В поисках убийцы

XXII
В железных тисках

Чемизов с побледневшим лицом дрожащими руками быстро складывал вещи в чемодан. Вдруг в дверь раздался осторожный стук. Чемизов, еще ранее приказавший лакею подать счет, решил, что это он, и спокойно отпер дверь. В ту же минуту инженер с проклятием отшатнулся: вошел Патмосов в сопровождении Алехина.

– Не рекомендую вам кричать, это рискованно, потому что прибегут люди, – сказал Патмосов с усмешкой и быстро повернул ключ в двери, после чего спокойно опустился в кресло.

Чемизов с нахмуренными бровями, с искаженным от злобы лицом смотрел на незваных гостей.

– Господин Чемизов, или господин Кругликов, как вас именно звать – точно мне не известно. Что вы теперь нам скажете? – спросил Борис Романович.

– Я не понимаю, о чем вы говорите и как вы смели ворваться ко мне?!

– Смеетесь, господин хороший! – спокойно ответил Патмосов. – Я сорву с вас парик и бороду, позову полицию, и вы сразу узнаете, смею ли я. А спрашиваю я с вас многое. Дарственная запись на имение Дьяковой – раз… Второе – все квитанции на вещи, которые вы выманили у Дьяковой и заложили в качестве инженера Платонова. А как господин Кругликов вы должны чистосердечно рассказать, что вы сделали с несчастной Настасьей Петровной Коровиной. Что натворили как Чемизов – того не знаю, а в этом уж удовлетворите. Если не желаете, то мой помощник сходит за полицией.

В дверь постучались. Чемизов вздрогнул.

– Не бойтесь! Это – только мой приятель, – сказал Патмосов. – Впусти, Алехин.

Вошел коридорный и подал счет.

– Хорошо, милый человек, – властно распорядился Патмосов, – положи и оставь нас.

Человек с удивлением посмотрел на Чемизова, потом на Патмосова, поклонился и вышел. Почти следом за ним в номер вошел Пафнутьев.

– Запирай двери! – сказал опять Борис Романович, и Алехин повернул ключ в замке. – Ну что, как? – спросил Патмосов Пафнутьева, который с любопытством глядел на Чемизова, тщетно старавшегося сохранить спокойствие и походившего на загнанного зверя.

– Все, кажется, благополучно: перевезли, положили, и она спит прекрасным сном. Говорил по телефону с Переверзевым; он сказал, что в шесть часов приедет.

– Отлично! – Борис Романович снова обратился к преступнику: – Так вот, господин Платонов, Чемизов или Кругликов, теперь у госпожи Дьяковой будет доктор Переверзев, специалист по гипнозу. Он узнает всю историю. А вслед за этим уже в Петербурге, в камере следователя, вы расскажете историю госпожи Коровиной. Хотите вы сейчас отдать нам дарственную запись и те деньги, которые успели выманить?

– Не будет ли это много? А что вы мне дадите за это?

– Вам? Ничего, кроме некоторых удобств по доставке в Петербург.

В дверь снова постучались.

– Это – Сергей Филиппович!

– Впусти! – приказал Патмосов. – Одним свидетелем больше.

Алехин опять открыл дверь, и в комнату вошел Прохоров.

– Кажется, все хорошо? – спросил он, всматриваясь в Чемизова.

– Победили, – сказал последний с усмешкой. – Только вряд ли эти остатки будут вам приятны.

Сергей Филиппович рванулся к нему, но Патмосов удержал его жестом. Прохоров отвернулся и сел.

– Ну, так что вы ответите? – обратился Борис Романович к Чемизову.

Тот молчал, потом поднял голову, насмешка скользнула по его губам, и он сказал:

– Если вы найдете возможным, то я предложу вам некоторые условия. Я передам вам деньги, но не все, и квитанции на вещи. Из взятых у этой дуры я вам отдам десять тысяч. Больше не могу.

– Положим, – усмехнулся Патмосов.

– Затем я вам расскажу, что произошло с Коровиной.

– Ну, это узнает следователь, так что для нас это вопрос времени только.

