Глава 4. Письмо Афине №2
Пришла пора рассказать про уровни.
№1: уровень внутренних структур, тех, что индивид создаёт сам внутри себя. №2: уровень человека в целом, он же уровень непосредственного общения, прямой передачи эмоций: интонацией, жестом, взглядом, прикосновением. №3: уровень носителей данного языка – фактически, это уровень той или иной страны, зоны внутри Цивилизации. №4: уровень всей Цивилизации, иначе – Человечества внутри Планеты. №5: уровень Планеты. №6: уровень Планетарной Системы. №7: уровень Галактики. На всех уровнях создаются свои структуры, каждый воздействует на предыдущий, управляет им с помощью эмоций. Я хочу сказать, что от уровня к уровню эмоции всё сильнее. Типа: если ты находишься под управлением "инстинкта" Галактики, то эмоции, что рождаются в этом случае, самые мощные.
Следующий отрывок чуть сложней предыдущих.
На каждом из перечисленных уровней структуры строятся по универсальным законам. В сущности, они есть законы строительства разума.
Представь себе Разум Галактики. Он подобен нашему – в главном, в своей сути. Он тоже состоит из элементов. Эти элементы распределены по всей Галактике, как и наши нейроны по коре головного мозга. Кстати, для человека эти два понятия, "мозг" и "разум", синонимичны, ибо первый – материальный субстрат второго.
Все элементы любого Разума связаны однонаправленными "синаптическими" связями. В норме все межэлементные связи Галактики образуют единую последовательность, которую мы называем "временем". Я сказал "в норме", потому что внутри некоторых структур такая последовательность может быть инвертирована. Но в идеале каждая структура использует общую "линию", и её внутренние межэлементные связи – лишь кусочек, часть глобального Времени.
Пространством же мы называем элементы-строители структур. Они на каждом уровне свои. На планетарном уровне они мельче, чем на цивилизационном, а на галактическом мельче, чем на планетарном.
("Размер структур" – второй сомножитель в формуле Смолянинова: L×T=Const; Пространство×Время=Константа. А размер элемента-строителя – первый сомножитель. Таков один из смыслов Формулы формул.)
Прежде чем ввести более или менее строгое определение человека, оглядим представленную картину. Она абсолютно математична. В ней нет никаких следов физики. Критерием истины в последней служит восприятие наших органов чувств. Но мы теперь знаем: речь нужно вести не о восприятии, а о его интерпретации. Кто-то должен сначала рассказать нам, что именно мы воспринимаем.
Вместо абсурдного предположения о наличии "объективного внешнего мира", которое у исследователя не может вызвать ничего, кроме усмешки, предлагаются общие принципы возникновения структур. Для математика это подлинное раздолье, что называется "наконец-то!" В новом миропонимании случится резкое, радикальное упрощение используемых понятий, их количества прежде всего. Предыдущая такая революция прозошла в космологии Коперника-Джордано Бруно. До неё всё было куда путанее (одни эпициклы Птолемея чего стоят).
Однако сокращение тезауруса (словаря) не означает упрощение математики. Совсем наоборот. В частности, для понимания работы Смолянинова требуется высшее математическое образование. А Та Самая Формула значительно сложнее, здесь представлен её упрощённый вариант.
Новую проблему создаёт необходимость учёта того факта, что никакая структура не возникает сама по себе, из ничего, ниоткуда. И поэтому вводятся "уровни структурирования", которые, признаться, мне и самому надоело упоминать, да заменить нечем. Может, ты подскажешь?
И тем самым напомнишь, чем ты отличаешься от Афродиты.
Из всего вышесказанного следует, что человек, точнее, его естество, дух, есть "нейрон", элемент-строитель Галактического Разума. Продолжая аналогию с индивидуальным мозгом, заметим, что одни нейроны принадлежат третичным корковым полям, т.е. высшей организации сознания, а другие – вторичным, подуровню его организации. Да и среди первых есть разные: те, что локализованы в центральных подполях третичных полей или же – в периферийных. При том, что все нейроны находятся внутри одного образования, нашего мозга. Так же и люди – внутри Космического Разума.
