Buch lesen: «Бабочка»
Александр Варго
Бабочка
«Счастье капризно и непредсказуемо, как бабочка: когда ты пытаешься его поймать, оно ускользает от тебя, но стоит отвлечься – и оно само опустится прямо в твои ладони…»
Генри Дэвид Торо
14 октября, 2003 г.
Где-то в лесах Подмосковья
Промозгло-сумрачный лес, словно липкой паутиной, медленно, но неуклонно оплетала вязкая ночь. Казалось, непроглядно-стылая тьма впитывалась в каждую чешуйку коры, каждый листик, каждую веточку и даже сосновую иголочку. Высоченные стволы многолетних сосен, упираясь своими колючими верхушками в разбухшее небо, напоминали солдат-гигантов, застывших в безмолвном строю.
Сквозь непролазную чащу, спотыкаясь о завалы сырого валежника и бурелома, брели двое. Одежда на них была практически одинаковой, издали делая их похожими на близнецов – темные джинсы, заляпанные грязью высокие ботинки на толстой подошве, короткие черные бомберы, накинутые на головы капюшоны. Лишь более узкие плечи одного из путников и торчащая из-под капюшона светлая челка наводили на предположение, что это девушка.
– Твою мать, – процедил парень, с чавканьем вытаскивая ногу из зловонно-мутной лужи. – Еще, мля, болота тут не хватало… Мало того, что тачка сломалась… Что за непруха!
– Ну да, – хмыкнула его попутчица, уныло глядя перед собой. – У тебя все виноваты. Как в анекдоте про Ржевского… «Все пидарасы, а я граф Монте-Кристо…»
– Юта, заткнись, – окрысился молодой человек. С неба упали первые капли дождя, и он задрал голову, жадно ловя их ртом. Лицо парня было измазано подсыхающей кровью. – Не зли меня.
– Это ты во всем виноват, придурок, – угрюмо продолжала Юта. – Я ведь предупреждала тебя. Но нет, ты полез на эту вонючую заправку… Пуская слюни от возбуждения, прямо как зэк на бабу после отсидки. Не хотел меня слушать, Клай? Получи и распишись.
– Кто мог знать, что за эту суку на кассе впряжется байкер? – злобно огрызнулся парень. – Он вылез так быстро… Как пластмассовый уродец на пружинке из шкатулки…
– Потому что они знали друг друга, – раздраженно объяснила девушка. – Они давили лыбу друг другу и перемигивались, пока рассчитывался предыдущий клиент. Я делала тебе знаки, но ты же ни хера кроме кассы не видел! Скажи спасибо, что тебе только нос расквасили, прежде чем ты воткнул в его пузо нож… Но эта накрашенная манда успела сорвать с меня капюшон, и я засветилась на камерах.
– Не ссы, – ухмыльнулся Клай, продолжая шагать вперед. – Пока ты чистила кассу, я вынул флешку. Так что хрен нас найдут…
Юта схватила его за локоть.
– Клай, на бензоколонке осталось два трупа, – тихо проговорила она. – Сколько мы взяли? Двенадцать штук? Офигенно! Это стоило того? В тачке, что ты увел, наверняка остались твои «пальцы», которые есть в «мусорской» базе. Найти нас – что в лужу пернуть.
– Я уже набздел в штаны от страха, – презрительно хмыкнул Клай. – Напугала ежа голым задом.
– Ты завалил байкера, – продолжала Юта. – Если бы ты был внимательным, то заметил бы на его спине «цвета».
Лицо парня приняло кислое выражение.
– Какие еще, в задницу, цвета? – поморщился он. – Он пидор, что ли?
– Неуч… Я когда-то тусовалась с байкерами. Некоторые из них состоят в клубах. Так вот, у этого бородатого хрена на жилетке «цвета», он «клубный». И его кореша, надо думать, очень захотят узнать, кто провентилировал брюхо их жирного товарища.
Клай резким движением вырвал руку.
– Херня все это!
– У тебя сломан нос, и все шмотки в крови, – не унималась Юта. – Даже дождь их не смоет.
– Если для тебя все так отстойно, то убейся об дуб, – раздраженно предложил Клай и указал пальцем на ближайшее дерево.
– Это елка.
– Хорошо. Убейся об елку, истеричка. Ты меня достала.
Юта вздохнула.
