Цвет стали. Летопись Подлунного мира

– Говори, – Кириаль безотчетно погладил перила террасы, выходившей в сторону водопада.

Когда в небе светило солнце здесь часто можно было увидеть яркие радуги, что очень любили фаворитки короля. Они весело щебетали, наслаждаясь вином и красочными арками в небе. Очень редко возникали здесь и лунные радуги, увидеть которые считалось большой удачей. Кириаль пока не видел ни одной.

– Я хотел посоветовать вам не казнить Гимер Вистаров.

– Почему же? – эльфийский король повернулся к своему гвардейцу и внимательно посмотрел на него, прищурившись.

– Если вы казните их, они могут доставить нам немало хлопот. Они станут жертвами жестокого короля, которых тот безжалостно обезглавил, испугавшись за свой трон. Их поднимут на знамена последователи, которые считают, что Скайтэрали засиделись на троне, а старшим родам пора подвинуться. И однажды они придут мстить вам за этих двоих. Мне кажется, что их следует заточить в какой-нибудь башне, я бы даже предложил замуровать, оставив им лишь окошко для получения еды. Это будет куда более страшным наказанием, чем обычная смерть.

– Я и не знал, что ты столь жесток, Мариаль, – криво улыбнулся Кириаль.

– Я не жесток, ваше величество, я справедлив и разумен. Во всяком случае, я на это надеюсь.

Король Элеана рассмеялся и хлопнул гвардейца по плечу, вызвав у того приступ безмерного удивления. Обычно Кириаль не позволял себе таких вольностей со своими подданными, предпочитая сохранять отрешенную, ледяную маску на своем лице. Видимо, Мариаль сам того не подозревая помог ему разрешить непростую задачу, о которой никто не догадывался. Король не желал убивать свою бывшую жену, ведь годы, что он прожил с ней никуда не делись, и какая-никакая привязанность к супруге у монарха образовалась, но он не мог и оставить безнаказанным ее поступок.

– Думаю, что именно так мы и поступим, Мариаль. Твое решение мне кажется наиболее правильным. Замуровать в башне и пусть сожрут там друг друга от безысходности. Осталось сделать столь малое – поймать эту парочку, которая осмелилась бросить вызов короне, и взбаламутить все королевство. Хаос вреден для него, а они посмели его устроить, – заключил Кириаль. – И сделать это надо как можно быстрее.

– Я понял вас, ваше величество. Какие еще будут приказания?

– А теперь, оставь меня до рассвета. Я намерен провести это время с пользой, – король с улыбкой смотрел куда-то за спину гвардейца.

Мариаль обернулся и мысленно вздохнул. Это была очередная фаворитка короля. Капитан королевской гвардии на мгновение задумался о том, что он не различает женщин своего правителя, они все были на одно лицо, мало чем отличаясь друг от друга. Порой ему казалось, что они одеваются в одеяния своих предшественниц, которые покинули постель Кириаля и растворились где-то в предрассветных туманах, словно их никогда и не существовало. Все фаворитки короля носили платья идентичных фасонов, однотипные прически и одинаковые украшения, словно пытались слиться со своими предшественницами и ничем не выделяться на их фоне, и потому Мариаль не понимал, в чем их различие. Он даже не запоминал их имена, все равно через два-три месяца появится новая игрушка. Король не искал что-то новое, он привычно брал на свое ложе бездушных мраморных кукол, которые отличались от статуй, украшавших дворец и парки лишь тем, что они были теплыми на ощупь. Капитан королевской гвардии едва слышно вздохнул, поклонился королю и пошел прочь, оставив его наслаждаться романтическим вечером с новой возлюбленной. Мариаль проигнорировал приветственный кивок дамы, чьего имени он не помнил. Он окинул ее оценивающим взглядом и невольно сравнил со своей давней любовью – полукровкой Театлин Аминирах Вират. И сравнение было явно не в пользу королевской любовницы. Мариаль мечтательно улыбнулся, вспоминая красоту и жгучий нрав своей возлюбленной. Осталось совсем немного, и он сможет повести возлюбленную Театлин к жрецу, чтобы тот провел ритуал сплетения судеб, что соединит их в браке до последнего вздоха в этой жизни и даже после смерти. Еще совсем немного, и его ничто не удержит на пути к столь вожделенному счастью. С этими мыслями Мариаль провалился в радужные мечтания до самого рассвета.

