уж искусственно, можно даже сказать до чего дико и как-никак вот безжалостно и собственноручно.
Потому что все те пока недобитые умники явно так затаились и стали очень даже донельзя осторожными во всех своих речах.
Люди же просто живущие самой обыденной жизнью должны были верить только тому, что вполне официально было признано верным и вездесуще праведным.
Все остальное было вражеским, а для того, чтобы народ этих врагов боялся, как огня их и должно было быть очень много и они должны были быть буквально так везде.
И простой человек и впрямь-таки должен был себя при этом вполне же почувствовать одной лишь разве что шестеренкой в той до чего еще на всех единой и общей государственной машине.
И кроме нее у рабочего или колхозника более так и не должно быть абсолютно ничего истинно этак значимого и важного…
Тут просто явно произошло замена религии с ее храмами на государство, от которого всякий труженик отныне был всецело же полностью вполне наглядно зависим.
Причем произошло нечто подобное разве что исключительно потому, что для того, чтобы и впрямь на самом деле почувствовать себя сколь весьма и весьма полноценным хозяином положения этакой власти, всенепременно нужно было всячески же заставить весь народ разом льнуть к себе буквально-то за каждой той еще корочкой хлеба.
213
И Сталину уж вовсе не было никакой особой надобности, как есть всецело заново приучать жителей всей той тогдашней Российской империи именно к тому от века непреложному факту их самого вот исконно обыденного существования…
Они и так сами собой ведали, что абсолютно так все в этой жизни к людям приходит откуда-то разве что всегдашне извне.
Новоявленному тирану только и надо было подмять под себя религию, полностью так заменив своим достопочтимым (рябым) ликом все ее великое почетное место.
А стать апологетом мессианской идеи, да и просто светочем во тьме египетской, политически верно подкованному уголовнику Джугашвили всячески уж подсобила именно та до чего хорошо им отточенная воровская сноровка, а также – пусть и вовсе непродолжительная – его учеба в грузинской духовной семинарии.
И он-то и был тем самым уголовным политизированным элементом, волею судеб и смертей во всем том дальнейшем, бестрепетно разом перевоплотившемся в тюремщика для всей уж своей попросту необъятной державы, что, собственно, и не думала менять все те чисто древнейшие принципы всего своего всегдашнего существования.
214
При этом верный последователь Маркса и Ленина Иосиф Джугашвили фактически с нового листа создал культ во всем же как-никак явно подобный культу божественного проведения.
И это как раз-таки именно ему не дай только Бог, и предстояло железною рукой длинными шеренгами более чем явственно еще и повести все те народы Земли к их совсем этак непременному и разве что некогда уж чисто грядущему безмерному счастью.
Ну а счастье это было, хотя и медовым по устам, но исключительно так беззастенчиво и бесстыдно липовым.
И миллиардам его узников во всем том их безбожно несветлом грядущем и предстояло долгими тысячелетиями греметь цепями буквально вездесуще царствующей над всем и вся сатанинской идеологии.
И речь тут сколь, несомненно, шла как раз о том вот бесстыже восторженном, как и беспринципно циничном использовании чьих-либо весьма благостных ожиданий, что были навеяны одними прекрасными образами большой и величественной художественной литературы.
215
Причем надо бы до чего еще сходу заметить, что все те общественные гильдии, никак не отмершие, и по сей день до чего отчетливо сохраняют в российском обществе ту доподлинно давнюю атмосферу на редкость уж позднего средневековья.
Ну а дабы кое-кому и впрямь удалось вполне полноценно переменить ту и поныне в том же виде существующую общественную жизнь, нужно было привить народу любовь к своему духовному обогащению, что явно, изымет из его головы вездесуще присущую ему необходимость в мертвенном забытьи в том-то до самых краев наполненном им стакане…
216
Ну а дабы медленно, но верно весьма этак последовательно переменить все те довольно-таки давно исторически совсем неважнецки и неблагополучно сложившиеся бедственные социальные реалии всей российской жизни, как есть, явно и следовало всеми силами посильно приблизить литературу к потоку всей той до чего простой и крайне-то малоприметной общественной жизни.
Однако добиться чего-либо подобного можно будет, разве что до чего постепенно привив простым людям любовь к книге, как к тому вполне однозначно во всем истинно возвышающему душу источнику духовного обогащения.
Да только как это нечто подобное вообще уж и будет возможно, собственно, так когда-либо осуществить, коли российской интеллигенции, всегдашне было свойственно всячески ведь отгораживаться от всего того народа вековечной каменной стеной буквально-то полнейшего к нему – довольно же ласкового, но при всем том совсем безыскусного – пренебрежения.
Причем исключительно уж немало доводилось места в мыслях всех тех достопочтенных представителей российской учености еще и явной апатии к любой защите действительно кровных, а никак не чьих-либо безалаберно шкурных народных интересов.
217
А, кроме того, надо бы тут и чисто уж сходу донельзя вальяжно заметить, что то, чего на редкость талантливо сумел отобразить Леонид Марков в тех двух предельно различных фильмах, фактически запросто может иметь место и во всей этой нашей доподлинно повседневной действительности, а вовсе не в одном мире искусства киноэкрана.
А посему большой и маститый ученый в случае нужды запросто еще может чисто так мигом стать бравым пиратом Билли Бонсом.
И произойдет это как раз в том самом пиковом случае, когда ему и вправду окажется нужным отважно отстаивать именно те сугубо собственнические и чисто свои интересы.
Ну а в точности такие, да только интересы общественные, он более чем естественно, что и близко отстаивать, совершенно никак уж и близко не станет.
И все это разве что потому, что для всего того ему явно как-никак попросту и не хватает того самого до чего полноценно так стоящего того и вполне на деле соответствующего духу нового времени до чего безукоризненно разумного воспитания, которое, кстати, и следовало бы прививать с самого так раннего детства.
И ведь главное по одним верхам рассеянно глядя, никогда и ни во что низменное нос свой вовсе так и близко совсем не суя, будет уж возможно до чего спокойно и размеренно более чем радостно прожить всю свою сознательную жизнь…
Причем в той самой стране, где извечно теперь и пребудет во всем своем единственно верном хамском праве то самое до чего и впрямь несусветно же осатанелое большевистское зло.
А заодно при всем том и до чего искренне и совсем этак, незатейливо веря во все те сколь донельзя нелепые сказки, которые на удивление сладко и бодро весьма вот беспрестанно рассказывало крайне так отвратительно назойливое телевещание, и уж именно что с утра и до самой поздней ночи.
Ну а при подобных делах можно ли было вообще еще разом никак ведь не стать идейно зомбированной личностью с двумя антеннами вместо ушей?
А между тем по тому самому проклятому ящику и сегодня точно также подчас несут всяческий отъявленный бред и сущую околесицу, причем вполне же практически полностью, так как есть одинаково по всему этому до чего разноликому миру.
218
Да только почему бы это кое-кому и впрямь самозабвенно никак так не верить всему своему на редкость горячо тем еще самым ярко пламенным сердцем любимому, да и попросту раз и навсегда чисто в доску весьма вот ненаглядно родному правительству?
К тому же, то будет как есть возмутительно и безрассудно – хоть сколько-то между делом вообще разом же поскупиться на самые безудержные восхваления в отношении тех людей, что проявили этакую всеблагую заботу и сразу обо всем том честном народе…
Да и те интеллектуалы, что весьма сладостно вознесли все свое я на седьмые небеса при помощи чисто уж самого этак разного художественного вымысла, во всех тех наиболее обыденных мирских делах нисколько не поскупятся на всякие мелочные и алчущие славы и денег интриги…
И разве станут они хоть как-либо по мере сил донельзя так продуманно действовать несколько иначе в тех-то бескрайних дебрях исключительно эгоистических интересов, где у них безо всякой в том тени сомнения вполне уж имеются все шансы добиться более чем повседневно ими со всею страстью дико желаемого.
И может, конечно, на это кто-нибудь как именно вот веско сходу разом, так и возразит:
«Да нет – это один лишь разве что мелкий народец о той еще самой своей личной надобности только уж, как есть и печется, поскольку у него нет, как нет тех наивысших сфер научных интересов, что всецело основаны на деятельности, попросту и вправду призванной нести, словно флаг, сущее благо всего существующего общества»!
219
И может, оно и действительно так, да только какого-либо существенного повода для всего того абсолютно же нелепого пренебрежения, каковое и поныне более чем беспричинно существует в России, ни у кого вот нет, а если о том призадуматься, то совсем никогда его нисколько и не было.
Человек – это всегда звучит гордо, и вовсе, то неважно, какой это именно повседневной работой он сколь еще неотлучно и беспрестанно занят.
Причем ни где-нибудь, а как раз-таки в России, пусть и не первыми, но вполне и вправду додумались все, то неразумное стадо серой толпы на самую скорую руку враз уж обратить в гордую стаю витязей, полностью организованно вышагивающих к тому, так и остающемуся где-то вдалеке, баснословно же мифическому коммунизму.
И ведь всякий смеющий хоть сколько-то роптать на новую судьбу страны буквально сразу кое-кем записывался в лютые враги всего того призрачно светлого, что, разумеется, волей-неволей и принесла с собою донельзя как есть беспросветно серая новая жизнь.
220
А между тем та же французская революция никогда не ставила перед собой данной «великой цели» – задавить, значится, в самом том еще только зародыше всякий дух оппозиции всем-то своим великим революционным идеям.
Тех уж, кто лишь про себя чего-либо свистящим полушепотом бубнили, не так и охотно она гильотинировала, своей головы за одни те злобные шепотки попросту начисто совсем этак разом сходу лишая.
Ее наиболее первоначальным намерением было одно то весьма безудержное устремление к уничтожению королевской власти, а также и ее беззаботно ничтожной прислужницы аристократии.
Причем кто-либо может до чего простецки разом еще подумать, что, как есть, наскоро и до конца сходу срезав верхушку дерева, и вправду затем окажется возможно, хоть чем-либо дружно и действенно помочь тем и впрямь вроде бы совсем этак униженным своим плебейским существованием, безвременно «живущим в скорби» его корням.
А между тем им нужно одно как есть наилучшее благо живительной влаги и правильное питание, а свет идей его только и может вконец иссушить, а это само собой и будет означать мучительную полужизнь, которая запросто и может вполне еще оказаться хуже вот смерти.
Правда, люди до чего праздно мечтавшие о некоем удивительно так самозабвенно ином и потрясающе светлом грядущем вовсе и не знали, что призрак некоего лучшего и есть самый страшный враг даже и наиболее скверного нынешнего настоящего.
И все то средневековое прошлое может не только возродиться, но и стать бледной, как смерть тенью чудовищного разгула, пострашнее которого история вот доселе совсем и не знала.
Да и вообще ни с того ни с сего донельзя же исковерканные общественные реалии вполне еще смогут тем ведь самым дико кровавым плевком чисто так сходу разом и переплюнуть буквально-то всякий театр абсурда.
Причем, дело тут само собой ясное, всякому тому, горяченному бреду идеологии и должно будет некогда, затем вот всецело и стать до чего лишь самым наипростейшим элементом, довольно-таки назрело обыденного всякого уж людского бытия.
221
А между тем это одна житейская мораль и впрямь-то со временем будет весьма расторопно способна действительно видоизменить все устои общества, и именно эдаким существенным образом, дабы все то, что некогда было вполне приемлемым в стае диких животных, отныне стало никак недопустимо посреди тех в это наше нынешнее время живущих людей.
Однако та доподлинно незатейливая, а не всесильно так заранее всеведущая мораль, в отличие от этики социального поведения понятие для одного сугубо внутреннего и внутрисемейного пользования.
Поскольку от всех тех до чего невероятно бессмысленных попыток ее прививания всему тому крайне же разноликому и совершенно необразованному обществу его попросту разом вот дико стошнит.
Ну, а если кто-либо разом еще умудрится чисто так всею силой втиснуть их ему в глотку, то ведь от этакого действия у него обязательно вскоре начнется исключительно же продолжительный кровавый понос.
222
И это одну лишь ту донельзя суровую житейскую этику и впрямь-таки будет возможно постепенно ведь еще прививать, уж, в том числе и электрошоком, и то явно окажется, куда и впрямь значительно полезнее и гуманнее, нежели чем по старинке на долгие годы сажать людей в клетки, словно диких зверей.
И вот чего пишет примерно о том же собственно самом Антон Палыч Чехов в его документальной книге «Остров Сахалин»:
«Когда вся энергия и изобретательность тюремщика изо дня в день уходит только на то, чтобы поставить арестанта в такие сложные физические условия, которые сделали бы невозможным побег, то тут уже не до исправления, и может быть разговор только о превращении арестанта в зверя, а тюрьмы – в зверинец.
Да и непрактичны эти меры: во-первых, они всегда ложатся гнетом на население, неповинное в бегах, и, во-вторых, заключение в крепко устроенной тюрьме, кандалы, всякого рода карцеры, темные и тачки делают человека неспособным к работе».
223
И наиболее главной причиной того, что применение электрошока как средства жесткого, но при этом вполне действенного воспитания попросту ныне абсолютно невозможна, является одна та сладкая, словно патока нелюбовь бесподобно возвышенных аристократов духа к чрезвычайно дурно пахнущим лекарствам, что крайне, между тем, полностью необходимы во имя излечения всяческих застарелых общественных язв.
Но может, наш современный мир и вправду требует от нас, куда исключительно большей восхитительно бесподобной гуманности?
Да вот, однако, и самого того преступника обо всем этом надо бы и впрямь до чего еще подробно и делово же тщательно так порасспросить, поскольку он тоже на сей счет, вполне способен иметь свое собственное, довольно-то до конца взвешенное мнение.
Жить за решеткой долгие годы или отделаться адской болью, но зато сразу после экзекуции просто идешь домой…
Может, уж кто-либо, узнав о данной новой возможности, разом и подпрыгнет от радости попросту до потолка?
Причем это преступный садизм отменить никак нельзя, а вот государственный садизм – это заключение на долгие годы оступившегося человека с самыми отборными отбросами общества.
А между тем, то вовсе не требование самого общества, а скорее просто вот исключительно же многовековая старая привычка власти.
И ведь это при всем том, что в технически развитую эпоху время движется со всем тем до чего донельзя убыстряющимся ускорением, однако кое-кто этого явно так постарается никак уж совсем вовсе не примечать.
А между тем именно те новые времена всецело так и принуждают нас к самому последовательному усилению всегдашней осторожности перед лицом всяческих враждебных заговоров со стороны наиболее ярых экстремистов, что всегда как есть всеми фибрами души верны своим вовсе же неопровержимо твердым убеждениям.
И ведь на этот наш нынешний и сегодняшний день любая злая воля этаких великих бед попросту уж запросто сумеет сходу еще понатворить, что в принципе хватит, и одного того мерзавца с его бескомпромиссно мелкой корыстной выгодой, чтобы полмиллиона людей все как один в ящик разом сходу сыграли.
224
А ВЕЛИКИЙ гуманизм надо бы всецело применять как раз-таки по тому самому безупречно прямому его назначению, а никак не делать из него примочку к своим на редкость восторженным чувствам, как и чрезмерно во всем более чем одиозно светлому уму.
Но право же до чего еще только весьма незатейливые слова и близко-то никому вовсе вот совсем не указ, а в особенности для тех безмерно ведь осчастливленных всяческими теми до чего необычайно светлыми идеями…
Раз им совсем не та безупречно разумная истина, (подлая и мерзкая при ее доподлинно полноценном употреблении) была нужна, а один лишь исключительно узкий свой взгляд на нее и надо было хоть как-либо приплести ко всем тем наивысшим категориям самой святой заботы обо всем честном народе.
225
У сущих догматиков вселенского добра всегда ведь была разве что только одна та более чем вполне же безоговорочно трезвая цель.
Поскольку это именно им сколь всеобъемлюще на редкость безумно ведь возмечталось как раз-таки сходу полностью переиначить весь этот мир, дабы уж вскоре он более чем обязательно разом и стал, как вылитый походить не на что иное, а на то самое весьма невозмутимо стройное и до самой приторности восторженное их воображение.
Им-то самим было вовсе-то никак не до того доподлинно настоящего светлого будущего, которому между тем и должно было оказаться слепленым из живых же нитей ныне существующей действительности.
Причем тот единственно же верный ко всему тому путь шел разве что через то самое весьма естественное, и чисто пошаговое, да и в принципе, как есть чисто всеобщее людское развитие.
А его никак этак совсем и близко не поторопишь без того страшного греха всякой же спешки, а именно что все вот при этом разом и валится из всех же рук и становится чисто с ног на голову.
Да и вообще через целину железную дорогу и близко не проложишь, а потому по ней той еще чисто мифический паровоз вперед лететь совсем и не может.
А впрочем, так и вообще на данный момент немыслимо отдаленное и полноценно же настоящее общечеловеческое счастье попросту само собою на редкость отгорожено от тех до чего подчас явственно во многом более чем беспросветных дней всей этой нашей сколь донельзя сумрачной современности…
Да и нет в нем никакого того чисто вот чудодейственно сурового и крайне же сентиментального романтизма.
Ну а также не было, и нет во всем его медленном и планомерном построении вовсе ведь ничего от всего того, что было бы хоть как-либо на удивление действительно схоже с тем и впрямь безумно так радостным превращением розовых снов в нечто полноценно существующее прямо-то здесь, сейчас и наяву.
Однако кое-кому все это так и виделось в совершенно же ином ослепительно праздничном свете.
Да только чего это вообще тогда, собственно, разом уж вышло в результате всех их трудов праведных?
226
Сергей Снегов в его «Норильских рассказах» пишет вполне объективно наглядную и чистую правду, причем явно уж как раз всецело ведь таковую, каковой она и была в том горе-государстве, что сколь необъятно же распластало все свое краснознаменное нутро на территории под его пятой, тогда уж так и стенавшей шестой части суши.
«В самом материалистическом государстве мира воспрянул и победил идеализм.
Он остановился, ожидал возражений. Дебрев не менял своей напряженной позы. Пожилой арестант продолжал:
– Да, торжество философии идеализма, иначе не определить. Мы в молодости учили: бытие определяет сознание, экономика порождает политику.
И вообще – производственный базис, производственные отношения, право, идеология… И где-то там, на самом верху, на острие пирамиды – слово, как зеркало реальной жизни. А слово вдруг стало сильней жизни, крепче экономики, оно не зеркало, а реальный властитель бытия – командует, решает, безмерно, яростно торжествует! Дикое царство слов, свирепая империя философского идеализма! Кто вы такой, молодой человек?
Враг народа, так вас сформулировали. Всего два слова, а вся ваша жизнь отныне и навеки определена этими двумя словами – ваши поступки, ваши планы, ваши творческие возможности, даже любовь, даже семья. Троцкист, бухаринец, промпартиец, уклонист, вредитель, предельщик, кулак, подкулачник, двурушник, соглашатель… Боже мой, боже мой, всего десяток словечек, крохотный набор ярлычков, а бытие огромного государства пронизано ими, как бетонный фундамент железной арматурой! Какое торжество слова, даже не слова – словечка! Мы боролись против философского идеализма, за грешную материю жизни, а нас сокрушил возродившийся идеализм – самая мерзкая форма идеализма, низменное, трусливое поклонение словечкам. Не упоение высоким словом, а власть слова лживого, тупого – куда нереальней того идеального, против которого мы, материалисты, восставали!»
227
И до чего и впрямь-таки неимоверно большим тогда оказалось количество тех самых мнимых сект, этак-то ведь до чего только внезапно разом уж отпочковавшихся от всех тех буйно разросшихся корней той самой ныне как есть наиболее основной, новоявленной атеистической религии!
А то, кстати, тоже ведь однозначно сколь еще сурово и утвердительно глаголет о самой проникновенной религиозности данного культа, вполне атеистического разве что лишь по всем своим внешним канонам, а не по тому и вправду как-никак на редкость весьма же обиходному и исключительно повседневному своему назначению.
А раз у нас то самое вовсе так явно отпетое сектантство, то и неверующих в наш образ светлой веры отлавливать, сажать, а то и расстреливать обязательно надо!
Да и самая что ни на есть бессовестная борьба за власть не очень уж тут на деле, хоть сколько-то была вообще хоть как-то еще причем!
Попросту говоря, истинная вера в идолов вполне этак естественным образом уж чисто сама всячески ведь как есть, под собой подразумевает те самые человеческие жертвоприношения.
Причем это разве что всецело усиливает любовь серых масс к жрецам, поскольку вся та политически никак и ни в чем не оступившаяся паства ныне вот праведно считает себя на редкость уж многозначительно избранной, раз была она сколь тщательно отсеяна, а потому ныне она и оказалась превыше каких-либо нисколько необоснованных подозрений.
И она при всем том еще и ощущает себя полностью и навсегда вознесенной над всею той явно отжившей свое старой грязью серого прошлого.
228
Причем эдакое всегдашне полностью же отныне незыблемо правое государство донельзя ведь безумно более чем непременно так и дрожит за все свои безмерно праведные пролетарские устои.
Раз и вправду как-никак они могут исключительно так ненароком вовсе вот невзначай уж затем оказаться даже и мельком засорены абсолютно любыми, пускай и самыми-то мелкими объедками всего того еще прежнего дореволюционного существования.
А надо бы заметить, что и в средние века инквизиция в точности также более чем неизменно страшилась самой малейшей ереси.
По большей части, именно по этой причине и имелось до чего непомерно так огромное недоверие ко всем тем административным кадрам, которые никак нельзя было сформировать без «старой гвардии», имевшей истинно во всем крайне так полезный и сколь многозначительно прежний опыт подобной работы.
И вот чего про все это нам поведал Андрей Платонов в своей повести «Ювенильное море».
«– Ну как?
– Да пока еще никак, – отвечает, бывало, сектор. – Вот у вас есть в деле справочка, что вы один месяц болели – надо выяснить, нет ли тут чего более серьезного, чем болезнь. Невыясненный уходил прочь и, чтобы прожить поскорее служебное время, когда его ночлежное учреждение заселено штатами, заходил во все уборные и не спешил оставлять их; выйдя же оттуда, читал сплошь попутные стенгазеты, придумывал свои мнения по затронутым вопросам, а иногда давал даже свою собственную заметку о каком-либо замеченном непорядке как единичном явлении.
Некоторые невыясненные состояли в своем положении по году; таким говорили, что вот уже скоро они поедут на работу: осталось только выяснить, почему они не сигнализировали своевременно о какой-либо опасности отставания, когда еще были в прошлом на постах, или – почему ниоткуда не видно, что он не подвергался каким-либо местным взысканиям по соответствующим линиям, – нет ли здесь скрытых признаков кумовства: именно в том, что послужной список слишком непорочный».
229
И все это от того самого более чем полнейшего чисто так на редкость весьма вот казенного неверия в человека и все его самые наилучшие душевные качества!
Да, что правда, то правда, безо всякой в том тени сомнения всегда ведь имеется самая беспрестанная нужда в исключительно подчас непредсказуемых ревизиях, дабы пристально и негласно всячески следить за действиями людей имеющих хоть какую-либо самостоятельную власть над тем, что происходит во вполне определенном всецело отданном под их ответственность месте…
…А то уж попросту всякая так всесильная власть буквально всякого развращает, как и неотвратимо тянет она почти так любого еще изначально во всем кристально честного человека к сущему кумовству и коррупции.
Ну а коли проводить какие-либо существенные ревизии, попросту же, собственно говоря, совершенно и некому, поскольку всякий, у кого есть та вполне настоящая, подлинная и неподкупная совесть до чего вот трепетно боится любой общественной грязи, впрямь-таки, словно черт ладана?..
И главное всем тут должно быть, ясно и понятно, что государство тупо и нелепо брошенное на откуп червям неуемного злодейства вскоре обязательно окажется на откупе у сатаны, и его веселые черти будут старательно, затем чертить в нем свои окаянные круги, за которые, между тем, выходить станет тогда уж попросту некуда.
230
И, конечно, когда-нибудь в том сколь ведь невообразимо далеком грядущем весь этот мир нашими потомками всенепременно же будет довольно-таки тщательно и последовательно более чем всесторонне очищен от всякой той совсем до чего только стародавней в нем сущей скверны.
Но все это будет некогда потом, а пока мир черен и грязен и всякая часть общества не более чем стадо, имеющее своих властных пастухов, которые гонят и гонят его в шею, подчиняясь при этом одним лишь разве что до чего сиюминутным потребностям всей той чисто так нынешней современности.
Правда при всем том всемогуще же естественной истиной, так и остается именно то что мир всего того светлого но крайне пока еще далекого будущего вполне вот реально и сколь объемно существует во всем том весьма и весьма до чего напыщенно воображаемом мире большой литературы.
И пусть в ней тоже подчас до чего явственно присутствуют всяческие подлые негодяи, однако при этом они чисто разве что исключительно так литературные, на редкость как есть чересчур вычурные, причем до таковой вообще, собственно, степени, что от них глаз попросту колет с первого на них взгляда (исключая детективы).
В то самое время, как во всей той самой настоящей жизни очень же многое и близко нисколько не так, как то подчас излишне пафосно и аморфно оно было изложено во всех тех, несомненно, между тем истинно хороших книжках.
Однако то и близко никак не убавляет ото всех тех как есть чисто же положительно и самых исключительно так великих их достоинств!
Да только тот доподлинно настоящий и не очень уж беспримерно ласковый к душам читателей реализм в мире художественной литературы пока в довольно-таки большом и самом явном дефиците.
Слащавая праздность мышления сентиментальных авторов, их напыщенная и гулкая тоскливость, а также и сущее упоение всеми своими собственными мечтами – все это от того неимоверно яркого контраста, что сколь всегда подчас и умеет создавать обыденная жизнь, вонзая чудовищно острую иглу между желаемым и действительно поистине некогда так на деле еще возможным.
И, разумеется, что при любом том или ином ныне существующем раскладе литература неизменно же является великим светочем духовности, и только и всего, что надо бы видеть не одни безумно яркие и явные ее достоинства, но и весьма выпуклые и броские, а подчас и вовсе что на редкость роковые ее недостатки.
Хотя, конечно, куда, то окажется сколь ведь получше и праведнее их и близко нигде ни в едином глазу истинно так никак попросту и не примечать.
Да только к чему это нас уж всецело лишь еще в своем, как есть, конечном итоге приводит?
Воздушные замки рушатся вместе с царскими дворцами, и тогда разом наступает царствие безбожия и сатаны в человеческом прилюдном обличии.
231
Да и вообще, бездумная вера в человека (явное производное книжного бытия) – она-то и есть тот принципиально уж нисколько вот незамысловатый фактор, что сколь извечно делает интеллигентов сущими фраерами в глазах всего того остального не столь и мещанского, а куда скорее попросту до чего пока еще блекло так серого общества.
В принципе, в некоторых (отнюдь не во всех) нынешних интеллигентах всегда уж наглядно проглядывает то самое пока этак вовсе незрелое и весьма отдаленное грядущее, однако на данный момент оно до чего безотрадно на редкость туманно, и надобно бы его создавать медленно и осторожно, а никак не вприпрыжку и впопыхах.
И, конечно, то и впрямь было бы совсем уж изумительно как есть чисто донельзя вот здорово – взять да в единый миг раз и навсегда полностью сходу видоизменить всю ту, так или иначе, ныне имеющуюся суть власти над всеми людьми!
Однако перемены те крайне еще весьма вот до чего трудно применимы к каким-либо самым так конкретным областям всей той, как она ныне есть общественной жизни, фактически уж считай абсолютно любого нынешнего развитого государства.
Раз вот нынче ничего существенного кроме сущей анархии из всего этого начинания выйти, ну никак и близко вовсе-то нисколько попросту и не может!
232
Поскольку люди по большей части именно те еще дикари, просто-напросто с самого раннего детства, приученные ко всему тому нынешнему и чисто так современному образу цивилизованной жизни…
И сколь неизменно они явно окажутся и вправду готовы до чего наспех враз уж, и заплясать под чью-либо властную дудку.
А этакого рода бравым дирижером всего общественного оркестра нынче может, как есть оказаться, в том числе и тот отчаянно дикой свирепости зверь, причем, как говориться разве что только похуже, всех тех непомерно ужасных монстров, некогда и вправду имевших честь вполне еще остаться в той безумно долгой исторической памяти всего человечества.
Причем основное население оно словно тесто и из него можно выпечь именно то, что кому-либо и впрямь этак будет вполне как есть явно попросту же разом и надо.
И это, кстати, сугубо по этой причине, собственно, и вести его можно будет, куда только кому-либо, то еще уж окажется и вправду на деле весьма вот безупречно более чем разом угодно!
Хоть совсем этак чисто ведь попросту совсем этак к черту на рога!
Поскольку той до чего бессмысленно серой толпе было еще изначально попросту так все равно, куда бы это ей вообще держать свой никак не долгий путь.
Только лишь быть бы им всем всегдашне, значится, разом так именно вместе, да и чтобы каждый тот день и час они проводили весело, и полностью уж светло и раздольно.
233
И то еще издревле было весьма ЧЕТКО ОСТРЫМ ГЛАЗОМ всецело подмечено всяческого рода всесильными правителями.
И это только поэтому те самые до чего всемогущие хозяева исключительно так многих безвестных людских судеб, в конце концов, явно уж и перестали себя хоть сколько-то вообще затруднять в выборе средств по достижению всего того пространно и абстрактно ими одним тем до чего прерывистым пунктиром наспех измысленного всеобщего грядущего благополучия.
Помнится, в «Пожилых Записках» Игоря Губермана автор этих строк наткнулся на вполне безупречно наглядное всему тому самое этак более чем полноценное доказательство:
«Правда, у Токарского причисляются к глупым и довольно спорные поступки. Он вспоминает прекрасный и поучительный эпизод у Рабле – когда Панург, купивший у купца на корабле одного барана из огромного стада, неожиданно бросил этого барана за борт. Восторженно блея, все до единого бараны принялись прыгать за борт, спеша и толкая друг друга, чтобы успеть за товарищами.
Тут Рабле упомянул Аристотеля, не зря считавшего баранов самыми глупыми животными, и Токарский соглашается с ним, полагая такое пагубное подражание очевидной глупостью. Но это стоит обсудить, поскольку вывод не бесспорен.
Подражание очень глубоко сидит в человеческой психологии. Это благое наследие наших предков, живших некогда стадами и стаями, а потом племенами. Подражание было разумно и необходимо тогда, чтобы выжить (некто первым, например, замечает опасность и бежит), но и сейчас в нем много пользы и смысла. Подражание – основа обучения и воспитания, где многое состоит из личного показа, примера, собственных поступков и отношений.
Но вернемся к нашим баранам. Стоило ли им бросаться в море за первым?
Я попытаюсь размышлять, влезая в баранью шкуру. Некогда Женева славилась обилием предприимчивых и хитрых обывателей. И появилась в Европе пословица: «Если видишь, что женевец кидается из окна, спокойно следуй за ним – не останешься внакладе».
234
Но все это хорошо лишь тогда, когда человек действительно куда-либо смело и безрассудно безо всяких тех или иных излишних рассуждений разом уж прыгает.
Ну а что если он всего-то навсего делает вид, что хочет прыгнуть, дабы обмануть кого-либо другого, как то было в том именно так всем уж точно никак небезызвестном фильме «Иван Васильевич меняет профессию»?
Причем сама та отвратительно коварная манера обмана всеми политиками и впрямь-таки крайне во всем до чего бестолково донельзя ведь наивного и невежественного народонаселения со временем разве что, как есть, только лишь до чего на редкость явно же усилилась.
А между тем все это некогда случилось именно за счет и близко вовсе совсем не в меру чудодейственного освоения всех тех удивительно новых никем ранее и невиданных технологий.
А точно также и вполне однозначно все это было связано еще и с тем, что ныне полностью видоизменились сами механизмы воздействия на общественное сознание, а люди при этом остались теми же прежними, каковыми они некогда были до всякой эпохи безумных, словно кровавая заря на западе сколь беспринципно диких перемен.
235
И попросту само мировоззрение простых и наивных людей неизменно зиждется на одних неимоверно так давно въевшихся им под самую кожу принципах, может, отчасти и заложенных в них от сотворения самой природой, однако в точно той мере заодно и являющихся весьма определенным следствием некоего того довольно-то стороннего на них влияния.
И сама суть этой выработанной долгими веками социальной этики абсолютно неизменна, как и всемогуща, словно бы та нерушимая гранитная скала пред самым легоньким же ветерком.
И она до чего и впрямь-таки незыблема во всех своих донельзя остро отточенных принципах нашего буквально-то всеобщего общественного сосуществования.
Причем чего-либо в нем довольно-таки существенное видоизменяется почти в том самом неспешном темпе, как это, так или иначе, где-либо происходит вполне сравнимо с тем сколь на редкость долговременным процессом чисто так повседневного выветривания твердых скальных пород.
И все это как раз потому, что твердые устои общества, собственно, и есть наиболее жесткий костяк той не то чтобы целиком чисто извне бумажно сотканной морали…
Да вот, однако, это один лишь тот беспрестанно довлеющий над нами закон и держит всех нас в узде, да и то далеко ни так чтобы как есть уж всегда.
236
Однако коли кому-либо и вправду в голову еще взбредет, да между тем и действительно на деле попросту этак явно удастся…
Буквально уж взять, да никак не раздумывая напрочь всецело отменить весь уголовный кодекс, причем совсем ненадолго, а разве что на один тот единственный день.
И надо же именно на это самое время практически у каждого пятнадцатого вроде бы вполне законопослушного гражданина вдруг разом непонятно откуда всенепременно возникнут чисто звериные, истинно палаческие качества.
Анархия она вообще более чем дерзновенно разом так рушит все границы дозволенного и совершенно уж никому доселе и близко вот не дозволенного.
237
Причем это именно попустительство временной власти, разом отпускающей вожжи (бразды правления), – это и есть как раз то, что довольно-таки вскоре и приведет к самой абсолютной всеобщей вседозволенности, а революция – это лишь ее наиболее яркий символ, когда доступным становится буквально-то все!!!
Любое самое жестокое и дьявольски извращенное насилие, и это и есть то, чем еще обязательно никак так уж не преминут воспользоваться все те наиболее темные представители мещанского общества.
Причем это, в общем-то, совсем не уголовники, поскольку последние на воле зверствуют явно так без какого-либо чересчур особого накала страстей, причем даже и в тех, собственно, случаях, когда им это становится попросту до чего только вседозволяюще можно.
238
Нет, уж при подобных крайне тяжких обстоятельствах вовсю этак подчас бесчинствуют как раз-таки всякие те всегда ведь всем и вся на этом свете, в общем-то, никак недовольные личности, некогда обиженные обществом, а также и явные нелюди, обладающие вполне определенными садистскими наклонностями.
Хотя надо бы и то, без тени стеснения, именно разом еще сходу признать, что и те донельзя простые буквально так на всякий свой внешний вид нисколько невзрачные обыватели тоже подчас то и дело сколь безвольно примыкают к их весьма и весьма необычайно в единый миг разом множащемуся числу.
Вот, чего пишет обо всем этом великий писатель Александр Куприн в своем рассказе «Гамбринус»:
«Утром начался погром. Те люди, которые однажды, растроганные общей чистой радостью и умилением грядущего братства, шли по улицам с пением, под символами завоеванной свободы, – те же самые люди шли теперь убивать, и шли не потому, что им было приказано, и не потому, что они питали вражду против евреев, с которыми часто вели тесную дружбу, и даже не из-за корысти, которая была сомнительна, а потому, что грязный, хитрый дьявол, живущий в каждом человеке, шептал им на ухо: "Идите. Все будет безнаказанно: запретное любопытство убийства, сладострастие насилия, власть над чужой жизнью”».
239
И именно этак оно и будет в фактически любой стране мира, где по какой-либо причине даже и на один единственный день исключительно же временно полностью так разом совсем ведь отменят любое уголовное преследование со стороны власти за какие-либо весьма и весьма до чего конкретные противоправные деяния.
Кому-то вдруг враз стопудово понадобится все, то к самому себе несоизмеримо ни с чем большое уважение вплоть до целования его башмаков, а кому-то давно опостылела его к месту и не к месту беспрестанно ворчливая жена, а теперь у него будет самая полноправная возможность совершенно невинным образом от нее преспокойно избавиться.
А еще, скажем так, одному (что явно навряд ли) слишком-то никак не в меру любознательному докторишке…
…уж с той самой студенческой скамьи, всегда ведь безумно до чего на редкость сладострастно мечталось… перейти от опытов на трупах и собаках к самым что ни на есть систематическим исследованиям на тех пока что живых, да только при этом абсолютно бесхозных, никчемных и вредных людях.
240
Поскольку, видишь ли, той ныне всесильной власти они чем-либо совсем вот вовсе так явно не угодили, да и само по себе это, несомненно, представляет тот еще до чего огромнейший научный интерес!
И никакая клятва Гиппократа тому помехой и близко никак вовсе не окажется, раз уж весьма надежно предотвратить подобные опыты может одно лишь как факт, именно то, что никакое нормальное государство попросту и близко никогда не даст свое добро на этакие варварские, исключительно так бесчеловечные эксперименты.
Зато оно как-никак, а положительно может не слишком-то всерьез интересоваться (всего-то лишь над кем-либо мягко подтрунивая) тем и впрямь несколько так не совсем ясным происхождением до чего же подозрительно дешевых органов…
И общественная мораль ему это без тени сомнения полностью вполне дозволяет…
А между тем разве то и близко никому ведь нисколько не ясно, что истинно уж самую, что ни на есть исключительно так неотъемлемую треть жителей любой развитой страны можно было бы разом до чего на редкость солидно и ответственно подписать под декларацией, посулив людям за это довольно-то скромную мзду.
Ну а потом если с ними и вправду чего-либо никак нехорошее – нежданно-негаданно вдруг так на деле случится, их органы будут из их тела тут же изъяты для их последующей пересадки жизненно в том нуждающимся людям.
Ну а тем и впрямь удалось бы спасти от убийц в белых халатах до чего так немалое число жителей третьего мира…
Однако ни одно развитое государство на подобный шаг никогда не пойдет, поскольку это более чем принципиально во всем противоречит всей его не той чисто внешне позолоченной, а истинно так внутренне до чего явно вот донельзя убогой фарисейской морали.
241
Да и вообще если бы кто-либо внес вполне официальное предложение о том, чтобы отцеубийц, детоубийц, убийц-насильников в его стране просто-напросто разбирали бы на «запчасти» на столе хирурга, то естественно, что тамошняя интеллигенция тут же и подняла бы против подобных тенденций самый оглушительный гвалт, дойдя при этом до совсем осипшего голоса…
Оно-то, конечно, полностью верно, что в буквально каждой отдельной стране (где больше, где меньше) везде ведь есть определенный процент людей, которые сидят в тюрьме за те страшные злодеяния, которые они, в сущности, никогда и нисколько не совершали…
Однако при помощи независимых хороших психологов действительно будет возможно уж собственно выделить совершенно явные и весьма очевидные случаи…
И именно этих нелюдей безболезненно и обращать в доноров ради спасения действительно так того достойных…
Но то будет явная грязь и черное пятно на челе всего современного цивилизованного общества!..
Вот куда уж оно однозначно получше и чище, когда все это совершается где-нибудь и как-нибудь этак исподволь, а в том числе и та чисто «божественной рукой ведомая» общественная справедливость…
242
А между тем для всего того чисто как есть исключительно так действенного очищения… попросту и впрямь было бы необходимо все то грязное перед лицом общества до чего последовательно и наглядно весьма ведь скрупулезно донельзя так старательно вовсе уж бесстыдно со всех сторон разом, как следует и обнажать.
К примеру, «Жук в муравейнике» братьев Стругацких – то вот явно не совсем удачная попытка всем нам наглядно показать, а, чего это вообще бывает, когда все, то чрезвычайно грязное потихоньку упрятывают, куда подалее ради общественного спокойствия, как и минорно ласковой и безукоризненной тишины и без того на редкость дремотного духа.
Причем даже порою и в той исключительно так беспросветно обыденной жизни всякое, то сердечно благодушное скотство ЯВНО УЖ БУДЕТ ВСЕГДА так готово сколь юрко и изощренно всячески ведь проявлять вящую инициативу в деле до чего скорейшего укрощения всего того никак не в меру будто бы разом зазнавшегося подлого злодейства.
А в особенности, коли ему вполне попросту так разом и довелось фактически так сходу принять ту самую нелепо и скрюченно весьма этак до чего экзотически скособоченную позу.
А между тем дело тут было разве что в том до чего безбожно наглядном отсутствии чего-либо, что попросту именно так и должно было быть, а его и близко-то явно попросту не в едином глазу вовсе и не было видно.
И зачем это действительно искать затем всему тому самую явную может и впрямь-таки глубоко сокрытую побудительную причину…
Раз при подобном раскладе еще уж можно будет в чем-либо, пожалуй, никак не том, чем надо чего доброго даже и невольно вполне ведь всерьез с ног до головы полностью так перепачкаться и замараться, а это нам, видите ли, нисколько негоже и не к лицу…
243
А как раз потому и буквально-то все чьи-либо внутренние свойства вполне удачно и можно будет сколь непосредственно всячески сходу тогда и отождествить именно с чем-либо более чем остроглазо чисто уж внешне и наблюдаемым…
Да только подобным образом оно как есть еще до чего резко, затем и окажется чисто во всем явно так противоположно всякому светлому разуму, да и действительно хоть чего-либо реально стоящей более-менее полноценно ведь исключительно объективной общественной справедливости…
Правда, при всем том надо бы до чего сходу со всей же ответственностью попросту как есть этак разом вполне вот заметить, что, в отличие от рук, лицо свое пачкать никому и близко абсолютно так никак совершенно нельзя.
Ну а как раз потому если действительно есть довольно серьезные шансы его хоть чем-либо грязным и липким даже и ненароком запачкать, то уж в подобном случае весьма срочно этак попросту необходимо со всею той поспешностью сходу отдалить от самого себя всякую его достаточно вескую и более чем существенную первопричину.
Причем буквально у всего в этом мире есть чисто свои до чего этак самые изначально веские обоснования, и надо бы вполне еще тщательно и продуманно выявлять, чего это именно побуждает человека действовать как раз подобным, а не каким-либо до чего этак иным более праведным образом.
Правда, во всей той донельзя мутной тине всяческих совершенно отвратительных жизненных обстоятельств надо бы рыться одними руками, всегда вот держа свое лицо от всего, этакого, как оно только будет возможно явно подалее.
Да и вообще если чего-либо подобное и стоит собственно делать, то разве что лишь тогда, когда есть чего-либо совсем ни с какой стороны и близко никак попросту вовсе-то не понятное.
А не тогда, когда все до самого еще конца всецело логически вполне строго укладывается в схему самых обычных межличностных житейских взаимоотношений.
244
Да только все те очаровательно нежные и возвышенные душой фанатики чистейшего добра как есть, и впрямь до чего непримиримо сходу и могут уж в ту самую достаточно глубокую кровавую лужу всею массою сходу разом, собственно, сесть.
И все это будет именно так, а вовсе не иначе лишь разве что, поскольку для этих людей, прежде всего, всецело важна никак не та весьма полноценная жизнь во всех ее доподлинно верных и крайне так подчас сколь отъявленных проявлениях, а как раз та более чем вездесущая чистота и надежный порядок.
Причем над всем их приторно сладким воображением всегдашне царствовало то самое весьма любезно премилое мировоззрение, что, мол, все те нужные и полезные для всякого праведного существования вещи были, как есть, вовсе вот до чего надежно заранее заложены во всеобщей и многогранной людской природе.
А между тем чего-либо подобного надо было всеми-то силами, на деле действительно так добиваться именно тем вовсе незамысловато тяжким и совсем на редкость нисколько непосильным трудом…
Да вот, однако, как есть еще будет донельзя проще и принципиально светлее и удобнее всею душой разом уноситься к нему на крыльях ветра, а если весьма неохотно и передвигаться к нему на своих двоих, то только лишь разве что теми попросту считай что семимильными шагами…
Сколь блаженно и сладостно переносясь всею своей нежной и тонкой душой в те самые светлые дни, когда чему-либо подобному разом еще придет время действительно стать на более чем самые как есть реальные и полностью материальные рельсы.
И коли обо всем том хоть сколько-то стояще призадуматься, то ведь нечто подобное и впрямь-то может некогда оказаться до чего чудодейственно верным достоянием именно что тех, куда многозначительно поболее развитых духовно, чем мы немыслимо так крайне так весьма отдаленных потомков.
А ныне те так и сверкающие всеми теми переливчатыми огнями люди, что будут вполне осязаемо присутствовать в те крайне далекие дни немыслимо дальнего пока грядущего, более чем необычайно отдалены от нашего времени всеми теми безмерно тягостными и долгими веками откровенно неспешно так общего развития всего человеческого рода.
Да только вот уж они, каковы наши нынешние более чем вполне совсем этак вовсе донельзя прискорбные дела!
Это самое (фактически всякое и близко неважно каковое) далекое будущее и впрямь-то будет возможно, как есть на корню сгубить, явно ненароком не рассчитав своих сил в той, как есть весьма ведь неутомимой борьбе со всем тем до чего диким и темным крайне низменным прошлым.
Причем речь тут никак не идет об одном лишь том сколь еще мрачном, словно налитая грозовая туча периоде ужасной сталинской эпохи…
В сегодняшней России довольно многое из старого только и всего, что обрело тот самый чисто внешний ярко блестящий капиталистический глянец, однако где-то глубоко внутри оно осталось в точности, как и всегда ранее заносчиво же серым и грязно красным.
И весь тот строго коммунистический образ мышления – он ведь себя и во всей нынешней и сегодняшней чисто разве что внешней капиталистической форме до чего полноправно же верно и идейно сколь еще до чего гордо проявит.
Причем как раз-таки на самую сущую погибель всему тому здравому и нравственному, что хоть как-либо только вообще сумело себя сохранить в том самом и поныне крайне же необъятном государстве российском…
И как то будет возможно более чем посильно и верно именно этак по мере сил хоть как-либо практично и разумно на деле предотвратить?
А вот оно как!
Самое надежное средство от всяческой образованной и респектабельной дикости – это один лишь тот самый максимальный контроль, даже если у кого-то при этаких словах и возникает некая на редкость явная и прямая ассоциация с неким тем новоявленным технически подкованным тоталитарным государством.
