Buch lesen: «Пока едет «Скорая». Рассказы, которые могут спасти вашу жизнь»

ПОСВЯЩАЮ МОИМ КОЛЛЕГАМ И ДРУЗЬЯМ:

Владимиру Михайловичу Кудряшову,

Алексею Чижову, Владимиру Лютровнику,

Михаилу Тетерину, Тане Вольновой, Елене Харламовой,

Олегу Фукину, Ольге Котовой,

Светлане Гайковой, Виктории Черушевой,

Володе Шевченко, Виктору Комалухину,

Володе Лысикову и Вилене Гуровой.

УШЕДШИМ ИЗ ЖИЗНИ ВРАЧАМ И ФЕЛЬДШЕРАМ:

Льву Осташевскому, Владимиру Петрухину,

Павлу Горячеву, Александру Войцеховскому,

Игорю Мокроусову, Маргарите Залдастановой,

Евгению Сабелю, Вячеславу Бецису,

Сергею Абрамову, Вите Червякову,

Володе Лёвину – и всем, кто оставил

добрый след в сердце…

ОСОБАЯ БЛАГОДАРНОСТЬ

Тамаре Виркунен и Ольге Копыловой,

буквально заставившим меня взяться

за этот сборник, а также всем,

кто помогал мне при работе над книгой:

Марине Кононенко и Светлане Левиной,

Ксении Шестаковой и Алле Рудак

и Руслану Маркевичу,

оказавшему неоценимую помощь

именно в подготовке второго издания.

Предисловие к 1-му изданию

Врачи нередко становятся литераторами – близость этих профессий безусловна. А уж в русской словесности врач-писатель – это едва ли не традиция. Сразу же возникают в памяти многие славные имена: доктор Даль, доктор Чехов, Вересаев, Елпатьевский. Список этот можно легко умножить.

Как мы видим, у Андрея Звонкова много весьма достойных предшественников, и Звонкову есть на кого равняться. Такие коллеги и вдохновляют, и одновременно обязывают. Есть, однако, существенное отличие любой истории, изложенной автором, от привычной для нас формы рассказа. Истории эти, помимо сюжета, имеют прямое назначение – помочь и врачу, и пациенту принять в драматической ситуации быстрое и точное решение.

Поэтому книга Андрея Звонкова не только поможет с большим интересом провести наше свободное время, но и, несомненно, окажется важной и чрезвычайно полезной советчицей – в этом ее неоспоримое и благородное достоинство.

Желаю всем сердцем нашему автору, чтобы обе сферы его повседневной деятельности естественно и органично обогащали друг друга.

Надеюсь, читатели его книги присоединятся к этим словам.

Леонид Зорин, русский писатель, драматург, сценарист, автор пьес: «Покровские ворота», «Варшавская мелодия» и многих других произведений

Май 2015 года

От автора. Проблема?¹

Вы спросите – какая проблема? В чем проблема? Многих это слово пугает. Никому не хочется проблем.

Я больше десяти лет проработал на скорой помощи.

Конечно, случались ситуации, когда мы не успевали и люди погибали. Иногда это было уже предопределено, иногда решающим оказывалось время прибытия. И действительно, минут на пять бы пораньше – и кто знает, может, у пострадавшего или больного был бы шанс выжить. А ведь частенько бывало и так, что человек нуждался в помощи, и рядом было немало людей, способных ее оказать, и сама по себе она ничего сложного не представляла, но никто не знал, что делать и чем помочь. И в результате – печальный итог.

Если не винили нас в опоздании, то чаще всего родственники больных или очевидцы задавались вопросом: «Откуда мы могли знать, что делать? Ах, если бы мы знали, как можно помочь!»²

Обсуждая подобные ситуации с коллегами, всякий раз мы сходились на том, что, конечно, необходимо научить людей грамотно оказывать элементарную помощь при несчастном случае. Но как это сделать? Насильно ведь не заставишь.

Собственно, проблема в том, чтобы, увидев беду, принять решение и приступить к спасению человека, не испугаться. Ибо на страх и растерянность времени нет.

