Buch lesen: «Код равновесия. Техногород», Seite 3

ГЛАВА 4

Нам говорили: у каждого должен быть свой страх и своя цель. В то время я представлял, что цель манит нас вперёд, а страх дышит в спину и не даёт остановиться. Лучше всего бояться того же, чего боятся все. Тогда можно развлекаться, обсуждая общие страхи и фантазируя, как можно было бы их победить. А если служить той же цели, которой служит большинство, то на уже на одном этом основании можно считать себя не хуже прочих.

Так думали мы все – так думал и я. Но обладая чужими целями и страхами я не имел своих.

Временами Тёзке казалось, будто Фантазёр младше её. Его идеям не было конца, он мог дуться, как ребёнок и забывать о своих обещаниях. Зато библиотекарь никогда не читал Тёзке нотаций, его непредсказуемость веселила её. Сегодня он обещал сюрприз.

Они спустились в метро и поехали на юго-запад, туда, где раскинулся популярный район ДиПизза с целой улицей модных ателье, с магазинами белья и одежды. В вагоне было тепло, одноразовая стерильная накладка на сиденье чуть уловимо пахла мятой и Тёзка всё гадала, что же приготовил для неё Фантазёр. Её сложно было чем-то удивить, потому что её мать, которую все звали просто Матушка, работала инструктором-дезинфектором и жили они в полном достатке.

Тёзка изо всех сил готовилась к экзамену, чтобы выходить на работу вместе с Матушкой и её друзьями, которые жили на одной улице с ними. Белоснежная форма с респиратором, почёт и то, что её будут ждать в любом доме, в любой компании – вот что привлекало Тёзку в профессии. Когда она небрежно говорила какому-нибудь новому знакомому, что живёт в районе Рюшимик, в доме, отделанном полированными панелями, то чувствовала, как отношение к ней становится особенным. Единственное, чего боялась Тёзка – это каким-то невероятным образом разочаровать своё предприятие, которому она принадлежала с рождения, и искать себе работу. Чего доброго, придётся вставать в очередь вместе с неудачниками и бывшими преступниками, а потом всю жизнь ходить в помощницах, как Ундина.

Тёзка почувствовала, как Фантазёр сжал её пальцы:

– Выходим.

Они оказались на пустой платформе.

– Где мы? – протянула Тёзка, оглядываясь по сторонам.

Вместо мраморной отделки, имитирующей вуаль и кружева, она видела ограненное цветное стекло и начищенные медные цепи. Пол на этой станции был расписан под ковёр, а сводчатый потолок украшали золотистые завитушки. “Станция Матар-Альзумаруд” – гласила яркая вывеска. Тёзка вопросительно взглянула на Фантазёра.

– Мне нужен был строительный кран, – сбивчиво объяснял он, – А тут как раз большая стройка.

– Но это же ювелирный район, – прошептала она.

Матар-Альзумаруд выделялся среди соседних районов яркостью, блеском и криминалом.

– Зачем тебе кран? – недоумевала Тёзка, – Поехали скорее обратно.

– Охранная полоса и небо за городскими стенами – оттуда их видно лучше всего.

Тёзка ахнула.

– Опять твои вечные вопросы? – рассердилась она, – Глупые мечты, никчёмные идеи.

– На этот раз я кое-что видел! – взмахнул рукой Фантазёр, – И оно реальное.

– И что же это?

– Ну, пока я точно не знаю, – смущённо признался он и добавил, – Но у меня есть обоснованное предположение. Я хочу, чтобы ты посмотрела вместе со мной.

Тёзка нервно рассмеялась и тут же осеклась, когда эхо разнесло её смех по пустой станции.

– И ты хочешь рискнуть ради того, чего сам не знаешь?

– Я был здесь уже четыре раза с начала весны, – ответил он упрямо и серьёзно, – Не хочешь – я пойду один.

– Иди, – бросила она.

Молчание.

– Сумасшедший!

Ни слова. Фантазёр сгорбился и сел на скамью. Тогда Тёзка демонстративно перешла на другую сторону платформы и стала ждать обратного поезда.

От стены отделился голографический Метрокэп и подошёл к Фантазёру:

– А кто это у нас потерялся? – засюсюкал он, – Какой хороший ребёнок! Мы быстро найдём твою маму. Скажи, как тебя зовут?

