Buch lesen: «Домой – к началу времён»

ОТ АВТОРА

Эта книга – первая из серии книг. Прошу не судить меня строго, так как диалог у меня с вами будет односторонний. Сюжет появился пять лет назад. Сначала были отрывки, которые я рассказывал, обсуждал с друзьями, но когда мне стала сниться вся книга, разложенная по главам, решил ее написать под напором родных. В ней я пытаюсь объяснить некоторые события и высказываю свою точку зрения, и это только мое видение тех или иных событий.

Менять что-либо в своей прошлой жизни мне не хочется, главное, чтобы не было хуже. Конечно, халяву люблю, но в пределах разумного. Конечно, скучаю по временам, когда был молод и, как мы шутили в начале девяностых, получить зарплату, отправиться в семидесятый год и больше уже не возвращаться. И также мне не хотелось, чтобы вы думали, что я ненавижу людей и что я против религии – ни в коем случае.

Дело в том, что, анализируя события последних лет, считаю: в воздухе витает тяжелое, страшное. Во многих странах большим начальникам хочется пострелять. Очень хотелось, чтобы хватило смелости решить проблему иначе, но собаки войны спущены с цепи. И если на карте ставить красные флажки там, где полыхает, то станет видно: война уже в разгаре. Хотел бы я выжить, пережив катаклизм, хочу. А главное, хочу, чтобы выжили наши дети и они не завидовали мертвым.

ГЛАВА 1. ВСТРЕЧА

Моя встреча с Мухаммедом произошла задолго до этих событий, хотя, забегая вперед, скажу: он называл себя и Исаия, и также учеником Моисея. Я встретился с ним поздней в этой реальности осенью на трассе Брянск – Москва. Я ехал ранним утром, выехав от тещи в четыре часа в понедельник, пытаясь успеть на работу в Москву. Трасса была на удивление пуста. Ночами уже было довольно морозно, а днем припекало и все таяло.

Возле поворота «Мемориал Партизанская поляна» на остановке стоял человек, одетый совсем не по погоде и голосовал. Сначала я подумал, что он проигрался в карты и теперь едет домой. Сбросив скорость, посмотрев в зеркала, не заметил ничего живого спереди, и сзади не было никаких огней. Я притормозил, приоткрыл окно. Он поздоровался и, обратившись ко мне по имени и фамилии, попросился сесть в машину, так как он сильно замерз, ожидая меня уже минут сорок. Меня это, конечно, очень удивило. Не подав вида и посмотрев еще раз в зеркало, открыл дверь.

Мужчина, улыбаясь, сказал, что он все сейчас объяснит и свой нелепый вид, и откуда он меня знает. Рассыпаясь комплиментами, не скрывая радости, он пытался шутить, сдерживая дрожь в теле и в речи, усевшись в кресло и вытянув ноги, произнес: «Много ли человеку для счастья надо». «Всегда, получив малое, тянемся к большему. Такова природа человека», – ответил я.

«Совершенно верно, я с вами согласен», – улыбчиво ответил он. Это был светлый мужчина лет сорока, с легким золотистым загаром, одет в пляжные шорты и майку-балахон земляного серого цвета, больше похожую на рубище. На поясе висел, как мне показалось, термос литровый, а на шее амулет сантиметров восемь в диаметре с золотистыми надписями по периметру. Они блеснули, когда он садился. Я включил печку на всю, подогрев сиденья, и мы поехали. Минуты три или пять мы ехали молча, приглушенное радио работало так тихо, что слов было не разобрать, и только регистратор на функции ограничения скорости прервал тишину.

– Ну откуда и куда вы направляетесь?» – спросил я.

– Если я отвечу честно и прямо, вас удивит это и напугает».

– Лучше не надо, мне и так не по себе, а хотелось бы чего-нибудь логического, объяснения типа «теща сказала, что я уже выехал, скоро буду, встречай».