Проснулся он резко, словно кто-то с силой пихнул его в бок. Что, впрочем, оказалось правдой. Стоило Мариалю открыть глаза, прикрыв их ладонью от яркого солнечного света, бившего в окна, как его взгляд натолкнулся на Кириаля. Капитан королевской гвардии специально выбрал покои, выходящие окнами на восток. Поднимаясь над границей небес и земли, дневное светило впивалось своими лучами в лицо Мариаля, заставляя открыть глаза и отправиться проверять посты, готовиться к пробуждению Кириаля и очередному беспокойному дню. Но в этот раз король сам оседлал стул в спальне Мариаля, положив руки на высокую резную спинку, и глядя на своего гвардейца.

– Долго спишь, Мариаль! Очень долго, – с ехидной ухмылкой заявил Кириаль. – Поднимайся. У нас всего хора, чтобы добраться до храма Бога-Отца и успеть на молитвенный ритуал.

– Простите, ваше величество. Я буду готов через четверть хоры. Сейчас только прикажу, чтобы приготовили лошадей, – капитан королевской гвардии поспешно скатился с другого края кровати.

– Оставь. Я уже распорядился. Собирайся и побыстрее, – отмахнулся Кириаль, поднимаясь и направляясь к окну. – Я не хочу опоздать к началу ритуала.

– Как прикажете, ваше величество.

Мариаль поспешно натягивал на себя одеяния, приготовленные еще с вечера, путаясь в рукавах, в которые он пытался просунуть руки, буквально бегая по комнате. Он не ожидал, что король пренебрежет всеми правилами, которые были установлены во дворце еще во времена первого короля Элеана, а также позабудет о королевском этикете. Кириаль должен был прислать слугу и приказать Мариалю явиться к нему уже в полном облачении в его рабочую комнату, а не самому являться в покои гвардейца. Королевская семья Элеана считалась потомками старших богов и потому могла творить на Селеране все, что пожелает. Именно поэтому Мариаля до сих пор удивляли представители младшего рода эльфийской знати Гимер Вистаров, которые посмели восстать против правления Скайтералей. Оно длилось с незапамятных времен, с тех самых пор, когда Бог-Отец создал королевство эльфов и посадил на трон своего сына от смертной эльфийки, которому и надлежало основать великую династию. Было это еще на заре возникновения Элина.

– Я готов следовать за вами, ваше величество, куда прикажете, – завершив облачаться в легкие доспехи, произнес Мариаль.

– Тогда поспешим. Я не хочу пробиваться через толпу подданных, расталкивая их локтями, – кивнул Кириаль.

Он быстрым шагом направился к двери, даже не взглянув на Мариаля, уверенный, что тот не просто идет следом, но и поспевает за ним. Король торопился. Со стороны выглядело так, словно он, и правда, боится опоздать на служение верховному богу эльфийского пантеона. Сам Мариаль уже давно не возносил молитв богам, не приносил им жертвы, в том числе и через жрецов. Он на миг задумался об этом, решив для себя, что пора начинать задабривать богов, чтобы иметь возможность привести пред их очи Театлин и назвать ее своей супругой, связав их судьбы в одну. Это была его мечта еще с того момента, как он встретил эту полукровку в замке Аминирах Вирата, и лишь недавно она обрела шанс стать явью. Призрачный шанс, но он был рад и этому. Мариаля нисколько не волновали заявления Самаля Контирэй Магата, который объявил о своем скором браке с Театлин анэ Вират Мирэсэль. Мариаль был уверен, что Театлин придумает, как избавится от этого молодого идиота, возомнившего себя равным Мариалю настолько, что посмел претендовать на ее судьбу радом с ним.

