Buch lesen: «Серпентариум»

Schriftart:

ISBN 978-5-0065-1681-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Ада

Звук будильника ворвался в мою комнату, разрывая мягкий кокон сна. В голове ещё витал образ пустынного каньона, где я гналась за кем-то в бесконечной гонке, будто сама судьба толкала меня вперёд. Я была в шаге от цели, когда этот раздражающий сигнал заставил реальность снова накрыть меня, лишив триумфа.

Нащупав телефон, я с силой нажала на экран, заставляя звук замолчать. Тишина, которая наступила, была почти оглушающей. Я опустила руку и вернулась в объятия одеяла, стараясь удержать это мимолётное чувство спокойствия.

На потолке играли слабые блики от уличных фонарей, будто маленькие огоньки пытались пробиться в мою комнату. Я прищурилась, глядя на них, и на мгновение позволила себе забыться. Но долгий день уже выжидал за окном, напоминая, что в этом мире не все имеет права на ленивое утро.

Может, ещё пять минут? – пронеслось в голове.

Я потянулась, освобождая ноги из оков одеяла, и нехотя соскользнула с кровати. Пол был холодным, почти обжигающим, заставляя меня моментально встряхнуться.

За окном темнота ещё не успела отступить, но воздух казался удивительно свежим. В такие моменты мне всегда казалось, что город живёт своей жизнью даже тогда, когда я сплю. Кто-то уже спешит на работу, где-то включаются первые витрины, а я всё ещё цепляюсь за остатки сна.

Я оглядела комнату, заметив своё отражение в зеркале: волосы в беспорядке, взгляд ещё сонный.

– Ну, привет, новый день, – пробормотала я, чувствуя лёгкую иронию в собственных словах.

Ванная встретила меня холодной плиткой и тусклым светом, который только подчёркивал утреннюю сонливость. Я умылась прохладной водой, позволяя каплям стекать по скулам и подбородку, прежде чем они упали в раковину. На мгновение я задержала дыхание и медленно подняла взгляд на своё отражение. Там была я – Ада, но как будто взгляд художника в этой тишине мог разглядеть больше, чем я сама.

Тёмные, густые, слегка растрёпанные волосы спадали прядями на плечи, их структура была живая, как у волны, застывшей в движении. Часть была убрана назад, но несколько упрямых завитков выбивались из общего порядка и мягко ложились на лоб. Оттенок волос был насыщенным, почти чёрным, как греческий обсидиан, но под светом настенной лампы проскакивали теплые каштановые блики.

Вытянутое лицо с мягко очерченной линией подбородка и скульптурными скулами, которые придавали облику аристократическую утончённость. Бледная кожа – наследие севера, тёплая и гладкая, но с лёгкими веснушками, рассыпанными по переносице и щекам, словно тени солнечных лучей, пойманные в сети. Они добавляли образу мягкости и какой-то живой простоты, контрастируя со строгостью линий.

Глаза… мои глаза. Большие, миндалевидные, обрамлённые длинными тёмными ресницами, которые будто бы нарисованы мелкой кистью. Цвет глаз – болотно- зелёный, насыщенный и глубокий, как старые оливковые рощи, где свет прячется в листве. Если смотреть долго, можно заметить, как в этом зелёном переливается лёгкий оттенок янтаря. Взгляд немного усталый, но цепкий, с тем самым искренним выражением, которое делает глаза живыми – будто они видят больше, чем должны.

Нос прямой и аккуратный, с едва заметной горбинкой, словно след той самой греческой крови, которой я частенько гордилась. Губы: полный изгиб, естественно тёплый цвет, как если бы я только что выпила гранатовый сок. Нижняя губа чуть пухлее, всегда подрагивающая в легкой улыбке или замешательстве.

Я склонила голову набок, невольно прикасаясь пальцами к ключицам – тонким, аккуратно очерченным, словно вылепленным скульптором. Шея плавно изгибалась, открывая линию плеч. Всё во мне будто сочетало резкость и мягкость, как древние мраморные статуи – хрупкие, но такие вечные.

Я нахмурилась, оглядывая себя ещё раз, и выдохнула:

– Всё та же Ада.