– Для вас – может быть, но я знаю, что в Петербург приехал Семечкин и для него будет иметь громадный интерес мое сообщение.

Патмосов пытливо взглянул на Чемизова.

– Для чего ему знать? Ему хотелось найти убийцу, а знать горькую участь любимой женщины – только лишнее горе.

– Как знаете! А что, если возможно найти ее, если она не убита? – сказал Чемизов.

– Этого не может быть, она убита и изрезана! – невольно воскликнул Пафнутьев.

– Новый фокус, – сказал Прохоров, а Патмосов с удивлением и заинтересованно смотрел на Чемизова.

Тот не обратил внимания на реплики и снова обратился к Борису Романовичу:

– Так вот, если я не только докажу вам, что она жива, но и дам возможность найти ее, согласитесь ли вы тогда отпустить меня? Могу уверить вас, что я не кровожадный убийца, на моих руках нет крови! – и он протянул белые, холеные руки.

Прохоров с отвращением отвернулся от него. Патмосов согласно кивнул головой.

– Да! – повторил Чемизов. – Нет крови! Я – не такой дурак, чтобы заниматься убийством. Природа наградила меня даром, и я пользовался им по мере сил. Госпожа Коровина так же жива, как и мы с вами и та дуреха. Так вот, я предлагаю – отпустите меня. Все, что возможно, я отдам вам и уеду…

– Чтобы продолжать ту же работу? – продолжал Патмосов.

– Нет, господин… не имею удовольствия вас знать… вероятно, агент.

– Допустим.

– Так вот, господин агент, я хотел бы устроить себе спокойную жизнь.

– Ну, ну! – Патмосов засмеялся. – Я – не мальчик, чтобы верить вашим обещаниям. Но… о вашем предложении можно подумать.

– Должно, потому что, если я не пожелаю сказать, где находится Коровина, вы не найдете ее, а доказать, что я – убийца, вы никогда не сможете.

Пафнутьев и Прохоров обступили Патмосова. Сергей Филиппович шепотом сказал:

– Я думаю, на это можно согласиться. Подумайте, как обрадуется Семечкин, когда найдет ее.

– Кажется, он говорит правду, – говорил Пафнутьев. – Елену Семеновну он обирал, пользуясь гипнозом. Вероятно, и с Коровиной сделал то же самое и бросил ее.

– Задача! – задумался Патмосов. – Ну, хорошо! – Он обернулся к Чемизову: – Хорошо, господин Платонов, Чемизов или Кругликов. Мы, согласны, но на некоторых условиях. Прежде всего вы сейчас выдадите все награбленное.

– Я отдам, что обещал: квитанции и девятнадцать тысяч.

– Нет! – Патмосов поднял руку. – Мы произведем осмотр ваших вещей.

– Никогда!

– Ну, тогда простите, – Патмосов резко встал с кресла. – Алехин, нажми кнопку!

– Погодите! – бледнея, остановил его Чемизов. – Я согласен. Но отпустите меня немедля.

– Невозможно! Все ваши слова потребуют проверки.

– Какой еще?

– Вы укажете нам, где находится Коровина. Мы наведем справку, найдем ее и тогда отпустим вас.

– Сколько же это потребует времени?

– Времени? Да смотря по тому, где она находится.

– Под Петербургом.

– Тогда ровно сутки.

– А в эти сутки?

– Мы будем вас стеречь. – Патмосов засмеялся. – Это не так трудно. Мы переедем с вами в меблированные комнаты» Китай – города», и там вы проживете эти сутки вот с господином Алехиным и его. приятелем. Проживете безвыходно. Вам все подадут, от вас все примут.

Чемизов задумался.

– И потом вы меня отпустите?

– На все четыре стороны, – повторил Патмосов. – Понятно, приятнее, если вы уедете куда‑либо подальше.

– Это – уже мое дело.

– Допустим, допустим! Но каждая следующая проделка навлечет за собой воспоминание и об этих.

– Когда поймаете, – Чемизов нагло усмехнулся. – Ну, что же, я согласен!

