Buch lesen: «Луна в знаке Скорпиона. Криминальный детектив и мелодрамы Кольского полуострова»

© Вячеслав Денисов, 2018

ISBN 978-5-4474-9262-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Мэнская кошечка

В эту минуту Ирина мало напоминала слабую беззащитную женщину. Её озлобленный взгляд сверкал ненавистью и обдавал Илью Альбертовича Говорова холодным презрением.

– Так продолжаться не может! – раздражённо выкрикнула она. – Ты постоянно обманываешь меня!

Плавно переступая босыми стройными ногами, Ирина бесшумно прошлась по ковру. На фоне тёмной мебели, утопая в тусклом свете торшера, она была олицетворением чего-то таинственного и божественного. Поначалу Говоров безмолвно смотрел на неё, словно зачарованный, но, заметив, что она медленно приближается, машинально перевёл взгляд на её ногти, длинные и острые, покрытые перламутровым лаком.

– Иринушка, – насторожённо проговорил он. – Ты должна понять…

– Я никому ничего не должна! – вспылила она непривычно мерзким голосом. – Я так больше не могу! Сколько можно надо мной измываться?

– Да никто над тобой не измывается.

– Я безумно люблю тебя! Люблю страстно и нежно! Люблю каждой клеточкой своего тела.

– Я тоже тебя люблю!

– Было время, когда я пыталась забыть тебя, но у меня не хватило на это сил. Ты не представляешь, какое мучение ждать тебя целыми днями, а когда ты приходишь, то ещё тягостнее видеть, как ты постоянно смотришь на часы.

– Но, Иришка, ведь у меня семья, – тщетно пытался оправдаться Илья Альбертович. – Попробуй войти в моё положение.

– Надоело! – вновь выкрикнула она, окинув его негодующим взглядом. – Почему я всегда должна уступать?

– Иногда этого требуют жизненные обстоятельства.

– Под кого-то подстраиваться и думать о том, чтобы не сделать кому-либо больно, тоже требуют жизненные обстоятельства?

– В некотором роде… – уклончиво ответил он.

– Почему я не могу быть счастливой? Почему твоя супруга, эта бесформенная толстая фурия имеет право на полноценную жизнь, а я не имею?

– Тамара – твоя лучшая подруга, – лаконично подметил Говоров.

– Мне надоело быть её подругой! Я её ненавижу…

Прошелестев шёлковым халатом, Ирина вскинула голову и, встряхнув пышными волосами, пристально посмотрела на Илью Альбертовича. В её глазах вместе с горящей злостью вспыхнули искры невыносимой печали.

– Ещё в детдоме ей принадлежали самые красивые куклы… – продолжила она.

При каждом глубоком вздохе её упругая грудь выступала из-под выреза и невольно приковывала к себе пристальный взгляд Ильи Альбертовича. Ему не терпелось обнять эту маленькую хрупкую женщину. Хотелось в её ласках забыться от повседневных забот и приобрести душевный покой, который он всегда получал в этой однокомнатной квартире, чьи окна выходили на центральную площадь города.

– Даже в школьные годы, – размазывая по щекам слёзы, – проговорила Ирина, – твоя Томка была впереди меня. Она всегда и во всём лидировала. А с тобой?

Ирина зашмыгала курносым носиком и, тяжело всхлипнув, замолчала.

– Что со мной? – не понял Говоров.

– Разве не я познакомила тебя с ней? – поникшим голосом произнесла она.

– Но ведь тогда между нами ничего не было, – вновь возразил Илья Альбертович.

– Это ровным счётом ничего не значит! – вспылила Ирина. – Я уже тогда любила тебя. Считала своим кавалером. Эта сучка…

Говоров молчал. В его памяти промелькнули те далёкие годы, которые уже ушли в безвозвратное прошлое и от которых остались лишь смутные воспоминания.

«Странная штука – жизнь, – машинально подумал он.– Вроде совсем недавно Ирина была наивной чудаковатой пигалицей. Не обременённая домашним хозяйством, она расцвела словно поздний цветок. Её стройное соблазнительное тело отливало бронзовым загаром…»

– Ты меня не слушаешь? – спросила Ирина, перебив мысли Ильи Альбертовича.

– Нет, что ты, дорогая, я внимательно слушаю тебя, – смутившись, ответил Говоров. – Я полностью с тобой согласен. Мне нечего сказать в своё оправдание. Я даже не могу тебе возразить.