Сейчас моя внешность уже не была для меня чем-то значимым. Раньше, когда я только начинала работать фотографом, я переживала из-за каждого несовершенства. Сейчас же, в свои 29 лет, я больше ценила стабильность. Но острота скул и ровность носа – это все еще бонусы.

Я быстро вытерла лицо полотенцем, собрала волосы в низкий хвост, чтобы они не мешали, и нанесла лёгкий слой крема. Маленькие утренние ритуалы всегда казались мне якорем, возвращающим к реальности.

После пары глотков воды и принятия витамина D, который я всё никак не могла не забыть по утрам, я почувствовала, как тело начинает просыпаться. Сегодня был один из тех редких дней, когда моё настроение напоминало ясное осеннее утро: слегка прохладное, но обещающее что-то хорошее.

Когда я вышла на улицу, резкий порыв ветра обжёг кожу. Осень напомнила о себе внезапно, без предупреждений, и я тут же зарылась носом в шарф, стараясь удержать тепло.

Холод пробирался сквозь ткань пальто, заставляя ускорить шаг. Но, несмотря на мороз, мысль о предстоящей съёмке грела меня изнутри. Это была моя работа, моё убежище, где я могла забыться и сосредоточиться на красоте мира, даже если он часто напоминал, каким нетерпимым он может быть.

Когда я вошла в студию, меня сразу окутала знакомая атмосфера. Это место всегда казалось мне чем-то вроде портала в другой мир. Здесь реальность отступала, уступая место фантазиям. Ведьмы, державшие в страхе весь Салем, охотники на вампиров с чесноком наперевес, наложницы Османской империи, даже Бэль с козочкой и бубном – кого только не запечатлел мой объектив. Каждый образ, каждая деталь были выстроены с такой тщательностью, что мы с Анной сами порой верили в их существование.

В дальнем углу студии Анна разглаживала платье глубокого фиолетового цвета. Шлейф мягко стекал на пол, а ткань казалась настолько живой, что я на секунду представила, как она движется в танце. Это платье было её последним шедевром, идеально подходящим для сегодняшней съёмки.

Анна подняла голову, заметив меня. Её светлые волосы ловили свет студийных ламп, а синие глаза блестели вдохновением. В них всегда можно было прочитать её мысли: вот сейчас она сосредоточена на платье, но в следующий миг уже в голове рождается новый образ, ещё более грандиозный.

Анна была не просто подругой. Мы прошли через многое вместе. Она всегда была той, кто поддерживал меня, даже когда я сама сомневалась в себе. Её талант превращать идеи в нечто осязаемое был бесценен. Мы создали эту студию вдвоём, шаг за шагом, начиная с маленького уголка, где мечтали о чём-то большем. Теперь же люди буквально осыпали нас запросами, желая, чтобы мы помогли им воплотить их самые смелые фантазии.

Студия была нашим общим домом. Каждая ткань, каждая деталь здесь была пропитана историей, которую мы создавали вместе. Это место напоминало мне, почему я люблю свою работу.

Скинув пальто на спинку кресла, я направилась к Анне, держа в руках два стакана горячего кофе. Пахло корицей и шоколадом, и этот аромат сразу наполнил студию уютом.

– Твой кофе, мадам, – сказала я, протягивая ей стакан.

Анна подняла глаза от своего творения и улыбнулась, принимая его.

– Спасительница моя, – протянула она с удовольствием, поднеся стакан к носу, чтобы вдохнуть аромат. – С корицей?

– Естественно. Как ты любишь, – ответила я, усаживаясь рядом.

Анна сделала глоток и удовлетворённо вздохнула.

– Ты читаешь мои мысли. Будь я мужчиной, сделала бы тебе предложение прямо сейчас, – пошутила она, подмигнув.

Я рассмеялась и поставила свой стакан на стол, расстёгивая рукава рубашки.

– Но сначала мне бы пришлось покорить тебя. Думаю, я бы не прошла собеседование.

Анна снова улыбнулась, но тут её взгляд упал на часы на стене, и настроение чуть изменилось.

– Модель задерживается, – произнесла она, бросив недовольный взгляд на дверь. – Обещала быть вовремя.

– Ну, знаешь, – ответила я, проверяя настройки камеры. – Иногда стоит простить людей за их недостатки.

Анна фыркнула, но тут же махнула рукой, откидываясь на спинку кресла.