– Извольте сказать тогда адрес Коровиной.

– Город Луга, Покровское шоссе, дом вдовы Беликовой. Там снимает комнату со столом вдова коллежского советника Александра Кирилловна Подберезина. Она и есть Коровина.

Патмосов кивнул.

– Так же, как госпожа Дьякова стала Томилиной?

– Точь – в-точь.

– Отлично! Теперь позвольте посмотреть ваши вещи. Константин Иванович, открой чемодан!

Алехин поспешно открыл чемодан и стал опоражнивать его: платье, белье, коробка с гримом, парики, несессер, портфель и несколько футляров.

– Вот эти футлярчики отберем, – сказал Патмосов и обратился к Алехину: – Отложи их в сторону!

Лицо Чемизова передернулось.

– И портфель тоже. Раскрой его!

– Заперт.

– Вы дадите нам ключ? – сказал Патмосов Чемизову. – Или так, ножиком?

Преступник молча снял с часовой цепочки ключ и передал его Алехину. Щелкнул замок. Алехин протянул портфель Борису Романовичу.

– Господа, смотрите, – сказал тот. – Э, государь мой, целая фабрика! – и он вынул несколько паспортов. И на мужчин, и на женщин. – Так! Это отложим, – сказал Патмосов, с насмешкой обращаясь к Чемизову. – Или, может быть, вы выберете какой‑нибудь для себя?

– Нет, – отказался Чемизов. – Я уеду с паспортом инженера Платонова.

– Так, – Патмосов засмеялся. – Ловкий вы господин! А, это – дарственная. Отложим. Ого! Да у вас еще есть дареного.

– Это – уже мое дело, – быстро вмешался Чемизов. – Вы видите, здесь госпожа Дьякова ни при чем.

Патмосов внимательно прочел бумагу и покачал головою.

– Да, господин, вы – вредный человек, и, кажется, мы делаем преступление, отпуская вас.

– Вы обещали, – напомнил Чемизов.

– Бог с вами! – ответил Патмосов. – Но даю вам слово, что ровно через месяц после вашего отъезда я начну погоню за вами.

– Хорошо, поиграем!

– Это будет серьезная игра, – тихо промолвил Патмосов и стал снова вынимать бумаги из портфеля. – Ну, это – ломбардные квитанции. Все в сторону. А, это – чековая книжка! Так. Ого! Вы награбили достаточно денег. Сергей Филиппович, – обратился он к Прохорову, – как вы думаете, сколько этот господин мог выманить у Дьяковой денег?

– Не имею понятия. Я знаю, что у нее лежали деньги в банке; знаю, что перед отъездом она сняла их, но сколько – мне неизвестно.

– Вероятно, Елена Семеновна сегодня придет в себя и все расскажет, – предположил Пафнутьев.

– Совершенно верно, – согласился Патмосов и обратился к Чемизову: – Вы должны будете вернуть ей все деньги. У вас здесь девяносто тысяч. Это недурно. – Патмосов отложил книжку в сторону и поднялся. – Ну, расплатитесь по счету, и едем, – сказал он. – Алехин, возьми автомобиль. Мы довезем господина инженера честь честью. Позвони еще Дубовскому; пусть приедет в» Китай – город» и будет тебе помощником.

– Слушаю! – и Алехин вышел.

– Брр… сколько злого на свете, сколько грязи! Эх, господин, господин! – покачав головою, воскликнул Борис Романович. – Человек вы, видимо, со способностями, одаренный, и пустились на такое черное, грязное дело.

Чемизов криво усмехнулся.

– Что кому, господин хороший, – ответил он, – не знаю, как вас величать; по сыскной части служить тоже благородства немного.

– Лжешь! – вспыхнул Патмосов. – Я ловлю мерзавцев, обезоруживаю разбойников, обезвреживаю негодяев, я – защитник общества!

Вошел коридорный.

– Возьмите деньги по счету, – небрежно сказал Чемизов, – а это – на чай, – и он протянул десять рублей.

Вернулся Алехин.

– Все готово.