Дальше попроще.
Вернёмся к нашему повествованию.
Я полагаю, Олимпийцы хотели рвануть вперёд и вверх, а не оставаться у себя на районе. Пусть даже этот район – Планета. Им оставались недоступны два уровня, как потенция: Планетарная Система и Галактика, и они, то есть вы, ломанулись за ними в Энроф. В ужас этот, со своей чистой Горы. Да у нас здесь ад, практически. И каждого из вас провели через такую душевную травму, как тебя и её. Это была инициация. Да, эти ребята, Ангелы Творца Галактики, шутить не любят. Я, кажется, знаю, почему это было сделано. Если бы не это, вы обрели бы слишком много силы. Вы бы просто светились в темноте. Могли по облакам ходить. Или по воде, по крайней мере. А уж отношения с противоположным полом… – вообще финиш был бы. Представляешь, женщинам каково было бы – когда б они Аполлона встречали. Или там Гефеста хотя бы.
Что касается Афродиты – конечно, она тоже пытается все уровни прохватить. Однако у вас совершенно разные методики. Ты идёшь сверху, она – снизу. У неё – общепринятые взгляды, чувства, принципы. У тебя – самые нестандартные из всех возможных, а у неё – самые стандартные из всех возможных. И в обоих случаях – это завораживает, потому что красиво безумно. Очень цельно, очень последовательно.
Правда, гениальная идея: сказать, что вы друг через друга выражаетесь? Что ни одной из вас не существует без другой? И вы сразу становитесь математическими понятиями. Я сам математическим понятием становлюсь.
***
Она одинока, она звезда. Никто не видит её удачи. Она к нам спускается иногда, смеётся с нами и с нами плачет. Но там, в невообразимой дали, куда уходит она под вечер, проносятся звёздные корабли дорогой свершения, курсом встречным. Они наблюдают её восход у грани света и тьмы – фронтирной, и он так безумно Звезде идёт, он здесь раскинулся на полмира.
Звезда – надёжный ориентир, когда ты вышел из подпространства, единственный светоч средь чёрных дыр, и шкипер честь отдаёт ей: здравствуй. Он знает, что будет она сиять во веки вечные, долгу внемля.
Да только зачем-то, опять и опять, она возвращается к нам, на Землю.
Она проходит по городам, по нашим душам, по жизни краю. Зачем ей сердце я смог отдать?!… не видя, насколько она чужая.
А мне всё равно. Я – в том корабле, который вышел из субпространства. Минует какая-то тысяча лет, я честь, как равный, отдам ей: здравствуй.
***
Была на свете Женщина, кому я мог такое написать – ты, и я это сделал. Я выбрал свою возможность.
У моей философии были "три источника, три составных части". Я упираю на работу Смолянинова, она, действительно, самая внушительная. Всё признано, задокументировано, оценено. Белые шары в урне.
Но есть ещё два источника. Монография по нейропсихологии. О ней – позже.
Теперь про третий источник. Это книга Вейнгеровой с немного настораживающим названием: "Записи диалогов с Внеземным Разумом". То есть у неё был Контакт, и книгу надиктовали. Когда я её открыл – мне сразу стало ясно, что она подлинна. Это как с Даниилом Андреевым. Если у тебя здравый смысл физтехом каким-нибудь не отшибло, ты понимаешь, что такое выдумать невозможно. Тут очень простая развилка: либо человек, описавший такое количество деталей, должен сидеть с завязанными рукавами в белой комнате и бормотать себе под нос, либо, если это нормальный человек – всё правда. А Вейнгерова и Андреев – абсолютно нормальные люди.