– Ладно, прощаю. Пока.

В этот момент дверь заскрипела, и в студию ворвался холодный порыв ветра. Мы обе повернули головы, чтобы встретить взглядом нашу клиентку.

Хрупкая девушка с вьющимися медными волосами буквально влетела в помещение, пытаясь справиться с порывами осеннего ветра, который словно преследовал её до самого порога.

– Простите за опоздание, – защебетала она, переводя дыхание.

– Всё в порядке, Тея, – ответила Анна с мягкой улыбкой, в которой не осталось и следа её недавнего раздражения. – Главное, что ты уже здесь.

Её голос был настолько тёплым, что я невольно восхитилась её умением моментально переключаться. Работа требовала такого мастерства – создавать атмосферу, где каждый клиент чувствовал себя комфортно, даже если сам слегка нарушил правила игры.

Анна заканчивала последние штрихи над образом модели. Её движения были точными и уверенными, каждая деталь – результат её мастерства. Чёрная шляпа с изогнутыми полями легла на голову Теи, а длинный кулон с лунным камнем мягко блеснул на шее. Всё было идеально.

– Вот теперь я довольна, – сказала Анна, отступая на шаг, чтобы полюбоваться результатом. Её голос звучал спокойно, но в нём угадывалась гордость за свою работу. – Если бы у меня было время, я бы сама вышла в этом на улицу.

– И собрала бы очередь из фотографов, – ответила я, проверяя настройки камеры. – Но боюсь, им придётся обойтись без тебя.

Анна усмехнулась и, обратившись к Тее, добавила:

– Всё готово, ты можешь идти в центр.

Тея осторожно поправила шлейф своего платья и сделала несколько шагов вперёд. Её движения были аккуратными, но в них угадывалось лёгкое волнение. Это было нормально для тех, кто редко позировал перед камерой.

Я подняла объектив и сделала пробный кадр. Свет падал идеально, подчёркивая глубину ткани и мягкие черты лица модели.

– Начнём, – сказала я, смотря на неё через камеру. – Просто расслабься и представь, что ты идёшь по пустынной улице в лунном свете.

Она кивнула и попробовала встать в предложенную позу. Я заметила, как её плечи чуть напряглись, но это было ожидаемо.

– Хорошо, – продолжила я, делая ещё пару снимков. – Теперь чуть развернись. Представь, что ты кого-то ищешь.

Тея сделала, как я сказала, и её движения стали чуть свободнее. Анна наблюдала за этим с задумчивым выражением лица.

– Знаешь, – наконец сказала она, – ей бы подошёл лёгкий ветер в волосах. Или какой-нибудь элемент драматизма.

– Например? – спросила я, не отрываясь от камеры.

Анна быстро нашла на столе небольшой аксессуар – старинный ручной фонарь.

– Вот, попробуй держать это, – предложила она Тее, протягивая ей находку.

Модель взяла его, и её поза сразу изменилась. Теперь она выглядела более уверенной, словно подсвечник стал символом чего-то важного.

Я сделала серию снимков, меняя ракурс, и, наконец, опустила камеру.

– Отлично, – сказала я, глядя на результат на экране.

Анна кивнула, оценивая кадры.

– Вот что я называю магией.

Тея улыбнулась, чуть склонив голову, но в её глазах угадывалось довольство.

Когда она отправилась переодеваться, мы с Анной ещё раз пересмотрели снимки.

– Я бы выбрала вот этот, – сказала Анна, указывая на один из кадров, где Тея стояла с лёгким наклоном головы и внимательным взглядом.

– Согласна, – ответила я. – Это лучший.

В студии воцарилась тишина. Анна присела на край стола, сложив руки на коленях.

– Каждый раз, когда мы делаем что-то такое, я думаю: почему мы ещё не получили награду за вклад в искусство?

Я усмехнулась, убирая камеру.

– Может, потому что искусство – это не про награды.

Анна посмотрела на меня с лукавой улыбкой.

– Ну, если так, то пусть награда будет в виде довольных клиентов.

Я кивнула, соглашаясь. В этот момент работа снова наполнила меня чувством удовлетворения. Мы сделали всё, что могли, и результат превзошёл ожидания.

– Кто у нас следующий? – Анна, не отвлекаясь от планшета, прокрутила экран вниз, проверяя список клиентов.