245
Однако то наиболее главное отличие демократии от диктатуры именно в том, что побудительные причины столь строгого надзора непременно еще окажется принципиально иными для этих двух во многом противоположных друг другу системах управления всем государственным аппаратом.
То есть насколько уж предельно так окажется важным насаждается ли под неустанно так бдительным оком власти любого рода насилие, или все с точностью до наоборот – людей от него всячески ограждают, тщательно следя затем, дабы его стало, как только вот будет на деле возможно, весьма и весьма значительно меньше и меньше.
А перемены во всей человеческой психике сами собой непременно некогда еще всецело уж обязательно произойдут – и вполне естественным и совершенно так нисколько ненасильственным путем.
Но всего этого можно вот никак этак совсем спонтанно вовсе-то и не выжидать, а уже сейчас на каждом углу следящих камер поразвесить!
246
Для любителей «пошалить» (а в том числе и по чужому заказу) это тоже, пожалуй, будет самым только одним лишь более чем явным благом.
Куда поменьше их по всяким тюремным камерам будет тогда до чего и впрямь горько же баланду хлебать.
Да и напраслину всякую хитрым сволочам на своего вконец поддатого товарища при данном раскладе станет тогда наводить, куда вот явно поболее до чего весьма и весьма значительно уж до чего затруднительнее.
А то и этак оно порою явно бывает, когда кому-либо надо бы с кем-либо исключительно же зло и расчетливо полностью расквитаться и самому при этом ни в чем том уголовном нисколько не замараться…
И вот тогда мальчик из хорошей семьи на какое-то до чего только сколь еще непродолжительное время и впрямь неожиданно может всею душою сдружиться с неким наивным простофилей из своего же класса.
А дальше он обязательно станет искать способ где-либо встретиться со своим обидчиком, да так чтобы все, знамо дело, были при этом вповалку пьяные.
Ну а потом, вложив в чью-то руку окровавленный нож, он как есть непременно до чего статно и весело, шаг за шагом продолжит весь свой вполне респектабельный жизненный путь.
Это лишь только тому, кого он на редкость «мудро, и смело», а еще заодно и как есть, залихватски предприимчиво разом уж до чего бесшабашно столкнул в ту гиблую яму порока, и будет из нее совсем никак и никогда вовсе-то назад и не выбраться.
Причем для самого себя подобное поведение кое-кому явно может показаться истинно так во всем попросту гениальным.
Ведь разве что как-никак, а была до чего немыслимо тяжкая проблема, и ее надо было до чего еще удачно и более чем надежно полностью так раз и навсегда разрешить.
И забота об чисто своем личном благополучии и удобстве для весьма многих значительно важнее всех тех до чего этак чрезмерно широких нравственных основ, в которые в принципе можно запросто верить полностью так разве что только лишь декларативно и никак, собственно, хоть сколько-то более.
И таковы уж все те наиболее основные и принципиальные свойства всей человеческой натуры и чтобы медленно, но верно добиться и вправду-то должных и соответствующих нынешнему моменту изменений надо бы вполне стояще модифицировать внешние черты и впрямь-таки дико оскаленной морды всего того никак не в меру лощеного цивилизованного облика современного человека.
247
Однако та более чем нелепо расторопная попытка хоть чего-либо в этом вопросе весьма ведь существенно сдвинуть с мертвой точки при помощи одной той отвратительно грубой физической силы разве что сколь явственно усугубляет и без того фактически и по сей день существующее донельзя плачевное положение вещей.
Но можно, однако, и впрямь-то до чего старательно всячески отыскивать в людях самые «реальные корни» всего того действительно того уж как есть еще стояще нового.
И именно тогда во всем том дальнейшем и появится возможность действительно же взрастить поколения, во многом раз и навсегда полностью целиком ныне безраздельно утратившие довольно-то многие до чего объективно простые и естественные для них брутальные качества.
Но для вполне конкретного осуществления данных намерений никак недостаточно будет всех тех крайне бодрых и светлых планов, раз тут более чем неминуемо вполне так окажутся нужны как раз-таки знания, которые и является именно той самой силой, что движет духовный и технический прогресс куда-то далеко-далеко вперед в светлые дали лучшего грядущего.
Но вот идти к ним без настоящего света разве что только и ориентируясь на блеклый лучик призрачной надежды очень так страшный грех, причем не только по отношению к людям нынешним, но и людям грядущих поколений вместо обещанного счастья достанется одна тьма и холод ядерной зимы…
Потому как тем самым более чем закономерным концом эпохи несостоявшихся великих свершений обязательно вот должно быть чисто этак желание принизить до своего уровня тех, кто действительно пошел другим путем, а потому и катается ныне как сыр в масле…
Причем саму основу всему вековому бедламу заложили именно люди, желавшие всем и всего сразу только хорошего.
Да вот беда вместо реалий общественного быта они видели одни книжные образы, а это само собой означало, что они не могли разглядеть всю скудность ума, тех, кого они и впрямь собирались облачить в тоги высшей власти.
А между тем улучшать народу жизнь надо было совсем этак явно уж на редкость немыслимо так по-другому.
Но кто-то всецело так видел перед своим глазами величественные дворцы вовсе этак несколько иной жизни, чем до чего подлое и никчемное нынешнее существование.
И ко всему тому в чьих-то глазах разом и следовало приближаться разве что лишь на гнедом горячем коне и с красным знаменем в мозолистых руках.
Правда в тех руках было только камни и факелы, а здравый смысл подсказывает, что этим ничто новое совсем не строят.
И чтобы построить новое нужно суметь подавить грубые инстинкты толпы и разумно и до конца продуманно и направить энергию масс во вполне нужную сторону.
А вот снося все и вся до чего необъятною силою, только лишь нагородишь новые Бастилии глубже уходящие в бездны порока и земле нечем в них уходили Бастилии старые.
И это именно неминуемо, коли идти и идти вперед нескончаемой тропой войны против всего того сколь давно уж доселе вот ныне вполне устоявшегося.
И то никогда и нигде вовсе не будет иначе.
Ну а в особенности – всегдашне уж до чего вальяжно разом и следуя путем немыслимо далеких от всякой повседневной жизни бездумно отвлеченных нравственных рассуждений.
И главное, всенепременно ведь нечто подобное до чего еще незыблемо зиждется как раз на каких-то тех полноправно книжных и удивительно на редкость истинно же волшебно утонченных изысках.
А между тем под все свои выводы об окружающей жизни еще обязательно следует, всячески подводить какую-либо исключительно так верную и совсем уж нисколько не усредненную практическую базу.
Раз буквально все всегда попросту именно что как есть должно быть основано как раз-таки на тех самых доподлинно реальных знаниях о жизни, а это само собою более чем беспардонно подразумевает сколь однозначное понимание всех тех наиболее приземленных ее свойств и качеств.
И при всем том будет и близко этак донельзя вовсе неважно, а каковы это они вообще еще, собственно, есть.
Грязь ужасно грязна только при ее до чего и впрямь бездумном употреблении куда-либо глубоко, глубоко вовнутрь.
248
Фактические знания обо всей природе неотъемлемо вездесущего людского зла должны были быть впитаны с молоком матери всяческим более-менее благоразумным человеком, что вполне вот привык до конца взвешивать все свои те или иные действия.
И любое высшее образование вполне должно было разом уж еще сочетать в самом себе те ведь довольно-таки многие на редкость разные, как и самые что ни на есть более чем безупречно разноликие стороны.
Ну, а прежде так всего, речь тут должна была идти именно что о проявлении и впрямь, как есть невозмутимо и решительно, так и возвышающейся над всеми серыми массами истинно той более чем доподлинно веской душевной высоты.
И все это несмотря на самую так сколь непременную готовность и вправду уж при случае ступить ногой в грязь, да даже и начать в ней никак недолго, как есть весьма этак основательно рыться руками.
Ну а коль скоро внутри чьей-то вовсе вот донельзя так празднично наспех приодетой души с пылу с жару восторженно создается тот самый более чем доподлинный земной рай…
Ну а заодно и тем наиболее главным атрибутом вселенского счастья в его и впрямь более чем пышно разросшихся кущах как раз уж и будет сам по себе сущий факт до чего глубочайшего чьего-либо личного сопричастия ко всем, тем попросту вездесущей благости духовным богатствам…
Да вот уж только при таких делах вся та огромная польза от подобного рода духовной аристократии во многих аспектах попросту ведь всецело нисходит до чего еще на полное нет.
И весь тот свет, исходящий из зеркал великих душ, почти всегдашне призрачен, и в нем весьма немало до чего простой и вязкой, подчас даже и вовсе небрежной надуманности.
Да и вообще все те подлинные духовные блага надо бы уметь не только генерировать, но и последовательно и до конца продуманно сопоставлять всю их наилучшую совокупность со всем тем, что на деле, так или иначе, вообще еще происходит буквально везде же вокруг.
Ну а как раз тогда всякие липовые лозунги будут вдохновлять до чего еще малограмотный люд явно же сходу так куда вот значительно менее.
И, кстати, именно тот, кто более всего на свете сколь ревниво бережет все свои безумно распрекрасные чувства от всего того и близко вовсе не в меру кощунственно вздорного их поругания всем тем чудовищно нечистым духом своей донельзя безалаберной эпохи, уж непременно и сядет затем в очень большую и глубокую лужу.
Причем действительно надежно избежать чего-либо подобного ему будет никак этак совсем не по силам.
249
А как то вообще могло быть иначе у тех самых аморфно чистых людей, что до чего неизбежно имели весьма мало житейского опыта в истинно свойском обращении со всею той вековой общественной грязью?
И, кстати, вот еще, что буквально уж все до конца непотребное надо бы сколь еще досконально всячески удалять из всей своей личной жизни, да и как есть именно что полностью вовремя.
Да только чтобы твердой рукой его раз и навсегда удалить надо бы сначала с ним еще как следует хотя бы и поверхностно все-таки соприкоснуться.
И хотя это вовсе ведь непросто, но это явно уж и необходимо, а иначе будут терзать сомнения, а это хуже всего в этой жизни терзаться сомнениями и чего-либо пространно глядя вдаль еще ожидать.
Но есть тут одна крайне важная деталь – атака даже и на самое страшное зло никак не может иметь импульсивный и вызывающий характер.
Защищаясь, добро не атакует, а обороняется, и то во всем как-никак, а всегда надо знать меру.
Да и заодно сколь отчетливо надо бы при каждом же удобном случае припоминать те самые доподлинно верные слова профессора Преображенского из книги Булгакова «Собачье сердце».
«На преступление не идите никогда – доживите до старости с чистой совестью».
Да только эти его слова на наш сегодняшний день более чем всерьез относятся разве что к довольно малой группе людей, раз уж абсолютное большинство вроде бы с виду очень даже приличных граждан, совершив ужасное злодеяние, будут затем жить себе долго и восхитительно счастливо.
Поскольку ощущение нечистой совести в их душах смогут создать одни лишь некие внешние факторы, из тех вещей, что впоследствии (в результате следствия и суда) непременно уж окажутся более чем естественным итогом всех их донельзя противоправных действий.
250
Причем иногда всему тому основою может быть и то самое до чего обоюдоострое взаимное непонимание, а оно вполне же может разом и привести как раз этак к сущему нагромождению всяких инсинуаций, в котором наиболее главным окажется «ату его».
И вроде бы вполне приличные люди, словно стая гончих так и кинутся по чьему-то горячему следу.
И ведь они будут при этом убеждены, что они при этом так и творят именно ту самую истинную справедливость.
Причем, ясное дело, откуда тут уж растут до того сколь еще непомерно длинные ноги…
А все же тут более чем наглядно и впрямь как-никак может быть, как на блюдечке подано одной только фразой.
У кого-то вместо души забор с колючей проволокой, а кого-то от него колотые раны…
Но причины тому могут быть самые разные и поведение откровенно плохого человека должно отличаться от человека заблудившегося и живущего среди людей как в глухом лесу.
Но во все это еще надо вникать, а это очень и очень неприязненное занятие, а потому и лучше будет навешать на кого-то кучу ярлыков, а далее этот маховик станет раскручиваться по всем канонам детективного жанра.
И все это одно лишь производное грязных сплетен в виде версий, когда вообще вот ничего неизвестно, кроме того, что кого-то бы всенепременно так строго наказать.
И ведь все это до чего явный результат донельзя так прекраснодушного настроя некоторых изнеженно сентиментальных людей.
Не благо, а всеобщая благостность – это и есть тот фетиш, что сколь слепо и довольно так нелепо ведет их подчас по бурной и полной крутых порогов реке всей этой нашей общественной жизни.
251
И главное тут, собственно, в том, что для них самих вовсе-то никак не имеет ровным счетом и близко уж никакого значения, а не приведет ли это нас к сущей зияющей бездне, считай всеобщего последующего небытия.
И прежде всего потому, что в свете всего своего, так уж и живущего радужными иллюзиями светлого разума они в него попросту и близко вот никогда этак не поверят.
Да и вообще для подобного рода людей в неких тех сколь еще невероятно необъятных масштабах существует одно лишь совершенно абстрактное нелепое зло, а ему, ясное дело, будет никак не по силам устоять пред сокрушительным натиском светлого добра.
Ну а, значится, нигде и никогда не бывать попросту уж никакому вселенскому бедламу буквально-то именно что явно так разве что лишь оттого, что совсем уж ненароком «поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем».
252
Однако при всем том со времен Николая Гоголя кое-чего более чем верно успело по-настоящему разом вполне перемениться и ссориться стало возможно как-то откуда-то явно издалека, да и не ружьишко всему тому было причиной, а развернутые в Турции ядерные ракеты, ну а еще и тот почти незамедлительный ответ Хрущева на Кубе.
Ссора, как в коммунальной квартире – кто, где велосипед поставил, так что к душу с полотенцем уж теперь попросту вовсе никак не пробиться – вполне могла бы закончиться диким мордобитием общемирового масштаба, а еще и загаживанием на самые долгие века буквально-то всеобщей для каждого из нас раз и навсегда всецело единой природы.
А тут и те совсем безразмерные амбиции, до чего наглядно так и проявленные американцами во время улаживания этого безмерно ведь ужасного (в рамках всей планеты) как-никак, а некогда как есть вполне еще более чем вероятного ядерного конфликта.
Хрущев, видите ли, должен был убрать свои ракеты с Кубы вовсе вот незамедлительно, ну а американцы, прежде всего заботясь о своем непомерно великом имперском престиже, примиренчески согласились свернуть свои ядерные комплексы в Турции разве что по прошествии двух последующих лет, да и то, в конечном итоге, этого нисколько не сделали.
Хорошенький, однако, то еще мог бы вполне оказаться североамериканский имперский престиж, оплаченный той еще самой неимоверно огромной ценой верной смерти целой трети всего своего народонаселения!!!
И те же американцы точно ведь затем после уничтожения СССР всеми-то теми так или иначе оставшимися у них военными средствами и впрямь сколь на редкость весьма как есть, отважно сходу так завоевали бы Африку, причем вовсе не затем, чтобы отправить туда всех своих бывших рабов – негров…
253
Ну а той никак небезосновательно главнейшей ко всему тому первопричиной и стало бы то донельзя беспрецедентное загаживание на долгие века всей той и поныне до чего настороженно и крайне вот пассивно так или иначе окружающей всех нас среды.
И до чего еще сходу то уж фактически ясно, что как-никак, а поболее всего при этом досталось бы именно что тем еще средним широтам.
И эдакая новая Третья Мировая война до чего неминуемо разве что только и привела бы к тому довольно-то существенному повреждению всего-то извечно, как есть доселе имеющегося механизма наследственности.
И, сколько потом по всей планете разом понародилось бы всякого рода разных уродов!
Да, конечно, все это и без того некогда явно этак некогда было после атомной бомбардировки двух японских городов, однако тут были бы отнюдь не те масштабы.
Тот же Чернобыль, если бы он не все 20 Хиросим наружу выпустил, а всего-то лишь разве что только одну…
Нет, тоже, пожалуй, само собою и впрямь-то исключительно так надежно тогда бы имелись буквально все шансы на то, что вполне до конца давным-давно то чудовищное радиоактивное загрязнение и вправду бы ныне успело полностью уж навеки так рассосаться.
254
Однако коли всего того чудовищного загрязнения воды, воздуха и почвы действительно окажется чересчур весьма и весьма до чего еще многовато, то ведь тогда дело уж совершенно так попросту ясное – природе, увы, с ней и за целый век будет нисколько-то совсем этак явно не сладить.
А между тем все это разве что единственное общее производное чисто житейского идиотизма диких ничем серьезным и близко вовсе так никак неоправданных грязных амбиций!..
И даже в той самой мелкой чисто социальной лужице, в которой некто большой ненароком оступился, да и растянулся во весь свой рост, ударив при этом в черную и липкую грязь всем своим просвещенным ликом, совсем так невольно проглядывает весь наш мир, буквально увязший в сущем болоте неистово дичайших противоречий.
И сама разница между местью и возмездием заключена, прежде всего, в том, а до какой степени желанием осуществления справедливости объясняются откровенно щемящие в душе разочарования и крушение неоправдавшихся надежд, себялюбивое желание доказать в том числе и себе, что кто-то, дело ясное, во всем ниже, а потому никаких сожалений он недостоин…
255
Или то будет жгучее как огонь желание отомстить за совершенно ведь полностью осознанно нанесенную обиду, хитрый обман, коварное использование в своих своекорыстных целях, шантаж самым дорогим и этак, собственно, далее…
Причем в самом том еще действии, даже если и не именуется оно втихаря кровожадной местью, а будет дадено ему некое совсем иное, всей ее сути и близко никак нисколько не изменяющее, безусловно-то, куда разве что весьма поболее приличное наименование…
А между тем неотъемлемо важно будет и то вполне по-свойски и вправду осознавать, что все-таки главное – это чтобы логика, побуждающая к подобным вещам, была бы не острой и железной, а прежде всего, идеально обточенным алмазом максимально полного понимания всей той не за один короткий день на редкость конкретно сложившейся ситуации.
256
Да только для того, чтобы вполне уж прийти к чему-либо подобному, нужно было сходу так вполне ведь еще суметь действительно подойти ко всему где-либо произошедшему наиболее разумным и праведным образом.
Ну а это, прежде всего, означает пристальное внимание не к одной истории, но и к предыстории потому что все произошедшее сейчас и сегодня более чем неизбежно имеет очень даже глубокие корни в прошлом.
И вот то самое безупречно разумное желание, как следует еще порыться в чьем-либо былом, и давно вроде бы минувшем коли уж осуществляется оно с той самой безупречно холодной головой ничью душу при этом явно так нисколько вовсе не осквернит.
Ну а запачкать тут может только лишь то еще бестолково настырное ковыряние в чьем-то именно что настоящем. И если уж действительно начать весьма ведь более чем, до чего еще самоуверенно расталкивать человека, сколь отчаянно наставляя его на путь истинный.
Тут могут быть полезны одни полупрозрачные намеки, а если начать грузить душу и мозг человека нотациями, то он от них либо уснет, либо начнет агрессивно рваться с цепи на свободу.
Причем он может – это делать и вполне этак до чего еще донельзя агрессивно…
А потому и главное тут вполне уж полноценно уяснить, чего это именно скривило чью-то душу, ну а потом и подумать можно ли тут хоть чего-либо ныне сегодня исправить.
Ну а для того, чтобы проникнуть вглубь чего-то тяжелого прошлого, можно вот никак не постесняться превратить свой язык в острый скальпель и главное тут не задеть сильно чье-то чужое человеческое достоинство…
Причем все вопросы при всем том более чем безупречно как есть разумном выяснении всех тех, так или иначе, сложившихся жизненных обстоятельств должны были оказаться вовсе-то так не наводящими, а самыми что ни на есть до чего безупречно же вполне конкретно самыми прямыми.
Ну а, кроме того, в случае, когда они были кем-либо несколько недопоняты, их обязательно разом следовало бы до чего основательно раз за разом снова и снова вкрадчиво повторить в любой, хоть сколько-то иной, интерпретации.
Это же тебе не сухими нравоучениями воздух зазря беспрестанно колебать!
257
И вездесущий такт при всем том до чего, безусловно, тогда явно и оборачивается той еще самой исключительно полнейшей отчаянно прекраснодушной бестактностью.
И нечто подобное как раз-таки и происходит, когда кому-либо чисто по-прежнему практически с той же настойчивостью более чем беззастенчиво продолжают лезть в саму душу, сколь, однако на редкость безвозвратно раз и навсегда полностью переменив о нем всякое свое предыдущее, куда только лучшее представление.
А если кто-либо действительно думает, что из кого-то, быть может, чего-либо путное некогда и в самом-то деле все-таки выйдет, то вот тогда и надо было хоть на что-либо вполне поспешно решаться и все свои решения до чего полновесно же всецело так реализовывать.
Правда, может и не впрямь-то, с бухты-барахты, совсем этак незамедлительно, да только, ведь явно уж, не откладывая их в тот самый до чего еще весьма долгий ящик.
Все в этом мире либо да, либо нет!
Причем вполне полноценное да может быть окружено всеми мерами самой уж вовсе не чрезмерной предосторожности.
Человека можно принять временно и условно, не давая ему своего номера телефона и не приглашая его к себе домой.
Ну, тут главное создать правильную атмосферу и проявить участие в его судьбе, а судить за плохие поступки, но никак не за отсутствие поступков хороших.
И, кстати, при любом лобовом столкновении буквально со всем в этой жизни действительно тяжким и тяжелым до чего ведь принципиально важна суровая решительность и твердость, и некоторые люди вполне сумеют ее в тот, безусловно, нужный момент действительно самым еще полноценным образом более чем явственно разом и выказать.
Но есть, однако, и те самые небезызвестно благие деятели, что с исключительно кислой миной всенепременно последуют на том самом до чего длинном поводу у всех-то своих немилосердно слащавых, как и крайне во всем безотрадно нерадивых чувств.
Ну а от тех при подобном раскладе может быть один лишь разве что тот исключительно так непоправимый ущерб и совсем и близко вот уж незадача нисколько совсем никакого проку!
258
Свет истины, что рождаясь, разом всячески рассевает густую подвальную тьму во вполне определенных ситуациях – это, прежде всего, самое же явственное производное и близко никак вовсе не обезличенного понимания чьих-либо полностью кому-то уж донельзя чужих бед и несчастий.
Причем к человеку весьма привлекательному, а все-таки при этом, несомненно, во многом до чего еще относительно как есть на редкость ущербному, буквально-то всегда следует приближаться с самой максимальной долей должной осторожности.
То есть, чтобы отыскать ключ к его душе обычные шаблоны точно вот и близко никак совсем уж явно не подойдут, а надо бы найти то место в его душе, где никто ранее не топтался ногами и именно на него и положить свою руку.
Но есть люди, у которых чувства плохо контролируемы разумом, а потому они только лишь усугубят нанесенный прежде ущерб своим отвращением и неприязнью к тому, кого они поначалу всем же сердцем приняли в свой тесный круг.
Но если кто-то все время разве что лишь разве что отгораживается и отодвигается…
То, что же это с ним тогда вообще делать?
Ну, этот вопрос вполне надо бы и впрямь-таки решать до чего однозначно весьма и весьма вот относительно же вовремя, а именно как раз в момент исключительно ведь самого непосредственного с ним достаточно уж близкого контакта.
И, кстати, вот еще что: вогнать в холодный пот из-за так и терзающего изнутри чувства бессилия может либо сочувствие к разумному существу, словно бы он собака с перебитой ногой, или разве что в случае, безмерно кроткого потворства всему тому скулежу, что тот по временам до чего истошно же издает.
259
Ну а действительно вполне отчетливо поняв, в чем она сама суть чьих-либо суровых невзгод, можно ведь будет когда-нибудь и вправду исхитриться, более чем осмысленно подкорректировать буквально всякое свое к человеку старое отношение.
Ну, или раз и навсегда полностью прекратить с ним всякие какие-либо вообще житейские контакты.
А уж избегать всяких разговоров о прошлом или тем более выражать самое самодовольно ядовитое сомнение в настоящей подлинности всяческих нисколько неправдоподобных историй – это и впрямь-то самая откровенная глупость.
Всякий подлый лгун лишь того и жаждет, чтобы ему обязательно поверили, а посему все свои речи он, ясное дело, как есть и построит именно на тех сколь давно от века многим же людям привычных достаточно так подчас и вправду жутких житейских передрягах.
И это как раз тогда он вполне же сумеет разом уж получить все то, чего люди никак и близко никогда не дадут человеку, рассказывающему о себе самые невероятные дикие небылицы.
260
А между тем всякому тому, кто пережил чего-либо безумно нехорошее, более чем непременно будет важно, чтобы его выслушали и приняли к сведению, что это не он сам, по собственной вот доброй воле, выбрал нисколько не ту во всей этой жизни дорогу, а значит, то и близко не его вина…
Совершенно быть может, и нет никакого его личного греха в той, как есть ведь неоспоримо наглядной и донельзя же очевидной разнице между тем, кем он некогда с виду лишь вовсе так только разве что совсем явно зазря показался, и тем, кто он есть на самом-то деле.
И нет никак ничего важнее самого явного осознания всего того, что всякий индивидуум и впрямь-то «растворяется словно сахар» в чае в своем собственном окружении – и изменить в этом чего-либо можно, разве что если весьма старательно его вынуть из всех жестких рамок, в которых он, так или иначе, повседневно обитает.
261
А между тем действительно уж проделать чего-либо подобное даже и с одним юным человеком окажется и близко вовсе-то явно совсем этак нисколько не просто.
Ну, а чего это вообще можно тогда говорить о тех донельзя злосчастных поползновениях, когда кто-либо до чего дерзко задумывает всецело уж шиворот-навыворот разом переменить все, то сколь невообразимо огромное общество?
И это при том, что даже и одному тому самому отдельному человеку будет и близко никак совсем непросто вынырнуть из всех его приземленно низменных качеств, что столь, как правило, весьма непосредственно связаны, именно что со всею средой его самого что ни на есть чисто так вполне повседневного обитания.
Причем уж в особенности явно не выйдет всего этого хоть как-либо разом действительно добиться при помощи одних лишь чистых, так и пахнущих одеколоном, холеных рук.
А заодно еще и надо бы и впрямь совсем же бесстыдно заметить, что всякая мерзкая грязь немыслимо так легко до чего запросто разом смывается с дланей тех самых людей, что опускаются в нее не всем духовным ликом, а одними руками, ну а более вот совсем и ничем.
Это кровь с них смывается, куда только значительно уж труднее, даже если у кого-то и было полное моральное право, чтобы кому-либо ее за дело, а не из простой житейской прихоти разом еще вполне этак справедливо пустить.
262
А все это как раз потому, что кровь вещь необратимо более грязная, нежели чем любой до чего же простецкий житейский ералаш.
Хотя, разумеется, что все это ни в коей мере никак не относится к грязным оскорблениям в чей-либо самый конкретный адрес.
Но этак оно, прежде уж всего, как раз до чего исключительно потому, что самое ведь коренное различие в культуре и положении в обществе для этаких вещей вовсе-то попросту явно не играет и самой МАЛЕЙШЕЙ роли.
Правда, иногда некоторые вещи уж явно будет возможно спустить как-никак полностью на тормозах, а именно в счет сколь довольно-то донельзя плохого попросту чьего-либо самого изначального воспитания, когда сам весьма и весьма напористо и задиристо разом же безо всякого спросу лезешь человеку прямо-таки в самую его душу.
И то наиболее главное, что, неизменно следовало бы при всем том до чего вполне постараться понять, так это то, а до какой вообще степени данный индивидуум хоть сколько-то мог действительно осознавать, какие это эмоции создают его речи у тех людей, что волей-неволей входили с ним в тот более-менее непосредственный контакт.
То же самое касается и всех тех других человеческих взаимоотношений.
При этом всякая та святая любовь к внешне проявленной чистоте в конечном своем итоге непременно приводит именно к той до чего и впрямь как есть вовсе-то несусветно осатанелой лютости, когда более чем без всякой меры добродушного интеллигента совсем этак со всех сторон буквально же допекло выше крыши…
263
А между тем в этой жизни нет ничего полноценнее и важнее, нежели чем людское взаимопонимание, и оно всегда стоит превыше всего остального прочего, поскольку если люди никак не научатся мыслить широко, а не чисто шаблонно автоматически уж на корню отрицая все, то, что исходит из уст человека им совсем неприятного…
А в особенности страшно коли люди пытаются заставить почти обездвиженного и полностью оглохшего калеку разом еще танцевать танго под их дудку.
Причем любые самые нежные скрипки могут зазвучать до чего отвратительно и попросту на редкость кощунственно жутко в случае, когда человек совсем этак не был привычен к чему-либо хоть сколько-то вообще уж подобному в течение всего своего тяжкого и на обе ноги хромого существования.
Да и вообще одарить его светом и теплом своей души вовсе не будет вполне означать действительно дать ему именно то, чего данному индивидууму и на деле действительно так было вот нужно.
Не надо искать способ ввести человека в свое царство, а надо дать ему возможность раскрыться и выйти из его подземного мира, а это можно сделать только лишь разве что раздвинув створки его раковины.
Однако люди, жившие в светлом мире, предпочитают, чтобы все было чисто и гладко, а это приводит к одному разве что значительно большему сгущению вековой тьмы.
И можно подумать, что главное это найти в каждом того достойном индивидууме светлое чувство любви…
Ну, а между тем самым всеобъемлюще важным неизменно, так и вправду является самая прямая необходимость попросту всеми силами разорвать порочный круг представлений обо всем этом мире, словно бы как о чем-либо простом, понятном, да и давно вдоль и поперек всегдашне исхоженном, а потому и вполне вездесуще нами изведанном.
Да и вообще всякие великие блага задушевного (высокого) тепла только лишь удесятеряют тяжесть ошейника на шее рабов жуткой злодейки-неудачи.
264
Однако само по себе невообразимо яростное устремление к некоему чудодейственно наивысшему благу попросту и изводит кое-кому все его душу в томных и совершенно напрасных ожиданиях, тем более, когда с той другой стороны явно находится некто, кто донельзя отягощен элементарным отсутствием веры в светлые перемены после стольких невзгод и невероятных лишений.
Однако вот нечто подобное вполне этак соизволит соприкасаться только лишь с реалиями и воображением того, кто был, хоть как-то затронут миром духовности, а потому в нем в его сознании и будет присутствовать какие-то более чем здравые рассуждения, основанные на вполне конкретных фактах…
Ну, а что до всего того чисто уж и впрямь попросту невообразимого обывательского невежества, то стоит лишь разом ведь поманить народ светлой мечтой, так и сияя ласковыми и огненосными очами…
И вот тогда он с превеликой восторженностью смело и воодушевленно, по сторонам при этом явно не глядя, разом и побежит за тем, кто ему до чего старательно в три короба наобещает про то довольно скорое его избавление от всех обиходных треволнений и трудностей вполне от века ему привычного быта.
265
Ну а те люди, что очень уж стойко, да только крайне неприкаянно и бестолково пропагандируют идеи всеобщего равенства, вовсе так ни в едином глазу при всем том абсолютно не понимают, что подлинное и настоящее равенство может подразумевать одно лишь полноценное равенство возможностей вне всякой зависимости от социального положения человека.
А то между тем недвусмысленно под собою и подразумевает, что для людей, того стоящих явно, как воздух поистине необходимо создавать все условия для вполне, как есть определенного неравенства, и именно вследствие этого народ и будет в конце концов иметь куда большее количество достойных своих представителей у самого кормила власти.
И эти люди – как раз-таки из-за всей той своей более чем невозмутимо как-никак вполне неотъемлемой и изначальной близости к самому простому народу – и смогут весьма значительно, лучше затем блюсти его наиболее главные интересы.
Да только тем самого разного рода и толка слащавым «благодетелям» до чего непременно будет всецело ведь свойственно до чего беспрестанно и безапелляционно разом настаивать как раз на той самой доподлинной праведности именно что их «заведомо светлого шелкового пути» ко всеобщему и всеобъемлющему людскому счастью…
А между тем сама идея абстрактно же нелепого равенства сколь всецело во всем утопична, а только-то потому и оказалась она разом утоплена в тех самых нескончаемых реках истинно так напрасно пролитой людской крови.
Ну а виновны в том самом, как оно есть возникновении страшных порогов злосчастной эпохи не только те, кто яростно нес на щите идеи всеобщего братства по оружию с тем до чего окаянным прошлым…
Нет, это и явная вина и всех тех, кто совсем ничего и близко не имел, собственно, против всякого уж подобного рода намертво вдавленных нынешнюю действительность цветных миражей.
Причем это как раз-таки люди именно что с подобным на редкость праздно мыслящим складом ума буквально напрочь и по сей день, всячески отказываются действительно воспринимать полностью опровергающие их мировоззрение те самые наиболее обыденно естественные, и нисколько-то в революционной духовке-душегубке и близко уж не пережаренные факты…
Михаил Пришвин в своих «Дневниках» так и вопрошает о горе народа напрочь позабытого и попросту разом оставленного вовсе в тени всех тех немыслимых благ, до чего как есть этак безответственно желаемых всему тому аморфно безликому человечеству.
«Во имя спасения всего человечества погубить совершенно всю свою родину, огромную страну – это непонятно стихийному человеку, и он прячет хлеб, а спасители человечества обзывают его своим злейшим врагом».
А между тем вся, как она есть большая и малая история тут вот разве что и зиждилась собственно на том, что всякому тому до чего простоватому крестьянину тогда и дела не было до той новой когда-либо ранее и впрямь непримиримо суровой революционной обыденности.
Ему все те благие идеи были полностью именно что до фонаря, поскольку он и знать вообще ничего не хотел кроме навек родной его хаты и всех тех, кто только когда-либо жил под ее отнюдь не раскидистым кровом.
Новое время принесло ему одни лишь разве что новые и гораздо уж большие, нежели чем некогда ранее несчастья, а простого человеческого счастья вместе со сменой эпохи народу тогда никак не приплыло даже совсем не на грош.
А впрочем, и ранее всегда были лютые беды и чрезвычайно же суровые дикие несчастья, но явно при этом носили они личный, а никак нисколько не общенациональный характер.
То есть, никак не произнося при этом ни единого слова кривды надо бы вполне наглядно признать – былой царизм тоже подчас бывал неистово лют и жесток со своими подданными, да только куда ему было до большевиков с их полновластно хозяйским принципом «массы для одной лишь той еще массы всегда и нужны».
266
Новые хозяева жизни и смерти жили и не тужили никак не для того, чтобы волшебную сказку и вправду сделать сладкой и светлой былью, а разве что, дабы из библиотечной пыли наскоро и аляповато создать некое новое диво – реализованное воплощение всех своих мечтаний о великом царстве всеобщего добра и света.
Ну а если с того самого первого раза ничего поистине путного у них совсем уж никак попросту явно не вышло…
Да только ведь та более чем невозмутимо доблестная попытка всем им, без тени сомнения, будет весьма милостиво сколь этак надежно все же засчитана.
А из всего того сходу, как есть разом и следует, что в некие те всемогуще грядущие времена у всех тех чьих-либо верных последователей немыслимо праведного и благого опыта, как есть еще окажется несоизмеримо так явно лишь только поболее.
И надо бы разве что со всем тем народом, всецело так покрепче дружно сродниться, и тогда он непременно сходу
даст уж вполне вновь себя взнуздать и возглавить.
267
И как раз с этакой невообразимо благородной «кочки зрения» современные прекраснодушные либералы вовсе безотчетно весьма уж ласково разом приветствуют ту, как оказывается, до чего еще неминуемо нужную жертву, некогда принесенную на алтарь сущего кровавого безвременья…
И их вполне может сколь еще сильно порадовать и вся та кем-либо вовсе же бессмысленно пролитая кровь во всех ее именно что, как есть по-вселенски необъятных и чисто люциферовых масштабах.
Да и вообще во всех тех на удивление многих их премудрых речах неизменно можно будет довольно-таки легко отыскать то самое никак невзыскательно непримиримое соглашательство со всею той наглядно и «светло» себя на деле осуществившей, пусть и суровой, но при всем том вполне до конца справедливой новой действительностью.
И они при всем том, однако, считай этак попросту в упор никак не видят всего того сколь еще невозмутимо отъявленного смертоубийства ближних своих, что и было некогда осуществлено руками всей той бесстыдно же осатанелой, идейной тьмы.
А она порою бывает чудовищно всемогуща, всесильна и властна, и ведь главным образом никак не сама по себе, а только лишь в силу тех, как есть обоюдоострых и ярых принципов либеральной интеллигенции, что так и носилась некогда с идей весьма вот незамедлительного свержения всякого вообще на Руси прежнего самодержавия.
И все это было именно так чисто же потому, что это как раз, видите ли, оно и олицетворяло собой дьявольский лик всего того уж вполне как есть донельзя добротного и вполне стародавнего угнетения.
Да и вообще тех удивительно многих дореволюционных интеллектуалов крайне ведь откровенно прельщала сама идея сурового воплощения в жизнь великих преобразований извечно сонного мещанского общества.
И было это так разве что в свете наиболее наивысшей справедливости всех тех осатанело криворотых воззваний, что как-никак, а вскоре вполне оправдают те истинно чудовищные средства, что были использованы для самого скорейшего и весьма успешного осуществления кем-то вот более чем яро задуманного.
268
И ведь вся та чья-то чисто внутренняя самоубежденность в том самом добром, мудром и логичном пути, что чисто так заранее был сколь основательно предполагаем воинственно нигилистическими мыслями и до сущего отвращения праздными чувствами, попросту до конца выходила за всякую грань хоть какого-либо доселе бывшего прежде, более чем остервенело лютого фанатизма.
Поскольку ими-то исподволь движет святая простота наивной веры в то, что тот самый помпезно умозрительный мир благих философских фантазий вполне реально где-либо уже существует во всей этой нашей сегодняшней чисто так современной нам действительности.
И то в чем-то исключительно же во всем как есть и впрямь еще небесно чистая правда.
Однако нечто подобное было и есть уж совсем до чего немыслимо ведь всецело отстраненно от всяческих даже и самых мелких примесей крайне-то житейски во всем более чем неприглядного быта.
Да и полностью, как есть взвешенно реалистичным оно было разве что в некоем том более чем восторженно блеклом жизнеописании наскоро, так и вскользь лишь совсем абстрактно отображенных (в виде бумажных чертежей) планов некоего донельзя пока вовсе-то отстранено далекого грядущего обустройства всего человеческого общества.
Но некоторые весьма вот блаженные мыслители более чем явственно придерживаются по этому поводу несколько иного мнения, и самая безоглядная их в том чудовищная самоубежденность столь непременно проистекает именно от чистой и светлой их самовлюбленности во все те изумительно ласковые жизненные удобства.
А те между тем разве что только лишь и располагают чью-то душу ко всей той чисто будничной нирване, да и чувству полнейшей самодостаточности, а весь окружающий мир в глазах таковых людей при этом становиться чем-то крайне вот отдаленным от всякого их полностью праздного сознания…
Но при этом им явно во всем всецело льстят всяческие до чего праздничные планы, как есть еще самого скорейшего его обновления, а сопутствующее ему насилие их никак ведь нисколько никого не смущает.
А все потому, что иначе нынешнему бытию так и останется до чего всегдашне присуща именно та недвусмысленно дичайшая дикость грязно неумытого житья безо всяческих светлых помыслов и невероятно же ярких надежд.
269
А между тем подобного рода вещи вполне всерьез и заставляют автора более чем безапелляционно предположить, как раз-таки то, что подобные литературные обыватели, всего-то навсего к чему-либо самому конкретному более чем, плотно прислонясь, себе на хлеб насущный с маслицем весьма заботливо и повседневно до чего невозмутимо разом и зарабатывают.
То есть и близко никак не являются они именно теми людьми, что действительно ищут свет в конце туннеля для всего остального человечества.
К тому же всяческая возвышенная духовность, что всецело еще окажется совершенно разом оторванной от всей той окружающей действительности, есть самый превеликий грех по отношению ко всему остальному народу.
И все это, кстати, и близко никак абсолютно не оправдываемо тем самым довольно-таки малопонятным желанием явно ведь всею душою разом сродниться с некоей той исключительно чужеродной, заморской и чрезвычайно возвышенной культурой.
А, тем более что она на самом-то деле (не в плане всей своей напыщенности) не столь уж и значительно выше.
Достаточно будет сравнить отношение русских неграмотных людей к коренным народам Сибири, которые казаков Ермака хлебом с солью точно же нисколько не встретили, и то самое наиболее обиходное освоение отнюдь не девственных земель обоих Америк.
Кто ведь действительно в Сибири хотел жить тихо и мирно, того не так чтобы вовсе никто и пальцем не трогал.
Да, было дело, трогали и еще, как сильно трогали, да вот, однако массового истребления и множества провокаций с целью вызвать враждебные действия…
Нет – в Сибири чего-либо подобного попросту отродясь никогда не бывало.
270
Западная культура до чего запросто всячески создает напыщенных, самовлюбленных варваров, считающих самих себя истинными людьми, а всех остальных (по исключительно национальному и этническому признаку) гораздо ведь менее достойных подобного и вправду до чего истинно высокого звания.
Та же Англия в случае полнейшего своего успеха в Крымской войне 1851-1853 годов еще уж, наверное, явно так заставила бы русских людей с великой грустью вспоминать летописи о набегах на Русь крымских татар.
Поскольку совсем оно не иначе, а англичане в конечном итоге и впрямь оказались бы весьма, куда только значительно хуже – об их доподлинно варварском задушевном облике очень даже неплохо бы порасспросить вовсе уж и близко незлопамятных индусов, они-то точно его во всем до чего отлично навек так запомнили.
Попросту тот самый технический прогресс в те самые времена никак пока не дошел до той самой тривиальной технической возможности беспрецедентно легкого создания не очень ведь просторных газовых камер, да к тому же и ультрасовременной (классовой или расовой) идеологии тогда и близко никак и нигде еще не наблюдалось.
271
Вот почему и не снизошла тогда та самая веками просвещения уж до чего впечатляюще культурно преобразованная западная цивилизация как раз до того наиболее полнейшего обезличивания и обесцвечивания всех тех донельзя нелегких и непростых вопросов всяческой той еще вообще общественной совести.
Ну а в те самые нынешние новые времена все это случилось, прежде ведь всего, как раз из-за сколь несуразно воинственного засилья агрессивного безбожия или же веры в Бога, как в того самого чисто уж всесильного себя, что совсем немногим того действительно лучше.
И германская интеллигенция, пошла как раз-таки по данному более чем многозначительно же заранее обкатанному пути.
И это считай по этому самому поводу ее и «скрутило» в чудовищном пароксизме мнимого величия всей той и близко ни в чем никем не превзойденной нации.
И вся эта черная, несмываемо грязная, как и бесконечно кровавая колея действительно оказалась во сто крат страшнее, чем была та большая и широкая дорога на Голгофу, по которой отправилась в свой до чего неблизкий же путь вся та до чего многострадальная Россия.
272
Однако тот еще до чего напыщенно лютый нацистский строй был крайне при всем том вовсе недолговечен.
Зло без маски чересчур извне вполне вот явственно так всецело уязвимо.
И это уж разве что когда оно и впрямь сколь элегантно паясничая разом, напяливает на самое себя личину весьма ведь обворожительно светлого добра, а затем и всеми теми подслащенными пилюлями грядущего благоденствия до чего массово увлекает за собой толпы добрых, славных и умных людей, впору кричать караул!
Мировое господство Люцифера нисколько не за высокими горами.
А все потому, что прежде чем до чего усердно всячески топтать ногами последствия того или иного донельзя лютого зла, надо бы, как есть на деле и вправду подумать, а не станет ли его первопричина чисто ведь во главу угла став из мелкой пешки ферзем.
А все, потому что под шумок именно тупое невежество и может стать централизующей силой так и подавляющей все и вся вокруг своим до чего отныне никак незыблемым авторитетом.
Причем чем больше будет весьма радостного рвения при том самом до чего еще доблестном уничтожении всех уж символов ныне полностью отныне бывшего и как есть фактически разом низвергнутого оземь, тем лишь явно больше окажется шансов, что всем тем грядущем будет затем заправлять одно только наиболее темное и страшное прошлое.
273
А оно через время может, и будет видеться кому-то удивительно светлым и идиллически радостным, но темнее тупика, нежели чем советская эпоха история всего человечества попросту пока и не знала.
И это так потому, что попросту вот никак уж нет ничего ужаснее всех тех наскоро прикрытых фиговым листочком официальной пропаганды отчаянно ярых действий всецело, как есть направленных именно на уничтожение всего того, что вполне неизбежно всегдашне сопротивлялось сущему усреднению со всею той покорной массой новых египетских рабов.
Даже и усыпальница великого вождя ничем принципиальным, по всей своей до чего еще откровенной сути, от египетских пирамид вовсе-то и близко как есть, никак вот явно не отличается.
Коренное отличие оно разве что в той чисто уж всеобщей доступности к той сколь ведь вполне дружно любимой всею коммунистической партией мумии, чем еще и еще на редкость унизительно подчеркивалось все, так сказать, полное неуважение большевиков к чьей-либо, собственно, смерти.
Однако им-то ее костлявой руки бояться было попросту нисколько и незачем, раз в ту самую загробную жизнь они верить, раз и навсегда полностью отныне явно же перестали.
Да и в целом большевизм – это как раз то самое возрожденное язычество: поклонение деревянным (в картинных рамках) божкам.
Только Бог у них во всем отныне раз и навсегда всецело переменился, наконец-таки обрел свою истинную плоть и кровь!
Вот как пишет о нем большой поэт Борис Слуцкий:
«Бог ехал в пяти машинах.
От страха почти горбата,
В своих пальтишках мышиных
Рядом дрожала охрана.
Было поздно и рано».
274
А разве хоть чего-либо иного вообще уж возможно было хоть как-либо еще ожидать в том самом чисто вдоль и поперек по папкам ныне разложенном всеми теми бесноватыми неучами нынешнем мире?
Причем куда этак было той самой древнегреческой мифологии до тех басен, которыми были вдоль и поперек окружены серые будни советской действительности?
Большевицкий бог он уж тогда попросту, как есть и снизошел с самых «небес», да и вполне полноправно он на деле тогда буквально сходу и стал можно сказать во главе людской массы, что всею душою чисто же неимоверно прониклась великой радостью «свободного бытия».
И уж как она всячески вот трепетала перед его ликом, а все, поскольку товарищ Сталин умел метать молнии и убивать людей взглядом.
