Buch lesen: «Тени забытых болот»

Schriftart:

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

* * *

Романы А. Тамоникова – о настоящих мужчинах, для которых понятия доблести, чести и долга – не пустой звук.
В. Колычев

Глава 1

Машина прибыла уже под вечер. Майор Николай Коновалов тяжело вздохнул и огляделся. Дорога его изрядно вымотала. Вообще они должны были приехать еще днем, но в пути транспорт пару раз заглох. Шофер Егоров – приземистый мужчина средних лет – выходил из кабины и ковырялся под капотом, периодически матерясь себе под нос, пока офицеры терпеливо ждали, когда потрепанная полуторка снова заведется и повезет их к пункту назначения.

В Липень они въехали, когда на городок опустились теплые сентябрьские сумерки. Коновалов с интересом рассматривал окружающий пейзаж. Небольшой, уютный и немного сонный городишко. Казалось, война его почти не затронула: не было видно следов разрушений, вспаханной и вывороченной разрывами снарядов земли. Лишь иногда на стареньких симпатичных домишках, построенных явно в прошлом веке, можно было заметить следы пуль. Но офицер списал все на время суток. Темнота скрывает все. При дневном свете видно гораздо больше.

Полуторка остановилась аккурат у крыльца комендатуры, располагавшейся в двухэтажном здании бывшего казенного учреждения. Тусклый фонарь освещал потрескавшиеся деревянные ступеньки. Кое-где в окнах мелькали проблески света.

– Приехали, – обернулся Егоров к своим пассажирам.

Коновалов и его спутник – капитан Василий Рябцев – подхватили вещи и легко выпрыгнули из машины. Их окутал еще по-летнему теплый вечерний воздух и тишина. Городок готовился ко сну. На улицах почти не было людей, за исключением редких прохожих. Капитан сделал пару махов руками, чтобы размять затекшие мышцы.

– Тихо здесь, – заметил Рябцев, оглядываясь вокруг.

– Чай, не праздник, – усмехнулся водитель. – Салютов, караваев и красных дорожек в честь вашего приезда не предусмотрено.

Офицеры на слова водителя не обиделись. Егоров слыл язвительным мужиком, но ехидные словечки отпускал не от неприязни ко всем окружающим и белому свету, а просто потому, что был такой по натуре. Рябцев в пути обмолвился, что Егоров никому и никогда не отказывал в помощи, даже если ее просили по пустякам. А то, что язвит и ехидничает, – ну, так не всем же высоким слогом рассыпаться и расточать витиеватые комплименты.

Усталый дежурный на входе в здание посмотрел на удостоверения и объяснил, куда идти. Коновалов и Рябцев стали подниматься по широкой лестнице, подсвеченной неяркой лампочкой – электричество экономили – на второй этаж. Но даже в этом полумраке Николай разглядел витиеватые балясины и деревянные перила, покрытые лаком, кое-где облупившимся. На втором этаже был такой же, как и лестница, полутемный коридор. Найдя нужную дверь, Коновалов негромко постучал.

– Войдите! – донесся изнутри голос.

Офицеры вошли в маленький кабинет, освещенный лишь настольной лампой, сохранившейся бог знает с каких времен. За письменным столом, заваленным бумагами и папками, сидел невысокий мужчина лет сорока, с узким лисьим лицом. Свет лампы освещал правый погон подполковника НКВД. Офицеры взяли под козырек.

– Здравия желаю. Майор Коновалов и капитан Рябцев для выполнения задания прибыли, – бодро доложил Николай.

– Вольно. – Офицер вяло махнул рукой и представился: – Подполковник Кочетов. Значит, это вы от Максимова?

– Так точно! – хором отозвались офицеры.

– Садитесь, поговорим.

Коновалов и Рябцев уселись на старенькие скрипучие стулья. Кочетов покрутил головой и посмотрел на гостей:

– Задачу вам, как я понял, поставили.