– Идемте, – сказал Патмосов Чемизову. – Чемодан понесет Алехин.

Константин Иванович подхватил чемодан. Чемизов шел между Пафнутьевым и Патмосовым. Прохоров – впереди, Алехин замыкал шествие.

Хитрый старикашка Колчин был обрадован, когда к нему вернулся богатый жилец вместе с инженером.

– Комната еще свободна? – спросил его Патмосов.

– Обе свободны, – ответил Колчин, пытливо смотря на Чемизова.

– Дайте ту, которую мы занимали.

Колчин повел их по полутемному коридору. Они вошли в комнату, и Патмосов объявил преступнику:

– Вот ваше временное жилище, вот ваш временный компаньон. Ты, Алехин, не спускай глаз. Дубовский скоро будет?

– Сказал – через час.

– Ну, помни: если ты спишь – Дубовский не смеет спать, если спит Дубовский – ты должен быть настороже. Дверь держать запертой, глаз с него не спускать. Ты отвечаешь.

Он оставил комнату и сел в автомобиль, где его ждал Семен Сергеевич. Когда автомобиль понесся, Патмосов сказал своему молодому помощнику:

– С севастопольским поездом поедешь в Петербург, там возьмешь с собою Семечкина, и оба поедете в Лугу. Если эта Подберезина действительно окажется Коровиной, ты пришлешь мне телеграмму, и я этого мерзавца отпущу.

– Хорошо, – сказал Пафнутьев и тут же воскликнул: – Борис Романович, кто же тогда убит?

– Разыщу. Теперь это – дело чести… для Чухарева… Я уже был на следу, да меня сбил этот Чемизов. Нет худа без добра. Ну, приехали!

Автомобиль остановился. Патмосов с Пафнутьевым расплатились и поднялись в номер Семена Сергеевича, где тот дожидался их.

– Пообедаем, – сказал Патмосов весело, потирая руки, – а к тому времени, как мы окончим, приедет почтенный Переверзев.

XXIII
Воскресение

Дьякова спала глубоким, болезненным сном, похожим на обморок. Доктор Переверзев в сопровождении Патмосова и Прохорова осторожно вошел в комнату и сказал спутникам:

– Сидите смирно! Сейчас я приведу ее в чувство.

Через несколько минут действительно раздался голос за альковом:

– Вы слышите меня, Елена Семеновна?

– Да, – ответил тихий голос.

– Вы не забыли, что я вам сказал?

– Забыла.

– Вы – Елена Семеновна Дьякова, приехали из Петербурга; с вами приехал Чемизов. Вы должны вспомнить все, что он сделал с вами. Вы слушаете?

– Да.

– Проснитесь!

Послышался протяжный вздох, а потом тихий, испуганный голос:

– Где я?

– Вы сейчас находитесь в» Большой Московской» гостинице, вас хотели ограбить, но друзья приняли в вас участие и спасли. Я – доктор Переверзев.

– А кто – другие?

Прохоров громко сказал:

– Я, Елена Семеновна!

– Вы? – удивленно воскликнула Дьякова, и Сергей Филиппович узнал знакомые интонации.

– Приехал в Москву по делам, а с вами встретился случайно. Нашел, где вы остановились; вы были больны, и я со своим другом привез вас сюда.

– Ах, я хочу непременно видеть вас! Подождите минутку. Доктор, я могу встать?

– Пожалуйста, – сказал доктор. – Я приглашу девушку, которая поможет вам одеться. Мы выйдем.

– Я сейчас, можете через пятнадцать минут вернуться, – сказала Дьякова.

В коридоре Прохоров в волнении прислонился к стене. Патмосов ласково положил на его плечо руку. Пафнутьев широко улыбнулся:

– Ну, Сергей Филиппович, все кончилось! Теперь Елена Семеновна воскрешена и вполне избавлена от страшных чар.

– Да, я уверен, что это кончится. Как только она поправится, вы немедленно увезите ее куда‑нибудь подальше, – посоветовал доктор.

– В Крым?