Эстрия просыпалась. Медленно и неохотно. Первыми от ночного сна очнулись пекари, и даже сквозь водяную пыль, окружавшую мост ведущий от королевского дворца в саму столицу, ощущался аромат свежеиспеченного хлеба. Он окутывал двух спешащих в лучах рассветного солнца всадников, напоминая им, что они пренебрегли завтраком, стараясь успеть к назначенному времени молельного ритуала Бога-Отца. Рот тут же наполнился слюнями, а в животе предательски заурчало. Мариаль пообещал себе купить хотя бы булочку у первого же пекаря, что попадется им на пути в храм, ведь будет очень по-дикарски, если ритуал поклонения Богу-Отцу перебьет громкое и настойчивое урчание его желудка. И еще большим позором станет этот звук, если его издаст желудок монарха.

Провожаемые сонными взглядами гвардейцев, которые сохраняли вертикальное положение, только благодаря своим копьям, они пересекли мост и въехали в еще спящий город. Лишь редкие ранние пташки торопились куда-то по пустынным улочкам, да прислуга в богатых домах спешила сделать все приготовления до того, как проснутся хозяева. Лавочники тоже не дремали, готовя свои лавки к открытию. Эстрия медленно просыпалась, избавляясь от ночной неги и подставляя мрамор своих стен золотому жару солнечных лучей. Мариаль придержал своего жеребца, преградив путь слуге одного из низших аристократов, у которого даже не было титула, о чем буквально кричал значок, вышитый на его рубашке. Парень нес куда-то целый лоток ароматных сдобных булочек с маком и орехами.

– Я заберу у тебя две булки, – голосом, не терпящим возражений, заявил королевский гвардеец.

– Простите, но я несу их своему хозяину. Он любит свежую выпечку к завтраку, – тем не менее возразил слуга. – И я не вправе разбазаривать его завтрак.

– Настолько, что он готов отказать королю?! – усмехнулся Мариаль в ответ. – Посмотрим сколь долго он сможет наслаждаться этими свежими булочками впредь.

Глаза слуги распахнулись, и он бухнулся на одно колено перед Кириалем. Спорная выпечка полетела бы на мостовую, если бы не Мариаль, успевший подхватить лоток прежде, чем он упал на камни. Он взял две булочки, как и говорил. Одну себе, другую Кириалю. Король милостиво разрешил парню подняться, а гвардеец тут же протянул ему лоток.

– Держи монеты за булочки, – сказал Мариаль, бросая золото на лоток.

– Я не могу… – промямлил слуга.

– Все ты можешь. Бери и не отказывайся.

С этими словами Мариаль толкнул жеребца шенкелями и заставил подойти к лошади короля. Он протянул его величеству свою добычу, и всадники продолжили свой путь по пустынным улицам Эстрии, жуя ароматные и вкусные булочки, которые спасут их от неминуемого позора в храме.

– Вкусные булки, кстати говоря, – заявил Кириаль, с наслаждением закрывая глаза.

– Неплохие, – Мариаль вынужден был согласиться. – Но дворцовый пекарь делает лучше.

– Это ты специально так сказал, чтобы меня не обидеть.

– Вы правы, ваше величество. Я не откажусь попробовать их вновь.

Он не был уверен в том, что именно заставляет его думать о великолепии вкуса этих булочек. Буквально тающее во рту тесто и приятно хрустящие на зубах орешки или все же голод и отсутствие завтрака? Мариаль никак не мог определиться, но был вынужден согласиться с королем, вкус у выпечки был отменный.

– Напомни мне выяснить, кто их печет, чтобы перевести его во дворец. Будет печь хлеб и булочки для королевского двора, – тем временем распорядился Кириаль. – Негоже такому таланту прозябать уличной торговлей.

– Да, ваше величество. Я непременно это выясню. Только я сомневаюсь, что ваши подданные обрадуются этому, – губы Мариаля дрогнули и растянулись в улыбке. – Вы лишите их возможности наслаждаться вкусными, свежими булочками к завтраку.

– Ты мне поверишь, Мариаль, если я отвечу, что это последнее, о чем я тревожусь?

– Конечно, поверю. Главное, чтобы они не устроили бунт по этому поводу.

