Сэру Филиппу, с любовью

Четверо братьев! Сообщала ли когда-нибудь ему Элоиза, что у нее четверо братьев? Наверняка нет – иначе он ни за что бы не сделал предложения этой женщине. Лишь тот, кто сам себе враг, согласился бы породниться с такой семейкой!

– Ты куда? – прикрикнул на него Бенедикт. Филипп снова безвольно опустился на пол. Поскольку за этим последовала пауза, Филипп усмехнулся: – Я полагаю, наше знакомство состоялось, джентльмены? – Да, Филипп, извините, – засуетилась Элоиза, – познакомьтесь: это мои братья. – Это я уже понял, – сухо произнес он. Элоиза посмотрела на Филиппа, взглядом давая ему понять, что сожалеет о происшедшем. Выглядело это так, как если бы избитому до полусмерти человеку как ни в чем не бывало сказали: «Извините, мы погорячились!»

«Самое большое одиночество, – вспомнилось Элоизе чье-то изречение, – то, которое человек испытывает порой среди шумной толпы или в кругу самых, казалось бы, близких людей…»

еще пара минут подобного диалога, и меня хватит удар!»

и очень скоро умер. В глубине души Филипп подозревал, что понимает, в чем

разнообразием было то, что мелкие, занудные

или четыре чего? Бокала или бутылки? Филипп смотрел

двадцать один – слишком юный возраст, чтобы взваливать на себя бремя семейной жизни.

Элоиза, Филипп чувствовал, что может все.

недоверчиво переспросил он. Элоиза вскинула