Очевидно, что если у попавшего в трудную ситуацию и есть шанс выжить, то он только в руках свидетелей или участников происшествия: родных, друзей или случайных прохожих.

Однажды меня попросили: «Научите, расскажите и объясните, что можно сделать до приезда скорой помощи?

Ведь есть же какие-то несложные приемы и правила оказания помощи?» Действительно. В некоторых ситуациях помочь несложно, нужно только знать как.

Существует немало стандартов и алгоритмов, учебников, методичек для спасателей и инструкций по спасению.

Но, как показывает статистика, проблемы это не решает.

Потому что нужно, чтобы как минимум каждый второй гражданин, взрослый или находящийся в сознательном возрасте, знал приемы оказания помощи, понимал серьезность ситуации и умел спасать хотя бы теоретически. А главное – хотел помочь! Но пока в школе этому, к сожалению, не учат³.

Поэтому думаю, что очередной учебник из серии «Помоги себе сам» – плохая идея. Такие книги мало кто читает, а уж запоминает прочитанное еще меньшее число людей.

Не хватает эмоций, ощущения реальности. Ведь чем сильнее переживания, которые вызывает получаемая информация, тем лучше она запоминается⁴.

Так я решил написать художественную книгу. Сборник рассказов, где главным героем будет выпускник или выпускница медицинского училища – будущий фельдшер скорой помощи. Вроде бы уже медик, но еще не профессионал. Вроде бы что-то знает, но еще ничего толком не умеет применять на практике. Таким был и я, и мои одноклассники из медицинского училища в далеком 1979 году. Не возьмусь судить обо всех выпускниках, попадающих на скорую, но я и мои друзья оказались заворожены такой работой. Ничего другого нам было не нужно. Многие мои коллеги не смогли перебороть эту страсть до сих пор.

Сейчас вы держите в руках эту книгу. Хотите, читайте ее как художественную, хотите, изучайте как пособие.

Для поклонников медицинских историй тут – несколько месяцев из практики девушки Тани, а для тех, кто хочет знать, как спасать, – руководство по неотложной доврачебной помощи. То есть некоторые ответы на главный вопрос: «Что делать до приезда скорой помощи?»

В рассказах два основных, можно сказать, главных героя: стажер, студентка медицинского училища, или, как сейчас называют на иностранный манер, колледжа, Таня Савина и фельдшер скорой помощи Александр Ерофеев.

Кроме них, в историях, конечно, участвуют водители, больные, их родственники, случайные свидетели, сотрудники скорой помощи и родные Тани.

Предисловие ко 2-му изданию

Рассказам про Таню Савину и Александра Ерофеева (Степанова) больше десяти лет. Рассказ «Когда доктор сыт» был написан в начале 2000-х, впервые некоторые из новелл начали публиковаться с 2007 года в журналах. Всего их вышло около десяти, еще пятнадцать я написал уже специально, когда готовил сборник для «Эксмо» к 2015 году.

Через год после выхода книги «Пока едет скорая» мне предложили написать продолжение. Я в это время уже ушел из спортивной медицины по семейным обстоятельствам и работал в бригаде неотложной помощи – структуре, параллельной скорой, в задачи которой входило оттянуть на себя вызовы к хроническим пациентам. У меня бывали студенты-стажеры из колледжей и институтов, мы ездили к «бедулькам»⁵, на поводы «температура» и «болит горло», на больные спины. И я был неприятно поражен, что современным студентам очень скверно преподают такой предмет, как пропедевтика – то есть правила физического осмотра больного, выслушивание, ощупывание и выстукивание, или, как мы называли, «ГПУ от глаз, палец, ухо». Что у всех, с кем мне пришлось иметь дело, практически отсутствовало то, что называется «клиническим мышлением».

Несколько таких стажеров, после дня работы на вызовах вполне искренне сказали «спасибо», прибавив, что за несколько часов они смогли узнать больше, чем за четыре года обучения в институте.

Поэтому, когда сам уже понял, что здоровье не позволяет дальше кататься на неотложке, я пошел преподавать в медицинский колледж, аккурат в год ковидной пандемии. И конечно, сам попал «под раздачу», где-то подхватив эту инфекцию.