– Хорошо и в Крым; там теперь прекрасно. А потом она свободно может вернуться назад, хотя лучше устранить от нее все, что напоминает того негодяя.

Через несколько минут дверь приоткрылась, и Дьякова крикнула:

– Войдите!

Сергей Филиппович увидел прежнюю Елену Семеновну, только лицо ее было бледнее, чем обычно, и глаза потускнели. Она радушно улыбнулась ему и протянула руку:

– Здравствуйте, Сергей Филиппович. Я очень – очень рада видеть вас. Садитесь! А это – ваши друзья?

– Да; они помогли мне спасти вас, – взволнованно сказал Прохоров, целуя ее руку. – Борис Романович Патмосов и Семен Сергеевич Пафнутьев.

– Господа, садитесь. Чем угощать?

Доктор сказал:

– Нам – кофе, вам – обед.

– Кофе, обед? Прекрасно! Позвоните, Сергей Филиппович!

Прохоров сиял. Дьякова была прежняя – та, какую он знал и любил.

Официант подал требуемое. Молодая женщина разлила кофе.

– Да, – говорила она, – со мною было что‑то неладное. Мне трудно вспомнить, но, очевидно, я была больна.

Прохоров смущенно молчал. Доктор пришел на выручку:

– Вы имели несчастье встретиться с Чемизовым и от этого пострадали.

Лицо Дьяковой залилось густой краской. Она закрыла лицо рукою, потом отняла руку и с испуганным лицом воскликнула:

– Да, да! Теперь я вспомнила. Это – ужасный человек!

– Что он делал с вами? – робко поинтересовался Прохоров.

– Он? Я не знаю, – она покачала головой, – но, когда он приходил и начинал смотреть на меня, какая‑то сила сковывала мои члены. Мне казалось, что я уношусь куда‑то далеко – далеко, а потом раздавались откуда‑то голоса, и когда я снова приходила в себя, то мне было ужасно тяжко. Что‑то давило меня, какая‑то чужая воля заставляла меня совершить то одно, то другое.

– Простите, Елена Семеновна! – вмешался в разговор Патмосов. – Меня интересует существенная сторона дела. Сколько вы взяли своих денег из банка, когда уезжали из Петербурга?

– Тридцать пять тысяч. А что?

– Сколько у вас осталось?

– Я оставила себе пять тысяч. Остальные отдала ему.

– Так. И взяли с собой все драгоценности?

– Да.

– Что у вас от них осталось?

– Я не знаю; надо посмотреть.

– Вы сделаете мне большое одолжение, если произведете эту проверку.

– Я ничего не понимаю. Что случилось?

– То, что вы оказались во власти мошенника и негодяя, – разгорячился Прохоров. – Помните вечер у Горянина? Там этот Чемизов в первый раз показал свое страшное искусство, а потом применил его к вам. Когда мы подстерегли его, он усыпил вас и заставил дать ему дарственную на ваше имение. Счастье, что я случайно встретил его здесь и вызвал Бориса Романовича.

Дьякова широко раскрыла глаза, и ее лицо побледнело.

– Да, да! Я теперь вспоминаю… Едва мы уехали из Петербурга, как я перестала быть самой собой, стала автоматом. Мне всегда казалось, что я живу в полусне. Я ожидала Григория Владимировича, но, когда он приходил, чувствовала не радость, а какой‑то странный испуг. О да, да! Теперь я знаю… Как я вам благодарна, дорогой Сергей Филиппович! Вы меня спасли!

Прохоров поцеловал ее руку и поспешно отошел в сторону, потому что не мог скрыть волнение.

Дьякова обратилась к Переверзеву:

– Доктор, скажите: это очень опасно для моего здоровья?

– Пустяки, – успокоил он, поправляя очки. – Вам необходимо теперь отдохнуть, развлечься, а затем вы совершенно освободитесь от его влияния. Понятно, сейчас нервы у вас расстроены. Я пропишу вам бром.

– А я попрошу вас, Елена Семеновна, – сказал Патмосов, вставая, – чтобы вы к завтрашнему дню привели свои дела в порядок и сообщили мне. Нет ли у вас каких‑нибудь поручений в Петербург?