– Надо пробираться к трассе и ловить попутку, – вслух рассуждала она. – Мы отошли всего на пару километров от шоссе, и скоро здесь будут менты. В этой дремучей чаще нам не хрена ловить. Ты же не хочешь тут болтаться всю ночь?!
– Никакой трассы, – отрезал Клай. – В такое время и в такой дыре нас никто не подберет. Я видел ЛЭП, перед тем как сломалась тачка, а значит, тут наверняка есть какие-нибудь дачи. Или гребаные фермы.
– С гребаными коровами и свиньями, – закончила вместо него Юта. – Это все клево, но я не хочу шарахаться всю ночь под дождем в лесу. Ты…
– Умолкни, – приказал Клай, и стальные нотки, прозвучавшие в голосе молодого человека, заставили ее тут же затихнуть.
Он развернулся, сверля подругу безжизненно-ледяным взором.
– Если ты не со мной, ты ни с кем. Поняла? Останешься здесь, в канаве, в качестве жрачки для енотов и лисиц.
Даже в сгущавшихся сумерках было видно, как побледнело лицо Юты.
– Клай, я просто… – начала она, но он ее прервал:
– И еще. Назовешь меня снова придурком, я вышибу тебе зубы. Обращайся так к своему папаше.
– Мой папаша склеил ласты год назад, – мрачно заметила девушка, и Клай холодно улыбнулся.
– Я знаю. Это ведь я утопил его по твоей просьбе, помнишь?
Он подмигнул Юте, и та отвернулась.
– Обиделась? – равнодушно спросил Клай, пихнув ее в плечо. – Зря. Старик начал насаживать тебя на свой кривой болт, когда тебе едва исполнилось десять, и ты ему все прощала. Так что захлебнуться в ванне у себя дома – просто святой подарок для такой гниды.
– Перестань. Мы ничем не лучше его.
– Он был больным ублюдком, – обронил Клай. – А мы просто живем в кайф.
«Угу» – с тоской подумала Юта, едва волоча ноги по влажной листве. «Кайф… Наверное, это все, о чем я мечтала всю жизнь…»
– Что ты собираешься делать? – спросила она, желая сменить неприятную тему о покойном отце.
– Найдем какую-нибудь халупу, – не глядя на девушку, откликнулся парень. – Переночуем.
– Ты так и заявишься – с разбитой мордой, весь в крови? – недоверчиво спросила Юта. – Хозяева могли услышать новости о месиве на бензоколонке и позвонят ментам.
– Там видно будет, – спокойно ответил Клай. Его рука неосознанно коснулась кармана бомбера, в котором покоился складной нож с еще свежими следами крови.
«А если позвонят, этой ночью будут новые трупы», – подумал он, внезапно испытав странное возбуждение.
Легкая морось перешла в плотную стену дождя, и путники прибавили шаг.
* * *
Спустя полчаса, окончательно выбившись из сил, они остановились. Озлобленные, уставшие, продрогшие и вымокшие до нитки, Юта и Клай встревоженно оглядывались по сторонам, словно втайне надеясь, что вот-вот за черными блестящими ветками, скрюченными как лапы древней рептилии, мелькнет огонек какой-нибудь обветшалой сторожки.
– Клай, где мы? – заскулила Юта. В ее расширенных глазах пробегала рябь затаенного страха, грозящая перейти в волны неистовой паники. – Мы же заблудились, верно? Что ты молчишь?
– Захлопнись, – бросил парень, двигаясь дальше. – От твоего нытья ноют зубы и пухнут яйца.
Юта хотела огрызнуться, но вовремя прикусила язык. Она хорошо знала Клая и понимала, что вступать с ним в перепалку в нынешней ситуации было равносильно тому, если бы она начала дразнить разъяренную кобру.
Глубоко вздохнув, она уже намеревалась двинуться за приятелем, как внезапно глаза ее округлились.
– Клай! Клай, стой, – позвала она, напряженно вглядываясь в темноту. Сквозь толстые стволы деревьев темнело что-то массивное, очертаниями напоминая громадный дом.
Клай обернулся, и, подойдя ближе, раздвинул ветки.
– Фигасе, – присвистнул он, не веря своим глазам. – Еще бы чуток, и провафлили бы…
Они вышли на небольшую полянку, заросшую высокой травой. Окруженный густыми раскидистыми деревьями, в паре десятков метров от них высился массивный бревенчатый сруб с двухскатной крышей.
Беглецы обменялись многозначительными взглядами.
– Избушка, похоже, заброшена, – неуверенно произнесла Юта, разглядывая спящий дом.
