Zitate aus dem Buch «Санькя»
«Черт, откуда у них столько денег? – привычно дивился Саша на дорогие машины, из которых выходили молодые люди в хорошей одежде. – Одна эта машина стоит столько, сколько мать моя не заработает за сто сорок лет. Она что, плохо работает?.. Или я опять задаю глупые вопросы?»
Если ты чувствуешь, что Россия тебе, как у Блока в стихах, жена, значит, ты именно так к ней и относишься, как к жене. Жена в библейском смысле, к которой надо прилепиться, с которой ты повенчан и будешь жить до смерти. Блок это гениально понял - о жене. Мать - это другое - от матерей уходят. И дети другое - они улетают в определенный момент, как ангелы, которых ты взрастил. А жена - это непреложно. Жена - та, которую ты принимаешь. Не исследуешь ее, не рассматриваешь с интересом или с неприязнью: кто ты такая, что ты здесь делаешь, нужна ли ты мне, и если нужна - то зачем, но любишь ее, и уже это диктует тебе, как быть. И выбора в этом случае не остается никакого. Неправда, Лева, когда говорят, что жизнь - это всегда выбор. Все истинное само понятие выбора отрицает. Если у тебя любовь, скажем, к женщине, у тебя уже нет выбора. Или она, или ничего. И если у тебя Родина… Здесь так же…
Ад - это когда уже нельзя терпеть, а умереть - еще не дают.
— Я сказал, что не нуждаюсь ни в каких национальных идеях. Понимаете? Мне не нужна ни эстетическая, ни моральная основа для того, чтобы любить свою мать или помнить отца…
Человек – это огромная, шумящая пустота, где сквозняки и безумные расстояния между каждым атомом. Это и есть космос. Если смотреть изнутри мягкого и теплого тела, скажем, Сашиного, и при этом быть в миллион раз меньше атома, - так все и будет выглядеть – как шумящее и теплое небо у нас над головой.
И мы точно так же живем внутри страшной, неведомой нам, пугающей нас пустоты. Но все не так страшно – на самом деле мы дома, мы внутри того, что является нашим образом и нашим подобием.
И все, что происходит внутри нас, - любая боль, которую мы принимаем и которой наделяем кого-то, - имеет отношение к тому, что окружает нас. И каждый будет наказан, и каждый награжден, и ничего нельзя постичь, и все при этом просто и легко.
— Либерал — это что, ругательное слово?— спросил Безлетов.
— В России это хуже чумы, — просто ответил Саша.
И еще сыры, откуда-то из кладовых и подполов читанных давным-давно сказок. Сыры, ароматные, как самые лучшие и молодые женщины. Такой сыр нельзя есть, к нему нужно прижиматься щекой и плакать.
Олег выскочил, вскрыл «Волгу», вернулся обратно с флагом.
– Такие вещи надо делать красиво, – сказал Олег.
– Все, что делаешь один раз в жизни, надо делать красиво, – повторил он.
Столько денег Саша никогда не держал в руках, и даже не догадывался, что люди могут носить такие суммы в кармане. Зачем, собственно? Они что, иногда ночами покупают себе... блин, что тут можно купить на них?.. Спортивный велосипед можно, наверное... Велосипеды себе покупают ночами? Ездят на такси в СанктПетербург, смотреть на белую ночь? Куда столько? Как их тратить?
– Не любят нас здесь, – мрачно шептал Саша, иногда, впрочем, рефлексируя разумно: – Может, от меня просто пахнет водкой?
