Buch lesen: «Сюрприз на День Чудес»

Anna Böhm

Emmi und Einschwein: Einhorn kann jeder!

Text by Anna Böhm, illustrations by Susanne Göhlich

© Verlag Friedrich Oetinger, Hamburg 2018

Published by arrangement with Verlag Friedrich Oetinger

© Капустюк Ю.Б., перевод на русский язык, 2020

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020

Глава, которая скрывает тайну

Тем вечером Эмми и еë брат с сестрой затевали кое-что запретное. Они втроëм копошились на угловом диванчике в кухне и подготавливали всë необходимое для своего мероприятия. Эмми нарезала ломтиками огурцы. Еë сестра Майке замешивала фирменный семейный соус и параллельно играла на смартфоне. Сидевший между ними малыш Фите старательно засовывал себе в уши шампиньоны.

Дети хихикали и радовались предстоящей проделке.

Лишь профессору Генриху Бриксу, которого здесь все звали папой, было не до смеха. Специалист в области авиации, он написал пять книг о технике полёта и преподавал в университете, но в данный момент ему это не помогало. Он снова и снова нервно покосился на дверь, опасаясь, что мама застигнет их врасплох. Ведь именно мама всë это и запретила. Но в тот вечер она задержалась на работе, и детям удалось уговорить отца.

Они собирались поджарить сэндвичи. Вернее, сделать так, чтобы их кое-кто поджарил.

Папин дракон.

И это при том, что мама категорически, безоговорочно, раз и навсегда запретила играть с огнëм в доме.

Папин дракон сидел в сторонке и пытался съëжиться, чтобы занимать меньше пространства. Это было с его стороны очень предусмотрительно – и совершенно безнадëжно. Его звали Хэнк, и он принадлежал к виду синих драконов, которые, как известно, отличаются довольно крупными размерами. Поэтому Хэнк занимал бóльшую часть кухни. Длиной он был с два дивана – а толщиной с один. Из-за этого между папой и его волшебным существом постоянно возникали споры. Папа считал, что столь крупному дракону следует хотя бы стараться не толстеть. А Хэнк считал, что на свете нет ничего вкуснее булочек.

У дракона была ярко-синяя кожа, крошечные рожки и зелёные уши.

Хэнк потëр передние лапы и крикнул:

– Ну, за дело!

Все засуетились и заспешили, накладывая себе полные тарелки. Эмми положила на свою тарелку хлеб, сыр для гриля, на них ветчину, помидоры и сверху залила это всё сырым яйцом. Майке взяла овощи, три яйца и очень много фирменного соуса. У маленького Фите горка получилась такой высокой, что свалилась с тарелки, и папа призвал его к благоразумию. Но в ушах Фите по-прежнему торчали шампиньоны, и он ничего не слышал.

Дети поставили тарелки перед Хэнком. Дракон ловко выпустил из пасти небольшой огненный шар, поджарив лучшие сэндвичи в городе. По кухне разлился чудесный аромат. Все восхищённо захлопали в ладоши.

Пока они ели, папа спросил:

– Ну, Эмми? Ты уже немного волнуешься?

– Из-за чего? – спросила девочка. Хотя прекрасно понимала, что папа имеет в виду.

– Из-за твоего Дня Чудес, разумеется.

Эмми впилась зубами в сэндвич и изумлëнно подняла на папу большие голубые глаза. На ней был красный свитер с белым воротничком, каштановые волосы она собрала в конский хвост, и не было в ту минуту на свете человека, который мог бы выглядеть честнее.

– Не-а, – протянула она. – Совсем не волнуюсь.

Конечно, она соврала. Она волновалась. Да ещë как! А если точнее – в последние несколько недель только об этом и думала. Но День Чудес был для неë связан с тайной, которой она ни с кем не собиралась делиться.

Папа погладил еë по голове.

– Осталось всего два дня, – сказал он. – Даже не верится! У моей малышки наступит День Чудес!