И то нисколько никакая не вольная метафора, а самая что ни на есть истинная правда: тот, на кого падал гневный взгляд вождя, зачастую весьма ощутимо чувствовал себя им уж вполне однозначно вскоре казненным.
Но это никак не он один был именно что всецело всем, а был он разве что как есть явно вовсе никем, только лишь разве что строящим из себя кого-то до чего совсем необычайного и впрямь безмерно как есть до чего вездесуще великого.
275
Современный политический кумир – всегда в чем-либо разве что тот еще ничтожный злодей, и это одна лишь степень злодейства у него более чем, несомненно, самая что ни на есть как-никак, а действительно весьма же многозначительно разная.
И ведь буквально всякий тот, кто создает о себе имидж всевидящего провидения, просто-напросто строит глазки зеркалу чрезвычайно больших общественных амбиций.
Он вовсе и близко никак не велик, а разве что только хочет всецело послужить созданному им же мифическому ореолу всего своего исключительно так на редкость полностью мнимого величайшего величия.
А ПОТОМУ И НИКАК нельзя его ставить в позицию всевидящей и всезнающей высшей силы, способной НА РАЗ вывести нацию из состояния глубочайшего кризиса.
И дабы в корне пресечь донельзя плачевное развитие событий, когда кто-либо истошно завопит, что он (как оказывается) лучше всех знает, что вот надо бы делать, а также и кто это ныне попросту во всем виноват, надобно изыскивать первоисточник бед, а не пытаться изничтожать все его множественные, словно головы гидры, последствия.
276
Но не в том ли именно как раз и заключена сама суть всей той гиблой мягкотелости российской интеллигенции?
Она и близко никак не потерпит абсолютно же никакого сколь этак откровенно существенного своего соприкосновения, с какой бы это ни было вообще исключительно въедливой и вездесущей общественной теменью.
А между тем даже и нос к носу, с нею совсем невольно столкнувшись чистые душой и телом праведники, и близко вот явно не станут рассматривать какие-либо некие те разве что лишь грядущие вехи медленного, но верного пути по достаточно разумному сглаживанию всех тех чисто издревле имеющихся донельзя существенных общественных противоречий.
И были они, кстати, всею душой и впрямь-таки вспыльчиво против всякой даже и самой мелкой мысли о том, что это именно им, а не кому-либо еще всеми-то силами хоть сколько-то со временем и доведется на редкость действенно впрячься, дабы весьма невозмутимо поспособствовать их самому безвременно назревшему полнейшему исчезновению.
Ну а когда до чего бесцельно и безрассудно разом уж начнется та самая несусветная кровавая свара, все те добрейшие и задушевные либералишки перво-наперво разом растают в истинно восторженном торжестве…
Да вот уж, зато некогда потом сколь многие из их числа разом и начнут на далекой чужбине беспрестанно ведь так, и рыдать в жилетку о былом, для них отныне раз и навсегда вовсе-то совсем безотрадно минувшем.
И это как раз-таки там они и будут долгие годы, затем заунывно и тоскливо вздыхать о столь печальной участи всей той страны, правящим мозгом которой им, ясное дело, все-таки как-никак, а вполне еще следовало, даже хотя бы для одного виду вообще уж казаться.
277
Вот как отчаянно эпически описывает все их мысли и действия писатель Алданов в книге «Самоубийство»:
«Те, кого большевики презрительно называли "мягкотелыми интеллигентами", тоже не знали, что делать. Многие из них уже ясно видели, что разбиты. "Временно? Надолго? Навсегда"… Над болью от поражения теперь преобладала боль за идею, за Россию. Лучшие из этих людей не были
лишены способности оглядываться на себя и признавать свои ошибки. "Только немедленный мир успокоил бы эту солдатскую стихию. Но могли ли мы, как могли мы заключить мир? Ведь война могла кончиться летом и на западном фронте победой союзников, нашей общей победой. Тогда со всеми нашими и чужими ошибками мы могли победить в этой чертовой лотерее, и ничего от большевиков не осталось бы, и спаслась бы Россия!"…»
А между тем в какую-либо никак и никогда не то чтобы вовсе не беспроигрышную лотерею можно играть (было бы желание) в одной лишь и только лично так своей частной жизни.
Да вот, однако, нисколько не место ей в той исполински большой игре, где на кон были поставлены чужие жизни, а тем более, если речь совсем же непосредственно шла как раз о той самой горькой и до чего донельзя плачевной судьбе (при большевиках) всего того государства российского!
Однако далеко не все это хоть сколько-то действительно понимают, а потому и с любой, пусть даже и самой паршивой властью этакие добропорядочные люди до чего всегдашне недолго думая и вправду станут же играть разве что теми полностью нараспашку открытыми картами.
278
Ну а весьма и весьма до чего безупречно главнейшей ко всему тому первопричиной как раз и является именно та еще глубоко прочувствованная бодрость и свежесть, что как раз и придает чьему-либо вознесенному на самые небеса духу тот еще горный и разреженный воздух всяческих необычайно возвышенных книжных идеалов.
Да только чего тут поделаешь наиболее тяжкая с ними беда как раз уж и заключалась именно в том, что были они попросту напрочь бездумно оторваны от какой-либо вообще сколь еще пасторальной, и вопиющей равнинной действительности.
То есть, явно были они полностью ведь всецело отдалены от всех мыслей и чувств простого народа, причем никак не иначе, а как раз еще теми никем чужим вовсе уж неодолимыми вершинами сдержанно так благодушного и напускно сурового всезнайства.
Причем львиную долю из него, как правило, составляло, именно то самое на редкость невозмутимо же ласково обрамленное светом абстрактного знания ослепительно яркое могущество тех самых невозмутимо праздных и чисто вот подчас совсем надуманных идеалов.
А раз интеллигенция живет разве что приторно сладкими и безумно очаровательными соками художественной литературы, да и видит она одну донельзя перезрелую реальность, что вовсе нескромно ею была пропущена сквозь призму утонченных и чисто книжных воззрений, то и никак нельзя ожидать, что некогда она вполне еще станет истинным поводырем своего народа.
Причем это как раз-таки тот глянцево яркий и отчаянно восторженный подход и символизирует все ее отношение сразу ко всему в этом отныне сколь еще сложном и все более днем за днем усложняющемся мире.
Да и как то ей вообще, собственно, будет понять, что всю эту жизнь действительно к лучшему если и удастся со временем переменить, то разве что через многие и многие столетия, и никак того и близко нисколько не ранее?
279
А между тем всех тех из людей, кого вполне на редкость радостно привлекает небесно-голубое красочное добро, всенепременно при всем том, обязательно так, в конце концов, затем разом и явно потянет на всяческие искристо яркие иллюзии.
Ну а как раз именно в связи с этим подобные люди весьма уж восторженно затем и нарисуют во всех своих благостных мыслях чисто ведь воображаемые ныне попросту нигде не существующие реалии жизни.
И это по этой самой причине они всенепременно затем и окажутся, сколь невообразимо и впрямь-таки явно готовы до чего незамедлительно разом и воплощать во всю эту нашу чересчур не в меру пасторальную действительность, все эти свои самые неимоверно сокровенные радужные мечты.
Да вот, однако, при всем том и близко никак совершенно не думая, а как это они затем на деле затем приложатся ко всей той до чего осатанело обыденной и от века всецело же на редкость пасторальной жизни.
А как раз только поэтому и окажутся, они готовы пойти на любую самую отчаянную глупость, дабы житейское болото хоть сколько-то по-быстрому разом им бы и впрямь вполне удалось действительно мигом так еще полностью осушить.
Причем, нисколько при всем том и близко не следуя путем самого доподлинного светлого разума, а именно до чего плавно идя «шелковым путем» всех тех бесподобно же необычайно красочных, но при всем том исключительно вот нерадивых и слепых чувств.
Ну а как раз оттого подобного рода благие деяния разве что более чем наглядно прибавляют людям страданий, а их совсем никак и близко нисколько не убавляют.
280
Вот, к самому же наилучшему для того примеру, «Любка» из «Ямы» Куприна…
И ежу понятно, что надобно было устраивать широкие общественные диспуты, да и сколь настойчиво требовать, чтобы люди, содержащие публичные дома, вели себя несколько уж поболее достойно с проститутками, не били бы их и не заставляли день-деньской обслуживать бесчисленное количество до чего только всегда отчаянно жадных до женского тела клиентов.
А ведь именно в том и была бы вполне и заключена истинно реальная помощь тем самым несчастным женщинам, попросту подчас чисто же вынужденным заниматься этим вовсе-то никак не самым грязным ремеслом.
И вот еще что: даже если и забирать женщину из публичного дома, то уж для чего-либо подобного нужно было и вправду иметь тот самый весьма и весьма приличный доход, а между тем и самое бесконечное терпение.
281
Ну а коли в полный голос заговорить о неких исключительно других вещах, а именно о тех, что можно сказать, материнской пуповиной увязаны с темным миром порока, а также и той наиболее неотъемлемой его части преступности, то ведь он понимает и внемлет одной лишь донельзя суровой и грубой силе.
Ну а как раз только потому никак этак и близко нельзя нежничать с закоренелыми преступниками на чьих руках людская кровь, а то все их лютые злодеяния со временем всецело ведь приобретут значительно, куда и впрямь только поболее откровенно же дерзкий вид и характер.
Причем от полной безнаказанности черствеет любая душа и гнется любой, даже и самый сильный, будто бы целиком выточенный из стали характер.
И это воры без крайней нужды никого убивать точно не станут, а бандит убьет, кого угодно и ему это будет не тяжелее чем, справив нужду – помочиться.
И ведь абсолютное равнодушие к судьбе других людей оно уж явная заслуга мира, в котором бесчисленных представителей безликой толпы стало как в том большом пчелином улье слишком ведь невообразимо много, а именно потому они вконец и утратили всякую свою доподлинную индивидуальность.
А раз нет хоть какой-либо личной сопричастности, то вот как можно тогда говорить о всеобщем братстве и любви ближнему?
В нынешних условиях – это ведь попросту тот еще самый дичайший абсурд.
Многие люди видят в окружающих только лишь разной величины тени бредущие мимо…
Им ничто чужое хорошее или плохое вообще почти всегда никак этак явно попросту и ненужно.
Причем точно также почти любой человек отнесется и к тому нисколько не интересующему ему горю какого-либо совершенно чужого ему прохожего, при том условии, когда помогать надо будет именно самому, а не просто позвонить в соответствующую службу.
А как раз потому и идеи резкого улучшения всего общества – это просто же чистый бред, а не чего-либо вполне еще более чем многозначительно иное.
Ну а, следовательно, и всякие грубые поползновения чисто так на-гора в единый миг хоть чего-либо сходу усовершенствовать во всем том невероятно многоликом характере общественных отношений вполне ведь должно самым строжайшим образом весьма ведь своевременно пресекать.
Поскольку иначе всем уж еще будет некогда и вправду попросту ведь до чего только вовсе явно несдобровать.
Всяческое то или иное, по всей же сути своей, необычайно дикое идеалистическое зло, не будучи вполне вот вовремя пресечено, непременно еще уведет все человечество в лютую тьму веков давным-давно минувшего и всеми нами до чего заслуженно полностью ведь ныне явно же позабытого.
Раз все, то некогда доселе бывшее полностью так сходу сколь неминуемо разом обратимо ко всему своему самому же незамедлительному и на редкость грозному, да и весьма ведь вполне этак полноценному возрождению.
А лютая смерть той еще навеки ныне бывшей царской власти только лишь и может некогда вот стать главной первопричиной для исключительно же постепенного возведения чугунного постамента кроваво красного комиссарского будущего.
282
Гражданская война это вовсе не путь к спасению из сущих тенет векового рабства!
Кнут его можно только поменять, был барский, станет холопским, но сама суть его явно останется все той же всецело явственно прежней.
А как раз потому и будет точно то ярмо всегдашне обретаться на фактически той же шее, и именно, так сказать, на том самом от древнего века раз и навсегда и впрямь-то непременно ему полностью ведь положенном месте.
Более того, наш всеобщий завтрашний день при помощи напрасно пролитой крови если и будет возможно во что-либо иное ярко так и красочно на деле переделать, то вот в конечном своем итоге нечто подобное и окажется одним лишь давно, казалось бы, раз и навсегда будто бы прошедшим днем позавчерашним.
Ну а нечто подобное, собственно, вполне и явит всему этому миру одно то вовсе вот ни с чем тем прежним никак несопоставимое зло.
Причем и близко, то затем не предстанет в виде самого еще безупречно же достойного образца истинно во всем сколь еще безоговорочно всеобъемлющей социальной справедливости для всего того как он только вообще ныне есть честного народа.
283
Человека, в сущности, уж совсем и близко не выйдет разом так повернуть лицом прямо к свету путем донельзя строгого и самого назидательного насилия, поскольку подобным образом его можно будет разве что отвратить от того самого немыслимо страшного и, как правило, нисколько не общественного, а прежде всего чисто социального зла.
А как раз потому и, пытаясь на редкость яростно щелкая при этом кнутом, весьма же незамедлительно заставить людей идти дорогою добра – только лишь до чего значительнее усугубишь все живущее и процветающее в них невежество, а оно и есть праматерь всякой витийствующей дикости.
Причем дикость современная, куда во всем несравненно похуже той прежней еще и потому, что человек уж никак попросту вовсе не видит ее последствий, а мыслить пространственно он ведь нисколько так явно пока и не научился.
284
Да и вообще никак и близко совсем уж нельзя до чего и впрямь беспечно смотреть на весь этот мир глазами совершенно бескрайней и, безусловно, до чего на редкость истинно безупречной и беспечной радости…
Технический прогресс не одно лишь то изумительно чистое и светлое благо, но и самый явный наркотик для всего того ни о чем, собственно, серьезном и близко так пока никак не думающего, почти уж вовсе ведь как есть безлико праздного человечества.
И именно это до чего и вправду ведь верно для самого что ни на есть исключительно же подавляющего большинства тех еще самых бескрайне различных типов людей.
И вот дабы их вполне искренне как-никак до чего еще нравственно и разумно и впрямь-то до чего обнадеживающе облагородить, прежде так всего, следовало бы их действительно приучить к вящей осторожности в обращении с матерью всего сущего природой.
Ну а как раз-таки именно тогда и окажутся они, куда поболее достойными всей той своей невероятно же продвинутой во всяком том техническом плане эпохи.
Причем добиться всего этого станет возможным разве что при помощи, куда только вполне поболее благоразумного последующего воспитания.
И не в одной лишь значительно большей образованности тут все дело, но еще и в чем-то, несомненно, куда явственно поболее уж действительно важном.
285
Тот букварь ведь сам так по себе никак не есть безумно яркое олицетворение светоча истины и свободы, а всего-то он нисколько не более, нежели чем, то самое простое средство к тому истинно на редкость чисто вот изначальному овладению грамоте.
Причем точно также и то тут на деле безо всякой тени сомнения единственно же важно, а еще и сколь явно имеет наиболее ведь вполне критическое значение…
Уж для чего – это вообще вот собственно, так ныне учат людей читать и писать?!
Раз сама суть познания отнюдь не в том более чем необъятно огромном его обхвате, но прежде всего в том весьма уж ясном и четком понимании всего того действительно сущего в этом до чего необъятно ныне широком мире.
И наиболее главное заключено как раз именно в том чисто лишь только последующем применении кем-либо совсем не наспех благоразумно и верно приобретенных знаний.
ДА И ВООБЩЕ ВСЕ ТУТ ДЕЛО В ТОМ САМОМ ПРЕДЕЛЬНО ТАК ЧЕТКОМ УМЕНИИ УВИДЕТЬ ДАЛЕКИЕ ГОРИЗОНТЫ, А НЕ ОДНИ БЛИЖАЙШИЕ ПЕРСПЕКТИВЫ ЧИСТО ЛИЧНОГО СВОЕГО НАИЛУЧШЕГО ОБОГАЩЕНИЯ.
Но есть уж те самые люди, для которых сиюминутная выгода гораздо вот поважнее хоть какой-либо действительно нормальной жизни всех тех некогда лишь пока и не народившихся грядущих людей, а в том числе и их самых прямых потомков.
И все это именно потому, что безупречно главной их целью и был уж разве что тот на редкость бессердечный захват максимально больших позиций в обществе, а на все остальное им было разве что как есть фактически полностью исключительно начихать.
А еще при всем том они так и сыплют пустозвонными словесами яростной демагогии, что только лишь чисто вот наспех поверхностно прикрывает ту самую амбициозно безалаберную их внутреннюю суть, что всецело насквозь же воинственно эгоистична.
И это именно в свете значительно уж большей и сколь еще черствой душевно информированности некоторых из людей ума, слащавая восторженность и олицетворяет собой то самое более чем откровенно тупое невежество, разве что только исподволь обогащенное некой вовсе-то чужой и чисто книжной премудростью.
286
Ну а это в тех самых довольно-то тепличных условиях этой-то нашей сегодняшней весьма просвещенной повседневности под собою разом и подразумевает, что, поднимая, в первую очередь, количественный объем знаний, но никак не уровень общественной культуры, все человечество со временем может и выроет себе могилу в зыбучем песке безмерно древнейшего чванливого зазнайства.
И оно чисто ведь всегдашне попросту на редкость фактически же одинаково – как у павиана, да так у человека современного, довольно-то наспех верно вооруженного всеми теми наиболее новейшими нынешними технологиями.
А самое главное оно тут как раз именно в том, что сытая жизнь не только не убивает все, то стародавнее и давно вконец начисто позабытое, но и, наоборот, весьма явственно его воскрешает, причем еще и на самой до чего невозмутимо обновленной и как есть исключительно усовершенствованной технически основе.
287
А нынешняя цивилизация разве что еще старательно удобряет корни прошлого варварства сущей же обезличенностью, так или иначе принесенных на алтарь светлого будущего всецело уж истинно теперь полностью безликих и безымянных жертв.
Царственное могущество новоявленных вождей – божков из плоти и крови – вполне дозволяет им по всему своему собственному разумению всячески как есть до чего хозяйски распоряжаться судьбами целых народов.
И главное, тут дело было как раз-таки именно в том, что та самая исключительно ведь агностически настроенная философская мысль бессовестно и крайне старательно всячески вот сходу низвела фактически до руин все, то сколь давнишнее здание того самого еще стародавнего феодального общественного обустройства…
Ну а взамен никак не было тогда дано совсем ничего, кроме того весьма же грубого ворчания по поводу векового гробового молчания всех тех исключительно безмолвных масс простого народа…
288
А между тем тот самый простой люд зачастую молчит вовсе не от безразличия, а как раз из-за всего своего до чего глубочайшего невежества, которое и надо бы между тем самым первым всегдашне уничтожать – вместо совершенно так бессмысленного низведения на нет всех тех, несомненно, мнимых внешних оков.
А оковы те всегда разве что как есть только лишь внутри, и их ничем и никогда нисколько не сокрушишь.
И это разве что одних детей и можно будет со временем действительно еще взрастить и воспитать в несколько другом, собственно, духе, если, конечно, и вправду чем-либо таким на деле заняться хотя и в грубой, но при всем том и близко же совсем не навязчивой форме.
Ну а почти всех взрослых и вправду надо бы раз и навсегда разве что сходу оставить в практически полном душевном покое.
Поскольку даже и тогда, когда людям порою и пытаются весьма этак настоятельно и обстоятельно всячески втолковать самые прописные истины, это вот тоже до чего неизменно делается именно в виде назидательной проповеди неким заблудшим овцам.
А тот до чего неважнецкий и, попросту говоря, отчаянно невежественный человек вовсе ведь никак не заблудшая и отбившаяся от всякого своего прежнего стада овца.
Нет, куда разумнее и вернее будет видеть в нем разве что лишь того дикого волка, которого и вправду можно будет все-таки хоть как-либо попытаться быстрой мыслью и постепенным убеждением как-то вот вполне так отбить от стаи ему уж во всем под стать безупречно подобных.
289
И это лишь во имя вполне же стоящего того настоящего успеха на данном и без того довольно малообещающем поприще попросту и было необходимо разом ведь постараться истинно на деле суметь хоть сколько-то кое-кого вообще заинтересовать, а не до чего старательно так и давить кому-либо на психику невыносимо занудными моральными сентенциями.
А, уж в особенности, ни к чему хорошему нельзя прийти до того обличительно и праведно на все корки, осуждая кого бы то ни было за те далеко не лучшие душевные качества, что у кого-то имеются, от одного лишь самого неизбежного подражания всему тому, что вполне изначально было у человека вокруг.
Причем люди, надо бы то чисто прямиком весьма ведь разом заметить безупречно же, как есть, до чего наглядно имеют именно те самые во многом на редкость определенные свойства…
А, прежде всего, того самого донельзя беспардонного сопротивления абсолютно любого рода факторам, которые кое-кому в том или ином виде более чем нелепо всячески так навязываются при помощи одной лишь крайне суровой и грубой силы и, главное, исключительно извне безо всякого чисто внутреннего их к тому вполне искреннего и задушевного позыва.
Причем вовсе-то и близко не будут они при этом хоть сколько-то вдумчиво разбирать, чего-либо хорошее им предлагают или действительно же истинно во всем более чем непременно явно ведь совсем же плохое.
290
А уж для того чтобы хоть чего-либо считай так намертво принять на веру буквально каждый человек всенепременно должен был получить все эти свои наиболее четкие и ясные представления о добре и зле как раз в том самом фактически что еще изначальном и чисто младенческом возрасте.
Ну а если и будет, возможно, преподнести их ему несколько позднее, то какая-либо настоящая польза от всего этого коли и найдется, то разве что в том случае, когда какой-либо человек совершенно искренне будет доверять тому, кто его весьма ответственно наделит тем сколь ярчайшим светом с одного-то виду удивительно простейших вещей.
Причем тот невежественный человек вполне еще должен будет всею душою чисто еще сходу разом поверить всякому их изрекающему, и ведь словно как самому этак чисто уж значит себе.
То есть, действительно должен будет тот индивид сходу глотать слово за словом все мысли того, кто ему те (с одного только виду прописные истины) никак не на маленьком блюдечке более чем бесподобно же ласково, раз за разом и будет всецело преподносить в виде той самой манны небесной.
А между тем нечто подобное лучше всего усваивается разве что лишь тогда, когда все это приходит от тех, кто действительно всерьез вполне олицетворяет собой сколь еще яркий образ родителя.
Причем произвел ли он кого-либо конкретного человека на белый свет или нет, то вот уж далее и близко никак совсем неважно, а важно лишь то, что подобным родителем никакому государству так никогда и в мыслях своих явно не стать.
Что же касаемо действительно вполне как есть взрослого человека…
То ведь в том самом зрелом возрасте все возможности воспитания личности безмерно во всем полностью так немыслимо ограничены.
Да и вообще – у кого это найдутся немалые силы для этаких крайне затяжных по времени занятий, включающих в себя и впрямь те еще всевозможные пространные объяснения обо всем этом до чего непростом (хотя для владеющих изначальными знаниями не очень и сложном) мире всех тех исключительно вот наиболее обыденных человеческих взаимоотношений.
И они ни так уж и сложны разве что для тех, кто все те свои глубокие познания о них впитывал именно поэтапно в течение всего своего духовного роста на том, как он есть довольно продолжительном пути, что более чем явственно само собой протянулся от младенчества к той самой полноценной зрелости.
291
И при всем том и близко оно, конечно, вовсе не факт, что тот по-настоящему во многом взрослый индивидуум, разве что нисколько уж и близко не получивший тех самых действительно должных знаний о жизни, пожалуй, вот именно что всецело полностью безнадежен.
А потому, коли подобный человек и вправду захочет кое-чему новому вполне всерьез действительно научиться, то ведь никаких довольно существенных преград к тому явно особо уж так вовсе-то и не будет.
Да только все это разве что при том совсем на редкость весьма обязательном условии, что тот, непременно, сколь однозначно является почти во всем безупречно законченной, полностью сформировавшейся личностью…
И, ясное дело, что все то, чего кому-либо для того и вправду затем окажется нужно так – это разве что вполне разом указать человеку именно на тот наиболее правильный для него путь, а далее он и сам как-нибудь со временем во всем постепенно еще вдумчиво разберется.
Главное – сделать это самым конкретным, а никак не тем до чего только голословно упоительным образом.
То есть, и вправду вполне еще надобно будет ему сколь старательно весьма ведь вкрадчиво объяснить все те весьма же немаловажные детали тех еще самых наиболее конкретнейших действий, которые ему столь незамедлительно и потребуется уж, как есть весьма делово разом уж еще, затем предпринять.
Но тут важно не столько давить на психику, сколько вот расправлять те до чего давно поникшие крылья…
И все это кому-то нужно чисто так ради одного того, а именно дабы действительно по мере сил как есть посильно изменить всю свою (по всем тем подчас и близко независящим от самого человека обстоятельствам) до чего еще изначально полностью разнесчастную жизнь.
Однако вот сделать это надо бы разве что один раз, а если и повторяться, то не ранее чем через довольно-то весьма продолжительное время.
292
И кстати, та наиболее верная житейская смекалка может быть заключена совсем не в той донельзя твердой решимости всенепременно более чем незамедлительно возвратить к свету чью-либо и впрямь нелепо увядшую от жизненных невзгод светлую душу, а в том, чтобы сколь старательно вынуть человека из рамок его нынешнего до чего унылого существования.
Причем в единый миг это и близко никак нисколько не делается…
Поскольку любое форсированное всего же процесса развития личности здесь уж никак абсолютно не помогут, раз уж тут, прежде всего, нужен такт, внимание, создание вполне удобной для интимных бесед обстановки…
Ну а шустро и на редкость немилосердно изыскивать где-то у кого-то до чего глубоко внутри вовсе-то ненароком крепко затерянную истинно ведь наилучшую сущность вовсе-то и впрямь именно что попросту явно этак бесполезно.
А, кроме того, и наиболее главным тут будет еще и кое-кого всеми-то силами убеждения весьма полноценно всячески предостеречь об том разве что лишь пока только выжидающем своего часа и близко-то никак несветлом грядущем.
Причем как раз в чем-либо подобном и есть тот самый исключительно важный аспект воспитания – тех-то самых, никак не своих собственных детей.
И тем более, именно этак оно и будет при малейшей попытке влияния на тех (пусть и не более чем по возрасту), однако при этом во всем полноценно до конца сформировавшихся взрослых людей.
И все же бывает оно и с точностью до наоборот!
Это когда раба и без того совсем вот униженного всем его положением и впрямь-таки куда разве что только безнадежнее заставляют, значительно весомей и ощутимей понять весь тот так и нависающий над ним груз всего того никак и поныне не былого векового рабства.
Ну а как раз вслед затем и доведется кое-кому из числа праздных мечтателей вполне уж беззастенчиво именно что на-гора, и попытаться всеми-то силами всячески распрямить ту донельзя перекошенную спину простого народа.
293
А между тем нет ничего в этом мире, куда явственно поважнее, нежели чем попросту разом нисколько не дать человеку скатиться прямиком в ту самую пропасть, где безумно свирепствуют стадные инстинкты, зачастую и близко ничего общего не имеющие со всею истинно же изначальной звериной природой человека, а потому и вдвойне обостренные.
Причем сама как она есть истая неизбежность их проявления во всяком том и впрямь до чего только совсем вот наспех «освобожденном» индивидууме также легка к осознанию, как и взбаламученная весенним паводком река.
А между тем как раз-таки это и есть то, что, собственно, так и происходит, когда вместо тех вполне продуманных и чисто созидательных и совместных усилий по преобразованию общества в целом сколь однозначно затеваются процессы, всецело противопоставляющие друг другу те или иные его более чем неизбежно на редкость различные социальные слои.
294
А интеллигенции между тем следовало всячески защищать свой народ, вовсе-то и близко при этом, никак не призывая его разом так взять в свои руки вилы, а только-то изредка именно самой и проявлять сущую готовность перепачкаться во всей той от века и по сей день вовсе вот невзрачно существующей общественной грязи.
До чего и впрямь-то неспешно так создавая всевозможные группы, общественные организации, что и станут, затем требовать и требовать от государства самого еще последовательного и действенного соблюдения истинных интересов всего остального общества.
Однако никак уж нельзя будет все это осуществить, практически полностью противопоставив все свои желания и надежды, вполне ведь законно простирающей свою длань над страной отнюдь и близко уж совсем не чужеродной власти.
И от нее действительно надо было до чего настойчиво и категорично требовать всевозможных и существенных изменений в самой, как она только ныне есть социальной сфере общественной жизни, уж никак, однако при всем том до чего вовсе вот откровенно не вырывая из ее рук руль общегосударственного управления.
Власть, какая бы она ни была, все равно, значительно лучше вселенских масштабов анархии.
295
И, кстати, вот еще одно то нисколько так явно непреложное правило как есть во всем же довлеющее над всем мышлением и делами всех этих и впрямь-то насквозь прожженных огнем просвещения яростных либералов.
Попросту и близко не приходило им в голову, что вовсе-то совсем уж и невозможно считать права человека чем-либо абсолютно так явно вовсе незыблемым.
Поскольку, как правило, всем этим донельзя извилисто крючкотворным свойством общественной морали исключительно так вальяжно, в первую очередь, до чего неизменно воспользуются одни лишь те безумно зловредные притеснители, а никак не те, кто от них подчас уж зачастую весьма ведь до чего вот безвременно и беспрестанно страдает.
Да только те люди, что всецело уж бессребренно как раз и взяли из большого мира литературы, буквально все тамошние принципы, вовсе-то недолго думая через нечто подобное безо всякого прискорбия до чего этак вполне самозабвенно разом же переступают.
А все это как раз только потому, что для них наиболее главное чисто внешняя форма, а никак не где-то и впрямь глубоко сокрытое где-то чисто внутри истинное содержание.
Ну а если копнуть где-то поглубже, то, пожалуй, что для безумно сладкого самосозерцания всех этих праздных мечтателей, прежде всего, вполне естественно, что важна даже ни столько форма, сколько чье-либо широчайше внешнее сияние.
Ну а если некая личность ярко излучает лучи до чего только крайне привлекательного тепла, то уж тогда и заглядывать ему за спину такие люди явно еще разом сочтут чем-либо попросту ведь отчаянно никак неприличным.
Так и мало того именно они и впрямь в том самом довольно-то апатично и почти что безэмоционально трезво вполне вот убеждены…
По их мнению, попросту и близко не может быть нисколько никак оно иначе, а некое чисто абстрактное добро все, то нечистое и речистое зло как-нибудь, да все-таки само собой, сколь безупречно со временем явно одолеет.
И всеми силами ему в этом помогать попросту лишь, значит, разве что на редкость зазря тратить все свое до чего драгоценное время.
Да и вообще, как и понятно лучше всего будет незыблемо уж твердо и прагматично поручить изничтожение зловредных житейских факторов (вместе с их носителями) именно тем, кто никакой грязи ни в жизнь не боится, а лишь затем он живет и дышит, дабы ее всеми силами и свести разом на нет.
296
Да и вообще ярые литературолюбы безумно бредят неотъемлемыми правами человека, не обращая при этом никакого внимания на тот прискорбный факт, что их наиболее ревностное соблюдение, в первую очередь, соотносится к тем, у кого всегда имеются наиболее легкодостижимые способы доказать полнейшую свою непричастность к каким бы то ни было противоправным действиям.
И это, кстати, как раз-таки то, что и близко уж никак вовсе ни с какой такой стороны никогда не касалось всех тех, кто и впрямь были еще с малолетства унижены и всецело закабалены тяжкими цепями всех-то своих ДО ЧЕГО совсем безотрадно бытовых неурядиц.
А происходит все это как раз оттого, что любые попытки сходу переменить всю эту нашу жизнь к чему-либо более чем весьма вот безупречно самому наилучшему надо бы начинать как раз-таки с реформации вершины айсберга всем, тем строго же законодательным путем.
Потому как именно что, чисто ненасильственно побуждая сливки высшего общества постепенно переменить все каноны политического бытия, и можно будет некогда дожить до тех самых настоящих лучших дней.
297
Те же, кто, более чем чудовищно ослеплены ярчайшим светом безнадежно бредовых и осатанело лживых идей, попросту беспрестанно сколь вот беспочвенно и мечтают о неких тех необычайно могущественных все и вся с высоты птичьего полета зорко обозревающих буревестниках всеочищающей революции.
И как раз-таки потому подобного рода люди и видят перед своим пламенным взором разве что тот еще донельзя же грозный мир, и впрямь-то снизу доверху вдоволь заполненный красивыми чувствами и мыслями, что как раз и берут свое начало из всяческих славных и бравых литературных произведений.
Однако на деле этот мир попросту доверху переполнен той уж самой отвратительной скверной, причем вот именно так, что и через край она довольно-то частенько еще явно же переливается.
Да только зачем это нам на всеобщую скверну вселенной хоть и краем глаза подчас до чего на редкость строго поглядывать, если можно все время лить да лить дифирамбы о той весьма и весьма многозначительной святости истинной борьбы за священное дело грядущего освобождения всего мироздания от повседневно снедающих его общественных язв?
298
Однако вовсе в том нет ни в чем подобном и близко так никакого прока.
Раз уж тот тяжелый дух толпы – он всегда сам по себе, а каждое обособленное людское сознание попросту в нем фактически неизбежно сколь злосчастно и столь неизбежно тонет, ну а потому и чьи-то отдельные жизни всего-то мелкие песчинки и ветер эпохи их носит, куда только сам того еще пожелает.
Причем бури и ураганы никак не порождают лучшую будущность, а разве что лишь полностью начисто убивают в самом сердце человеческом всякое то светлое прошлое.
И лучше и праведнее хоть чего-либо иначе буквально сходу переделать было бы, как есть попросту и невозможно, поскольку всех простых людей явно уж нельзя тащить за уши из ямы их примитивного быта, раз этот самый слуховой орган совсем ни у кого из них не предназначен для этакой непомерно большой нагрузки.
Да и вообще и близко никак нельзя было осчастливить весь тот честной народ, наспех подарив ему все то немыслимое братство, как есть еще изначально основанное на одном том всецело на редкость твердом сплочении, если и возникшем, то на той самой крайне зыбкой почве обильно политой напрасною кровью безбожно блаженной идеи.
Поскольку вовсе-то никак не в едином глазу не выйдет накормить народ одними теми весьма вот обильными порциями всего-то лишь временно отвоеванной у какого-либо тирана мнимой свободы…
Тем более что никак не он их истинный враг, а куда вернее то самое до чего полнейшее их буквально-то во всем необъятно безграничное слепое невежество…
Ну а что, так или иначе, с какого-либо бока было касаемо тех еще никак не благородных господ, разве что лишь самим себе донельзя безликих товарищей, то ведь у них и самого туманного призрака совести после свержения Самодержавия попросту явно вот совсем никак не осталось.
А между тем когда-либо до того не столь и сильно до чего безнадежно угнетали всякую ту пролетарскую душу и тело все те изрядно юродствующие и нисколько как нечестивые господствующие классы, уж кем бы это они, собственно, вообще не являлись.
299
Да и свет доподлинного солнца вполне полноценно разумных идей, всецело должен был весьма же прочно быть крепко-накрепко увязан как раз-таки со всем тем исключительно простым житейским умом.
Да и вообще если и могут лучшие дни грядущего ярко проблеснуть сквозь густую серую муть крайне невзрачной обыденности, то разве что только вот в связи с тем чисто так всеобщим просвещением – и ни с чем вовсе иным.
И это именно тогда все то, что светлые головы человечества пока лишь никак не мудрствуя лукаво, наспех слепили воедино в чисто абстрактном смысле, как есть, и найдет себе путь в те исключительно уж невероятно широкие народные массы…
А сущая простота бескрылого равенства – она до самой крайности всецело безотрадна, кощунственна и темна, поскольку ее огонь испепеляет сердца, убивая в них все то самое настоящее и истинно человеческое…
Всяческие перемирия при этом у нас полностью раз и навсегда исторически навек отменяются!
Революция, победив, сеет дикую рознь промеж жителей государства когда-то до того почти единого всеми своими законами и правами.
Ну а теперича та новая власть объявляет войну считай всему в нем для нее явственно чужеродному, и в этой неравной борьбе, непонятно кого, побеждая, она, несомненно, затем отравляется сплошным недоверием буквально ко всем и каждому в отдельности.
300
А простым людям – им всегда был и впрямь-то неотъемлемо нужен для всего того безупречно планомерного повышения их вполне вот достойного благосостояния как раз тот долгий мир и покой, а также внутренняя гармония со всем их окружающим миром – и прежде всего именно так и подавно с самими собой.
И вовсе незачем было людям весьма уж неистово бороться со всеми теми, как есть донельзя зловредно же старорежимными в самих так себе сколь ныне отчаянно страшными пережитками…
Наоборот – все стародавние нравы надо бы еще и еще всячески лишь укреплять, они истинный залог успеха, мира и благополучия…
Причем та исключительно на редкость более чем безупречно созидательная роль власти как раз и состоит именно что в прививании народу всех тех до чего изумительно же славных давних традиций.
И сколь, безусловно, нечто подобное и будет затем разом носить тот уж наиболее безупречный характер, а как раз той еще самой ведь отчаянной целеустремленности власти в деле вполне этак мощнейшего и вполне четкого своего укрепления и укоренения…
Да только если та власть вместо того, чтобы всячески укреплять братство и взаимоуважение среди полностью доселе подвластных ей народов явно же начнет искать громоотвод, чтобы снять накопившееся напряжение в жилах народных масс пышное празднование 400летия дома Романовых совершенно уж никак тогда вовсе вот никак и не состоится.
Ну а возникшая вслед затем власть толпы была способна создать одних лишь разве что тех еще кровавых идолов и им обязательно, затем будут приноситься самые невообразимо обильные человеческие жертвы.
Своих граждан такая власть за людей вообще не считает, она их рассматривает разве что как хорошо и верно подкованный скот.
Причем он по их до чего самым откровенно житейским понятиям и должен был по мере сил радостно и бодро вовсю семенить в некое, то абстрактно светлое наилучшее грядущее.
Да и чего это вообще можно было ожидать от власти, живущей белесо светлыми и нисколько, пока и по сей день никак не выцветшими и не поблекшими первомайскими идеалами?
И все это притом, что революционное правительство – оно вовсе не во имя всеобщей справедливости весь тот свой до чего и впрямь-то сытный хлеб всласть жует.
Нет, уж явно оно этак совсем каждодневно живет и здравствует именно что лишь ради полнейшего последующего заполнения самим-то собой буквально всего того где-либо только существующего пространства простых и чисто житейских мыслей.
Ну а как раз те на редкость аскетичные революционные деятели и возглавили новую революционную бытность, и фактически уж начисто обезглавив нечто прежнее и былое, они со всею той безмерной ответственностью донельзя так непримиримо взялись за чрезвычайно доблестное осуществление всех тех немыслимо величественных замыслов грядущих и славных свершений нынешнего индустриального века.
301
И, ясное дело, что пламя, снедавшее их сердца, попросту разом испепеляло все вокруг суровой классовой ненавистью, весьма и весьма единовременно явно так при этом служа славным источником пропитания для сколь многочисленных слуг новоявленного большевистского культа.
Ну а для всех тех других мелких и незначительных людей никакая идея славною пищей быть, уж и близко никак (даже и гипотетически) нисколько ведь явно совсем и не сможет!
Так что Виктор Гюго в его романе «Девяносто третий год» несколько преувеличил возможности народа питаться светлыми идеями – наверное, он попросту вовсе ненароком перепутал простой народ и тех самых новоявленных, вышедших из него господ товарищей…
Далее его слова:
«Идея – та же пища. Мыслить – значит питать себя.
– Поменьше абстракций. Республика – это дважды два четыре. Когда я дам каждому, что ему положено…
– Тогда вам придется еще добавить то, что ему не положено.
– Что ты под этим подразумеваешь?
– Я подразумеваю те поистине огромные взаимные уступки, которые каждый обязан делать всем и все должны делать каждому, ибо это основа общественной жизни».
302
Однако вот для всех тех невообразимо величественных (в их-то собственных сколь нескромных планах) вершителей чужих судеб все это, конечно же, было, как есть нисколько не так!
И ведь это как раз под их чутким руководством повсеместно нищий и обездоленный народ никак не иначе, а сам себе раздобудет некой волшебной благости эликсир, который одним незримым прикосновением почти мгновенно излечит все, что и является грязнейшими человеческими пороками еще со времен Адама или австралопитека, смотря кто во что верит.
А между тем сочная и красочная книжная мораль и та долгими веками раз и навсегда въевшаяся в тело общества старая житейская грязь во всем явно противоположны друг другу, но надо жить, вполне позволив своей душе соприкасаться и с тем и с другим, а иначе наш мир может стать миром призраков.
Раз уж именно высокие идеалы и толкают людей в топь кровавой смуты, а она вполне может увенчаться и всеобщим концом всей вот нашей цивилизации.
303
И, кстати, всякое вообще убийство ближнего своего (вне войны, и вправду являющейся доподлинно настоящей внешней угрозой) всегда более чем неизбежно и будет одним уж лишь безумным и сугубо варварским делом, а в особенности, когда оно никак не было этим ближним полностью собственноручно и спровоцировано.
А к тому же и всякое, то до чего окаянное рвение коли вот доведется ему выражаться в самом безрассудном уничтожении некоего отъявленного зла только лишь и останется всецело бесплодным в смысле хоть каких-либо вполне полезных изменений во всем том крайне неприглядном облике нынче существующих реалий.
Причем про то еще и тот подчас и впрямь-таки более чем недалекий Герцен некогда уж твердою рукой вполне вот верно написал:
«Когда бы люди захотели вместо того, чтобы спасать мир, спасать самих себя; вместо того, чтобы освобождать человечество, себя освобождать, – как много бы они сделали для спасения мира и для освобождения человечества».
304
А все потому, что вполне осознав себя по-настоящему счастливыми и свободными, люди, обладающие живым и подвижным умом, всенепременно вскоре отыщут способ выразить все свои здравые мысли как раз-таки тем наиболее благодатным и естественным путем, дабы было бы им и вправду суждено, затем и оказаться вполне по сердцу всему простому народу.
И для всего того им никак не потребуется довольно-то далеко в него смело же уходить.
Раз вот интеллигенции всегда надлежит оставаться именно что чисто на своем – самой природой и жизнью ей заранее от века уготованном – месте.
И как раз оттуда, со своего родного шестка, она и может сколь благоразумно и праведно всячески обличать в чем-то всегда уж никак вовсе неправедную власть, да только все это фактически сразу ее перепачкает грязью всевозможных мелких дрязг, а также и затронет ей саму душу мелкой сетью грубых и скотских интриг.
Ну а для кое-кого нечто подобное было абсолютно никак уж совсем вот немыслимо, да и вполне однозначно, что и нисколько так вовсе-то не приемлемо…
Нет, то, без тени сомнения, и вправду явно еще окажется весьма и весьма более чем многозначительно лучше, коли мы от всего этого прямо-то босиком убежим к «его величеству» народу, темнота которого, между тем, некогда стала буквально притчей во языцех.
И, кстати, простого человека на редкость безостановочно просвещать светом самых искрометных, благих фантазий – дело вовсе-то ни в чем никак уж весьма и весьма неполезное, а, скорее, наоборот – более чем даже беззастенчиво так сколь отъявленно вредное.
То есть всесильно и безответственно переориентировать те единственное, что одним откровенно приземленным и практическим разумом мыслящие умы на некие заоблачные дали нового мира было как-никак, а делом полностью бессмысленным, да и, в сущности, невероятно опасным…
305
Раз нечто подобное не в едином глазу уж вовсе ведь явно никак не увязывалось со всем тем пресно обыденным восприятием той самой, так или иначе, окружающей простой народ до чего еще вкрадчиво навязчивой и сколь многозначительно объективной реальности.
И то единственное, что и вправду сумели совершить народники, – так это разве что бесшабашно и сослепу растравить дух веками тихо тлеющего недовольства, вскоре и обратившегося не только в поджоги усадеб, но и весьма прискорбно окончившиеся наиболее беспрецедентным в истории чудовищным уничтожением всего того свободного и зажиточного крестьянства, как такового вообще…
Ну а тот хоть сколько-то иной и вполне разумный метод народничества мог бы, как есть заключаться именно в том, чтобы и впрямь до чего деятельно приглашать простой народ к самим себе, дабы до чего подолгу так выслушивать все его бесконечные жалобы на жизнь, да и беспрестанные притеснения всех власть имущих.
И вот, вполне до конца полностью вдоволь прознав про все те истинно нескончаемые беды всего того всецело простонародного общества, и нужно было исключительно ведь неспешно затем ходить по всяким высоким кабинетам, стараясь всячески добиться хоть какого-либо их безупречно полномасштабного разрешения в рамках всей той некогда более чем необычайно огромной империи.
И все это разве что поскольку проблемы те были всеобщи и повсеместны, а не какого-либо мелкого и мелкотравчатого значения.
И попросту необходимо было кричать на всех перекрестках о вреде коррупции, указывая при этом на самые же конкретные имена людей, к ней на местах действительно во всем каждодневно и более чем беспрестанно причастных.
306
И вот именно как раз подобного рода умственная жизнедеятельность и принесла бы с собой действительно явный и более чем недвусмысленный толк вместо всего того разве что лишь, куда только совсем несоизмеримо большего утяжеления и без того донельзя тяжких вериг на теле народа.
Раз бунты против всего того от века еще просуществовавшего самодержавия более чем, несомненно, усмирялись царским правительством как раз на уровне инстинкта самосохранения.
Ну а организованные выступления против неких тех самых конкретных негативных реалий вполне могли бы явно при этом рассматриваться, всецело как нечто попросту и впрямь-таки требующее самого резонного разрешения ради спокойного жития всей империи.
Критические же обобщения есть, собственно говоря, только лишь следствие этического и нравственного неприятия всего того и поныне до чего же незыблемо существующего довольно-то весьма и весьма во всем на редкость плачевного положения вещей.
Следовательно, именно – это затем и потребовало всей той до чего чертовски неукротимой борьбы, очищающей мир искупительной жертвы, ради всех тех благих перемен, в том самом сколь еще издревле так и снедаемом средневековыми бесами обществе.
307
Люди, одержимые ими, выходит, что вовсе-то и не люди, а некая серая масса более чем никчемных по всей той как есть уж своей мыслительной деятельности безликих рабов.