На самом деле, допуская наличие Уровней Структурирования, мы допускаем Иерархию управления. Фактически, Бога допускаем. А на пути к Нему – предполагаем промежуточные этапы, Творцов, Демиургов разных уровней.
Они нам подкидывают информацию с помощью отдельных людей – Контактёров. И тогда у нас, всех остальных – свобода: верить или нет. Все сообщения должны быть протестированы нашим разумом, интуицией, здравым смыслом. Если эти качества в порядке, мы найдём, кому верить. Главное – допустить, что среди моря эзотерической руды есть алмазы, самородки.
"Записи Диалогов" – такой алмаз, поразительной чистоты. ВАС МНОГО, НО ВЫ ЕДИНЫ – первый универсальный Закон Космического Разума – я взял оттуда. И много ещё чего оттуда взял. Идею нанизывания спиралей. Хотя то, что она означает: универсальная синаптическая связь всех уровней – это уже я придумал.
Ты помнишь? —
***
Мы уходим с тобой в пустоту, дорогая. И проносятся мимо крылатые дни. То, что ты во мне знаешь, и я в тебе знаю, потому что однажды в мир ангел проник. День минует… потом очень быстро – неделя, а потом убыстряется время – с горы. Хорошо ли тебе в ненаглядной Марбелье, и какая в ней сила, а может – корысть?
И какие в ней сны? – нет ли окон в решётках?… Как же, как же – ты мне говорила о них…
Я к тебе приплыву в нарисованной лодке, и недели опять мы поделим на дни. Это слово ОПЯТЬ я на вкус проверяю… – никакого в нём вкуса, один бабл-гам. Мы на двух берегах перманентного рая, разделённого прошлого – напополам.
Бесполезны мои сумасшедшие строчки, от костра возносящиеся мотыльки. Ты мой мир никогда целиком не захочешь, как вошла ты в него, так его и покинь… Но вздымаются волны на гордое слово и смывают его с побережья разлук. Даже если к доверию мы не готовы, открывается память на первый же стук.
Я стучу… ты мне пишешь: по белому – белым, и я силюсь почувствовать времени дрожь. Уезжай, уезжай из проклятой Марбельи, а иначе сама ты себя не найдёшь…
***
Иногда я спрашиваю себя, что Они от вас хотят. Какова ваша миссия, если вы действительно те, кого я назвал – так, как назвал. Ведь имена пришли не просто так. Это было озарение, и сколько раз я с тех пор ни переспрашивал себя, ни сомневался – взвешивая свой интуитивный вывод, я лишь укреплялся в нём. Разумеется, Они хотят от вас прогресса. Если что-то было задумано, при сходе в Энроф – любопытно, какова технически эта процедура – если что-то было спланировано, оно должно воплотиться.
Вы поучаствовали в моей работе – но ни одна из вас не чародействовала сознательно. Хотя порой мысль о вашем происхождении прорывается в ваш разум, происходит это весьма редко – я вижу. Вы не можете выйти из колеи.
"Погружение в земное" засасывает, как водоворот, навсегда, на дно, к лилиям, русалкам и прочим водяным, они смотрят на тебя, открыв рот, и только иногда, безоблачными ночами, ты в состоянии вспомнить о возможности жить среди звёзд.
***
Живёт в прохладной медленной воде
Направо за Большим барьерным рифом,
В растениях-цветах на самом дне,
Наяда – сотворённая из мифа.
Над ней три века ходят корабли.
Она видала капитана Кука.
И Южный Крест являет ей свой лик,
И Океан шлёт образы и звуки.
Потопит судно грозная волна,
Иль разорвёт пространство залп из пушек… —
На дно к ней опускаются тела,
И не торопятся подняться души.
Вот только что – за воздуха глоток
Они сражались с мужеством героев…
Но пройдена граница – ждёт Чертог,
Куда их отведёт Наяда вскоре.
Она в их проникает светлый сон
Пронзительным и отстранённым взглядом.