– Конечно, у тебя нет оправданий. Ведь ты столько раз клялся, что подашь на развод. Или я не права?

– Права, Иринушка! Ты всегда права. Я тоже безумно люблю тебя, но всё не так просто, как может показаться на первый взгляд. Остались у меня какие-нибудь чувства к жене или нет, это не самое главное.

– А что же, по-твоему, главное? – процедила Ирина сквозь зубы.

Она отошла в сторону, достала из пачки сигарету и, постукивая по ней ноготком, закурила.

– Рано или поздно, но к жене начинаешь привыкать, как к старым домашним тапочкам, – невнятно пробормотал Илья Альбертович.

– Что ты хочешь этим сказать? – насторожённо спросила она, присев на край мягкого кресла.

– Носить нельзя и выбросить жаль, – пояснил Говоров.

– Значит, если бы ты женился на мне, то я бы тебе уже надоела?

– Не нужно ловить меня на слове, – нахмурившись, ответил Илья Альбертович. – Я не имел в виду тебя.

– Но ведь ты сам только что сказал, что привыкаешь к жене как к старым тапочкам… – впившись в него надменным взглядом, возразила Ирина.

– Это относится только к Тамаре.

– Ну, так уйди от неё.

– Ты забываешь, что у нас с Томой есть две дочери! – раздражённо отпарировал он. – Я люблю их! Это мои девочки. Им будет плохо без меня. Я даже не допускаю мысли, что они останутся без отца.

– Они вырастут и выйдут замуж. Ты им будешь не нужен, – холодно ответила Ирина, затянувшись сигаретой. – Лучше признайся, что это не им, а тебе будет без них плохо.

– Нельзя построить счастье на чужом горе! Они мои родные дети.

– А мой малыш тебя не интересует? – вкрадчиво спросила Ирина.

– Какой малыш? – недоумённо переспросил Илья Альбертович.

– Ты прикидываешься или на самом деле ничего не замечаешь?

Она старалась придать своему голосу равнодушный тон.

– А что я должен замечать? – встревоженно поинтересовался Говоров.

Его лоб покрылся испариной, а на кончике носа выступили капельки пота.

– Я уже четвёртый месяц в положении, – произнесла Ирина с особым ударением.

Она распахнула халат и демонстративно погладила рукой по выпуклому животу. Илья Альбертович опустился перед ней на колени, обнял за талию и тихим голосом прошептал:

– Прости меня. Прости, если сможешь. Я не знал…

– У нас будет мальчик, – примирительно сказала Ирина. – Ты всегда мечтал о наследнике.

– Конечно, – глубоко вздохнув, пробормотал Илья Альбертович.

– Я сделаю тебя счастливым отцом.

– Да-да… Разумеется.

– Он будет такой же мужественный, как ты.

– И с такой же залысиной.

– Мне нравится пушок на твоей голове, но наш сын будет носить такие же густые волосы, как у меня.

– Да, конечно, дорогая, – задумчиво произнёс Илья Альбертович. – Но, может… Пока не поздно… Ты сумеешь от него избавиться?

– Поздно! – сверкнув презрительным взглядом, вспылила Ирина.

Её лицо передёрнулось. Она оттолкнула от себя Говорова и твёрдо заявила:

– У меня будет сын!

– Я ведь не против, – ответил Илья Альбертович. – Я обязательно стану тебе помогать.

– Мне не нужна твоя помощь! Подавись своими подачками!

– Ира!

– Я тебе не уличная девка, от которой можно и откупиться!

– Иринушка…

– Будь ты проклят!

– Я же люблю тебя…

– Как у тебя язык повернулся сказать мне такое?

– Прости! Слышишь, прости!

– Ничего мне от тебя не нужно! Я сама воспитаю нашего сынишку.

– Для меня такая неожиданность всё, что ты сказала… Я ещё не осознал… Я не хотел тебя обидеть, – запинаясь, стал оправдываться Говоров.

– Ты подлец! Я ведь поверила, что нужна тебе. Ты попользовался мной и в кусты… Негодяй! Я тебя ненавижу!

Ирина произнесла это с таким видом, будто отчитывала провинившегося мальчишку.

– Иринушка, всё будет хорошо. Скажи, что я должен сделать, и я обязательно сделаю. Ради нашей любви я на всё готов!

Лицо Ирины мгновенно прояснилось.