– Это легко проверить, – пробормотал Клай, пробираясь к грубо сколоченному крыльцу. Безуспешно подергал за проржавевшую ручку, после чего сплюнул:
– Заперто. Но это даже лучше. Вскроем эту старую целку и обсушимся внутри. Может, что полезного найдем.
Молодой человек уже приготовился нанести удар ногой в дверь, как на его плечо легла рука девушки:
– Давай обойдем кругом. Может, там есть открытые окна.
Помедлив, Клай согласился.
Где-то вдали, разрывая небо, оглушительно загрохотал гром, и Юта боязливо вздрогнула. Память, словно послушный принтер, тут же выкатила в сознании листок с изображением ее знакомого, которого полгода назад убило молнией.
Его звали Алексей. Хотя чаще называли Леликом, как собачку. Лелик туда, Лелик сюда. Дай в долг, сбегай за пивом.
У бедолаги от рака умирала мать, и он с ног сбился, пытаясь заработать. Какие-то «умные» люди, любители нестандартных развлечений предложили Лелику пари на штуку «зелени» – простоять пятнадцать минут на крыше недостроенной высотки во время грозы с поднятой рукой да еще с мобильником. Парень согласился. Вероятно, на такой опасный эксперимент пошли бы многие, окажись они в ситуации парня. Конечно, хреново, когда твою матушку изнутри пожирает голодная тварь, по капле высасывая жизнь. Но Юта ходила на уроки физики и хорошо знала, что шансы выжить у Лелика были точно такие же, если бы он играл в русскую рулетку с одним пустым гнездом в барабане или попытался переплыть Тихий океан в жестяном корыте.
Сие действо проходило на крыше во время сильного ливня и собрало массу зевак. Кто-то фоткал «героя» на «мыльницы» (мобильники с камерами тогда были у немногих), кто-то вертел у виска пальцем, называя Лелика дебилом, а кто-то втайне мечтал, чтобы за эти пятнадцать минут молния все же достала этого безумца… Собственно, мечта последних осуществилась на тринадцатой минуте. Все, что запомнила Юта – зловещий треск неба, ослепительная вспышка, и все. Лелик рухнул замертво, вероятно, даже не поняв, что с ним случилось. Его волосы дымились, как головешка, а с руки слезло мясо по локоть. Сам мобильник превратился в расплавленную кляксу, намертво прилипнув к обгорелым пальцам. Войдя через руку, кинжальный разряд в несколько миллионов вольт взорвал сердце парня и вышел через обе ноги, обуглив пятки…
Юта поежилась, вспоминая, как многие кинулись фотографировать дымящийся труп, который еще секунду назад был живым человеком.
Первое попавшееся им окно оказалось заколоченным.
– Дом пустой, – подвел итог Клай, постучав кулаком в мокрые доски. – Причем давно. Видела, какая трава? Почти до жопы.
Пока он рассуждал, Юта прошла еще немного, остановившись у следующего окна. Приблизив лицо к заколоченным доскам, она моргнула, словно прогоняя неприятное видение. Сквозь узенькую щелочку блеснул огонек.
– Клай, – шепотом позвала она.
– Ну?
– Похоже, внутри кто-то есть.
Молодой человек шагнул к ней, недоверчиво всматриваясь в щель. Затем приложил ухо, и через мгновенье его брови выгнулись дугой.
– Что там? – напряженно спросила Юта, внимательно следя за выражением лица друга, но Клай лишь прижал к губам указательный палец.
Наконец он отлип от окна, его лицо приняло обескураженное выражение.
– Похоже, там кто-то кого-то дрючит, – проговорил он, почесав затылок. – Такие звуки ни с чем не спутаешь. Присоединимся, моя горячая амазонка?
Юта неуверенно пожала плечами.
– Мы не знаем, кто там, – сказала она, вытирая дождевые капли с лица.
– Тогда самое время узнать, – хрипло проговорил Клай. Морозно-голубая молния ланцетом рассекла ночное небо, на мгновенье осветив его бледное лицо. Дождь успел немного очистить кожу от крови, но алые разводы еще оставались на щеке и подбородке парня.
Не дожидаясь ответа Юты, он двинулся к крыльцу, и девушка последовала за ним.
– Сейчас ты их напугаешь своим стуком, и у бабы в вагине хрен застрянет, – хихикнула она.