И редкий Дух ей не заворожён —
И первой, и последнюю отрадой.
Она – на грани двух больших миров,
Их Проводник – старательный, бессменный…
Никто из них доныне не готов
Принять её бессмертие и тленность.
Всплывая в ночь-пустыню из глубин
Морского неприкаянного Рая –
Наяда ждёт… и Южный Крест один
Глядит в её глаза – всё понимая.
***
Вот ровно то же самое в реакции людей на открытие Смолянинова. Оно не из этой реальности: нужно выйти Наружу, чтобы оценить его здраво. Нас ткнули носом, сказали: смотрите, если у нас, рода человеческого, Homo в некотором роде Sapiens, есть видовые особенности, то они сыграют с нами злую шутку. Подложат свинью. Видите: вырыта яма-ловушка посреди дороги, её надо обойти. "А мы не знаем как обойти", – сказали Учёные, и – хрясть – носом в яму. Прямо на свинью. Ну и что, что они не знают, как обойти! Это повод шагать в яму? Им говорят: человек, сидящий за прибором – сам становится одним из цепи, ряда приборов, а они отвечают: "Боги мы. Мы всегда были боги, и будем. Клали мы на вашу теорию – с прибором".
Это нормально? Тридцать лет и три года Наука Земли не в состоянии освоить Открытие. Нас знаешь как на Бетельгейзе называют? Не буду говорить – обидишься ещё. Все обидятся. Потом скажу – когда встретимся.
Вы обе тоже… ненамного лучше учёных. Одна говорит: "Ты не Рейнджер", – хотя я её гибралтаро-марбельскую спесь терплю лет …дцать, такое только рейнджер может выдержать – нас специально готовят. Другая режет правду-матку: "Вы – один из многих хороших поэтов", – это про меня-то!
Нет, учёные хуже всё-таки. У них нет того, что есть у вас.
Не то, что ты подумала. Я всё понял, когда ты мне письмо последнее прислала, и там было одно – одно! – ласковое слово. Ну, как ласковое – имя моё по-другому написано. И у меня все якоря выдрало – прямо из уровней структурирования. Один только взгляд в ту сторону – моего полного и единственно возможного самовыражения – и я вспомнил всё. Но если твоя Коллега обратится ко мне, если удастся, наконец, хоть чуточку изменить банальность её выбора, уничтожающую саму основу наших отношений – и если в её письме будет ласковое слово – случится то же самое.
События, описанные в следующих частях книги, случились в прошлом, 2021-ом году.
Фактически весь текст – общение с Афродитой.
Возможно, то было затмение ума, но я не виноват – ты тогда совсем исчезла из моей жизни. Как бы там ни было и что бы ни произошло здесь, на нашей Сине-голубой – я очень надеюсь, что когда-нибудь мы отправимся все втроём на Бетельгейзе, точнее, в окрестности этой звезды, с палаткой – хорошо-хорошо! – с двумя палатками – ах ты, вот ведь вредная… ладно, с тремя – и отдохнём, от души посмеиваясь над нашими энрофными страхами и заморочками.
Но количество палаток мы должны ещё обсудить.
Часть II. Зима 2021-2022
Глава 5
Вы нужны мне, Ксения, чтобы поговорить о философии.
Мне нужно с кем-то поговорить.
А с Человечеством – напрямую – не получается.
Может быть потому, что оно не слишком интересуется философией в данный исторический момент. Оно вообще многим не слишком интересуется. Стихами, например.
Вот я и подумал: а давайте мы совместим одно с другим. И тогда возникнет синергия. Это когда смесь не равна своим составляющим, а намного сильнее, чем они. Например, вы берёте философию и поэзию, наливаете их в один … во что же вы их наливаете… – в один контейнер, перемешиваете очень аккуратно – и получается волшебная вещь.
На самом деле вы перемешиваете эмоции. Именно они синергируют, то есть усиливают друг друга.