– И то верно, – рассмеялся Кириаль.

Главный храм верховного божества эльфов, которого называли Богом-Отцом, возвышался над Эстрией, вознося свои ажурные шпили к прозрачно-голубому небу. Это был единственный главный храм, который располагался в столице эльфийского королевства, остальные боги довольствовались небольшими алтарями, у которых эльфы взносили им молитвы. Редкие белые облака, похожие на взбитые сливки, цеплялись за них на какое-то время, прежде чем плыть дальше. Сине-белый храм был возведен из темно-синего и молочно-белого мрамора высокого качества, который буквально сиял в лучах солнца, заставляя прищуриваться. Его стены украшали невероятно красивые барельефы, изображавшие жизнь богов, как представляли ее жрицы. Углы, колонны и арки оплетала цветочная резьба, сверкавшая серебром. Вход охраняли две статуи тяжеловооруженных воинов, чьи непомерно длинные мечи скрещивались над головами каждого входящего в храм ради молитвы. Эти клинки должны были напоминать молящимся об их смертном существовании, дать ощутить величие и силу Бога-Отца.

Кириаль и его гвардеец вошли в храм, попав с залитых солнцем столичных улиц в полутьму, что царила там. Они на мгновение ослепли, привыкая к отсутствию солнца. Хоть оба не раз видели бронзовую статую Бога-Отца, что высилась над ажурным алтарем, но каждый раз, переступая порог храма, они вздрагивали. Огромный бог простирал руки, словно указывая на каждого грешника, что осмеливался войти в его храм, чтобы замолить свои проступки. Душа тут же холодела, а по спине пробегали мурашки, хоть эльфам и не было ведомо понятия греха.

– Ваше величество? – удивлению верховного жреца не было предела.

Король не часто посещал ритуалы и молебны, что совершались в храмах. Лишь несколько раз в год, когда его присутствие было обусловлено законом, Кириаль скрепя сердце был вынужден становиться частью древних религиозных ритуалов. И только Лунная охота радовала каждого эльфа и вызывала у них особый энтузиазм. Не было никого, кто отказался бы в служении Селере.

– Да, жрец. Это я, – Кириаль вышел вперед так, чтобы свет, заключенный в магические лампы, упал ему на лицо. – Я прибыл, чтобы вознести молитвы Богу-Отцу. Возблагодарить его за то право назначать Охотника за богами, что он даровал мне. Ну и для того, чтобы ты больше не ныл мне на ухо о том, что я недостойный правитель, раз не посещаю молебны нашим богам.

– Я рад, что вы присоединитесь к нам, ваше величество.

На лице жреца заиграла лукавая улыбка, когда он приглашающе махнул рукой в сторону собравшихся возле алтаря жрецов, чьи бело-серебряные одеяния блестели в слабом магическом свете, не способном полностью разогнать тьму, что царила в храме Бога-Отца. Мужчины стояли на коленях, воздев руки к бронзовому изображению своего бога и раскачивались.

– О, великий Бог-Отец! Твоя власть простирается над всем миром и за его пределами, – молитву верховный жрец начал, еще не дойдя до алтаря. – Твой взор видит гораздо больше, чем доступно нам. Твои уши слышат гораздо больше, чем доступно нам. Ты ощущаешь дыхание вселенной, ты даруешь свою милость, ты караешь неугодных тебе, ты правишь богами. Так услышь же нас, о великий Бог-Отец, чья мудрость безмерна. Прими нашу скромную жертву и даруй нам свою милость. Да будет воля твоя исполнена каждым смертным.

Жрецы затянули заунывный гимн, который заставил Кириаля поморщиться. Он не любил ритуалы жертвоприношения в храмах именно за то, что гимны-молебны били по нервам, заставляя кожу покрываться мурашками. Король невольно скрипнул зубами, когда в гимне зазвучали высокие ноты, но сдержался и остался стоять там, где стоял. Ему ничего не оставалось, как продержаться до конца ритуала, если он хотел показать жрецам верховного бога эльфов, что не оспаривает власть Бога-Отца на лике Селерана. Тем временем песнопения прекратились. Верховный жрец склонился пред алтарем и достал клетку с двумя белоснежными голубями, его помощник упал на колени и позволил поставить ее себе на вытянутые руки. Сам же старший служитель Бога-Отца плеснул что-то в углубление, что было в центре алтаря, от чего к темным сводам потолка взметнулось яркое желто-оранжевое пламя. Жрецы вновь запели гимн восхваление своему богу.