– Семейная пара с дочерью. Девочке два года, плюс торт в кадре, – ответила я, перебирая тканевые фоны. – Хотят что-то уютное, но стильное.

– Уютное и стильное? – протянула Анна, с сарказмом приподняв бровь. – Это как сказать: «Дайте мне чай, но чтоб на вкус был как кофе».

Я усмехнулась, продолжая копаться.

– Ты же у нас королева дизайна. Я уверена, ты справишься.

Анна вздохнула, демонстративно покачав головой, и отложила планшет на край стола.

– Хорошо. Тогда давай синий фон. Он сразу создаёт атмосферу уюта.

– А если ребёнок испачкает его тортом? Этот синий фон потом придётся сдавать в химчистку, – возразила я, вытаскивая из стопки более универсальный серый.

Анна прищурилась, скрестив руки на груди.

– Серый? Ада, ты серьёзно? Ты всегда выбираешь самый скучный вариант.

– Лучше скучно, чем потом оттирать крем с бархатистой текстуры, – парировала я, устанавливая фон на стойке.

Анна покачала головой, но, похоже, приняла моё решение.

– Ладно, тогда вот этот клетчатый плед – на кресло. И ещё два кресла надо притащить, – бросила она через плечо, уже направляясь к дальнему углу студии.

Мы принялись за работу. Анна аккуратно расстилала плед, сглаживая его ткань быстрыми движениями, а я закрепляла фон и настраивала лампы. Свет падал ровно, создавая мягкие тени – то, что нужно для семейного снимка.

– Знаешь, – внезапно начала Анна, поправляя плед, – ты заметила, как Тея смотрела на себя в зеркало перед уходом?

– Нет, а что? – спросила я, слегка удивлённо, продолжая проверять оборудование.

– Ну, она смотрела на себя так, будто видит не просто своё отражение, а какую-то греческую богиню, – ответила она с едва заметной улыбкой.

Я усмехнулась, задумчиво прищурившись.

– Может, так и должно быть? Все должны так на себя смотреть.

Анна кивнула, но не удержалась от комментария:

– Конечно, это правильно. Всем бы такую уверенность. Хотя, если подумать, ты могла бы начать с себя. Когда последний раз смотрела на себя как богиня?

Я замолчала, не зная, что ответить, но её слова заставили меня на мгновение задуматься.

Работа продолжалась в ритме лёгкой, но увлечённой суеты, и я снова почувствовала, что мы на своём месте.

Пока мы с Анной занимались подготовкой, дверь студии мягко скрипнула, и внутрь вошла молодая пара с малышкой. Они выглядели, как сошедшие с открытки: мама с яркой улыбкой, папа с лёгкой небритостью и маленькая девочка, сжимавшая мамину руку.

– Сью и Кевин? – Анна мгновенно перехватила инициативу, расплывшись в приветственной улыбке.

– Да, это мы! – бодро ответила женщина, с легкостью подхватив дочку за ручку.

– А это наша Шерри, – добавил Кевин, прижимая к себе аккуратно украшенный торт.

Шерри взглянула на нас с таким выражением, словно мы собирались забрать её любимую игрушку. Она крепче прижалась к маминой ноге и спряталась за её юбку.

Я медленно присела на корточки, чтобы оказаться на одном уровне с девочкой. Мягким голосом, как можно спокойнее, произнесла:

– Привет, Шерри. Знаешь, мы сегодня будем делать волшебные фотографии. Хочешь показать мне, как улыбается настоящая принцесса?

Девочка, всё ещё настороженная, прижала губы к носу своей плюшевой игрушки, но её глаза чуть потеплели.

Анна тем временем, как всегда, нашла способ найти общий язык:

– У нас есть плюшевый мишка! Смотри, какой он мягкий. Он мечтает сняться в кино с тобой. Как думаешь, он подойдёт?

Шерри украдкой взглянула на игрушку, потом робко кивнула.

– Отлично, – подхватила я, выпрямляясь. – Кевин, Сью, присаживайтесь сюда. Анна, поставь торт чуть ближе, чтобы он был в кадре.

Анна быстрым движением установила торт на указанное место, а я проверила композицию через объектив.