При мысли об этом сердце Эмми взволнованно затрепетало. Ровно через два дня ей исполнится десять лет. И, как каждый житель Гномгорода, она на своë десятилетие получит собственное волшебное существо.

– Можно мне ещë сэндвич? – спросила она, чтобы сменить тему. Ей не хотелось говорить о Дне Чудес.

– Какое волшебное существо тебе хочется получить? – спросила Майке. Она вальяжно сидела за столом, задрав ноги на угловой диванчик. Эмми любила сестру, но той, к сожалению, пару месяцев назад исполнилось четырнадцать. Эмми заметила, что у Майке существует лишь три разновидности поведения: она ведëт себя странно, довольно странно или чертовски странно. Играть с Майке тоже было уже нельзя, потому что игр старшая сестра теперь стыдилась.

– Не знаю, – сказала Эмми.

И снова соврала. У неë было желание. Да ещё какое огромное! Оно могло бы вместить в себя сто новогодних и пятьдесят именинных желаний. И совершенно безумное. Эмми не решалась произносить его вслух из страха, что еë засмеют.

– Конечно, знаешь. Ну давай же, говори! – настаивала Майке. Она единственная из детей Бриксов уже обладала собственным волшебным существом, а именно – музыкальной дикой кошкой.

Кошку звали Мекси. У неë были смешные торчащие ушки с кисточками, маленькие неоново-зелëные крылышки на спине и такой же зелëный хвостик. Она смотрела на мир прелестными сиреневыми глазами, а еë шёрстку украшали очаровательные тигровые полоски. Когда Эмми пыталась обнять Мекси, та чаще всего царапалась в ответ, зато когда у Эмми совсем не было времени, приходила ласкаться.

Небольшой совет: постарайтесь не спутать музыкальную дикую кошку с обыкновенной дикой кошкой. Музыкальная дикая кошка совершенно безобидна, хотя порой и может стать дикой. Обыкновенная же дикая кошка, напротив, выглядит дружелюбной, но еë укус ядовит и приводит к выпадению волос.

Мекси умела играть на многих инструментах, но с не меньшим удовольствием играла и на кухонных приборах – и вот теперь отбивала на столе барабанную дробь двумя ложками. Все смотрели на Эмми. Ведь она утверждала, что ей всë равно, какое волшебное существо она получит.

Следом разгорелся жаркий спор о том, какое волшебное существо самое лучшее. У каждого члена семьи было на этот счёт своë мнение.

Хэнк упрямо повторял:

– Лучше дракона никого нет.

Фите мечтал о гноме.

– Гном – лучшее, что можно получить. Это знает каждый ребёнок! – кричал он.

Фите Брикс было всего шесть лет, и от собственного волшебного существа его отделяли целых четыре года. Это его раздражало, и поэтому он постоянно таскал с собой мягкую игрушку – гнома, которого назвал Фиппсом. У Фиппса были болтающиеся ручки, красный колпак и огромный нос. Фите представлял себе, что Фиппс – настоящий гном, и разговаривал с ним притворным голоском. Майке от этого становилось неловко за брата, а Эмми его отлично понимала. Ей тоже не терпелось поскорее стать обладательницей волшебного существа.

– Лучше дракона никого нет, – повторил Хэнк.

– Музыкальная дикая кошка! – крикнула Майке. – Это точно самое классное волшебное существо.

– Ну же, Эмми, скажи! Кто нравится тебе больше всего? – спросила Мекси.

– Они мне все нравятся, – тихо ответила Эмми.

– Но какое из них тебе бы хотелось иметь у себя? – спросила Мекси и запрыгнула на стол.

– Может быть, гнома? – спросил Фите.

Папа снял кошку со стола и посадил еë на пол.

– Нельзя загадать себе определённое волшебное существо, и вам это хорошо известно, – напомнил он. – Нужно принять то, что получишь.

– Всë равно все мечтают о ком-то определённом, – Майке дерзко посмотрела на папу.

– Я мечтаю о гноме, – признался Фите.

– Всë, хватит! Пусть будет как будет. И Эмми обрадуется, кого бы она ни получила!