– Да, – кивнул майор. – Обнаружить диверсионную разведгруппу из трех человек, заброшенную полторы недели назад. По возможности взять диверсантов живыми. Хотя бы одного.

– Все верно. Мне удалось установить, что прячутся они в этих лесах. Место дислокации постоянно меняют, что, в общем, в порядке вещей. Радисты запеленговали их передачи, но, сами понимаете, они сразу уходят с места ведения радиоигры. Но это не все…

Подполковник достал из стола кисет и быстро и ловко скрутил самокрутку. Потом кивнул, мол, угощайтесь. Коновалов вежливо отказался, а Рябцев свернул толстую цигарку и тоже закурил.

– Отвык от папирос, – усмехнулся Кочетов, говоря словно бы самому себе. – Так вот что еще, товарищи офицеры. Диверсантов прикрывает кто-то из местных.

Офицеры переглянулись.

– Сельские? – уточнил Василий.

– Неизвестно. Но сомневаюсь. Там народ и так от фашистов нахлебался полной ложкой, даже больше городских. Возможно, кто-то из Липеня.

– Предположения есть? – спросил Николай. – Может, полицаи бывшие или пособники?

– Может быть. Пока сложно сказать, кто этот покровитель. Что касается полицаев и пособников, то тут вопрос спорный. Кто-то ушел с немцами, когда мы вышибли их отсюда, кого-то поймали. А вот несколько человек в бандиты подались. Их милиция ловит.

– Что, бандитов здесь тоже хватает? – поинтересовался Рябцев.

– Не без этого. До военного положения не доходит, но вся эта шушера частенько не дает людям спать спокойно. Потому что уголовные элементы никуда не делись. И воруют, и грабят. Бывает, что и до убийств дело доходит. А учитывая, что немцев выгнали, к ним столько сброда примкнуло. Сколько всякой мрази всплыло на поверхность за эти годы. Так что вот такая ваша задачка: разузнать и поймать. Пока осмотритесь. Поскольку ваше задание секретное, легенда у вас будет такая: вы – сотрудники милиции. Прибыли из Москвы, по партийному заданию помогать ловить бандитов.

Офицеры СМЕРШ невольно переглянулись. Генерал Максимов описал им задачу в общих чертах, пояснив, что подробные инструкции, а также легенду и информацию они получат у Кочетова. Последний тем временем продолжал:

– Завтра отправитесь в городское управление милиции. Отрекомендуетесь, так, мол, и так, прибыли на службу. Тот, к кому вам стоит обратиться, – подполковник Семенчук.

– Он в курсе? – уточнил Коновалов.

– В курсе. Естественно, о том, что вы из СМЕРШа, знать будет только он. Ко мне обращайтесь в случае необходимости. Жить будете у местной жительницы, – продолжал Кочетов и протянул Коновалову маленький листочек. – Вот адрес. Хозяйка предупреждена, знает. Ну, в том смысле, что вы из милиции. Найдете быстро, это через две улицы. А сейчас обсудим дела наши…

Кочетов раскрыл лежащую перед ним на столе папку и достал оттуда большую карту, которую повернул к пришедшим. Это была карта города и окрестностей, еще довоенного выпуска.

– Значит, вот что мы имеем, – начал он. – Мы запеленговали три передачи. Вот здесь, здесь и здесь. – Подполковник ткнул в три места, обозначенные чернильными крестиками. – Естественно, когда мы туда выезжали, уже никого не застали. Но следы присутствия кое-какие обнаружили. Правда, несущественные.

– Вроде примятой травы и обломанных веток? – заметил капитан.

– Да, именно это. Ничего такого, что бы могло указать, откуда пришли и куда ушли диверсанты. А дело, товарищи, серьезное: рядом с городом находится дорога, по которой двигаются боевые части. Плюс тут еще сам Липень расположен почти что на пригорке, видно многое, если выбрать правильный пункт наблюдения. Скоро очередное наступление, а эти паразиты у нас тут окопались. Сами понимаете, сколько вреда они могут нанести своей информацией.