– Шерри, хочешь обнять мишку, чтобы ему не было грустно? – предложила я, показывая, как лучше расположиться. – А потом мы сделаем несколько волшебных снимков с тортом.

Шерри нехотя взяла игрушку, но продолжала прижиматься к маме.

– Ой, заколка! – вдруг всполошилась Сью, резко поднимаясь с кресла. – Я совсем забыла её достать! Она как раз к платью подойдёт!

Она нырнула в свою сумку и начала перебирать её содержимое, извлекая на свет носовые платки, какие-то мелочи и даже пару конфет.

– Набор археолога, – тихо прокомментировала Анна, толкнув меня локтем в бок.

– Нашла! – воскликнула Сью, подняв над головой блестящую заколку в форме звезды.

– Теперь ты точно похожа на принцессу, – улыбнулась я, снимая пробные кадры, пока Сью поправляла дочери волосы.

Съёмка началась. Шерри сначала выглядела неуверенно: то прижимала мишку к себе, то пыталась незаметно сдвинуть его в сторону. Анна, как всегда, нашла способ её развеселить.

– Знаешь, что этот мишка сказал мне? – шёпотом спросила она, притворно заговорщицки поднеся палец к губам.

Шерри с интересом посмотрела на неё.

– Он сказал, что хочет сесть на торт! Представляешь? Съесть весь крем, чтобы стать ещё мягче! – продолжила Анна.

Девочка рассмеялась, искренне, по-детски, и именно этот момент я поймала через объектив. Улыбки Сью и Кевина добавили кадру ту самую нотку тепла, которая делает семейные фотографии особенными.

Вся студия наполнилась смехом, а я, довольная результатом, сделала последние снимки.

– Всё! Мы справились, – объявила я, опуская камеру. – Вы все были просто замечательными!

– Особенно мишка, – добавила Анна, подмигнув Шерри.

Девочка, наконец, оттаявшая, крепко прижала игрушку к себе, её глаза сияли от радости.

Когда семья ушла, я бросила взгляд на Анну, скрестив руки на груди:

– Ну что, домашнее и стильно?

Она театрально закатила глаза и подняла руки в жесте капитуляции:

– Ладно-ладно, ты победила. Серый фон был хорош. Но только в этот раз!

– Учись у мастера, – усмехнулась я, начав собирать фон.

Анна хмыкнула, наблюдая за мной, но вскоре включилась в процесс. Мы обе работали молча, в тишине, нарушаемой лишь шорохом ткани и стуком оборудования. Но это была та тишина, что заполняет пространство уютом.

– Ада, – вдруг заговорила Анна, осторожно складывая ткань, – мне кажется, такие съёмки – это не только про фотографии. Это… про моменты. Мы как будто ловим чью-то маленькую вселенную и запечатываем её навсегда.

Я подняла глаза и посмотрела на неё с лёгкой улыбкой.

– Ты иногда удивляешь меня своей философией, – ответила я, немного смягчая тон. – Но ты права. Каждый кадр – это их история. А нам повезло быть частью этого.

Анна кивнула, как будто соглашаясь с собственными словами, и продолжила уборку.

День действительно пролетел незаметно. Когда съёмки закончились, мы обе выглядели измотанными, но довольными. Анна собрала свои инструменты и забрала несколько платьев, чтобы доработать их перед следующей фотосессией.

– Ты уверена, что не хочешь, чтобы я осталась? – спросила она, стоя у двери.

– Нет, всё в порядке, – ответила я, вытаскивая карты памяти из камеры. – Я просто немного подкорректирую кадры и уберу оборудование. Давай, езжай.

– Хорошо, но если вдруг что-то… – начала она, но я прервала её, махнув рукой:

– Всё будет нормально. Увидимся завтра.

Она ушла, оставив меня одну в студии. Я на мгновение прислонилась к столу, прислушиваясь к тишине. Это было моё любимое время – когда вокруг уже никого, и я могла спокойно сосредоточиться на работе.

Я начала разбирать оборудование, аккуратно раскладывая его по местам. Камера, объективы, карты памяти – всё должно было быть готово для нового дня. Потом я села за компьютер, чтобы перебрать отснятые кадры. Каждый снимок был как окно в маленькую вселенную наших клиентов, и я с удовольствием погружалась в эти истории.