– Вполне себе может быть, – кивнул Клай. – Только не забывай, что там могут быть мужики. У них тоже задницы сжимаются?
– Не знаю, – призналась Юта.
– А может, там бабы. Или вообще, некрофил.
– Тогда ему повезло. У мертвяков уже ничего не сокращается, – резонно заметила она.
Клай громко постучал. Некоторое время ничего не происходило, затем до слуха молодых людей донесся звук шаркающих шагов. Клай подобрался, как тугая пружина. Он кивнул Юте, подавая знак, чтобы в случае стандартного вопроса «Кто там?» отвечала она, и девушка уже приготовилась выпалить наспех придуманную сказку про аварию на дороге, как в замке заскрежетал ключ, и дверь со скрипом открылась. Наружу высунулась чья-то взъерошенная голова с пухлыми щеками.
«Парень, – мелькнуло у Юты в голове. – Совсем щенок…»
Увидев вымокших путников, юноша расплылся в туповатой улыбке.
– Добрый вечер, – гнусаво протянул он. – А я думал, что это тетя Аня там ходит.
Клай и Юта обменялись многозначительными взглядами.
– Привет, – сказал Клай, дружелюбно улыбаясь. – Ты что, ждешь тетю?
Юноша с готовностью кивнул.
– А дома есть кто-то еще? – осторожно поинтересовалась Юта.
Тот засунул палец в ухо.
«Как будто там кнопка специальная, которая выдает подсказку», – подумала Юта, и почему-то ей стало смешно. Похоже, этот чудик с немытыми волосами не очень-то дружит с головой.
– Не-а, – ответил парень, внимательно разглядывая палец, которым исследовал ухо. – Только я и тетя Аня.
– Впустишь нас? – вкрадчиво проговорил Клай. – У нас сломалась машина, и мы заблудились.
– Да, – кивнул толстяк, отворяя дверь настежь и пропуская продрогшую пару внутрь. – Людям надо помогать. Надо быть добрым.
Улыбаясь влажными от слюней губами, он стоял в темном коридоре, выпятив рыхлый живот. У него был вид не в меру располневшего ребенка, который в новогоднюю ночь обнаружил под елкой свою долгожданную игрушку.
– Хочу с вами познакомиться, – сказал он, протягивая Клаю руку. Тот пожал ее, однако тут же одернул назад, брезгливо вытирая об джинсы.
– Я Дима Букин, – представился юноша, которого, казалось, ничуть не смутила реакция Клая. Он перевел взгляд своих маслянистых глаз на Юту. – Дима Букин.
– Лена, – сказала Юта. Она с сомнением посмотрела на толстую бледную руку парня и лишь кивнула вместо рукопожатия.
– А я Вася, – хмуро отозвался Клай.
– Идемте, – предложил юноша и, переваливаясь из стороны в сторону, двинулся по коридору.
– Я сейчас схожу в туалет, – предупредил он, когда они оказались в крошечной комнате с низким потолком. – А вы меня ждите.
– Конечно, будем ждать, – закивал с серьезным видом Клай. – Ты там аккуратней, дружище. Не провались случайно.
– Я не провалюсь.
Юта прыснула, не удержавшись.
Дима тоже заулыбался бессмысленно-идиотской улыбкой, с уголка губ потянулась блестящая ниточка слюны. Его круглое лицо было совершенно ровным, как ком теста, в который вдавили бесцветные глаза-пуговки. Когда он улыбался, казалось, кто-то невидимый стоял за спиной полоумного, растягивая кончиками пальцев его рот в разные стороны.
– Там дырка слишком маленькая, – пояснил Дима. – Поэтому я не упаду.
Клай вздохнул.
– Иди-иди, – буркнул он, плюхаясь на грубо сколоченный топчан, укрытый ветхим одеялом.
Дима засеменил прочь, то и дело оглядываясь.
– Похоже, этот придурок трахал свою руку, – приглушенно сказал Клай, вновь вытирая пальцы об одеяло.
Юта изумленно уставилась на друга, и лишь когда до нее дошел смысл сказанного, брезгливо скривила губы.
– Он ненормальный, Клай, – тихо сказала она. – И мне не нравится, что он ждет какую-то тетю. Посмотри, в какой дыре он живет. Сюда ни одна тачка не проедет. Получается, его тетя по лесу в такую погоду шляется?
– Послушай, Юта… Может, и нет никакой тети, – сказал Клай. – Нужно потрясти этого толстяка. Наверняка в доме что-то есть.