Студенты мои, узнав, что я еще и книжки пишу, обрадовались. Мы год занимались, к сожалению, большую часть времени дистанционно, были лишены практики, возможности работать с реальными пациентами, но многие из них подрабатывали в «Красной зоне», так что практики получили даже больше, чем мог бы им дать я.

Поэтому продолжение «Пока едет скорая», посвящено в большей степени неотложной помощи и хроническим пациентам, а также оптимизации здравоохранения, в жернова которой я как раз и попал, когда наблюдал, как закрывают больницы, сокращают ставки врачей-специалистов и вообще сдвигают все в сторону коммерческой медицины, оставляя на долю бесплатной, социальной, самый минимум миниморум⁶ помощи. То есть я увидел, как выполняется завет Е. Гайдара, звучащий примерно так: «Ничего страшного, если в период перехода к рыночной экономике часть населения вымрет»⁷. Добавлю, что лично слышал эту фразу в его выступлении на каком-то форуме в 90-е годы, транслируемом по телевизору.

Поэтому никак не мог не отразить эту тему в книге.

Есть еще один важный нюанс: когда я писал первую книгу, то не думал, что когда-нибудь стану работать над продолжением, потому, выбирая случаи из практики моих героев, отобрал наиболее важные и яркие, освещающие порядка тридцати важных тем. И когда редактор озадачил меня предложением написать продолжение, я пребывал в некоторой растерянности. А о чем еще можно рассказать? Какие неохваченные случаи взять? Ответ мне подсказала моя тогдашняя работа – неотложка. Обилие хронических больных, периодические глупости, вроде компресса к ступням с концентратом хлоргексидина, приведшего к химическому ожогу с некрозом кожи. Это жуткое зрелище – наблюдать пожилую женщину, передвигающуюся по квартире на коленях, к которым прибинтованы небольшие подушечки, и покрытые гноем ступни. Или, как их называла сама больная женщина, «лапы ног». Вся моя помощь заключалась в том, чтобы убедить отдел госпитализации скорой в необходимости отправить больную в гнойную хирургию на две недели. Или любительницу чистить уши ватными палочками, заталкивая ушную серу как можно дальше в ухо и трамбуя у самой барабанной перепонки. Пришлось промыть ей уши, потому что самостоятельно дойти до поликлиники она не могла. И еще много схожих эпизодов. Неотложная помощь? Однозначно. Нужен ли был именно врач? Сомневаюсь.

За прошедшее десятилетие многое изменилось в медицинской помощи, наука здорово рванула вперед, появились новые методики, сократились койко-дни, изменились подходы к лечению многих болезней, появились новые более эффективные препараты и усовершенствовались стандарты.

Базовая книга и ее «дочка» стали нуждаться в переработке.

Мало того, учитывая, что различные проблемы в первых двух книгах расположились как-то хаотично, как это бывает в жизни и в работе скорой, я взялся за «внучку» – третью книгу, о том же самом, но уже расположив все заболевания и происшествия по схеме, подобной справочнику – травмы, отравления, заболевания по системам.

Для реализации такого проекта я взял более решительную героиню – сестру Тани Вику, которая окончила школу и поступила на факультет журналистики. Прошлые герои – Таня и Саша – выступили для нее в роли добровольных консультантов по шпионскому делу, ибо Вика решила преодолеть приказы Минздрава и Департамента здравоохранения «о запрете любых контактов медиков со средствами массовой информации под страхом увольнения от 2011 года». На основании этих приказов местные медицинские чиновники ужесточили меры по борьбе с различными правдорубами за права медиков под предлогом «сохранения врачебной тайны».

Впрочем, в третьей книге планируется рассказать не о том, как угнетают российских медиков злые чиновники, а все про то же: как помочь пострадавшему или заболевшему человеку, пока едет бригада скорой. Теперь там будут приключения Вики на подстанции скорой⁸, ее записи под названием «Медпомощь для чайников», комментарии специалиста и все те же алгоритмы для тех, кто настолько далек от медицины, что нуждается в предельно простых инструкциях.