Трое детей посмотрели на папу так, будто увидели снеговика в летний день. Наступил один из редчайших моментов, когда трое детей Бриксов были заодно.

– Ты хочешь сказать, что она обрадуется и слюнявому червяку? – спросила Майке.

– Фу-у-у, слюнявый червяк! – захихикал Фите.

Эмми смотрела на папу и с нетерпением ждала, что он скажет. Генрих Брикс молчал и задумчиво чесал голову. О слюнявых червяках ходило множество шуток, поскольку они считались самыми отвратительными волшебными существами из всех. Но говорить об этом вслух совсем не подобало, особенно профессору, доктору наук. Поэтому папа с серьёзным лицом объяснил, что Эмми полюбит и слюнявого червяка, если получит именно его.

Слюнявый червяк? Он Эмми совсем не нужен! И она очень радовалась тому, что она его не получит.

Нет, она получит что-то восхитительное.

Настолько восхитительное, что ей самой не верилось. Улыбаясь, она положила венскую сосиску на деревянную доску, и дракон Хэнк поджарил еë короткими огненными вспышками. Все зааплодировали, и папа гордо похлопал своего дракона по спине. Затем Фите спросил, не может ли дракон поджарить половину сосиски. Дракон ответил, что справится с этим в два счёта! Но когда он поджаривал полсосиски, выглядел он при этом напряжëнным. Тогда Майке нарезала сосиску маленькими кусочками и протянула их Хэнку.

Папа тревожно посмотрел на дверь и сказал, что это уже слишком.

Но Хэнк обрадовался новому заданию – можно даже сказать, он горел желанием поскорее его выполнить. Ему не терпелось продемонстрировать свои способности, и из его пасти вырвались крошечные язычки пламени. Всë шло замечательно. Пока не загорелась доска. И скатерть. Папа залил огонь яблочным соком и быстро всë потушил, но доска была испорчена. В скатерти зияла дыра.

– Вам повезло, что ваша мама этого не видела, – тяжело дыша, сказал папа. Он поспешно выкинул доску и скатерть в мусорное ведро и проветрил кухню.

Входная дверь хлопнула, и Эмми испуганно зажала рот ладонями.

Папа побледнел.

Глава, в которой Эмми никто не верит

Мамино волшебное существо, цветочный воробышек, ворвался в кухню и несколько раз облетел её по кругу. При этом он, как всегда, рассыпал цветки, которые появлялись из-под его крылышек. Сегодня это были незабудки. Когда лепестки коснулись лица Эмми, она сразу ощутила летнее настроение, хотя только-только началась весна.

Цветочного воробышка звали Перегрин де Пеллегрин, что звучало довольно чопорно. Кроме того, никто не мог запомнить это имя. Поэтому все звали его Пипс.

Следом в кухню вошла мама, Пернилла Брикс. На ней всë ещë была полицейская форма, и когда она сняла фуражку, из неë выпала длинная светлая коса. Эмми заметила, что вид у мамы усталый.

– Мы не делали сэндвичи! – закричал Фите.

– Неужели? – спросила мама и, вскинув брови, посмотрела на недоеденные сэндвичи.

Эмми не хотела, чтобы у папы были неприятности.

– Мы поджарили их в тостере, – поспешно произнесла она.

– И сосиски тоже? – спросила мама.

Никто не ответил. Папа сидел рядом с детьми на угловом диванчике словно четвëртый ребёнок. Все смотрели, как мама решительным шагом подошла к мусорному ведру и извлекла из него доску и скатерть. Пытаться обхитрить Перниллу Брикс было совершенно бессмысленно.

И всё из-за еë волшебного существа. Пипс не был обыкновенным цветочным воробышком, как, например, у учительницы музыки Эмми. Нет, Пипс был цветочным воробышком-ясновидцем. У него во лбу торчали две маленькие антенны, и, как все волшебные существа с антеннами, Пипс обладал пророческими способностями. Он мог видеть сквозь стены. И сквозь двери. И сквозь мусорные вёдра. Порой это оказывалось весьма кстати, например когда Эмми была готова вот-вот свалиться во сне с верхнего яруса кровати. Или когда Хэнк садился на пульт от телевизора. Но в случае, когда совершались запретные действия, это было не очень хорошо.

