Что случилось с Фуллерами?

Я начну эту историю с признания, с признания своей вины в том, что случилось, ведь теперь мне не страшно. Месть и страх не совместимы. Всегда приходится выбирать, и я выбираю месть: густую, тягучую, как смола, способную заполнить дыру в моей груди. Когда я закрываю глаза, даже на несколько секунд, передо мной тут же начинают мелькать лица, родные лица, улыбающиеся своими мертвецкими улыбками, и тогда я отчётливо понимаю, что вся моя жизнь – лишь цепочка сменяющих друг друга смертей. Но затем наступает момент облегчения, когда я больше не просыпаюсь среди ночи в ледяном поту, не вздрагиваю от каждого телефонного звонка, не молю Бога проявить хоть каплю милосердия и сохранить последнюю дорогую мне жизнь. Теперь мне не за кого молиться. И вот я захожу в церковь, шагаю прямо к алтарю, но не плачу. Нет, я не плачу. Ему не увидеть больше моих слёз. Я достаю пистолет и простреливаю Иисусу его позолоченную башку. Но легче не становится. И тогда я хватаю за грудки трясущегося от страха священника, который ещё вчера убеждал меня «смириться под крепкую руку Божию!» и вышибаю ему мозги. Наконец-то, он встретится со своим Богом. Но и это меня не спасает. Тогда остаётся одно – освободить душу от страданий. Я подношу пистолет к виску: бам! И всё кончено. А потом с воплем просыпаюсь, оглядываюсь вокруг и понимаю, что, нет, я ещё не в гробу. Мне хуже. Моё сердце по-прежнему бьётся. А всё это лишь сон, ведь на самом деле я – трусливый кусок дерьма, которому никогда не хватит духу нажать на курок.

Но однажды мои молитвы были услышаны. Уж не знаю, кем: ангелом или бесом. Тому, которому не чуждо сострадание.

Всё оказалось очень просто. Месть – это не блюдо, а целый ужин из трёх блюд. На закуску – безумный сообщник. Основным блюдом – кипящая в венах ярость. И со всем этим немного поиграть на десерт.

Каждый, от президента до бродячего кота, наверняка слышал о новом ток-шоу на CBS: «Кто ты?» Оно появилось не так давно, пару месяцев назад, но уже успело пронестись какой-то волной настоящего безумия по всей стране и превратиться в самый успешный проект телеканала. Четыре игрока, один из которых – подставная утка. Минимум декораций, никакого гламура и хлопающей по команде аудитории. Минимализм во всей красе: слабоосвещённое помещение, вроде комнаты для допросов. Вместо ведущего – зловещий компьютерный голос. Создателям удалось подцепить публику на крючок: страх, вот чего не хватает людям. Всплеск адреналина, потные ладони – и всё это, сидя в кресле и поедая начос.

«Кто ты?» – не страшилка, вроде лабиринта ужасов, а, скорее, психологический триллер или русская рулетка. Только вместо пуль стреляют правдой. Кто и как добывает эту правду – вопрос на миллион, но именно благодаря ей из каждого выпуска получается настоящая сенсация. Учитель трахает студентов за оценки. Домохозяйка и мать четверых детей подрабатывает в «Киска хочет поболтать». С каждым разом таких историй становится всё больше и больше. Я называю это шоу кривым зеркалом. И мы наблюдаем за тем, как по другую сторону экрана участники пытаются в него заглянуть. Нам делается мерзко, тошно, смешно, досадно. Но уже завтра мы хотим занять их место, ведь ещё никогда победить не было так просто: миллион долларов тому, кто скажет правду. Ещё никогда победителей не было так мало.

Келли тоже хотела принять участие в этом шоу. Она переехала в Лос-Анджелес совсем недавно и ещё фонтанировала надеждами и мечтами. Мои мечты разбились в тот день, когда погибли родители. Это случилось много лет назад, но я до сих пор вижу перед собой их тела, такие бледные и умиротворённые, словно погружённые с глубокий сон. Их убили на веранде заднего двора. Когда они смотрели на звёзды…

Именно с них всё и началось. Цепочка смертей. Келли – последнее, что у меня было. И вот ей становится не по себе. Она говорит, что я не даю ей свободы, мешаю жить своей жизнью. И мне пришлось её отпустить. Она бредила Голливудом, считала, что там даже воздух особенный. Пока однажды с ней случилась беда. Беды порою случаются. Она рассказывала, проглатывая слова, плакала в трубку, в то время, как у меня шипело масло и подгорал стейк. Дело дрянь, а кусок мяса был отменный. Помню, злость разобрала при мысли, что он пропадёт. Тем вечером меня ждал прекрасный ужин, а следующим утром – весть о том, что Келли бросилась под автобус.