И им очень даже никак невесело живется в той самой раз и навсегда данной им свыше душевно же черствой и до чего серой обыденности.
Правда их под сколь бесподобно бравое хоровое пение и впрямь-таки можно будет всецело объединить в некое парадное шествие, браво вышагивающее к светлым далям некоего чисто абстрактно лучшего грядущего.
Однако все это их всемогущее пролетарское духовное единство никак уж неэтично, и ненравственно, и, попросту говоря, более чем вопиюще сакраментально, а еще и воинственно же разрушительно.
И это само собой вполне конкретно означает, что всякие законы нравственные к бессмысленной толпе вообще нисколько не применимы, а только лишь к каждому из нас в сущей отдельности.
308
А как раз потому из всего этого сам собою и проистекает тот до чего угрюмый, бессердечно верный и совершенно так во всем до конца полностью вот безнадежно устоявшийся факт.
И до чего незыблемо логически верно он всем нам уж зудит и зудит про то, что, усмиряя толпу, словно стаю диких и вконец обезумевших тварей, власть, несомненно, сколь старательно оберегает общество от того только-то последующего его затем закабаления этаким донельзя вязким конгломератом убогости, лютости, неистовства, отъявленного безумства разбушевавшихся стихий.
Однако та самая весьма ведь пространно розовощекая этика, что и впрямь всегдашне внемлет всем тем до чего наглядно так вычурно выпуклым принципам, неизменно же чисто сквозь лупу рассматривает каждую отдельную личность именно как некое вполне разумное существо.
Ну а коли каждый из нас, полностью достоин подобного звания, то, значится, и его права, и человеческое достоинство должны были быть БУКВАЛЬНО всегда никак уж нисколько так явно не попраны.
Да еще и зачастую каких-либо существенных исключений тут быть попросту и близко явно так вовсе вот совсем и не может.
309
Но то все одна сухая теория, а на практике нередко выясняется, что безнадежно сложное переплетение самых различных перипетий и обстоятельств попросту не оставляют властям какой-либо иной возможности, кроме как во имя считай всеобщего блага порою чисто вынужденно нарушать некоторые из этических норм, действуя так во имя высших и наилучших побуждений.
Вот как описывает всю несусветную глупость воинствующего либерализма его поистине несравненно величайший знаток писатель Марк Алданов.
Его книга «Чертов мост» очень даже сильна как раз именно выпадами против самой кромешной же тьмы более чем весьма и весьма простодушно культурного всезнайства.
А между тем было оно более чем необычайно полностью отрешено от всего того, что никак наикрепчайшим узлом не было, как есть и вправду увязано с миром светлых идей и величайше добрых книг.
«Демократ требует свободы слова для своих противников, а они его сажают в Консьержери. Он грозит им судом истории, а они ему рубят голову, как отрубили головы жирондистам».
310
А между тем ко всем тем крайне же вконец очерствевшим душой и мыслями бандитам, что яростно орудовали именем той еще бредовой философской идеи, нужно было относиться, куда значительно хуже, нежели чем ко всякому тому отребью, действующему разве что лишь именно только ради своей чисто личной выгоды.
Однако тогдашнее просвещенное общество было буквально ведь все так и насквозь пропитано ядом прореволюционных настроений.
И вот уж, каковым оно тогда было!
Святослав Рыбас, «Сталин» (серия ЖЗЛ):
«Председателем Думы был избран кадет, профессор римского права С. А. Муромцев. Заняв свое кресло, он на первом же заседании вне очереди предоставил слово коллеге по партии И. И. Петрункевичу.
Петрункевич нанес сильнейший удар по правительству: потребовал объявления политической амнистии.
Призыв Думы амнистировать террористов сочетался с нежеланием морально осудить терроризм. Поправка М. А. Стаховича осудить политические убийства не прошла!
Более того, некоторые лидеры кадетов говорили, что невозможно осуждать террор, так как партия утратит моральный авторитет».
Вот уж точно лучше и не скажешь: хорошее, однако, было времечко, предшествовавшее «великому сподвижничеству» неистово массовых репрессий.
311
А между тем было то самое их иссиня черное, словно дуло маузера откровенно чудовищное нутро одним лишь крайне неприглядным переложением на ту удивительно простую житейскую практику всего того искрометно так мечтательного образа мысли чисто уж как есть дореволюционного либерального бытия.
Ну а потому и оказались затем все те массовые расстрелы тем самым пространным и гулким эхом на тот тяжелый камень, что и был вовсе-то как-никак ненароком брошен в главных хранителей вполне законных прав граждан на их жизнь, имущество, честь и достоинство.
Однако чего это вообще еще можно было действительно поделать, коли самодержавие всегда только уж и старалось всячески еще держать все народы своей страны в самых жестких рамках суровой несвободы?
Ну, так может и надо было всячески подначивать и подначивать крайне же невежественное население сколь безответственно идти против всего того вполне же благополучно некогда существовавшего государства, давя при этом простым гражданам прямо-таки как есть чисто ведь на душу.
Да и само государство, при всем том кое-кто так и раскачивал, словно бы лодку на воде, исключительно уж до чего охотно, борясь не с высокими волнами жизненных невзгод, а именно с теми, кто весьма старательно приковывал народ цепями к веслам безыдейно невеселой и крайне так костной обыденности…
Да и разве нам, то и близко будет вовсе попросту никак не по силам – буквально все те галеры в единый миг радостно и смело, считай, что единым ударом вконец ведь полностью сходу же разнести?
Да и сразу в самые мелкие щепы?
Ну а вслед затем и примется вся та бывшая царская держава, как есть еще дрейфовать в целом море сущего беззакония.
Причем тем самым наиболее надежным в нем парусом и станет как раз ведь то самое весьма вот более чем смиренное умение весьма уж чутко держать свой нос строго так по ветру.
Правда в том самом весьма большом и светлом смысле до чего многих людей и вправду как-никак, а ждало самое полнейшее разочарование, поскольку избранный путь никак не привел к выходу из тьмы, а, в конечном счете, в целом вполне же вернулся к чисто своей отправной точке.
Ну, так и что: зато в какой-либо тот по счету истинно последующий раз опыта у тех самых доподлинно верных наших последователей никак оно не иначе, а только лишь еще несоизмеримо поболее будет.
312
Ну а то до чего безупречно разумное устремление освободить рабов, от всей той сколь несусветно тяжкой ноши их отчаянно многовекового рабства должно было носить именно тот прежде-то всего вполне однозначно, как есть чисто духовный, а никак не грубый и физический характер.
Причем этим самым на редкость ярким выражением автор, в первую голову, метит как раз-таки в лица тех людей, что уж никак не имеют ни малейшей реальной, а также, что до чего немаловажно, законной власти, всегда состоящей из великого множества действительно самого разного склада людских умов.
Однако неизменно уж явно несут в себе некоторые восторженно мыслящие индивидуумы безумно огромный заряд никак и близко не в меру зверски эгоистических амбиций.
И совсем безо всяческих обиняков подобного рода деятели вселенского добра целиком и полностью только и всего что были всегдашне преисполнены всею той чрезвычайно сытой уверенности во всех своих силах, в конце-то концов, разом и привнести в этот мир те самые чувственно задушевные стандарты, которых по их мнению ему так и поныне ведь попросту не хватает.
И главное всему тому уж как есть и должно было случиться лишь после весьма глубоко во все и вся более чем резво и трезво именно что как раз-таки их самого еще явного вмешательства.
Ну и, ясное дело, что нечто подобное как-никак и впрямь при всем том должно было само собой разом ознаменовать чисто полнейший конец бесконечно же мучительных страданий любых народов матушки земли.
313
А между тем вся эта наша современная цивилизация возникла уж совсем до чего еще вовсе этак недавно.
А как раз потому и сама попытка на основе сколь незначительного опыта весьма вот безотчетно и смело всячески наводить тень на плетень, заумно выводя при этом те сами собой безоговорочно доказуемые формулы неких неопровержимо незыблемых философских истин…
Нет, это разве что лишь значительно поболее всячески лишь затем вполне усугубит и усилит всю ту глубочайшую пучину нравственных, этических и социальных противоречий.
Ну а все те самые изначальные хорошие намерения попросту разом тогда сгинут в пропасть как есть наглядно уж весьма ведь основательно пролегшую между желаемым, и вполне может на деле и достижимым, но лишь в том самом отдаленном грядущем.
И автор тут имеет, в виду в первую очередь, ту до чего пока совсем безнадежно утопическую блекло черно-белую идею, куда и впрямь лишь с одного виду, куда только, яснее ясного, весьма поболее достойного общественного обустройства.
На личностном, полностью индивидуальном уровне все давным-давно как есть до чего однозначно более чем на редкость известно, да еще и понятно буквально-то в принципе каждому.
314
Всякая здравая идея, куда многозначительно поболее до чего уж вполне справедливой государственной иерархии, как и довольно-то полностью весьма ведь заметного укрепления всех тех юридических, да и вообще любых иных социальных прав, должна была развиваться разве что в одном лишь именно том самом строго так узко политическом смысле.
И вот при всех тех неизменно имеющихся в данное время недостатках всей нынешней государственной системы ничто разумное, насаждаемое одним лишь слепым насилием, никогда и близко вовсе-то не сможет хоть как-либо вообще действительно уж верно соприкоснуться с той самой невероятно глухой, словно тупиковая стена, плоскостью необычайно широких общественных отношений.
Да и вообще та неотъемлемо строгая социальная мораль во всех тех больших и совсем не межличностных делах и является наиболее закрытой зоной, где любые насильственные действия явно так чреваты одной лишь той донельзя страшной и совершенно неминуемой катастрофой.
Ну а потому и любое интенсивное давление, оказываемое властью на народ, может только разве что всецело усугубить весь его нравственный облик, но никак и близко вовсе не улучшить его.
Да и вообще всякий тот довольно-то нелепый опыт по исключительно так весьма и весьма многотрудно усердному увязыванию этики и политики на этот наш нынешний и сегодняшний день он уж никак вообще не более, нежели чем самая глупейшая попытка сочетания цветника с глубочайшей выгребной ямой.
Ведь пока и близко никак не имеется той самой исключительно достойной и на редкость твердой базы для всего того искренне позитивного диалога промеж самого различного рода интеллектуалов, что подчас на деле придерживаются сколь во всем диаметрально противоположных взглядов на буквально одни и те же аспекты жизни и науки.
А между тем это одно лишь то довольно искреннее желание – действительно во всем разом объединиться ради некоего достаточно уж конструктивного (и вполне, кстати, созидательного) процесса – и сможет еще хоть сколько-то дозволить сочетать грязные политические дрязги с истинно стоящими того высотами духовных сфер.
315
Ну а весьма грубая политика – как наших сегодняшних дней, да так, между тем, и как минимум ближайших от нас лет ста – неизменно сама собой и останется попросту и впрямь до чего только же беспринципным и безнравственным времяпровождением.
Причем до чего относительно долго она так и будет под тем самым ежечасным и полностью безучастным контролем у тех людей, которых менее всего тяготит вящая забота обо всяческом том действительно широком общественном благе.
Ими движет разве что на редкость единое именно что для всех их до чего безудержно страстное желание буквально-то разом добиться самого же максимально высокого своего положения в обществе, а более ничего, собственно, их души почти ведь вообще никак и никогда нисколько не потревожит.
И надо бы сразу до чего жизненно верно уж чисто вот сходу довольно-таки веско разом заметить, что их во всем том только лишь и прельщает жажда власти как таковой над многими прочими людьми, их личное участие во всяческих взрослых играх, сулящих им личное и безупречно же светло блестящее будущее.
Ну а также и все, то сколь и впрямь самое посильное их деловое содействие всевозможнейшим так и покрытым ореолом таинственности закулисным интригам…
Ну а сила мысли и духа тех немногих прямых и честных людей, лишь по слепому случаю пришедших во власть, совсем уж частенько полностью разбивается о сверхпрочную стену всеобщего беспристрастного равнодушия подавляющего большинства политиков.
Эти «избранные люди» зачастую заботятся разве что о своем собственном лице в глазах избирателей, но вовсе ни о чем-либо том для всех тех простых людей и вправду действительно самом насущном.
316
На наш сегодняшний день одни только выборы – это и есть тот наиболее основной реально действующий механизм всякой же доподлинной демократии.
Однако даже свободные выборы (без фальсификаций и давления на избирателей) – это всего-то не более чем 50 процентов от всего того, из чего она, в принципе, и должна бы вообще как-никак вполне состоять.
Северо-Западная Европа с ее постоянными опросами населения буквально по-всякому мало-мальски серьезному поводу есть самый прекрасный пример, куда поболее во всем продвинутой демократии.
А между тем в целом и сам процесс голосования – вся та не слишком ярко выраженная, концентрированная и обдуманная воля всех тех живущих в какой-либо стране граждан.
И все-таки любая подлинная демократия может и вправду ныне считаться чем-либо наиболее всецело продвинутым из всех тех хоть как-либо доселе опробованных способов управления, каким же только угодно на этом свете народом.
Поскольку это именно демократия и является тем, чего справедливее пока попросту вовсе и не было из всего того, что когда-либо вообще разве что уж собственно еще знавало и испытывало на СВОЕЙ практике все человечество, как единое целое.
317
В то самое время, как слепни коммунистической демагогии бессмысленно и беспардонно жужжавшие в уши народа свои лишь с годами все более и более обессмыслившиеся лозунги, неизменно ДО ЧЕГО безбожно облепливали свой и вправду распятый в чудовищном мученичестве народ, совсем немилосердно сося при этом из него всю его кровушку.
И это их нечестивых рук делом и стало то сколь многозначительное, именно что баснословно затратное и бесслезное соревнование с Западом, у кого это окажется только-то чуть-чуть поболее сил в случае возникновения безудержно самоубийственного во всех вселенских масштабах межконтинентального ядерного конфликта, что был и будет чреват неисчислимыми жертвами среди гражданского населения.
Без коммунистических отъявленных демагогов никому уж иному попросту и не пришло бы тогда в голову более чем целенаправленно подвергать истинно безумному риску буквально-то все где-либо на этом свете скромно и почти неприметно ныне живущее человечество.
Да и вообще все эти их плоские, словно блюдца, сиюминутные устремления к несоизмеримо большему, чем у идеологического противника, болезненно честолюбивому престижу могло бы довольно-таки уж быстро и плодотворно разом загнать сходу в гроб почти все то только где-либо дышащее и животворно потребляющее солнечный свет (то есть всю нынешнюю биосферу)…
У славных господ товарищей для чего-либо подобного вполне еще наглядно полностью ведь хватило бы на все то сколь и впрямь простецки невежественного, да и буквально ко всему на этом свете дико же пренебрежительно чудовищного бесстрашия.
Ну а как раз-таки потому и могли те донельзя недалекие коммунисты полностью же слепо нокаутировать всех тех почти до единого представителей нашей цивилизации тем-то самым чисто еще можно сказать заранее абсолютно безвыигрышным и чудовищно разрушительным ядерным противостоянием.
318
Однако кое-кому и до сих самых пор об том вовсе уж никак неведомо, а именно, что на этот-то раз речь, как есть, точно не шла о том всем вот доселе общеизвестном и старом, как этот мир переделе земель.
Нет, тут главным параметром и «барометром» была как раз-таки та сколь беспощадно лютая и амбициозная ненависть, сплошь основанная на алчном антагонизме весьма ведь яростно друг другу во всем фактически до безумия противостоящих политических систем.
И все дело тут как раз именно в том, что всяческие те нынешние сеятели всеобщих общественных благ до чего явно снизу-доверху пропитаны крайне скупой на разум сверхмассивной воинственной амбициозностью.
И вся осатанело безумная гонка ядерных вооружений набрала чудовищные свои обороты только из-за того, что амбиции у политиков и впрямь-таки бьют через край и буквально ничто не сможет их остановить, даже когда речь пойдет и о чем-либо столь несоизмеримо ни с чем ужасном, как тот почти мгновенный обмен термоядерными залпами.
А между тем никак не было между США и СССР этакой вовсе и немыслимо непримиримой вражды!
Это уж РАЗВЕ ЧТО коли была бы ее еще изначальной и достаточно веской первопричиной та безмерно вполне всепоглощающая и как есть долгими тысячелетиями накопленная чисто взаимоисключающая ненависть…
Вот именно тогда бы она, как есть, быть может, и вправду сколь вполне справедливо и помешала уж далее дышать, причем сразу-то всем живым существам нашей планеты.
319
Да, может уж быть, что кому-то из тех наиболее избранных представителей всего человечества еще явно вот и посчастливится, затем нюхать цветочки через противогаз в подземном убежище, да только упаси Бог от подобного «великого счастья».
Люди – они вовсе никак не крысы, чтобы подполье и впрямь-то им на довольно долгий срок родным и любимым домом, собственно, ведь разом затем уж тогда и оказалось.
Ну а пара-другая десятилетий, несомненно, сколь запросто могут тогда показаться чистой же вечностью для всех тех несчастных «останков» человечества, коим попросту скорее совсем вот не повезет, нежели чем доподлинно повезет сразу так вместе со всеми не попасть к злым чертям на ту добела раскаленную ядерную адову жаровню.
320
И разве можно на редкость спокойно и делово без трений и скандалов полностью разделить на части планету Земля, дабы каждый затем сумел радостно зажить, как то ему и вправду вздумается, и никогда далее ему не доведется безо всякого спросу сунуть свои алчущие руки в дела другого, вовсе-то чужого ему государства.
Поскольку этим он явно затронет все его самые сокровенные интересы и амбиции!
А именно за то его и могут по-молодецки стукнуть ядерным кулаком.
И уж никак не искры из глаз у кого-либо сразу ведь сходу затем посыплются, а буквально всяких мозгов ни у кого и близко тогда разом и не останется.
Рассыплются они в сущий прах – как у огромного слона, да в точности так и у той самой до чего ничтожно маленькой улитки.
И тогда точно как есть более из-за территорий, да и за передел сфер влияния драться уж станет, собственно, некому.
321
И чего это и вправду будет возможно тогда, собственно, сделать коли в случае на редкость тщательно выверенного использования тех до чего еще убийственно передовых технологий, то самое нынешнее наше размеренное цивилизованное житие-бытие будет разом уж начисто полностью стерто с лица одной на всех единой планеты.
А как то вообще может быть хоть сколько-то иначе, коли баллистические ядерные боезаряды, почти ведь с быстротой молнии явно так способны весьма вот безукоризненно и безоговорочно до чего сходу поспособствовать фактически поголовному уничтожению буквально-то всех на этом свете живых существ?
И вот дабы данного сценария всем нам хоть как-либо достойно некогда уж и в будущем вполне верно избежать и впрямь-то следовало до чего явственно перейти от войны милитаристских амбиций как раз-таки к чисто всеобщему доподлинному сотрудничеству во благо всех тех ныне живущих людей, где бы они только ни жили.
И вроде бы всем сколь давно положительно так безупречно же ясно, чего это именно каждому из нас в отдельности от всей этой жизни, собственно, как есть оно на деле действительно ведь ныне попросту нужно.
Ну а также и чего это вообще более чем беспрестанно мешает всем нам жить в то самое полностью свое, на редкость так всецело до чего еще самое доподлинное удовольствие.
Однако вот все эти рассуждения несколько умозрительны и не имеют под собой почти никаких довольно-то более чем отчетливых очертаний.
322
И, разумеется, что при помощи одних лишь тех более чем безупречно абстрактных, исключительно так высоких моральных критериев, ей-богу, будет возможно сходу отделить ядра от плевел.
Да только различить чего-либо на уровне чувств, донельзя надуманно и неконкретно, – то вовсе не будет под собою весьма благоразумно разом еще подразумевать всецело же достойное их решение в плане сколь чудодейственно праведного обустройства самой наилучшей людской доли практическим и полезным для всего человечества, более-менее безукоризненно окончательным путем.
А от тех самых на редкость давно облупившихся идеалистических воззрений непременно веет душком праха, как, впрочем, и от всего того, нынче отжившего свое, а потому полностью канувшего в Лету, растворившись при этом почти без следа в бездне минувших и былых дней.
Никогда не умирают только чувства, а их оболочка тленна, а кроме того фантазии и иллюзии не имеют прямого отношения к чувствам они их разве что всячески используют, но и никак не более того.
И нисколько не будет далее важно, до каких это высот совершенства и красоты все те высокие идеалы некогда поднялись в том самом ныне уж до чего отдаленном, так и пропитанном пряным запахом надежд истинно светлом прошлом 19 столетии.
На данный момент все те красочные образы всяческих сказочных грез обо всем том чистом мире света и добра давно умерли, причем не своей, а крайне грубой и насильственной смертью.
323
Причем все беда была именно в самой рьяной попытке сколь поспешно разом извести все сорняки в общественном саду, а их надо бы между тем удалять со всей осторожностью действуя сугубо же индивидуально и до чего тщательно так до конца продуманно.
И новое надо насаждать в достаточно ведь верно подготовленную почву, а иначе оно разом сходу зачахнет, не дав при том не единого должного всхода.
И люди, конечно, не растения, но корни их души никак нельзя поливать соляной кислотой чудовищного безверия.
Да и вообще всему тому светлому и доброму должно было бы в нас еще действительно проявиться, оказавшись при этом весьма плотно взаимосвязано чисто же с корневищем, а вовсе не зеленой кроной…
Всему тому новому надо бы приходить именно снизу, а не нисходить сверху, потому, как откуда-то сверху должен нисходить один лишь яркий солнечный свет, но никак не свет учений разжигающих ненависть к тем, кто находится на самом верху общественной пирамиды.
Да и строя нечто будто бы фундаментально новое никоим образом нисколько не следовало хоть сколько-то вообще открещиваться от всех тех доселе уж некогда бывших духовных достижений…
Поскольку это они и являют собой наиболее надежный первоисточник всей нашей великой духовности, и в точности, как и дерево, явно не сможет отказаться от всех питающих его корней, так и люди вовсе не смогут вполне всерьез отдалиться от культурного наследия их доселе во всем безупречно достойного прошлого.
Но для верного построения муравьиного социализма (и вовсе неважно какого он цвета красного или коричневого) и нужен был суровый отрыв от всего того навеки отныне всеми уж разом отринутого буржуазного прошлого.
И как раз-таки именно тогда люди и станут сплоченным стадом идущим след в след за тем единственным светочем во тьме, что до чего плотно был сконцентрирован в той самой безумно эксцентричной и празднично сентиментальной идеологии.
И в самой сути ее было сколь довольно-то на редкость воинственно и вправду заложено, то самое отчаянно безнравственное отрицание буквально-то всего прежнего, причем именно что на корню, а поболее чего другого, религиозных догм вместе со всяческой той настоящей давно уж устоявшейся человеческой моралью…
Однако про то слишком вот весьма тяжело говорить.
324
А между тем агония прошлых догм разом еще порождает всяческие мертворожденные демагогии, а вовсе никак и близко не сеет она зерна той самой чувственно же воплощенной новизны, куда значительно поболее реалистического восприятия всего того совсем этак беспристрастно нас окружающего мироздания.
И надо бы сколь явственно помнить, что корни и свет вещи зачастую никак не сочетаемые друг с другом, в некоем до чего благожелательном для всей уж живой силы цветущего дерева смысле.
Скорее наоборот, нечто подобное будет всячески символизировать собой именно смерть, а никак не ту новую светлую жизнь.
А потому, тянясь душой вверх к солнцу истины, обществу нисколько не должно будет вырывать все свои корни из сырой земли, раз от этого древо жизни вскоре всецело совсем обесцветиться и зачахнет.
И все, то и впрямь до чего исключительно свежее и новое, оно ведь самое органическое продолжение уж давно оставленного где-то далеко, далеко позади прежнего, старого и полностью в связи с тем вполне ныне до конца обветшавшего.
И все-таки, без тени сомнения, явно живущего во всем том новом, поскольку все свежее неизбежно впитывает все свои жизненные соки из одного дерна старого – недавно или давно навеки ныне истлевшего.
325
А если нечто новое всеми силами искусственно вырвать из всей той всегдашне же полноценно питающей его земли, то чем только шире разом еще окажется отрыв всего того нового от давно вроде бы оставшегося позади былого, тем лишь менее в нем тогда явно останется подлинных ростков жизни и истинного тепла.
Однако разве все то добро и свет никак не должны всегдашне всеми силами стремиться ко всему своему наиболее максимальному осуществлению?
Может, оно и так, но только лишь в рамках настоящего и исключительно как есть вполне наглядного своего осуществления, выходя же за эти рамки, они зачастую оказываются всей-то своей сколь еще неизбежной и полнейшей противоположностью…
Сущей отравой для умов и горячих сердец людей, попросту никак и не ведающих, чего это именно они творят, причем, как говорится, ни с собой, ни тем более со всеми другими…
Ясно как Божий день, что человеку вообще свойственно принимать все им безумно желаемое за то и впрямь-таки реально в самом том до чего скором будущем и вправду надежно уж осуществимое.
И это, в принципе, тот самый исключительно простой и вполне общепризнанный факт.
Однако есть между тем и та более чем многозначительная разница между человеком, который лишь изредка тешит себя какими-то ведь никак вовсе и неосуществимыми на практике иллюзиями, и тем, кто с оружием в руках готов до чего уж безответственно навязывать их всему тому окружающему миру.
326
Причем делалось все это как то еще самое более чем немыслимо великое благо, то есть именно так с лицом, весьма вот яростно горящим огнем святой правды.
Да и сама смерть во имя великого, но совершенно при всем том безликого грядущего – не более чем набор дежурных благоглупостей тех-то самых неистово прекраснодушных и восторженно праздных мечтателей…
Отдать же свою жизнь за то, чтобы по-прежнему могло существовать то самое сегодняшнее, пусть даже в чьих-либо глазах может быть и крайне уж так весьма неприглядное настоящее…
Нет – это, конечно, никому не в радость, а одно лишь ничем вовсе непоправимое горе, но как раз в этом и заключается долг мужчины.
Отстоять то наиболее главное, что у него действительно есть.
327
Ну а суровой силой принудить человека сражаться за все то, чего у него пока вовсе нет, могли только те новоиспеченные мракобесы, кумачом, словно арканом резво стреножившие всю ту до самого неприличия наглядную, крайне так обветшало старую прожжено житейскую жизнь.
И это они и несли на щите целый сонм и близко ведь нисколько не логичных, как впрочем, и само солнце, восходящее на западе крайне же затхлых утопических догм.
Причем их никак нельзя вполне достойно привить всей той общественной жизни еще и потому что, то самое наихудшее, что запросто могло прийти ему взамен, было никак не в пример страшнее и донельзя опаснее.
И гораздо лучше было бы, куда значительнее и во всем куда только полноценнее принимать к сведению полнейшую неотвратимость всегдашне неизбежно надвигающегося на нас невзрачного будущего, да и как есть именно того самого, что всякий ведь миг до чего неизменно переходит в наше и вправду более чем сиюминутно блеклое настоящее.
И в нем всем нам, в принципе, светит тем уж до чего на редкость неизгладимо мрачным, подмигивающим огоньком самое всенепременное продолжение всей той нисколько никак вовсе нелегкой, до чего безотрадной, и вконец нелицеприятной, но зато вот при всем том совсем небезызвестно уж нам привычной действительности.
Ну и что может оказаться и впрямь того значительно так исключительно хуже?
Да только разве что то, как пить дать еще заявится, затем лютый враг, который между тем может попросту и сколь безразлично стереть буквально все прежнее с лица земли вместе с тем более вот никак и ненужным ему народонаселением.
Почти поголовное (или поскальповое) уничтожение американских индейцев – наилучший пример этакого цивилизованного варварства.
328
Нет, может, всех до последнего и не убьют, но жить уж, как прежде, свободно никому далее вовсе-то никак отныне и близко совсем не дадут, а это в чем-то намного вот похуже смерти – на своей собственной земле стать чужими, беспрестанно жить под пятой у проклятых оккупантов.
Ну и чего это всему тому чисто изнутри до чего безмерно весьма ведь разом вполне же еще поспособствует?
Да вот, наверное, тот самый теплый уют души у тех, кто попросту должен был стать, однако при всем том никак не стал, тем самым мощнейшим двигателем реальных социальных преобразований.
И было то именно так, поскольку те люди всегда уж предпочитали работать на одном лишь и только холостом ходу (тем самым явно усугубляя общее и без того довольно-то плачевное положение вещей).
Вот он яркий и весьма уж наглядный пример их логики (Вадим Александрович Прокофьев «Желябов»).
«Эти мысли приходили на ум всем, кто ходил в народ, потом пытался селиться в деревне. Все чаще и чаще раздавались возгласы, что надоело «биться о лед, о народ». Многие считали, что действительно историю нужно подталкивать, а некоторые уже стали на этот путь. Это был путь борьбы политической, и, хотя народники открещивались от политики на словах, на деле они все чаще и чаще сталкивались с необходимостью бороться не за социальное равенство и экономическое переустройство русского общества, а за право говорить вслух, собираться вместе. Это были права политические, права, узурпированные правительством».
329
Они истовым криком исходили, борясь за свое исконное цивилизованное право глаголить все те слепые истины (что были таковыми разве что от всей-то бредовой своей горячности), а ведь, как правило, правду они приоткрывали черную и отъявленно смрадную.
Ну а она, будучи таковой от сажи из печи как-никак до чего и впрямь насильственного низведения (разве что на одних ничтожных словах), всего того и впрямь-то будто бы отныне совсем неправо прежнего «несчастливого бытия» до какого-либо добра довести никак и никого вовсе же попросту вот явно так и не могла.
Все те слащаво нигилистические воззвания разве что только и вызывали либо ту неописуемо сладостную истому беспечно радостного ожидания довольно скорых и на редкость при этом величественно светлых перемен, либо уж порождали они в сколь многих сердцах черную злобу безумно осатанелого неприятия вконец безрадостно кого-либо конкретного ныне окружающей действительности.
И пусть самое начало того никак не близкого пути было более чем изумительно ярко же освещено светом всяческих благих надежд, да вот однако вся та разве что лишь только некогда затем последовавшая действительность на самом-то деле оказалась весьма и весьма донельзя невзрачной.
Поскольку те самые лютые большевистские горлопаны все закрома родины буквально враз опустошат, да и надвигающуюся на страну войну совсем уж нелепо прошляпят, как они сами потом про то до чего уныло и скверно до чего искренне подчас вполне и проговаривались.
А если они и сами чего-либо Гитлеру весьма ведь разлюбезно в виде крайне неожиданного сюрприза уж действительно так про запас не ровен час, еще на деле готовили…
Ну, так и за одно то им вполне отдельное и большое человеческое спасибо…
Все же как-никак, а с теми самыми гнусными фашистами они попросту все же никак не спелись, поскольку хоть сколько-то надолго они с ними явно не снюхались.
Политический эгоизм явно взял тогда вверх!
А то каждый из них мог бы плечом к плечу, затем начать яростно бороться как раз-таки за свою весьма толковую идею, дабы этот мир идейно и делово до того палачески затем искалечить, дабы и житья никакого от всякого того идеалистического маразма никому бы уж ведь попросту тогда нисколько не стало.
330
Ну а с чего это вообще еще тогда, собственно, началось?
Да вот уж именно что сейчас свободно жить в искусственно переиначенном, свитом из прочнейших волокон светлых надежд мире безумно ласкового и крайне уж пока далекого грядущего, куда оно только несоизмеримо приятнее, нежели чем весьма искусно создавать своими руками довольно-то грубую его заготовку.
А между тем до чего яростно осуществляя нечто подобное до чего уж ответственно следует, ничуть при этом, нисколько не брезговать каким-либо чисто ведь личным своим соприкосновением с тем самым фактически так именно что уж любым и впрямь донельзя отвратительным сором, доставшимся нам от всех тех прошлых, но вовсе никак пока не канувших в Лету времен.
Поскольку дабы, в конце концов, со стапелей сошел большой и красивый корабль, вполне необходимо изрядно попотеть при его сотворении тем самым наиболее простым и естественным путем, а всемогущие светлые мечты – они реально осуществимы разве что при посредстве кровавого пота всего интеллекта, а также и наличия соответствующих физических трудовых мозолей…
Правда, кому-то сколь отчетливо кажется, полностью ведь до конца предостаточным всего-то навсего до чего еще ярко представить (в воображении) все его чертежи, ну а затем и скопировать все эти сладкие грезы в превеликом множестве довольно же разве что однотипных их экземпляров.
331
Да только самая практическая сторона создания нового космического корабля «планета Земля», в действительности способного унести нас в светлое и на данный момент все еще безмерно далекое грядущее…
Нет, вовсе никак не сможет она оказаться уж действительно, так всерьез до чего настолько приятна, как и само по себе исключительно сладостное смакование всех тех красочно иллюстрированных чужой и очень богатой фантазией ярких набросков из тех подчас весьма вот однобоко и скудно развивающих души произведений, великих творцов литературного жанра.
А надо бы и то совсем безапелляционно и прямо заметить, что при всех своих удивительно замечательных достоинствах явно не придает литература читательской массе хоть сколько-то настоящего чувства внутренней обновленности, как и каких-либо свежих знаний об наиболее суровой стороне всей той донельзя обыденной и более чем неприметно же серо невзрачной действительности.
Зато более чем исключительно уж свойственно всякой той духовно и чрезвычайно ведь возвышенно отрешенной от жизни литературе разом еще только лишь и плодить всякие радостные и благие иллюзии.
То есть довольно во многом художественная литература (безо всякого оплевывания святынь) более чем и впрямь замечательная мастерица – создавать образы того мира, что нигде уж и близко пока вот не существует посреди всей той отчаянно серой и крайне так непримиримо назойливой житейской реальности.
332
Да и сама по себе совсем безудержно спешная реализация чего бы то ни было на всей той как она ныне есть суровой житейской практике безо всяческих хоть сколько-то предварительных и до чего тщательно вполне заранее обдуманных планов…
Нет, уж чего-либо тому подобное может позволить себе разве что одна живая природа, но вовсе не существа разумные, наделенные совестью, а не одной той единой на всех общественно бесполезной всеобщей целесообразностью.
И ведь та донельзя циклопичная целесообразность, подсвеченная изнутри заветными мечтами о невозмутимо деятельном овладении всею сокровенной сутью человеческой природы, чуть было не завела нас в «пасть огнедышащего дракона» новой (не той еще стародавней) эпохи всеобщего египетского рабства под флагом мнимых свобод.
333
И одним из заметных истоков для подобного рода безупречно непоколебимых, буквально-то все на этом свете отчаянно же резво оправдывающих воззрений и послужило то самое безумно несусветное возвеличивание человека в рамки абсолютного самобожества…
Ярое создание образов одного ли человека-гиганта или вот всех их, как есть самочинно поднявшихся над беспробудно безликой серостью будней…
…уж до чего несказанно много подобных бесславных фантасмагорий чисто ведь вдоволь некогда и вправду имелось во всех тех пространных философских, идеалистических сказках, ничтоже сумняшеся, и впрямь лихо и бойко некогда претендовавших на самое преотличное знание всех тех самых ближайших от нас и нашего времени «совершенно неизбежных» исторических перспектив.
Тех холенных мудрецов, по всей на то видимости, попросту разом совсем ослепил новейший технический прогресс, что попросту исподволь ныне и привел человека к мысли об абсолютной же незыблемости его величайшего могущества над всей-то до чего бессмысленно и слепо его окружающей природой…
И это ведь нечто подобное и привело как раз к тому, что всякие новоявленные философы и приобрели привычку в том самом до чего вот отвлеченно умственном плане весьма же стояще реорганизовывать все то и поныне, так или иначе, именно что само по себе существующее мироздание.
И до чего сходу оно всецело ведь ясно, что уж делалось это лишь затем, дабы царству всесильных машин всенепременно и вправду досталось, куда и впрямь значительно поболее места, причем совсем не иначе, а по самому разве что центру во всяческом душевном плане и впрямь как есть гулко-чугунного новоявленного общественного бытия.
334
И это как раз именно людям вполне определенного склада и пришло же в голову на редкость безукоризненно и строго сколь наглядно и справно вполне этак до чего еще здраво реализовать все те чисто книжные (теоретические) мечты и фантазии.
И ведь главное им уж попросту никак не было никакого дела до того, что мир живой мысли философскую мертвечину употребить в пищу никак не может.
А кроме того и вообще обыденность многограннее, извилистее и суровее книг, а потому они только ее обрамляют, но как и всякое кривое зеркало они никак не могут быть ее вполне этак до чего еще праведным отражением.
Ну а если кто-то пробует вынуть всю действительность из всех ее рамок, то этим он разве что лишь поранит многие души ее острыми осколками, но сама жизнь при этом окажется, полностью разбита, а во многом и попросту как есть, совершенно парализована.
Но кто-то до чего упорно считает, что сам вот иной устав общественных отношений и должен будет значиться обеспечить принципиально иное грядущее…
То есть, стоит лишь только до чего еще бестрепетно перевести его на некие те вовсе уж новые, отныне исключительно иные социальные рельсы…
Ну а тогда затем во всем этом мире попросту и близко никак не должно будет остаться места для всяческого из всех тех живых существ наиболее неимоверного человеческого страдания и до чего немыслимо горького ко всему тому либеральному ОСЯЗАНИЮ БУКВАЛЬНО-ТО ЖУТКОГО ПОВСЕМЕСТНОГО УГНЕТЕНИЯ.
И ведь в подобном чрезвычайно плаксивом, обезличенно эмоциональном, как и на редкость, упоительно утопическом подходе не было вовсе уж ничего хоть сколько-то изначально более чем беспринципно явно этак вовсе совсем вот неправедного.
Нет уж, сами как они есть подобные порывы души были вполне искренне верны и, кстати, полностью справедливы.
Однако же вся та до чего тяжкая беда со всем тем чисто умозрительным умилением она разве что от самой полной невозможности до чего максимального быстрого решения одним лишь взмахом руки всех тех нынешних тяжких бед всего человечества.
То есть, может кто-то и хотел бы все сразу сделать так полностью иным и пролить всюду яркий свет безупречно благих истин…
Да только, между тем без весьма длительной обкатки на вполне обыденной и житейской практике всех аспектов новых принципов общественного бытия вполне этак настоящая цена подобных задушевных порывов была уж крайне вовсе вот невысока.
А в особенности коли до конца всерьез тут рассматривать именно что чего-либо уж, как есть разве что положительное и полезное, а не нечто вредное и безвременно лживое, что сколь запросто разом и прилипнет к радужным мечтам, дабы затем и обеспечить лично только себе то самое чисто безоблачно светлое будущее.
335
Черная тьма доблестно объявила свое до чего как есть полностью изнутри насквозь червивое я именно тем до чего необъятно же всемогущим и единственно правым лучезарным светом, а точно также и вообще удивительно ярким олицетворением всего того наиболее истинно наилучшего грядущего.
Но этого бы никогда и близко так не случилось, кабы тот настоящий свет реально умел бы собраться и сфокусироваться в единую силу, а то ведь сущая разноголосица это тот самый сколь еще вот ужасно деморализующий фактор.
Да и те весьма неумные ожидания до чего безупречно же лучшего были до чего еще крайне на редкость вовсе-то явно излишни.
И вот, в конце концов, то, что восторженной интеллигенцией виделось разве что лишь в одном том исключительно розовом цвете, в конце концов, явно и заволокло все небо иссиня черными грозовыми тучами.
Ну а что в результате?
Озоном повсюду запахло?
Ну а потом стало тесно и темно, и вонь разлагающихся трупов вопиюще перекликалась с воплями всех тех только лишь полуживых людей.
Голодная смерть и беспрестанно льющаяся напрасная кровь стали невыносимо тяжкой платой за те разве что праздно навеянные и весьма вот до чего ярчайше разукрашенные идеалистической литературой мечты, и впрямь безупречно прекрасные в их несказанно благодатном книжном изложении…
Да только ни в коей мере им вовсе ни в чем не было свойственно хоть как-либо пересекаться со всем, тем именно что в том самом виде и по сей день полностью одинаково существующим до чего еще весьма вот безупречно же повседневным житием-бытием.
И дело тут вот еще в чем – реальное воплощение всех этих идей может быть связано разве что лишь с неким духовным единством всех тех ныне существующих людей, причем почти и безо всякого на то хоть какого-либо вообще исключения.
А ничто подобное никак уж не сможет оказаться достигнуто при помощи кнута и плахи для всех тех «нерадивых» интеллектуалов, что сколь обязательно весьма уж до чего безответственно еще усомнятся в твердой правильности кем-либо для каждого из нас (причем, разумеется, безо всякого спроса) чисто вот заранее всевластно избранного пути.
Раз вот каждый из нас должен бы идти именно, что своей дорогой ко всякому тому можно сказать чисто ведь всеобщему нашему будто бы немыслимо так до чего еще только прекрасному счастью и процветанию.
336
Вот этак-то сразу для всех – нет, и никак и близко не могло оказаться совсем уж никакого пресловутого светлого будущего!
Люди они слишком явно и впрямь до чего невероятно разнолики, и их восприятие счастья и разумного существования в противовес неразумному во многом до чего откровенно донельзя ведь различно и зачастую зависит от самых конкретных душевных потребностей буквально каждого отдельного индивидуума.
Причем иногда доходит и до полнейшей полярности всех их полностью взвешенных убеждений.
И чего же тогда, собственно, делать?
А людям им-то ничего иного попросту и не остается, кроме, как явно ведь только лишь и пытаться всячески же сочетать самые различные свои интересы – путем хоть сколько-то вообще еще возможных действительно так праведно и разумно осуществимых компромиссов.
337
В свое (давно нынче прошедшее) время в одной пещере и вправду могли оказаться те самые двое как есть друг с другом и близко ведь явно непримиримые лидеры.
Ну а тогда им и впрямь ничего не стоило, взявшись за дубины, лично промеж собою вполне достойно и по-мужски до чего еще сходу разом уж полностью чисто так до конца во всем разобраться.
Да только сейчас положение буквально в корне совершенно переменилось!
Однако вся тут принципиальная разница, что дубины нынче стали термоядерными, и их пусть даже и самое нечаянное использование может повлечь за собой вселенскую погибель почти всей той нынче существующей жизни.
338
И тот самый наиболее насущный вопрос, он в том-то и состоит, а доступно ли вообще какому-либо пониманию всех тех политических и военных элит тех стран, у которых и поныне есть это самое безумно ведь смертоносное ядерное оружие…
Уж, какого это именно донельзя ЛЮТОГО ЗВЕРЯ им уж было дано, как есть доселе удерживать на довольно-то коротенькой цепи?
И автору при этом и впрямь-таки более чем незыблемо кажется, что принять чего-либо к сведению в этом крайне же животрепещущем (в общемировом смысле) вопросе «властелины нашей планеты» смогут разве что только тогда, когда станет попросту поздно, причем почти что для всего того ныне пока сколь еще весьма беззаботно существующего человечества.
339
И как то весьма вот неизменно оно видится автору этих строк, причем во всем истинно уж представляется делом совсем, кстати, единственно, что вполне до конца более чем всеобъемлюще реалистичным…
Вот если бы и вправду довелось кому-либо на деле так жить где-нибудь там далеко-далеко на адски вечно знойной Венере…
Да и безо всякой тени сомнения ведать (из донесений разведки), что врагу попросту никак нечем тогда станет нам хоть сколько-то вообще, затем уж разом и ответить…
И это именно как раз ведь тогда, вконец вот донельзя устав от бесконечных атак неким другим, значительно менее разрушительным оружием, и можно было бы до чего невозмутимо и героически смело разом и применить самый мощнейший залп ядерных бомб.
Раз и навсегда со всякой войной непременно-то в единый миг, при этом чисто сходу же полностью разом покончив.
Да только никто на «утренней звезде» даже и близко пока не живет, а впрочем, и на этой Земле после ядерной катастрофы вряд ли что кто-либо из людей весь тот ее довольно долгий век в здравом уме и памяти хоть сколько-то вполне еще затем уж переживет.
340
А потому Земля и Венера надолго тогда действительно станут (с точки зрения времени короткого человеческого века) планетами-сестрами, и виной всему тому, ясное дело, будет как раз-таки именно тот сколь еще педантично и воинственно «мудрый» во всех своих исключительно меркантильных и мелких амбициях нынешний же человек никак неразумный.
Ведь разве то будет хоть сколько-то на деле важным, коль скоро другая сторона и вправду окажется, вовсе-то совсем неспособна более чем существенно отреагировать на до чего спешно и внезапно ей нанесенный мощнейший ядерный удар!
Экосистема, как то небезызвестно, одна на всех, и какой-либо другой про запас у нас нет!
341
А между тем две могучие империи ныне до конца и вправду могут себя осознать вполне же взвешенно и разумно полностью ведь отныне всецело цивилизованными сообществами и как можно скорее разом перековать все свои мечи на орала.
В конце концов, в той безукоризненно мирной экономической сфере явно уж есть, где приложить всю свою силушку, и то истинно будет никакой не конец, а скорее, наоборот, самое начало новой, куда значительно лишь поболее усовершенствованного типа цивилизации и никак не по-милитаристски чудовищного нынешнего типа.
Пока две империи просто вот точат друг на друга и без того весьма острые зубы это, конечно, не столь этак отчаянно страшно…
Но главная опасность для всего человечества заключена именно в том, что может возникнуть желание опробовать ядерные клыки в деле, а причину ее в принципе и придумать будет вполне еще явно легко.
Но не лучше ли будет выкинуть в мусорный ящик былого социализма все эти до чего ныне чудные претензии ко всему тому чисто по-советски карикатурно же плотоядному мировому капитализму.
Хотя можно было бы давно так начать «мирную войну» ВЕДЬ РОССИЙСКАЯ ПРОДУКЦИЯ ИМЕЛА БЫ ВСЕ ШАНСЫ СТАТЬ ЛУЧШЕЙ В МИРЕ, ЕСЛИ БЫ НЕСКОЛЬКО ПООСТЫЛИ АЛЧНЫЕ ИМПЕРСКИЕ СТРАСТИ…
А тут уж и гордость за свою отчизну со стороны россиян будет иметь полноценно реальную более чем естественно во всем еще ощутимую отдачу.
А то чего это, братцы, вообще еще явно выходит?!
Подлодка «Курск» стоила цельный миллиард американских долларов, а моряки, которые на ней ходили, ютились в почти срамных трущобах.
И семьи тех погибших моряков (светлая им память) получили материальную помощь именно в евро.