Спросите, зачем столько раз говорить об одном и том же?

Отвечу: первая заповедь любого студента – repetitio est mater studiorum (повторение – мать учения). А эти книги я отношу к новой формации живых учебников, построенных на ситуационных задачах. Ибо главный вопрос любого ученика, приступающего к предмету или теме: «Зачем мне все это нужно?»

Вот истории, в их художественном виде, и отвечают популярно и доступно на этот главный вопрос. А нужно это всего лишь для спасения жизни и здоровья окружающих нас людей. Я очень надеюсь, что живые, привязанные к жизни учебники, написанные по схеме: ситуация, обсуждение, алгоритм решения – появятся и по иным предметам, включая школьную программу, просто в них добавят контрольные вопросы для самопроверки.

Конечно, это не просто – собрать команду профессионалов в предметах и писателей-беллетристов, для создания интересных, веселых или остросюжетных учебников, прочитав которые учащийся и получит ответы на главный вопрос (зачем ему это нужно?), и поймет, как решать ту или иную задачу.

А если это будет учебник, например, истории – зачем Карл девятый, король Франции, вручил адмиралу де Колиньи сафьяновый красный портфель или почему не пожалел для его убийства личную аркебузу? Как спасали севший на мель корабль и почему для этого так нужна была высокая антенна для радиостанции на острове Гогланд? Или зачем войско Дмитрия Донского, двигаясь навстречу армии Мамая, сделало странный маневр в сторону?

Мой почтовый адрес в интернете не изменился: lsvetin@yandex.ru, канал в Telegram: t.me/zwonkow_a_l, а в электронном виде и аудиоформате все мои книги, как изданные, так и те, что еще в работе, вы найдете в книжном магазине «Литрес» по ссылке https://www.litres.ru/author/andrey-zvonkov/, или на сайте: https://author.today/.

Часть 1. Практика на скорой

Интро

Прежде чем приступить к описанию и разбору случаев, я обязан немного познакомить читателей с героями книги.

Итак, Татьяна Александровна Савина, старшая дочь в семье инженера-нефтяника А.В. Савина. У Тани есть мама (ее мы так и будем называть) и младшая сестра Вика, которой 12 лет в начале книги и 13 – в конце.

Татьяна – студентка фельдшерского отделения медицинского училища. Ей повезло попасть в фельдшера, потому как со следующего года фельдшерское отделение закрывали за ненадобностью, так что Танин выпуск оказывался последним. После сдачи весенней сессии на третьем курсе всех студентов отправляли на месячную практику. Больницам и поликлиникам фельдшера не требовались, а вот скорая для них была в самый раз. Так что шестьдесят парней и девушек примерно 19–25 лет распределяли по подстанциям мегаполиса.

Татьяна в медицину попала случайно. После окончания ею средней школы родные, посовещавшись и оценив ее математические способности, предложили выбор: педагогика, филология или медицина. Если первые две специальности интереса в семье особенно не вызывали, то насчет третьей мама сказала:

– Я за то, чтобы в семье был свой медик. Нефтяник есть, бездельница тоже, я бухгалтер, пусть Танька идет в медицину.

И Танька пошла.

Училась она всегда старательно, как и все, за что бралась, – выполняла на хорошо и отлично, но вот в душе страсти к медицине за три года не пробудилось. Несмотря на то что учиться оставалось полтора семестра, Татьяна себя настоящим медиком и тем более фельдшером никак не видела.

И все чаще спрашивала себя, а нужно ли ей это? Может быть, бросить, пока не появился диплом и моральная обязанность быть готовой всегда прийти на помощь? Она и на практику поехала, только потому что надо, иначе курс не будет считаться оконченным. А она привыкла всегда доводить начатое дело до конца. Поэтому в душе было неспокойно. С одной стороны – надо, а с другой – а надо ли?

В ответ на обвинение мамы в бездельности Вика стукнула себя кулаком в грудь и заявила, что хочет стать настоящим этологом⁹, но раз никто ее не понимает и даже не знает, что это за профессия, то она и объяснять никому этого не станет. Но этология у нее в крови!