– С радостью, к тому же меня самого распирает от радости и восхищения своим успехом, я даже бы так сказал – от гордости, но не потому, что мне позвонили, что вы уже выехали. Совершенно по другому поводу. Разрешите представиться – меня зовут Мухаммед. Я родом из Сирии, и моя с ним встреча не первая. Первая встреча у нас была три года назад, или, вперед как посмотреть, от этой точки гораздо позже. А последний раз мы виделись полгода назад, он гостил у меня. Как бы ни звучало странно и нелепо, но он знаком с моей семьей, а мы с ним хорошие друзья.

– Он говорил так быстро и много, словно пытаясь выдавить на одном дыхании, чтоб я не смог возразить, вставить слова, говорил обо мне, о Софье, моей дочки, о вещах, которые еще не произошли, порой переходя на смех. Это была игра одного

– актера, и чем теплее ему становилось, тем живей он себя вел. Порой он смотрел на меня, и хваля себя – какой он молодец, что так ловко все рассчитал. Выдохнув остатки воздуха, он произнес:

– Все, можно теперь задавать вопросы.

«Твою мать. Сделал добро, остановился на свою голову, подобрал психопата», – подумал я.

Он продолжал что-то говорить про временные петли.

– Путешествие во времени сложно и опасно. Только мне было очень страшно возвращаться в то время, когда мы еще не были знакомы, – продолжал он. – Так как он знал: только здесь он сможет меня встретить, не боясь искажений. Но захочу ли я остановиться на трассе, при таких обстоятельствах получится у меня такой сложный прыжок в это место и время. Если я оказался после нашей первой встречи, то эффект мог бы быть совершено другой, не обязательно кардинально, но в мелочах это происходит всегда там, куда я вмешиваюсь. Вроде того меня здесь могло и не быть, одним словом, боялся эффекта бабочки. И каков будет эффект, он не знает, так как будущее, как я говорил, немного меняется всегда, если есть вмешательство. Но стечение обстоятельств заставило его пойти на такой риск. Также страшно было возвращаться не только из-за изменения времени, но и из-за того, что будет, если он встретит самого себя, ошибись на немного.

– Значит, вас здесь на трассе двое, – с усмешкой сказал я.

– Нет, здесь он один. Наша первая встреча произойдет чуть позже, тоже на трассе, но обстоятельства, точнее заряда аккумулятора хватило, чтобы попасть сюда, я почти всегда появляюсь почти голый, и манера возить с собой одежду у тебя будет в привычке.

– Да у меня одежда в багажнике не для кого-то, а просто я работал – это просто рабочая одежда.

– Я это знаю, привычкой возить одежду станет потом, сейчас он возвращается из прошлого, где он сбежал от инквизиции на следственном эксперименте, показывая, как он связывался с нечистым. Да навел там страха, наверняка в церковных летописях описаны эти ужасы. Ты, конечно, меня извини, звучит мягко, говоря странно, – он сказал это спокойно на остатках воздуха в легких.

– Это совсем мягко говоря, – произнес я так тихо и спокойно, чтоб не спровоцировать агрессию.

– Да, со стороны попахивает психушкой, – сказал он с усмешкой, – я, наверно, тоже себе не поверил.

– Причем психушка закрытого типа – ответил я.

– Извини, у меня есть простая машина времени, где я путешествую туда-обратно. –И в доказательство, что мы уже встречались, он достал фотографию, довольно потрепанную, моей семьи, а в центре экспозиции был он.

– Я бы сейчас с удовольствием выпил горячего чая из термоса, который у тебя на заднем сиденье лежит, – сказал Мухаммед.

«Он и про термос знает, – подумал я. – А также попросил бы достать одежду из багажника, она как раз сейчас ему необходима, а то вид у него глупый, и не дай бог, нас остановят.