Мама набрала в лëгкие больше воздуха:

– Господи, Генрих! Играть с огнëм в доме! Ты в своëм уме?!

– Ах, Пернилла, – вздохнул папа.

– Я вовсе не злюсь, – продолжала мама. – Просто это очень опасно. На работе я каждый день сталкиваюсь с пожарами, которые возникают из-за неосторожного обращения с огнëм при участии драконов.

Хэнк пробормотал, что он всегда предельно осторожен.

Пипс посыпал их головы лепестками незабудок.

– Помиритесь, – сказал он.

Но маму это не смягчило. Она направилась к двери в гостиную:

– Мы это обсудим. Но только не при детях.

Папа запыхтел:

– А нельзя нам позже…

– Нет! Сейчас! – мама бросила на него строгий взгляд.

Эмми подумала, что мама, возможно, голодна и поэтому находится в дурном расположении духа. Она быстро вскочила, схватила свой надкусанный сэндвич и протянула его маме.

– Это тебе, – сказала Эмми.

– Спасибо! – Мама отпустила дверную ручку и присела. Папа благодарно улыбнулся Эмми, и все стали смотреть, как мама уплетает сэндвич.

– Ну? – спросила Эмми.

– Вкусно, – призналась мама и доела сэндвич до конца.

Тем временем Эмми положила цветочному воробышку листик салата.

– На нём кетчуп, – проворчал Перегрин де Пеллегрин, невероятно привередливый во всëм, что касалось еды.

Эмми достала из холодильника свежий лист салата.

– Это биопродукт? – поинтересовалась птичка.

– Пипс, просто съешь, и всë! – не выдержала мама.

Поклёвывая салатный лист, птица не отрываясь смотрела на Эмми. Крошечные шарики на кончиках антенн загорелись. Эмми по опыту знала, что это не к добру. Она опустила глаза в тарелку.

Птичка склонила голову набок.

– Эмми, ты нарушила наш уговор, – разоблачил Пипс Эмми. – Вчера мы долго об этом разговаривали. Не нужно загадывать желания. Тем более такие.

Эмми пожала плечами. Нелегко было иметь дело с волшебным существом, умеющим видеть сквозь стены.

Мама навострила уши:

– Что за уговор?

– Это наши с Эмми дела, – ответил Пипс.

– Перегрин, немедленно объясни, в чëм дело!

Птичка вздохнула:

– Пожалуйста, не ругайся. Эмми обещала больше не рисовать волшебное существо, которое ей хотелось бы получить. Но… кто-нибудь из вас заходил в её комнату?

Эмми с кислым лицом посмотрела на птичку. Маленькая пискливая привереда! Не успела она возразить, как все члены семьи Брикс ринулись в еë комнату.

На двери уже давно висела табличка с надписью «СТОП! ВХОД СТРОГО ВОСПРЕЩЁН». Однако мама открыла дверь, и все стали протискиваться в комнатушку Эмми. Хэнк туда не влез и просунул только голову.

– С ума сойти! – воскликнула Майке.

Все стены в комнате Эмми были увешаны картинками, потому что вот уже несколько недель девочка только тем и занималась, что рисовала единорогов. Поначалу существа выходили довольно-таки кособокими: то слишком толстыми, то слишком длинными, то чересчур уродливыми. А ведь на самом деле единороги не были ни толстыми, ни длинными, ни кособокими. Они были великолепными. Волшебными. Чудесными. Ни больше ни меньше – самыми расчудесными волшебными существами в целом мире.

Эмми всë рисовала и рисовала, и единороги получались всë лучше. Стройные ноги, изящное туловище, золотой витой рог, волнистая грива, приветливая мордочка. Таким будет и он, еë единорог. Помимо своих рисунков она развесила фотографии из журналов. Были тут и единороги из пластилина. Из ракушек. И мыло в форме единорога. Ночной столик Эмми был завален книгами о единорогах. Ещё она мастерила рога и привязывала их к мягким игрушкам и даже к своей кукле Лиззи. Над всем этим красовалась растяжка с надписью «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ЕДИНОРОГ!».