Коновалов кивнул и спросил:

– Когда был последний сеанс?

– Позавчера. Как раз за день до вашего приезда. Где они прячутся, мы тоже пока не знаем. Но я сейчас повторю то, что уже говорил вам: диверсантов прикрывают. Кто-то из местных жителей.

– Вы проверяли?

– Всех подозрительных перетрясли. Даже милицию подключили, но это ничего не дало. Скорее всего, покровитель – тот, кто вне подозрений. А таких больше половины Липеня.

– А уголовники, неблагонадежные? – вновь подал голос Рябцев.

– Вот их-то как раз вместе с милицией и проверили, в первую очередь. Хотя это тоже дело зыбкое. Во-первых, далеко не вся эта уголовная шушера оккупантов поддерживала. А во-вторых, диверсанты ведь тоже к кому попало не пойдут. Они отправятся к надежному человеку. Возможно, на него им даже указали.

– Был оставлен для связи на всякий случай, – догадался майор.

– Скорее всего. Но тут вот что вырисовывается: многих коллаборантов, кто с немцами не ушел, переловили. Там и правая рука бургомистра, и всякие канцелярские крысы.

– А полицаи?

– Это как раз не слишком надежные люди, – усмехнулся Кочетов. – Вы ведь, я думаю, встречали таких. Шпана да маргиналы в большинстве своем. Ну, еще кулацкие сыночки и прочее отребье.

Да, здесь подполковник был абсолютно прав. И Коновалову, и Рябцеву приходилось видеть тех, кто служил немцам. Попадались всякие: и открытые противники советской власти, и запутавшиеся люди, и, как выразился Кочетов, отребье. Даже бывших «белых» довелось увидеть. Но, как показывала практика, такие типажи в полицаях точно не ходили – они занимали посты повыше.

– Предположения есть, кто это может быть? – спросил майор. – Ну, кроме того, что этот человек вне подозрений.

– Пока что никаких. Сами понимаете, дедуктивный метод тут может не сработать. Придется копаться в биографиях всех неподозрительных, а их, как я уже сказал, тут много.

– А если допросить кого-то из бывших прислужников? – предложил Василий. – Наверняка ведь такие имеются.

– Имеются. Как раз у милиции в камерах сидят двое, ждут отправки в Минск, на суд. Взяли их в очередной шайке или банде. До них я еще не успел дойти, так что можете поработать с ними, если успеете. Потому что не сегодня-завтра их уже увезут.

– Думаю, так и сделаем, – кивнул Николай.

Они обговорили еще несколько мелких деталей. «Похоже, нам все придется начинать с нуля», – мелькнуло в голове у Коновалова, но вслух он этого не сказал.

– Ну, на этом пока все. – Подполковник устало потер виски. – Завтра с утра – в милицию. Если нужна будет информация – тогда ко мне. Все понятно?

– Так точно! – снова хором ответили офицеры.

– Тогда свободны.

Коновалов и Рябцев вышли. Их окружила ночная темнота, разгоняемая кое-где тусклым светом фонарей. Уже на улице, под фонарем майор вытащил бумажку и посмотрел адрес: ул. Лесная, дом 4, квартира… Почерк был корявый и не очень разборчивый. То ли три, то ли пять. Анна Сергеевна Сорокина. Ладно, на месте будет видно.

– Пойдем, Василий, – устало вздохнул Николай.

Рябцев кивнул и молча последовал за ним. Они знали друг друга всего ничего: им двоим дали это задание, тогда и познакомились. Светловолосый, плотно сбитый и малоразговорчивый Рябцев казался человеком себе на уме. Внешне он был полной противоположностью темноволосому и поджарому Коновалову. Замашки, да и проскальзывавшие слова и обороты, выдавали в Васе человека из простонародья. «Возможно, деревенский», – подумал как-то о нем майор. Впрочем, неболтливый напарник ему только на руку: не будет докучать пустым трепом. Да и разговорчивость не самое хорошее качество для разведчика. Конечно, это зависит от ситуации, но… Недаром говорят, что молчание – золото. По крайней мере, в их случае. Хотя как сказать. В милиции не только разведкой занимаются. Там частенько и допрашивают.

