Buch lesen: «Джекпот»
1.
У входа в здание плавно кружился разноцветный пластиковый пакет. Робко переминаясь с ноги на ногу, я почувствовал сильное желание развернуться, добежать до автобусной остановки, и уехать домой. Мрачная решимость, с которой я ехал на это собеседование, куда – то улетучилась. Стоило мне только приблизиться ко входу в зал игровых автоматов, как я почувствовал сосущую пустоту в животе… Чтобы успокоиться, я глубоко вдохнул, задержал дыхание, затем резко выдохнул. Проделав это дыхательное упражнение несколько раз, и не ощутив нужной уверенности, я громко сплюнул, и поднялся на крыльцо, подумав про себя – да плевать! Что мне, в первый раз приходится слышать «нет», что – ли? Нет, так нет. Отточу технику продаж… Уже два года оттачиваю, а она до сих пор тупая, ещё несколько месяцев ничего не изменят. Я решительно рванул входную дверь на себя, и вошёл внутрь. Вошёл и остановился, оглушённый массой непривычных звуков, атаковавших мои органы чувств. Ласковое, манящее журчание игровых автоматов, напоминающее мелодичный звон, издаваемый ручейком струящихся золотых монет, перебивалось громким грохотом амбиент – музыки, доносившимся из трясущихся от злобы колонок, подвешенных на уровне потолка с обеих сторон от входа. Перекрикивая музыку, кто – то громко, и матерно орал, обвиняя автомат в проигрыше. Сизый табачный дым застилал видимость, и клубился плотными, осязаемыми слоями. Я нерешительно замер, испытывая сильное желание убежать отсюда, и никогда больше не возвращаться. Стоявший за стойкой бармен, заметил мою нерешительность, и гадко ухмыльнулся. Я резко выдохнул, и решительно сказал.
– Здравствуйте! Мне нужен Сергей Борисович.
Служитель Бахуса смачно плюнул на омерзительного вида тряпку, неспешно протёр ею пивную кружку, и степенно произнёс.
– Вон он, за столиком сидит.
Я оглядываю помещение. Справа от входа находится бильярдный зал, игровые автоматы стоят вдоль стены слева, по центру располагается бар. Ну? И где сидит этот «Сергей Борисович»? Я недоумённо смотрю на бармена, он показывает глазами куда – то вправо, и вбок. Я оборачиваюсь, и вижу нечто похожее на небольшой грот, внутри которого стоит круглый стол. За столом сидит человечек, и уныло смотрит в кружку с чаем. Я поднимаюсь по лесенке (к столу ведут три, стилизованные под морские волны ступеньки), и присаживаюсь на свободный стул.
– Здрассьте!
– Добрый день! Заблудились?
– Да…немного…
– Образование?
– Педагогическое.
– Света! СВЕ – ТА! – человечек громко, и натужно орёт, – Свеее –еета! От усилия, на его шее вздуваются голубоватые вены. На его крик, из коридора слева, появляется разбитная девка с немного перекошенным в левую сторону лицом.
– Чё?
– Брзжеженарь, какой предмет преподавала?
– Литературу. Узбекскую. На русском.
– Ммм…понятно. Соню позови. Пусть полы протрёт, а то нахаркано тут. Литературу…А вы,… какой предмет вели в школе? – он оценивающе смотрит на меня водянистыми глазами.
– ОБЖ.
– Это что такое?
– Остриги Барану Жопу.
Человечек давится чаем, и начинает натужно кашлять. Я привстаю, и хлопаю его по спине, раз, другой, третий. Он делает взмах рукой – довольно!
– Как? Как вы сказали – остриги…
– Профессиональная шутка. ОБЖ – это Основы Безопасности Жизнедеятельности.
– Аааа…юморист! Это хорошо. – его лицо недовольно съёживается в некое подобие куриной жопки, и я понимаю, что шутить больше не надо.
– Я хотел спросить. А возможность карьерного роста, у вас есть? – выдаю я фразу, прочитанную в руководстве для лохов, напряжённо ищущих работу. Авторы брошюры утверждали, что работодатели любят инициативных, амбициозных, брызжущих оптимизмом соискателей.
Он неторопливо помешивает ложечкой в кружке, и заинтересованно смотрит на результат. Интересно, что он ожидает там увидеть? Через длительную паузу, он отвечает.