Юта оглянулась. Два колченогих табурета и старый рассохшийся стол – вот и вся обстановка в комнате. Подоконник был завален потрепанными толстыми тетрадями на пружинах. Электричества в доме, похоже, не было, поскольку на столе стояло несколько консервных банок с горящими свечами.
Дима вернулся спустя минут пять, неся ворох скомканных тряпок.
– Вытритесь. А то заболеете, – сказал он, держа их перед собой.
– Нет уж, – отказался Клай, все еще помня его липкое рукопожатие. – Как-нибудь так обсохнем. И вообще, мы закаляемся.
Толстяк бросил тряпки прямо на пол, шагнув ближе, и Клай с Ютой смогли рассмотреть странного жильца избы более внимательно. Пшеничные жидкие волосы висели, словно влажная солома, лоб и приплюснутый нос усеяны зреющими угрями. На парне был донельзя засаленный комбинезон из затертой джинсы и изжеванная майка в грязных разводах. Ноги толстяка были босыми, под давно не стриженными ногтями чернела грязь. Судя по всему, в последние месяцы он не особенно обременял себя обувью. Юта брезгливо отвернулась.
– А вы меня обманули, – вдруг сказал Дима, заговорщически подмигивая Юте.
– Да? Интересно, с какого перепоя ты так решил? – прищурился Клай.
– Вас по-другому зовут, – пояснил толстяк. Он ткнул грязным, пухлым как сарделька пальцем в Клая. – Ты не Вася.
Развернувшись на мозолистых пятках, он указал на притихшую Юту:
– А ты не Лена. Вы Клай и Юта.
«Ну вот и все, глупый придурок, – подумала Юта. – До этого я еще была готова впрячься за тебя, если Клай решил бы тебя прикончить… Но сейчас ты сам себе приговор подписал».
Лицо Клая потемнело.
– Ты что, подслушивал, засранец? – сквозь зубы проговорил он.
– Нет. Подслушивать нехорошо, – продолжая безмятежно улыбаться, ответил Дима. – Просто я очень хорошо слышу. Даже в туалете. Не злитесь. Мне так даже больше нравится. Клай и Юта, круто звучит. Или Юта и Клай. Почти как Бонни и Клайд.
Юта кашлянула.
«Видать, не такой уж он и валенок», – с удивлением подумала она.
– Я тоже хочу кличку, – заявил Дима, почесав под мышкой. – Какую-нибудь здоровскую. А то все Дима, Дима…
– Ну что ж, давай тебе «погремуху» придумаем, – с усмешкой произнес Клай. Он запрокинул голову к затянутому паутиной потолку, словно там был нацарапан список кличек на выбор, и на несколько секунд задумался.
– Во. Придумал, – наконец произнес Клай. – Ты будешь Дудл.
– Дудл? – озадаченно переспросил Дима, теребя лямку комбинезона. – А… а почему Дудл?
– А почему не Дудл? – хладнокровно парировал Клай, и Дима-Дудл заулыбался, роняя капли слюны на грязный пол:
– Дудл, Клай и Юта… Класс! А тетю Аню как будем называть?
«Волосатая Жопа», – мысленно проговорил Клай, изо всех сил сдерживая себя, чтобы не съездить в челюсть этому босоногому идиоту, пускающему слюни.
– Когда придет, тогда и решим, – встряла в разговор Юта.
– У вас дома есть телефон, Дудл? – спросил Клай, и толстяк покачал головой.
– Нет. Но тетя Аня обещала мне купить.
– Не сомневаюсь, – кивнул Клай. – Она, судя по всему, очень заботливая, эта твоя тетя Аня.
– Очень. Так как мы ее назовем? – не отставал новоявленный Дудл.
– Как тебе тетя Онания? – предложил Клай, которому этот недоумок уже начал надоедать. – Полагаю, она будет в восторге. И даже паспорт себе поменяет по поводу этого счастливого события. Если, конечно, он у нее есть…
Дудл засиял, как начищенный пятак.
– Здорово! Тетя Онания и Дудл…
Клай и Юта, едва сдерживаясь от смеха, посмотрели друг на друга.
– У тебя кровь, Клай, – внезапно сказал Дудл, указывая на лицо молодого человека.
– Это не кровь, – как можно беззаботней ответил Клай. – Это… томатный сок.
Толстяк понятливо кивнул, будто ждал именно этого ответа.