– А что?

– Мой друг Семен Сергеевич Пафнутьев едет туда сегодня.

Дьякова покраснела.

– Сергей Филиппович, – громко сказала она. Прохоров быстро обернулся. – Доктор советует мне уехать и рассеяться. Может быть, вы согласитесь сопровождать меня?

– Мы поедем в Крым, – предложил Прохоров, и его лицо осветилось.

– В Крым, в Крым! Если вы будете добры, – обратилась Елена Семеновна к Пафнутьеву, – то посетите Горяниных и сообщите им, что мы, я и Сергей Филиппович, едем в Крым.

Прохоров взял руку Дьяковой и приник к ней губами. Патмосов переглянулся с доктором и Пафнутьевым. Они встали и, простившись с Дьяковой, перешли в номер Пафнутьева.

– Кажется, нам там делать нечего, – с улыбкою сказал доктор.

– Да. Это – последняя глава романа, – констатировал Борис Романович. – Ну, пропишите рецепт. Но, мне кажется, она успокоится и без брома.

– Все сделали? – обратился Борис Романович к будущему зятю. – Собирайся, дружок, и кати в Питер. Завтра утром ты будешь уже там, в десять часов можешь будить Семечкина. Варшавский поезд, кажется, в двенадцать. Сейчас поедете в Лугу, в четыре часа будете там, в шесть ты будешь уже знать все, и в семь часов завтра я должен иметь от тебя телеграмму. Понял?

– Слушаю, – сказал Пафнутьев. – А к Кате заехать можно?

– Это уже после, когда пошлешь мне телеграмму и все сделаешь.

– А ты скоро?

– Не знаю. Меня не ждите. Я отсюда уеду, но не в Петербург.

– Искать поедешь?

– Может быть, ты и угадал.

XXIV
Одно дело кончено

На другой день Прохоров пригласил Патмосова к Елене Семеновне, чтобы получить обещанный ею список вещей.

Дьякова встретила их радостным приветствием.

– Рушатся страшные чары Чемизова. Вот! – она протянула лист бумаги, исписанной мелким почерком. – Тридцать тысяч рублей и эти вещи.

– Отлично, – сказал Патмосов, пряча бумагу в карман. – Сегодня я буду иметь с ним объяснение.

– Когда вы должны получить телеграмму? – спросил Прохоров.

– Полагаю – часов в семь или восемь.

– И тогда?

– Я отпущу его на все четыре стороны и сам тотчас уеду.

– А мы завтра с севастопольским, – улыбаясь, сказал Прохоров.

– Счастливого вам пути! – простился Патмосов и поехал в» Китай – город».

Чемизов мрачный и угрюмый лежал на диване и при входе Патмосова даже не приподнялся, а прямо спросил:

– Ну, когда я буду выпущен?

– Если вы не наврали, то, вероятно, сегодня вечером. А теперь займемся делом. Оказывается, с вас причитается шестьдесят тысяч рублей. Потрудитесь вернуть их.

– Девятнадцать тысяч, как мы условились, – и Чемизов быстро сел на диване.

– Не согласен! Шестьдесят тысяч, и ни гроша меньше. У вас на текущем счету девяносто пять тысяч; из них тридцать тысяч Коровиной и тридцать Дьяковой, остальные вы где‑нибудь наворовали, часть же, вероятно, получили за заложенные вещи.

– Это вас не касается.

– Меня касаются только шестьдесят тысяч. Вы должны отдать их. Не хотите – ваше дело. Местопребывание Коровиной известно, тайны у вас нет никакой, и в случае вашего несогласия я сейчас же позову полицию, вас препроводят в участок, а оттуда обычным порядком – в Петербург.

– Это будет подлостью.

– Подлостью? – Патмосов покачал головою. – Ну, такие люди, как вы, никогда не должны произносить это слово… ни слово» честность», ни слово» подлость». Итак, шестьдесят тысяч – вот мое решение. А сейчас отберемте с вами квитанции и вещи. – Патмосов стал читать список вещей Дьяковой, отбирая квитанции, и, захватив три футляра, заметил: – Странное дело! Сколько у вас еще вещей незаложенных. Откуда они?