Мне оставалось только приехать и похоронить её, в одиночестве. А после напиться, мечтая захлебнуться своим горем, в том самом баре на Sunset Blvd., где она провела последние часы своей жизни.

Как сейчас вижу перед собой это шумную дыру с кучей едва стоящих на ногах девиц и устало улыбающимся барменом. Но во всём этом странным образом чувствовалась Келли: в отвратительном баханье, зовущимся музыкой, в пьяном веселье, в приторном запахе смешавшихся женских духов. Ей всегда нравилось то, чего мне было не понять. Она словно была там, со мной, сидела рядом, потягивала кровавую Мэри и гладила меня по щеке. Каково было моё удивление, когда место рядом со мной внезапно перестало пустовать. Его занял мужчина. Он обратился к бармену по имени и попросил плеснуть ему скотча. Затем неожиданно заговорил со мной:

– Алкоголь уже давно потерял для меня своё очарование, – мурлыкающе, словно хитрый кот, начал он, – однако, сегодня особый случай. Я не могу не выпить за Келли, да упокоится её душа на небесах! – запрокинул голову и устремил взгляд куда-то в потолок, словно обращался к повисшему над ним невидимому собеседнику. А затем осушил залпом весь стакан, поморщившись.

Заметив, что привлёк моё мнение, он продолжил:

– Неужели Келли ничего не рассказывала обо мне? – мужчина закачал головой – да, да, с чего бы ей рассказывать. Но знаете, она частенько сюда заходила по вечерам. Садилась за стойку, выпивала коктейль и уходила. Как будто выполняла ритуал – мужчина посмотрел на меня и улыбнулся, – зато она часто говорила о вас. Я знал, что вы придёте. Я ждал вас.

– Зачем? – в моём голосе прозвучало удивление.

– Догадываюсь, о чём вы сейчас думаете. Хотите понять, что мне от вас нужно, – мужчина замолчал, прищурившись и не сводя с меня взгляда, – я хочу вам помочь, – добавил.

Мои пальцы сжались вокруг стакана с виски. Мужчина подался вперёд и прошептал:

– Я помогу вам отомстить за бедняжку Келли.

– С чего вдруг?

Его бровь изогнулась:

– Хотите правду? Что ж, юлить я не люблю, так что слушайте. Дело в том, что мне скучно. Это в первую очередь. Ну, и, разумеется, очень жаль Келли. Только скука всё-таки сильнее жалости, – мужчина тяжело вздохнул, – хотя, поверьте мне, так было не всегда. Но именно об этом я и говорю. Если вы доведёте дело до конца, обещаю, не потребую от вас взамен ровным счётом ничего. Но если же захотите отступить, то я попрошу разделить со мной вечность.

Мои глаза округлились, а мужчина вдруг расхохотался:

– Что за шутки у вас идиотские.

– Это не шутки, не шутки, – он продолжал смеяться, и от его смеха волосы у меня на руках встали дыбом.

– Просто ваша реакция… это так забавно. Я проделываю такое не впервой, но всегда реакция одинаковая. Очень смешно, честное слово. А если серьёзно, то помощь свою я предлагаю только один раз.

Сумасшедший незнакомец предлагал мне отомстить за смерть Келли потому, что ему было скучно. И ещё, кажется, сказал «разделить со мною вечность». Сама ситуация казалась настолько абсурдной, что мне ничего не оставалось, как только согласиться.

Всё, что произошло далее, спустя три месяца после моей встречи с вампиром, я буду описывать от третьего лица, от безучастного лица. Ведь, как вы уже догадались, я и есть та самая подставная утка. У меня нет причин скрывать от вас своё имя. Но не в этом ли вся прелесть игры? Не для того ли вы смотрите её, открывши рот и нервно потирая взмокшие ладони? Чтобы услышать шокирующие откровения. Чтобы увидеть грязные разоблачения. Чтобы найти меня.

***

Четыре человека прибыли в огромный стеклянный дом, возвышающийся на одном из Голливудских холмов, ровно к семи часам вечера в субботу. Их доставили четыре чёрных автомобиля, любезно предоставленные организаторами игры.

Через десять минут игроки собрались в небольшой комнате с круглым чёрным столом в центре. Расселись по местам, друг напротив друга и с нескрываемым любопытством принялись осматриваться. Их лица освещались ярким белым светом прожекторов, встроенных в потолок над каждым из четырёх мест. Свет падал густым лучом, нацеленным на каждого участника таким образом, что все остальное пространство оказывалось погружённым в темноту. На столе перед игроком размещался компьютерный экран.