– Перспективы головокружительные! Вы начнёте работать оператором, а через несколько лет (при условии, что будете исполнительно, целеустремлённо трудиться!), сможете стать администратором.
– А потом?
– Что потом?
– После администратора?
– Что «после администратора»?
– Ну, следующая ступень карьерной лестницы?
– Какая «следующая ступень»? Всё. Администратор – это потолок.
– Ааа. Понятно – зачарованный открывшимися передо мной «головокружительными перспективами», я восхищённо замолкаю.
– Что касается зарплаты…
– А что «касается зарплаты»?
– Она небольшая, тринадцать тысяч. Но…все идут сюда работать не из – за зарплаты, а из – за чаевых, верно? – он тщательно исследует моё лицо своими выцветшими глазками.
–?!
– Верно? – с нажимом спрашивает он.
– …Не знаю…мне просто нужна работа, хоть какая – нибудь…
Он утомлённо закрывает глаза, подносит кружку ко рту, и с наслаждением отхлёбывает содержимое, сделав глоток, он вытягивает губы гузкой, и нежно прижимает их к ноздрям.
– Я прошёл собеседование?
Он откидывается на спинку стула, глухо вздыхает, и ещё раз отхлёбывает из кружки (всё это, он проделывает, не открывая глаз).
– Когда мне выходить на работу?
Он негромко, и раздражённо бормочет что – то невнятное, до меня долетают только окончания слов – «йа…ню».
– Что, простите? Вы хотите видеть меня «ню»?
– Я позвоню! – неожиданно рявкает он.
– А! А…работать я буду здесь?
– Я позвоню!
– Ладно. Тогда…я пошёл? До свидания! – я неуверенно встаю со стула, Задовский роняет голову на грудь, поглаживает губами ноздри, и что – то быстро и неразборчиво говорит. Я смотрю на бармена, тот дёргает головой, показывая мне, чтобы я уходил как можно быстрее. Заинтригованный таким необычным собеседованием, и личностью интервьюера, я выхожу из здания, и аккуратно закрываю за собой дверь.
2.
Атлетично сложенный инструктор, облачённый в белоснежный спортивный костюм, раздражённо крикнул, – ну? Где вас носит? Быстро в строй!
Я протискиваюсь в строй, и в наступившей тишине неприлично громко звучит басовитое бульканье в моём кишечнике.
– Бойцы! Я…
Я поднимаю руку вверх – разрешите отойти…в туалет? Живот крутит…
– Идите! Только быстро!
Я бегу в туалет, высоко задирая колени, задорно выпуская газы, и сладко улыбаясь всем, кто провожает моё дефиле недоумёнными взглядами. Минут через десять, я выхожу на улицу, облегчённо отдуваясь – теперь я готов к подвигам, ну, и где мой отряд? Огромное количество молодых, здоровых мужчин, одетых в разноцветные спортивные костюмы, хаотически перемещается в разных направлениях. Отряд в синих костюмах быстро бежит на юг, разминая кисти рук на ходу. В противоположном направлении двигается гусиным шагом отряд красно костюмных молодцов. Я смотрю на свои плечи, они обтянуты костюмом жёлтого цвета, понятно, значит я – крем – брюле. Я ищу взглядом костюмы схожего цвета, и вижу что – то похожее, далеко – далеко на западе. Я пытаюсь побежать в нужном направлении, но дорогу мне преграждает отряд, облачённый в костюмы цвета маренго, они слаженно, под счёт инструктора, делают отжимания, и воинственно выкрикивают какие – то слова. Я прислушиваюсь. Что? Не может быть…это же…
– Голубая луна! Голубая луна! Как никто его любила…
Я отчаянно пытаюсь пробиться к своим, но это просто невозможно, десятки тысяч атлетов создают высокоорганизованный хаос, преодолеть который у меня не получается.
– Илюша? И ты здесь?
Я оборачиваюсь, и вижу свою школьную учительницу физкультуры. Она что, ещё жива? Ей должно быть лет девяносто, но нет, она выглядит так же, как и двадцать лет назад.
– Ну? Что ты стоишь, как хуй на именинах?
– Светлана Викторовна,…Что за выражения? Вы же никогда не матерились…
– Быстрее! Беги за мной! Сейчас найдём твой отряд.