Папа не поленился, влез в большой энциклопедический словарь, который стоял на полке в его кабинете, и сказал:

– Тогда понятно, почему ты обожала с детства спать на собачьем коврике или под кроватью, даже носила какое-то время ошейник нашей Синди после ее смерти. Продолжай в том же духе.

В собаку Вика «преобразилась» в пять лет, и ей очень нравилось быть собакой. Пока однажды папа не сказал: «Ну тогда и есть будешь из ее миски, и пить, и гулять с тобой будем утром и вечером в любую погоду. Но никаких мультиков и планшета с играми. У собак свои игры и игрушки. Вот тебе косточка и мячик!» Вика продержалась один день и на ужин пришла уже без ошейника, объявив, что собакой быть, конечно, хорошо, но человеком все-таки интереснее.

Староста группы Татьяны на собрании сообщила, что, если найти общий язык с руководством подстанции и занести кому надо что надо – конфет там, духов или коньяка, – то можно получить подпись в дневнике практики уже через неделю и нет нужны мотаться целый месяц.

Принципиальная и патологически честная Татьяна на это пойти не могла, потому решила ответственно отходить весь месяц – и будь как будет. Она вот такая. И таких, как она, принципиальных студентов, набралось около десятка. Остальные побежали за духами и коньяком.

Александр Ерофеев – фельдшер скорой помощи, работающий на подстанции пятый год. После окончания медучилища он два года отслужил на корабле погранслужбы в Балтийске, потом – еще год по контракту на берегу, а затем, поселившись в мегаполисе, устроился работать на скорую. Лет ему было около двадцати восьми. Натуральный блондин среднего роста с серыми глазами и небольшим шрамом на верхней губе, оставшимся после операции по пластике врожденного расщепления верхней челюсти, в народе называемого «волчьей пастью». Шрам прикрыт усами. Красавцем Александр себя не считал. С женщинами вел себя ровно и был весьма разборчив в отношениях.

В нем чувствовалось воспитание прошлого века. Он обладал прекрасной памятью и был весьма эрудирован, порой выказывая неожиданные знания в разных областях науки.

На подстанции его знали как фаната подводной охоты, ибо в свободное время он периодически уезжал «на рыбалку» и привозил превосходную рыбу, которую дарил друзьям. Те, кому доводилось бывать у него дома, обнаруживали несколько гидрокостюмов для разных сезонов, ласты, акваланги, ружья, гарпуны, трофеи виде засушенных рыбьих голов и фотографий Саши с добычей.

Впрочем, страсть свою Ерофеев никому не навязывал и разговорами о рыбалке в свободные моменты не утомлял. Только если его просили рассказать что-нибудь.

Друзей он не заводил, но любой человек на подстанции мог уверенно сказать, что Саша – его друг. Он охотно обсуждал с коллегами больных после вызова, порой давая объяснения, достойные любого врача-специалиста. На вопрос, откуда он все это знает, отвечал: «Читать люблю, книги – лучшие учителя»!

Вот наступил июль. Первый день практики на скорой.

Когда доктор сыт¹⁰…

История первая, в которой фельдшер Ерофеев знакомится с практиканткой Савиной, хочет есть и дает маху, а стажерка самостоятельно пытается спасти тяжелого больного.

Июль. Жара. На втором этаже подстанции все окна нараспашку, так что на улице хорошо слышны звонкие объявления бригад, которым пришел вызов. В большом холле на втором этаже все кресла заняты студентками медицинского училища. Они, как цыплята на птичьем дворе, рассыпались небольшими группками по просторному залу, ожидая, пока их распределят по бригадам, и негромко щебетали.

Начиналась летняя месячная практика перед последним курсом на фельдшерском отделении медицинского училища.

Обычно студентов отправляют в больницы. Но тех, кто готовится пойти на скорую, стажируют после третьего курса именно на скорой.

Месяц летом и еще два месяца госпрактики перед выпускными экзаменами. Студенты впервые пришли на подстанцию, и все, что они видят, все, что ждет их, – это новый мир, новый опыт, новые правила.