– Прими наш дар. Он скромен, но чист, – пропел верховный жрец.

В следующий момент он достал из клетки первого голубя. Кириаль поморщился, ожидая жестокого убийства птицы, но жрец лишь выдернул из хвоста три пера и швырнул их в ненасытное пламя. Не глядя, он протянул птицу ближайшему из жрецов и тут же потянулся за второй. Голубь лишился трех хвостовых перьев, как и его брат, и также был предан одному из молившихся у подножия алтаря жрецов. Король удивился. Он привык, что их мир жесток, а жертвенных животных Бога-Отца в большие праздники заживо сжигали на алтарях, но в этот раз птицы отделались лишь перьям. Пламя, горящее в алтаре, облекало бронзовую статую бога в мягкий желтый кокон, который придавал ей ощущение жизни. Кириаль мог поклясться, что Бог-Отец внимательно смотрит на него, а в какой-то момент даже кивнул своему неразумному потомку.

Ритуал жертвоприношения подходил к концу. Два белых голубя были отпущены на свободу и летали по храму, рассекая крыльями воздух. Звук их крыльев сливался со звуками молитвы, которая все еще звенела у алтаря. Жрецы упали на колени и раскачивались в такт своим словам, мелодии гимна. Кириаль мог бы уйти в этот момент, но он стоял и слушал заунывное пение жрецов, стараясь отрешиться от него и обратиться к Богу-Отцу с просьбой покарать всех мятежников, что бродят по его землям.

Молитва закончилась внезапно. Жрецы замолчали, словно по приказу, и замерли перед взором своего бога, сложив руки в молитвенном жесте. Верховный жрец провел рукой над жертвенным пламенем, заставляя его погаснуть, после чего спустился с возвышения, на котором стоял алтарь.

– Я давно не видел вас тут, ваше величество, – его голос казался оглушающим грохотом камнепада в царившей в храме тишине. – Что сподвигло вас прийти на рядовое богослужение, каковые мы проводим каждый день, моля Бога-Отца о милости к Элеану.

– Иногда королю есть, о чем поговорить с верховным богом, – уклончиво произнес Кириаль.

– Я думаю, ваше величество, что знаю причину. Вы хотите, чтобы Бог-Отец присмотрел за Охотником за богами. И вы никогда не обратились бы с просьбой просить его о том к нам.

– От вас ничто не скроется, Отец всего сущего, – улыбнулся Кириаль, впервые обратившись к жрецу его официальным титулом.

Король мысленно усмехнулся. Несмотря на всю свою проницательность, жрец не смог прочитать то, что было на душе у правителя Элеана. Это осталось между ним и Богом-Отцом.

– Такова моя участь, ваше величество, читать души тех, кто приходит в храм Бога-Отца, – жрец сложил руки в молитвенном жесте. – Есть вести от Охотника? Нам следует приготовиться к войне за корону с жречеством, забывшим свое предназначение?

– Охотник за богами успел побывать лишь у жрецов Хессель и Суртэля. Они помнят о своем долге и не помышляют о нападении на корону и смене династии, – спокойно заявил Кириаль, внимательно наблюдая за верховным жрецом Бога-Отца.

У того не дрогнул ни единый мускул на лице. Его взгляд был тверд, а губы сурово сжаты, словно он печется о судьбе эльфийского короля, но не о своей. Однако Кириаль прекрасно понимал, что лишь то, что их судьбы связаны, и падение Скатералей потянет за собой и жреческий орден Бога-Отца, заставляет его тревожиться и интересоваться о том, чего же достиг Лимиаль.