Я бегу за ней, её движения легки и грациозны, у меня возникает ощущение, что она бежит, не касаясь земли ногами. Очень скоро я начинаю выдыхаться, чувствую покалывание в боку, и в этот момент мы оказываемся в месте, отгороженном бордовыми помостами, образующими букву «п», на верхней и боковых частях которой, расположились духовые оркестры. Одетые в чёрные смокинги, музыканты, свирепо надувая щёки, выводят какую – то балканскую мелодию, похожую на ту, что обычно звучат в фильмах Кустурицы. Прямо на земле, подложив левую руку под голову, на боку, возлежит полнотелая брюнетка. Она делает приглашающие движения правой рукой, я иду к ней, очарованный красотой сильного, аппетитного тела. Неспешным, ласкающим движением, я откидываю коротенькую юбку вправо, и чувствую, как у меня внутри всё сладко обмирает. У неё именно такие ноги, как я люблю – гладкая, атласная кожа, под которой играют сильные мышцы. Прекрасные, твёрдые на взгляд и на ощупь, идеально вылепленные икры, пленительно полные бёдра, эстетически выверенная линия перехода бедра в ягодичную мышцу…Очень тактично, медленно, пальцами правой руки, я отодвигаю в сторону невесомые, кружевные трусики, и нежно ввожу в неё указательный палец левой. Она закусывает нижнюю губу, и со стоном закатывает глаза. Оркестр убыстряет ритм, бухают ударные, духовые завывают со скоростью пульса. Брюнетка оттягивает платье на груди, освобождая розово – белых близняшек. Я сжимаю зубами сосок правой груди, вызывая второй сладкий стон незнакомки…
– Илюша! Прекрати немедленно! Что ты себе позволяешь? Это же Нина Ивановна из окружного департамента образования, она инспектирует наше сегодняшнее мероприятие, а ты… Как тебе не стыдно! Сейчас же одень на Нину Ивановну трусы! Не позорь наше ГБОУ!
– Я не уроню престиж нашего ГБОУ, Светлана свет Викторовна! Наоборот! Наш рейтинг вырастет! Он уже растёт! Я это чувствую!
Я мягко ласкаю клитор мадам инспектора круговыми движениями большого пальца правой руки, не забывая совершать поступательные движения внутри её пленительного лона пальцами левой. Она прерывисто дышит, и крепко держит мою левую руку, не позволяя мне остановиться, и прервать процесс. Оркестр играет триумфальный марш из «Аиды», инспекторша подносит губы к моему уху, и чуть слышно шепчет – главной задачей нынешнего момента, является развитие личностных компетенций учащихся…ооо, также надо обратить внимание на формирование у них чувства патриотизма и…оооо!
Очень тактично, с полным уважением к занимаемой должности, и статусу, я ввожу в неё свой дивный член, оркестр наяривает раммштайновскую Du Hast… противная трель телефонного звонка вырывает меня из этого волшебного сна. Я сажусь на кровати, откидываю одеяло, на вздыбленных трусах расползается тёмное, быстро увеличивающееся в размерах пятно.
– Алло?
– Это Задовский. Ты работаешь?
– Я? Вчера работал в Жуковском, сегодня ещё не знаю…кремов не хватает…надо в офис заглянуть…
– Какие крема? В зале игровых автоматов работаешь, или нет?
– Ааа…нет, не работаю…
– Хорошо. Завтра выходи на смену. Зал у станции метро Бибирево. В восемь утра. Вопросы?
– Как его найти?
– Найдёшь. Над ним наша вывеска, большая, красивая, издалека видна.
Я бросаю телефон на прикроватную тумбочку, из – под одеяла выглядывает мятое, красное лицо жены.
– Козёл! Десять лет женаты, трое детей, а у него поллюции! Кого на этот раз оттрахал? Директрису? Завуча? Может уборщицу?
– Проверяющую из департамента.
– О! Растёшь! Карьера идёт в гору! Министерство образования на очереди! Ты когда семью кормить будешь, урод?
– Завтра начинаю…
– «Начинаю» – передразнивает меня она, – пока что, больше кончаешь, дебил! Трусы переодень, перед детьми стыдно!
3.