Страшно? Не то слово. Это не больница, где полно людей, врачей, опытных сестер. Где можно ни за что не отвечать и почти всегда есть кто-то, кто не даст совершить ошибку. А тут… все – сплошная неизвестность.

Девушки старательно прятали этот страх за щебетанием, шутками, напускной бравадой или обсуждали совсем отвлеченные темы.

Кто-то из старых сотрудников, опытных фельдшеров и врачей, не смущаясь, разглядывал стажерок, а кто-то делал вид, что ему вовсе нет дела до них, занимаясь своими обязанностями.

Все мы когда-то были стажерами. Девчонки уже прошли инструктаж у старшего фельдшера и ждали распределения по бригадам.

Фельдшеру Саше Ерофееву в диспетчерской сунули в руки карту вызова и, не дожидаясь вопроса, долго ли ему кататься в компании с водителем, когда тут вон сколько рабочих рук, сказали:

– Стажерок видишь?

– Ну, вижу…

– Вот бери любую, только одну, и проваливай на вызов.

– Можно выбирать или уже распределили?

– Выбирай, как вернетесь на подстанцию, сам впишешь ее в журнал бригад, а сейчас не задерживай выезд!

Врач реанимационной бригады вставил:

– Только хватай, не выбирая, а то глаза сломаешь. Там все такие симпатяжки…

Ерофеев на это ответил:

– Знаешь, когда, по мнению Александра Дюма-отца, наступает старость?

– Нет, – опешил реаниматолог. – Когда же?

– Когда все девушки кажутся красивыми¹¹.

Диспетчера хохотнули, а доктор смутился – старым ему выглядеть не хотелось.

Саша был не уверен, что афоризм придумал именно Дюма, но в беседе это не главное, важнее уверенно сказать и сослаться на авторитетную личность. Кто будет проверять?

Он вышел в холл и, не особенно надеясь на свою «неотразимую» внешность, громко спросил:

– Так! Кто со мной едет? Три секунды на принятие решения!

Девочки переглянулись, хихикнули, пожали плечами и зашептались.

Ерофеев не дождался ответа, поэтому подошел к ближайшей практикантке, лица которой не видел, и, наклонившись, спросил:

– Привет, ты колоть умеешь?

Та обернулась, распахнув глазищи и почему-то краснея, ответила тихо, но уверенно:

– Да, умею. В попу.

– В ягодицу, в попу клизму ставят, – поправил Ерофеев, – а писать красиво можешь?

– Да. – Она даже показала авторучку.

– Тогда поехали. У нас вызов.

Девушка поднялась и, оправив халат, пошла следом, не говоря больше ни слова.

В машине, перегнувшись через переборку в салон, Ерофеев сказал:

– Знакомимся. Меня зовут Саша, водителя – Сергей Иванович¹².

Стажерка ответила все так же тихо, словно стесняясь:

– Татьяна. Таня.

Для Ерофеева стажеры, в общем-то, что есть, что нет. Все одно – работаешь сам. Просто следишь не только за собой и пациентом, но и за неопытным студентом. И все-таки еще одна пара рук, пусть и неумелых, трусливых, не лишняя. Он понимал, что учить-то надо. Понимал и еще одно: научить можно только того, кто сам хочет научиться. «А эта малявка вроде ничего, – думал он. – Внимательная, послушная, не кобенится и не тупит. Не пытается строить из себя красивую дурочку, вся радость которой – уложить к своим ногам побольше мужиков и вертеть ими. Встречались мне подобные экземпляры, только не на того напали, а эту Таню что попросишь – делает, вопросы задает правильные, по существу дела. Ее и учить приятно. Хорошо, что не прикидывается глупой куклой, не хлопает глазками, не кокетничает, – такие Сашу раздражали. – Вроде нормальная девчонка».

И ведь он не выбирал, ткнул пальцем в ту, что первая на глаза попалась. И, как стало ясно, не ошибся.

На первом же вызове он шепотом сказал, наклонившись к ее уху:

– Вози свой фонендоскоп, а если пользуешься общим, из ящика, всегда протирай спиртом «уши» – наконечники.