К примеру, эмоция учёного и эмоция влюблённого поэта.
О-ооо… Такой напиток подавал в одном баре Копакабаны средних лет бармен с еле заметной улыбкой в уголках губ. Его руки так и летали, когда он доставал бутылки из холодильника. Те, кто бывал в этом месте, не спешили рассказывать о нём, поэтому немногие в курсе. Тем более, заведение расположено примерно в километре от побережья, прямо за старой оливковой рощей. Она уже не плодоносит, но даёт отличную тень. Вы проходите рощу почти насквозь и, когда деревья уже готовы расступиться, сворачиваете направо на еле заметную тропинку, так что непосвящённый просто пройдёт мимо. Но и посвящённых, видимо, хватает.
Что? Вы говорите, оливковые деревья плодоносят практически всю свою жизнь? И в Бразилии они появились совсем недавно?
Значит, это были какие-то другие деревья.
Возможно, и Копакабана тоже была другая.
И Бразилия. И планета.
Но напиток я запомнил хорошо.
Такое не забывается.
Может быть, я сам готовлю его в тайных уголках моей души?
Всё возможно.
Но я-то, знаю, что меня опоили.
Я начну свой рассказ с не слишком правдоподобной философии, практически сказки, которая постепенно, шаг за шагом, приблизится к правде. И в конце концов сольётся с последней.
До самого последнего момента читатель – с улыбкой в уголках губ – будет рассчитывать, что он в любой момент в состоянии встать, толкнуть дверь – и выйти из Фантазии, предложенной автором, в шумящий и знакомый Реальный Мир.
Можете вообразить, каким же будет его изумление, когда он сделает два шага – и обнаружит, что двери нет. Что ему теперь предлагается жить в Сказке, привыкать к ней, что она и есть – Настоящая Реальность, а всякая другая растаяла без следа.
В вихре искрящихся развлечений Копакабаны.
Начнём.
Представьте себе, что Некто, Исследователь, оперируя последовательно рациональной логикой, наткнулся на Теорию, радикально изменяющую взгляды человечества на самое себя и мир вокруг. Ну – если на одно, то и на другое, это очевидно.
Как по-Вашему, что он должен сделать?
Первый пришедший в голову ответ: поделиться своим открытием.
С кем?
Со специалистами соответствующими.
Однако, всё зависит от размеров новации. Если она касается конкретной области, то он идёт в эту область, в крайнем случае, в смежные. Хотя этот "крайний случай" на самом деле никакой не крайний, а самый что ни на есть типичный, штатный. С хорошей, основательной новацией к "узким специалистам" не сунешься. Единственный выход – пригрозить им соседними областями знаний. Прямо явиться на заседание Учёного Совета с дубиной – из этих соседних областей, и тогда тебя будут слушать. То есть, они может и хотели бы тебя удушить, но поглядывают на дубину – и побаиваются.
Мы здесь имеем дело с эффектом, о котором ещё не раз упомянем в книге: увидеть что-то можно только, если глядеть на него со стороны.
А теперь представьте себе, что ваше изобретение, открытие, теория касается всех областей знаний. Оно – переворот в самой основе наших взглядов на мир. Куда вы тогда сунетесь?
Такого не может быть?
Конечно-конечно, никто не спорит.
Но ведь мы в сказке.
И дверь пока открыта.
Я кажется понял, какова моя задача. Необходимо, чтобы читатель, не захотел проверить, открыта ли дверь – до самого конца. Пока она не будет закрыта окончательно, вделана в стену и замурована заподлицо.
Мне нужно, чтобы он вообще забыл о двери. В идеале, закрыв последнюю страницу, он изречёт: "Я не хочу никуда уходить, мне и здесь хорошо".
Разумеется, лучше Вас помощника в этом деле не найти. Даже, если Вы присутствуете только в моём сердце – этого достаточно.