– Мне нужно, чтобы ты забрал свои вещи и жил со мной! – твёрдо заявила она. – Завтра же утром, ты скажешь Томке всю правду.

Она докурила сигарету, потом поднялась с кресла и вновь заходила по комнате.

– Но, Иринушка… Завтра я вернусь домой только к вечеру. Мне очень нужно выехать в область.

– Куда-то за пределы Мурманска?

– У меня в Оленегорске важная встреча с нужными людьми.

– Томка знает?

– Она думает, что я уже там.

– Неужели Тамара поверила, что ты, на ночь глядя отправился по делам своей фирмы? – вкрадчиво спросила Ирина.

– Моя жена мне доверяет.

– Какая же она наивная и глупая. Я всегда буду держать тебя под неусыпным контролем! Я стану следить за каждым твоим шагом. Ты никогда не сможешь меня одурачить.

– Да, да… Конечно, – промямлил Илья Альбертович.

– Так ты точно всё расскажешь жене?

– Как только вернусь домой, так сразу с ней поговорю.

– Ты опять хитришь, – возразила Ирина. – Я не верю ни одному твоему слову. Лучше сама встречусь с ней.

– Когда?

– Завтра днём.

Ирина подошла к нему на цыпочках и, крепко обхватив за шею, сказала:

– Я выложу ей всё начистоту. Ведь мы с ней подруги.

– Это убьёт её. У Тамары повышенное давление.

– Зачем тебе больная жена? Ты посмотри на меня…

Она скинула на ковёр халат и, прижавшись нагим телом к Илье Альбертовичу, стала целовать мочку его уха.

– Скажи, ведь я такая же грациозная, как та мэнская кошечка, которую мы видели у твоего друга моряка? – спросила она вкрадчиво.

– Ты, наверное, не знаешь, дорогая, – поникшим голосом произнёс Говоров, – когда это причудливое бесхвостое животное цапнуло своего хозяина, то он, не задумываясь, вышв

ырнул её в окно.

– Бедняжка! Она, наверное, здорово ушиблась?

– Дело в том, что мой друг живёт на девятом этаже, – сказал Илья Альбертович, как-то странно посмотрев на Ирину.

– Фу… Какие вы мужчины пакостники, – проговорила она, снимая с Ильи Альбертовича пиджак и галстук.

– Пообещай мне, что завтра ты никуда не пойдёшь, – настойчиво потребовал он, осторожно обнимая её за талию. – Я вернусь и, при первом удобном случае, сам поговорю с Тамарой.

– Нет! – твёрдо заявила Ирина. – Ты плохо меня знаешь. Ради своего будущего я пойду на всё. Завтра, не позднее обеда, я уже встречусь с твоей женой.

– Может, ты всё-таки дашь мне возможность самому решить мои семейные проблемы?

– Нет! У тебя была такая возможность, но ты её упустил. Я тебе больше не верю.

Говоров машинально взглянул в окно, сквозь неплотно задёрнутые шторы. Стояла звёздная ночь. Яркие фонари освещали площадь с причудливым названием «Пять углов», по которой изредка мчались легковые автомобили.

– Я не хочу, чтобы ты волновалась, – тяжело дыша, сказал он, с нежностью поглаживая её за гибкую поясницу и покрывая лицо страстными поцелуями.

– Ты пробудешь у меня до утра? – спросила она, улыбнувшись, явно желая сменить тему разговора.

Ловким движением пальчиков Ирина стала расстёгивать пуговицы его рубашки.

– Нет! Я уйду часа в четыре. Иначе я не успею на важную встречу, – ответил Илья Альбертович.

– У нас с тобой осталось совсем мало времени, – огорчённо произнесла она.

На рассвете Говоров вошёл на кухню и чиркнул спичкой.

– Илюша, ты опять куришь? – полусонным голосом спросила Ирина. – Тебе же нельзя! Замучает одышка.

– Да нет, что ты… Я просто решил подогреть чайник, – ответил Илья Альбертович.

– Сделай себе бутерброд. Колбаса и масло в холодильнике. Я немного посплю…

– Конечно, дорогая. Я сам себе всё приготовлю.

– Будешь уходить, не забудь закрыть дверь. У тебя ведь есть ключ от моей квартиры?

– Он всегда при мне, дорогая.