Фантазёр поднял голову:

– Ты что, не видишь, что я взрослый человек? – строго спросил он.

По силуэту Метрокэпа пошла рябь.

– Сбой в системе мониторинга… – медленно ответил он, – … извинения…

Метрокэп исчез и тут же появился вновь, уперев руки в бока:

– Эй, парень, – широко улыбнулся он, – подсказать тебе маршрут?

– Не надо, – отмахнулся Фантазёр.

Они с Тёзкой снова остались одни. Фантазёр ничего больше не говорил, а только поглядывал на неё украдкой. Лицо у него было такое несчастное, что Тёзка поняла: этой ночью без неё он пропадёт. Пришёл и уехал поезд – а она осталась на станции. Наконец, Тёзка села рядом с Фантазёром:

– Вот убьют нас, – проворчала она, – Что Матушка скажет?

– Это не опасно, – убеждал её Фантазёр, – Нас пропустят, я договорился с местными. Не такие уж они страшные.

Район ювелиров и впрямь казался самым обычным, если не считать домов, которые будто бы хотели перещеголять друг друга в отделке. На дорогах в вечном нескончаемом коллапсе застыли служебные автобусы и грузовые машины, высотки гигантскими колоннами уходили в ночное небо, а на них сверкали 3-D экраны. Верхние этажи домов были утыканы самодельными ветряками, между небоскрёбами носились скоростные поезда воздушного метро, а ещё выше множеством ярусов медленно плыли вагончики канатных дорог. Рёв и гудки машин, шум, разговоры, музыка и реклама. Вот только рабочих на улицах почти не было. Фантазёр тянул Тёзку дальше и скоро свет и шум остались позади. Она совсем потерялась в каменных углах, неожиданно возникавших перед ними и боялась остаться одна в этой кромешной тьме, в шепотках по углам, но Фантазёр крепко держал её за руку и ей приходилось приноравливаться к его неровной походке. Каменные оштукатуренные стены сменялись пластиковыми подпорками, железными листами, тряпичными занавесками. Асфальт, песок, настилы, проволочные циновки; запахи старого масла, тяжёлые, странные ароматы, трущобно-кошачья вонь, пыль и – неожиданно – сырой, нехороший запах застоявшейся воды. Скоро они увидели строительный забор, а за ним возвышался башенный кран. И тут совершенно неслышно и неожиданно перед ними возникли три крими.

– Не местные? – тихо спросил один из них.

От его равнодушного голоса у Тёзки по спине побежали мурашки. Фантазёр сжал её пальцы ещё сильнее:

– Мы на площадку, – так же негромко ответил он.

Крими молчали. Казалось, они опешили от такой наглости, но вот в темноте прозвучал тонкий, истеричный смех. Тёзка вцепилась в край куртки Фантазёра, прижавшись к его плечу. Он вдруг спохватился и суетливо полез за пазуху за пропуском. Круглый медальоном с изображением слона повис на цепочке, слабо поблёскивая.

– Наше, – гнусаво протянул один из крими.

Второй тут же дёрнул за цепочку:

– Знак у чужаков! – высоким голосом зачастил он, – Они шпионы. Я вижу, я чужих чую, как пёс! Давайте их…

Перед лицом Фантазёра появилось тонкое лезвие и он, как заколдованный, смотрел на него и не мог отвести глаз.

– Цыц, – бросил старший, не повышая голос и достал из кармана прозрачный, тускло светящийся шарик, – Заправь до верху.

Тёзка так испугалась, что происходящее казалось ей нереальным. Она видела, как один из крими заправил лампу: отмерил порошки из трёх разных пакетиков, а затем добавил прозрачной жидкости из бутылочки и закрыл шарик пробкой. Главный потряс шар и скоро света стало достаточно. Он смотрел на обратную сторону медальона, а библиотекарь успел насчитать ещё пять человек, сидевших на корточках чуть поодаль. Вдруг главный коротко и звонко отвесил затрещину низкорослому парню, который стоял рядом с ним. Лезвие стукнулось о камни. Крими захохотали.

– За что? – взвизгнул тот.

– А это? – главный поднёс ему к носу медальон, – Что это значит?

– Буква “Пэ”, – удивился тот, – Пропуск?