Продолжая меня добивать знакомством со мной, он также рассказал подробности из моей биографии и готов поделиться своей. Мухаммед рассказал, что путешествие во времени очень опасно в будущем и тем более в прошлом. К незнакомцам относятся с подозрением, если, конечно, у тебя нет небольшой армии. А также это очень энергозатратно, поэтому приходится путешествовать налегке».

– Я подумал: ему бы накидку, и колпак, и имя Нострадамус.

– Да, – ответил он. – Вылитый Нострадамус.

– Ты о чем? – спросил я.

– Прошлый раз при первой при встрече ты подумал: если меня приодеть, то сошел бы за Нострадамуса.

– Забавно, мы с тобой знакомы.

– Да. Даже больше: мы с тобой друзья, и это самому

– неловко говорить с тобой как первый раз.

– Это ты всегда так говоришь или от волнения на одном дыхании без пробелов.

– А это словесный понос, сейчас пройдет, приду в себя, и все будет в порядке, просто соскучился по речи, по людям, к тому же сразу встретил тебя, у меня нет слов.

– Если ты путешествуешь – как там моя семья, все живы, здоровы, разбогатели?

– Не голодаете, достаток выше среднего, вы можете позволить себе многое, если говорить честно, и без моего вмешательства дети устроены, и вы бодрые старички. Скромней сказать нельзя – бодры значит болеем, хорошо, что не голодаем.

– Чисто возрастными болячками доход ваш выше среднего, ты работаешь там же, а вот твоя супруга, у нее свой бизнес, причем доходный, – занес руку с желанием похлопать по плечу, но остановился. – Вы совсем не нуждаетесь, много путешествуете.

– А что медицина, не скакнула вперед? – поинтересовался я.

– Скакнула, как ты говоришь, только не для всех, – он налил себе чаю.

– Взял бы там какую-нибудь суперпилюлю от всех болезней. Или того лучше, лекарство от рака, СПИДа, ну и еще от какой-нибудь страшной хвори. Здесь, открыв клинику, разбогател бы без риска.

– Дело в том, что вирус СПИДа был создан для того, чтоб извести африканцев, люди с черной кожей умирали без иммунитета, а женщины были бесплодны. Так и было, эпидемия 1947 года унесла около 60 миллионов человек. Но пошло как-то не так, вирус передался обезьянам, мутировал и передался всем европейцам.

– Как говорится, доигрались, – с сожалением в голосе ответил я.

– Лекарство в 53-м было найдено, апробировано, но его держат сами производители. Такая же история с раком, лекарство создано уже в 80-х годах. За разработкой лекарства стояла компания MERCK, но она же производитель оборудования. Химиотерапия лучше терапии и других малоэффективных, но очень дорогих препаратов, и лечение сводилось к одному – деньгам и смерти. Соответственно, им стало невыгодно просто лечить. А другие ученые, пытавшиеся создать лекарство, обращались к ним за помощью в разработках, направлялись по ложному следу. Встречались правильные идеи, но они перекупались либо душились на корню. Также доказано, что раковые клетки провоцирует к размножению сахар – лишняя глюкоза. Но, узнав про это, производители стали его сыпать во все, и потребление сахара выросло в десять раз.

– Это грустно, только бабки, – с сожалением сказал я.

– Я пытался много раз раньше все изменить, спасти не получалось. Нет, поначалу идет все хорошо, но конец тот же.

– Семья.

– Да, жена и двое детей, – это прозвучало у него так, словно его держали за горло.

– Они погибли? – почти шепотом спросил я.

– Я не готов сейчас об этом говорить, – эта тема для него была еще очень больной. – Мая жизнь началась давно. Семья, – произнеся это слово, погружаясь в воспоминания, – я много раз возвращался и смотрел на них издалека, радуясь их открытой неподдельной любви. Допив чай, как будто это стакан водки, и вытерев рукавом губы, выдавил. – Первая машина была в четыре метра высоты и со всем вспомогательным оборудованием занимала более 100 квадратных метров, а потребляла энергии, как большой завод. А эта модель уже гораздо меньше, но со своими минусами. Вначале был слабый аккумулятор, с ним я мог путешествовать лет на двадцать и совсем налегке, затем надо было перезаряжать.