В тишине студии я чувствовала себя как дома. Казалось, что в этот момент весь мир замер, оставляя меня наедине с моим искусством.

Возвращаясь домой, я решила зайти в магазин за десертом. Горячий кофе и шоколадный фондан – идеальное завершение насыщенного дня. Улица была пустынной, тёмной, и только редкие фонари отбрасывали длинные тени на мокрый асфальт. Дыхание вырывалось облачками пара, холодный ветер пробирался под пальто, но мне казалось, что я слышу даже свои шаги, отдающиеся эхом в тишине.

Почти у самого магазина моё внимание привлёк тёмный переулок. Два силуэта двигались вдалеке, едва заметные в тусклом свете фонаря. Один из них стоял прямо, второй был согнут, словно молился или умолял. На первый взгляд – ничего необычного, но странное ощущение тревоги поселилось где-то глубоко в груди.

«Что там происходит? – мелькнула мысль. – Пара? Ссора?»

Но что-то в позах этих людей заставило меня остановиться. Высокий мужчина стоял неподвижно, как статуя, а второй, на коленях, дрожал, прижимая руки к груди.

– Я… ничего не знаю, – послышался сдавленный голос, полный страха. Его слова были настолько тихими, что я едва уловила их.

– Знаешь, Марк, – ответил второй, и его низкий, спокойный голос звучал так жутко, что по моей спине пробежали мурашки. – И ты расскажешь.

Я замерла. Всё внутри кричало: «Развернись, уйди!» Но вместо этого я сделала шаг вперёд, ведомая каким-то безрассудным любопытством. Страх зацепился за край моей логики, но адреналин толкал меня ближе.

Я осторожно приблизилась к краю переулка, прячась за мусорным баком. Отсюда их было видно чуть лучше. Свет фонаря то и дело выхватывал силуэт высокого мужчины. Его фигура, словно вырезанная из стали, источала силу и угрозу. Мужчина на коленях, который, как я успела услышать, был Марком, дрожал, опустив голову.

– Я… клянусь, я ничего не знаю! – Марк попытался поднять руки, защищаясь, но высокий мужчина резко шагнул вперёд. Его рука с силой схватила ворот куртки Марка.

– Это мы сейчас проверим, – его голос был холодным, от чего моё дыхание перехватило.

Я сжалась за мусорным баком, стараясь оставаться как можно тише. Сердце громко стучало, и казалось, его стук могли услышать даже они.

Марк вскрикнул, когда высокий мужчина толкнул его на землю. Я достала телефон, пальцы дрожали. «Снять на видео? Сделать фото?» Мысли путались, а руки никак не хотели слушаться.

Мужчина слегка повернул голову, и свет фонаря на мгновение осветил его профиль. Чёткие скулы, крепкий подбородок, холодный взгляд – этот человек явно не привык, чтобы ему отказывали.

Марк, отчаянно цепляясь за землю, всё-таки выдавил:

– Пожалуйста…

Высокий мужчина ответил не сразу. Он просто стоял, будто оценивая что-то в голове. А потом, не говоря ни слова, наклонился и резко поднял Марка, словно тот ничего не весил.

В этот момент я машинально нажала на кнопку камеры. Вспышка! Я не отключила вспышку!

Они оба замерли. Сердце замерло вместе с ними. Высокий мужчина медленно повернул голову в мою сторону, и теперь его лицо было обращено прямо ко мне. Его глаза, тёмные и спокойные, пронзили меня насквозь.

«Вот черт…»

Я поспешно спряталась за баком, прижав телефон к груди, как будто это могло меня защитить. Казалось, каждое моё движение эхом отдаётся в этой тишине.

«Надо бежать… Но куда?!»

Я сделала крошечный шаг назад, стараясь оставаться в тени. Но мои ноги были словно приклеены к земле.

Тихий звук мотора внезапно разорвал тишину. Я рискнула выглянуть из укрытия. Свет фар выхватил их фигуры: высокий мужчина тащил Марка к машине. Задняя дверь открылась, и он буквально бросил его внутрь.

Машина резко рванула вперёд, уносясь вдаль. Переулок погрузился в тишину.

Я осталась одна, застыв на месте. Воздух сжигал лёгкие, а сердце колотилось так, что казалось – вот-вот выпрыгнет из груди. Я медленно опустилась на колени, чувствуя, как слабость захватывает всё тело.