– Я тоже иногда на себя что-нибудь проливаю. Тетя Аня, то есть тетя Онания, меня ругает за это. А потом она отворачивается, а я ей фиги кручу в спину.
Он как-то странно посмотрел на Юту и вдруг задал вопрос:
– А вы любите друг друга?
– Очень, – буркнул Клай. – Так любим, что даже потеем… А иногда даже заикаться начинаем.
Толстая рука Дудла словно невзначай коснулась промежности, на котором влажнело пятно.
– Я бы хотел себе подружку, – мечтательно произнес он и провел кончиком языка по пухлым губам.
– Для того чтобы у тебя появилась подружка, нужно привести себя в порядок, – не выдержала Юта. – Помойся и постриги ногти. Это для начала.
Дудл с удивлением оглядел себя, будто слова девушки стали для него неожиданной новостью и откровением.
– Да? – задумчиво протянул он. Пошевелил грязными пальцами ног, затем поднял глаза на Юту:
– А ты бы могла со мной дружить?
– Слышишь, ты, жирный… – начал Клай, багровея от ярости, но Юта торопливо взяла его за руку, перебив:
– Дудл, мы проголодались. У тебя есть чего-нибудь?
Толстяк закивал, как китайский болванчик.
– Конечно, есть. Человек же не может ничего не кушать, – справедливо заметил он. – Он тогда умрет от голода. Сейчас я посмотрю…
– Нет, дружище, постой, – окликнул его Клай, слезая с топчана. – Составлю тебе компанию. Заодно покажешь свой дом, да?
Дудл с всасывающим звуком втянул в себя выступившую слюну.
– Тебе правда интересно? – не поверил он, облизнув губы.
– Очень. Давай, вперед.
Шаркая голыми подошвами, Дудл вышел из комнаты, и Клай, подмигнув Юте, заспешил следом.
– Здесь мы разговариваем и пьем чай, – пояснил Дудл, обводя рукой пространство следующей комнаты. По размеру она была чуть больше той, где осталась Юта. Обстановка скудная, как в лачуге спившегося алкоголика – громадный исцарапанный стол, несколько полуразваливающихся табуреток и продавленный облезлый диван. Единственное, что поразило Клая – огромные стеллажи, упирающиеся в потолок, полностью забитые книгами и пожелтевшими от времени журналами.
– Твоя тетя что, в библиотеке работает? – поинтересовался он.
– Не-а, – с безразличным видом отозвался толстяк. – Она это… как его…
– Что?
– Медсестрой раньше была, – вспомнил Дудл.
– Это хорошо. Клизмы и уколы тебе бесплатно, значит, делает, – с наигранным уважением сказал Клай.
– Что?
– Ничего. А это че за хрень?
С этими словами Клай указал на пол, где темнел квадратный люк с латунной ручкой.
– Это наш холодильник, – понизив голос, сообщил Дудл. У него был такой вид, словно он сообщал секретный код вечной молодости. Не без труда откинув дверцу, он взял со стола одну из свечей и начал осторожно спускаться вниз. Помедлив, Клай решил последовать его примеру.
– Вот огурцы, – начал перечислять Дудл, освещая пыльные банки на полках. Крошечный огонек пламени трепетал на сквозняке, и толстяк бережно прикрывал его пухлой ладонью. – Это кабачки. Там сало. А это рыба. Тетя Онания ее засолила, – с гордостью известил он.
– Тащи все, что в руках уместится, – велел Клай. Его взгляд уткнулся в пузытую бутыль, горлышко которой было замотано заскорузлой тряпкой. – А это что?
Дудл покачал головой.
– Тетя Онания не разрешает это пить. Когда ее не было, я попробовал, а там горько. Меня даже вырвало.
– Отлично, – усмехнулся Клай, забирая бутылку. – То, что надо.
– Клай, она будет ругаться, – засомневался Дудл, глядя, как бутыль плавно переместилась с полки в руки его гостя.
– Ничего страшного. Я тебе секрет открою. После ужина дольешь туда воды, чтобы «пузырь» был полным. Твоя горячо обожаемая тетушка ни фига не заметит.
– Хорошая идея, – обрадовался Дудл.
«А потом получишь по своей толстой жопе за разбавленное бухло, – подумал Клай, поднимаясь наверх. – Если я с вами раньше не разберусь…»
– Я вижу еще одно помещение, – сказал он, выглядывая из комнаты. – Что там?