– Угу, – кивнул главный, – Говорил я тебе не торопиться? Ну, сколько раз, а? Смотреть надо сначала. Смотреть – и только потом резать!

Низкорослый потёр затылок и поднял стилет.

– Всегдашняя моя поспешность приносит мне многие страдания, – как ни в чём не бывало объяснил он Фантазёру.

– Что на площадке-то надо? – миролюбиво спросил главный крими.

– На кран подняться, – дрогнувшим голосом ответил Фантазёр.

Крими пристально оглядел их и понимающе хмыкнул:

– Романтики, значит. Ну, пойдёмте.

Фантазёр с Тёзкой поднимались в кабину на таком маленьком лифте, что им пришлось тесно прижаться друг к другу, чтобы уместиться в нём. Крими уже исчезли в ночных переулках Матар-Альзумаруд, на стройплощадке было тихо.

– Ну ты и мастер переговоров, – прошипела Тёзка, – Так “договорился”, что нас чуть не зарезали.

– Извини. В прошлый раз меня встречали другие ребята, так что это происшествие можно считать за человеческий фактор, – улыбнулся Фантазёр и вдруг нежно поцеловал Тёзку в кончик носа, – Всё обошлось.

Тёзка угрюмо взглянула на него, но промолчала.

– Времени потеряли много, – серьёзно сказал библиотекарь, – Как бы не опоздать.

Внутри кабины башенного крана было холодно. Фантазёр включил тепловой шнур, который тянулся по стенам и уходил в пол – и вынул из нагрудного кармана пластиковый квадрат, упакованный в чёрную плёнку. Он снял её с одной стороны и приклеил квадрат к потолку, а затем снял плёнку с другой стороны. В кабине стало светло. Было тихо и Тёзке казалось, что она слышит ветер. На площадке стоял полуразобранный дом, пригодные для новой стройки железо и камни лежали кучами на земле, а мусора уже почти не осталось. Далеко за стройкой тянулись фонари, а под ними – яркие рыночные палатки, которые, казалось, вот-вот вывалятся прямо на дорогу. Ещё дальше, на стенах высотных домов крутили рекламу и новости. Тёзка пригляделась и узнала любимый ролик «Весь мир счастлив».

Из другого окна тянулась ярко освещённая охранная полоса, а за ней – Мусорные стены, которые опоясывали Котлище пятью кольцами. Они будто вросли в небо, под ними не видно было ни дронов, ни наблюдателей, но горожане знали, что они замечают любое движение у охранной полосы – и никогда никого не предупреждают.

Тут Фантазёр дёрнул Тёзку за рукав, указывая пальцем вверх и вперёд, в небо, которое находилось уже Снаружи. Она подняла голову и увидела белые и красные точки. Часть из них светилась непрерывно, а другие ровно мигали, но двигались они все разом, словно что-то треугольное держало их вместе. Ни звука, ни следа в небе. Через несколько секунд таинственные огоньки скрылись за краем городских стен.

– Что это? – удивилась Тёзка.

– Их только отсюда видно, – пробормотал Фантазёр.

– В небе ничего нет, кроме птиц, солнца и облаков, – неуверенно возразила Тёзка, – Ещё звёзды, луна, планеты, радуга, дождь…

Фантазёр облокотился на подвесной молекулярный отсек, в котором крановщик, должно быть, готовил себе обеды.

– Как ты думаешь, на что похожи эти огни? – спросил он с волнением в голосе, – Давай, подумай. Вспомни! Где в городе ты видела такие же огоньки?

– Лампы? – недоумённо гадала Тёзка.

– Нет. У них слишком слабый свет.

– Информационные щиты?

– Они разноцветные. Ну же! – дразнил её Фантазёр.

– Ты знаешь! – догадалась она, – Поезда? Светофоры? Автобусы?

– Точно! – с детской радостью выпалил Фантазёр, – Мне тоже пришёл в голову именно транспорт.

Тёзка ошеломленно захлопала глазами.

– Самолёт! – вдруг выпалил Фантазёр, и затараторил, – Я понял случайно. Ребёнок запустил бумажный самолётик в библиотеке, и меня озарило! Это же чудо разума! Нашего, человеческого. Понимаешь? Они давным-давно создавали чудеса, а значит, и мы можем. И я могу! И ты.