Переполненная маршрутка исторгла меня из своих недр. Отряхнув оттоптанные ноги, и помассировав отдавленные бока, я пошёл по направлению к большой, трёхцветной (зелёный, жёлтый и красный – цвета компании) вывеске. Павильончик располагался южнее станции метро. Небольшое, обитое грязно – серым сайдингом здание, с синей кабинкой биотуалета сиротливо прижавшейся к правой стене. Параллельно располагался павильончик компании – конкурента (красно – синяя эмблема), за ней продуктовый магазинчик, затем станция метро. Помассировав переносицу, я открыл дверь в помещение, висящие над дверью колокольчики издали полузадушенное, жалобное позвякивание. Высокий смазливый парень в коричневой жилетке с логотипом компании на правой груди, нехотя встаёт с высокого (похожего на те, что бывают в барах) стула, – Закрыто! Через сорок минут приходи, сейчас пересменок. Слава! Какого…дверь открыта? Хочешь, чтобы нас всех угрохали тут?
– Я не игрок, я – оператор, мне позвонили,…сказали выходить на смену…
– Ааа, ладно… здорово, меня Андрей зовут! – он протягивает мне руку, ладошка у него вялая, и влажная.
– Илья.
– Слушай, короче…жилетку мою не бери, езжай в офис, получи свою,…а то, как не придёшь, вся жилетка в перхоти…не хватало ещё псориаз подхватить…лады?
– ?!
– Чего молчишь? Хорошо? Хорошо. Вот и славненько! – обращаясь к кому – то мне невидимому мне, он продолжил начатый до моего прихода разговор – о чём я говорил? А! Так вот, ты же знаешь, я живу в одном доме с Киркоровым, еду я в прошлый раз со смены, окна открыты, музыка включена на полную, влетаю под арку (у нас въезд во двор через арку), а там толпа фанаток, бросаются к моей машине, визжат, рвут на себе одежду, голые груди, животики, экстаз!
– Чего это они? – откуда – то справа, из полумрака выступает девушка потрясающей красоты (распущенные светлые волосы струятся по сильным плечам, широко открытые глаза с ослепительно белой склерой, и ярко – голубой радужной оболочкой, ровный аккуратный нос, и полные, манящие губы довершают картину).
– Как чего? С Филей меня перепутали! Не поняла, что ли?
– А! Вон оно что – она равнодушно скользнула по мне взглядом – Андрюш, чего мне делать – то?
– С чем?
– С Вовой… я больше так не могу, у меня маленькая дочь, мужа нет – она томно потянулась, выпятив внушительную грудь – я одинокая, работающая девушка, а он каждую смену недостачи устраивает, я Серёже скажу, пусть убирает его, или я увольняюсь! Не могу терпеть больше!
– Скажи…
– А тебе всё равно? Да?
– Слушай! Я вспомнил! Мне в сервис надо! Подвеску проверить! Всё! Я побежал! – он звучно чмокает красавицу в губы, быстро скидывает жилетку, хватает стоящую на стуле спортивную сумку, и выбегает из зала, сопровождаемый печальным перезвоном колокольчиков.
– Как всегда… сволочь трусливая…с Киркоровым его перепутали,…как будто Киркоров ездит на лоховской шестёрке – задумчиво комментирует бегство Андрея грустная красавица – Леночка, ты кассу посчитала?
– Посчитала. Всё в порядке.
– Ну, тогда я пошла, чаушки! – она проходит рядом со мной, и мимолётно задевает меня округлым бедром. Сначала, меня бросило в жар, затем накатило чувство блаженной слабости, руки и ноги наливаются тяжестью – Боже мой, вот это женщина! Никогда, даже в самых блаженных мечтах я не мог себе представить, что…
– Ну? Чего ты встал? Молишься, что ли? – грубый окрик хлещет меня по ушам, словно мокрой тряпкой – иди сюда, смену принимай!
Я вхожу в кассу, на стуле сидит существо с серым лицом, на котором нет никаких признаков косметики. Уныло опущенные вниз уголки губ наводят меня на мысль, что существо находится в предынсультном состоянии. Плохо промытые волосы собраны в небрежный пучок, лицо (если ЭТО можно назвать лицом) выражает тоску и брезгливость, водянистые глаза пытливо смотрят в район моего носа, и тут же перебегают куда – то в сторону. Я протягиваю существу руку, и как можно галантнее произношу – Илюша!
– Ну,…давай ещё целоваться…– она издалека помахивает мне узкой ладонью – Елена…Ивановна!
– Очень приятно…Елена…Ивановна.