Вся семья уселась на кровать Эмми. Все молчали, что было довольно необычно.

– Единорог? – спустя некоторое время спросила мама.

Эмми кивнула, теребя рукав свитера.

– Так дело не пойдëт! – возмутилась мама. – Никаких единорогов, драконов, никакого змея, никакого Пегаса! Мне хватает и одного крупного волшебного существа. – Она покосилась на Хэнка, не влезающего в комнату.

Генрих Брикс привлëк дочь к себе:

– Милая, единорога ты не получишь. Единороги чрезвычайно редки. В нашей семье у всех простые волшебные существа.

– У тебя дракон, – напомнила Эмми.

Хэнк положил голову девочке на колени, и она стала еë гладить. Люди, у которых нет дракона, часто полагают, что кожа дракона грубая на ощупь. Это не так. Кожа Хэнка была тëплой и мягкой.

– Половина жителей города имеют драконов, – сказал папа. – В этом нет ничего особенного.

Хэнк кашлянул, и из его пасти непроизвольно вырвалось облачко дыма.

– Ты, конечно, особенный, – спохватился папа.

– Может быть, ты получишь тортиковую зайчиху, как у бабушки, – сказала мама.

– Бабушкина тортиковая зайчиха скучная, – нахмурилась Эмми.

– Зато еë творожный пудинг – настоящая бомба, – пробормотал Хэнк.

– Или сидячего лягуха, как у дедушки, – предположил папа.

Эмми посмотрела на своих родных. Неужели они не понимают, насколько важно еë желание?

– Мне нужен единорог, – сказала она. – В школе единорогов любят больше всего. А значит…

– …Значит, и тебя тоже полюбят, – договорила за неë мама. – Думаешь, тогда тебя перестанут травить? – Она и еë цветочный воробышек с тревогой смотрели на Эмми.

– Не произноси это дурацкое слово! – возмутилась Эмми. Мама порой его употребляла, как и учительница, но Эмми этого терпеть не могла. Оно было таким… плохим. И таким жалким.

Папа обнял Эмми:

– Я понимаю тебя, милая. Но единорог – это нечто особенное. А мы обычная семья. У нас не бывает особенных волшебных существ.

– И меня вы особенной не считаете? – гневно спросила Эмми.

Родители принялись наперебой твердить, что Эмми, конечно, особенная и неповторимая. Перегрин де Пеллегрин возвестил, что каждое живое существо – особенное, и принялся, по своему обыкновению, разглагольствовать о любви во всём мире. При этом он каждому воткнул в волосы по цветку подсолнуха, что на папе и Хэнке смотрелось особенно комично.

– И всë-таки, – сказала мама. – Единорога ты не получишь.

Эмми больше не могла находиться в этой семье, которая никак не хотела ей поверить. Она вскочила с места.

– Но мне приснился единорог! – воскликнула она.

В комнатушке повисла гробовая тишина.

– Когда? – с трудом выдавила мама.

– Сегодня ночью.

– Классно! – воскликнула Майке. – То, что снится за три дня до Дня Чудес, непременно исполнится.

Эмми начала пересказывать свой сон, и все, не отрываясь, смотрели на неë. Она упомянула о роге, сияющем и витом. О добрых глазах. И о голосе, который пообещал ей во сне: «Эмми, скоро я буду у тебя».

– Ну, если так… – заикаясь и качая головой, проговорил папа. – Тогда наша Эмми действительно получит единорога.

Фите принялся восторженно скакать на кровати. Мекси сочинила песню под названием «У единорога Эмми рог не сзади, а спереди».

Мама вскочила на ноги.

– Единорог огромный! Где он будет жить? – с паникой в голосе спросила она.