Тёзка с сомнением посмотрела на него:

– Самолёты – это волшебные машины, а волшебство есть только в сказках, – твёрдо сказала она, – Говорю тебе как “перспективная” горожанка: любая вещь тяжелее воздуха, а значит, она не может оторваться от земли.

Но Фантазёр махнул рукой, будто она сказала что-то незначительное, наклонил к ней бледное, конопатое лицо и зашептал:

– Они появляются раз в двадцать дней, по ночам, с точностью до минуты. А это значит, что земли Снаружи обитаемы!

Тёзка поёжилась.

– Ты сошёл с ума, – отрезала она.

Фантазёр распахнул дверь:

– Я видел самолёт! – упоённо воскликнул он в темноту, – Мы можем всё!

Но город слушал новости, гудки машин и шум фабрик. С улиц никто не мог заметить паренька, стоявшего так высоко над всеми. А если бы кто-нибудь пригляделся к одному из многих башенных кранов города, то зажмурился бы от света экранов и прожекторов и не увидел крошечную фигурку библиотекаря, победно вскинувшего руки.

– Эгей, Котлище! – не унимался Фантазёр, – Я знаю твою тайну!

Он неуклюже подпрыгнул на самом краю и чуть не сорвался вниз. Тёзка взвизгнула и зажмурилась.

– Я догадался, – вернулся он к ней, – понимаешь, сам! Я сам нашёл ответ. А не верил! И никто не поверит.

Тёзка тоже не верила ему, но знала, что Фантазёр – гений, просто судьба не дала ему шансов проявить себя. И сейчас она забыла о своём недавнем испуге и гордилась, что именно её библиотекарь позвал сегодня с собой. Они сидели, обнявшись, а от шнура шёл жар. В распахнутую дверь залетали редкие, мелкие снежинки и сразу таяли на тёплом полу.

– Почему бродяги не перелетели через Мусорные стены, если у них есть машины для этого? – вдруг спросила Тёзка.

– Может, они не хотят – предположил Фантазёр и прошептал, – А ты помнишь, как Система ошиблась на станции? В последнее время она часто ошибается, и я думаю…

– Тш-ш-ш… – Тёзка ладонью прикрыла ему рот, – Ты что! Об этом нельзя говорить.

Фантазёр поцеловал её руку и убрал от лица.

– Я всё думаю про городской архив. А ещё я боюсь, что Система сходит с ума, – с болью закончил он.

ГЛАВА 5

Центры подготовки перспективных кадров, или просто перспектумы, были в каждом из восьми районов Котлища. Тёзке не повезло жить слишком далеко от своего центра подготовки и девять дней из десяти она поднималась ещё до рассвета.

В одно утро Тёзка, как обычно, стояла в очереди на входе перспектума. Она подошла к сканеру и собиралась было пойти в класс, как господин помощник директора сделал ей знак отойти к стене, где уже собрались несколько десятков человек. Тёзка встала в углу и пыталась сообразить, что они могла натворить и насколько недоволен ими может быть господин помощник. Она с тоской смотрела, как её однокурсники идентифицировались и спешили на занятия и пыталась успокоиться и прогнать страх. Вот все разошлись, прозвучал сигнал к началу дня, помощник директора запер двери перед носом опоздавшего и кивнул тем, кто стоял у стены. Он уверенно шёл по пустому, красному коридору, а за ним в полной тишине, друг за другом, шагали ученики. Ни шёпота, ни вопросов. Они поднялись на второй этаж по винтовой лестнице и оказались перед чёрной стеклянной дверью, за которой скрывался кабинет господина директора перспектума.

Тёзка чуть успокоилась. Господин директор был проводником, как директора всех учебных заведений; он не повторял сказанного, не повышал голос, не наказывал виновных – всем этим занимался его помощник. Затемнение на стеклянной двери рассеивалось дважды в день, но никто из перспективных не мог сказать, как выглядит кабинет господина директора – они старались не задерживаться под винтовой лестницей. Тёзка никогда не слышала ни звука со второго этажа, но знала, что оттуда видно всё, что происходит в школе, в их районе и в мире, ограждённом Мусорными стенами. Она молча перебирала в памяти свои возможные ошибки и кляла себя за ночную прогулку с Фантазёром, а из вентиляции пахло маслом и слышался чей-то тихий храп – за стеной начинались жилые квартиры. Этажом ниже, прямо под ними расположился магазинчик напитков, и Тёзка пообещала себе, что если её не отчислят, то она купит себе дынной газировки со льдом, а к ней – горячей карамели. Тут темнота перед ними пропала и оказалось, что никакой двери вовсе не было. По приказу господина помощника они все вошли в кабинет и встали у порога.

