На белой тарелке
с голубой каймой
сидит круглое
красное сочное яблоко
и позирует художнику.
–Не крутись, – говорит Пикассо.
–А я не кручусь, – отвечает яблоко, –
это ты скользишь глазом
и не попадаешь
в мою сердцевину.
И яблоко начинает
кружиться так, что
художник не успевает
ловить
его удивительный запах,
хотя яблоко
остаётся неподвижным.
***
Дождь, óблака промокший страх,
асфальт размочит и откроет,
и утром по асфальту роет
с посудой тип о двух ногах.
И раздевает камень скульптор,
и расщепляет мир Господь,
и женщину мужская плоть, –
и продолжает нас искусство.
***
И отделил от тени свет,
от тверди воду,
как я подошву от штиблет,
а, в непогоду.
От неприличного добро,
святых от геев,
от мужеской кости ребро,
от всех – евреев.
А в день шестой махнул рукой,
мол, дальше сами.
И закатился далеко
в себя, с усами.
***
Тихий вечер вечен…
Геннадий Кононов
Утро, вечер, вечность,
непостижимое лечит,
что не отворено, лжёт.
В печке огонь тёплый,
тосты, друзья, тёлки,
рукопись Кононов жжёт.
Вечер в Пыталове вечен,
и молодой, и беспечный
месяц ущербный встал.
Славно поэту в хате,
топит печку стихами,
теми, что не написал.
***
Дети падшего ангела бродят ночами,
дети светлого пишут стихи под свечами.
Мало места для крыльев и мало для слов
в переулках, на битом асфальте дворов.
То ли луч, то ли глаз, то ли свет от бутылки
замечает писатель сюжетов бытийных.
В тёмном небе луна, и звенят провода,
и уже замолчала с звездою звезда.
Старец Бог ходит в облаце, дует на звёзды.
Утро зимнее блёкло, холодно, поздно.
"Эту ночь запишу, запакую в строку,
спите, милые, мирно на правом боку".
***
Воскресенье. Октябрь. Пора собирать голоса,
на стенах, на столбах, на балконах созрели биг морды.
Дети Авеля вновь расстегнули свои пояса,
дети Каина точат клыки и вопят о свободе.
Урны схавали галочки, фигушки, праздничный мат,
день прожит, недоверьем закатаны норы,
и отдавшие волю, подушки слюнявя, сопят.
Одеваются в пепел небесный Содом и Гоморра.
***
Мне кажется: я умер и живу;
озябший сад, простуженная стая,
едва снежит. Перед калиткой рая
на лавке в ожиданье rendez vous
неспешно на троих соображают.
–Грешил, безбожник! – пальцы загибают…
Мне снится, что я снова оживу,
когда проснусь. И в страхе засыпаю.