Указанный подполковником Кочетовым дом офицеры нашли не сразу: фонарь там не горел, и им пришлось немного поплутать по темной, плохо освещенной улице. Кое-как разглядев висящую на стене табличку с номером, они вошли в подъезд. Остановившись перед лестницей, Николай снова вынул листок с адресом.

– Какая квартира? – скупо поинтересовался Рябцев.

– Сам не пойму, – признался майор. – То ли третья, то ли пятая.

– Ну-ка. – Капитан взял бумажку. – Третья. Закорючку так поставили, что кажется, будто пятая.

Они поднялись по лестнице, где и находилась пресловутая квартира. Цифры на дверях не было, поэтому пришлось ориентироваться на соседнее жилье. Пошарив рукой по стене, но не найдя кнопку звонка, майор постучал в нужную дверь.

Сначала была тишина. После того как Николай постучал еще раз, изнутри донесся тихий шорох, потом негромко спросили:

– Кто там?

– Доброй ночи, – как можно доброжелательнее произнес майор. – Нам нужна Анна Сергеевна Сорокина.

– А вы кто?

– Мы из Москвы, сотрудники милиции, – ответил Рябцев. – Нас направили к вам из комендатуры на постой.

Через несколько секунд дверь открылась. По дороге сюда Николай почему-то представлял эту самую Сорокину как пожилую даму в очках и шали. Но это оказалась молодая женщина лет то ли двадцати пяти, то ли тридцати пяти – ее лицо видно было плохо. Но на плечах у нее лежала шаль. Правда, в потемках разглядеть что-то можно было с трудом. Небольшое освещение давал лишь огарок свечи в руке женщины.

– Проходите, – сказала Сорокина.

Она провела их в небольшую комнату. При неярком пламени офицеры разглядели комнатушку с двумя кроватями и еще какой-то мебелью, то ли тумбочками, то ли шкафами.

– Располагайтесь.

Голос у Сорокиной был негромкий, да и сама она была неприметной. Майору она казалась каким-то то ли призраком, то ли тенью: невысокая, закутанная в большую шаль, еле освещаемая огарком свечи.

– Спасибо, – поблагодарил он.

– Спасибо, – повторил вслед за ним Василий.

– Если что-то еще будет нужно, моя комната возле кухни. По коридору налево.

Пожелав постояльцам спокойной ночи, хозяйка так же неслышно и почти незаметно ретировалась. Коновалов поставил вещмешок у кровати, благоразумно решив, что разбирать в потемках вещи нет смысла.

– Теперь можно и отдохнуть, – словно бы самому себе сказал он.

– Ага, – согласился капитан и принялся расстегивать гимнастерку.

Николай решил не заводить разговор. Напарник был ему симпатичен, хотя майор не мог понять, взаимно ли это. То ли Василий по жизни был неразговорчив и нелюдим, то ли майор пришелся ему не по нраву. Но Коновалов доверял генералу Максимову: тот охарактеризовал капитана как человека опытного и надежного, на которого можно положиться. Порой складывалось ощущение, что Рябцев вообще не показывал никаких эмоций, словно они были ему не свойственны. Хотя что майор знал о его прошлой жизни? Они ведь ни разу не разговаривали по душам, их общение было чисто деловым, или, правильнее было бы выразиться, служебным. Да и знали друг друга всего ничего. Но при этом негативного впечатления Василий не производил, несмотря на свою скрытность и замкнутость. Да и подробности его личной или военной биографии генерал не раскрыл, лишь обмолвился, что Рябцеву довелось поработать и в немецком тылу. Возможно, этим и объясняется его неразговорчивость – Николай и сам проходил через подобное. И, как бы ни хотел это вспоминать, в голове невольно всплывали сцены из прошлого, когда он отправился на фронт и попал в разведку, о которой, конечно, знал лишь из прочитанных книг. То, о чем поведали миру писатели, разительно отличалось от реальности. Впрочем, их трудно винить: они писали о другом времени и о совершенно других людях.