В кабинете вдоль стены тянулась магнитная полоса, а к ней тонкими граням крепились пластинки с личными делами перспективных, отчёты, памятки… Документы плотными рядами занимали почти всю стену, и свет причудливо преломлялся через них. Тут же стояли горшки с живыми деревьями, холодильник и микро-повар на два отсека: горячий и холодный. Стекло горячего отсека запотело, оттуда жарко пахло красным луком и сахаром. В холодном измельчался салат. На большом полукруглом столе был идеальный порядок, от него шла деревянная массажная дорожка, которая скрывалась за плотной занавеской из бисерных нитей. На другой стене раскинулась карта и Тёзка опознала на ней территорию их перспектума. По карте двигались разноцветные точки, больше всего их было в аудиториях. В другом конце кабинета чернела шахта лифта. Откуда-то сверху послышалось его тихое гудение.

– Склоните головы, – велел господин помощник.

Они ждали господина директора, но лифт всё ехал и ехал. Тёзка дерзко скосила глаза на шахту и представила себе, что тоннель проходит через весь небоскрёб и что лифт едет от самой крыши. Тут в шахте показалась платформа с креслом, а с него поднялся тучный человек. Он шагнул в комнату. Всю его выбритую голову, лицо и руки покрывали жёлтые татуировки с чёрной каймой. Господин помощник поспешно приложил кончики пальцев ко лбу и перспективные повторили священный жест за ним.

Господин директор кивнул им головой и улыбнулся.

– Рад видеть вас в добром здоровье.

Он сел за стол и положил ладонь на стопку прозрачных карточек, которые зажгись слабым голубым светом.

– Да, только самые достойные, – продолжал он, – И я не буду томить вас ожиданием, а скажу сразу: вы здесь потому, что прошли на следующий уровень отбора.

Тёзка не сразу поняла смысл сказанного, но через минуту уже обнималась с другими перспективными. Счастье переполняло её, она работала изо всех сил – и добилась своего. Теперь можно прекратить опасную гонку, ведь в любом случае её ждёт блестящее будущее.

– Порядок, – холодно напомнил господин помощник и постучал длинным ногтем по наручному браслету, – у меня тут всё учтено.

Перспективные смущённо вернулись на места.

– Вы больше не вернётесь в свои классы, – сказал им господин директор, – и будете учиться на этом этаже, отдельно от остальных. Ваше довольствие уже увеличено, ведь вы – самые способные, упорные, сообразительные, здоровые в нашем перспектуме.

Он сказал «наш перспектум», он говорил с ними почти как с равными – и Тёзка запоминала каждое его слово, чтобы обрадовать Матушку вечером.

– Каждый населяющий – это ключ и его задача – принести пользу Котлищу, открыть свой замок. Любому из нас Котлище дарит нечто особенное – своё собственное предназначение, а мы обретаем смысл своей жизни, которому следуем до последнего вздоха. Когда-то, давным-давно люди научились сжимать время. Их дни летели слишком быстро, а сами они не успевали за событиями, которыми наполнили свой мир. И тогда время поглотило их и многое из того, что они сделали. Но мы мудрее. Мы оставили для себя лишь то, без чего невозможно защитить Котлище. Вы знаете, что Мусорные стены в опасности. Но вы также знаете, что на другой стороне Земли есть деревня. О ней не принято говорить, но сегодня я кое-что расскажу вам. Деревня – это довольно большая, отсталая, но пригодная для жизни часть суши. Мы не можем существовать без неё, а она – без нас. Те, кто дойдёт до конца отбора, получат особую миссию.

Она слушала господина директора, затаив дыхание. Горожане брезгливо избегали разговоров о деревне, и Тёзка помнила, как в детстве Матушка отчитала её при всех соседях и заставила извиняться за то, что она рассказала услышанную на улице сплетню на общей кухне.