– И учти, как только я встану, так сразу пойду к Тамаре. Представляю её перекошенную физиономию…

– Конечно, дорогая. Спи…

Заглянув в холодильник, Говоров достал пакет молока и выставил его на стол. Какое-то время он сидел в задумчивости, потом подошёл к Ирине и, убедившись, что она заснула, нежно поцеловал её в щёку.

Наглухо закрыв форточку, он вышел из квартиры и, поспешно опустившись на сиденье своего внедорожника, запустил двигатель. После того, как немного прогрел салон автомобиля, он ещё раз взглянул на Иринины окна. Не увидев ничего кроме плотно задёрнутых штор, Говоров включил передачу и резко тронулся с места.

Лишь поздно вечером Илья Альбертович вернулся в Мурманск. Войдя в свой подъезд, он снял с брелка один ключ и бросил его в шахту лифта. В прихожей его встретила рыдающая Тамара.

– Что случилось? – насторожённо спросил Говоров.

– Ирина… – с трудом, сквозь слёзы, проговорила она.

– Что Ирина?

– Ты ещё не знаешь…

– Нет. Что случилось?

– Она погибла.

– Отравилась газом? – машинально спросил Илья Альбертович.

– Она ведь совсем мало пожила. Иришка моя ровесница…

– Я знаю, Томочка.

– Она была моей лучшей подругой.

– Мне её очень жаль, – с напускным состраданием, проговорил Илья Альбертович.

– Мы из одного детдома.

– Я знаю.

– Мы всегда с ней всем делились…

– Это верно…

На лице Говорова отразилась мимолётная ухмылка.

– Мы были, как две сестры.

– Конечно, милая.

– Я всегда ощущала свою вину перед ней. Ведь это я разлучила её с гобой.

– Ты говоришь глупости.

– Нет, Илья. Нет! Она любила тебя, и я знала об этом. Я встала на её пути.

– Мы с ней совершенно разные люди, – ответил Говоров. – Между нами могли быть только чисто дружеские отношения.

– Илюша, – Тамара тревожно вздохнула, – я никак не могу поверить, что её больше нет. Не могу понять, что произошло…

– Может, до полуночи смотрела телевизор? – отрешённо произнёс Илья Альбертович. – Потом решила вскипятить немного молока. Прилегла буквально на одну минутку и не заметила, как заснула…

Тамара с пристальной настороженностью посмотрела на мужа и внезапно спросила:

– Время позднее. Кто же успел рассказать тебе такие мельчайшие подробности?

Этим вопросом она непроизвольно ввергла его в состояние замешательства

– Ты на что намекаешь? – раздражённо огрызнулся Илья Альбертович. – Может, у тебя ещё хватит ума, обвинить меня в её смерти…

– Я сказала тебе, что Ирина погибла, но не говорила как именно. А ведь за то время, пока ты отсутствовал в городе, её мог сбить автомобиль. Тем более что у неё была отвратительная привычка переходить проезжую часть дороги в неположенном месте.

Говоров с растущим замешательством смотрел на жену, тщетно стараясь сохранять невозмутимый вид.

– Как ты узнал, что она отравилась газом и откуда тебе известно про молоко? – сдавленно поинтересовалась Тамара. – Ты сначала направился к ней, а потом выехал в Оленегорск? Ты был у Ирины накануне её гибели…

– Сказал первое, что взбрело мне на ум. Я только что вернулся из командировки. Никуда не заезжал… – отрешённо отпарировал Илья Альбертович.

– В том-то и дело, что никуда не заезжал… – задумчиво подметила она.

Тамара поджала губы, её тревожные карие глаза вновь наполнились слезами. Она прижала руки к сердцу, которое не только колотилось как бешеное, но и готово было выскочить из груди.

– Ты откуда взяла, что её вообще кто-то мог убить? Что за глупость? Произошёл обыкновенный несчастный случай… – попытался оправдаться Говоров.

– Ты, конечно, не знаешь, – с трудом выговорила Тамара, – но единственный запах, который Иришка не могла терпеть с детства, это запах кипячёного молока…

Роковая ошибка

Я никогда не считал других людей глупее себя, но сейчас у меня явно есть шансы выпутаться из этой гнусной истории.

Тамара Гроздева, белокурая, крепко сбитая девушка, пожалуй, самая обаятельная ученица одиннадцатого «А» класса, неожиданно для всех, покончила жизнь самоубийством в одном из подвалов нашего города. Это на три квартала дальше от моего дома. Следовательно, меня не в чем заподозрить. Впрочем, необходимо сосредоточиться и в считанные минуты окинуть беглыми воспоминаниями наши встречи и отношения. Нужно быть полностью уверенным, что я нигде не наследил.