Раздевшись, Рябцев коротко сказал: «Спокойной ночи» и растянулся на кровати. Майор посидел, раздумывая о предстоящем деле, но мысли путались, да и усталость давала о себе знать. Он тихонько лег, но сон пришел не сразу. Снова в голову лезли воспоминания. С трудом отогнав их, Коновалов провалился в сон.

* * *

Василий проснулся, когда на улице еще рассветало. Он привык вставать рано: сказывалась многолетняя привычка. Потянувшись, капитан огляделся. Напарник спал на спине, слегка повернув голову в его сторону. Рябцев осмотрел комнату, в которой их разместила маленькая женщина. Между кроватями, под окном, стояла тумбочка с не закрывающейся до конца дверцей. У входа приткнулся небольшой платяной шкаф. Любой обыватель назвал бы это спартанскими условиями, но для Васи, которому в эти годы случалось ночевать в разных, порой в менее комфортабельных местах, место казалось превосходным. Хотя бы потому, что здесь была кровать. Нет, Рябцев не жаловался – у него вообще не было такой привычки. Но и от комфортных условий, если они выпадали, не отказывался. А еще было тихо. Капитан посмотрел на трофейные часы. Хозяйка, возможно, еще спит. Но лежать просто так, без дела было тоже не с руки. Можно пока умыться и побриться. А потом разбудить майора, если сам не проснется.

Василий сел в кровати, свесил ноги и взялся за вещмешок. Когда он извлек оттуда бритвенные принадлежности, Коновалов открыл глаза.

– Который час? – сиплым со сна голосом спросил он.

– Около шести утра.

– А хозяйка?

– Не знаю, только проснулся, – пожал плечами капитан. – Возможно, спит еще.

Но, опровергая его слова, из коридора донесся легкий шелест шагов – видимо, женщина тоже встала. Вряд ли они разбудили ее. И посторонние звуки тоже. Сон у Рябцева был чутким: он бы услышал даже какой-нибудь отдаленный от места ночлега шум.

– Доброе утро, – поприветствовал хозяйку квартиры Коновалов, выйдя на кухню.

В утреннем свете он смог разглядеть Сорокину получше. Это была невысокая лет тридцати молодая женщина с собранными в куцый пучок светлыми волосами. Она по-прежнему куталась в свою огромную линялую шаль, местами потертую и заштопанную, хотя в квартире не было холодно. Майор не назвал бы ее красавицей, впрочем, как и откровенно некрасивой. Тонкие губы были сжаты в узкую полоску, а взгляд светло-серых глаз был тяжелым и угрюмым.

– Доброе, – коротко ответила Сорокина. Она сидела за столом и в момент появления майора пила чай. – Горячая вода в ванной. Если еще понадобится, скажете. И здесь есть кипяток, можно чай попить.

– Да, спасибо, – доброжелательно улыбнулся Николай.

Женщина никак не отреагировала на эту приветливость. Она встала из-за стола, ополоснула чашку под краном и вышла.

– Анна Сергеевна, вы здесь одна живете? – спросил майор.

Сорокина чуть задержалась на пороге кухни, кивнула и скрылась в полумраке коридора. «Странная женщина, – подумал Николай, впрочем, без тени неприязни или подозрений. – Очень уж нелюдимая». Василий как раз вышел из комнаты.

– Там есть горячая вода, – сказал ему Коновалов.

– Это хорошо, – качнул головой капитан. – Можно навести марафет и идти в управление.