– Кухня, – запыхавшимся голосом ответил Дудл. – Мы там готовим.
«Логично, – отметил Клай, заглядывая внутрь и держа перед собой свечку. – Хотя я бы не удивился, если бы ты там устроил спальню или сортир».
В углу кухни располагалась самодельная печка из кирпича, вокруг в беспорядке валялись дрова, на крошечном столике высилась груда грязной посуды.
– А воду где берете? – спросил Клай, открывая заслонку в печке. Угли были еще теплыми, помаргивая своими рубиновыми глазами.
Дудл неопределенно махнул рукой.
– У нас ручей тут рядом, – сказал он. – Картошку будешь? Я сварил.
– Все буду, – рассеянно ответил Клай, потеряв интерес к кухне. Он с разочарованием отметил, что поживиться в этой халупе было абсолютно нечем. Оставалась надежда, что у тети «Онании» можно будет позаимствовать пару рублей. А может, у нее найдется даже какая-нибудь «ювелирка». Должно же быть хоть что-то ценное в этом гадючнике?!
Он открыл какую-то дверь и тут же поморщился от запаха экскрементов. Прямо в полу зияла источавшее зловоние дыра, небрежно прикрытая рваной газеткой.
– Это туалет, – похвастался Дудл. – Видал? И ничего смывать не надо!
– О да, – кивнул Клай, морщась от невыносимой вони. – Супер-пупер-сортир… Надо же додуматься, выкопать парашу прямо в доме… Ты, наверное, и душ прямо здесь принимаешь?
– Не. Я в ручье моюсь.
– Ага. И последний раз это было в прошлом году, – хмыкнул Клай, запирая дверь.
– Чего?
– Забей, проехали. А что на втором этаже? – полюбопытствовал Клай, глядя на темнеющие ступеньки, которые уходили куда-то вверх.
– Там комната тети Онании, – последовал ответ. Было видно, что Дудл утомился выступать в роли гида собственного дома, и он был бы не прочь приступить к ужину. – Пойдем есть, друг.
Ничего не ответив, Клай начал подниматься наверх. Дудл, помявшись, двинулся за ним, кряхтя и сопя от напряжения – его руки были заняты провизией, которую он набрал из погреба.
Клай остановился у двери, удивленно глядя на массивный замок, висящий в петлях.
– На хрена твоей тете запирать дверь? Боится, что ты там еще один туалет устроишь?
Дудл пожал плечами.
– Она там богу молится, – сказал он, шмыгнув носом. – Не любит, когда я захожу туда.
«Может, как раз именно туда мне и нужно?» – шевельнулась у Клая затаенная мысль.
– Я хочу посмотреть, что внутри, – сказал он, но Дудл лишь глупо улыбнулся.
– Нет, Клай. Она всегда берет с собой ключ.
– Тогда я сломаю дверь.
Клай поставил бутыль со спиртным на пол и ударил ногой. Раздался глухой хруст, но дверь не шелохнулась.
«Сделано на совесть», – мелькнула у молодого человека мысль.
– Клай, не надо, – попросил Дудл. На его пухлом лице отразился испуг. – Тетя Онания придет, и я попрошу, чтобы она показала тебе комнату.
– И она с удовольствием последует твоему совету, – в тон идиоту продолжил Клай. – Ведь она так обрадуется ночным гостям… Ладно.
«Дождемся старуху и вскроем эту конуру, – решил он. – Все равно дверь крепкая, с двух ударов ее не выбить».
– Я все приготовлю, а вы меня подождите, – сказал Дудл.
Клай молча спустился вниз и, войдя в комнату, поставил бутыль на стол.
– Трофей, – с усмешкой произнес он, с треском отдирая от горлышка засохшую тряпицу. Открыв бутылку, принюхался. Так и есть, водка.
– Смотри, что я нашла, – сказала Юта, толкнув ногой бесформенный предмет на полу.
– Что там? – спросил Клай, наклоняясь, чтобы разглядеть его получше.
Юта с отвращением скривила губы.
– Он извращенец.
Клай осторожно поднял странный предмет за сальные пакли, приблизив его к свечам. На него, ухмыляясь, пялилось неуклюже намалеванное лицо женщины, изображенное на сдувшемся футбольном мяче. Губы жирно обведены багровой краской, веки неумело закрашены синим цветом. В качестве волос были использованы обрывки тряпья, приклеенные смолой. Посреди громадного рта темнело неровное отверстие в мутных разводах.