Об этом Эмми уже размышляла и знала, что для единорога еë комната слишком мала. Точнее говоря, это была самая маленькая комната в квартире. Эмми она нравилась: здесь были обои в цветочек и двухъярусная кровать. Но где, простите, будет спать единорог? На книжной полке? В кроватке для кукол?

– Возможно, нам придëтся переехать, – осторожно произнесла она.

– Но не завтра, – сказал Фите. – Завтра у меня гандбол. И у моего гнома тоже. Вот послезавтра у меня время найдëтся.

Мама рассмеялась.

– Переезжать мы не будем, – сказала она и погладила Эмми по голове. – Мы просто немного потеснимся. Что-нибудь придумаем.

Мама и Эмми в мгновение ока навели порядок на письменном столе Эмми и разобрали игрушки. Фите приволок одеяла и постельное бельë. И они, насколько позволяла маленькая комнатка, соорудили спальное место для единорога.

После школы Эмми купила упаковку карамельных кексов, потому что предполагала, что единороги любят именно такие кексы. Она положила их в миску и поставила еë возле спального места. Эмми была довольна. Здесь единорогу будет уютно.

Глава, в которой Хэнк хотел как лучше

На следующий день была пятница. После уроков ученики начальной школы имени Любознательного Карлика Хайно сбросили курточки и принялись носиться по школьному двору. В школе имелась взлëтно-посадочная полоса для летающих волшебных существ, и возле неë Эмми поджидала Хэнка. Он опять опаздывал. К сожалению, драконы известны проблемами с пунктуальностью.

Школа носила имя знаменитого любознательного карлика Хайно, жившего двести лет назад. Не было в мире существа любопытнее Хайно, и никто не сочинил столько мнемонических фраз для запоминания. Здание школы было очень большим, ведь ему полагалось вмещать в себя всех волшебных существ, включая упитанного сфинкса директора и великана завхоза. Школьный двор также был приспособлен для волшебных существ, и в нëм имелся обнесëнный забором участок для более мелких созданий, в котором они могли спокойно играть. Там были деревья, цветы и развалины крепости, высокая лесенка и пруд.

Уголком глаза Эмми наблюдала за группой детей возле пруда, в самом центре которой стояла Антония. У неë были светлые волосы, и она так высоко задирала голову, что напоминала цаплю. По крайней мере, так говорила Майке.

Антония считалась в классе самой главной. Она решала, какие брюки носить, какие фильмы смотреть и какими должны быть волшебные существа. А ещё – какие ребята клёвые, а какие нет. Вероятно, она бы с радостью установила и какой формы должны быть морковки, но морковки наделены удивительной силой духа и не позволяют собой повелевать.

Только что Антония определила, кому из ребят сегодня будет позволено пойти с ней в драконью пещеру, где находился огромный скелет дракона. По пятницам дети, которых выбрала Антония, отправлялись в тайную пещеру, адрес которой был известен лишь посвящëнным. Тем, кто там побывал, выдавалась цепочка, с которой свисал крошечный фрагмент драконьей кости. Ребята, носившие такую цепочку с косточкой, составляли группу самых популярных учеников.

Эмми от всей души хотела тоже когда-нибудь получить разрешение попасть в драконью пещеру. Но она знала наверняка: Антония этого никогда не допустит.

Она напряжённо всматривалась в небо, но Хэнка всë не было. Она поставила портфель и открыла его, чтобы достать мобильный телефон и спросить у папы, где задерживается дракон. И тогда увидела это. Кто-то выбросил в еë ранец стружку из точилки для карандашей прямо на книги и тетради. Но ведь еë портфель – не мусорное ведро! Кто же это в очередной раз сделал?!

Но потом Эмми подумала о единороге, который в понедельник придëт с ней в школу. Эта мысль еë успокоила, и она проглотила неприятное чувство вместе со слезинкой. Или двумя.

Она часто спрашивала себя, как и когда всë началось. Может быть, с той медали на церемонии вручения дипломов? Это была медаль за лучшие достижения в классе, и Антония получала награду каждый год. Но в тот раз еë получила Эмми.