– Как это выглядит? – не скрывая иронии в голосе спросил я. – Это машина, как велосипед, или в виде бочки, на что похожа и где она сама?

– Она со мной, – он показал на термос-амулет, и под майкой-рубищем было намотано вроде металлической сетки из тонких проволочек.

– А как это может работать? – скептически спросил я.

– А работает это очень просто. Я эту сеть надеваю на себя или растягиваю вроде палатки, если надо захватить с собой что-нибудь. Подсоединяю к ней энергетическую установку, – показал на термос, – и с помощью драйвера ключа (этот амулет) путешествую вперед или назад.

– И где ты был, если не секрет? – спросил я.

– Был там и там, впрочем, везде, – он крутил пальцами в воздухе, словно все это такой пустяк.

– И какая жизнь в будущем? спросил я, не скрывая интерес. – Как это происходит? Ты там как человек или как субстанция в виде духа?

– Нет, как человек я. Когда оказываюсь в другом времени, вначале у меня нет тела, а есть картинки в виде общей панорамы. Спускаюсь сверху почти из космоса, где я могу корректировать мысленно, куда хочу попасть. Ближе к земле вокруг меня образуется странное облако, где я материализуюсь. Сначала появляется сознание, причем не мое, а вообще, это видения планетарного характера. После появляются образы и возвращается зрение, но при этом тело отсутствует, обзор происходит на 360 градусов с дальностью покрытия километров 150–200. Только после этого образуется дымка вроде облака, оно начинает уплотняться, сжиматься, вот тогда появляются покалывания в теле и ощущения присутствия тела. Только после этого появляюсь я в позе внутриутробного, наблюдая за происходящим сверху, и медленно опускаюсь вниз, или могу зависнуть в облаке, или переместиться в сторону. Правда, чем ближе к земле, тем меньше расстояние можно преодолеть по горизонту, а также зависит от заряда батареи.

– Я представлял путешествие во времени по-другому.

– И как в бочке Диогена, – шутливо сказал он.

– Нет, в виде энергетической субстанции, ты видишь, как протекает под тобой жизнь, год за секунду отматывая жизнь назад, также можно замедлить время, но изменить ничего нельзя, потому что невозможно просто, как в кино, можно только наблюдать.

– Конечно, может, это и логично, но все происходит не так. Однажды я нырнул за несколько раз так далеко, и энергии оставалось только для того, чтобы мягко сесть, мое облако стало рассеиваться, я стал виден для всех. Где я оказался, не знаю, но оказался в гуще событий, попав в междоусобную войну. Люди, увидев меня, прекратили убивать друг друга, остановились, восклицая, вознося руки в небо, кричали «виманы, виманы». И мне пришлось вещать громогласно всякую ересь, чтобы в гуще событий меня не убили. И разогнав врагов, при этом сорвав голос, я спас городок, больший похожий на большую деревню.

Когда я спустился на землю, мне пришлось говорить шепотом. Это было воспринято за божественное провидение, ко мне отнеслись как к ангелу, посланному Индрой – богом войны, грома и молний. Приняв подношения в виде еды, оружия, я стал готовить нечто вроде зарядного устройства. Для этого взял несколько пластин от солнечных батарей, начал заряжать аккумулятор. Местные соорудили шатер и постоянно пытались что-нибудь утащить. Такой метод зарядки очень долгий, так как пластин мало, а энергии надо много. Это был мой первый опыт путешествия так далеко, и в каком веке и месте я был, не знаю. Согласно летописи, виманы были в Индии 11–18 века до н. э.