Таня кивнула. Но фельдшер этим не удовлетворился:

– Грибок в ушах или фурункул может быть и у медиков. Это элементарная гигиена.

– Я поняла. У меня есть, – она опять покраснела, – остался в сумке на подстанции.

С девяти утра они хорошо поработали. Время летело незаметно. Что значит «хорошо»? Катались с вызова на вызов, лечили, спасали. И хотя большинство обращений были непрофильные – «неотложечные»¹³, это не раздражало «старого скоропомощника». Может, из-за погоды, а может, из-за знакомства. Выяснилось, что Таня колоть-то умеет, но вот опыта маловато, медленно набирает лекарство в шприц, долго ищет место для укола. Осторожничает.

Больных побаивается. А ведь они очень хорошо чувствуют неуверенность медика. Вот и внутривенно еще ни разу не делала. Ерофеев внушал ей, что вся сила фельдшера – в руках. То есть в умении работать руками и точном знании инструкции. И без тренировки ее не прибудет. Показывал ей, как, зажав между пальцами левой руки, сразу нести к больному три, а то и четыре набранных шприца.

После полудня они отвезли женщину в больницу. Выехав оттуда, Ерофеев не стал звонить диспетчеру и решил:

– Я есть хочу. Тут рядом есть шаурмячная, ты будешь?

Татьяна помотала головой.

– Нет, я с собой взяла.

Ерофеев повернулся к водителю:

– Тебе взять?

– Я такое не ем, – решительно отказался и водитель, – мне жена готовит. Я как домашняя собака, принимаю пищу только из ее рук.

Таня хихикнула. Водитель крупной головой, отвисшими щеками и нижними веками действительно был похож на старого сенбернара.

Ерофеев запрыгнул в кабину с шаурмой и горячим кофе.

– Ну, как хотите, а я сейчас поем и, пока вы на подстанции будете греть свои лотки, полежу минут …дцать…

Тане было интересно решительно все. Машина, ящик, вызовы, новые люди, постоянное движение, смена впечатлений. И то, как Саша разговаривает с пациентами и родственниками. Глядя на него, она бы не подумала, что он не врач. Спокойствие и уверенность. Осматривает, ставит диагноз. Назначает лечение. Он помнит наизусть все стандарты. А ей нравится учиться. А тут уже и настоящая работа.

Движение. Скорость. Люди. Она не замечала усталости, не понимала раздражения, которое иногда испытывал фельдшер, если давали вызов, который он называл «бестолковым», то есть непрофильный для скорой.

Разобравшись с шаурмой и позвонив диспетчеру, Ерофеев озвучил распоряжение бригаде:

– На подстанцию. «Обедать»!

Таня в кухне делилась с подругами событиями первого рабочего дня. Они все уже успели покататься, поработать на вызовах и наперебой рассказывали, кто что видел и чему сумел научиться.

Водитель разогревал свои лотки, а Таня съела творожок и выпила чашку чая.

Все это время Ерофеев лежал на кушетке, прикрыв глаза, и переваривал шаурму.

Ровно через двадцать минут диспетчер объявила их бригаде вызов. Ерофеев разглядывал карточку: «Мужчина, восемьдесят восемь лет, плохо с сердцем». Свободных врачебных бригад не было, поэтому диспетчеры дали ему «врачебный повод» с непременной присказкой: «Если что – вызовешь на себя».

В машине Ерофеев пощупал живот. Там начиналась революция. Кишечник не согласился принимать шаурму – «революция, о которой предупреждали большевики, – свершилась!»¹⁴. Он отравился!

Саша обернулся через окошко в салон. По кишечнику пролетали «электрические разряды», вызывая весьма болезненные ощущения. Поздно было корить себя, но и признавать свою дурость было стыдно.

Нужно принимать меры.

Боль в животе в очередной раз прихватила Ерофеева уже на лестнице. Он скорчился и присел у перил. Таня, видя его муки, тревожно спросила:

– Что случилось?!