– Вы понимаете, что наш разговор останется в моём кабинете, – рассказывал господин директор, – Поэтому скажу вам ещё кое-что. Миссией тех, кто покинет город, будет принести в деревню прогресс. Те из вас, кто останется в стенах города, со временем займут в нём почётные места, если только продолжат идти вперёд и ничем не запятнают себя. Те же, кто покинет нас, станут равны братьям обоих Орденов, потому что положат свою жизнь на алтарь служения городу – как и мы. Они не возвращаются домой, но Котлище склоняет перед ними голову, а Ордена всегда находят способ держать связь со своими младшими братьями и сёстрами. Теперь пусть каждый спросит себя: осмеливался ли он мечтать о таком?

Тёзка покачала головой, не поднимая удивлённых глаз. От таких возможностей у неё перехватывало дыхание. Она знала, каким почётом окружены семьи тех, кому выпало покинуть Котлище. Теперь правда открылась ей. Женщин-наблюдателей и женщин-проводников в Котлище не было, они не писали законов и не карали преступников, а только входили в Корпоративный совет, судили горожан и управляли предприятиями. Тёзка поняла, что может достичь невиданных высот и её мечта о должности инструктора вдруг показалась ей мелкой.

– Пойдёмте, – сказал господин помощник директора, – Пусть до конца учебного дня никто не разговаривает друг с другом. Пусть все думают о возможной великой чести.

Тёзка подняла голову и увидела, что директора уже нет в кабинете. Уходя она оглянулась – чёрная дверь была на месте.

На улице пахло камнем, землёй и чем-то жжёным. Дождь закончил моросить, воздух был неприятно сырым и Фантазёра чувствовал холодный ветер через тонкую куртку. Он поспешно завернул в ближайшую высотку, а из неё вышел в широкие, светлые коридоры, которые тянулись между зданиями. Сегодня здесь было много людей, над головой иногда шумели воздушные поезда. Срезать путь не получалось, зато было тепло, а в стенах красовались встроенные автоматы со всякой всячиной. У одного из них Фантазёр не выдержал и посмотрел в окно сканера. Через несколько минут он осторожно держал стакан с горячим бульоном, лапшой и хрустяшими гренками.

Он уже почти дошёл до служебного входа библиотеки и жмурился от аппетитных запахов, когда увидел своих друзей.

– Как вы вовремя! – обрадовался Фантазёр, – У меня есть кое-какие мысли.

– Они не знают, – предупреждающе кивнул Прыть на Кряжа, Тёзку и Ундину.

– Чего мы не знаем? – подозрительно нахмурилась швея.

Тёзка, казалось, ничего не слышала. Она была бледной и задумчивой. Фантазёр замолчал и не сказал ни слова, пока все зашли в его комнату, и он не запер двери.

– Садитесь, – махнул он рукой на свой матрас, рядом с которым лежали пустые, грязные стаканы и тарелки.

Он сгрёб их в угол ногой, поставил чайник и зашуршал в шкафу в поисках печенья.

– Так чего мы не знаем? – с нажимом спросил Кряж.

– Мы идём в Архив, – беззаботно ответил Прыть, – Я, Фантазёр и Циркуль.

Ундина и Кряж удивлённо переглянулись.

– Нет, – недоверчиво улыбнулась Тёзка, – Фантазёр не настолько глуп. Фантазёр, скажи ему!

Шуршание прекратилось.

– Я иду, – возразил библиотекарь, выглядывая из-за дверцы, – На прошлой неделе оттуда убрали охрану. Думаю, что ещё через месяц там ничего не останется.

– Архив снесут, – вставил Кряж, – и построят новый, хороший дом со сквозным туннелем для канатки.

– Вот-вот, – поддакнул Прыть, – Надо идти туда быстрее.

Кряж хмыкнул и насмешливо поднял брови:

– Охрану убрали. Но периметр патрулируют дроны. Что вам там нужно?

– Альбомы, – ответил Циркуль, – Я слышал, что там полно старинных альбомов, которые пойдут в переработку.

Он пытался вытянуть длинные ноги, но места не хватало. Тогда Ундина подвинулась ещё ближе к Кряжу и взяла его за руку.

– Если бумагу велено переработать, то значит, так и надо, – строго сказал он.

– Нет, – возразил вдруг Циркуль, – Я заберу их сюда.

– Не заберёшь.

– Нет, заберу.