Или всë началось с той дурацкой юбки? Однажды они с Антонией пришли в школу в одинаковых синих юбках. Антония заставила Эмми снять юбку и надеть вместо неë тренировочные штаны. На перемене все стали смеяться, и Антония смеялась громче всех. И Пиа-Малу, с которой Эмми дружила в детском саду, тоже смеялась.

Однажды Антония предложила запереть Эмми в классе. Большинство еë поддержали. С тех пор Эмми постоянно боялась что-то сказать или сделать, чтобы не испортить всë ещë больше. Она пыталась вести себя максимально мило и вежливо, а чаще всего стояла в сторонке, как сегодня, и ждала, когда закончится школьный день.

Наблюдая за облаками, она представила, как в понедельник войдëт в школьный двор с единорогом. Как еë окружат дети, как они будут удивляться и наперебой что-то говорить. Всем захочется погладить еë единорога, а Эмми будет улыбаться и всем разрешать. У кого единорог – тот и любимчик.

– Эмми! – раздался нежный голосок.

Эмми обернулась и увидела, что рядом с ней в воздухе висит улыбающаяся Альва. Альва была крошечной речной русалкой – не просто редким, но и самым красивым и грациозным волшебным существом в классе. Она выглядела как морская русалка, только размером была не больше банана. Рыбий хвост переливался всеми цветами радуги, и она плескалась в серебристом облаке из воды. Над еë головой раскинулась крошечная радуга. Своему водяному облаку она умела придавать разные формы, например сооружать из него крошечные замки, или кареты, или котят. Короче говоря, она была звездой – и волшебным существом Антонии. У обеих были одинаковые футболки и причëски. Сегодня в их светлых кудряшках красовались голубые ленточки.

Антония, Пиа-Малу и Мориц окружили Эмми. У Пиа-Малу были короткие взлохмаченные волосы и очки. И без того невысокого роста, она ещë носила одежду на пару размеров меньше. Еë волшебным существом был суперумный осьминог по имени Профессор Пи. Профессор Пи умел раздавать воду, только делал это пока не очень искусно. Часто, когда Пиа-Малу просто хотелось выпить глоток воды или сполоснуть руки, из его щупалец вырывался огромный поток.

Мориц, напротив, носил одежду на несколько размеров больше – все вещи доставались ему от старших братьев. Его штаны были всегда подвёрнуты. А волшебного существа у Морица пока не было.

У всех троих на шее висели цепочки с косточкой.

– Хочешь с нами поиграть? – спросила Антония.

Эмми кивнула, но от волнения не смогла произнести ни слова.

– Поиграть со мной – большая честь, – заявила Альва. – Ведь я самое популярное волшебное существо в школе.

Это было не совсем правдой, поскольку белого кучерявого дракона и эльфа-мускула любили ещë больше. Но Альва всë равно повторяла эту фразу каждый день. По нескольку раз.

– По-твоему, я красивая? – спросила Альва и создала из своего маленького облачка зеркало.

Эмми снова кивнула.

– Тогда сходи и принеси воды из водопада, – приказала Антония. – Альве нужно освежиться.

Для Эмми это был шанс, и на этот раз она хотела всë сделать правильно. Она схватила маленькое ведëрко, которое протягивала ей Антония, и помчалась к водопаду.

Родители часто жаловались, что на школьном дворе нет подходящего пространства для эльфов и фей. Поэтому в прошлом году управляющий и его великан приволокли сюда обломок скалы и посадили на верхушке редкие папоротники. Из центра скалы в маленькую речушку спадал водопад.

На берегу пасся плоский бумажный бегемот и болтал с гномом, искавшим в речке золото. Две летающие рыбки играли в салки с маленьким драконом. Между ними мелькал суперумный осьминог Пиа-Малу. На берегу радужные лягушки затеяли концерт.

Эмми опустилась на колени и наполнила ведёрко водой. Только она собралась встать, как позади неë возник Профессор Пи и толкнул ведро. Вода с громким «шлëп!» вылилась – и прямо на брюки Эмми.