Вот не постеснялись же продажные (кто им разве что только поболее даст) российские чиновники взять да принять этакую весьма знатную гуманитарную помощь из щедрых рук тех, на кого эти бравые и честные ребята, безусловно, могли бы по самому безотлагательному приказу свыше разом обрушить весь ужасающий ад своего мегатонного ядерного арсенала.
342
Ну а свои шиш на постном масле им бы чего еще дали, скорее, те самые хозяева страны на подобной «Курску» подлодке только лишь тот и близко никак для них не лишний, а до чего весомый дополнительный комплекс баллистических ракет нисколько не наспех бездушно поставят…
Причем и за ценой они при всем том попросту точно ведь никак не постоят, поскольку если и тратить 200 миллионов долларов, так это разве что на те чисто наперед наиболее архиважные оборонные нужды своей личной страны.
Ну а вдовам погибших моряков те чинуши не только из кармана своего государства даже и одну ту лишнюю копейку никогда вовсе не отстегнут, но и из того чужого при всякой к тому возможности тоже.
То есть они и чьи-то совсем чужие деньги безо всякого зазрения совести весьма же расторопно и радостно сходу прикарманят, если, конечно, люди, их безвозмездно дающие, сколь загодя до чего детально и пристально не проследят, чтобы они целиком и полностью последовали только по должному и вполне надлежащему для них конечному маршруту.
И чего это тут вообще ведь поделаешь уж как раз-таки именно таковы, собственно, все те на редкость прискорбно повсеместные российские реалии.
А между тем то нисколько никак негоже – о людях своих исключительно уж никакой должной заботы совершенно и близко никак вовсе явно не проявлять, зато гордость российской державы – ее подводный атомный флот.
Можно подумать, что это корова на ярмарке, которую всегда можно и за титьки подоить, ну а станет старой – и на мясо ее зарубить.
343
А между тем для доподлинного блага России сколь еще вполне вот явно бы стоило всячески ускорить экономическое развитие всяческого малого частного бизнеса.
Государственные дотации и весьма же значительные налоговые поблажки ему бы совсем ведь вовсе не повредили.
И России вообще вполне вот стоило бы найти как раз-таки свой собственный демократический путь, и близко, пожалуй, не слишком же схожий с образом жизни, избранным странами Запада, а нечто более всего собою напоминающее именно ту канву существования, которая давно местами цветет и пахнет на Дальнем Востоке.
344
Больно смотреть, как Россия по мере сил втягивает в себя марихуанный дым пошлого, западного потребительства.
Может быть, этой системе взаимоотношений, на добрую половину явственно же состоящей из приторно надушенного духами осанистого лицемерия, место как раз-таки именно там, где она некогда уж, собственно, и зародилась?
И надо бы, как есть истинно вот прямо заметить, что всякое западное разделение на клоунствующих плебеев-коммивояжеров и патрициев-потребителей в англосаксонской среде уходит своими корнями в самую глубокую, седую древность.
345
Ну а в России, если кто-либо и будет способен вопреки всему ее духу и впрямь до чего еще постепенно ведь явно создать как раз-таки вот подобного рода общий облик капитализма, хоть сколько-то внутренне схожий со всем тем донельзя чопорным английским бизнесом…
Ну, так то уж вполне всерьез подойдет разве что для одних исключительно тех еще привилегированных личностей, что всю свою жизнь обитают именно что около того самого большого корыта власти…
Ну а для всякого рода простонародья ей его никогда и близко попросту вот не создать.
Совсем уж в России не тот народ, поскольку он как-никак, а сколь явно во всем по-своему еще издревле привык.
Зато если с кого и брать тот самый действительно достойный всеобщего внимания пример, так это разве что с тех до чего неизменно весьма трудолюбивых дальневосточных азиатов…
И именно в чем-либо подобном и будет собственно заключаться сама уж сущность какого-либо вполне идеально взвешенного на весах истории здравого смысла, раз вся та до чего ныне древняя Российская держава как раз-таки с азиатами и имеет, куда явно поболее всего того на самом вот деле более чем структурно же общего.
А тот беспардонно и откровенно прямо как бы мимоходом навязываемый ей европейский стиль всей той общественной жизни вовсе-то никак ей нисколько совсем попросту не к лицу.
Причем никакими донельзя суровыми идеалами и близко не выйдет хоть как-либо наспех «прикрыть чело» этакого давно ведь до конца более чем очевидного факта, словно тем еще крайне вот малым фиговым листочком.
Да и вообще как раз именно подобным образом оно уж разве что было и есть: образованные люди в России довольно-то часто имеют внешний европейский облик, однако то никак не изменяет всю ту до чего на редкость исподнюю их азиатскую начинку.
346
Да только это никого не должно хоть сколько-то вообще сильно же оскорблять, поскольку очень даже многое в этом мире возникло именно в Азии, ну а Западная Европа вплоть до седьмого века нашей эры – это ведь разве что было то место, где жили кочевые племена.
И разве что лишь где-то на далеком юге действительно существовало некое подобие цивилизации.
И величественная Византия действительно была продолжением Рима и его культурной преемницей…
Однако вот тот Древний Рим был самым жесточайшим на свете всепожирающим варваром, а потому многие плоды его истинной цивилизованности – это разве что только явное следствие самого так благотворного на него влияния со стороны покоренных им народов, а вовсе не какие-либо чисто свои собственные духовные завоевания.
347
Ну а Китай – он-то и есть сам по себе наиболее древнейший очаг мудрости и культуры, да и помыслов, куда исключительно во всем на редкость значительно превыше, нежели чем, то самое донельзя тупое и хищническое пожирание всего того, что хлебосольная мать-природа имела неосторожность никак ненадолго выложить перед всеми нами на стол.
И только лишь весьма и весьма посильно переняв весь тот китайский опыт, и можно будет чего-либо вполне путного на самом-то деле и вправду, затем уж явно еще на деле добиться!
Конечно, вовсе так совсем не о деятельности Мао Цзэдуна тут может идти, собственно, речь, будь он проклят, этот проклятый свин, а об экономическом опыте китайцев в свободном мире безо всякой той еще руководящей руки коммунистической партии.
348
А эта лютая (от всей ее зловредной сущности) длань марксисткой идеологии проявила именно ту сколь еще невыразимую мощь, неизменно выражающуюся в самой так еще безупречной способности всячески спеленать всех уж людей в некий единый кокон.
И социалистическое общество явно тут оказалось чем-то навроде куколки, из которой, однако, никак и близко затем не выпорхнула до чего на редкость весьма долгожданная бабочка.
Однако кто это столь уж усердно мечтал о том, чтобы из ничего само собой разом возникло все?!
Может все-таки люди, живущие в том самом чисто ведь выдуманном мире благих фантазий, и впрямь вот имели какое-никакое прямое отношение к тому чертову черному дыму, что стал клубами подыматься над трубами над крематориями Освенцима?
У кого-то превыше всего были книги, а у кого-то превыше всего была Германия, но вот начало оно гораздо принципиальнее своего конечного итога.
Глубочайшая отвлеченность от мира настоящих реалий приводит к ограниченности мышления и крайней близорукости, а тут и до поддержки всяких кровавых монстров будет буквально, что рукой подать.
Книги никак не могут быть мерилом всего и вся они значительно больше ограничены в своем кругозоре, чем их непосредственные создатели.
Они не могут подарить иное видение событий жизни.
Раз на самом-то деле они только лишь и всего достаточно же поверхностно обрамляют в некие иные рамки почти ведь абсолютно всякое с ними соприкоснувшееся сознание.
И просто некоторые из всего этого явно делают некое сущее волшебство, но это лишь бледная копия того очень даже подчас никак нечистого, а местами и отвратительно грязного, что будет некогда существовать в том мире, где любовь и духовное братство станут достоянием всего общества, а не закрытой группы надменных жрецов всезнания…
А книги, прежде всего, развивают мышление, делая его значительнее поболее открытым, что, однако, никак не форсирует самые спешные перемены в смысле сущего искоренения всех злых качеств чьей-либо души ради самого еще незамедлительного их преобразования в нечто иное, во всем удивительно светлое и доброе.
349
И наиболее наиглавнейшей задачей книг вполне определенно является то сколь бесподобнейшее их умение постепенно расширить все представления человека, причем именно эдаким всеобъемлющим образом, дабы он на деле узрел, что это не он один или его родные и близкие, его друзья и есть, собственно, люди в самом полноценном смысле этого слова.
То есть они что есть силы, разъясняют своему читателю, что уж в точности таковыми людьми являются и все те другие, которых он, может, и в глаза никогда доселе не видел.
На данный момент времени СУРОВАЯ КНИЖНАЯ МОРАЛЬ едва ли что хоть как-то справляется с этакой истинно давно назревшей, критически важной задачей.
То есть, грешна сама мысль о том, что то на редкость безумно светлое литературное творчество всячески уж полностью должным образом всецело вот затем еще поспособствует всяческому наглядно уж полноценному развитию той самой необъятно широкой общественной совести.
Человеку всегда нужен такой же, как и он сам, человек!
Никаким абстрактным, лишенным собственного сознания вещам ему его никогда вовсе-то попросту нипочем не заменить.
350
Хорошие книги и фильмы – это всего лишь довольно бледная проекция чьих-либо великих душ.
Поскольку, своей души у них нисколько нет, да и быть ее, в сущности, совершенно так близко ведь явно не может.
А из всего того разве что только само собой следует, что, хотя те наиболее наилучшие произведения великих мастеров и обретают свою плоть и кровь, а все же душа в них, несомненно, как есть именно что полноценно чужая.
И проникнута ли она светом или густою черною тьмой, ей при любом раскладе и близко уж не совладать со всею той крайне до чего навязчивой действительностью в смысле хоть сколько-то весьма вот безупречно надежного прививания всем тем довольно-то мелким ее реалиям всего того исключительно доброго, светлого и высокого…
Поскольку слишком уж много в ней подчас при этом окажется того самого на редкость истинно ведь довольно наспех надуманного, субъективно же личного, да и во всем, как всегда, более чем многозначительно донельзя так явственно ограниченного рамками собственных житейских реалий.
Ну а они, как там ни крути, а у каждого из нас совсем неизбежно всегда лишь можно сказать только те именно разве что лично свои.
Общими могут являться разве что одни лишь те более-менее здравые мысли, основанные на полностью простом и незатейливом житейском опыте, ну а пути к добру у каждого из нас всенепременно вот строго всецело индивидуальны.
351
Ну а кроме всего остального, прочего все общественные установки и стереотипы более чем неизменно затрагивают, в том числе и наиболее великие и светлые умы.
А те, в свою очередь, обращают их в зрелые, ничем и никем нисколько непоколебимые догмы, до чего еще искусно затем и насаждая их посреди почитателей всего своего великого и довольно-таки ярко же фактически всеми вполне до чего отчетливо зримого таланта.
И все это разве что лишь потому, что к речам апостолов от литературы всегда уж более чем неизменно относятся буквально, фактически как гласу с небес.
И вот он тому самый явный и вовсе не богохульный пример из книги Марка Алданова «Самоубийство»:
«Но как же тут мертвое лицо жены! Это тоже "лучшая минута жизни?" – вдруг с сильным волненьем подумал Дмитрий Анатольевич, никогда прежде не замечавший этих слов. "Обмолвка? Но разве у Толстого бывают обмолвки?
И то же самое есть в другой главе: Пьер, вернувшись из плена, с радостью думает, что жены больше нет в живых! Что же это такое? Значит, не всегда худо, что человек умирает?" Он с беспричинным ужасом оглянулся на соседнюю кровать. Татьяна Михайловна уже задремала; лицо у нее при свете керосиновой лампы казалось вместе измученным и просветленным, – мертвым».
352
Одухотворенная литература, чахлые ростки которой сколь незатейливо и впрямь кое-кем до чего неловко были привиты никак не плодородной почве всей той серой и крайне же совсем неприметной обыденности, чрезмерно так оживая в ярких образах, попросту разом стушевывают всякую реальную действительность, заставляя воспринимать ее через полудрему бескрайне восторженных чувств.
А посему российская интеллигенция и обратилась в чревовещателя, вальяжно и восторженно столь веско вещающего про некие иные и более светлые времена после последовательного уничтожения современных институтов угнетения, рабского холуйства, причем, как и понятно, не имея при этом в виду все то, что вполне же являлось истинным светом духовности и просвещенности.
Однако именно в тот неимоверно страшный до сущей убийственности момент сколь явственного же разрушения самих основ издревле так полностью, как есть весьма ведь незыблемо существующего общественного бытия именно та донельзя лютая тьма духа, и получает для самой себя те на редкость многочисленные, дополнительные дивиденды.
Ну а все, то еще издревле светлое в единый миг обращается в сущий прах и до чего неотъемлемо заменяется всем тем вездесущим страхом за свое и без того никак не долговечное, весьма уж откровенно совсем неизбежно бренное существование…
Или идет, оно считай этак напролом навстречу вовсе вот самой неминуемой смерти…
353
И кто-то, конечно, может до чего громогласно на то сколь веско и резко разом возразить, мол, смерть прежней жестокости, угнетения и пут рабства стоила всех этих небывало жестоких твердую и верную рукою принесенных на алтарь всеобщей грядущей свободы совершенно вот невообразимо бесчисленных жертв.
Однако на деле все уж выходит в точности как раз-таки именно наоборот!
Истинное социальное зло разве что лишь значительнее укрепляет все свои исконные позиции во тьме до чего неимоверно жуткого кровавого переворота.
И вот после нескольких лет обезличенно мнимого, но зато искрометно же старательного вытаптывания прежних корней сущего рабства совсем невзначай оказалось, что пострадало при этом разве что то, что всею своей большой и бескорыстной духовностью никак не потворствовало возведению на прочном фундаменте старого крепостничества невообразимо величественного здания «новоявленного царства» всеобщего угнетения.
Котлован под него был и впрямь-таки давно уж отрыт многочисленными заботливыми руками, и оставалось только-то и всего выбрать сторону – левую или правую, а сама суть от этого мало бы в чем хоть сколько-нибудь как-то действительно вполне бы еще переменилась.
Разве что правым вовсе же никак не пришлось бы по-настоящему разрушать всю ту старую прежнюю заплесневелую жизнь…
354
И Великий Диктатор явно как-никак, а еще мог бы и впрямь оказаться крайне правым реакционером, да только в суровых условиях новоявленной революционной действительности и впрямь-то довелось ему некогда быть до самых же костей пронизанным острым политическим душком до чего безбожно так чисто уголовным элементом.
Ленин был тем никак не самым же полноправным хозяином всей России слишком ведь как-никак до чего еще явно недолго, чтобы действительно всерьез уж брать все его изначальные действия в хоть сколько-то должное внимание.
Хотя надо бы при этом непременно заметить, что это именно человек, стоявший у самых истоков нового государства, собственно, и дает ему наиболее общее направление всего того разве что лишь последующего его развития, что весьма явственно и предопределяет все его грядущие очертания, однако самые конкретные детали ему никак не подвластны.
Поскольку они разве что лишь некогда затем всецело определяются именно что всеми теми его наследниками, но, как правило, при этом совершенно не извращаются, а лишь до чего тщательно затем подгоняются в ту самую чисто же для них более-менее на редкость максимально удобную форму.
Сталин, нисколько не стал самозваным властителем, присвоившим лично себе всю коллективную власть, а только лишь разве что вполне ведь и довелось ему действительно же превратить пост идейного диктатора чисто вот в тот сколь еще неотъемлемый пьедестал до чего вот бескрайне авторитарной власти.
И это как раз-таки благодаря его восхождению на плаху безумного безвременья фактически всяческий разум довольно уж надолго покинул обезумевшую и, надо сказать, дико во всем опсовевшую державу.
355
И все, что, к слову сказать, вообще еще тогда попросту оставалось всему тому до чего еще весьма вот пресловутому содружеству народов под тем общим, и крайне же чрезвычайно весьма настораживающим названием СССР, так это только лишь и влачить свое тогдашнее на редкость жалкое полусуществование.
Все главные постулаты развитого социализма были до чего безупречно, и нарочито весьма изощренно вывихнуты во всех своих суставах и сочленениях и именно в эдаком крайне скрюченном виде, и была та страна поистине же невообразимо сколь еще насильно ведома неведомо куда, к тому самому умопомрачительно призрачному наилучшему бытию.
И ведь при всем том само понятие здравый смысл было всецело же тогда подменено более чем незыблемыми доктринами антирелигиозной и злосчастной новоязыческой ереси.
Коммунистическая пламенная фальшивка была венцом лицемерно вздернувшей свой нос бесовской идеологии.
Все наиболее душно пошлое и низменное, как есть до чего еще нагло тогда сходу повылезло в люди, так и заняв именно что свое весьма и весьма достойное место посреди главных же укротителей «сущей нечисти» донельзя «бесславных кровопийц», буржуев.
Да только это как раз те самые товарищи большевики и стали той наиболее так беспринципно наихудшей властью во всей истории человечества.
И до чего наглядно им как раз и довелось тогда оказаться значительно хуже, нежели чем когда-либо ранее только-то и бывала или даже чисто ведь теоретически могла еще быть буквально любая во всем этом мире им вполне этак безрадостно вполне, как есть лишь предшествующая власть серой и безликой толпы.
А нечто подобное, надо бы то признать, и вправду некогда случалось и ранее в истории всего человечества.
356
И это именно как следствие беспримерно одичало криворотой агитации, уж вместо того чтобы разом начать искать корни проблем в общечеловеческой психологии, революционеры (не вожди) и попытались все те насущные проблемы полностью и решить путем осатанело беззастенчивой ликвидации всех тех, кто, по их мнению, совсем бессовестно угнетал всякий простой народ.
И они действительно слепо же верили, что некто всем тем своим более чем целенаправленно бессердечным злодейством и впрямь-то до чего только нелепо мешает людям весьма этак смело вышагивать вперед по пути к буквально всеобщему счастью и сколь непременному чисто уж всеобщему грядущему благоденствию.
И взято это было никак не из свежего конского навоза, а, опять-таки, из книг людей, что исподволь попытались столь всеобъемлюще чисто на раз полностью переиначить этот бесконечно суровый мир к чему-либо сказочно наилучшему, вовсе не ожидая, пока это случится в результате простого и вполне понятного разуму естественного хода духовного прогресса.
Вот и пошли тогда те донельзя легковерные люди в корне неверным путем самого еще однозначного и чисто же плебейского муссирования до чего безнадежно бестолковых слухов о будто бы самой неизбежной необходимости той всецело-то насущной трансформации политической жизни всего родного им государства в нечто, в корне абсолютно же бессмысленно иное.
Будто и впрямь будет еще возможно в единый миг дойти до чего-либо на редкость и вправду весьма и весьма сколь еще многозначительно наилучшего и доселе, кстати, нигде и никем и близко уж пока ведь вовсе не виданного.
357
В том самом, до чего еще безупречно должном и верном житейском принципе то, как есть до конца разумное преображение политической жизни страны может произойти, в том числе и в виде самого доподлинно кровавого вооруженного переворота, который при таких делах может оказаться ему разве что лишь явно во всем на пользу.
И именно этак оно затем и будет, но правда при одном лишь том, и вправду вполне как есть еще единственном случае, а вот коли всею суровой силой будет разом тогда смещен один разве что тот совсем уж неправо правящий обществом клан.
Однако вовсе не будут при всем том пролиты реки напрасной крови из-за неких тех сколь идиотских распрей по поводу всего того как есть дальнейшего же пути развития общества, да и куда только поболее «праведного» перераспределения денежных средств и недвижимости.
358
Потому что то принципиально новое перераспределение всех ролей в цивилизованном обществе дружит со всем тем общечеловеческим здравым смыслом в точности той самой мере, как и та кем-либо зажженная спичка, что уж была до чего еще вовсе ведь совсем беззаботно же брошена в открытый бензобак.
Низы, становясь внезапно верхами, создают разве что дикий пожар, сжигающий все, что выше пола, а в том числе и человеческие сердца.
Причем никакой народ светлых перемен совсем уж сколь еще воинственно попросту и не приемлет.
Он слишком близок к природе, а потому его хата всегда с краю, когда дело, так или иначе, хоть в какой-либо мере окажется и вправду вполне всерьез ведь касаемо всех тех до чего неимоверно огромных общемировых преобразований.
Об этом еще Антон Деникин в его «Очерках русской смуты» некогда написал:
«По натуре собственники, они не признавали национализации.
Уравнительное же пользование, принимая во внимание огромное число безземельных крестьян, наличие 20 миллионов крестьянских дворов и размеры не крестьянской пахотной земли, определяемые всего лишь в 45 миллионов десятин, – грозило отнятием земли у многомиллионного крестьянства, владеющего сверхтрудовой или даже сверх-"потребительной" нормой, и обращением общего земельного передела в нескончаемую междоусобную кровавую распрю».
То есть того самого помещика, чтобы он простой народ по прежнему до чего жестоко всячески «угнетал», более нет и не будет, да только ведь и той сдерживающей силы, останавливающей вакханалию лютых людских страстей, тоже, увы, далее никак более чем явственно тогда уж вовсе никак не останется.
Вот еще один яркий пример из точно того самого первоисточника.
«Вопрос о помещичьем землевладении вышел, таким образом, далеко из рамок эгоистических классовых интересов. Тем более что насилиям подвергались не только помещики, но и крестьяне – хуторяне, отрубники.
По постановлениям комитетов и помимо них. Подымалось не раз и село на село. Дело шло теперь вовсе не о перемещении богатств из одних рук в другие, от одного сословия к другому, а об истреблении ценностей, разрушении земельной культуры и экономическом потрясении государства».
359
И вот ведь как оно выглядит в самой реальной жизни, а не на пестрой бумаге – смерть злющего зла, как социального явления, непременно ознаменовывает одно лишь последующее порождение, куда значительно большего лютого зла, которое до поры до времени сидело тихо, служило производителем простой грубой физической силы, беспрестанно движущей большой общественный механизм.
Заставив пролетариат кипеть в безумном бунте ненависти ко всем его «совершенно никак несносным великим угнетателям», любые деятели, агрессивно борющиеся против угнетения, довольно-то запросто затем окажутся в бурлящем потоке так и вырвавшегося неизвестно откуда вселенского зла.
Причем именно того самого, что как есть, только ведь нового (гораздо же худшего) хозяина себе всенепременно вот обязательно тут же сыщет, а иначе все само собой быстро поутихнет и прежнего государя, нижайше падая при этом ниц, так и быть попросят безотлагательно назад воротиться, а то страной править нынче попросту некому.
360
А именно потому никакое, то до чего уж бесцеремонно грубое социальное потрясение нисколько и близко не улучшит уклад жизни, всецело созданный веками устоявшихся традиций.
Да и вообще появление новых черт у старого, как этот мир, Адама – это задача воспитания молодого поколения, которому будет сколь многое вовсе-то нынче несколько иначе вполне разъяснено, нежели чем это делалось когда-либо только некогда прежде.
И совсем явно не стоит действительно думать, что чего-либо подобного можно будет весьма же поспешно добиться как раз-таки путем самого явственного вознесения новых хозяев жизни именно что при этом чисто земном их существовании на некие те еще седьмые небеса.
Все их великие думы и дела прямиком вышли из самого чрева простого народа, а потому и сущее их невежество в деле вполне полноценного управления современным государством было ведь до конца чисто этак совершенно же очевидно.
361
Причем слишком многие из них были в прошлом либо бандитами, а иногда весьма очевидными недоучками или, на выбор, теми еще низкопоклонными барскими холуями с малолетства резво же привычными плясать вприсядку под чью-либо чужую дудку…
А как раз-таки именно потому подобного рода братия уж никак и не могла оказаться хоть в чем-либо на деле получше, нежели чем были все те прежние благородные и осанистые господа.
И скорее с точностью до наоборот: именно же они и могли оказаться весьма вот неимоверно значительно хуже, раз та самая захваченная врасплох толпа и вправду создает одних лишь тех еще кровавых деспотов, раз никто иной ею управлять вовсе-то и близко отныне нисколько не сможет.
Правда тут надо бы вполне всерьез буквально еще сходу разом оговорится.
Поскольку это разве что всякое той до чего еще безупречно же твердой и верною рукой исключительно так четко целенаправленное насилие и есть тот самый донельзя наиважнейший фактор, попросту враз изменяющий лицо всего этого мира.
362
Однако речь тут может идти разве что об одной лишь и впрямь весьма надежной защите всей той своей горячо любимой родины или вот, в самом крайнем случае, о политическом переустройстве какого-либо того другого государства.
Затрагивая же сферу духовную, надо бы всегда еще непременно помнить, что совсем не насилие тут явный помощник, а как раз-таки воспитание детей в некоей до чего еще существенно же новой житейской атмосфере.
Да только как-никак, а все это хоть как-либо могло быть вполне актуально разве что лишь в том, что и вправду будет касаться исключительно ведь некоей достаточно же тонкой стороны духовности, а вовсе не той довольно-то грубой ее сферы, как, например, отучение плевать в общественном месте.
Штраф за сквернословие – это тоже более чем вполне пристойное дело!
363
Однако какими-либо сугубо же строго насильственными методами и близко не выйдет действительно приучить человека полюбить все, то высокое и чистое, напрочь при всем том совершенно позабыв про все те донельзя ласковые удобства и впрямь-то сколь на редкость уютного его прозябания в луже всегдашне само собой свойственного ему никак незатейливого быта.
И, конечно, нечто подобное никак вовсе явно не вечно, а как раз потому и со временем нечто подобное не мытьем так катанием обязательно еще, в конце концов, и впрямь еще уйдет действительно став неким тем до чего весьма давнишним и стародавним прошлым.
Поскольку дело то, как есть чисто уж заранее ясное, претерпев значительные внешние изменения, общество само по себе, и совсем не из-под палки, будет чисто ведь вынуждено трансформировать всю форму своего мышления для того, чтобы иметь самую полноправную возможность всенепременно воспользоваться теми-то наиболее новейшими достижениями науки и техники.
И процесс этот абсолютно естественен, и ни в каком особом понукании он и близко никак вовсе не нуждается, а в особенности со стороны всяческих горячих голов, сколь же самоуверенно сходу желающих разом так прогнуть чисто под себя весь этот тупо и озверело невежественный, безыдейный, полностью одинаково нас окружающий мир.
И при всем том до сих самых пор вполне хватает и таких людей, что более чем охотно почитают за истинное благо одно то совсем же единодушное единение всех гражданских душ под флагом именно что общих на всех и каждого до чего еще вовсе ведь и немыслимо возвышенных идей.
364
Ну а на деле одно лишь полностью добровольное объединение великого множества самых различных индивидуальностей под общей крышей всеобщего взаимоуважения и сможет со временем еще привести всех нас к самому реальному, а никак не навязанному извне вымученно вычурному, духовному единству посреди огромных человеческих масс всего этого величайше необъятного мира.
Причем основная разница между насильственным скреплением общей пролитой кровью и духовным родством целого поколения, заключено как раз в том, что люди никак не амебы – их действия теоретическим путем совсем ведь нисколько не просчитаешь.
К тому же самая святая идея – это всегда понятие до чего только наспех явно подвешенное в том еще самом донельзя спертом воздухе всяких гостиных, а значит ни с чем плотским и материальным нечто подобное именно, что никак вовсе не соприкасается.
Ну, а как раз потому и нельзя ей вовсе безоглядно доверять судьбы тех или иных, до чего только вполне конкретно существующих народов.
Всеобщее Счастье оно явно уж чисто так по воде вилами писано, а между тем из-за него льется и льется безвинная людская кровь…
Часто родственная, а это смерть добра, а никак вовсе не великое его торжество…
365
И, кстати, всякое то необычайно подлое и беспринципное насаждение чисто внешних блесток некоей до чего броской и аляповатой бутафории никак не может при этом обойтись без переполненных подвалов, где безо всяких обиняков по указке Чека расстреливали тех, кто смотрел на окружающую действительность открытыми глазами и даже смел, высказывать суждения…
Да и само по себе более чем беспутно наглядное перерождение общества из православного в то самое чисто же каторжно-революционное, в конечном так итоге, и приведет к одному лишь сущему растлению всех тех доселе прежних идеалов.
Раз и вправду будут они на редкость безнадежно вскоре утоплены в той еще самой глубочайшей же яме чисто ведь новоявленного социального зла, в котором доля безмерных людских страданий сколь еще сходу разом удесятерится.
Причем как же иначе?
Легендарная и вовсе-то никак неудержимая стихия революции оставила одни лишь тлеющие головешки от всего того старого, относительно полноценного царского благополучия.
И пусть то благополучие было разве что лишь до чего явственно разве что относительным, но при всем том потомки тех, кто работал не покладая рук в поле или около станка, вполне могли бы сегодня жить в России почти столь же хорошо, как и вся Западная Европа.
Правда, можно так и продолжить превозносить до самых небес святые мощи мумии Ленина за то самое совсем уж беспросветно и уныло светлое настоящее, которое до сих самых пор собою, В ПРИНЦИПЕ, и напоминает до чего еще вот давнишнее египетское царствие древних фараонов.
И тем главным для господ большевиков всегдашне ведь было и есть как раз именно то, чтобы власть нынешнего вождя была бы попросту до чего этак безумно всесильна и никогда не оскудевала буквально-то все на этом свете нам сколь верно дарующая его длань.
Ну а когда та прежняя власть будет попросту начисто разом свергнута, ну а новая приобретет все те принципиально иные идеалистические свойства, на самом же верху рябью по воде и побегут довольно мрачного вида визгливые утряски и дрязги.
Власть голубой крови и капитала ныне сменилась властью идеологически верно отточенной заточки, так и вонзаемой в самое сердце всем тем где-либо только еще уж вообще вот возможным недружественным оппонентам.
А сила разума отныне станет одной лишь дикой слабостью, а главной мощью движения вперед отныне явно пребудет одна та мощь всесильно восторженного соглашательства.
Но и молчать можно было разве что лишь иногда, а в большинстве случаев молчания было нисколько ведь совершенно так недостаточно.
В подобной атмосфере проявление всякого житейского ума вполне могло быть всецело же чревато только лишь разве что тем абсолютно безжалостным лишением даже и тех жалких прав, что у людей при сталинском тоталитаризме хоть как-либо еще в запасе все-таки уж действительно пока оставались.
И вот те ничего ни о чем и не помышлявшие граждане зачастую подчас полностью безвинно становились жертвами жерновов мельницы сталинских репрессий.
Ну а все те нисколько неисчислимые козни египетские были и вправду жизненно необходимы вождю именно что во имя того, дабы запросто он мог бы держать буквально за горло сразу уж всех и каждого – причем совершенно безо всякого на то исключения.
366
Правда, быть может, и в том отчаянно блеклом грядущем нечто подобное, ну хоть разок, а надо бы до чего обстоятельно и на самом деле разумно ведь вновь вполне праведно же испробовать.
И все это исключительно в связи с тем, что авось, а нечто поистине путное из всего этого может быть некогда, а все-таки и впрямь еще действительно выйдет.
Сплочение в рядах – первый признак успеха.
И некоторые до чего еще бесконечно уж крайне самовлюбленно попросту вот дико любят этакие палаческим топором наспех рубленные фразы.
А между тем абсолютно же любое сплочение в рядах должно было быть совсем вот медленно всячески вот выпестовано воспитанием в дружном коллективе, а не привито боязнью всяческого вообще ослушания.
Серая масса, загнанная в единый загон силою своих пастухов, могла бы, и разучиться, даже ведь разговаривать на том самом истинно настоящем человеческом языке.
Зная лишь только те слова, которые им попросту полагалось бы знать как раз-таки по их до чего весьма скромной должности.
А почему бы и нет, если весь смысл их существования само собой сходу заложен именно в разве что одном только выполнении ряда грубых физических действий и ничего ведь собственно более.
Именем грядущих светлых времен вполне возможно было вернуть род людской в век темного и глухого ко всему полного же бестолкового незнания.
Причем в точности этак оно будет даже и при тех до чего уж еще самых наилучших чаяниях и намерениях.
Поскольку абсолютно вот все в этой жизни до чего явственно и неизменно потребует самой еще разумной меры, и во всем своем применении оно должно ведь всецело опираться никак не на грядущее счастье всего человечества, а на самое конкретное счастье чьих-либо чисто сегодняшних наших соотечественников.
Правда, что есть, то есть и в виде той донельзя суровой отповеди кто-либо может и впрямь совсем неспешно и сколь ответственно так и, чеканя при этом слово за словом, весьма вот до чего еще невозмутимо уж более чем явственно вымолвить:
«А без суровой войны, объявленной крайне неказистому прошлому, незамедлительные результаты окажутся совершенно так вовсе ничтожными».
Но этот невидимый автору оппонент попросту, скорее всего, живет в мире радужных планов, а жизни между тем всегда свойственно крушить в пыль все те до чего злосчастные воздушные замки.
И при всем том явно же рушится никак не треклятое угнетение народных масс, а как раз все, как они только ныне есть, наработки разума и духовности.
То есть, именно все те чисто внешние надстройки культуры, что были никак не наспех постепенно возведены над всем тем исключительно стародавним средневековым невежеством, сколь всласть полностью ведь тогда изничтожаются, грозным рокотом демонического гласа народа.
И он при всем том никак и близко не обретает ту самую долгожданную свободу, а столь нагло и нечестиво всячески только лишь и крушит, причем как раз все то, что ранее действительно вполне доселе и олицетворяло разум, а в том числе и в тех до чего весьма подслеповатых либеральных очах.
А как же иначе?
Так уж сразу все лучшее и светлое никак из самого себя никогда не порождается…
Скорее, наоборот, в той до чего безумно страшной спешке и теряется сама цель, а остаются одни лишь те бессмысленно бесполые постулаты, а в них не будет ничего кроме той сколь заученно и заунывно вопиющей о всеобщем благе бездумной и никчемной людской наивности.
Ну а той необычайно заумной идеей, беспошлинно подаренной нищим массам, явно воспользуются одни лишь те сущие прохиндеи и пустоголовые горлопаны.
367
«Ну и что главное, наше дело правое, а у других и своих каких-либо здравых идей отродясь никогда вообще, собственно, не было!» – смог бы нам вновь смело и до чего же отчаянно въедливо возразить наш еще более распалившийся оппонент.
Да только всякую ту светлую правду надо бы именно тем наиболее конкретным благом людским весьма и весьма до чего старательно доказывать и, хотя это тоже может подчас причинять массам страдания, а даже и смерть, но лучшее будущее при этом, непременно, когда-нибудь к нам обязательно все-таки явно придет.
Но тех и впрямь-то на редкость пресловуто наилучших дней вовсе ведь нельзя будет достигнуть, нанося при всем том те самые донельзя тяжкие побои телу и душе той совсем никак нерадивой эпохи, что вольно или невольно и вправду должна была, в конце концов, и стать считай, что его нежной матерью…
И разве достойно ли будет хоть сколько-то иначе всецело охарактеризовать те самые безнадежно жалкие попытки и вправду донести до масс исключительно липкие от всей той приторно задушевной сладости черты того еще чисто и впрямь весьма же пресловуто наилучшего грядущего…
А в особенности, коли во главу угла наиболее действенных средств всеобщего и наиболее верного убеждения новая власть никак недвусмысленно и бесслезно всячески уж ставила именно то самое до чего отчаянно свирепое насилие?
368
Да серые массы вполне и вправду будет, как есть, возможно, к чему-либо одними теми благими словами сколь еще яростно и беспрестанно разом еще подначивать и подталкивать.
А все-таки лучше воспитывать детей и подростков, а взрослых всяким нравственным воспитанием нисколько уж вовсе не беспокоить.
А кроме того и сущую ненависть в них разжигать можно будет разве что лишь только по отношению к лютому врагу, покусившемуся своим грязным сапогом завоевателя на земли родной и милой отчизны.
Да и внутри своей страны уничтожать надобно разве что злых врагов всего же добра и света!
Но до чего частенько это именно они и руководят любым излишне поспешным движением к будущему невероятно большому и вполне подлинному (в их понимании) добру.
Но, правда, кому-то ведь кажется, что их, нечестивых, только и надо бы вовремя распознать, суровой силою загодя их отдалить от тех наконец-таки совсем же ликующе прозревших масс…
Вот он, значит, каков может быть дан нам ответ.
Однако ответ этот в корне всецело так вовсе неверен, поскольку никто и никак не сумеет управлять разбушевавшейся стихией, кроме разве что, собственно, тех, кто на редкость искренне конформичен, отчаянно зол, а потому и не имеет не малейших сдерживающих этических начал.
Дикостью может править одна лишь еще поболее воинственная дикость, и никто уж иной, кроме нее.
369
И чего это только вот всему тому и вправду вполне может оказаться сколь весьма на редкость насущной и существенной альтернативой?
То есть на что-либо подобное и можно бы, собственно, положиться, идя с факелами к свету, а, не сурово и безотчетно так уж и поджигая при их посредстве чертоги сущей вековой тьмы?
Если и впрямь-то действовать иначе, то, какие это именно дороги всем нам тогда будут, собственно, вполне еще разом тогда непременно ведь вполне суждены?
И чего это нам ныне вообще еще делать, чтобы никак не пороть горячку и не ввергать в горячечный революционный бред все, то извечно по-мещански самодовольное общество?
Да вот, однако, к чему это все те пространные и праздные рассуждения, коли стоит лишь явно уж сходу попросту того захотеть – и можно будет разом тогда с места в карьер неистово устремиться в тот самый некий чисто земной рай, где всем и каждому сразу-то станет более чем немыслимо вполне хорошо?
А между тем буквально у всякого крутого поворота в ту или иную сторону вовсе так отчаянно сойдутся, а заодно и на донельзя острых ножах, как те самые ярые приверженцы данных перемен, да и их безмерно яростные хулители.
Причем многие из них люди большого ума, ну и что тогда с ними вообще же, собственно, должно вот делать?
370
И, кстати, чего тут ни делай, а в условиях внутренней свободы даже и промеж самых сплоченных единомышленников «трещины разногласий» тоже ведь могут, как пить дать по ходу дела никак не на пустом месте вполне сходу все же явно возникнуть.
И чего это тогда вообще еще делать со всеми теми, кто не во всем с той единой на всех общей линией весьма вот взвешенно более чем так зрело согласен?
Всех, кто хоть в чем-либо принципиально окажется против нас, мы уж, как ни в чем не бывало, попросту разом отправим безо всякого при том до чего существенного разбора прямиком сходу в расход!?
А что – это и есть самое простецкое решение всех-то сразу как всегда и впрямь самых же неизменно насущных вопросов!
Сталин он только так до чего повседневно и делал, поскольку как раз в этом и заключалось все его более чем безоглядно смелое и весьма же дерзновенное умение воинственно сплачивать весь свой народ.
Он всегдашне направлял серые массы толпы в ту единственно ныне возможную сторону, а именно как раз, куда эдак вождь, им грубо потыкав при этом трубкой, о том своим до чего верным же знаком на редкость, как есть, беспардонно вот сходу укажет…
А между тем как раз этакими неисповедимыми путями и можно будет разве что в ад киркой дорогу себе прокопать!
И именно в том, как думается автору, и заключалась ошибка всех тех сколь еще поспешно ретивых (аж все были в мыле) бесчисленных разрушителей того еще на редкость старого, косного мира.
Новое рождается в согласии и труде.
Прошлое зло всецело усиливается и затвердевает, вырвавшись из недр вулканами революций.
371
Ну а на деле все устаревшее и давно будто бы ныне изжитое нужно бы только лишь слегка улучшать, а уничтожать порою следовало бы как раз же неких тех конкретных зловредных и темных личностей, но вовсе не всю систему сложившихся доселе веками социальных взаимоотношений.
Поскольку пускай уж данная никак не веселая составляющая всей той общественной жизни полностью и далее всегдашне так действительно пока еще вполне существует.
И обо всем том можно ведь будет заявить вполне еще более чем донельзя определенно…
Зверски убивать все, то смрадно грязное и беспросветно темное в те безумно же пасмурные дни революционно спесивого пафоса никому и близко-то явно совсем вот не стоило, раз ничего, кроме затхлого запаха морального и физического всеобщего разложения, из этого дела выйти и близко никак попросту уж явно не может.
И если кого-либо и следовало физически устранять, так это одних тех сколь рьяных политических смутьянов, но никак тут не могла идти речь о государственных чиновниках всей той от века незыблемо существующей власти.
Причем тот самый никак неразумный отказ от истинно законно оправданного и вполне последовательного уничтожения всяческого рода бунтарей из каких-либо скверных соображений гуманности был способен привести разве что к одной некогда затем последующей кровавой бане, в которой страшной смертью погибнут ни в чем неповинные, а зачастую и наилучшие люди общества.
372
И было то так исключительно уж поскольку, что всем тем сознательным и верным долгу гражданам своей страны вовсе-то явно неймется, а как раз потому и лезут они на рожон самим себе на погибель, раз и близко оно не иначе, а им неизбежно больше всех, собственно, надо.
А потому-то их безо всяких дискуссий и казнили революционным судом, внося их имена в расстрельные списки с точно такой равнодушной миной, с какой мелкий фермер решает, услать ли ему свою бодливую корову прямиком к мяснику.
И ведь расправлялись с ними именно тем исключительно обыденным более чем свойским образом и как раз-таки из-за самой полнейшей их более чем ярой неготовности раз и навсегда вполне благополучно расстаться со всеми своими стальной же прочности твердыми убеждениями.
С такими людьми большевикам было никак не по пути, они им не давали ни с родственниками проститься, ни даже перекреститься пред самой неминуемой смертью.
373
И Федор Достоевский, тут уж и близко был никак совершенно не прав, когда он сколь ретиво решился до самого отчаяния сорванным голосом всячески убеждать общество в той абсолютной, с его личной точки зрения, полной так неприемлемости смертной казни.
Ну а, тем более что коснулось все это в первую голову одних лишь необычайно рьяных политических смутьянов, а не нищих студентов Раскольниковых с топориком в руке.
Власть самодержавная, но безыдейная, лучше всего понимает и столь непременно никак не в меру пожалеет разве что тех, кто беспрестанно рвется к единоличной власти, а не тех сирых и обиженных, что и впрямь-то донельзя придавлены тяжкой пятой их жизненных неурядиц, как, кстати, и практически полнейшим отсутствием всяческого более-менее достойного воспитания.
Система холуйского рабства, да и той же преступности, имеет свои, достаточно глубокие корни.
Причем, сколько ни отсекай у нее буквально повсюду проникающие щупальца, а все ведь едино они запросто вскоре заново отрастут вполне полноценно вновь, и может даже статься, что и окажутся они, во всем том дальнейшем значительно поболее напористыми и проворными.
И это как раз, собственно, поэтому социальное зло преступности практически вечно, как и сама нынешняя порода людей.
374
И, кстати, вот еще что – по мере сил никак не жалея смекалки и отваги всеми-то методами всячески же ликвидировать любого рода преступных боссов, царей, правителей, главарей бесчисленных криминальных и полукриминальных кланов…
А между тем, попросту нет, и не будет в том абсолютно так никакого вообще еще толка…
Раз уж всякая голова любого беззаконного бизнеса никак не пребывает в том еще до чего только гордом одиночестве на той самой наиболее высочайшей вершине всего своего криминального Олимпа.
Поскольку и близко ведь совсем оно не иначе, а всегда при случае разом отыщутся свежие силы, безусловно, же до чего только яростно всею душой переполненные на редкость деятельными, хищническими и коварными планами.
Ну а из всего того само собой до чего еще явственно следует, что ради того, чтобы хоть сколько-то существенным образом подсократить, раз совсем уж нельзя полностью ликвидировать все это их весьма этак необъятное поле деятельности, необходимо бы легализовать буквально-то все что только возможно: например, проституцию.
Причем само собой, то до чего беспредельно же просто и понятно, что если девушку из хорошей семьи именно что насильно на панель спровадить, то уж как раз это и будет для нее, считай вот концом света, однако для абсолютного большинства жриц любви эта работа ничем не хуже любой другой.
В принципе можно уж сделать опрос и среди уборщиц и, ясное дело, среди них тоже, непременно, найдутся такие, которым трудно посмотреть на свое отражение в зеркале из-за того, что они работают уборщицами, а все-таки вовсе не стоит действительно делать из всего этого и впрямь донельзя большую трагедию.
Есть страшное зло сексуального рабства и это именно с ним и надо бы бороться, как с самой дикой нечестью, а одним из наилучших к тому шагов и станет полная легализация сферы интимных услуг.
Легализация совершенно же неизбежно вполне разом более чем всерьез отпугивает весь уголовный мир!
Причем можно еще, в том числе, и брать под опеку государства всех тех законченных наркоманов, да и попросту выдавать им бесплатно наркотики, создавая их самым же законным образом, а также и не уничтожая те, что были изъяты у наркокурьеров.
И все это до некоторой степени явно уж в той самой до чего ещё фатальной мере снизит чрезвычайно так ныне высокую прибыльность всего наркобизнеса…
Да только, ясное дело, что подобного рода крамольные мысли уж сколь неизбежно и впрямь-то ведь должны вызвать в душе читателя самое что ни на есть донельзя суровое отвращение…
А между тем без тени сомнения до чего уж естественно разом и стоило бы кое-кому на редкость наглядно во всех тех ярких красках явно себе вот представить…
А именно ту так и скривившуюся в диком неудовольствии рожу того подонка, который со всем тем неуемным усердием всецело приложил тот еще попросту совсем вот немыслимый максимум усилий, дабы вполне же исхитриться посадить на иглу какого-нибудь крайне незадачливого простофилю…
Да только в тот самый момент, когда он и впрямь до чего верно стал безупречно же надежнейшим средством к его до чего ведь быстрому дальнейшему обогащению, этот самый человек совершенно вот запросто сможет заполучить наркотик из рук государства.
375
Ну а, идя на том сколь длинном поводу у всех тех вовсе не в меру утонченных моралистических соображений, а как раз потому и не пачкаясь в грязи всяких донельзя так отвратно пахнущих средств, можно уж, в том числе, и потерять целое поколение в наиболее загаженных жуткой дурью местах.
А между тем щедрою рукой раздавая бесплатно или почти забесплатно всяческим законченным наркоманам наркотики, вполне еще возможно будет добиться наиболее гуманного решения сразу для нескольких острых социальных проблем.