– Это – мое дело.

– Верно, верно! Ну, так я беру эти три вещи, эти квитанции, дарственную, а затем попрошу вас написать чек на шестьдесят тысяч рублей. Именной чек напишите: «Борису Романовичу Патмосову».

– Повторяю вам, это насилие и подлость – пользоваться моим положением, – злобно сказал Чемизов, однако, обмакнув перо, подписал чек. Лицо его потемнело. – Вы сами толкаете меня на преступление!

– Ну, я уже говорил вам, что через месяц начну ловить вас, так что преступления для вас небезопасны.

– Еще посмотрим, кто кого? – глухо проговорил Чемизов, отрывая чек и кидая его Патмосову.

– Превосходно! Я съезжу и возьму деньги. Алехин, береги его! – и Борис Романович вышел, причем за ним тотчас же щелкнул замок.

Он получил деньги в Купеческом банке и вернулся в» Большую Московскую» гостиницу. В ожидании он улегся на диван, и скоро комнату огласил раскатистый храп.

Уже спустились сумерки и было темно» когда в дверь постучали: «Телеграмма!«Патмосов быстро встал, зажег свет, взял телеграмму, развернул ее и радостно улыбнулся. Он тотчас спустился к Дьяковой и постучался в ее номер.

– Войдите, – послышался голос Прохорова.

– Сказал правду! – Борис Романович размахивал телеграммой. – Вот! Пафнутьев пишет: «Приехали нашли совсем больная». Значит, негодяй ограбил эту несчастную, одурманил ее и бросил.

– И вы едете?

– Да, дело мое тут кончено. Вечером еду. А теперь вот, – обратился Патмосов к Дьяковой, – я привез вам ваши тридцать тысяч рублей.

– Как? – воскликнула Дьякова, вспыхнув.

– Этот негодяй упрямился, ну, да со мной шутки плохи. Извольте получить! – Патмосов опустил руку в глубокий боковой карман. – Вот это – ваши квитанции. Хотите – выкупите, хотите – бросьте. А денежки и вещи сейчас передам. – Он поднялся к себе в номер и скоро вернулся с саквояжем. – Все кредитными билетами. Извольте считать: шесть пачек по пяти тысяч рублей. А это – вещи. Только три…

– Ой, сколько денег! Что нам с ними делать? – воскликнула Дьякова.

– Завтра поедем, и ты положишь их снова на текущий счет, – сказал Прохоров.

Елена Семеновна отодвинула деньги и со смущенной улыбкою обратилась к Патмосову:

– Уважаемый Борис Романович. Мне неловко говорить, но, по – моему, всякий труд должен быть оплачен.

– Совершенно верно, – подхватил Прохоров. – И ничего тут нет неловкого. Борис Романович, сколько прикажете вам заплатить?

– Сколько дадите, столько и ладно, – просто ответил он.

– Я предложу вам десять процентов. Три тысячи.

Дьякова взяла пачку билетов, отделила шесть и передала их Патмосову.

– Глубоко благодарен, – сказал тот, пожимая ее руку, а потом пожал руку Прохорова. – Ну, теперь я еду отпустить этого мерзавца, а затем сейчас же на поезд. Всего вам хорошего, как говорится, мир и любовь!

Прохоров горячо поцеловал его.

– Мы вас приглашаем заранее на свадьбу.

– Буду рад, – засмеялся Патмосов. Вернувшись в» Китай – город», он сказал Чемизову:

– Можете ехать на все четыре стороны. Алехин и Дубовский, вы свободны!

С этими словами он повернулся и вышел из комнаты.

– Ну, кончили это поганое дело, – сказал Патмосов своим помощникам. – Спасибо вам, господа. – Он вынул сто рублей. – Вот ваша плата. Не поминайте лихом!

В тот же вечер Борис Романович сел в поезд, направлявшийся в Минск.