– Иди. А я пока насчет завтрака соображу. Потом тоже умоюсь и побреюсь.

Прихватив бритвенные принадлежности, Рябцев скрылся в ванной. Майор тем временем принес привезенные запасы и распределил в пустом кухонном шкафчике, видимо, выделенном хозяйкой как раз для них. Немного подумав, он достал с полки щербатый заварной чайник, насыпал туда чай и залил кипятком.

Василий привел себя в порядок довольно быстро. Потом в ванную ушел Николай. Наскоро позавтракав нехитрой снедью, офицеры вышли из дома и отправились в городское управление милиции, которое располагалось на главной площади Липеня.

Сегодня городок предстал в совершенно ином свете. Залитый утренним сентябрьским солнцем, он радовал глаз и казался гораздо большим, чем накануне. Даже шрамы войны, красовавшиеся на зданиях и домах, не сильно портили окружающую картину. По улицам сновали немногочисленные прохожие. Ничего не напоминало о том, что всего пару месяцев назад здесь шли бои, после которых оккупанты навсегда были изгнаны с белорусской земли. Из сводок офицеры знали, что основные бои шли рядом с Липенем. В стратегическом и тактическом плане город не слишком подходил для военных действий. Хотя и тут, конечно, зацепило. Кое-где на стенах виднелись следы от пуль и снарядов.

Волей-неволей офицерам пришлось пройти и мимо комендатуры. Сегодня там было оживленнее: туда-сюда сновали солдаты и офицеры, мелькнула парочка гражданских. Царила обычная будничная суета. Но при этом не было свойственного подобным учреждениям столпотворения.

Чистое небо и пока еще ярко светящее солнце обещали погожий день, не по-осеннему теплый. Даже настроение было приподнятым. За прошедшую ночь офицеры успели отдохнуть и набраться сил – ведь работа предстояла не самая легкая.

Здание милиции они нашли быстро. Городская площадь была небольшой. В ее центре располагался фонтан, который сейчас не работал, и постамент, оставшийся от какого-то памятника, то ли снесенного, то ли уничтоженного во время боев.

На входе их встретил молодой дежурный милиционер со шрамом на щеке.

– Здравствуйте, – поприветствовал его Коновалов. – Мы к полковнику Семенчуку.

– По какому вопросу? – хмуро посмотрел на него милиционер.

– Мы из Москвы, – пояснил майор. – Нас направили сюда по партийному заданию.

– Документы.

Офицеры протянули приготовленные заранее документы. Дежурный внимательно их изучил и указал в сторону лестницы:

– Второй этаж, кабинет 25а.

– Спасибо.

Здание управления было попросторней, чем комендатура. И народу тоже побольше. Сновали сотрудники, в коридорах толклись заявители, свидетели, потерпевшие. Периодически кого-то водили – задержанных или арестованных. Табличек рядом с кабинетами не было, зато на всех дверях имелись номера, где-то намалеванные краской, а где-то – сохранившиеся еще с довоенных времен металлические цифры.

Офицеры остановились перед искомой дверью и постучали. Услышав «Войдите!», они шагнули внутрь и оказались в небольшом светлом кабинете с большим окном. За столом сидел полноватый мужчина в милицейской форме, лет сорока пяти, с небольшими усиками. Увидев визитеров, он встал.

– Здравия желаем, товарищ полковник, – бодро доложил Николай.

– Вольно. – Полковник Семенчук добродушно улыбнулся и шагнул к ним навстречу. – Можно просто Иван Андреевич. Вы по какому делу, товарищи?

Майор и капитан показали удостоверения СМЕРШа.

– Понял, – сказал полковник. – От Кочетова?

– Так точно.

– Я же сказал, вольно. Хоть и мы в условиях, приближенных к армейским, но здесь не так все строго. Присаживайтесь.

Рябцев и Коновалов сели на стулья.

– Как вас зовут? – спросил Семенчук.