Пришлось признаться:

– Шаурма, будь она неладна. Не повезло. Всегда брал, не было проблем, а сегодня вот – отравился. – Он скрипел зубами от боли в кишках, тошноты кружилась голова и выступал пот на лбу.

– Что же делать? – заметалась Таня по лестничной площадке, пока Ерофеев сидел на корточках, не находя сил разогнуться, и держался за поручень.

– Ни-че-го, – простонал Саша. – Идем на вызов. Сейчас я встану.

Он действительно преодолел муки и спазмы, на дрожащих ногах направился к квартире, но чем ближе подходил, тем сильнее его тошнило и тянуло «на горшок».

Дверь им открыла пожилая женщина. Ерофеев поставил ящик в прихожей и рванул к туалету, на ходу только и успев сказать Тане:

– Больного осмотри, давление померь – в общем, занимайся! Я сейчас приду и помогу.

Он упал на колени перед унитазом, его вырвало, потом он кое-как устроился верхом и, привалившись плечом к стенке туалета, прикрыл глаза, в ушах шумело. И через этот шум он услышал робкий стук и Танин громкий шепот:

– Саша, там у больного давление двести пятьдесят на сто тридцать. Он хрипит и весь синий-синий… Одышка у него!

Ответом сначала был стон, затем слабое:

– В легких что?

– Хрипы, кажется, влажные. – Голос у Тани дрожал. – Это отек легких, да?

– Видимо, да. Купируй!

– Как? Я не умею!

Пауза. Потом Ерофеев, собравшись, стал инструктировать через дверь туалета:

– Значит, так. Посади его. Открой окно, дай граммов десять водки. Но не больше. Есть у них водка? И сделай внутривенно три ампулы лазикса, можешь не разводить.

– Я же не умею еще внутривенно.

Слезы у Тани готовы были вырваться наружу, так стало ей страшно.

– Ладно, я сейчас выйду, сам сделаю. Ноги его в таз с горячей водой опусти и наложи венозные жгуты на бедра. Только не очень туго.

Судя по голосу, Ерофееву было нелегко все это проговорить. Он надеялся, что практикантка выполнит все, как он сказал, не задумываясь.

Таня убежала. Через пять минут она прибежала обратно.

Ерофеев все еще сидел, скорчившись, и его опять сильно тошнило.

– Водки у них нет. Все остальное я сделала. А жгуты из чего? У нас только один для внутривенных, он на ногу не налезает.

– Проклятие!

В это короткое слово Ерофеев вложил и отношение к словам стажерки, и то, что туалетная бумага рвалась не по дырочкам, а тонкой ленточкой по краю. Он сложил оторванную полоску бумаги в пачку и в отчаянии крепко приложился лбом о дверь.

– Значит, так! Слушай внимательно. Возьми из флакона со спиртом два миллилитра, разведи обычной водой в два раза и выплесни деду в рот, а жгут сделай из колготок или чулок. Если у них нет, сними свои, разрежь пополам и перетяни ему бедра, только не слишком сильно, просто крепко.

Чуть помолчал.

– И все-таки набери мочегонное – лазикс, три ампулы. Я уже иду.

Новый спазм, взрыв и бурчание сообщили, что он поторопился с этим заявлением.

Таня покраснела. Вот еще, свои! Колготки она, конечно, покупала не суперкрутые, но и не дешевенькие! Жалко.

Жена больного нашла капроновые чулки.

Спирт Таня налила в рот страждущего из ложки, после чего, как их учили на терапии, прослушала легкие со спины: булькающих хрипов стало намного меньше. Сине-фиолетовые губы деда начали розоветь. От тазика с горячей водой поднимался пар.

Больной, дыша ртом, исторгал спиртовой перегар.

Таня подумала и решила снова посоветоваться с Сашей, но идти никуда не понадобилось. В дверном проеме, прижавшись к косяку, стоял бледно-зеленый Ерофеев.

– Ну, как он? – спросил фельдшер, увидев, что Таня снова измеряет давление.

– Уже сто восемьдесят на сто. Хрипов меньше. Одышка проходит. Я ему еще дала таблетку клонидина¹⁵. Он у него есть.