– У-упс, – сказала Пиа-Малу.

– Ну как же так! – с наигранным сожалением воскликнула Альва. – Ты же не нарочно, Профессор Пи? Или нарочно?

Суперумный осьминог задумчиво посмотрел на Альву и сказал, что это очень хороший вопрос. Ему хотелось подробно обсудить с Альвой все оттенки значения слова «нарочно», но у речной русалки не было никакого желания говорить об этом.

Вода стекала по брючинам Эмми вниз. Всë выглядело так, будто Эмми…

– Ты что, описалась? – спросила Фехиме, которая только что присоединилась к группе. Она была миниатюрной, а еë чёрные волосы были такими длинными, что доставали до попы. Она тоже носила цепочку с косточкой, а ещё зубную пластинку, которая часто терялась, и всему классу приходилось её искать. Фехиме разговаривала мало, зато много рисовала, причём очень красиво.

– Ага, описалась, – подтвердил Мориц. – Ой, как неловко!

– Прости, но тогда мы с тобой играть не будем. Ты слишком… мокрая, – сказала Антония.

И с громким хохотом все разбежались в разные стороны.

А некоторые дети остались стоять и смотреть.

Это было плохо. Но не так плохо, как обычно. Потому что сейчас Эмми утешалась мыслью, что в понедельник всë изменится – у неë появится единорог, и такое больше не повторится.

Наконец Хэнк приземлился на посадочную полосу.

– Почему ты так долго?! – рассердилась Эмми.

– Нужно было доставить Фите на гандбол. А потом… я немного понаблюдал за игрой, – объяснил дракон и уставился на брюки Эмми. – Ты что, описалась? – задал он абсолютно лишний вопрос.

– Конечно нет! – рявкнула Эмми.

– Тогда почему ты мокрая? Опять Антония виновата? – от ярости у него из пасти вырвались клубы дыма.

Эмми попыталась успокоить Хэнка и объяснила, что это вышло случайно. Но Хэнк ей не поверил и сказал, что надо слегка поджарить эту противную задаваку Антонию! Ох уж эти драконы!

– С Антонией нужно вести себя приветливо, иначе будет ещë хуже, – покачала головой Эмми, но Хэнка это не остановило. Схватив Эмми за шкирку, как котëнка, он резко взмыл в воздух и приземлился прямо перед перепуганными детьми.

– Это вы намочили Эмми? – спросил он.

– Нет, – ответил Мориц. – Мы ничего не делали.

Эмми умоляла дракона перестать и просто полететь домой. Но у Хэнка запустилось что-то вроде программы «Разъярённый дракон».

– Ну погодите. Вот придëт Эмми в понедельник – и вы все разинете рты. И больше никогда не будете еë обижать.

– А что будет в понедельник? – с любопытством спросила Антония.

– Хэнк! Прекрати! – взмолилась Эмми.

– Эмми приведёт своë волшебное существо, – громко произнёс Хэнк.

– У тебя в выходные День Чудес? – спросила Фехиме.

Антония усмехнулась:

– Интересно, кого она получит. Может, лягушку-слизняка?

– Или слюнявого червяка, – сказала Пиа-Малу.

– Скорее всего! – кивнул Мориц.

Хэнк пришёл в такую ярость, что даже задымился. И тогда глупый дракон всë выболтал.

– Сами увидите, – прошипел он. – Она получит единорога!

Эмми застонала, а Антония и остальные дружно расхохотались.

– Единорога! Единорога нет ни у кого в школе! – воскликнул Мориц.

– Именно она?! – вскричала Антония. – Да никакого единорога она не получит!

– Получит! И тогда ты со своей речной цыпочкой будешь выглядеть как дурочка, – сказал Хэнк.

– Я речная русалка! – проворчала Альва.

– Уходим! – Антония развернулась и пошла прочь. Остальные поспешили за ней.

Эмми посмотрела на синего дракона и уже сделала глубокий вдох, собираясь высказать ему всë, что она о нëм думала, – но тут услышала крик о помощи.