– Хорошо бы ему ускориться и сосредоточится на младших богах. Старшие боги и рода давно смирились со своей участью, но в жилах младших горячая кровь. Она вскипает каждый раз, когда у них появляется возможность нанести удар в спину тем, кто старше. Но возвышения младших богов и подвластных им родов допустить нельзя. Это пойдет против законов мира, как божественных, так и тех, что установили смертные.

– Я вас понял, Отец всего сущего, – Кириаль кивнул.

Он хотел, как можно быстрее покинуть храм. Его своды и запах тлевших на алтаре углей начали давить на короля, вызывая у него приступ тошноты. Казалось, что сам Бог-Отец не желал его присутствия при том, что должно происходить под сводами его дома дальше. Впрочем, Кириаль сам не хотел оставаться тут.

– Тогда, я буду ждать добрых вестей от Охотника, ваше величество, – жрец обернулся на алтарь, где продолжали раскачиваться в трансе жрецы. – Я благодарен, что вы стали частью молений Богу-Отцу. Это должно укрепить его уверенность в преданности его потомков ему.

– Непременно, – улыбнулся уголками губ Кириаль. – Да осветит солнце Элеан даже когда погаснет.

– Да будет так, – жрец церемониально прижал к груди руки.

Король эльфов почувствовал себя очень легко и свободно, когда прохладный воздух коснулся его лица. Кириаль не любил молебны и жертвоприношения, но власть не оставляла ему выбора, приходилось переступать через себя и входить под своды храмов, пропитанных жертвенным дымом. Воздух в доме Бога-Отца царапал горло, словно большой хищник свою жертву, он заставлял каждого бороться с приступами кашля, что безжалостно подступали с неотвратимостью приливной волны. А еще он пах полынью. Кириаль не любил этот горьковатый запах, напоминавший ему о жестоком воспитании матушки, которая за любую провинность порола будущего короля веником из этой травы. «Надо выгнать из тебя все зло. Злые духи не проникнут в твою душу! Безумие ярости обойдет тебя стороной!» – приговаривала королева с каждым ударом. Кириаль помнил то чувство унижения, что заливало все его существо. Помнил тот специфический горький запах, что разливался вокруг. Королева сходила с ума к концу своей долгой жизни, и вымещала все свои тревоги на сыне. Кириаль с болью вспоминал те годы, когда матушка, не считаясь с его возрастом, и вымещала на нем свои тревоги и гнев.

– Мы возвращаемся, ваше величество? – Мариаль вырвал короля из неприятных воспоминаний, которые ему навеяло посещение храма Бога-Отца.

– Думаю, да. К Акрималю ехать не имеет смысла, ведь у него нет ничего нового о суете жрецов по поводу артефакта. А привлекать к Корпусу магов лишнее внимание, я не хочу. Потому едем во дворец.

– Как прикажете, ваше величество.

Мариаль оглядел площадь перед храмом, отмечая, что народу прибавилось. Гвардеец следил за тем, как Эстрия просыпалась, как эльфы покидали свои дома и удивленно приветствовали своего короля, что стоял перед храмом. Они явно не были готовы к тому, что монарх окажется в городе без свиты и большого отряда гвардейцев, которые обеспечивали бы его безопасность. К удивлению жителей столицы, король пришел в храм, как обычный эльф: просто молиться богу о милости. Мариаль был уверен, что еще до наступления полудня, каждая птица в столице будет знать о том, что Кириаль был на утреннем молебне Богу-Отцу. И найдется не менее тысячи эльфов, которые видели его лично, а то и стояли под сводами храма, наблюдая за жертвоприношениями. «Интересно, чью кровь по этим слухам прольют на алтаре Бога-Отца?» – задумался Мариаль, и невольно усмехнулся. Но долго размышлять ему не пришлось, надо было возвращаться во дворец, и сделать это до того, как перед храмом соберется толпа. Он забрал лошадей, привязанных к коновязи и, словно таран, которым разбивают ворота крепостей, пошел через собравшихся, прокладывая королю дорогу. Кириаль же был доволен. Его план сработал, он получил то, что желал почти не прилагая усилий. Осталось обдумать свой следующий шаг. Тщательно продумать, ведь ошибки на этом опасном пути недопустимы.