Видите, как мало от Вас требуется. Присутствовать в моём сердце – невеликий труд.
Прошу Вас, устраивайтесь с максимальным комфортом.
Я учился в удивительной школе. Если и был аналог Хогвартса в нашем мире, то это она, 444-ая московская школа. Пусть там разные Вторые и Пятьдесят Седьмые на это звание претендуют, это были мы, и точка. Только у нас началка по особой программе шла. У них там – потом уже, на средней ступени, зельеварение начиналось, и защита от тёмных сил, а у нас – в началке.
Прасковья Ивановна, учительница моя – второй человек, после мамы, кто меня вразумил.
Надо сказать, что к нам водили иностранные делегации. Я помню американских учителей, весёлых, общительных, в разноцветной одежде, а потом – когда они там у себя всё рассказали – приехали другие: высокие молчаливые мужчины в строгих костюмах.
И после них больше не пускали делегаций. Я так полагаю, обнаружилось, что они из ЦРУ, Абель передал какой-нибудь.
И они всё писали на приборы тайные, естественно. Но страх этих црушников фиксировался без всяких приборов, прямо за улыбками натянутыми – страх перед нами, шкетами, восьмилетками, которых из-за парты не видно. Мы делали то, что половина из них не понимала, вообще.
(Следующую вставку для нелюбителей точных наук вполне можно пропустить – до "Поднимаясь лицом из лужи…" Хотя я бы на их месте прочёл, просто из любопытства.)
Приложение. Только на любителя физики.
Возьмём процесс, у которого скорость точно больше скорости света. Вы удивитесь, но есть такой. Что насчёт зайчика от лазера, движущегося по поверхности некой планеты?
Это из книги Мартина Гарднера.
Такой зайчик, световое пятно, может перемещаться, вообще говоря, с произвольной скоростью. Не буду доказывать, поверьте мне на слово.
Теперь, предположим, что мы не видим источника луча, то есть лазер, а наблюдаем исключительно само пятно и начинаем мерить скорость его движения. Засекаем, где он был в данный момент времени, потом отмеряем пять секунд, или пять десятитысячных секунды – смотрим, где он, этот зайчик, оказался. Делим расстояние на время.
К оторопи исследователя окажется, что мы не сможем аппаратно измерить скорость большую скорости света. Всё дело в том, что от аппарата к глазам бежит световая волна, и она ограничивает скорость наших измерений! Скорость получения и обработки человеком информации – звено в цепочке, которое нельзя игнорировать, а нужно учитывать, поскольку оно соединено последовательно с другими звеньями. И порой это звено оказывается самым слабым. Представьте себе, что вы соединяете приборы с разной скоростью обработки информации в одну цепь. Совершенно очевидно, что наиболее медленный будет лимитировать всех остальных.
Правда, интересно, почему этого не замечали раньше и почему подвергли остракизму того, кто заметил? А я Вам скажу. Никто не пожелал всерьёз принять к сведению, что человек информацию именно обрабатывает. Считалось, что он всё фотографирует, как долбаный бог, а думать иначе – западло.
"Иными словами, – скажет озадаченный, и в то же время прозорливый Читатель, – если бы у аппарата сидел…"
Да, совершенно верно. Если бы у аппарата сидел слепой или же человек с повязкой на глазах, а результаты для него машина озвучивала бы голосом, то оказалось бы невозможным измерить скорость процессов выше скорости звука в воздухе.
Что внутри – то и снаружи. Ограничение внутреннего устройства разума с железной предопределенностью проецируется на внешний мир.
Не столь уж странно, даже естественно.
Только не надо картину, рисуемую нашим разумом, путать с устройством внешнего мира.
Таким образом, в том факте, что мы можем всего лишь предсказать реальное движение зайчика, но не сможем подтвердить наше предсказание – никогда! ни в каком эксперименте! – в этом факте для физика скрыт непроглядный тёмный ужас данной истории.