Она начинает инспектировать меня, нудным голосом, нехотя выталкивая слова изо рта, гнусаво растягивая окончания.
– С кассой работааать…умееешшш?
– Да.
– Даваааййй, сделайй зед – отчёттт…
Я выполняю распоряжение начальницы.
– Мммм, хорошшшоо. В автоматааахх разбираешшшсся?
– Атроники, Новоматики…
– Мммм, лладнноо…иди, автомаатты протррии, тряппка там, уввидишшш…
Я выхожу из кассы, испытывая такие же ощущения, как человек, который вместо прекрасного вина, по ошибке выпил бокал чернил. Вот почему мне так везёт? Вместо того чтобы дать мне в напарники ту, неземную красавицу, Задовский подкинул мне эту, покрытую тиной кикимору…
– Ты что таммм? Опять спишш? – мадам горгулья возвращает меня в реальность – даввай быстрее, с Алтуфьево звонили, Серёжжжа еддет…
Я протираю тряпкой все блестящие части игровых автоматов, расставляю стулья, быстро смахиваю, мусор с пепельниц, суечусь как старая дура в ожидании визита моложавого, подтянутого пенсионера, и в этот момент в зал, развалистой походкой входит Задовский. Увидев меня, он на мгновение замирает, недоумённо рассматривает меня левым глазом, словно голубь, нашедший кусок хлеба на помойке, затем заходит в кассу. Я напряжённо прислушиваюсь, и до меня доносятся визгливые, булькающие звуки, примерно такие издаёт касатка поперхнувшаяся тюленем. Я заглядываю в окошко кассы, и вижу согнутую фигуру Елены…Ивановны, она негромко бьётся головой об стол, и издаёт те самые, жуткие звуки, привлекшие моё внимание. Меня пронзает мысль, что человеку плохо, у неё приступ, возможно эпилептический припадок! Срочно требуется помощь! Я дёргаю ручку двери, дёргаю раз, другой, дверь не поддаётся, я ожесточённо стучу – Лена! Что с тобой! В этот момент, я вспоминаю, что внутри находится Задовский – почему он так пассивен? Почему не поможет ей? Я снова заглядываю в окно, и вижу блуждающую на его губах, ироничную улыбку. Он её ударил, а теперь наслаждается её страданиями! Урод! Ей требуется помощь, её надо спасти от этого злобного карлика! Я опять пытаюсь открыть дверь, тяну её на себя, и в этот момент Елена, задыхаясь, говорит – Охх, Сергей Борисссовиччч, вы такккой остроумнный…это ччто – то…шшшуттникк…меня ажж согнулло от смеххха…
Я сконфуженно отступаю от двери, Задовский напряжённо рассматривает меня через стекло, и что – то негромко говорит согнутой Елене Ивановне, та сдавленно булькает (так фырчит кулер, при попытке нацедить из него стакан воды), и снова начинает колотиться об стол. Я убеждаюсь, что её жизни и здоровью ничего не угрожает, и отступаю в глубь зала. Через пару минут Задовский выходит из кассы, и своей разбитной походочкой (морячок вразвалочку сошёл на берег) подваливает ко мне.
– Ты кто? – указательный палец его правой руки вытягивается в сторону моего носа, и останавливается в нескольких миллиметрах от его кончика.
– Илья, оператор.
– Откуда ты взялся, Илья, оператор?
– Да я…я был на собеседовании с вами…в Дегунино…пару недель назад,…а вчера вы мне позвонили, и сказали выходить на смену…сюда…сегодня…вот…
– Да? Не припоминаю. Ну…ладно. Почему без формы? Что это за панковская фуфайка на тебе?
Я смотрю на себя, пытаясь увидеть себя его глазами. На мне обтягивающая (чтобы выгодно подчеркнуть бицепсы и грудные) чёрная футболка с белой надписью «Reaper» на груди. Панковского в ней столько же, сколько в кокошнике и лаптях.
– Да я…
– Жилетка твоя где?
– У меня нету…
– После смены едешь в офис, получаешь форму, пока одень вот эту – он показывает пальцем на висящую на спинке стула жилетку киркоровского клона Андрея.
– Но…
– Без «но», просто одень. Автоматы протри, пепел стряхни, стекло кассы пальцами захватано, тоже протри, затем садись выигрышные комбинации изучай, приеду – проверю.
4.