Только через минуту я заметила, что всё ещё сжимаю телефон. Экран был включён, камера всё ещё работала. Несколько фото – размытых, дрожащих, но они были.

– Чёрт, как же страшно… – прошептала я, пытаясь перевести дыхание. Голос звучал хрипло, как будто кто-то сжал моё горло.

Металлический бак холодил спину, но я всё ещё не могла заставить себя встать. Сердце колотилось, гулким эхом отдаваясь в ушах. Казалось, адреналин, только что выносивший меня на гребне, вдруг испарился, оставив после себя пустоту и дрожь в каждой мышце.

«Какая же ты идиотка, Ада», – мысленно обругала я себя, обхватив голову руками.

Закрыв глаза, я попыталась успокоиться, но мысли били тревогу. «Зачем ты туда полезла? Если он тебя заметил? А если он тебя найдёт?»

Глубоко вдохнув, я подняла голову. Надо двигаться. Чем дольше я здесь, тем сильнее ощущение, что из темноты на меня вот-вот кто-то прыгнет. Заставив себя встать, я оттолкнулась от бака. Ноги дрожали, но я стиснула зубы и шагнула вперёд.

Тени в переулке казались живыми. Они двигались, дышали, шептались за спиной. Каждый звук – далёкий гул машин, шорох листьев – казался приближением чего-то неизбежного. Я ускорила шаг.

Воздух, пронизывающе холодный, обжигал лицо. Я шла быстро, почти бегом, сканируя каждую улицу взглядом. Но переулки были пусты. Никто не преследовал меня, по крайней мере, я в это убеждала себя.

Когда я добралась до своего дома, руки тряслись так сильно, что ключ никак не хотел попасть в замочную скважину. Я осмотрелась через плечо, но вокруг было тихо. Повернув ключ, я толкнула дверь, зашла внутрь и захлопнула её за собой так резко, что шум разнёсся по всей лестничной клетке.

В ту же секунду я почувствовала облегчение, но оно было недолгим. Дом, мой собственный дом, вдруг показался мне чужим, как будто в каждую тень, в каждый угол затаилась угроза.

Бросив ботинки прямо в коридоре, я направилась к дивану. Мой телефон, всё это время зажатый в руках, словно прирос к ладоням. Сев, я провела пальцем по экрану, открывая галерею.

Картинки одна за другой сменяли друг друга, размытые, дрожащие, почти бесполезные. Но несколько кадров всё же получилось заснять.

Я увеличила одно из изображений. Сердце снова сжалось, когда на экране проявился высокий силуэт. Его голова была слегка повернута, лицо едва угадывалось, но силуэт… Этот силуэт внушал настоящий ужас. Мощный, угрожающий, словно воплощение чего-то, чему лучше не попадаться на пути.

– Кто ты такой? – пробормотала я, и мой голос прозвучал слишком громко в тишине квартиры.

Следующий кадр запечатлел мужчину на коленях. Его лицо было искажено болью, а куртка измазана чем-то тёмным. Это был тот самый Марк. Я вспомнила его дрожащий голос и беспомощные жесты, но теперь он казался ещё более несчастным.

Я выдохнула, закрывая глаза. Эти снимки… Они были важны. Что-то подсказывало мне, что я стала свидетельницей чего-то такого, что не стоило видеть.

Оставалось только решить: что теперь с этим делать?

Я нервно расхаживала по комнате, сжимая телефон в руках. Мысль позвонить Анне билась в голове, как птица в клетке. Она бы точно знала, что делать. Успокоила бы меня, нашла решение… Но вместе с этим в груди крепко засел страх: «А если я втяну её в это? Если эти люди узнают, что я кому-то рассказала?»

– Боже, как же мне страшно, – прошептала я, чувствуя, как ноги становятся ватными.

Я села на край дивана и уставилась на телефон. Экран поблёскивал в тусклом свете, словно провоцируя меня нажать кнопку вызова.

«Может, он меня всё-таки не заметил?» – пронеслось в голове, но тут же вспыхнула картина его поворота, как его глаза скользили по тени, будто ищут меня.