И в особенности тут надо бы учесть и то, что в части случаев наркоман с превеликим удовольствием явно уж от всей ведь души может и поможет правоохранительным органам взять с поличным своего дилера.
Да только во имя того, дабы нечто подобное и стало действительно же возможным и впрямь-таки следовало сколь дотошно и въедливо всячески переменить саму суть всех тех более чем бесчисленно многих из нынче-то никак ведь явно же неправо вознесенных на щит общечеловеческих ценностей.
Но при всем том нечто подобное ныне едва ли, что на деле будет хоть как-либо возможно, поскольку весьма многим из тех чистоликих ханжей на редкость, как есть, попросту невообразимо претят все те отвратительно тягостные и грязные пути лечения безмерно широких, и вовсе-то никак иначе и близко не излечимых общественных недугов.
А между тем любую скверну жизни надо бы весьма уж тщательно лечить одним лишь тем, так и проникающим повсюду светом, а заодно и поиском наиболее верного выведения объекта внимания на яркий белый свет…
Причем точно также это касается и чего-то большого всецело охватывающего значительную группу всяческих тех еще социально ущербных людей.
Ну а действуя донельзя же самоуверенно разом иначе и близко вот никогда и ни в чем явно не преуспеешь в хоть сколько-то даже и самом как есть минимальном преуменьшении размеров всего того непомерно ужасного социального явления в целом.
Ну а тем более не получится сходу ведь вырвать у ядовитой тысячеголовой змеи ее жало, коли кому-либо и впрямь доведется разве что только, как есть до чего вот безжалостно раздавить башмаком одну из сколь еще бесчисленных ее голов…
376
А между тем есть и совсем другие методы, кроме, как и впрямь вполне бестолково искать самую малую и узкую щель, протискиваясь промеж всесильных так и выкручивающих руки адвокатов…
К примеру, задержать того же наркобарона даже и за неправильный переход улицы и как бы невзначай посадить его в общую камеру…
Но за спиной у таких сонм законников, и все права свои они давным-давно выучили – это разве что какого-нибудь наркомана, что стянул чужое белье с веревки, можно и убить ненароком при том самом не в меру интенсивном допросе.
И ведь за то только, что он на себя, «сучий потрох», чего-либо еще вполне так посмел отказаться разом уж взять.
Следователь напишет довольно короткую объяснительную, и все дело непременно так быстро замнут, поскольку тот мелкий человечек с исколотыми венами – он-то, в сущности, уже никто, и человеческих прав у него нет попросту совсем явно вот никаких.
А у тех самых реальных злодеев всегда имеется то самое вовсе неопровержимое алиби, раз они зачастую никак не своими руками, кого им только бывает и вправду угодно, в цементный гроб до чего толково и делово разом ведь упаковывают.
377
И это именно люди, бесконечно так всеми почитаемые и уважаемые, подчас до чего бесстыдно разом и совершают грабеж посреди бела дня каких-либо больших общественных денег.
Да еще это как раз они и переписывают законы во имя интересов кучки олигархов, а потому всяческие мелкие преступники (не убийцы и насильники) им и в подметки нисколько уж явно никак не годятся.
Причем это как раз-таки в том самом донельзя злосчастном случае, когда люди подобного рода и впрямь имеют те самые далеко идущие планы по всему тому сколь безмерно насильственному переустройству всей общественной, а в том числе и личной жизни граждан своей непомерно огромной страны…
Нет, вовсе не должно быть им абсолютно уж никакой пощады, и их попросту необходимо было буквально-то всех до единого последовательно ликвидировать во имя блага и спокойствия всеобщей нашей российской отчизны, которой и без того вполне довелось быть седой как лунь от всех тех совершенно повседневных ее бед и несчастий.
378
И как то вообще могло быть хоть как-то иначе, коль скоро все общество до чего давненько разве что только и висело на одном том весьма вот поразительно тонком волоске от того самого на редкость до чего еще ужасающего кошмара всеобщего и всепоглощающего общественного недовольства.
И людей их и вправду следовало тогда сколь старательно воспитывать именно в духе светлого разума, а не столь тщательно так и пропитывать их души и сердца суровым духом слепой и дичайшей безбрежной анархии.
Да и к порядку их призвать следовало самым суровым и безапелляционным тоном, а никак не тем навязчиво слезным увещеванием.
Поскольку от чего-либо подобного пламя полностью уж безнаказанной и до чего ведь рабской дикости только лишь и вздымалось, куда только выше и выше…
Ну а дабы вернулись времена спокойствия и веры народа в то, что власть ныне находится в самых надежных руках, должны были найтись именно люди, что вполне будут способны на лихом скаку весьма вот доблестно удержать крепко вожжи.
Ну а вовсе не только сколь вальяжно делать в том вид, как то чисто же тупо и заученно весьма беспрестанно только и делало пресловутое Временное правительство.
А оно между тем так и старалось набить руку строя всяческие величественные позы, а настоящая власть должна уметь заставлять всех других принимать вполне соответствующую подобострастную осанку.
И, кроме того, она должна везде вокруг чисто свое более чем последовательно насаждать, а не дрожать как осиновый лист, вдруг даже и невольно не выполнив чьи-то даже и совсем вот импульсивные пожелания.
Да и вообще ей уж как-никак предстояло кирпичик за кирпичиком постепенно ведь построить новые нормы общественной жизни, а не только ликующе разрушать все те былые и прежние.
Причем вот еще, что лучше всего новой власти всегда помогает, вполне еще укрепится как раз-таки, то, что она буквально за горло берет всю преступность…
Правда если она сама по себе крайне коррумпирована и преступна, то и весь блатной мир очень даже быстро станет ее продолжением и черной и жирной тенью.
Но при этом это фактически классическое состояние любого современного общества и вовсе неважно, по каким принципам оно уж собственно так вообще существует.
Разница она только лишь в том, что тень никак не почувствует к самой себе большое благоволение, коли власть имеет хоть какие-то представления о самой элементарной порядочности.
Однако самые страшные в мире правители все равно будут хоть как-то сдерживать своеволие всяческих местечковых царьков.
А потому и не может быть ничего страшнее той дикой анархии, когда центральная власть вообще вот явно никак уж не функционирует.
Да еще, кстати, и все те яростно провозглашенные принципы вовсе ведь иного существования при любом раскладе вообще вот работать попросту так и не могут.
И прежде всего из-за того, что массы надо кормить пищей физической, но никак не духовной.
И все, кто думают иначе, попросту грезят наяву, а камни, что они бросают в людское болото только лишь разве что будят чертей в том самом доселе как-никак, а весьма же тихом омуте.
И надобно насаждать одно только большое уважение ко всем себе подобным, а никак не те безнадежно утопические принципы, от которых так и разит заморским и заумным «философским перегаром»…
То есть, наиболее основной задачей могло быть одно лишь разве что только вот приучение населения к соблюдению всех основных юридических норм общественного сожительства.
Ну а сказки про свет той еще истины, что столь нежно разом обнимает всех и вся нужно бы оставить в виде эпоса одним лишь тем до чего далеким и крайне же, как есть может, так и за все затем вполне ведь благодарным потомкам.
А как раз потому и основной составляющей любой социальной программы должно было быть именно что достаточно верное обеспечение элементарных условий тихой и спокойной жизни.
А всю ту донельзя фантастическую вольницу следовало бы изжить как тот еще всякий так бред собачий!
И уж дело тут само собой ясное, что речь тут идет как раз о том, что возможно было вытравить из общественного сознания одной лишь самой жесточайшей карающей дланью закона.
Причем если бы во времена революции ярым олицетворением такого закона и впрямь могло бы вот стать то самое сколь разношерстное Белое движение, то вот тогда и стольких лет, начисто вычеркнутых из истории эволюции, вовсе-то попросту и не было бы даже в помине.
И ту прежнюю державу еще можно было спасти от лютой проказы беспутного коммунизма, который сгноив все суставы хозяйственной системы, оставил после себя одну лишь разруху и страх какого-либо вообще ослушания…
Да только вовсе ведь именно некому было в том самом начале 20 века творить как раз уж чисто этакого рода благие дела.
А кроме того и важно бы вновь и вновь разом же подчеркнуть всю ту гиблую муть в мыслях и чувствах тех самых людей, что вполне прочувственно верили, что они и вправду смогут вытащить из книг весь тот лучистый свет и наделить им слепые же от рождения массы простого народа.
А между тем все это абсолютная нежить и былью нечто подобное стать и близко так никак и нигде вовсе вот не могло.
И той одной отнюдь не главной к тому причиной было как раз то, что те самые либералы вполне толково умели разве что чего-либо отчаянно разрушать, а вот чего-либо строить, и заново создавать из пепла было точно совсем не их священной стихией.
Причем время в российской глубинке оно ведь как-то попросту явно вот можно сказать застыло и веками не двигается с одного и того же места.
Раз и поныне всякое российское захолустье как жило оно себе, да так и живет именно по тем еще старым принципам, каковые некогда до чего ярко описал Гоголь в его бессмертной пьесе «Ревизор».
Не было там, и нет ни духа, ни тела божьего, а живет там один лишь тот донельзя бездушный канцеляризм в самом явственном сочетании с глубочайшей наивностью никак и близко не прожженного в хитроумных интригах, до чего еще безмерно и по сей день полностью простодушного народонаселения.
379
Автор имеет в виду разве что исключительно общественную, а никак не личную жизнь тогдашних людей.
Со времен Антона Чехова ничего такого существенного и близко ни в едином глазу вовсе не переменилось, воз и поныне там, разве что пить стали, куда значительно больше, чем при том проклятущем царском режиме, и именно от той и впрямь до чего беспросветно худшей, чем когда-либо ранее, серой и никчемной жизни.
Так что вся та более чем неизгладимо печальная и беспросветная тоска гениального Чехова по чему-либо, несколько более светлому, есть один лишь явный маразм харкающего кровью человека, медленно умирающего от туберкулеза, и нисколько вот вовсе и не более того.
Причем кое-кто до чего явно ведь неправо зачитался всяческими теми поздними чеховскими произведениями, в которых тот буквально вывернув при этом все свое прежнее нутро, на все уж корки сколь неустанно разносил то самое чисто нынешнее для него самого «мрачное» настоящее.
Ну а также некогда вовсе как есть, до чего несвоевременно он явно вот предрекал то самое бестрепетное рождение искрометно светлого грядущего, что вскоре всенепременно обнимет в своих медвежьих объятьях то
самое ближайшее время, и которому, кстати, попросту как штык без промедления истинно уж должно было разом настать и все тут.
Причем он вполне реально видел его в своей неуемной и крайне болезненно обостренной туберкулезом фантазии, да вот, однако, все это были разве что сновидения голодающего (из-за дефицита кислорода) мозга.
Но кто-то его слушал и все его слова себе на ус мотал, а затем и всяческие те революционные настроения сколь еще весьма старательно в диком бешенстве всячески затем нагнетал или только уж никак этак вслух и близко им совсем не перечил.
380
Да и та старая власть вовсе не была безвинным агнцем, грубой силой возложенным на алтарь чудовищно разрушительных революционных свершений.
Царизму надо было вовремя свой паровой котел латать, а не ждать пока тот и впрямь разом так взорвется, разрушив при всем том сами основы всякой той доселе праведной (читай православной) морали.
А тот долгими веками весьма застарелый, словно пролежень режим самодержавия разве что только и требовал коренной перестройки, что всецело бы поспособствовала собственно его же посильному укреплению, а не полному развалу всего того будто бы ныне совсем неправо минувшего, а если и остающегося на плаву то лишь по самой глупейшей ошибке.
Ну а во имя чего-либо подобного и надо было более чем неспешно создавать условия для подлинной свободы народа, а вовсе-то не ради сущего приволья праздных речей донельзя же безголовых думских горлопанов, что со всем многозначительно присущим им усердием только лишь и могли породить грозные тучи свинцовой тьмы злющей анархии.
Правда, в некоем том чисто, конечном своем итоге, вполне ведь могло бы и не найтись, кому ее на редкость устойчиво и грозно всячески ведь сходу до чего беспардонно всею силою разом, как есть, затем еще оседлать…
Грядущего картавого палача могли бы казнить вслед за братом.
И коли и впрямь-то на деле прислушался бы самодержец всея Руси к словам полковника полиции Зубатова, то может, и революции вовсе-то никакой тогда ведь и не было, ибо без Ленина она могла, и близко-то явно вовсе никак этак попросту вовсе вот не состоятся.
Но тот самый ныне достопочтенный Николай Второй ни к кому, кроме своей властной жены попросту, что отродясь никак не прислушивался, ну а в делах государственных он разбирался до чего безнадежно весьма и весьма довольно-то более чем на редкость посредственно.
Ну а, кроме того, тот же полковник Зубатов, хотя и предполагал сколь еще острую необходимость раз и навсегда вполне ведь надежно избавиться от живого мертвеца Ильича…
Да вот уж при всем том был он, к величайшему на то сожалению, именно тем донельзя переспелым радикальным либералом, а потому и во всяком личностном плане все его душевные качества оставляли желать много лучшего.
Он только и всего, что приторно и ласково всячески задабривал всех тех, кто должен был, затем сдабривать почву не давая засохнуть древу надежд рабочего люда, что и о нем все-таки тоже хоть когда-нибудь, а действительно вспомнят.
Но на деле все это было явно же никак и близко так ненадежно, поскольку все это было слишком ведь донельзя безжизненно и аморфно, а между тем тогда требовались самые конкретные шаги, а никак не пустые и гулкие обещания.
И все сказанное выше никак не пустые слова – вот оно им самое законное подтверждение.
Витте Сергей Юльевич, «Царствование Николая Второго»:
«Как я предсказывал при начале организации Зубатовщины, все эти организации, делаемые с целью держать рабочих в полицейских руках, хотя бы при помощи несправедливого отношения к интересам капиталистов должны привести в известный момент к тому, что эти организации стряхнут с себя полицейское направление и воспримут в той или другой мере социалистические принципы борьбы с капиталом, борьбы не только мирным путем, но и силой, и, в этом смысле, представят значительную общественную опасность».
381
И, ясное дело, что все это попросту и не могло быть вовсе уж никак иначе, поскольку двусмысленные люди неизбежно затем порождают полностью так до чего весьма двусмысленные действия.
НЕ БЫВАЕТ ПОЛНОГО ПЕРЕРОЖДЕНИЯ ЛИЧНОСТИ, И ПРОСТО ТО, ЧТО РАНЬШЕ СЛУЖИЛО ИСТИННОМУ ДОБРУ (В ПОНИМАНИИ ОТДЕЛЬНОГО ЧЕЛОВЕКА), ТЕПЕРЬ ВОТ СТАНЕТ ОПЛОТОМ УСЕРДНОГО УСЛУЖЕНИЯ БЛАГОРОДНОМУ И СЛАВНОМУ ЗЛУ, РАЗ ОНО В ЭТАКОМ НЫНЧЕ БОЛЬШОМ ПОЧЕТЕ…
Темной личностью зачастую становится всякий ренегат, с безумной силой разом так вывернувший наизнанку все свои прежние вполне твердые представления и убеждения.
А Зубатов еще с младых лет явно сгнил, перевоплотившись душой из пламенного революционера в ТОГО САМОГО никак не менее до чего только пламенного реакционера.
382
До чего бесконечно ведь трудно уж будет самым диаметральным образом переменить все свои прежние воззрения на жизнь и никак при этом всецело вот душевно не подгнить, поскольку речь тут идет о том самом весьма и весьма уж доподлинном разрушении всех тех самых исконных основ всякой личности.
Ну а, следовательно, разве вот этакому человеку вообще было хоть как-то еще возможно вверять в обязанность охрану всеобщего общественного порядка?
Нет, уж давать ему подобные полномочия было делом в самой наивысшей степени более чем неправым, да и попросту же до чего безумно так безрассудным.
Вот в качестве внештатного агента его нанять было бы со стороны охранки поступком и впрямь-таки всецело более чем естественным и разумным.
Да только тот еще дореволюционный государственный аппарат всегда ведь сколь нелепо разве что только и старался гниль гнилью широчайше изничтожать, а оттого как раз и прогнил насквозь весь царский трон монаршей династии, но отнюдь не само понятие царя, как надежи-батюшки.
А между тем вовсе не Зубатовы тогда уж были действительно нужны, а преданные люди, то есть именно – те всем сердцем любящие свою державу граждане, что никак не позволили бы пролиться рекам напрасной и невинной крови.
Да только почти что вся та силовая структура царской охранки до чего безнадежно тогда глубоко же погрязла в коррупции и крайне-то более чем промозгло ядовитых интригах.
А все те, кто и вправду имели хоть какой-либо шанс тех самых людей несколько в сторону оттеснить или приструнить их, что ли, попросту до чего еще явно умыли руки никак совсем, не пожелав хоть сколько-то испачкаться в жуткой грязи всяческих и всевозможных потемкинских козней.
А между тем, то уж была весьма и весьма вот донельзя безалаберно мерзкая поза в той самой стране, где темень Средневековья всегдашне до чего явственно сочеталась с той самой поистине глубочайшей проникнутостью просвещенного общества книжной пылью блеклой зари лишь некогда затем еще только грядущего людского счастья.
И это жаркое солнце необъятно и невероятно восторженного гуманизма так и сияло со страниц книг авторов, до чего и вправду исключительно же волшебно очарованных радужными перспективами некоего ведь до чего еще невообразимо наилучшего грядущего.
383
А все это между тем разве что по одной и только причине самого явного ведь отсутствия весьма полноценной ясности мысли и царя в голове у всех тех, кто на жизнь неизменно так и глядел разве что лишь посредством калейдоскопа всевозможных возвышенных эмоций.
А еще и сколь метко кое-кто сходу метал, глазами молнии, плюя при всем том на раскаленную сковороду всеобщего общественного недовольства.
И как только искренне все эти люди до чего неистово прямо-таки как дети радовались всему тому громко же раздающемуся вслед за тем ужасающему шипению, попросту совершенно ведь наивно при всем том, считая его самым-то явным же предвестником новой, куда и впрямь-то поболее светлой жизни.
А жизнь не может стать хоть чуточку светлее от тех пожаров, что случились вследствие массовых поджогов, а скорее, наоборот, от них она станет только лишь значительно темнее.
Причем предотвратить – это можно было одним лишь путем жестких цензурных ограничений, а то пьесы Чехова весьма вот здорово раззадорили тогдашнее общество…
Ну а тут еще и деревенский колдун, царский фаворит Распутин всех тех достойных царедворцев сходу же взял, да и выставил без зазрения совести чисто так РАЗОМ совсем вот взашей, дав им всем до единого, как говориться, от ворот поворот!
384
И это в стране времен Николая Второго, где и царя как будто бы, в сущности, явно и не было!
То есть все это происходило в том самом извечно опутанном сетями интриг темном царстве-государстве, где буквально каждый творил, чего сам хотел, и уж рядился он при этом в те одежды, каковые ему были по плечу, да и по сердцу, ибо последний царь был слабым, набожным, скользким и крайне недальновидным человеком.
Да и был он явно уж всецело именно так совсем вот под каблуком у чрезмерно деятельной своей супруги, сколь всерьез слепо поверившей сибирскому повесе, шаману и развратнику.
Страну к тому же до чего вот безумно лихорадили слухи об ее интимной связи с этаким демоном в человеческом, будто бы исконно праведном, обличье.
385
Царь фактически отдал свою корону совершенно чужой в России царице и ее любимому фавориту.
Причем происходило все это в той еще самой прежней патриархальной стране, где такое поведение невольно уж нивелировало государя российского до состояния более чем простого обычного смертного.
Николай Второй всем своим безгранично упрямым безволием попросту сходу дозволил Распутину командовать всем своим двором и государством, что в конечном итоге и привело его ко вполне закономерному историческому краху.
Вот уж действительно кому власть нужно было бы как-никак, а исключительно так вовремя и до чего безотлагательно во всем сходу навек ограничить.
Однако ведь нет, раз то, всенепременно бы было сколь же и впрямь нечистое и, безусловно, весьма вот донельзя самое отвратное дело!
Ну а когда все те бразды государственной власти на российских интеллигентов все-таки сами собой обессиленно рухнули, они именно как раз того нисколько уж сразу и близко не поняли.
Ясное дело, что без царя продолжать войну за отечество было бы попросту вовсе ведь никак абсолютно нельзя, а потому и было необходимо до чего срочно как есть буквально на любых же условиях подписывать с Германией временный мирный договор.
386
Медленно, но верно вернув свою страну на путь истинный, его вполне можно было бы тут же ведь без единого грамма подлости разом сходу безо всякого уж промедления никак не вероломно нарушить.
И уж тогда все те или иные исторические события сколь непременно ведь, как есть, по-свойски бы обошлись и без товарищей большевиков во главе всей страны.
Генерал Краснов в его книге «На внутреннем фронте» пишет об этом так:
«Война замирала по всему фронту, и Брестский мир явился неизбежным следствием приказа No 1 и разрушения армии. И если бы большевики не заключили его, его пришлось бы заключить Временному Правительству».
Ну а как же без всего этого!
Армию разваливали донельзя бесчеловечно и целенаправленно, причем по одной лишь разве что той чисто так дирижерской палочке «союзников», для которых Россия, сделав свое «мавританское» дело, ныне могла до чего еще быстро пойти полностью на прокорм ею некогда «порабощенных народов».
387
Прибалты и поляки были первыми, кому было ведь дело до того самого полнейшего же развала и разлада внутри России, а также и финнам сие было вовсе-то нисколько и близко вот явно не безразлично…
Но наиболее главную роль в развале тогдашней России сыграли как раз те самые никак небезызвестные Соединенные Штаты Америки, которые, властно и самодовольно вступая в ту им совершенно вот явственно чужую европейскую игру, прежде-то всего, постарались попросту чисто так целиком и полностью очистить поле от самых безотрадно (для них) побеждающих игроков…
Исключительно уж плодотворно воспользоваться внутренними российскими распрями они помогли ведь и совсем до чего вовсе никак недавним российским недругам японцам…
Причина: явное нежелание иметь на другом континенте ту самую сколь полноправно равноценную себе силу, к тому же управляемую не деловой бульдожьей хваткой, а чистыми, словно слеза младенца благими идеалами.
Ну а как раз потому от подобной рыцарского духа империи вообще уж непонятно чего можно было в той самой туманной дымке никак заранее неопределенного грядущего и вправду так затем когда-нибудь еще ожидать.
388
И, ясное дело, что никак не все Временное правительство в самом полном его составе вполне до конца полноценно же состояло из одних лишь продажных наймитов, они ТАМ были именно в том весьма и весьма разве что в том самом более чем определенном меньшинстве.
Но зато до чего преотлично знали они все свои роли, а как раз-таки потому и разыграли они их буквально ведь считай что по нотам.
И главное, им и делать ничего особенного было нисколько вот явно вовсе не надо, ибо по большей части вся их разрушительная роль сводилась к одному наиболее простому подыгрыванию серой толпе, на чьей стороне нынче и была вся сила, а хоть сколько-то существенного ей противовеса не было тогда и в помине.
Ну а люди другого склада в том правительстве были всецело скованы наивной верой в те самые наиболее наилучшие простонародные качества.
Они вбили себе в голову, что от века забитый люд и вправду сумеет выбрать себе истинно наилучших представителей, да и создаст атмосферу всеобщей задушевности, нравственности, культуры и благосостояния.
А между тем крестьянство, составлявшее на тот момент до 80% населения, вообще ничего и не о чем попросту совсем вот нисколько не знало.
При этом это население обладало донельзя ожесточенным чувством собственничества, а потому и просвещать его благородными идеями было бы попросту разве что весьма вот потешно, если уж, конечно, не было бы это до чего ужасающе вполне этак грустно и гнусно.
И тех людей, никак вообще нельзя было вовсе вот ни с какого бока чисто вот насильно же прислонять к политике, как и к той до чего раскаленной добела печи.
Их мировоззрение было плоским и узким, а потому и в мозги подобных людей втискивать большие понятия можно было, только лишь разве что сколь еще чудовищно надругавшись над всяким тем доподлинно обыденным их здравым смыслом.
Отдельные пламенные просветители и впрямь смогли зажечь в довольно многих сердцах пламя возмездия за все те веками претерпеваемые народом от своих господ беспрестанные притеснения и унижения.
Ну а весьма слабое духом большинство чрезвычайно же восторженно и слащаво жизнерадостных представителей интеллектуальных профессий все чего-то в то самое время до чего нетерпеливо и настороженно только лишь бездумно так разве что выжидало…
И главное, были все те интеллектуалы самым искуснейшим образом полностью изолированы от любых рычажков какого-либо более-менее действенного и самого ведь до чего еще полностью настоящего деятельного управления.
Ну а как раз оттого вся в стране власть и оказалась абсолютно разом навеки бесхозной…
389
Так что трижды был прав Владимир Ильич – он и вправду власть из сущей грязи приподнял, а всем остальным большущий кукиш свой показал.
Да и вообще в то самое время, когда и вправду имелась та самая доподлинно стоящая того, пусть и нисколько не бескровная возможность истинно уж спасти Российскую державу от всей той бездумно выворачивающей все и вся прежнее с корнем…
Однако никого вполне полноценно достойного роли самого настоящего избавителя народа этак-то сразу в то время попросту и не нашлось.
А как он и впрямь был тогда нужен, тот сколь могущественный государственный человек, который действительно смог бы вполне вот успешно, затем уж и воспротивиться всей той откровенно и бессмысленно тупой большевистской силище.
Ну а тогда и не настали бы те окаянные дни той еще самой напрочь испепеляющей все прежние ценности и святыни неистово и беспросветно вездесущей же дьявольской анархии…
А то самое еще как есть изначально так, чисто вот будто бы и впрямь в насмешку над самим собой провозглашенное «временным» правительство буквально-то разом и занялось весьма ясным и простым, а главное, для него самого чрезвычайно ведь отчаянно важным делом.
А именно – тем донельзя суетливым и чрезвычайно воинственным укреплением всей-то своей отныне уж безраздельной власти, причем как раз над теми исключительно важными и безнадежно липкими и именно что до самого отвращения правильными и сдобно ласковыми словами.
390
А как раз для того и нужно было всех тех ни во что, то истинно светлое вовсе-то и близко явно неверующих ретроградов буквально в шею разогнать и, как есть, непременно сходу разорвать старые оковы косности, да и впрямь-то считай этак рыбьей безгласности.
Ну а в особенности в армии, где, надо бы сказать, точно уж какой-либо свободы наблюдалось именно что до самого уж еще предела поменее вот всего.
Однако про то, что где-то идет и идет та самая прежняя великая война, эти подчас совсем не скупые на слезу (когда речь шла о тех чисто абстрактных понятиях) либерально настроенные интеллигенты попросту напрочь совершенно этак полностью тогда уж и позабыли.
А ведь им, между тем, и впрямь надо было на редкость незамедлительно действовать, и главное, действовать вполне уж четко и хватко, а также сколь взвешенно и обдуманно.
Однако всем тем болтунам-парламентариям до чего явно именно что как есть, еще вот сгоряча захотелось всеми уж силами ухватиться как раз за ту самую верховную власть как таковую.
391
И все то, довольно-таки непродолжительное время крайне же беспечного, но зато, как есть до чего невообразимо сладостного их правления отныне никем и ничем, кроме той еще озверело тупой и грубой силы вовсе уж отныне и близко вот не управляемой страной…
Но при всем том Временное правительство в самые первые месяцы всего своего довольно недолгого правления весьма ведь явственно пребывало в самой глубочайшей нирване, никак не иначе, а обретаясь как раз-таки в сущем щенячьем восторге от тех истинно сколь внезапно нахлынувших и совершенно вот ранее небывалых свобод.
Однако для них лично новая эпоха ознаменовала чисто же сказочный взлет, а падение в бездну прошлого была для них попросту критически никак не приемлема…
Ну а как раз в связи с этим довольно многих представителей данного цветасто левого политического блога, прежде всего, волновала именно та донельзя нелицеприятная возможность до чего еще сурового лишения и вправду-то весьма вот значительных их нынешних привилегий.
Судьба же страны этаких тщедушных людишек волновала только лишь в том одном, исключительно так крайне существенном для них самих аспекте: все эти временные вожди, лениво предержащие вожжи государственного правления, чисто как огня боялись сильных и властных рук, куда поболее достойных, чем они, настоящих людей.
А как раз потому и со всею той отчаянно алчной жаждой сколь неуемного властолюбия эти мелкие чревоугодники всячески же постарались проделать буквально-то все от них только зависящее, дабы вполне еще до конца разложилось то, чего ранее никакому разложению доселе не было никак так еще подвластно.
392
Да и вообще, в ореоле своей собственной великой значимости Временное правительство никак уж не понимало всей, как она есть вящей знаменательности до чего на редкость переломного исторического момента, а потому и жило оно чисто ведь теми можно сказать именно что прежними имперскими иллюзиями (только-то совсем без царя).
Министры Временного правительства и впрямь сходу разом так и застыли во всем том чисто всеблагостном и неутомимом выжидании самого скорейшего прихода тех еще самых новых времен, коим и впрямь должно было прийти чисто тем на редкость незатейливым и обыденным образом, а именно полностью, как есть весьма уж безукоризненно автоматически.
То есть самой явственной всему тому первопричиной должно было послужить одно лишь то, что ныне и пришел тот сколь немыслимо долгожданный час самого бесславного конца чудовищно так никак и ни в чем неправого самодержавия…
И именно разве что, бессильно переминаясь с ноги на ногу, Временное правительство более чем бездумно и благодушно весьма осанисто нахохлилось, словно бы снегирь на ветке…
И сколь многие его бездарные деятели беспробудно же при этом обретались разве что в той самой весьма же глубочайшей своей полной нерешительности.
393
Зато вот со всею той до чего суровой решительностью эти гражданские умники (в основной своей массе) весьма и весьма довольно-таки резво и последовательно разваливали армию, являвшуюся самой первейшей и главнейшей основой всего же российского государства, его наиболее зримой опорой…
И вот она та более чем взвешенная и вполне здравая оценка их бедового горя от всей той до чего уж никак так не махонькой хитрости со стороны более чем знающего свое дело человека.
Святослав Рыбас, «Сталин» (серия ЖЗЛ).
«Временное правительство представляло собой собрание торжествующих интеллигентов, вознесенных на вершину власти. Как предсказывал Николай II, у них не было административного опыта, чтобы управлять страной».
Причем именно как раз про то никак уж они и не ведали, да и знать сколь явно попросту и не знали…
Раз вот всем тем вождям-однодневкам, что словно бабочки к огню так и слетелись на яркий свет фонаря ранее и невиданных на Руси вселенски обширных свобод, только лишь померещилось, что все еще может уладиться само собой и без их в том до чего в том четкого и весьма же слаженного участия.
И было все это так, а никак не иначе, исключительно лишь поскольку, что все эти люди и впрямь некогда витали в облаках донельзя беспрестанного словесного пустозвонства, а жизнь между тем столь грозно требовала вполне реального, а никак не иллюзорного видения всего того всегдашне на редкость более чем малоприметного людского быта.
Да и вообще у тех самых довольно вот поверхностно мыслящих умников так и так, между тем, никогда не бывало хоть сколько-то достойного и настоящего опыта управления и вправду-то, как есть самыми вполне конкретными рычагами власти.
394
Настоящее ощущение времени и всех тех исключительно насущных его требований и близко ведь ни в чем не схоже со всеми теми безостановочными разглагольствованиями как раз о той неотъемлемо праведной необходимости по возможности скорого и попросту уж чисто незамедлительного изничтожения всех тех средневековых башен и стен российской Бастилии мыслей.
А между тем вовсе не время тогда было для всяческих словесных спекуляций, а как раз-таки разве что для самой уж полной консолидации всех сил в борьбе с тем до чего ярым внутренним врагом большевизмом.
И это он и был тем наиболее страшным угнетателем души и тела своих граждан за всю ту ныне довольно-то долгую человеческую историю.
Однако в чьих-либо так и горящих, словно угли глазах во имя того вполне ведь сколь успешного сведения на нет, всех уж пут былого царского угнетения фактически любые средства были на редкость одинаково как есть разом еще тогда хороши.
Ну а, то, что всяческое им моральное благоприятствование только лишь сходу и приведет к одному разве что только последующему узакониванию нисколько вот вовсе-то априори незаконных методов, они, наверное, и знать, никогда явно не знали.
Однако при этом всю свою до конца сознательную, и подчас совсем же неумеренно сытую жизнь они только лишь о том и мечтали, как бы это им твердо усесться на место ничего не смыслящих в делах прогресса тупоголовых царских сатрапов.
395
Да вот, однако, на деле оказавшись на самой вершине ранее на все лады ими проклинаемой власти, они не смогли бы почувствовать себя полностью достойно и уверенно, пока на месте старых и опытных военных кадров не очутились вчерашние выскочки-выдвиженцы, которых можно было легко и плавно при случае перетасовать, словно колоду карт.
А как раз потому и были сколь еще всерьез ими довольно же деятельно предприняты самые незамедлительные меры, причем именно в этаком весьма и весьма архиважном для них направлении…
И вот чего еще пишет по данному поводу Владимир Федюк в его книге «Керенский»:
«По инициативе Гучкова была развернута широкомасштабная чистка высшего командного состава. Со своих постов были сняты четверо из пяти главнокомандующих фронтами, две трети командующих армиями и командиров корпусов. Устранялись в первую очередь те из старших начальников, кто не сумел приспособиться к новой обстановке, растерялся или, напротив, упрямо продолжал гнуть прежнюю линию».
396
И так уж и закручивая гайки всей той осатанело новоявленной демагогически выверенной несвободы, тогдашние прекраснодушные либералы крутили именно что как есть чисто свое отнюдь не немое кино, вполне всерьез при этом раздумывая лишь о чем-либо явно большом, светлом и главном, а вовсе не о том действительно насущном, низменном и плотском.
Ну а за их склизкими спинами мерзкой гнилью и расползались же метастазы полнейшего произвола и анархии.
А между тем вполне уж должно было им весьма ведь старательно как раз-таки именно что делать дело, а не столь громогласно вещать совсем как-никак чего еще только вовсе не попадя!
Поскольку всякая стоящая того власть – это буквально всегда и во всем принципиально же грубое ярмо собачьей преданности своим-то собственническим, личностным интересам.
397
И весьма откровенно медвежьей услугой сколь явственно и предстанет та еще до чего нелепая попытка бездумно поставить над какой-либо страной царя или президента со всей его широкой свитой, коли и впрямь-таки, они начнут чувственно заботиться о поистине большом и главном, а не о чем-либо отчаянно для них самих вполне насущном.
Испания времен Колумба самый преотличнейший всему тому пример.
И только лишь разве что именно там все уж само собой до чего естественно проистекало от тех самых несколько уж вовсе полностью иных причин.
Однако при этом конечный результат был в точности тот же самый, что и в России, – экономический крах, причем еще и физическое, как и духовное истребление до чего только многих истинно наилучших людей.
И хотя какой-либо самой уж прямой параллели тут и близко как-никак существовать вовсе-то явно попросту и не может, однако все-таки тот общий духовный настрой инквизиторов и большевиков в преследовании всяческой крамолы – это отнюдь не простое и чисто СЛУЧАЙНОЕ совпадение.
Ведь тут непременно еще разом проглядывает та самая вполне уж конкретная логическая последовательность всех тех кем-либо до чего этак прямо перед собою сходу поставленных «святых» задач по всему тому вполне же однозначному и чисто тотальному физическому истреблению всяческой той еще ереси и крамолы.
И в обоих случаях те, кто сотворил то самое донельзя чудовищное физическое и духовное опустошение были совсем с головы до пят необъятно освещены ярким и благим светом фактически во всем же слепой идеи.
Ну а именно она, как есть разве что только, и поспособствовала строго же возвышающему их низменные души буквально ведь все и вся, так и обволакивающему ощущению сколь еще вящего их собственного духовного совершенства.
398
А между тем, когда законная власть отпускает вожжи и вся уходит в блаженное самосозерцание, изысканно и тонко основанное на великой духовной значимости и близости к Богу, бразды правления вскоре пригребут собственно те, у кого мысли, идущие почти по той же канве, весьма неизменно сливаются воедино с «великодушием» воинственно прямодушной демагогии.
Причем ее вовсе при всем том никак не скрываемый, а еще и наоборот всецело так безмерно прославляемый садизм – это ведь одно лишь то «истое благо» во имя всего того чисто разве что грядущего существования мнимого добра и более чем донельзя абстрактной общественной справедливости!
399
Да и вообще никак не получиться назвать властолюбивого человека Господом Богом, а заодно и вручить ему все Его функции, чтобы тот буквально мигом не постеснялся приступить к лютой казни тех, кто, пусть и в самом отдаленном грядущем, чего доброго, окажется способен ненароком сорвать с него эту его величественную мантию.
Ну а все блага, исходящие от этакого кровавого идола (по идеологии), естественно, что целиком и безраздельно будут только лишь и предназначаться разве что для одних лишь тех бедных, сирых и обиженных.
И вот уж именно как раз во имя подобного рода будто бы и впрямь самых еще наивысших общественных интересов большевики и подобрали тот и впрямь до чего совсем вовсе до чего ненароком вот выпавший из монарших рук царственный скипетр.
А инквизиторам и отбирать никак ничего явно уж не потребовалось, светская власть им и сама все бразды правления, недолго думая, на верный откуп отдала, безо всякого притом разлада и насилия.
400
И уж все те новоявленные доктора общественных и культурных язв даже и не лгали, а попросту донельзя так до самого нутра пропитывались всею той слепой и осатанелой ложью, словно бы шкуру новую на себя они чисто мигом до чего спешно они уж разом и напяливали.
То есть делали они буквально вот все, дабы и вправду суметь уж увлечь и до самого конца вполне убедить в своей правоте всех тех остальных, им безропотно внемлющих и послушных.
Да только именно для того, чтобы и впрямь на деле добиться чего-либо подобного, а именно вполне ведь неотвратимо нужного им эффекта, сколько же кровушки им, как есть на деле пустить поистине так явно некогда и довелось…
Их души были черны и пламенны истинно сатанинским огнем.
А впрочем, и все те безо всякого исключения злые фанатики, каких бы это убеждений или религии они до чего весьма вот твердокаменно при всем том ни придерживались, явно уж всецело несли над собою знамя всесокрушающей нечестивой ненависти.
Причем ненависть их, как правило, была более чем донельзя по мере надобности конформична и бесовски изменчива.
А только лишь потому, коли кому-либо из верных товарищей и впрямь доводилось на деле претерпеть то уж самое донельзя постыдное фиаско, то это как раз при эдаком исключительно неважнецком раскладе и становилось кое-кому другому никак не без надобности от всего того с кем-то доселе общего прошлого попросту вмиг полностью откреститься.
И вот чего обо всем этом пишет Савинков в его книге «То, чего не было»:
«И, как это всегда бывает, члены комитета не сомневались, что они не только разрешили Болотову поехать в Москву, но и уполномочили именем партии. И если бы Болотов им сказал, что это не так, что он уехал без разрешения, даже вопреки их желанию, они бы искренно удивились и не поверили бы ему».
И это вовсе и близко никак не единичный случай как раз-таки подобного рода кривобокой логики, а самая что ни на есть вполне до конца обыденная и чисто уж и впрямь донельзя повседневная практика.
401
И это именно подобный подход к делу и был всецело типичен для тех весьма уж неизменно смелых за чей-то один лишь тот истинно чужой счет аппаратчиков, кои, без тени стеснения пользовались инструментами, что весьма щедро дала им в руки именно той верною рукой отлаженная бюрократическая машина донельзя разнузданной пропаганды.
И это вовсе уж никто иной, а как раз-таки этакого рода ничтожные невежды и создавали себе на редкость удивительно ярчайший облик великих гениев и героев, попросту до чего искренне при этом, перевоплощаясь в тех, на кого и вправду была возложена миссия вести от рождения слепые народы к свету блаженных истин.
И это самое занятие было действительно вполне для них сопряженно только лишь со всем тем необъятным же морем блаженного удовольствия жить ведь себе полностью припеваючи, а простые люди они один лишь тот еще навоз эпохи, а потому и хоть какая-либо о них забота казалась им вовсе-то явно излишней.
Вокруг беспрестанно творились грандиозные дела, а люди те разве что мелкие песчинки в водовороте нынешнего бурного времени.
Причем те, кто заварил революционную кашу, самих себя ни в чем не жалели, ну а видевшие в революции одно лишь средство к приобретению наивысших благ только и стремились до чего яростно приподняться над серой толпой чьей вполне неотъемлемой частью, они более чем неизменно как есть фактически уж и являлись.
И сколь неизменно тихо и скромно они вот сидели в чисто своем укромном уголке во время тех донельзя зловредных для всякой как есть жизни событий весьма и весьма на деле чреватых самым еще откровенным летальным исходом.
Да только были они явно не дураки подставлять свою грудь под пули, а потому и пережидали они тех, куда лучших времен где-то разве что в совсем уж глубокой тени.
Причем далеко не всегда они были в точности таковыми людьми еще ведь в том самом чисто житейском начале всей своей жизни, однако буквально всякой человеческой натуре во многом свойственно всячески прогибаться под те чисто внешние и сколь откровенно довлеющие, а то и полностью до конца видоизменяющие ее обстоятельства.
402
И вот вполне полноценно совершив самый наглядный оборот вокруг своей оси (в духовном смысле), как и всецело при всем том, явственно оставшись только лишь за то беспрецедентно воинственное самопожертвование, но разве что теперича никак и близко ничем иным, кроме как всеми теми до чего для кое-кого явно никчемными чужими жизнями…
Яростные властители чужих судеб при помощи мутно светлых догм и стали змием, что отчаянно соблазнял род человеческий отведать от плода познания добра и зла, дабы посредством этого буквально всякий себя затем осознал донельзя обобранным и совсем несправедливо обойденным в смысле должного распределения всех существующих благ, а, следовательно, и безмерно обманутым…
И, однако, при всем том та самая прежняя и полностью безыдейная жизнь в случае победы коммунизма на всей земле в эпосе разных народов (передаваемого из уст в уста торопливым и очень боязливым шепотом) и впрямь истинным раем довольно-то многим разом уж непременно бы так еще тогда показалась.
403
Ну а безотрадно и уныло серое наступление «светлой эры голозадого коммунизма» было бы со временем весьма ведь обязательно попросту разом и прозвано всею той межнациональною народною молвой сущим же изгнанием из эдема в дикий ад до чего всеобъемлюще въедливой пролетарской справедливости.
Причем именно чему-либо подобному, и было еще суждено некогда сколь непременно уж затем и случиться, кабы все те на редкость яростные фанатики, буквально-то зубами вцепившиеся в руль политической власти, выдержав экзамен длительного времени действительно бы оказались весьма ведь сметливыми предводителями всего того самого разноликого рода людского.
А между тем это именно они и заставили бы все человечество восхитительно и помпезно всячески так затем праздновать, как есть более чем до чего многозначительно личную свою победу над всяческим здравым смыслом, совсем вот безбожно обязав долгими веками это еще уж самое и делать и все те народы и племена…
Правда, нечто подобное могло бы иметь хоть какое-либо место лишь в том самом случае кабы, они во всем том общемировом пожаре нисколько-то попросту никак не сгорели.
Ну а что до тех многозначительно зловредных прихлебателей, то ведь они только и всего что к чему-либо и впрямь же совсем незамысловато хорошему всеми-то силами исключительно так безвольно всею черной душой сходу-то, как есть именно что донельзя поспешно разом и прислонились.
Их никогда явно не интересовало ничье в этом мире всеобщее счастье, и они разве что лишь только и всего, что сколь искренне подставили плечо всему тому, что и впрямь могло бы им дать власть и чье-либо доселе чужое и более чем до чего возмутительно совсем «незаконно нажитое имущество».
Зато весьма уж старательно наведя тень на плетень по поводу всей той непомерно великой нашей всеобщей надобности дружно вышагивать к тому самому донельзя ведь пресловутому светлому будущему…
Да, в чем-чем, а в деле ярой пропаганды именно те самые господа большевики и были на редкость более чем вполне безупречно верными своему делу бравыми мастерами.
Всегда уж были они, как есть, попросту вот считай что все в пене и золе!
И до чего неистово некогда они только лишь и старались всеми-то силами чисто напрочь выжечь, словно бы каленым железом все, то ныне навеки проклятое прошлое.
Пройдясь по нему чисто уж буквально так все разом испепеляюще суровым взглядом.
И главное, было им вполне ведь на деле дано и впрямь-таки как есть еще, затем оказаться донельзя почище, тех никак и тоже уж вовсе не в меру яростных прежних фанатиков.
И все это разве что только-то от сколь еще необычайно великого профессионализма именно в той самой сугубо специфической области, ну а более так и не в чем ином.
404
А между тем весело и смело шагать ко всякому тому более-менее светлому будущему можно будет разве что на одних-то своих двоих, а чужим задам ногами в этом деле помогать: означает лишь явственнее некуда – возвращать людей в обезьянье прошлое, и нисколько не будет оно выглядеть хоть как-либо тогда, собственно, же иначе.
Да и никакого стоящего «транспорта» в виде идеи, зовущей людей к братству, единству и любви, совершенно уж нет и хоть как-либо ведь и быть, совсем этак вовсе попросту его и не может.
Ни одна религия на это и близко не претендует, во всяком случае, пока человек еще как-никак находится в своей бренной, телесной оболочке.
И все те существенные ограничения по принципам новоявленного, а не того сколь стародавнего средневекового мракобесья – это отнюдь не черта самих религиозных культов, а только-то их подчас не в меру агрессивных проповедников, вполне оправданно опасающихся, что из-за современных технологических чудес они вскоре явно подрастеряют всю свою доселе верную паству.
405
Причем это чисто те нынешние рычаги воздействия на общественное сознание, как то именно что новоявленные средства массовой информации, всецело же так и охватывают мозг, словно сплетенная в углу паутина.
И при этом до чего только изощренно сходу разом и вживляют они в него слова пропаганды, а потому и оказываются они чисто на редкость весьма уж как-никак, а более чем громогласными рупорами сколь ныне спешно вот обновившегося средневекового зла.
То есть газеты, радио и телевидение во всех тех случаях, когда они более чем безнадежно попадают в те самые нечестивые руки отъявленных негодяев, вскоре беззастенчиво преображают всю ту склизкую подлость, в крайне извращенную модернизированную форму морали, всецело же бессердечно совсем безразличную ко всем тем буквально любым всеобщим логическим принципам.