Здоровенный дядька – охранник лихо подкрутил правый ус, подмигнул мне, затем перевернул двустороннюю табличку (открыто – закрыто) на двери, и провернул ключ в замочной скважине – поехали! Поехали мы не очень быстро, часов до двенадцати, посетителей в зале не было. Охранник пил чай с финиками, мечтательно вздыхал, читал книгу о «Вкусной и здоровой пище», задумчиво чесал мощный, покрытый складками затылок. Елена Ивановна сидела в кассе, уставившись взглядом в одну точку, я читал инструкцию для операторов игрового зала, потихоньку проникаясь важностью и значимостью своей новой работы. Жалобный звон колокольчика наполнил меня свирепой радостью – наконец – то! Клиенты! Их было двое – мужчина и женщина, я радостно бросился к ним – здравствуйте! Проходите!
Напуганные моим ретивым гостеприимством, они ошалело отпрянули назад – чё? А? Бля, напугал…новенький, что – ли?
– Первый день.
– Ааа…ффу, вот чёрт…
Они прошли в самый конец зала, он плюхнулся на стул, она осталась стоять. Я подошёл к кассе – чего мне делать – то?
Елена Ивановна моргнула, и посмотрела сквозь меня – а?
– Я спрашиваю, чего мне теперь делать? Предложить им чаю?
– Кому?
– Да им, клиентам!
– Этим? Они чай не пьют.
– Может, коньяку?
– Этим? Уродам? Перебьются.
От безделья, я стал наблюдать за «уродами». Он играл по мелочи, раздражённо хватая себя за волосы на висках каждый раз, как проигрывал. Постепенно, жидкая волосяная поросль на его висках вытянулась параллельно полу, образовав две засаленные пики, воинственно торчащие в стороны. Она расстегнула пальто, выкатив наружу здоровенный арбуз живота (месяц шестой – седьмой), понаблюдав за игрой минут пять, она вышла из зала, и быстро вернулась с пивной бутылкой в правой, и сигаретой в левой руке. Через полчаса, он начал яростно стучать по автомату кулаком, охранник аккуратно отложил в сторону кулинарную «Кама – сутру», подошёл к нему со спины, потыкал негнущимся сарделеобразным пальцем в плечо, и что – то внушительно прошептал на ухо. Азартный тип капитулянтски вздел руки вверх, и начал горячо убеждать охранника в чём – то, периодически прижимая руки к груди. Его беременная подруга сбегала до магазина ещё раз пять, педантично выстраивая батарею из пустых бутылок на тумбочке перед автоматом. Пиво оказало на неё своё магическое воздействие, она стала тыкать спутника пальцем в плечо, и нудно завывать – своолоччь, ты же свооолоччь…ну дай…дай мне денежек…всё равно всё проиграешь…ведь проиграешшь…дай мне денежек…дай…
Он честно терпел целых пять минут, затем стал отмахиваться от неё правой рукой, не забывая нажимать на кнопки левой – отвали, у тебя свои есть, вот на них и играй!
– Дай денюжек…дай…сволота ты такая…дай!
– Не дам! На свои! На свои!
– Дай! Дай! Дай!
– На свои! На свои! На свои!
Словно зачарованный, наблюдал я за любящими супругами, будущими родителями, умиляясь их нежной, негромкой любви.
После обеда зал стал потихоньку наполняться, в основном это были работяги, в поисках удачи зашедшие сунуть в автомат сто рублей, и разочарованно чесавшие затылки после проигрыша. По – крупному не играл никто, автоматы звенели, имитируя сладкую дробь, издаваемую низвергающимся золотым водопадом, барабаны с изображениями различных фруктов, корон и прочей чепухи, бешено крутились, очень скоро вызвав у меня приступ головокружения. Часов в пять, в дверь ворвался средних лет мужичок в развевающемся чёрном плаще, поглядев на меня дикими глазами, он плюхнулся на ближайший стул и проорал – коньяку!
Елена Ивановна открыла дверь в кассу, и стала ожесточённо махать руками – иди сюда! Смени меня! «Чёрный плащ» пришёл! К нему подход нужен! Ты не сможешь!
Я занял место в кассе, Елена Ивановна сбегала в кладовку, нацедила бумажный стаканчик бурой бурды, и подбежала к «Чёрному плащу» – вот ваш коньяк, пейте на здоровье, любимый вы наш, Пётр Иванович!