– Майор Коновалов Николай Андреевич.

– Капитан Рябцев Василий Иванович.

– Что ж, товарищи, приятно познакомиться. Кочетов мне обрисовал в двух словах вашу задачу, так что я в курсе и вашего задания, и вашей легенды. Это даже хорошо, что вы к нам приехали. Людей не хватает, а работы выше крыши.

– Будем рады помочь, – сказал Рябцев.

– Замечательно. Я определю вас к капитану Шишкину. Он у нас старший опергруппы. Мужик хороший, надежный. До войны работал в минском уголовном розыске, во время оккупации был командиром партизанского отряда. Я очень рад, что он к нам попал. Время неспокойное, преступность разгулялась. Чтобы угомонить всех уголовных элементов, надо много сил иметь.

Николай и Василий не могли читать мысли друг друга, однако сейчас они думали практически об одном и том же: справятся ли они? Да, работа у СМЕРШа была далеко не сахарной, и что только не приходилось им делать. Но служба в милиции была в новинку, и о ней офицеры знали по большей части из книжек да газетных статей и заметок. Да, ловят воров и бандитов – это знают все. Однако в милиции, как и в разведке, есть свои нюансы – в этом можно было не сомневаться.

Полковник словно бы уловил их опасения и ободряюще улыбнулся.

– Не волнуйтесь, справитесь, – сказал он. – И ребята у нас хорошие. Объяснят, расскажут, покажут. А может, вам и понравится у нас, насовсем к нам перейдете.

Николай тоже невольно улыбнулся. Да и Василий тоже как-то одобрительно качнул головой. Семенчук тем временем снял трубку стоящего на столе телефона и набрал номер. Спустя несколько секунд он сказал:

– Витя? Шишкин там на месте? Скажи, пусть зайдет ко мне прямо сейчас. Все, спасибо.

Меньше чем через минуту дверь кабинета открылась, и на пороге возник молодой нескладный мужчина лет тридцати с детским приятным лицом.

– Вызывали, Иван Андреевич? – осведомился он.

– Вызывал, Сережа. Вот, – Семенчук указал на офицеров, – принимай пополнение. Ребята с боевым опытом. Майор Коновалов Николай Андреевич и капитан Рябцев Василий Иванович. Из Москвы, по партийной линии к нам направили. Я с ними уже пообщался. Ребята хорошие, толковые. Да и вам подспорье.

– Это замечательно, товарищ полковник. А то вроде бы справляемся, но сами понимаете…

– Конечно, понимаю. Товарищи офицеры, – полковник повернулся к майору с капитаном, – позвольте представить вам старшего опергруппы капитана Шишкина Сергея Филипповича. Будете работать под его началом. Надеюсь, не разочаруетесь.

– Думаю, нет, – улыбнулся Коновалов. – Все мы люди боевые, общий язык найдем.

Краем глаза он заметил, как на лице Рябцева промелькнуло что-то похожее на улыбку.

– Я тоже так думаю, – согласился Шишкин.

– Вот и славно. Ладно, Сережа, введи товарищей в курс дела, познакомь их со всеми и обустрой на новом месте. А вам, товарищи, желаю успехов на новой службе.

Семенчук пожал руки Николаю и Василию. Капитан указал рукой на дверь.

– Пойдемте, – сказал он. – Покажу вам все, что требуется.

Кабинет, в котором работал Шишкин, был чуть просторнее, чем у Кочетова, но обстановка была более скудной. Капитан тут работал не один. Помимо его стола, стояли еще два.

– Вот тут мое рабочее место, – сказал милиционер. – Здесь еще двое ребят работают. А вы будете в соседнем кабинете, за стенкой.

– Большая у вас группа? – поинтересовался Рябцев.