И наиболее вящей тому первопричиной как раз и стала именно та полнейшая вот свобода дискуссий, и впрямь до чего запросто поднявшая на самый верх всю ту мерзость и липкую патоку безупречно наилучших благих намерений.
А нечто подобное само собой сплошь и рядом зачастую переплетается в единый узел с довольно-то скользкой темой до чего на редкость весьма незатейливого и назойливого облагораживания всей той донельзя неказистой и вовсе-то совсем невзрачно нас повседневно же окружающей общечеловеческой действительности.
Невольно уж при всем том, исключительно так яростно тревожа и приподнимая все, то чему ранее попросту неотъемлемо и доводилось всегдашне вот только и покоиться на самом том еще низу всей общественной жизни…
406
И попросту тут на деле вполне еще явно сработал механизм штопора, сколь бездумно и безвременно высвобождающего дух всей той донельзя бесшабашной и отчаянной свободы, а именно потому наружу разом и полилось, шипя и пенясь, искристое вино вполне как есть достойного своего века восторженного прекраснодушия…
И оно вовсе невольно и стало затем явной предтечей всего того безмерно уж отчаянно сурового революционного абсурда.
И ведь та до чего скорая и беспощадная смерть так и сидела тогда на самом кончике всякого чересчур бойкого языка.
Принципиальные, честные люди тогда попросту разом сходу и стали именно тем чисто уж абсолютно никому отныне никак и близко ненужным мусором, который и впрямь еще следовало безо всякого промедления полностью вымести для того самого более чем еще незамедлительного затем прихода истинно новых времен всеобщего и общечеловеческого грядущего счастья.
Причем сам тот или иной смысл каких-либо до чего безумно же смелых общественных преобразований был вполне до конца понятен разве что лишь тем, кто их сколь нездраво и никак вовсе не нетрезвую голову чисто попросту уж с кондачка некогда начал.
Ну а все те до чего простые люди в суть происходящего в обществе тогда вникали довольно-то мало.
Причем, в общем и целом при той чисто внешне несколько иной и более грубой обертке сама жизнь так и осталась тогда в точности как есть полноценно прежней, а все те будто бы ныне раз и навсегда минувшие тяготы лишь, куда значительнее до чего безмерно во всем резче явно усилились.
А впрочем, большевики и вправду внесли нечто новое в те отныне беспросветно донельзя унылые житейские будни все также неспешно и неизменно, как есть именно что по-прежнему и по-старинному до чего только обыденно существующей пасторальной действительности.
Но на самом деле они разве что только и всего, что весьма ведь беззастенчиво добавили ко всей той сколь издревле до чего еще извечно существующей тьме-тьмущей всяческих чрезмерно восторженных грез некий экстракт всего того чисто же своего серого духовного убожества.
Да только от всего того истинно яркого света в жизни общества никак не прибавляется, а разве что, наоборот, его при этом более чем значительно во всем разом явно как есть убывает.
Ну а реальную житейскую суть жизни к чему-либо самому наилучшему изменяют никак не пустые слова, а только те вполне разумные и дельные мысли, что когда-нибудь весьма ведь непременно сумеют довольно-то многое медленно, но верно уж постепенно до чего старательно выпрямить и в самую наилучшую сторону безо всякого принуждения полностью переиначить.
407
Ну а все те весьма вот очаровательно блаженные принципы философского и всецело-то самого абстрактного толка были на редкость схоластичны и утопичны, раз вот не было в них никакого вполне настоящего признака жизни, а главную их основу собственно и составляли те еще более чем давно перезрелые иллюзии.
Причем именно вот эдаким образом оно было исключительно лишь именно вот поскольку, что все эти так называемые великие мыслители вовсе-то ничего далее своего носа и близко ведь никак попросту и не видели.
И это именно они и начали до чего сурово и догматически весьма многое явственно править, так и, водя острым, как кинжал пером по бумаге, а тем довольно-то простецки бездумно и беззастенчиво сходу выкорчевывая те самые где-либо на редкость столь доселе праведно существовавшие общественные устои.
Ну а вслед затем явно вот вооружась до зубов именно их мировоззрением очумелые идеалисты со знанием дела и принялись крушить чертоги всего того прежнего зла.
Неистово так и крайне бестолково до чего коряво изменяя густыми полузасохшими чернилами все те сколь стародавние реалии донельзя обыденной общественной жизни (то и дело, ставя при этом жирные кляксы).
Но те кляксы были ведь оставлены еще в тех письменных трудах осатанело благими теоретиками, а потому и никакого вовсе же неправильного применения великой и праведной теории не было и не могло быть попросту и в помине.
Все те философы полностью пересоздали в своем вконец иссушенном схоластикой умозрительном уме этот и впрямь необъятно широкий мир.
И они в чисто так ярком и пламенном своем воображении и сделали его как раз для того вполне удобным, дабы ему затем всецело затем подошли, те уж условия при которых его спешная перекройка и привела бы к всеобщему единению духа, а следовательно и воцарилось бы затем всеобщее счастье и благоденствие.
Эти псевдомиссии и впрямь захотели снабдить массы единомыслием, словно единым куском хлеба, а люди всегда между тем должны проявлять личную инициативу, чтобы его добыть, а иначе они перестанут думать и станут простыми общественными насекомыми.
Но при социализме даже и вожди думать никак не должны раз они только ведь и обязаны быть самой сердцевиной общества, то есть тем, что олицетворяет саму существующего ныне государства.
Они всецело повинны были только лишь, и брести, далее влача на себе всю тяжесть неподъемного груза ответственности сразу же за все и вся…
Да еще и явно так наобум и полностью абстрактно разом и выверяя всякое то грядущее направление, в которое и надо будет всеми силами устремить те самые лишь разве что недавно проснувшиеся от глубокого и долгого векового сна серые людские массы.
Однако всегда уж есть именно те, кто всею душой будут поддерживать ныне существующее положение вещей и их энтузиазм именно что всячески скрепляет общество в некий единый монолит.
Причем, понятное дело, что ни о какой неискренности речь тут явно вот совсем и не идет.
Но подобным уж образом оно только лишь явно вот значительно хуже.
И если люди светлого, но недалекого ума никак не пожелали оставаться в плену у непролазно темного прошлого, то вот они и стали в позу вестника яростно предрекающего светлые дни лучшего грядущего так и сыпя при этом громкими словесами по поводу бесславного конца нынешнего века тяжкого угнетения и осоловелой праздности духа.
И они и вправду были более чем до конца убеждены, что смерть проклятого прошлого еще уж явно ознаменует собой до чего радостное порождение вовсе ведь совсем иного грядущего…
Да только то самое лучезарно светлое будущее в конечном итоге и оказалось не просто возрождением средневековья, но и его безумно чудовищной кульминацией.
И это никого из так называемых столпов новоявленного социалистического общества никак за сердце вовсе вот и не трогало…
Раз все те дельные и аскетичные практики никак не в меру спешного изменения всего того ныне существующего бытия в исключительно же наилучшую сторону только и плыли по течению широкой и кровавой реки…
А все это потому, что жестокое разрушение сущим невежеством всегда отожествляется именно что с трезвым созиданием раз ничего иного неучи сотворить вовсе-то и не способны.
Для подлинного созидания всегда уж потребуются знания и духовный подъем, а они у людей грубых и самодостаточно демагогичных всегда вот находятся в том еще самом явном и более чем на редкость безнадежном дефиците.
И главное, все то убойно буйное сподвижничество ими на самую скорую руку до чего и впрямь ведь бескомпромиссно осуществлялось как раз-таки при помощи немыслимо суровой революционной этики, которой они всегдашне при этом и придавали вид вполне полноценной (для своей эпохи), святой и «на веки вечные» единственно верной истинной правды.
Ну а сами зачатки всего этого можно и нужно было всячески вытравливать и вымарывать из многих и многих произведений еще уж всего того чисто как есть дореволюционного времени.
Однако цензура при том царском строе была нисколько никак не на высоте, вот оно что!
408
И то было разве что лишь той одной весьма и весьма сколь наглядной стороной изрядно так во многом до чего старательно кое-кем подчищенной от копоти свечей медали…
Ну а второй исключительно вот удивительно яркой ее стороной и стало как раз именно то никак уж нежданное и негаданное благо до чего еще всеобъемлющего технического прогресса, которое практически задарма всех нас одарило самыми разнообразнейшими и новейшими, ранее никак и немыслимыми фантастическими возможностями.
То есть на деле вполне довелось той новой жизни, всецело вот обнаружить внутри себя элементы самого что ни на есть безупречно продвинутого воздействия на буквально всяческую человеческую психику…
А впрочем, при всем том ту подчас действительно лютую и безвинную смерть миллионов и миллионов никому бы никак явно не стоило полностью ведь как есть всецело увязывать именно что со всеми теми истинно гениальными изобретениями человеческого гения.
Раз нынешнее человечество вполне могло бы и обойтись в том самом до чего бесславном деле насаждения безнадежно так прилипчивого и навязчивого идеологического маразма и безо всякого того еще современного технического оснащения.
И все это как раз, потому что безо всякой в том тени сомнения тут и впрямь бы на редкость хватило и до чего сильной и стоической воли какого-либо новоиспеченного вождя.
Ну а также на повестке дня тогда и должна была стоять именно та сколь повальная, политически верно взнузданная грамотность, что нисколько так при всем том абсолютно бы никак не потребовало хоть какого-либо вообще еще существования электричества, паровозов, пароходов и гидроэлектростанций.
Правда, вполне оно вероятно, что технический прогресс действительно кое-какие тенденции весьма ведь многозначительно только лишь явно во всем усугубил.
Но тут в полный же голос как раз и можно будет заговорить о том самом чрезвычайно быстром и отчаянно стремительном прогрессе, которому и близко при всем том никак не соответствовали полностью так должные изменения в области этики и морали.
409
А нынешний человек он между тем именно что волей-неволей тянет вверх по склону всей той разве что ныне набирающий силы духовности тот самый исключительно же древний скарб – тех до чего еще долгими веками некогда ведь так или иначе сложившихся ярых своих предрассудков.
И само по себе весьма неистовое желание хоть сколько-то его поторопить может вызвать один лишь ярко выраженный его регресс, а потому и покатится, насильно подталкиваемый куда-либо вверх, стремительно вниз под тот самый и впрямь донельзя удобный для того уклон, прямо-таки на лету теряя буквально всякий свой прежний человеческий облик.
А, значит, как есть, смотря уж весьма непосредственно в глаза той опасности, что вполне еще однозначно грозит путнику, идущему вверх по узкой тропе, никогда бы не стоило разом придумывать ему тот самый «воображаемый фуникулер» в некое изумительно иное светлое завтра.
410
И это несмотря на то, что невежественные люди порою, словно малые дети, безо всякой меры радуются тем до чего только красочно им наобещанным сладким мечтам, что тем самым весьма приторно ласковым говорком и вправду были действительно доводимы до них всеми теми, кто мыслит одними лишь безнадежно нелепыми абстрактными категориями.
Да только истинно наглядное воплощение всех благ грядущего на той зачастую разве что чисто житейской практике, вовсе ведь не то чтобы на деле будет, как есть и связано именно что со всякого разного рода очаровательно и нежно, так и ласкающими чью-либо душу и тело довольно-то безумно приятными процедурами.
А именно только потому и на нечто подобное кого-либо подбить – не так оно будет, в сущности, сходу уж просто!
Зато всякие те удивительно простые люди и впрямь до чего донельзя явно же легковерны, а как раз потому и внушить им понимание той самой до чего невероятно легкой достижимости всего того пресловутого светлого счастья народа, большого труда никак этак явно ведь не составит.
И не то чтобы людская толпа всею массой своей никак уж и не захотела бы буквально еще мигом сигануть в тот самый чисто земной грешный рай.
Нет, может она вполне бы того со всем удовольствием разом и захотела, да вот беда – рельсы туда никак еще не проложены, зато в сторону противоположную и рельсов никаких вовсе-то совершенно попросту никак и не надо.
Ну а души людские так и воспарят при этом после горьких мук на самые небеса…
411
Ну а на этой вечно грешной земле рай попросту никак совсем не построишь – условия попросту уж и впрямь вовсе ведь явно нисколько не те.
Но все это полностью как есть до чего безразлично для всех тех, кто сколь еще восторженно и взбудоражено только лишь и стремится найти самое должное и удивительно нужное применение всяческим тем своим нежным чаяниям.
А между тем куда-то ввысь смело устремясь всеми думами обо всем том до чего искрящемся светлом и радостном, вполне будет возможно никак ненароком, затем уронить чудовищный быт до уровня ниже всякого его определения, как какого-либо вообще еще истинно человеческого существования.
Ну а улучшить общую жизнь, можно будет лишь до чего постепенно, исправив существующее настоящее, не уничтожая при этом прошлое и уж совсем не демонтируя сами его первоосновы.
А, собственно, как раз-таки на данной сколь еще зыбкой почве и начались некогда все те исключительно вот глупые нелепицы обо всем том, как есть абсолютно ином и значительно лучшем грядущем.
Причем вот имели они весь свой исток, от одних лишь тех и близко нисколько никак явно несбыточных и донельзя нелепых надежд чего-нибудь эдакое обязательно урвать, и даже вовсе неважно у кого – у природы или у Господа Бога.
И свинцово черные, словно грозовые тучи души тех людей, что совсем невзначай разве что лишь именно так по случаю осуществляли сей безмерно заманчивый проект, до чего же искрометно получили подпитку как раз ото всех тех громогласных «философов Судного дня».
То есть, именно тех интеллектуалов, в воспаленном воображении которых никак не Господь Бог снова пришел в этот мир, а появились в нем те самые умники, что как дважды два доказали, что его нет, не было и никогда он к нам с небес вовсе ведь, как и понятно не явится.
Поскольку того, кого попросту и близко не было, и нет, ожидать, дело ясное, занятие совершенно же бессмысленное и напрасное…
412
А собственно, посему до чего радостно оно уж как раз тогда и выходит, что этот самый Судный день и надо бы исключительно так поспешно и до чего скорехонько устраивать именно что нам самим.
Причем, ясное же дело, осуществлять его как раз и надобно чисто по всем тем более чем однозначно вполне справедливым и сурово прагматичным принципам, отображенным некогда еще в древнем Евангелии.
Ну а заодно в том числе и в самом уж истинно разумном свете всего того на редкость верного понимания, а чего это вообще есть добро да и тот сказочно ласковый, призывно зовущий к себе ярчайший отблеск всего того некогда затем всеобщего когда-то только вот еще грядущего процветания.
Причем, как оно и понятно, всем творящим новую судьбу мира обязательно полагалось чисто так неотступно и до чего еще вполне неотъемлемо следовать именно тем постулатам, которые некогда и вправду ставила во главу угла святая инквизиция в эпоху донельзя мрачных времен воинственно невежественного Средневековья.
Да, пожалуй, что и того только, сколь непременно, разве что весьма вот похуже, поскольку созданные религиозными догмами условия взаимоотношений между человеком и Богом в любом случае явно вот несколько ограничивали всю его дикую, совершенно же ничем необузданную жестокость.
413
И ведь никакого достаточно прямого касательства к самой той или иной религии нечто подобное никак уж, собственно, вовсе так совсем никак не имеет.
Господа, воинствующие атеисты и близко того никак не понимают, а именно, что даже если вера в Бога и пережиток старины, а будущее за одним лишь тем сколь всеобъемлющим атеизмом, то и тогда война, объявленная религии, – это суровая битва, вполне всерьез объявленная общественной морали.
Поскольку это же, как раз через веру в Бога ее и преподавали народу священники, раввины и муллы.
Человек не может и не должен быть угнетаем никакой той или иной внешней системой взглядов на жизнь, и в этом, кстати, и есть самая насущная, истинная правда.
414
Однако тут и впрямь попросту незамедлительно сходу ведь необходимо до чего этак четко оговориться: речь тут может идти только о людях вполне развитых, и полностью до конца хорошо знакомых с культурными наработками в тех самых весьма и весьма до чего многозначительно многих морально-этических аспектах жизни.
И прежде всего это более чем стопроцентно касается именно тех, кто всецело грамотен во всех тех исключительно многих коллизиях бытия, а не всего-то что на редкость хорошо развит, образован и воспитан.
Причем полнейшее отсутствие даже и намека на какие-либо подобного рода качества у всякого того чисто ведь среднего современного человека есть тот самый максимально естественный и до чего попросту никак непреложный и ничем, кстати, нисколько неопровержимый факт.
А крайне невежественен он, прежде всего именно потому, что всякое общественное воспитание потребует более чем острого и никак не поверхностного соприкосновения со всякого рода черной и отвратительной грязью.
И это донельзя так чертовски же скверно, однако никак иначе вовсе уж не удастся действительно стать всецело единым народом, идущим в какую-то праведно дальнюю сторону.
Причем тот самый бесконечно долгий путь сколь явственно под собою подразумевает отсутствие всяческой безумной спешки…
Да и вообще людские массы нужно не вдохновлять на славные подвиги, а посильно защищать их от буквально любого жестокого произвола.
То есть, перед тем как возглавить народ, опершись при всем том на идею надо бы для начала вообще уж разом еще научиться врачевать его крайне застарелые раны…
А вот если их разве что значительно поболее растравливать, ну а заодно и сколь беспардонно науськивать невежественную толпу на того за всех сразу чисто единолично же виноватого…
То это может разве что лишь только и привести к появлению какой-либо той или иной формы новоявленного тоталитаризма.
415
А именно это, кстати, и объясняет само ведь, как оно есть до чего чудовищное возникновение лютого лика нацизма, а также и его предшественника и приемника сталинизма в том самом от всех нас не столь и далеко уж пока ушедшем в прошлое XX столетии.
Отсутствие твердой веры донельзя расхолаживает дух людской и попросту сколь еще воинственно заставляет искать ей самую же скорейшую замену, основанную на новых чисто научных, а не на тех издревле, как есть прежних религиозных постулатах.
Причем нечто подобное может и вправду еще уж и сумеет поистине подарить людям более светлое будущее, но оно точно при этом вовсе так никогда не будет кроваво красного цвета.
То есть что правда, то правда все те столкновения религиозных фанатиков вполне при этом чреватые многочисленными людскими жертвами, как уж они были, так вот и далее будут, но все же они скорее явное исключение, нежели чем общее правило.
Ну а в то самое время новоявленные и прагматичные идеологические нацистские и большевистские догматы это, прежде всего смерть
всему чужеродному по крови или по убеждениям.
Причем даже и сам по себе яростно же навязываемый массам атеизм всецело так чудовищно гибелен!
Поскольку никак нельзя ведь было людей совсем без света в конце туннеля оставить!..
А то никак не иначе, а только и означает, что сколь многим людям неизменно был надобен тот самый духовный поводырь, что весьма благостно через великие грязи действительно выведет всю свою паству на верную дорогу.
И религия с этакой ролью долгими веками вполне достойно худо-бедно справлялась, и нет никаких существенных причин, почему бы это ей и нынче усердно не продолжить данную ее миссию и во всяком том нашем последующем, дальнейшем бытии.
То есть, как раз уж именно посреди всех тех сколь новоявленных технических чудес, вовсе-то никак нисколько не прибавляющих, а скорее, чего доброго, еще и нечто весьма существенное изымающих от всей той стародавней доброты души и сердца.
416
И очень уж в это наше новейшее время стало исключительно ведь многовато той самой до чего и впрямь всевозможной крайне так сладкоречивой говорильни, ну а истинного житейского ума и близко при всем том явно, что не на йоту вовсе-то не прибавилось.
Причем даже, пожалуй, его-то как раз нынче стало, куда и впрямь на редкость сколь значительно меньше, нежели чем его было когда-либо некогда прежде.
Да только во всем том восторженно праздном круговороте разве что совсем обманчиво теоретически верных слов подчас теряется сама суть предмета обсуждения, а только-то бесконечно обсасывается вся его внешняя идеологическая сторона, а от всего этого любые практические решения становятся сном, а явью тогда и оказывается та неистовая, никуда не ведущая перебранка…
Причем именно в тот самый момент, когда то чересчур же непомерное разнообразие взглядов на жизнь и вправду как есть, начинает весьма явственно преобладать над всяческим здравым смыслом, поскольку в речах довольно-таки многих людей невольно еще засквозит сплошная полуосмысленная амбициозность.
Как то и было в речах Керенского.
И вот уж оно о нем то самое что ни на есть однозначно полностью и до конца обоснованное мнение.
Владимир Федюк, «Керенский»:
«Самое интересное, что сам он не запомнил, что говорил и по какому поводу. Это не спишешь на провалы памяти – она не подводила Керенского и в глубокой старости. Скорее, здесь нужно искать другое объяснение. Керенскому уже тогда не важно было, что он говорит.
Куда важнее, чтобы его слушали и аплодировали ему».
417
И ведь это как раз с этакой на редкость никак вовсе-то нескончаемой междоусобной грызни посреди тех до чего необычайно же разного рода мыслителей и началось то самое исключительно бескрайнее брожение во всем том простом народе…
А как раз потому и нашелся – тот во все стороны слюной так и брызгающий адвокатишка, только-то и всего, что вполне здраво умеющий весьма и весьма многозначительно и вальяжно вещать с благодушно-патетическим видом всякую ту несусветную лирическую чушь…
Ну а те, кто, превозмогая при этом путы донельзя обыденной житейской логики, сколь добротно протаптывал ему довольно-то пологий путь ко всей той верховной власти только и старались самовозвыситься за счет яростного обличения и бичевания до чего только отъявленных пороков всего того крайне замшелого духом царского самодержавия.
И как они некогда на самые разные голоса разом и заливались прямо-таки соловьями по поводу будущего упоительного счастья в эдеме, где будет до чего еще истово править бал Ее Святейшество либеральная истина…
И люди ее всем сердцем приветствующие зачастую рассуждали и мыслили именно в рамках до чего восхитительно же ненаглядных тщательно выверенных клише, так и прикладывая их буквально ко всем тем от века ведь фактически что одинаково существующим бытовым реалиям.
Да и делали они это в том самом ключе, словно бы явно должны были те твердые, словно книжный переплет рамки к ним и впрямь оказаться, уж до чего тщательно сходу разом вполне вот подогнаны.
418
Причем да ими неизменно двигали мотивы разве что только того еще довольно-то на редкость спешного и идейно верного последующего укоренения принципов безмерно вот обостренной, и чрезмерно как есть обильно сколь слезливо прочувственной общественной справедливости.
Но была она при этом именно того наиболее вот вычурно абстрактного рода и толка.
Ну а потому и вся та до чего невыносимо же отчаянно свербящая внутри многих либеральных душ тоска по некой вовсе-то иной светлой и лучшей жизни так и смердела на все пределы вселенной трупным ядом пошлого обобщения, да и совсем ведь никак неуместного упрощения реалий социального и политического всеобщего нашего обустройства.
И вот во всем том до чего еще призрачно светлом уме, яростно и нигилистически разрушая любые преграды и вправду хоть как-либо способные вполне помешать всему тому сколь всемогущему построению светлого мира чистого добра…
Причем те никак не глупые, а разве что чрезвычайно восторженные люди, словно тот самый барон Мюнхгаузен на ядре, были вовсе уж безоглядно до чего близоруко нацелены никак не на те на редкость примитивные и бытовые реалии всей той исключительно простой и более чем и впрямь невозмутимо естественной жизни.
Поскольку буквально все их привольные и благочестивые мысли были всецело устремлены в некие небеса, где им и посреди бела дня ослепительно ярко светил месяц ясный, а всяких луж и ям на пути вроде бы, как нисколько попросту ведь и не было.
Раз уж по всей так сказать сколь чисто заглавной природе им там, наверное, попросту и не положено было быть и все тут.
Ну а как раз потому и нет им никакого дела до всех тех действительно естественных средств более чем и вправду верного обеспечения счастья всего народа.
Для них самих и впрямь-таки уж безупречно существует разве что лишь издали им где-то как наяву пригрезившаяся та самая исключительно же бесподобнейше прекраснодушная концепция всего того бесхитростно блаженного и чисто так всецело нового общественного бытия.
Причем коли и были они хоть в чем-либо правы, то ведь основная их правота может быть вполне соотносима к одному безупречно светлому и крайне далекому будущему, к которому все человечество обязательно вымостит себе дорогу общими знаниями, а не с грехом пополам отметив себе к нему путь еле заметным, призрачным пунктиром…
419
Да и вот еще, кстати, одной из тех сколь основополагающих черт всякой той настоящей и доподлинно верной свободы более чем непременно является именно же самодисциплина.
Ну а также и отсутствие каких-либо исключительно ведь чисто так извне навязанных безгранично над всем сколь слепо доминирующих философских доктрин.
И этаким образом все это выглядит исключительно потому, что вовсе ничьи взгляды на жизнь никак не смогут оказаться вполне праведными не только по отношению к человеку, их сколь безупречно же верно придерживающемуся…
Да только вот ни в жизнь они не будут являться чем-либо в точности тем же в переложении на судьбы людей, личности, коих никто ведь ему явно не поручал продвигать в каком-либо весьма вот невероятно широком духовном значении этого слова.
Человек – он донельзя так невероятно многолик, а посему и путь его к истине подчас уж явно более чем неоднозначен, а значит, и вовсе нельзя его было на редкость поспешно подсократить, приложив к тому самые немалые, однако при всем том и близко совсем никак не уместные старания…
Ну а в особенности всего этого нисколько и не стоило бы делать, именно что сходу ведь навязывая все это искрометно новое некоей той еще чудовищно лютой силой.
420
Всех тех людей сразу безо всякого детального разбора сходу направив на очень даже большую и широкую дорогу в некое, то чисто вот будто бы всеобщее, и сколь и впрямь белоснежно светлое будущее…
Которое, кстати, для всех тех очень уж многих из тех вовсе никак так не в меру замечтавшихся его сотворителей до чего еще прискорбно только лишь и закончилось разве что полугодовым днем заполярных бараков.
Причем и близко не могло это их исключительно благородное начинание даже и случайно, в конце-то концов, еще привести хоть к какому-либо вполне еще действительно стоящему и до чего уж всеми явно желаемому результату.
К подлинному свету истины всегда идут разве что лишь в одиночку, ну а лишь только затем довольно слабыми отблесками освещают серой толпе весь ее долгий, пологий путь.
И ведь все это на редкость сколь еще естественно, и нисколько никак вовсе-то не аморфно.
Толпа, она до чего еще явно хочет одних лишь самых так простых вещей, и никакими искрами разума ее никогда не зажжешь и не просветишь.
А если и есть, те, кто ее выше, амбициознее и смелее, то их задача не тащить за собой толпу, а постигать необъятные просторы мира знания и духовности бросая в толпу, они лишь мелкие крохи, которые она будет способна поглотить, но никак и не более.
Однако вот кружение посреди высоких духовных сфер приводит некоторых интеллектуалов к эйфории и самому спешному желанию переделать этот грешный мир чисто вот по собственному плотскому желанию.
А ведь люди и так неизменно стремятся к свету, но он должен быть ласковым и не обжигающим, а также не должно никому вот сжигать в печи все то недостойное и темное прошлое.
Причем да сознание людей, в которых были заложены (а кем, Богом или природой, – то уж, безусловно, неважно) те или иные интеллектуальные способности выше каких-либо мелких и средних стремится ввысь и свет истины им доступный гораздо шире, чем тот, что может быть вполне доступен всякому неотесанному и необразованному простонародью.
Но тех, кто слепо бредут посреди мрака незнания – яркое солнце идей только ослепит и лишит их души внутреннего света, а тогда они окажутся способны на абсолютно все, что чьей-то черной душе и станет еще вот тогда угодно.
421
Причем всякое яркое озарение до чего постепенно же приходящее с просвещением ни в чем не меняет саму сущность всякого человеческого характера.
А потому как-никак, и довольно-то многие люди, со всем тем великим рвением яростно дорвавшись до непомерно больших знаний и званий, не так уж и редко затем поведут себя исключительно же всеобъемлюще хуже дворовых собак, яростно дерущихся из-за мозговой косточки.
Да и вообще, в том числе и сама интеллектуальная деятельность зачастую вполне ведь полна всяких темных, а не белых пятен, а также и всяких закулисных интриг в которых признаков бесшабашного шаманства гораздо, так поболее чем каких-либо вполне честных поисков лучшей доли для всего же рода людского.
Причем вполне честным сотрудничеством там до чего только мало вот хоть как-то попахивает…
И ведь все это как раз оттого, что убеждения и стереотипы зачастую мешают людям воспринимать доводы оппонента как-либо вообще иначе, нежели чем тот до чего донельзя тяжелый камень в свой личный, тщательно ими огороженный и сколь хорошо ухоженный огород.
422
И общий интеллектуальный статус тут будет никак совсем ни при чем, поскольку он вовсе не подразумевает под собою какой-либо стоящей подобного определения одинаковости подхода к одним и тем проблемам всего ведь, так или иначе, ныне существующего бытия.
И точно в той же манере оно будет и в плане довольно-то общего восприятия всей той и вправду подчас совершенно угнетающей наши светлые чувства до чего еще невзрачно серой, беспросветно и бесцветно окружающей нас действительности.
И буквально каждому, понимаешь ли, при всем том полностью уж и окажется ведомо, как это именно раз и навсегда и надобно будет еще без тени колебания вполне этак сходу разом до чего только многое переменить, да и самым тем наиболее при всем том весьма праведным образом.
И все это чисто в свете именно тех как есть до чего многое объясняющих, да вот, однако при всем том крайне же далеких от практики славных теорий, истинных вселенских миражей…
Но все это были одна только обрывки знаний вольно соединенные воедино, как уж кому-то оно попросту еще пожелалось безо всякой связи с доподлинным ритмом всей ныне существующей общественной жизни.
Да и ярые рывки ей точно также полезны, как и падение тела с некоей большой высоты.
Ничего вот в этом мире нельзя изменить, наскоро рубя с плеча без тщательного обдумывания всех самых мелких деталей грядущего переустройства условий бытия.
А все, потому что людское существование это тот самый более чем каждодневный процесс, и если, что в нем и изменяется, то происходит нечто подобное относительно так довольно-то медленно.
Ну а потому коли чего-либо и следует постепенно менять, то уж делать это надо будет разве что всегдашне при всем том сходу и ориентируясь на те, вовсе-то никак ни до конца ведь целиком ныне сложившиеся пока еще не очень этак во всем зрелые личности.
А идеологические свары – это вообще полный бред и сущая околесица, ведущая в самом начале к анархии, ну а затем к сущему возврату самодержавия, да только лишь в новой, куда только всецело поболее свирепой и чудовищной его форме.
И простонародное общество надо бы вообще держать как можно именно что подалее от зачастую бессмысленно же праздной философской говорильни.
Истина рождается не в споре, она восходит свежей порослью знаний на поле, удобренном лучшими чувствами всех прежних поколений.
423
А споры они всегда же отчаянно нужны, но для более-менее верного вырабатывания действительно стоящих того концепций общего и вполне прагматичного подхода ко всей той окружающей действительности, а вовсе не для того, чтобы спешно выработать тот один на всех путь к величайшему достижению некоего никем отныне никак неминуемого счастья и благополучия.
Правда, иногда и такое порою случается, что взгляды людей настолько уж диаметрально противоположны, что их диалог более чем непременно разом тогда превращается в тупую и озлобленную пантомиму тех самых двух неистово противостоящих друг другу амбиций.
И страшнее всего это выглядит как раз-таки чисто со стороны…
А потому люди и начинают тогда беспрестанно путаться, вовсе и не зная, за кем это именно ныне самая та исключительно ведь как есть безупречно же настоящая жизненная правда.
И при этаком раскладе множество тех трезвых и взвешенных людей попросту разом потеряют всякую свою естественную точку опоры, и вот тогда сколь злосчастно и могут они разом так стать жертвами любой зазывной и страстной демагогии, коли явственно она находит гулкий и пространный отклик в самом их сердце и разуме.
424
А между тем и вправду самая доподлинная и скоропостижная смерть как есть на удивление общего определения – риторика – начинается именно что с объявления войны всяческому чужому видению событий всех тех и без того немыслимо разноликих эпох.
Ну а также и безмерно страшна та самая сколь непримиримая конфронтация во время яростных диспутов со всем тем мясом вырывающих из будущего всеобщего благоденствия самые сладкие куски и это вместо того чтобы медленно но верно строить из глины и грязи то самое наше нынешнее пока низменно же зачастую скверное настоящее.
Но, конечно, гораздо лучше будет создавать радужные проекции ориентируясь на одни яркие блики самого наилучшего грядущего так и надрывая при этом все силы души в плане безумно острого нигилистического анализа никак не отличимых от прошлого постулатов всего того и поныне по старинке тягостно тянущегося десятилетие за десятилетием – беспросветного общественного бытия.
А между тем до чего, воинственно громыхая вескими словесами, можно ведь до чего много затем всяческих видов оружия довольно-то слепо затем уж и вправду сколь еще вполне сурово задействовать.
Конфронтация больших умов, в конце концов, приводит к лютой конфронтации вражеских фронтов.
Причем любая кровопролитная война сколь непременно подчас начинается именно со слов, и то вовсе нисколько неважно, сколько это при ней погибнет людей, а важно, прежде всего, то, что великое море страданий выйдет совсем из всяких своих обыденных берегов.
Да еще и сколь надолго тогда уж вполне растают в небытие некогда ведь и впрямь-таки до чего дружеские межнациональные отношения…
А все еще между тем начинается с самых тех отвратительно воинственных амбиций политиков, раз это они подчас никак не умеют промеж собою решить какие-либо спорные вопросы без всего того безнадежно и безлико осатанелого кровопролития.
Причем иногда и гражданские дела могут до чего безвременно слишком уж сильно разом запутаться, ну а тогда и не останется совсем ничего, кроме испепеляющей все и вся всепоглощающей ненависти…
И главное, все это более чем безответственно само собой начинается как раз с того самого исключительно так одиозного, можно сказать нигилистического отрицания вконец опостылевшего наследия до чего весьма и весьма будто бы недалеких предков.
Да и промеж собой умеренные российские радикалы никак не могли ни о чем существенном действительно вполне же вдумчиво хоть как-то вот на деле еще договориться.
Потому как если и присутствовала во время всех тех их нескончаемых споров хоть какая-либо вообще попытка действительно более-менее создать конструктивный диалог, то ведь все равно амбициозное устремление доказать абсолютную именно что свою вернейшую правоту почти всегда брало вверх над всяким здравым смыслом.
А потому и поболее всего душевных сил вкладывалось нисколько не во что-либо иное, а как раз в то самое полнейшее чувственное отрицание абсолютно так совсем же некомпетентного мнения собеседника.
И это как раз уж чисто подобным сколь весьма многозначительным образом оно буквально-то всегдашне и будет разом тогда более чем объективно вполне вот и выглядеть.
Все кричат друг на друга и даже самих себя уж вовсе не слышат, однако при всем том каждый сколь еще и впрямь самодовольно считает, что ему-то точно на этот раз явно как-никак удалось поистине посадить своих незадачливых оппонентов всем тем острым и язвительным словом в одну ту непомерно гигантскую лужу…
425
И все дело тут было, собственно, в том, что при подобном роде общения между интеллектуалами, живущими подчас в совершенно разных системах координат, главная суть зачастую выражается в одном лишь виде девятого вала вздыбленных к самому небу эмоций.
Ну а «крайне ядовитое чувство отдавленного локтя» разом и подминает под себя всяческий простой, словно азбука или таблица умножения, элементарный и обыденный здравый смысл.
А в особенности все это так попросту вот и будет уж выглядеть именно при обсуждении весьма острых вопросов, иногда требующих более чем самого незамедлительного сурового решения.
Политики без амбиций – они не политики!
Однако довольно-то многое вполне однозначно решается как раз-таки во время закулисных игр, в которых зачастую именно словесные баталии и предрешают судьбу будущих кровопролитных сражений – быть им или же нет.
426
И очень многое в этой жизни до чего еще непременно зависит как раз от правильно же хоть сколько-то вовремя произнесенных слов…
Вот только будут ли они кем-либо, затем действительно услышаны?
Сколько бед можно было бы предотвратить, не будь на пути всякой истины этакого непомерного количества препонов и рогаток!
Ведь человека бывает невообразимо же трудно в чем-либо переубедить вовсе не потому, что сами по себе доводы туманны, слабы или во всем не обоснованы, но прежде всего оттого, что тот фактически считай, совсем на корню отрицает всякое мнение собеседника, как таковое на почве каких-либо очень даже сугубо личных своих предубеждений.
И люди не столь и редко до чего явно оказываются по самые разные стороны «каната» противоположных мнений только лишь в связи с тем, что их сознание попросту чисто уж вовсе доверху напичкано всяческого рода абсурдными предрассудками.
И это именно те самые затычки, что до чего этак плотно закупоривают им уши для всего того действительно нового и ранее ими нисколько никак неизведанного.
Как говорится, ни во сне, ни наяву!
427
Смерть – единственный фактор, высвобождающий многие и многие души от всех тех доселе свойственных им сколь донельзя крайне же предвзятых мнений…
Но при всем том это никак не касается всего того, что было написано пером или как только еще…
И вот сквозь столетия и тысячелетия все катится и катится волна нетерпимости, невежества, чванливого презрения ко всякому тому истинно уж нравственно чуждому уму, и этак-то, собственно, далее и далее…
И до чего многие люди явно ищут истину только лишь в очень тесном садке чисто своего сугубо личного и зачастую вовсе ведь самого как есть бестолково досужего о ней понимания…
И, ясное дело, им попросту будет до чего полегче сходу отбросить все им чуждое и неприемлемое, да и придерживаться о нем как раз того единственно верного мнения, что оно разве что лишь именно кажется действительно существующим, хотя на самом-то деле всякое его существование совершенно не доказано или попросту что абсурдно…
И всяческим тем крайне далеким друг от друга по убеждениям сколь на редкость весьма ведь степенным людям довольно-то трудно бывает разом так отойти от всех тех ныне общепринятых и наскоро разученных ими ролей.
Раз это сама их культура до чего основательно же накладывает, куда только поболее тяжелый отпечаток на психику, нежели чем выработанный огромным количеством поколений инстинкт у диких животных.
Тем, уж как оно и понятно, до чего непременно еще явно так надобно было хоть как-либо вполне еще преуспеть, на деле обзавестись потомством, да и выходить его, а то совсем оно не иначе, а чьи-то гены попросту разом и выбывали из всякого оборота последующих поколений данного вида живых существ.
428
Ну а человек попросту выработал свой собственный метод эволюционирования, почти что ни в чем никак не взаимосвязанный со всею той чисто элементарной логикой выживания.
Ну а насколько он, в конце концов, еще окажется прав, то уж пока одному только Богу известно.
Причем никто с тем и близко не будет вот спорить – в самой-то как она ныне есть звериной дикости и впрямь донельзя мало уж сколь еще по большому вот счету на деле так нравственного и хорошего, но цивилизованная дикость – она-то как есть весьма вот непременно разве что дикость вдвойне.
Ну а как раз потому и может чисто вот сходу вполне еще статься, что та и вправду вовсе вот непременно затем и предстанет в гораздо худшем и самом что ни на есть на целый порядок весьма же наиболее отвратительном своем обличии.
Демагогия всеобщего равенства, к примеру, явно так доказала себя безусловно вот чисто наихудшим из всех существующих зол для всего этого нашего и без того непременно ведь бренного существования.
И, конечно, высокой души культура есть ярчайший символ всего того, что более чем непременно некогда еще разве что только послужит сущей заменой принципов прежней брутальной дикости гуманными воззрениями о человеке, и это вроде бы явная и более чем полноценная заслуга нынешней техногенной цивилизации.
429
Однако, в принципе, все это вовсе-то и близко ни в едином уж глазу и впрямь абсолютно как есть нисколько не так.
Причем само собой разом вполне ведь понятно, что та до самой вот невозможности дотошная и крайне щепетильная в соблюдении всяческих тонкостей этикета цивилизованность, оставляет у человека слишком большой и достаточно свободный выбор средств по достижению всех-то своих зачастую во многом на редкость низменных целей…
…и уж он независимо ни от кого и ни от чего смело идет ко всему тому, к чему стремится его душа, выбирая себе как раз то, к чему исподволь и впрямь влечет его сердце.
Это могут быть ночлежки для нищих, предоставляющие им вполне человеческие условия, а могут быть печи Дахау, в которых только приступили к уничтожению нации евреев, а какими именно «недочеловеками» целенаправленно и браво затем окончили бы ту самую адскую работу – того и сам Вельзевул в облике Гитлера нисколько заранее явно не ведал.
430
Цивилизация самым всеобъемлющим образом наскоро изменяет всю окружающую нас среду, но вовсе не внутренние свойства самого, как оно только есть человеческого Я.
Поскольку наскоро переменить все его внутренние механизмы – это задача гораздо уж только поболее затруднительная, нежели чем сугубо так внешне облагородить данного индивидуума как-либо именно что извне, расширив все его сознание донельзя абстрактными понятиями, ему доселе совершенно вот и неведомыми.
И разве все дело тут было лишь в том, чтобы и впрямь до чего самозабвенно и строго взять да научить всякого того или иного человека тем самым исключительно правильным взглядам буквально на все же нас окружающее во всем этом бренном мире?
А между тем то наиболее главное, чего и надо было добиться, – так это того, чтобы все его широкое мировоззрение, а также и сам как он есть более чем здравый подход ко всем постулатам общественной жизни, вовсе-то не остались бы в нем одними внешними атрибутами его довольно-то повседневно хорошо обустроенного быта.
431
Поскольку именно то и будет как есть крайне вот более чем поистине уж насущно и важно, дабы вот впредь они и впрямь оказались той еще самой до чего только неотъемлемой частью всего его внутреннего эго, причем всецело так на все те или иные случаи жизни.
А это, между тем, и есть задача, с которой никак не сможет справиться ни школа, ни институт, ни даже, по большому счету, семья.
Исключительный фактор, несомненно, и вправду способный вполне еще поспособствовать весьма существенному изменению всей структуры человеческого сознания, может быть связан с одним лишь тем действительно до чего значительным расширением рамок личности до тех пределов, где уже попросту и не будет места всяческим тем, так и скомкивающим буквально-то всякую душу чудовищным предрассудкам.
432
Причем автор никак не имеет в виду неких отдельных личностей, а абсолютно весь сегодняшний привилегированный класс сытых интеллектуалов, что столь усердно ныне и строят для нынешнего человечества ту немыслимо грандиозную грядущую обитель которой и должно будет вместить сколь многое из удивительно наилучшего именно что только лишь того последующего нашего бытия.
И ведь она и близко ни в чем вовсе не будет схожа с той, что у людей была, собственно, уж доселе, как есть некогда прежде.
А в связи с тем и должно бы тем только лишь последующим поколениям и оказаться фактически, что во всем некогда еще затем явно готовыми донельзя вот старательно всячески адаптироваться к неким тем, разве что лишь можно сказать, что грядущим условиям.
И если Земля нынче действительно стала тем самым гигантским муравейником, то тогда она и должна быть отныне населена существами, объединенными общими целями, всегда уж дружно стремящимися разом прийти к какому-либо истинно резонному компромиссу.
Или хотя бы им вполне должно будет выработать систему всеобщих приоритетов, что непременно важнее, нежели чем тот донельзя насущный вопрос, какая супердержава будет на высоте, а потому и окажется вправе сделать то-то и то-то, поскольку главное, это чтобы люди не выходили на улицу в плотно прилегающих к их телу противогазах.
Однако и близко пока никак не видно, чтобы хоть одна светлая мысль, мощнейшим же морским узлом строго увязанная с сущей неспособностью матушки природы что есть сил переварить весь этот наш сегодняшний мусор, и вправду смогла бы найти себе до чего еще верный путь в какие-либо те действительно привилегированные умы.
Да и в головы той довольно-то многоликой научной толпы вовсе никак даже и по капле совсем не просачивается тот уж весьма прискорбный факт, что достаточно скоро люди непременно еще явно начнут, есть наспех переработанные отходы.
Ясное дело, что сначала их попробуют на вкус самые бедные (не бомжи), ну а затем оставшиеся в живых, если, конечно, дело не дойдет тогда и до каннибализма…
И надо бы прямо так и сказать, что вполне полноценно осознать всю насущность решения экологических проблем – это куда только значительно ведь важнее, нежели чем, сверкая голым задом, всегда же всесторонне стоять за престиж своей когда-то сколь и впрямь до чего хлебосольной державы.
И уж действительно проникнуться вполне вот достойным пониманием всех этих отнюдь не тонких материй, собственно, и есть самая первостепенная задача всей этой нашей с вами сегодняшней современности!
И если чему-либо подобному и вправду будет некогда суждено на деле вот произойти, то перво-наперво для всего того окажется потребно, чтобы экологов более не ели без соли разве что за то, что они весьма же заблаговременно во весь свой давно осипший голос так и кричат о всеобщей нашей грядущей погибели!
434
Лучше горькая правда, нежели чем та самая весьма уж извечная сладкая ложь и культура (не цивилизованное варварство) это до чего преотлично вполне понимает.
Но сколь наспех преображенная и только лишь за тот весьма тонкий краешек приподнятая над былой жизнью сытая дикость на все предупреждения абсолютно ноль внимания, ей-то всегда никак не до того, раз она занята наиболее любимым ее занятием, а именно – всенепременным поглощением всевозможнейших «яств» всецело состоящих из предельно новых технических благ.
А ведь давно бы пора именно то чисто уж полностью понять, что при всем том и впрямь сколь безнадежном усложнении всех процессов, так или иначе движущих обществом, человечеству попросту всенепременно, как есть должно бы привыкнуть к тому, что любая роковая случайность вполне может причинить массу самых больших и чудовищных неприятностей.
Причем, прежде всего, только потому, что люди никак не умеют поставить свои амбиции на некое второстепенное место после до чего всегдашне, куда только и впрямь поболее насущной общественной пользы.
435
И то, как есть весьма, безусловно, само еще собой, разумеется, что уж те, кто гордо и кичливо руководят сегодняшней наукой, очень так даже немалое рыло себе отъели, отдавая весь свой необъятно великий разум на откуп дельцам от желудка и дубины – современным ничтожным политикам.
А между тем, как обо всем том уж вполне всерьез думается автору, давно бы им следовало полностью вот до конца осознать именно тот исключительно непреложный и самый обыденный факт.