Да, тогда я не мог рассчитать не только время, но и год и место, все примерно. По месту проще можно скорректировать, достаточно сориентироваться по месту, которое ты не знаешь. Ориентируешься по горам, рекам и населенным пунктам, если они сохранились до наших дней. Реки тоже меняют русла, довольно сильно изгибаясь, да просто исчезая. А вот со временем нет. Чем чаще путешествуешь, тем точней можно попадать, куда ты хочешь. Поначалу я ошибался на 50–100 лет, также летописи не совсем точны.

– В будущем ты был? – спросил я тихо, словно шепотом.

– Будущее, да, конечно, только для меня теперь оно закрыто, – с сожалением сказал Мухаммед.

– Это почему? – спросил я. – Приставал к девушкам или стащил чего-нибудь? Я, конечно, тебе верю, но какая-то нестыковка по поводу аккумулятора: скакнуть почти на 4000 лет с плохим аккумулятором. Дай тебе мощней – ты будешь таскать сюда целых динозавров.

– Первый скачок, он всегда большой, так как я подключаюсь часто к городским сетям. С сегодняшней машиной первый скачок можно совершить до 10 000. Тогда машина была гораздо хуже, и я оставил целый город без света, совершив техногенную аварию в США в 2003 году. В ближайшем будущем меня ищут все спецслужбы мира, охотясь за мной и за машиной. А в далеком будущем я совершил кражу.

– А все-таки ты спер пилюлю, – пошутил я.

– Нет, дело в том, что я собрал все свои возможности и, подсоединившись к городской сети, махнул сначала лет на 100 и сразу еще за три раза махнул лет так 120 или на 150, я так и не понял, потому что всегда есть погрешность, а когда прыгаешь за несколько раз, то погрешность соответственно возрастает.

– Ну и как там на 150 жизнь?

– Дело в том, что все электричество принадлежит корпорациям.

Земля уже лет сто живет без войны, которую развязала Америка.

– Люди хоть выжили? – спросил я.

– Да, только кардинально изменилась полярность, теперь север в Антарктиде. Это произошло из-за ядерных взрывов или стечение обстоятельств. Много птиц погибло, людей никто не спасал, но находились добровольцы, которые специально собирали птиц и делали приюты для зимовки. Такая же история с рыбой, черепахами и китами. Во время смены полюсов вся вода под действием центробежной силы превратилась в огромную гору и по экватору устремилась к полюсам. По всему миру пронеслись цунами небывалой высоты, все это сопровождалось землетрясением. Все материки: Африка, обе Америки, Австралия, все острова, включая Японию и Англию, – кого частично, а кого полностью смыло. А, оказавшись замкнутой в Индийском океане, вода устремилась через Саудовскую Аравию, Египет, смыв весь песок и дойдя до Адриатического и Ионического морей, засыпав их мусором, в том числе людьми и животными, устремилась к Англии. Встретившись там с волной, шедшей с юга, волна прошла через весь остров, закопав Кельтское море и пролив Ла-Манш, соединив с материком. А вторая волна, пришедшая с севера, намыла донные отложения, оставив там кладбище всего человечества. Всем давало надежду, что человечество выживет, пирамиды стояли на своем месте. После этого катаклизма и подсчета людей, новых ценностей, а это вода, люди, животные, и земель пригодных для земледелия осталось очень мало. И совет стран-победителей России, Китая, Индии и азиатских стран Америку разделил. Штаты Аризона, Техас, точнее что осталось от них, отошли Индии, по девяностый меридиан ушло под воду, остальная часть населения могла уместиться в одной из резерваций.

– А кто выиграл войну? – спросил я.

– Выигравших не было. И как можно говорить о победе, если весь мир перевернуло с ног наголову.

– Победившими можно считать тех, кто меньше всего пострадал. Это Россия из-за своего расположения и размеров.

– Мы тоже пострадали? – с иронией спросил я, надеясь, это не шутка, мне пришлось пережить около четырех концов света: в восьмидесятых, девяносто пятом, девяносто седьмом, так называемые два ноля. На днях должен пролететь астероид Опофис – шутка, нет?