– К сожалению, нет. Я и как раз те опера, что со мной сидят. А в том кабинете, где вы будете работать, сидели двое наших, но недавно, когда мы тут одну бандочку брали, их подстрелили. Леня в больнице, еще нескоро выйдет, а вот тезку моего, Сережку – наповал. – Шишкин невольно вздохнул. – Ладно, не будем о грустном. Идемте, я вам кабинет покажу. И с ребятами познакомлю, как появятся.

Второй кабинет оказался еще меньше. Пара письменных столов, скрипучие стулья, шкафчик.

– Как говорится, в тесноте, да не в обиде, – извиняющимся тоном сказал капитан.

– Ничего, – ответил Коновалов. – Мы к спартанским условиям привычные.

– Вот и славно. Пойдемте обратно ко мне, я вас введу в курс дела.

Они вернулись в кабинет старшего опергруппы.

– Вам ведь, как я понимаю, с розыском дел иметь не приходилось? – спросил милиционер.

Офицеры переглянулись.

– Да как сказать… – замялся Василий.

– А на фронте где служили?

– В разведке.

– Оба? – посмотрел на них Шишкин.

– Оба, – подтвердил Николай. – Правда, в разных частях.

– Неважно. Но это даже вам небольшое подспорье. Видите ли, у милиции свой фронт. И не во всем и не всегда военные методы могут пригодиться. Хотя не скрою, иногда и они помогают. Но не всегда. Да, тут порой, как в разведке, где-то придется действовать открыто, где-то тайно. Но знаете, что самое главное?

– Раскрыть преступление? – спросил капитан.

Старший опергруппы ему сразу понравился. Его лицо было открытое, располагающее. Даже маленькие глазки, с небольшой хитрецой, смотрели на визитеров вполне доброжелательно.

– Это, конечно, тоже важно, но нет. Попробуйте еще.

– Предотвратить? – предположил Коновалов.

– Верно, – улыбнулся Шишкин. – А это иногда сложнее, чем вора или убийцу поймать.

Вхождение в курс дела заняло немало времени. Под вечер появились и остальные оперативники. Новичков они приняли довольно радушно. Первый день Коновалов и Рябцев работали с бумагами – их озадачили подшивать дела, переписывать разные протоколы. Но Шишкин пообещал им, что долго они на этом не застрянут: преступники еще не все пойманы, а рук порой не хватает.

На квартиру они возвращались уже вечером. Над городом сгущались сумерки. Людей на улице было мало. Все, кто отработал свою смену, бежали по домам, к семьям. Перед уходом Шишкин предупредил офицеров, что может случиться внештатная ситуация (а именно так он называл неожиданно свалившуюся в ночные часы работу, вроде вызовов на происшествия и прочих случаев), тогда и их помощь может понадобиться. Коновалов сообщил ему адрес.

В квартире было темно и тихо. Хозяйка, видимо, уже легла спать, а может, просто сидела в своей комнате и занималась своими делами. Майор и капитан закрыли дверь и сели на кровати.

– Есть мысли? – коротко спросил Николай.

Рябцев вздохнул, помолчал и ответил:

– Сложно сказать. Времени мало, а искать немецких диверсантов нужно. Вот только как мы это сделаем на милицейской работе?

– Если честно, я сам об этом думал, – признался майор. – Надо еще будет выбрать время, съездить на места передач.

– Мне кажется, там уже все осмотрели.

– Так-то да, но чем черт не шутит? И надо бы этих полицаев задержанных допросить.

– Разве Кочетов их не успел допросить?

– Видимо, нет. Так что нам придется либо Шишкину рассказать, откуда мы, либо через его начальника Семенчука действовать.

– Знаете, – сказал Василий, – давайте отложим это до завтра. Утро вечера мудренее.

– Тоже правда. И, Вася, хватит мне выкать. Я ведь ненамного старше тебя по возрасту.

– Зато по званию старше, – пожал плечами капитан, но в полумраке освещенной крохотным огоньком свечи комнаты Коновалов заметил на его лице что-то похожее на добродушную ухмылку. И это подсказывало ему, что они сработаются и найдут общий язык.