– Ага, конечно, не заметил, – хмыкнула я, закидывая голову назад. – Ты, Ада, была как слон в посудной лавке.

Закрыв лицо руками, я попыталась хоть немного успокоиться. Ничего не выходило. Глубоко вдохнув, я посмотрела на телефон. Сердце глухо стучало в ушах.

– Ладно, я ей позвоню. Только скажу всё осторожно. Это же Анна. Она поймёт, – проговорила я себе, пытаясь вселить уверенность.

Но пальцы замерли над кнопкой вызова. «А если она попадёт в беду? Если они найдут её через меня?»

Судорожно выдохнув, я отбросила телефон на подушку и упала спиной на диван. Потолок нависал, словно давил своим равнодушием.

– Господи, Ада, куда ты вляпалась?

Прошло несколько минут, прежде чем я снова схватила телефон. Анна не должна страдать из-за меня, но она – единственный человек, которому я могла доверить это.

Гудки казались вечностью. Наконец раздался её бодрый голос:

– Ада, ты же понимаешь, что могла подождать до утра? Я тут, между прочим, готовлюсь покорять мужчину мечты.

Её лёгкость на мгновение выбила меня из оцепенения, но тут же вызвала раздражение.

– Прости, Анна… Я, кажется, наделала глупостей, – выпалила я, чувствуя, как сердце уходит в пятки.

Молчание. На том конце я услышала, как она что-то стеклянное ставит на стол. Голос стал мягче, но в нём появились тревожные нотки:

– Что случилось? Ты где? Ты в порядке?

– Я дома. Но, Анна… – Я судорожно сглотнула. – Я сделала что-то глупое.

– Ада, конкретнее, пожалуйста. – Теперь её голос звучал серьёзнее.

– Я видела, как один мужчина избивал другого. Он мучал его, что-то выпытывал. И я… я их сфотографировала.

– Ты… что сделала? – Её голос сорвался. – Скажи, что ты хотя бы была далеко. Что ты не полезла под руку этому психу!

– Я была спрятана за баком. Они меня не видели, – быстро добавила я, словно пытаясь защититься от её осуждения.

– Уверена? – Она замерла. – Ты на сто процентов уверена, что он тебя не заметил?

Картина его поворота снова вспыхнула в моей голове. Я замялась, и это не укрылось от её внимания.

– Чёрт. Ада, – выдохнула она. – Хорошо, что у тебя хватило ума спрятаться. Но теперь слушай меня внимательно. Никаких глупостей, ладно? Ты дома, заперла двери?

– Да, проверила замки.

– Молодец. – На мгновение она замолчала, будто подбирая слова. – Знаешь что, давай ты сейчас перестанешь накручивать себя. Завари чай, укутайся в плед, включи что-нибудь лёгкое. Завтра мы разберёмся.

– А если мне станет хуже? – прошептала я, чувствуя, как внутри всё сжимается.

– Если станет хуже, звони мне хоть среди ночи, – её голос стал твёрже. – И помни: ты дома. Он не знает, кто ты. Ты в безопасности.

Эти слова, хоть и немного успокоили, всё же не развеяли всей тревоги. Когда звонок закончился, я положила телефон рядом и села, обхватив колени.

Теперь в квартире снова стало слишком тихо, а мысли, будто тени, ползли обратно, чтобы взять меня в плен.

Я встала под горячий душ, позволив воде обжечь кожу и смыть липкий слой тревоги, который тянулся за мной весь вечер. Пар наполнил ванную, обволакивая меня, как кокон, где реальность могла хотя бы на мгновение потерять свои острые грани.

Закрыв глаза, я прислонилась лбом к холодной плитке и сделала глубокий вдох. Звуки воды заглушали всё: мысли, страхи, воспоминания. Но даже это не могло стереть картину, застрявшую в голове. Лицо Марка – искажённое болью, отчаянием. Его слабое, дрожащее тело, словно он уже смирился с тем, что противостоять бесполезно.

«Ты ничего не могла сделать,» – напомнила я себе, но чувство вины всё равно цеплялось, как репейник.

Я выпрямилась и подставила лицо струям воды, позволяя ей течь по волосам, плечам, смывая то, что невозможно снять иначе. Внутри всё ещё был комок напряжения, но, словно за него взялась невидимая рука, он понемногу начал ослабевать.