– Про астероид не знаю, но все человечество и я вместе со всеми сидим в первом ряду без права покинуть эту ужасную пьесу конца света. А пострадало ли человечество… Как бы помягче сказать, в течение пяти лет население уменьшилось примерно наполовину. Земли пришли в негодность, моря и океаны стали мертвыми, только стаи падальщиков размножались, как в страшной сказке, не по дням, а по часам, а нехватка пригодной воды людей доводила до безумия. Человечество в одночасье попало в первобытный строй и, как жить и выживать, никто не знал. У людей осталось два инстинкта: только жрать и убивать. И единственным спасением стала вера. Вера в бога и желание спасти своих детей. Только такое горе смогло сплотить людей всех национальностей, как-то остановить безумие. Человечество было не готово к таким переменам. Нашими учителями стали звери, племена, которые мы называли дикарями. Они всех учили, как выжить и при этом остаться человеком. На земле осталось максимум 3–4 языка.

И, как по мановению палочки, лет через пять сначала стало легче дышать, пошел обычный дождь с грозой, и все эти вороны, волки стали появляться меньше и меньше. Может, это было связано с тем, что трупов по округе стало меньше или пришло время собирать камни, начинать новую жизнь. А когда вода в колодцах стала пригодной без кипячения, люди воспряли. Ну и вскоре реки стали гораздо чище, и не сразу появилась рыба. И совсем люди поверили в спасение рода человеческого, когда увидели перелетных птиц. Все человечество пошло по другому пути развития, без нефти и газа, все знания за триста лет выброшены на свалку истории. Мы заново учились жить в гармонии на равных с природой, животным и с растительным миром, где любая жизнь стоит во главе угла.

– С чего все началось? Ну я имею в виду войну. Может, можно остановить, изменить сейчас, пока все не началось.

– Так просто не ответишь, но изменить ничего нельзя, опоздали лет на пятьдесят или на три тысячи. И тогда можно было только продлить агонию, но изменить вряд ли. Ну сказать, что это произошло из-за этого или из-за того, нельзя. Это цепь событий, которые по отдельности ничего не меняли, а в целом привели к трагедии. Россия и Китай в расчетах между собой ввели нейтральную валюту, после нескольких лет к ним присоединились Япония, Индия и союзники БРИКС. И число желающих присоединиться неуклонно росло, многие европейские страны тоже хотели перейти на расчеты в новой валюте, в народе именуемой СИПУН, что в переводе «Си Цзиньпин Путин». Так и Европа, и арабские страны хотели перейти на расчеты внутри стран на новую валюту.

– Может, мне стоит прикупить этой валюты сейчас, чтоб потом быть на коне. А, как я придумал?

– Этих денег на самом деле не существует в бумажном виде. Это виртуальные деньги, они существуют только при расчетах между странами. Эта идея так понравилась всем, что переход на виртуальные расчеты было не остановить, и военная помощь для защиты от военного вторжения России стала не нужна. Америка поняла, что теряет рычаги правления и долги, которые она успела накопить, надо платить. Все также понимали, что она их не отдаст, но заставить разными методами можно попробовать. А может, массовая безработица, по всему миру повлекшая забастовки, протесты, погромы планетарного масштаба до жестоких разгонов демонстрантов, после которых страны-повелители оказались в такой депрессии, из которой выхода больше не было.

– Ты так рассказываешь, словно все это уже пережил. Я даже начинаю тебе верить.