Пётр Иванович залпом осушил стакан, бросил его на пол, вызвав одобрительный визгливый смех Елены Ивановны, и гаркнул – ещё! Пока она припадала к источнику живительной влаги, «Чёрный плащ» вытащил огромных размеров лопатник, и стал кормить аппарат пятитысячными купюрами.
– Ну? Лена, как будем играть?
– Вы сегодня в выигрыше, да? Пётр Иванович? (Елена стала совершать какие – то судорожные движения, извиваясь, словно змея перед факиром, правой рукой она схватилась за спинку стула, и зачем – то принялась её ожесточённо массировать, словно «Чёрный плащ» мог почувствовать её ласку через дерево и обивку).
– Да. На Добрынинской сорвал джек-пот, сегодня утром, шестьдесят тысяч.
– Ооо, какой вы везунчииик! – сорвалась на визг Елена Ивановна.
– Как играем?
– Автомат – то двадцатикопеечный, давайте по четыреста пятьдесят попробуем…
– Так много? Ты думаешь?
– Да…да…он даст…должен дать…вчера давал…
– Тебе виднее.
Через полчаса «Чёрный плащ» начал «таять», по его вискам потекли струйки пота, автомат жрал деньги, как удав ест мышей – не жуя, и ничего не возвращал назад. «Чёрный плащ» снизил ставку с тем же результатом, потихоньку он начал розоветь, словно стыдливая девушка, затем побурел, и набряк дурной кровью, словно гигантский комар. Он начал периодически выбегать из зала в магазин, откуда возвращался со стограммовыми, запечатанными стаканчиками с дешёвой водкой (теми самыми, которые ценители, любя, называют – «русский йогурт»). К семи часам вечера «Чёрный плащ» проиграл все выигранные утром деньги, пропотевшие седые волосы облепили мокрое лицо, рот открылся, обнажая прокуренные зубы, он непонимающе, и враждебно смотрел на автомат – этто чё? Лена…ты же обещала…а?
– Ниччего я вам не обещала, вы же большой мальчик, Пётр Иванович, я просто сказала, что есть такая возможность, но моё предположение не подтвердилось,…Может на двухрублёвом попробуем, он вчера очень хорошо давал…а, Пётр Иванович?
– Штооо? Да ты…ты…
Он сорвался с места, и побежал к выходу, зацепив полой плаща несколько стульев, он споткнулся и упал бы, если бы не уткнулся лицом в грудь охранника.
– Что же это такое, Коля? Что творится? Шестьдесят тысяч! И – ни хера! А?
– Бывает. Не везёт сегодня, повезёт завтра.
«Чёрный плащ» вперил в охранника безумную маслину правого глаза – тты…тты так думаешь? Правда?
Он некоторое время полежал на гостеприимной груди охранника, затем, обречённо махнул рукой, и стремительно выбежал из зала. Елена Ивановна машинально прошагала вдоль стен зала, один раз, другой, затем очнулась, и вошла в кассу.
– Иди в зал.
– Нашла подход к клиенту?
– Што? А…автомат не даёт…ну, хотя бы выручку Сергею Борисовичу сделали…ты иди, иди…
Я вышел в зал. За автоматом, щедро накормленным деньгами «Чёрного плаща», сидел здоровенный, бородатый увалень с лицом слюнявого инфантила, и играл по самой маленькой ставке. Не прошло и получаса, как бородач радостно завопил – вложив двести рублей, он выиграл пятнадцать тысяч. Я подошёл к кассе, и обрадовал Елену Ивановну, та сразу подобралась, словно мышь перед решающим броском за кусочком сыра. Бородатый расслабленно подошёл к кассе, и Елена Ивановна тягучим фальцетом, жалобно прогнусила – нна шоколадочку оставииитее…
– Чегооо? – возмущённый рык победителя сотряс стены, – «на шоколадочку?» – он просунул голову в окошечко, – пускай Задовский тебе «на шоколадочку» оставляет! Я ему при встрече всё передам! Побирушка хренова!
Елена Ивановна втянула голову в плечи, сгорбилась, и вжалась в сидение стула. После ухода бородача, она подозвала меня – сядь в кассу, бысстрее…он знает Задовского…меня теперь уволят…он терпеть не может подобных вещей,…а у меня дочка…слушай…ты же первую смену…давай мы скажем, что это ты у него чаевые просил, а не я? Тебя он простит…давай, а?