Её Джиперс-Криперс.
Я хотел сначала написать "Фредди Крюгер", но его я боюсь ещё больше.
Тёмный ужас – потому что для физика эксперимент – это всё.
Конец Приложения.
Но есть и светлая сторона.
Поднимаясь лицом из лужи и вытирая очки, исследователь неожиданно начинает улыбаться. Он понимает, что у него никто не сможет отнять одну вещь. А именно, предсказание происходящего – в нашем случае: движения светового зайчика по поверхности планеты – его теоретический анализ.
Плохая новость: кроме разума вы ни на что не можете положиться.
Хорошая: вы можете положиться на разум.
Заставляет задуматься, не так ли?
Там было, чему аплодировать – в Смоляниновской защите докторской.
И было, о чём фильм снимать.
Я одну сцену из этого фильма запомнил. Девочка, маленькая, вышла с дедушкой-физиком на прогулку. В смысле, это он с ней вышел. Родители на работе, а он, значит, на пенсии. И вот она там носится с друзьями, а он на скамеечку сел и работу вычитывает – бывших учёных не бывает. Бегает его внучка, он за ней поглядывает, а она – всё быстрей и быстрей. Изображение расплывается, т.к. камера не поспевает за быстро движущимся объектом. Потом она набегалась, устала, подходит, рядом с дедом садится, подумала немного и спрашивает: "Деда, а почему, когда я быстро бегаю, время замедляется, чуть-чуть, а предметы удлиняются – вот на столечко, и тяжелей становятся?"
Они таким образом хотели показать, что все формулы Эйнштейновские у нас в голове – как Смолянинов их вывел.
Довольно неуклюжая попытка, надо признаться.
В следующей главе мы обсудим гипотезу: Разум Планеты не просто реальность, но по своему устройству он чрезвычайно похож на человеческий. Мы обнаружим подобие в самой их конструкции, сравнив карту языков планеты Земля и карту третичных корковых полей человеческого мозга. Когда я начинаю говорить о функциях последних, то сразу окунаюсь в самую гущу непримиримых споров нейрофизиологов.
Я не буду в них участвовать, это моё принципиальное решение.
Кому надо, тот пусть и участвует.
Вот моё фланговое прикрытие.
"Journal of the International Neuropsychological Society 7(6):778-778 · September 2001. Там опубликована последняя монография Т.Б. Глезерман, написанная ею уже в Америке. Работа признанная и широко цитируемая. Вот она: A Theory of the Neural Basis for Language Functioning: Language, Thought, and the Brain. T. Glezerman and V. Balkoski. 1999. New York: Kluwer Academic/Plenum Publishers. 331 pp., $79.50 (HB)."
Я читал первую монографию Глезерман Татьяны Борисовны, вышедшую здесь, в Союзе. Она находится в свободном доступе.
"Психофизиологические основы нарушения мышления при афазии. Афазия и интеллект [Текст] : монография / Т. Б. Глезерман ;отв. ред. В. В. Иванов. – Москва : Наука, 1986. – 231 с. – 1.90 р."
Это была информация, поступившая человечеству примерно в то же время, что и работа Владимира Владимировича Смолянинова. Однако, в отличие от второй, первую ждала значительно более успешная судьба. Для специалистов, работающих с тяжёлыми случаями, эта книга стала существенным подспорьем. Практически сразу она была переведена на английский, и – в подтверждение высокого авторитета советской школы нейропсихологии – автора немедленно пригласили лучшие американские университеты.
Для меня эта книга стала открытием. Она живая. Возникает картина мозга, понятная и наглядная. Кстати, советую почитать, я уверен, что она актуальна до сих пор.
Но сначала несколько общих соображений.
Программы образования структур действуют внутри одного вида и называются привычным нам термином "инстинкты".
Можно допустить, что подобные программы, старшие Инстинкты, присутствуют и на более высоких уровнях.