– А говорил, что у него подруг нет, – сказал Клай, хихикнув. – Вон, какая секси-башка с рабочим ртом… А Дудл своей девушке, точнее ее голове, с собственной рукой изменяет…
– Тьфу, мерзость, – сплюнула Юта. – Я сначала не поняла, что он в эту дыру…
– Было бы интересно посмотреть, как этот жирдяй наяривает футбольный мяч, – развеселился Клай, держа «голову» за лохмотья «волос». – И в Интернет выложить, а?
– Говори потише.
– Да по херу, – беспечно проговорил Клай. – Где ты нашла это произведение искусства?
– Под кроватью, – ответила Юта, и тот закатил ногой сдувшийся мяч обратно под топчан.
– Ему жить-то осталось от силы час, – прошептал Клай. – Подождем старуху, и все закончится. И где шастает родственница этого дебила?
– Клай, у меня было такое чувство, что за окном кто-то есть, – вдруг сказала Юта. Она посмотрела на толстые доски, которыми было наглухо заколочено окно.
– Почему они закрыли все окна?
– Потому что он стесняется, – с усмешкой пояснил Клай. – Может, он не хочет, чтобы видели, как он шпилит дырявый мяч, а в перерывах гоняет шары в своем проперженном комбезе. К тому же мы не знаем, какие тараканы в голове у его тети, с которой я прямо-таки жажду познакомиться. Может, она любит танцевать голой на столе, а потом поджигать свой газовый выхлоп зажигалкой и при этом петь: «Взвейтесь кострами»…?
– Мне не нравится этот шизанутый утырок, – покачала головой Юта. – Когда он на меня смотрел, в его глазках что-то зашевелилось. Как будто он все понимает и очень глубоко шифруется. Клай, мне кажется, он не тот, за кого себя выдает.
– У тебя мания преследования, – сказал Клай, делая глоток из бутылки. Поперхнулся, вытирая выступившие слезы. – Дерет, как горчица! Попробуй, Лена-Юта.
– Не хочу.
В коридоре послышались шаги, и вскоре в дверях замаячила неуклюжая фигура Дудла. В его мясистых руках было несколько жестяных мисок.
– Я сейчас, – пропыхтел он, ставя их на стол и вновь засеменив на кухню.
– Девки спорили на даче… У кого манда лохмаче, – зевнув, проговорил Клай. Он взял соленый огурец, и, надкусив, удовлетворенно кивнул:
– Оказалось, что лохмаче у самой хозяйки дачи.
– А вдруг это она? – заговорила Юта. – Его тетка там, следит за нами?
Клай вновь приложился к бутылке, щеки его раскраснелись.
– Если она еще не старая, я готов ей вдуть, – сказал он, рыгнув.
– Тогда я оторву твои яйца, – пообещала Юта. Она улыбалась, но в ее пронзительном взгляде сквозил холод. – Вообще берега попутал, мальчик.
– Ты мне что, жена, что ли? – прищурился Клай. – Только попробуй меня ревновать, сучка. Я тебе сиськи на спине узлом завяжу.
Он вытащил из миски ломтик сала, обнюхал его, затем сунул в рот. – Не забывай, кто к кому в свое время обратился за помощью. Это ты ко мне чуть ли не на карачках приползла.
Лицо Юты исказилось в отталкивающей гримасе. Она уже хотела что-то сказать, как вошел Дудл.
– Мы не будем ждать мою тетю? – спросил заискивающим тоном, глядя как Клай с бесцеремонным видом жует сало. – И поужинаем вместе?
– Кто опоздал, тот не ест, – сказал тот с набитым ртом.
Дудл сел за стол, с вожделением глядя на миски, наполненные нехитрой снедью. Было видно, что какое-то время чувство ответственности перед родственницей отчаянно борется с сосущим голодом. Очевидно, разложенная на столе еда перевесила чашу весов, и он, вздохнув, подвинул к себе тушеные кабачки.
– Что это за макулатура? – осведомился Клай, кивая в сторону подоконника, заваленного тетрадями. – Мемуары? Или вы это вместо туалетной бумаги используете?
Дудл захихикал, роняя изо рта кусочки пищи, словно услышал остроумную шутку.
– Не, Клай, – сказал он, продолжая поглощать кабачки. – Для туалета тетя Онания приносит газеты. Если их нет, я лопухов в лесу набираю. На подоконнике мои книги.
Юте показалось, что она ослышалась.