– Я все это не только пережил, но и принимал участие, пытаясь изменить хоть что-нибудь, но безуспешно. В первую очередь пострадали страны, которые разбогатели на продажах всего, брокерские компании закрылись, за ними все торговые площадки. Миллионеры брокерские стали с нулевым балансом в одну ночь. А может, все началось с одной программы, которую начали разрабатывать в девяностых, а в двухтысячных приступили к испытаниям. В начале двадцатого года двадцать первого века произошел прорыв и все завертелось так стремительно, что людей по всему миру увольняли ежедневно по несколько тысяч. Эта программа начала свою жизнь в Германии, она заменяла водителей во всех отраслях без разбора, а потом все завертелась. Так, работодатель менял людей на приложения. Ну и когда это вышло в свет, почти сразу это стояло в рейсовых автобусах, в такси. В течение трех лет почти во всем мире все предприятия были переведены на приложение, а еще через два года машины с привычным рулем больше не выпускались. Конечно, в течение пяти лет выгнать несколько миллионов людей – для любой экономики это катастрофа, но это только начало катастрофы.

– Что еще может быть страшней такой безработицы? – спросил я.

– Еще большая безработица: на базе этой программы стало так много профессий, ненужных порой. Людей переучивали, а уже во время учебы они становились невостребованными. И если раньше в России все новое появлялась в последнюю очередь, то сейчас все изменилось: многие программы разрабатывались и внедрялись у нас, чиновников, работников всевозможных кол-центров заменили программы сначала в Москве, а потом и по всему свету.

Получается, целые страны стали безработными, – сказал я.

– Вот народ и требовал жесткими мерами компенсаций за потерю работы.

– Ужесточение налогов. Гражданское население стало высказывать свои недовольства беженцам, а урезание бюджета в три раза, а также отмены пособий безработным вызвали массовые неповиновения, забастовки, демарши, где жесткий разгон митингующих привел к массовым жертвам. И это стало точкой невозврата. Забастовки, погромы подрывали в Европе, Англии, Америке и без того слабую экономику. Срочно нужно было найти врага и, развязав войну на чужой территории, провести блицкриг.

Главными виновниками подрыва экономики были выбраны Китай, Северная Корея, Россия. Союзником Америки выступила Европа. Они претендовали на земли чуть ли не до Урала. Японии пообещали в случае победы зачистку территорий по сто десятый меридиан. Запущены ядерные ракеты, десять из которых ударили по Англии, а стальные пятнадцать упали по границам стран Варшавского договора (ГДР, Польша, Венгрия, Румыния). В Южной Корее и Японии ракеты не вышли из шахт и взорвались внутри них. Россия, Китай ответила ударом по Америке, в районе Тихого океана упали ракеты, что вызвало цунами, которые прошли через весь материк, и в завершение колоссальное землетрясение разрушило Америку, смыло Латинскую Америку, Англию и часть Европы. После второй волны, которая оказалась выше первой, добило чудом выживших. После ответных ударов произошел всплеск энергомагнитного поля, всю планету коротнуло. Всю землю дважды прошла волна статического электричества. Светилось все: воздух, предметы, а люди словно светились изнутри. Все приборы, где были катушки, конденсаторы, вспыхнули, и сгорели также все лампы светодиодные, люминесцентные светились сами, даже если они хранились на складе, тоже сгорели. Все человечество оказалось сразу в восемнадцатом веке, и с каждой волной неприятностей мы сдвигались в семнадцатый, в шестнадцатый век очень быстро.

На третий день войны население земли сократилось на 40 %, где большинство англичан (53 млн человек). Франция – 18 млн человек, Германия – 47 млн человек, Испания – 10 млн человек, а в странах: Польше, Венгрии, Румынии, Чехии, Греции – население меньше статистических погрешностей. Америке был выставлен счет по контрибуции, где ей запрещалось иметь не только армию, но и даже личное оружие, и было введено внешнее правление. Индия за долги частично взяла деньгами и забрала два штата. Как я говорил, Китай как с самой большой экономикой забрал штаты:

Вашингтон, Орегон, Калифорнию.

– Надеюсь, Аляска наша? – спросил я.

– Да, Аляска опять стала российской территорией, хотя многие задавали вопрос, зачем это надо.

– Надеюсь, Россию не объявили виновной в хакерских атаках, что это мы поменяли цели? – спросил я, наливая себе чай.