Сколь бездумно и произвольно меняя весь окружающий нас мир, мы попросту можем чисто ненароком «словно тот обезвреживающий вражескую мину минер никак в принципе несильно разом уж и дернуть совсем не за ту проволочку».
436
Автор этих строк нисколько не желает кого-либо напугать, что это, мол, непременно, и станет тем еще самым безусловным концом всякого существования всего НЫНЕШНЕГО человечества, но даже если погибнут только-то некие «жалкие полмиллиарда», а остальные как-нибудь обязательно выживут, то, что тогда?..
Ну погибло себе и погибло некое ничего само по себе вовсе незначащее количество индивидуумов – и без того однозначно же смертных людей?
И сколь долго ученые так и будут гоняться за званиями, лаврами и всеми прочими атрибутами внешне полностью уж до конца более чем всецело на редкость вполне успешной научной карьеры…
Когда это благо людей у них действительно выйдет на самое первое, главенствующее, максимально во всем хоть сколько-то значимое место?
А, впрочем, чего это от них вообще возможно бы ожидать, учитывая их буквально вездесущую склонность к чистым, возвышенным и до чего безмерно вот ярким эффектам?
А ведь господам ученым, как есть и впрямь весьма сходу хоть как-либо следовало на деле вот вполне уделять, куда только значительно поболее всего своего внимания именно что всем тем никак немаловажным раздумьям о том, что всегда так и останется на редкость затаенным в самой глубине всеобщего подсознания…
Причем нет в том и тени сомнения, что сколь многие из подобных вещей всецело же подлежат до чего скорейшему их последующему яростному искоренению.
И все это и будет как есть вполне вот сходу и нужно для всего того, дабы и впрямь стало на деле возможным, на редкость полноценнее и надежнее хотя бы и вполголоса заговорить о некой той несколько новой – не той, что была всегда прежде насквозь же прожжено многогрешной человеческой натуре.
437
Ну а пока что на этот-то наш сегодняшний день вся внешняя сторона более чем стильно и старательно всячески «заштукатуривается» у столь многих образованных людей именно что до состояния абсолютной чистоты, и этому буквально всегда до чего явно и уделялось самое пристальное внимание.
Причем как в художественной литературе, да так и в общественной, а надо сказать, что и в самой обыденной и чисто личной чьей-то жизни.
Да только главное – оно никак не в том, чтобы хоть как-то еще суметь весьма старательно спрятать проблему, да и главное настолько ведь далеко, дабы впредь ее стало истинно никому и нисколько без лупы явно не увидать, а тем, значит, и придать общему течению жизни, куда во всем значительно большее изящество.
Нет, уж как есть отчаянно важным тут будет разве что более чем плавно и постепенно на деле действительно лишить всю человеческую мерзость тех еще самых наиболее так глубоко затаенных ее корней.
Ну а они всегда исключительно глубоко затеряны в самых же глубинах человеческого сердца.
438
И все, то невидимое гораздо, опаснее всего видимого, эту прожжено проклятую истину всегда может до чего смачно подтвердить буквально любой армейский старшина.
А потому и является самой прямой необходимостью более чем отчетливо подчеркнуть, что на большой войне со злом образованная прослойка человеческого общества избрала себе, самую что ни на есть безупречно же страусиную тактику.
А человеку, между тем, не раз ведь за его довольно-таки никак непродолжительную жизнь будет уж суждено испытать боль во всех ее проявлениях, и сама по себе горечь разочарований и утрат ничуть не изменилась еще со времен каменного века.
Только вот убивать нынче стали, в том числе и словом, а также и всевозможными закулисными интригами, а когда-то ранее средства к тому были исключительно физические.
Причем, те или иные времена навечно уходят в далекое прошлое, а люди при всем том всегдашне явно уж остаются точно теми, каковыми они и были некогда прежде.
И иногда причиной всех тех отчаянных распрей может стать, в том числе и полное безразличие к самой сущности доводов оппонента в каком-либо до самого еще полного неприличия жарком споре.
И это будет именно так, разве что лишь, поскольку сама личность оппонента более чем откровенно вызывает самое же чудовищное и бескрайнее неприятие.
А потому и сегодня, как, впрочем, и в том самом на редкость далеком прошлом, подчас и возникает ощущение полнейшей вот дальнейшей невозможности сосуществования двух диаметрально различных мнений на одном и том до чего плодотворном поле общественной или научной деятельности.
Причем люди стали жить значительно шире, а потому их душевная взаимосвязь нынче уж иногда никак более не связана с каким-либо тем или иным квадратом расстояния между ними.
439
А между тем взаимная лютая ненависть, как и дружба на основе обоюдовыгодных контактов, отнюдь не идут на пользу общественных отношений в той самой более чем чрезвычайно разноликой интеллектуальной среде.
Причем человеку, как данности, совсем неизменно же поистине свойственны всевозможные и впрямь как есть до чего только безумно огромные и «весьма же мало контролируемые всплески и всполохи самых неожиданных и неординарных чувств».
И они лишь до какой-то именно так разве что некоторой степени, собственно, ведь и являются некоей частью его вполне осознанной, как и во всем до конца продуманной воли.
Тут уж, скорее, явно задействован именно тот донельзя старый, как и сам этот мир, инстинкт самосохранения, а также и скрытая в дебрях подсознания, пусть и незримая, но при всем том до чего неосознанно так и стоящая на страже интуиция.
И это как раз ее «рук дело» – нашептывать и нашептывать нам из всех тех невероятных глубин сердца и бездонной памяти до чего многих разве что лишь некогда только еще предшествующих этому теперешнему вовсе ведь безликих поколений…
Да еще именно что и всем тем бескрайне низменным порокам современного человека, но в точности так и сколь и впрямь действительно ярким и истинным его достоинствам.
И это как раз подсознанию и дано обладать, всеми теми исключительно же многозначительно иными свойствами логики и морали по отношению ко всем тем на всем белом свете донельзя проблематичным ситуациям.
Причем сама суть их восприятия на данном уровне души вполне вот на редкость полностью отлична от всего того, что из себя, так или иначе, и вправду представляют все те наиболее уж истово главные элементы нашего всецело-то обыденного внешнего сознания.
440
И вот нечто до чего только схожее с ходом своих вот собственных мыслей автору и впрямь удалось отыскать у того, никак всем уж надеемся небезызвестного большого писателя Александра Куприна в его рассказе «Лунной ночью»:
« Я, видите ли, думаю, что человеку присущи две воли. Одна – сознательная. Этой волей я ежечасно, ежеминутно управляю своими действиями и постоянно сознаю в себе ее присутствие.
Ну, одним словом, она есть то, что всякий привык понимать под именем воли. А другая воля – бессознательная; она в некоторых случаях распоряжается человеком совершенно без его ведома, иногда даже против его желания. Человек ее не понимает и не сознает в себе. Во сне на экзамене отвечает ваш товарищ. Но ведь товарища-то на самом деле нет, отвечаете вы же, и вы же удивляетесь тому, что говорите. Видите, какая двойственность? Даже теперь вот, в настоящую секунду: вы идете, переставляете ноги, махаете руками. Но ведь вы о ваших руках и ногах даже и думать позабыли, потому что заняты разговором. Кто же ими двигает, если не эта вторая, бессознательная воля?»
Ну а кроме грубых инстинктов эта бессознательная воля еще и явный проблеск настоящих устремлений всей глубины души, и подчас это как раз она и толкает людей на самые безумные и нелогичные поступки.
Виной тому (а иногда и благом) являются те нисколько не культивированные в некий цивилизованный облик, весьма уж затаенные где-то в самой непролазной чаще человеческих древних инстинктов, более чем донельзя скрытые корни всякого людского духа.
И пусть и были они довольно же поверхностно припорошены внешней моралью, но никак при всем том не были они всецело так до конца видоизменены в самой-то еще своей первоначальной сути.
Ведь всем тем слишком нежным ко всему тому грубому и грязному достаточно же, как есть чисто поверхностным соприкосновением ничего глубоко внутри и близко-то вовсе совсем никак уж не переменишь.
441
В какой-либо момент вроде бы как чисто ведь более чем обыденного и бытового существования в человеке запросто и впрямь может проглянуть устремление к чему-либо новому и вовсе доселе для него самого и близко так совсем вот пока и не ведомому.
Ну а посему и окажется ему вовсе вот сугубо до чего явственно никак не ясно, как это именно ему с чем-либо подобным и надо будет вполне успешно именно что на деле, затем всеми-то силами день за днем сколь отчаянно бороться.
Вот этак оно и бывает в некоторых случаях изнасилований или убийств, да ведь и не только…
И речь тут идет о зове неких древних инстинктов, а они могут быть неистово глупыми – да и донельзя противоречащими всякой обыденной и простой житейской логике.
Однако при всем том будут они и впрямь уж на деле способны, разом как есть, подавив при всем том всякое им сопротивление, до чего бесцеремонно заполнить собою все, то доселе трезвое сознание духовно вполне вот развитого человека.
442
Да только разве нельзя заранее узреть и посильно воспротивиться внутри самого себя всему тому, что будет медленно и исподволь накапливаться в чьей-либо юной душе, да так что, в конце концов, уж непременно отравит сознание постепенно взрослеющего человека всевозможными догмами, как и засильем мух в стакане с самой повседневной его суетой?
Современный человек он вообще довольно-то частенько питается впечатлениями замкнутого пространства…
И именно из этого болота он и черпает все свое прекраснодушное убеждение в извечной благости сегодняшнего, куда только невообразимо лучшего, нежели чем он был когда-либо ранее самого так донельзя всецело обычного, рутинного быта.
443
А между тем всею силою мысли действительно вклинить нечто сияюще светлое и ярко новое будет попросту никак ведь и невозможно, не перебрав перед тем весь тот сколь еще давнишний мусор всего того некогда уж былого и доселе так прошлого.
И это лишь разве что только тогда и можно будет хоть как-либо пролить некую толику света в тот самый исключительно сумрачный мир житейских невзгод и общечеловеческих неурядиц.
Причем ничто уж так или иначе пришедшее не напрямую от природы – данную функцию нисколько никак не выполнит.
И это только разве что кому-то вот кажется, что технический прогресс велик и благостен и нас впереди при его самом непосредственном еще посредстве более чем радостно ожидают одни лишь те светлые дни и куда значительно ведь несоизмеримо большее всеобщее счастье.
И этакие воззрения явно берут все свое доподлинно презренное начало (и самым естественным путем) именно что от того, как есть полновесного отрицания всего этого мира как данности, и вправду имевшей хоть какое-либо истинно исконное свое право быть считай вот самою собой, а не чем-либо другим донельзя же наспех убого вымышленным.
Причем с чей-то весьма субъективной кочки зрения коли этот мир и был доселе другим чем кому-то, то сколь еще страстно на деле хотелось, то это, как есть исключительно так самая явная ошибка, требующая до чего сурового и более незамедлительного исправления.
То есть, в самом уж подобного рода мышлении более чем неизменно присутствовало и весьма ведь «ответственное» желание всенепременного преукрашения всего того еще от века существующего бытия в некий тот исключительно иной безраздельно радостный облик.
И вот отныне ему вполне и должно было фактически разом, и оказаться сколь надежно и безукоризненно ярким и совсем недвусмысленно на редкость весьма же сказочно праздничным.
Причем чего-либо донельзя замшелое и затертое именно что до дыр ныне и само более чем сходу просилось, чтобы его спешно изъяли из обращения и сделали чем-то вот исстари темным и презренно лукавым.
То есть, совсем уж запросто одним лишь росчерком пера всем тем или иным верованиям в Бога и впрямь еще должно было ныне оказаться чем-либо сходу отринутым и никак незатейливо разом попросту сброшенным в бездонную пропасть вечного забвения.
Да и вообще нынешнему общественному мировоззрению более чем строго и полагалось
полностью же бескомпромиссно разом предстать именно в виде чего-то явно лишенного всего вот того, что до чего неизменно так и владело сознанием масс в течение двух без малого предыдущих тысячелетий.
И вроде бы речь тут шла об освобождении серых масс от сладких иллюзий всецело их опутавших с единственной целью поддержания их в состоянии рабской покорности под нещадно хлещущим их барским кнутом.
Однако во всем этом никак не было не единой и самой малой доли какой-либо вполне еще стоящей того доподлинно настоящей исторической правды.
Раз как из-под земли тут же и выросло новое племя ужасных угнетателей и они, войдя во власть стали худшими барчуками, чем были те доселе вот те самые прежние…
А также между тем всему тому будто бы давно назревшему ходу исторических событий на деле весьма вот безоговорочно предоставлялась роль фактически декораций, причем разве что именно для того и выставленных на всеобщее обозрение, дабы кучке завзятых властолюбцев и демагогов было удобнее стать всею той новой племенной и чисто пролетарской аристократией.
И главное все это под тем еще до чего только великим знаменем чудодейственно бравого устремления к неким далеким высотам заоблачно светлого наилучшего бытия.
444
И насаждение именно подобного рода иллюзий кое-кому сладостно льет «липовый мед прямо на душу», сколь безмерно тем, растравляя безумную жажду осуществления величественных планов довольно-то спешного преображения всего этого мира в нечто абсолютно иное, ему и близко пока уж доселе нисколько так и не свойственное.
Прорисовать на бумаге все те довольно пространные общие контуры грядущего светлого будущего – дело, в принципе, и близко вот явно до чего безупречно донельзя не сложное.
Однако при всем том надо бы сразу и никак не вскользь сходу оговориться теоретически можно весьма многое радостно сотворить, да только при всем том в той самой серой реальности повседневных трудностей жизни всякие радужные перспективы разве что именно всю явную убогость быта более чем безотрадно лишь сколь немедля всецело подчеркивают.
Причем если кто-либо и сумеет некогда вполне стояще поспособствовать тому самому хоть сколько-то благородному прививанию всей общественной жизни истинной красоты каких-либо высоких помыслов и чувств – то нечто подобное сможет стать чем-либо будничным лишь для тех в некой той розовой дымке живущих грядущих людей.
Да и сам процесс этот должен был как-никак, а оказаться же поощряем никак не насилием, а совсем ведь другими вполне разумными и благородными путями…
И главным из них является создание некоего зародыша вовсе вот иного будущего, а это и должно быть стать залогом иных времен вместо убийства прошлого, от которого за километр несет гарью и вонью заживо сжигаемого всякого нынешнего цивилизованного настоящего.
А разве бредя среди очагов пламени преднамеренных поджогов и можно быть зажечь сердца огнем веры в человечность, да и славу гордого пути вперед к той самой лучшей доли для всего народа?
И разве можно достичь высот духа и объединить людей, дав им свет и духовное зрение, чтобы они могли его вполне зримо узреть и не только на плакатах, но и посреди до чего только широких общественных реалий?
И ответ тут естественно будет самый, что ни на есть до чего еще непримиримо самый так отрицательный.
Поскольку добиться всего этого будет возможно разве что именно тем сколь безнадежно нудным и долгим, последовательным и совершенно уж до конца всецело во всем продуманным воспитанием.
Ход вверх мучителен, медленен и труден, зато конец пути будет явно еще, как только вот триумфально же освещен ярким солнцем доподлинного гуманизма.
Ну а все те неудержимые радостные устремления некоторых прекраснодушных идеалистов ведут разве что в широко раскрытую пасть дракона и близко уж никак и неважно какого еще только вообще вот людоедского социализма.
Причем та или иная к нему ничтожная приставка хоть какого-либо и вправду существенного значения и близко так никак попросту ведь не имеет.
Фальшь демагогии она крайне липка и людям от пустых обещаний и впрямь еще тогда становится до чего только на сердце явно теплей.
Однако истинные блага – они, как правило, заключены во всем широком эволюционном прогрессе, а никак не в немыслимо ужасном революционном регрессе.
Да и вообще донельзя пламенное разрушение оков минувшего может стать разве что одним лишь крайне незамысловатым поворотным знаком, извещающим о съезде на брусчатку прежнего средневековья, а там и всем отступникам и еретикам будут одна дорога в ад и не после смерти.
Их клеймили броскими ярлыками, а потом отправляли в отдельный загон, словно паршивый скот, отделяя его от скота достойного ласки и заботы, но и он тоже предназначался разве что для той грядущей мировой бойни…
И та самая революционная удушающе бравая лексика неизменно же сочетает в самой себе простоту броских лозунгов с той вовсе никак не меньшей слащаво лихой жестокостью отныне так всецело узаконенного низведения на нет целых классов или народов.
445
Ну а совершенно при всем том отчаянно слепое устремление именно к тому всеобще же вселенскому благу неизменно при всем том утрачивает исключительно ведь многие свойства всяческой более-менее вполне элементарной житейской логики.
Ну а именно поэтому тогда вовсе-то совсем разом тускнеют, и блекнут все те надежды на лучшую жизнь, что и впрямь большими пригоршнями так и несет с собою тот сколь излишне же подчас не в меру восторженный идеализм.
В то самое время, как вполне того стоящие блага грядущего они и близко никак не там, где их сколь восторженно и страстно желают отыскать все те, кто ищут легкую поживу на радость нынешнего уж будто бы совсем крайне донельзя во всем угнетенного поколения.
А ту самую небесно же чистую и безмерно ликующую радость всего того никак и близко несоразмерного с нашим нынешним временем только-то лишь некогда затем еще грядущего счастья они до чего между тем угрюмо находят именно в кармане того самого якобы уж всегдашне обворовывающего пролетариат, чересчур вот сытого, привилегированного класса.
А между тем все те самые доподлинные блага всего того необъятно большого народа заключены как раз-таки в той наиболее ведь максимально же полноценно нормальной его образованности, а вовсе не в его исключительно явной и как есть чисто разовой вот возможности взять себе все, то именно что сразу «свое».
446
И весьма этак значительные перемены во всей той сколь безвестной и злосчастной участи простого народа могут иметь место разве что лишь в связи с тем весьма вот постепенным и тщательно сглаживающим, а никак не обостряющим противоречия ярким просвещением широких народных масс, да и то не лишь бы как с бухты-барахты.
Ну а всяческие те или иные бесполезно слезные и никчемные благие заботы о будто бы и впрямь-то весьма достойном улучшении условий жизни всего того как он ныне есть извечно же бедствующего пролетариата и близко никак не переменят к лучшему всю его горькую судьбу.
И то действительно настоящее, а никак не голословное воплощение в жизнь всех тех принципов до чего многозначительно так вовсе иного общественного существования было бы никак немыслимо осуществить в самой конкретной реальности без того безмерно долгого и трудного пути вверх, но только лишь со всем тем скарбом пережитого где-либо там внизу…
Приподнять же массы суровой силой хотя и возможно, но разве что на то относительно короткое время и лишь во имя сколь бессмысленного разрушения всех тех давно будто бы проржавевших старых основ, но вовсе никак не ради создания какого-либо относительно нового, действительно вполне наилучшего общества.
Воззрения какого-либо иного рода за истинно разумную концепцию сойти, увы, и близко так совершенно не смогут…
Поскольку слишком ведь много во всяком уж человеке того еще донельзя застарело праздного, и он попросту явно никак пока не был готов ко всем тем большим и малым чудесам современной эпохи…
Причем он непросто беспечен, но и безмерно самоуверен, что нисколько вовсе вот совсем не к добру…
Да и заодно и сам принцип всестороннего подсвечивания всех тех самых дальних горизонтов…
Нет то вот и есть наиболее ярко выделяющаяся часть психологического портрета современного человека, причем возникла она именно на фоне всего того чисто новейшего нынешнего технического переоснащения.
И то самое всезнайство, что буквально ведь обезоруживает всею своей никак нескромной простотой и ничем непоколебимой самоуверенностью и есть то, над чем всему роду людскому и впрямь лишь еще предстоит всеми уж силами сколь здраво и мудро полностью возобладать…
Раз нечто подобное вполне может, в конечном итоге, и вправду оказаться самым же настоящим смертельным ядом для всей культуры и человечности – вот только диктаторов, клонирующих полуживых киборгов, этой земле никак так нисколько еще не хватало!
447
Да и сама по себе жизненная позиция каждого из нас зачастую более всего напрямую зависит как раз от того, а что это ему говорит его сердце.
Однако же у киборга оно более чем запросто может оказаться со всем, тем на редкость тонким умением дела весьма толково сходу замещено тем-то самым пламенным мотором.
Но ведь и без того людей довольно-то легко сколь бесслезно и бескомпромиссно всячески уж массово зомбировать!
А как раз для того и надо бы почаще и посерьезней прочищать им мозги с самых младых ногтей.
Поскольку всякий тот или иной человек всецело и до конца примет внутри своего ума и души любые принципы существования, если только будут они ему втиснуты в мозг его самыми наиближайшими родственниками.
Ну а всех тех особо рьяных фанатиков не столь и редко весьма явственно отличает как раз та самая достаточно распространенная и общая для их сознания броская черта, а именно – буквально каждому из них некогда еще изначально полностью претило все то, что затем и стало плотью и кровью их «святых убеждений».
448
И, конечно, внушить нечто противное и нисколько неудобоваримое для некой отдельной личности, надо бы сказать, вполне еще окажется сколь же многозначительно вовсе вот, как есть на редкость непросто.
Но зато, если чего-либо из всего этого и вправду на деле действительно выйдет, то вот тогда стальные мускулы суровых убеждений с великой легкостью сходу отринут всякую попытку некогда впоследствии хоть сколько-нибудь чего-либо веско и здраво переменить в том самом навеки отныне доверху же захламленном догмами фанатическом сознании…
А в особенности оно будет именно так, коли кто-либо подойдет ко всему этому делу со всей задушевной серьезностью совсем не иначе, а начав самую тщательную обработку крайне податливой детской психики с самой той исключительно ранней стадии формирования личности…
И это как раз тогда все дело и будет до чего неотъемлемо ясным, а именно разом и станет сходу понятным, что уж той весьма мелкой, а то и неимоверно большой беды тут явно окажется нисколько и близко, затем не миновать.
И это как раз-таки из-за сколь давным-давно возникшего в них глубочайшего внутреннего противоречия люди, без тени сомнения, претерпевшие в самом начале всего своего жизненного пути наиболее полнейшее чувственное отторжение от всех тех сущим насилием весьма беспардонно втиснутых в них воззрений…
Нет уж, в конце концов, это именно что они и могут, затем оказаться именно что посреди всех тех, кто и впрямь до чего неистово превозвысит впитанные с материнским молоком догмы до тех самых немыслимо высоких небес.
Ну а как раз потому и станут они отныне чисто уж всею душою вполне ведь готовы во их немыслимо великое благо на самые так что ни на есть донельзя безумные вещи.
449
Причем то и сегодня сколь безупречно более чем сходу вполне ясно, что некогда затем обществу для весьма разумного формирования крайне ответственного сознания всех своих членов попросту без тени колебания разом потребуется самое углубленное проникновение даже не в детскую, а куда вернее – в ту самую и впрямь-то наиболее изначальную, младенческую психику.
И разница между тем, как это осуществляется ныне сегодня, и как это будет производиться отнюдь не в те ближайшие и последующие от нас десятилетия, заключена, прежде всего, в том, что метод переоформления личности в свете высших истин во многом пока убог и празден во всей его простейше конкретной житейской сути.
450
И главное тут ведь вот еще что: на данный момент времени прекраснодушному идеалисту будет, куда только значительно легче (при всех тех к тому явно сопутствующих обстоятельствах) стать в ряды ИРА или одной из прочих организаций подобного толка, нежели чем действительно начать нести всему этому миру свет и ласковое тепло.
Причем даже и на мелких порогах жизненных неурядиц подобные люди, куда почаще, чем прочие, оставляют за собой кровавые следы, чем это сделают те, у кого считай, что ни в жизнь и рядом ведь не бывало этаких небылиц, засевших в самой той еще глубине чьего-либо сколь еще прекраснодушно задушевного естества.
451
И автор абсолютно в том убежден, что это именно куда большее уважение к детскому нисколько пока еще не созревшему сознанию и впрямь могло бы помочь людям значительно почаще (уже в зрелом возрасте) действительно приходить к всевозможным насущным компромиссам по великому множеству щекотливых вопросов всей этой нынешней, современной общественной жизни.
Однако на данный момент развития общества сознание человека зачастую вовсе этак запружено мутной тиной чудовищных предубеждений, вколоченных в него в том еще самом раннем же детстве.
В результате чего все это его сколь изначально вовсе совсем непредвзятое отношение к словам собеседника чисто еще заранее весьма во многом сходу предопределено факторами, буквально ведь запредельно далекими от всех тех грубых и внешних самых наглядных реалий.
А иногда и вообще они попросту никак не имеют ровным счетом уж никакого существенного касательства к тому вполне ведь наглядно рассматриваемому или обсуждаемому предмету спора.
И интуиция здесь тоже практически никак и близко совсем не причем.
Поскольку основным фактором тут непременно является именно тот до чего безудержно жадный до всего того чисто уж своего на редкость свирепый и воинственный людской эгоизм.
И разве это не он и толкает нас к этаким практически до чего еще, как есть заранее предопределенным мнениям, суждениям и действиям?
А интуиция по большей части вещь совершенно рассудочная во всех тех случаях, когда наше подсознание берет на себя функции мыслительного процесса.
Чувственное отрицание слов участника какой-либо философской или полемической беседы, как и самое вот безоговорочное их принятие на ура в каком-либо вовсе вот противоположном случае, прежде всего, основаны на чьей-либо строгой принадлежности ко вполне определенной группе людей.
И настоящим житейским разумом во многих тех межличностных распрях зачастую вовсе же никак вот совсем явно не пахнет.
Нет тут, как правило, всецело наоборот, куда этак разом сходу попахивает именно что порохом дешевого популизма, настоянного на самом откровенном тупом упрямстве и дикости.
452
Причем чисто уж напрочь полностью переделать все существующее общество и главное этаким ведь макаром, дабы искрометно, как есть и восторжествовало затем согласие и примирение, вовсе никак ни в чьей-либо, собственно, власти.
Да только добрейшей души акробаты задушевных баталий более чем исключительно уж чисто так сослепу верят во всякие чудеса, а также и слишком уж донельзя могущественных великих волшебников.
А между тем то самое и можно сказать единственное, что и вправду было ведь на деле хоть как-либо еще возможно вполне и впрямь разом уж попытаться довольно-то наскоро исправить во всех тех порою совсем никак непросто складывающихся человеческих взаимоотношениях…
То тут, конечно, речь может идти только о том, чтобы хоть как-либо практически полностью совсем перестать дико и воинственно, как есть чисто так исподлобья (словно бы вражеский форт) только вот и разглядывать людей, чьи взгляды во всем своем корне разительно отличаются от тех единственно верных же ваших.
Поскольку именно что только и глядя на оппонентов сквозь «узкие бойницы» своих раз и навсегда устоявшихся убеждений всякий тот человек разом при этом теряет главную нить беседы, выставляя вперед, одни клыки сколь еще оскалено ярых своих амбиций.
453
Причем без тени сомнения, и вправду уж будет вполне вот возможно разом и предположить, что это как раз он этакий сколь великий и знатный знаток всего и вся, а потому и обладает тем самым исключительно правым мнением по какой-либо существенно же важной тематике…
Да только, между тем, все-таки надо бы дать кому-либо право хоть сколько-то продолжительно высказать свой собственный взгляд на вещи и не встретить при этом бешеного натиска лобовой атаки чьих-либо безнадежно слепых ко всякой чужой логике, уж подчас и чисто сомнамбулистических амбиций.
И автор вовсе не имеет в виду ничего большего, нежели чем самое простое внимание к своему – вполне возможно и не слишком вот желанному – собеседнику.
Однако люди (довольно-то частенько подобное само собой явно случается) попросту напрочь отказываются воспринимать чужую линию рассуждений, если она в корне во всем отличается от их собственных взглядов и весьма существенных выводов по какой-либо действительно самой же животрепещуще насущной для них проблеме.
454
И есть еще одна ошибка, до чего и впрямь нередко свойственная сегодняшним интеллигентам: они более чем ответственно могут, обходясь совсем без каких-либо существенных комментариев, предоставить человеку право пустить свою речь совершенно на самотек.
При этом нередко кто-либо может попросту растеряться, не имея и понятия о том, а какова это вообще, реакция собеседника на обильно исходящий из недр его сознания поток информации.
А та вот сколь неистово руша все преграды и препоны, выносится из его сознания, будучи там, в том самом донельзя уж непристойно стоячем виде настояна за много, много дней, а то и лет самого безграничного одиночества.
А в особенности это будет именно так – по телефону.
А потому и некоторое умение умеренным эмоциональным всплеском до чего вполне ясно дать кому-либо понять, что некая тема, откровенно ему навязанная, вызывает внутри его души одну лишь горькую оскомину, и сможет же помочь перенаправить беседу в более правильное и хоть сколько-то должно весьма поболее верное русло.
Сколь однозначно при всем том и послужив во избежание тех некому и близко вот ненужных трений, горьких обсуждений и рассуждений у кого-либо далеко за спиной.
Хотя вполне еще возможно было бы сделать это как-либо и совсем не так уж издалека!
Не только добро, но и любовь к человеку тоже должна иметь свои сжатые кулаки, ну а про такую вещь, как умение весьма ведь наглядно выразить все свое неприятие чьим-либо поведением, – автор тут вообще ничего более и не хотел бы, собственно, вовсе ведь еще выразить.
Попросту потому, что это, по его мнению, вовсе вот совершенно так явно излишне!
455
Причем совсем уж никак не надо бы думать, что кто-то и сам все заранее знает, поскольку любые знания абстрактного рода должны были оказаться, в кое-кого до чего непременно считай, что всецело, как есть, кем-то именно что еще заранее заложены.
Ну а самим по себе им нисколько никак не дано будет проявиться и хоть как-либо обнаружиться, сколько ни ковыряй в человеке весь его внешний, поверхностный слой.
Тождества чувств и равенство разумов есть искусственно созданная оболочка для куда только поболее легкого восприятия между людьми одного и того же толка.
В области сочетания более чем различных по всей своей природе и качествам интеллектов сама ведь попытка быстро прийти к данному тождеству может уж разве что только, и послужить одной лишь явной помехой для всякого действительно настоящего понимания.
А потому и надо достаточно так долго строить мосты и искать общие точки соприкосновения, но кто-то вместо этого предпочитает полное размежевание, да и вообще ему будет приятнее всего видеть в недальновидном оппоненте одно только воронье пугало, которому место разве что на чьем-либо огороде.
А ведь людям надо ныне действовать лишь всячески скооперировавшись потому как раскачивание лодки в опасных водах, может привести к самой настоящей общей катастрофе.
Всем нам нужен мир и покой, а не войны и распри, причем, чем раньше это поймут большие политики, тем вот оно будет только лишь лучше и лучше буквально для и каждого из нас.
И надо бы нам оставить следующему поколению мир, в котором будут царствовать взаимоуважение и благоденствие, а не пропаганда и непримиримые распри по поводу любого даже и самого малого куска земли.
И ведь все начинается именно с чего-то личного и частного, только лишь постепенно перерастая в нечто до чего большое и всеобщее.
Причем более чем объективно надо бы разом так и признать, что наиболее стойким фундаментом всей простоты, легкости и плавности межличностных отношений неизменно послужит одно то самое более чем, как есть полноценно продуманное первоначальное воспитание.
Всякий свет души должен быть правильно сфокусирован и должным образом направлен именно в том самом нужном, а никак ведь и близко совсем не случайном направлении.
И вот чье-то самое же безотрадное вселенское одиночество в том самом начале вовсе-то нисколько и близко недолгого бренного существования делает довольно-то многие качества чьей-либо индивидуальности никак далее и близко вовсе не приспособленными к какому-либо позитивному контакту с кем-либо во всем этом донельзя, как есть донельзя разноликом мире.
Потому как то, что в каком-либо ином и весьма обыденном случае вполне еще послужило бы полному единению душ под флагом общих интересов, как раз при подобном исключительно прискорбном положении дел до чего только запросто может привести к одним тем совершенно же вовсе невнятным двум монологам.
То есть, собственно, как раз именно той ситуации, когда каждый во весь свой голос громко и зычно так и твердит чего-то свое, но вторая сторона всего этого никак уж вовсе не слышит.
А разве что потому и быть ведь тогда как раз чисто таковому положению дел, когда и близко никто не сможет получить должного отклика на все свои важные вопросы, а любые ответы будет более чем неизменно интерпретировать, как один лишь самый полнейший отход от всей той еще изначально заданной темы.
456
А все дело тут как раз именно в том, что почти во всех ситуациях общение между людьми нисколько никак не является вполне вот действительно равноправным и двусторонним потоком обмена информацией, эмоциями и соображениями по каким-либо уж вообще наиболее важным вопросам.
И неравенство проистекает из того самого истинно на редкость великого множества самых различных причин, а потому и то самое до чего и вправду неимоверно вот уныло подробное их перечисление никакого смысла совершенно так никак не имеет.
Одно вот вне всяких сомнений, полностью же безукоризненно ясно: демократия – это именно та структура, что фактически как есть, начисто навязана современному обществу откуда-то очень даже всецело извне.
А по всей своей более чем наглядной форме оно во многом поистине исключительно вот тоталитарно.
И если в самых малых ячейках своих современное общество подчас особенно крепко во всех своих донельзя прежних устоях, то и в больших общественных структурах яркие проблески демократии пока вот явно еще ищи-свищи…
457
Человек – он вообще, собственно, нисколько вот явно не ограничен откуда-то изнутри рамками некоей чужой свободы.
Создать в нем полноценные границы так или иначе чего-либо относительно допустимого, по большому счету будет, возможно, только лишь откуда-то всецело извне и это довольно долгий и кропотливый труд.
Ну а своей низменной и примитивной психологией всякий обыкновенный обыватель, прежде всего, обязан не своей природе, которая в том или ином своем наиболее обыденном естестве во многом еще не поднялась хоть сколько-то выше пещерной, а именно тому и поныне существующему внешнему обустройству современного общества.
Ну а оно в целом по всему своему бытовому цензу, а не по средствам управления, до чего во многом, несомненно, и поныне принадлежит как раз-таки к тому самому римскому рабовладельческому строю.
Причем в тех наиболее развитых государствах он более всего и вправду подобен древнему Риму периода республики.
А все же, сколько рабов (эмигрантов без прав на жительство) безо всяких кавычек живет в этаких внешне благополучных странах западного мира?
458
Однако – это именно там процент людей, перешагнувших сколь ведь значительно выше всех тех взаимоотношений с собеседником на твердых условиях самого еще донельзя более чем строгого соблюдения всех тех неизменно уж всегда имеющихся в наличии рангов, как раз-таки неизменно во всем максимально велик.
Однако в большинстве своем даже и весьма развитые люди все еще во многом неизменно мыслят одними логическими формами, что сколь исключительно весьма же неизбежно сложились в те ведь самые полностью устоявшиеся догмы именно, что как есть во времена тех самых вовсе-то небезызвестных египетских фараонов.
Да и вообще сколь самоуверенные жрецы великих знаний обо всем, что нас, так или иначе, ныне окружает, никак не возьмут себе в толк самое явное наличие всей той дикой косности и схематичности во всех своих крайне недалеких представлениях обо всей нами видимой (как и обследованной различными приборами) необъятно широкой вселенной.
Причем большую часть устарелых воззрений обо всем этом мире несут в себе как раз-таки представители точного и естественного направления в науке.
459
И дело тут вовсе не в том, что эти ученые мужи хоть в чем-то с моральной точки зрения весьма вот похуже гуманитариев.
Вовсе нет, однако те еще самые психологические установки власть имущих всегда уж им сколь умиленно и более чем ясно говорили, что это вот как раз-таки от этих направлений исследований, всегда еще будет, куда значительно больше проку, нежели чем от каких-либо других тенденций во всей той научной деятельности в целом.
Они-то не только бюджет получают, но также его по мере сил своих пополняют, а это, как говорят в Одессе, «две большие разницы».
Ну а нечто подобное, как и понятно, и создает куда явно весьма ведь значительно поболее крепкую связь с государственными структурами, а как следствие, того и отображается в том уж, куда этак до чего поболее обывательском взгляде на саму жизнь, как и на все то грядущее всего человечества в целом.
Да только в связи со всем тем безумно стремительным, словно вихрь, техническим прогрессом в том уж ныне относительно близком будущем могут оказаться вовсе не «биороботы Вертеры», пишущие гусиными перьями, а те самые бескрайней дали огромной пустыни с выродившимися остатками человечества, как это было в фильме «Через тернии к звездам».
460
В это крайне трудно пока вот поверить, поскольку психология рядового человека содержит в себе огромный щит от всего того всегда неизменно уж так или иначе враждебного к нему окружающего мира.
И это, прежде всего, как раз-таки сущее неприятие всего того, что не доставляет нам никакого чувственного или физического удовольствия и не предстает в виде сколь еще истинно незамедлительной угрозы для всего этого нашего последующего существования.
И это общие критерии для всех слоев населения, а не только для всякой той еще серой и однородной людской биомассы.
Да и вообще всех тех простых обывателей никак нельзя до чего только огульно ведь обвинить в том самом на редкость безнадежно мещанском подходе к жизни.
Ученые, сколь резво стараясь добиться всего того ими на редкость, как есть до чего горячо и страстно желаемого, подчас поведут себя прямо бы надо сказать, куда и впрямь поболее агрессивнее каких-либо озверелых мещан, и это вполне уж самый простой и до чего естественный факт.
Их интересы несколько более широки, что, однако, и близко никак серьезно не повлияет на все их весьма же существенные потребительские претензии к жизни.
Человек вовсе не изменяется от количества вызубренных им знаний или от тех разве что наспех довольно так поверхностно прочитанных им книг, а в особенности коли чье-либо невообразимо сладостное увлечение чтением литературы будет и близко никак чисто житейски не связано с каким-либо самым настоящим его желанием изменить все свои жизненные приоритеты.
461
Близкие люди как-то действительно способны повлиять на человека, а в особенности в его детские годы.
И все же главное решение – принимать или не принимать пришедшие откуда-то извне истины и принципы – всякий думающий человек обязательно так всегда сделает именно сам.
И никто, и никогда не будет способен навязать ему этого.
Максимум он скорчит мину самого запредельного своего внимания и попросту выразит до чего еще весьма вот полнейшее со всем тем внушаемым ему абсолютное же согласие.
Да только при всем том, так ведь и оставаясь всецело преданным чисто разве что своему тому самому прежнему (единственно верному для него) мнению.
И сами те, как они есть более чем бесподобно благие выводы об том, что кто-то уж и впрямь значиться во всем до чего только невообразимо выше, чище и достойнее…
И главное, все это, собственно, лишь оттого, что у него и впрямь вполне ведь имелась та самая более чем безупречно так наглядная возможность приобрести ведь себе значительно, как есть исключительно поболее высокие моральные устои и идеалы…
Да только нет уж, всякие подобного рода представления обо всей своей никак нескромной персоне однозначно ведь разве что полностью совсем несостоятельны и смехотворны.
И, кстати, вот еще что, рассматривая обывателя именно как ту еще свинью, роющуюся в грязных помоях очень-то крайне незатейливого быта, интеллектуалы попросту напрочь отказываются увидеть самих себя в качестве упитанной хавроньи, роющейся в почти той же куче, только куски, себе при этом отбирая до чего экзотичнее и сказочно вкуснее.
462
Да и вообще святая истина сколь беспрестанно глаголет как раз о том, что все мы более чем донельзя пока далеки от тех подчас всецело начертанных одним лишь чрезмерно же растравленным воображением, празднично книжных идеалов.
А философы так и делятся на тех, кто, как богиня Цирцея, попросту ведь превращают людей в свиней, и тех, кто вполне уж осознанно делают из них само совершенство выше всяких похвал.
Ну а правда – она неизменно находится где-то совсем вот посередине, и ее вовсе не надо откапывать из неких глубин подсознания, гоняясь за тем еще своим вот собственным коротеньким хвостиком.
Достаточно будет попросту, как следует проанализировать поведение среднего человека, всецело так старательно обдумать его с точки зрения морали – и вот как раз тогда и можно будет действительно прийти ко вполне естественным, а главное, что, безо всякого сомнения, безупречно же верным выводам.
И со всяким тем или иным средним человеком на наш сегодняшний день вполне вот существует только лишь одна, сколь на редкость безмерно существенная, проблема, а именно он буквально до самой последней крайности донельзя беспечен.
Причем нечто подобное до чего только напрямую мертвым же узлом прямиком и увязано с вящей инерцией его донельзя неповоротливого мышления.
463
Люди и впрямь ныне научились сколь действенно, и, пожалуй, так катастрофически изменять весь окружающий их мир, да и явно еще, как есть гораздо побыстрее, чем хоть сколько-то они вообще ведь преуспели на самом-то деле действительно завести себе, именно ту более чем остро уж им крайне необходимую привычку…
А именно вовсе-то никак не шутя, им нынче давно бы пора было призадуматься обо всех тех сколь неизбежных же еще последствиях их подчас всецело так до чего уж явно нелепого вмешательства в процессы, происходящие в самом том еще глубочайшем лоне живой природы.
И ведь все это до чего беспечно и неразумно продолжается уже в течение всех тех нескольких поколений, что как доселе бездумно жили, да и теперь в точности также и живут в глубокой тени всей-то своей более чем необъятной гигантомании.
464
Причем смерть одного человека – это простая и вполне естественная самая так неизбежность, рано или поздно касающаяся буквально каждого из нас, однако вымирание человека как вида живых существ выглядит при этом абсолютно вот явно иначе.
А потому, верой и правдой служа интересам сегодняшнего дня, можно будет и впрямь до чего бесцеремонно разом отнять у всего человечества тот именно что куда поболее благословенный и светлый послезавтрашний день.
Поскольку если чудовищные измывательства над всеми природными богатствами мира вовсе вот никак вскоре попросту явно уж совсем никак не прекратятся, то вот так, само собой разумеется, что в конечном итоге человечество точно вот разом и поставит крест на всяком своем грядущем еще существовании.
Или, во всяком случае, его тогда уж точно здесь явно не будет в том еще самом его, несомненно, так наиболее ведь ныне естественном и всем нам давно знакомом виде.
Умным людям, может, когда-нибудь еще действительно хоть сколько-то надоест с той самой исключительно вот весьма мудрой миной на лице уж так, и валять дурака по скользкому полу, тупо играя мускулами своих совершенно же неуемных амбиций…
Однако случится это далеко еще вовсе никак нисколько не скоро.
465
И весь вопрос, он как раз в том и состоит, а не случится ли это слишком уж чересчур поздновато, как есть, уж учитывая всю ту крайнюю степень никак ныне совсем не продуманных действий по отношению к матери всего сущего природе.
Окружающая нас среда становится все более и более так значительнее агрессивной!
Пока это происходит где-то там, в заоблачной дали в чужих и чуждых нам Америках, все это может вызвать одно лишь сколь еще умеренное любопытство.
Но что же случится, если по всей Европе из год в год начнет бродить ураган «призрак коммунизма» и уносить тысячи и тысячи жизней в каждом большом населенном пункте, вполне конкретно встретившемся ему на пути?
Название его можно именно как есть таковым раз навсегда и оставить.
Да вот еще что: горящие вокруг Москвы торфяники, в конце концов, может, и принудят власти всем тем жителям столицы попросту еще выдать по противогазу на летний пожароопасный период.
И уж действительно надо ли это вообще было некогда проявлять этакую заботу о прибавлении пахотных земель, разрушая тем самым миллионы лет доселе просуществовавшую экосистему?
466
А ведь нечто тому подобное происходит и по всему земному шару, и только лишь как раз потому, что все человечество слишком так до чего весьма явно любит радостно смаковать плоды технического прогресса, нежно и задушевно лелея все, то ласково сияющее новое.
А ведь точно совсем никак не по Сеньке шапка и, в конце концов, мы точно еще добалуемся – и болота доосушаем, и мирный атом себе на службу столь ведь, чудовищно же всемогуще разом всесильно поставим, что и жить тогда станет попросту вовсе так далее именно некому.
467
Ну а кроме всего остального прочего никак нельзя забывать и про то, что люди с пещерным мышлением тоже сколь вполне однозначно до чего конкретно осознают все эти наши новые ранее совершенно вот и немыслимые возможности.
В своей доподлинно звериной сущности они ничем таким серьезным от обычных обывателей, нисколько и близко никак уж не отличаются.
И попросту мозг их заполнен до самых краев святой верой в свою собственную значимость, а также и фанатической преданностью священному долгу истинно всепоглощающе утробного своего ничем и близко ненасытного насыщения.
Причем они к тому же и более чем должный образец для всеобщего подражания и это они идут впереди всех, столь откровенно при этом размахивая знаменем необъятно широчайшего технического прогресса.
Но есть еще и тот крайне же отвратительно неказистый аспект…
А именно что вот беда так беда, а всем тем изумительно новым явно может до чего всласть же еще воспользоваться кто-нибудь нам до боли доселе знакомый и, безусловно, необычайно юркий и ловкий.
Ну а также он и отчаянно коварен и изворотлив, да и более чем донельзя во всем донельзя последователен во всех еще тех своих никак неизменных и исконных повадках и внутренних качествах.
468
И то, что можно вполне привести в качестве самого наилучшего и весьма наглядного исторического примера.
Уж того самого человека, который изобрел автогенный сварочный аппарат, в патентном бюро попросту сходу разом обозвали чуть ли не сущим тупицей, зато через каких-то несколько дней бандиты, прослышавшие об этаком новом изобретении, при его помощи вскрыли сейф в банке.
Причем надо бы сказать, что автор и в мыслях своих нисколько вот не имел в виду хоть сколько-то, значит, осмелиться весьма ведь категорично выступать супротив всего того всеобъемлющего технического прогресса.
Он разве что попросту более чем искренне именно в том убежден, что давно бы пора призадуматься и безотлагательно взвесить буквально все за и против.
Да и хоть сколько-то весьма поконкретнее призадуматься, во что это именно творимое нами сегодня может быть для тех еще самых наших далеких потомков горькими же слезами как пить дать, когда-нибудь вполне затем явно же отольется…
Да и как это нынешнее варварское и бездумное покорение природы может ведь явно откликнутся со стороны злых сил внутри самого человечества, а тем паче поделом этак сходу воздастся от грозной длани до чего немыслимо порою на редкость суровой матушки природы.
© Цви Найсберг, 2023
Der kostenlose Auszug ist beendet.