– Я на испытательном сроке. За такие вещи меня могут и не взять на работу, извини, но нет.
– Ссскотина…
– Чего?
– Ладно. Сама разберусссь. Шшто за музжжики такие пошли, ни на кого положиться нельззя. Ссслабаккии…
…Ночью в зале становится тише…количество играющих уменьшилось, за ближайшим к кассе автоматом сидел грузный блондинчик, каждый поворот барабана он сопровождал заливистым, булькающим смехом. Подобный оптимизм не может не вызывать уважения, я подошёл ближе для того, чтобы предложить человеку чаю, блонди повернул ко мне своё радостное лицо, и я увидел громадные, во всю радужку зрачки – товарищ был под наркотой, его просто плющило, этим и объяснялась та бурная радость, которую вызывали у него вращения барабана, ему просто нравились быстро меняющиеся картинки.
Ближе к трём часам ночи, охранник стал раскачиваться с пятки на носок у входа в зал, и негромко пробурчал – пора закрывать…
– Как «закрывать»? Смена заканчивается в восемь, правильно?
– Правильно. Но в целях безопасности, дверь я пока закрою.
– Не понимаю…
– Постой со мной рядом, и поймёшь – он неторопливо провернул ключ в замке, – вот так.
Минут пять не происходило абсолютно ничего, я уже собрался пойти и обсудить ситуацию с Еленой Ивановной, и в этот момент мимо двери, громко крича от боли, пробежал человек в разорванной, окровавленной рубашке, и разорванных, спадающих джинсах. За ним гнался товарищ, сошедший на нашу грешную землю с экрана какого – нибудь японского боевика: белоснежное кимоно, одетое на голое тело, и воинственно зажатая в правой руке катана. Парочка экспрессивно промчалась мимо входа в зал, я недоверчиво протёр глаза – это что, галлюцинация? У меня видения? Это было настолько дико, что я даже засмеялся – вот что значит не спать всю ночь, без привычки это приводит вот к таким видениям. Я посмотрел на охранника, тот невозмутимо молчал, и мужественно смотрел в ночную мглу. Я тоже принял героическую позу – засунул правую руку между полами жилетки, приподнял подбородок, и в этот момент к двери вышел человек в кимоно, пучком травы он стирал кровь с лезвия своего меча. Делал он это неторопливо, без суеты, абсолютно естественно, складывалось ощущение, что мы находимся на поле боя в средневековой Японии, мы не работники зала игровых автоматов, а усталые самураи после хорошо выполненной работы. Закончив приводить свой меч в порядок, он ловко засунул его за пояс, и требовательно постучал полусогнутым указательным пальцем в стекло – откройте дверь, пожалуйста.
Охранник спокойно покачал головой – закрыто.
– Откройте! Я хочу поиграть.
– А что это у вас за поясом?
– Это? Ножичек, перочинный. Исключительно для самообороны. Откроете?
– Нет.
– Жаль.
Он постоял несколько минут, задумчиво рассматривая нас через стекло, запоминая черты наших лиц, чтобы не ошибиться при следующей встрече, затем развернулся (по – военному чётко, через левое плечо), и скрылся из поля зрения. Я недоумённо смотрел на охранника, тот пожал плечами, и выдохнул – как – то так, и так каждую ночь.
Остаток ночи прошёл спокойно, в восемь часов Елена Ивановна стала пересчитывать кассу, я наводил порядок в зале. Сменявшая нас пара операторов, обнаружила нехватку в кассе трёх тысяч рублей. Елена Ивановна билась в истерике, и обвиняла во всём меня – это он! Он! Он мне сразу не понравился, мутный какой –то, неискренний, а теперь выясняется, что он ещё и деньги из кассы ворует! Накрыл меня? Накрыл? Ну, ничего, я Сергею Борисовичу всё расскажу! Ты здессь долго не продержишшшься, понялл?
Отупевший после бессонной ночи, я плохо понимал, что вообще происходит, и, не имея сил возражать, просто таращился на визжащую, словно циркулярная пила, Елену Ивановну. Сменявшая нас девочка – администратор, посмотрела на меня, и сказала – да это не он, чего ты орёшь? Посмотри на него! Он ничего не соображает. Вспомни лучше, может ты спешила куда – нибудь, не вбила в кассу, или отложила деньги второпях?