Крепко сбитый курсант и хрупкий, долговязый рабочий враждебно смотрели друг на друга.

– Стойте! – вмешалась Ундина, – Если вокруг архива дроны, мы туда не идём. Зачем тогда спор?

– Прыть знает другой вход, – объяснил ей Циркуль.

Все посмотрели на Прыть.

– Вода вскипела, наливай, – как ни в чём не бывало велел он Фантазёру и подставил кружку.

– Теперь понятно! – воскликнул Кряж, – Вот кто за всем этим стоит.

– Что значит «стоит за всем»? – обиделся Прыть, – Чего ты сразу на меня смотришь, а? Им надо в архив, а я только помогаю.

Он с шумом отхлебнул чай и попытался разгрызть жёсткое печенье.

– Никуда вы не пойдёте, – отрезал Кряж.

– Ты забываешь, что здесь не Крепость… – начал было Фантазёр.

– Это ты забываешь, что архив – собственность Котлища, – перебил его Кряж, – И если вы войдёте туда, я сообщу своему офицеру.

Все замолчали, первым опомнился Прыть:

– Ах, ты, предатель! – злобно сощурился он, стукнув кружкой по тумбочке, – Я на него рассчитывал, а он хочет нас всех наблюдателям сдать!

– А тебе-то что? – хитро улыбнулась Тёзка, – Ты же «только помогаешь»!

– Не в этом дело, – замялся Прыть, – а в принципе.

– Обойдёмся без него, – глядя в пол сказал Циркуль, – Просто возьмём что кому надо и уйдём. Я теперь спать не могу, всё думаю об этих рисунках. Хоть бы один раз увидеть их!

– Нет, вы не поняли, – угрожающе сказал Кряж, – Я не шучу. Я всё равно узнаю от наших, что в архиве кто-то побывал. Я не позволю вам ограбить город.

Прыть ошарашенно обернулся:

– Я знал, что голова у тебя набита мелкими камушками, – медленно сказал он, – но такой твердолобости за тобой не замечал.

Кряж невозмутимо поигрывал ложкой.

– Скажи-ка, тебя «Сводом законов Котлища» ушибло? – продолжал язвить его Прыть, – Или «Кодексом поведения горожанина»?

– Слушайте, – поднялась вдруг на ноги Тёзка, – Вы же не всерьёз в самом деле? Фантазёр, ну почему ты не отговоришь их? Тебе самому зачем идти в архив? Только не говори мне про альбомы!

– У меня есть вопросы, – уклончиво ответил тот.

– Ну ты же библиотекарь! Спрашивать Систему обо всём – твоя работа.

– Система врёт! – вдруг горячо воскликнул Фантазёр, – Она утверждает, что мы с тобой видели астероид. Но Тёзка, ты же помнишь! Ты знаешь то же, что и я.

– Я знаю, что Система врать не может, – отрезала Тёзка, – И если бы я сомневалась в Системе, то не попала бы в «перспективные» и не прошла бы сегодня на следующий уровень.

Ундина захлопала в ладоши, и кинулась Тёзке на шею, опрокинув Циркуля. Все, кроме Фантазёра наперебой поздравляли Тёзку, а на его лице сменялись гордость, боль и страх.

– Ты хочешь идти дальше? – осторожно спросил он и зажмурился, как будто бы боялся услышать ответ.

– Да, – кивнула Тёзка, – я хочу выйти в финал и стать инструктором раньше, чем Матушка. Кряж, подай кусочек пастилы.

Кряж послушно подал ей большой кусок на плотной картонке, потому что тарелки у Фантазёра закончились.

– А ты не боишься дойти до конца? – спросил библиотекарь.

– Нет, что ты! – возразила вместо неё Ундина, – Тёзка никогда не идёт до конца, иначе она оставляет нас. Правда?

Она вопросительно посмотрела на подругу, но та молчала, помешивая чай ложечкой. В глазах Фантазёра появилось отчаяние. Он медленно облизал губы.

– Как бы там ни было, важнее всего истина, – снова начал библиотекарь, – Я думал поискать что-нибудь связанное с кодом в архиве.

Тёзка покачала головой, впервые в жизни сомневаясь в его словах.

– Да если бы не Кряж, – вдруг с обидой в голосе произнёс Циркуль, – то всё прошло бы лучше некуда. Прыть гарантирует нам безопасность.