На любом уровне какие-то качества живых существ отбираются, какие-то отбраковываются. Что же отбирается – при работе планетарных "инстинктов"? Одно общее свойство есть у всех таких качеств. Они не записаны в видовых программах. Они – то, что противоречит Дарвиновскому отбору!
Вся человеческая история – наглядная тому иллюстрация. Принцы и дворяне, свободные люди и рабы, крестьяне и феодалы – то есть передаваемые от родственника к родственнику власть и безвластие, права и бесправие – всё это шаг за шагом выводилось из практики социума. Революции разносили вдребезги дворцы и отсекали головы королям – тогда, когда ни о каких генах Homo Sapiens никто не подозревал. И тем не менее, речь шла о борьбе именно с ними: история рода человеческого, точно так же, как история отдельного человеческого существа, есть последовательное снижение роли генов, наследственной информации в организации общества.
При взрослении индивида развитие выражается в частичном отступлении заботы о себе перед заботой о друзьях, близких родственниках – в первую очередь, детях. При взрослении Цивилизации, развитие есть отступление заботы о друзьях и близких перед заботой о Человечестве. Звучит как прекраснодушная сказка, тем не менее, это реальность, к примеру, реальность Великой Французской Революции. Вряд ли восставший народ не понимал, что ликвидирует наследственные привилегии как таковые, а не только наследственные привилегии конкретных личностей. В противном случае, они просто заменили бы одних аристократов на других.
Постепенно на авансцену Истории выходят те, кто ощущает, устанавливает единство рода человеческого, руководствуется им. Напомним: только для более высокого уровня организации мы все существуем, как одно целое.
Есть ещё один момент, который хотелось бы разобрать. Речь идёт о факторе материального сверх-потребления, ставшем в последнее время притчей во языцах.
Данный фактор есть программа самого низшего уровня – индивидуального благополучия. Он даже ниже, чем видовой. Он – полное дно. Он – прямое продолжение желания сорвать связку бананов, причём как можно большего размера, ибо размер имеет значение в условиях суровой дарвиновской борьбы за существование. При максимальном увеличении этой связки бананов, вы становитесь просто Очень Жадной Обезьяной и полностью утрачиваете свою человеческую природу. Чего только мне ни приходилось выслушивать в оправдание стометровых яхт и роскошнейших поместий с дворцами и домами для прислуги. И что этого требует сам образ жизни данного персонажа: милионные прибабахи для него – орудие производства, и что этого требует его окружение, среда, которая просто не поймёт другого образа действий.
На самом деле всё это – чушь собачья. Проблема сверх-потребления и её решение было известно с незапамятных времён. Древние греки и македонцы в войсках Александра называли своих противников, персов, варварами, в частности, потому, что те были не в состоянии решить эту проблему, проецировали свои низменные инстинкты на уровень организации и бытия социума. В то же время у древних греков были специальные люди, они назывались философы, которые предостерегали от такого поведения, разоблачали его и выстраивали соответствующую систему ценностей. Что же получается, в античные времена люди уже вышли на уровень Планеты? Да, передовые дозоры там появились.
Нынешние атрибуты богатства – это гигантская "компьютерная игра", куда счастливый её обладатель попадает живьём, словно в кино, он применяет к себе десятки, сотни деталей материального владения, о которых в прошлом и помыслить не могли. Уровень стараний и талантов людей, произведших все эти замечательные вещи и услуги, является чем-то особенным: вся Цивилизация раскрывает тебе свои объятия, ты входишь в Сказку, ощущаешь дуновение энергий и талантов всего человечества, тебя поднимает волна сверх-бытия, какая поднимает только сверх-человека.
Человечество попало в собственную ловушку: свобода, равенство и братство Высшего Уровня организации людей родили фантастические достижения, которые, в свою очередь, могут быть поставлены на службу низшему уровню, высокомерию и неравенству. Что ж, дьявол изобретателен.