– Такие версии были, но кто будет предъявлять претензии стране-победителю? – ответил он. – К тому же войну начали не мы. Мы только изменили ход сражений. Да, впрочем, никому не было дела, кто виноват, главное – что делать.

– И примерно через год началась смена полюсов, где озоновые дыры просто выжигали землю, убивая все. Горы плавились, пустыни застывали в виде стекла, и где произойдет такая аномалия, никто не знал. После таких испытаний людей осталось менее 40 %, а животного мира и того меньше, некоторые виды просто исчезли. В Англии из-за немыслимых условий для жизни было решено на всем острове сделать заповедник, где собрали выживших животных, флору со всего мира. Также там в будущем теперь живут мамонты.

– Эти откуда взялись? – с усмешкой спросил я.

– Канадским ученым удалось найти живую клетку и клонировали. Также по этой программе пытались спасти других животных и рыб, пробовали разводить динозавров, не получилось. Точнее их убивает наше атмосферное давление. Основная часть животных в открытых вольерах, где сами регулируют поголовье травоядных и хищников. Люди находятся на энергетических мостах, где могут вплотную подходить, и животных это не беспокоит, потому что их не видят. Поэтому туристы могут даже находиться непосредственно с дикими хищниками без опаски, также это удобно для ученых. На земле больше нет машин, самолетов. Нефть, газ, уголь больше не используют.

– Что, люди опять пришли к лучине, спустились в землянки и к пище на огне?

– Зачем? Они продвинулись так далеко, что энергию добывают из атмосферы и из космоса и потом передают потребителю без проводов по волне, где мощность не имеет значения, стоят преобразователи мощности. Дома в том понимании нет. Есть каркасы из композита, в нем дверь. Каждый житель, подойдя к двери, оказывается у себя дома, где мебель и вся обстановка – это проекция, но такая, которую можно трогать, двигать. Она на ощупь реальная.

Правда это очень энергозатратно, поэтому люди сами выбирают количество комнат и мебели. Все люди с рождения чипируются, это все: паспорт, пропуск и кошелек. Еда, правда, таблетированная, только два раза в неделю. Люди посещают жевательные тренажеры, где жуют какую-то смолу для работы кишечника.

– Что, совсем нет обычной еды?

– Почему, есть, только очень мало из-за нехватки плодородных земель. К тому же она неполезна, так как не сбалансирована.

– Земля пустынна в основной своей части, хотя она лечится и обрастает где сама, где добровольцы. Откуда что берется. Там, где были зловонные болота, через три года уже растительность, деревья, птицы.

– А как с продолжительностью жизни? Мы живем вечно? – спросил я.

– Не совсем, люди живут до девяноста лет.

– Так мало.

– Но зато плодотворно. В тридцать пять всем делают прививку, после чего старение организма замедляется. К девяноста годам биологические часы, продуктивность словно тебе пятьдесят, потом переезжаешь в живописный центр, и в течение трех месяцев человек стареет и умирает.

– Ты себе сделал инъекцию? – спросил я у Мухаммеда.

– Да, эта процедура бесплатная. В определенных местах стоят кабинки, где ты можешь сделать прививки как выборочно, так и комплексно.

– А кладбище? Тела вывозят в зараженные зоны? – спросил я.

– Их нет, все биологические отходы, а также тела родственников, домашних животных помещают в расщепитель, расщепляя до атомов, получают энергию.

– Твою мать. Хотя, может, и верно, у них другие ценности, другое отношение к смерти, – говорил я, рассуждая с самим собой.

– Такие расщепители стоят у всех дома, все биологические отходы, расщепляясь, дают энергию, – продолжал он.

– Как-то грустно просто посмотреть кино. Папа, прощай, тебя больше нет, – иронично ответил я. Да, а также можно и не дожить до девяноста. Если заболевания или увечья, то без церемоний в центр и в три месяца в трубу, – Мухаммед взмахнул рукой, словно показав направление пути.