– «Прыть» и «гарантии» – это антонимы, – вздохнула Тёзка.

– Чегой-то? – подозрительно нахмурился Прыть под смешки Фантазёра, – Ну-ка переведи на нормальные слова, на что это ты намекаешь?

– Берите меня с собой, – попросила Ундина, и все замолчали.

Свет маленькой печки падал на её руки, спокойно сложенные на коленях, а лицо в тени казалось каким-то нездешним, неземным. Она мечтательно смотрела на Циркуля и казалось, видела в нём что-то скрытое от других.

– Нет, – нервно возразил Кряж, – Рядом с Архивом тебе делать нечего.

– Почему бы и не взять её, – задумчиво протянул Прыть, будто не замечая курсанта.

– Я сказал! – рявкнул Кряж, – Она с вами не идёт!

– А ты? – живо спросил Прыть.

Кряж тяжело вздохнул. Он выглядел озлобленным и сбитым с толку, почти загнанным.

– Пожалуйста, не решай за меня, – тихо, но твёрдо сказала ему Ундина, – И за других тоже. Ты ведь не отвечаешь всю жизнь за всех.

– Отвечаю, – упрямо сказал ей Кряж, – Я стану наблюдателем. И буду отвечать за всё, что происходит в Стенах.

– Но сейчас ты ещё курсант, – возразила ему Ундина, – Ты не дал присягу Ордену, ты можешь идти из Крепости, когда свободен. И с нами ты можешь дружить. И меня видеть…

Она наклонила голову низко-низко, и голос её стал совсем тихим, а тонкие пальцы теребили край серой курточки.

– Ну, пожалуйста, не подходи к Архиву, – зашептал он ей на ухо, – Не надо этого. Я ничего, я только прошу тебя… Я сам принесу тебе этих альбомов. Ты знаешь, как я волнуюсь, если тебе работать в ночную.

– Знаю, – ответила Ундина, – Но мне жаль красоту, её скоро убивают. И Циркуля, жаль который никогда, всю жизнь не видит её.

– Тогда я сам принесу тебе оттуда самых лучших рисунков, – улыбнулся Кряж.

– Для тебя это два раза опасно, – напомнила Ундина.

– Я кое-что понимаю в безопасности, – с гордостью ответил ей курсант, и она посмотрела на него с восхищением.

– А как же твои правила? – осторожно вставила Тёзка.

– От правил я не отказываюсь, – твёрдо сказал Кряж, – Мы посмотрим рисунки и я отнесу их обратно.

Прыть иронично посмотрел на будущего наблюдателя, но промолчал.

С тех пор по вечерам они собирались у Фантазёра и придумывали планы, как ограбить архив. Циркуль горячился и спешил, но Прыть и Фантазёр осторожничали. Они без конца думали под шумные вздохи Кряжа и то и дело находили в сыоём плане слабые места. Наконец, почти всё было готово, оставалось лишь назначить день, но всё время что-то мешало. Ожидание становилось таким невыносимым, что в компании начали вспыхивать ссоры.

В один из вечеров Ундина смотрела, как рисует Циркуль. Сначала он намечал широкими взмахами одному только ему видимый сюжет, а затем, на бумаге, ткани или камне проявлялись высотки и населяющие. Со стороны рисование казалось совсем простым – так уверенно художники творили. А вот поди ж ты, повтори! Хорошенькая швея устроилась на большой откидной полке за спиной Циркуля; она бездумно и внимательно следила за полётом его рук, совсем как кошка – за порханием бабочки за стеклом. Пол тонким слоем покрывала вода, но они оба не обращали на это внимания, наслаждаясь постепенным рождением новой картины.

Кряж дремал. Он любил иной раз взглянуть на маленькие рисунки с весёлыми девчонками, которые курсанты проносили в казармы втайне от офицеров. Потом эти картинки кочевали по рукам скрываясь в тумбочках или под подушками. Сюжеты на них мало чем отличались. Творчества Циркуля он не понимал. Когда это их высотки стояли на облаках? Когда это Ундина носила такие платья? И Фантазёр верхом на лошади вызывал у него добродушный смех: никто из них не видел коней живьём. Тем не менее, тишина и шорох кистей настраивали курсанта на благодушие и здоровый сон.