Мне тридцать шесть лет, возраст, в котором мужчина уже что-то смыслит в жизни и даже имеет кое-какие успехи в трудовой деятельности. К сожалению, я не попал на кафедру института и не стал директором школы, но я не в отчаянии. Быть преподавателем физики в старших классах, пожалуй, не хуже чем быть ведущим инженером на «Тридцать пятом» заводе. Во всяком случае, имею заработок не ниже докера Тралового флота и при этом не поднимаю ничего, кроме авторучки.

В тот день, когда мы с Томкой стали более близкими друг для друга, я преподавал броуновское движение молекулярных частиц, объясняя его на основе молекулярно-кинетической теории. Она смотрела на меня заворожённым взглядом, но было ясно, что совершенно не слышит.

Я уже давно обратил внимание на её особый интерес к моей персоне.

Она была своенравной ученицей. Её не интересовали мальчики-подростки. Ей было мало той дружбы, которую они могли ей предложить. Её розовые пухленькие губки и вздымающаяся упругая грудь говорили о том, что она жаждала настоящей любви. Её, вполне сформировавшееся тело, требовало эротических ласк. Ей нужен был мужчина – сильный и агрессивный, способный властвовать над ней физически и духовно.

Но, несмотря на то, что этим мужчиной она выбрала меня, я всё же понимал, что соблазнить и завоевать это милое создание не так-то просто. В тот день она сама сделала шаг к нашему сближению. Я задал ей несколько вопросов по теме урока, но ни на один не получил хотя бы мало-мальски вразумительного ответа. Тогда, я велел ей задержаться после уроков и продолжить занятие. Томка состроила обиженное личико, но я чувствовал, как она затрепетала от радости, словно только и ждала, как бы остаться со мной наедине.

– Вот что, Гроздева, – предварительно заперев лаборантскую комнату на ключ, сказал я голосом строгого учителя, – если ты с начала учебного года не поймёшь материал, то дальше тебе будет намного сложнее разбираться в теме. Ты, надеюсь, уяснила, почему тепловые явления изучаются в молекулярной физике?

Она лишь пожала плечиками и не проронила ни слова.

– Ну, хорошо, – продолжил я, – ты хоть знаешь, что такое тепловые явления?

– Которые связаны с нагреванием или охлаждением тел с изменением их температуры, – невнятно пробормотала она, потупив зелёные глазки.

– Правильно, Гроздева! – похвалил я, поймав себя на том, что устремил проницательный взгляд на шёлковые плавочки, виднеющиеся из-под её коротенькой юбки.

Она коснулась ладонью моей руки и тихо спросила:

– Это, Арий Альбертович, почти то же самое, как я чувствую тепло вашего тела?

Я не нашёлся, что ответить и лишь сбивчиво проговорил:

– Все тела состоят из атомов и молекул…

Она широко расставила стройные ножки и, придвинувшись ко мне вплотную, зажала ими мои колени. Я непроизвольно почувствовал, как по её телу прошла дрожь. Я больше не мог вынести эту пытку. Низменные желания победили здравый рассудок. Я обнял её и впился губами в её пухленькие губки, а мои пальцы самопроизвольно побежали по мелким пуговкам её блузки…

Я никогда не давал повода, чтобы кто-то из посторонних смог нас разоблачить. Я не выделял Тамару из других учениц и ко всем относился одинаково. Должен признать, что и она была примерной любовницей, и ни у кого из её одноклассников не возникло и мысли о том, что после школьных занятий её белоснежные зубки впиваются в моё плечо, а покрытые перламутровым лаком ноготки скользят по моей оголённой спине. Она была сущим дьяволёнком. Иногда её сексуальные домогательства даже раздражали. Как бы запретный плод не был сладок, но и он порядком надоедает, если слишком часто надкусывать. Впрочем, я буду далёк от истины, если скажу, что мне это не нравилось. Да, она иногда действительно меня раздражала, но очень скоро я вновь скучал по её сумасшедшим ласкам. Рядом с ней я и сам был намного моложе. Если моя жена иногда подшучивала над моей начинающейся импотенцией, то уж сам-то я, слишком хорошо знал, на что могу быть способен в жарких объятиях юной обольстительницы.

– Арик! – звала она любовно. – Я хочу чего-то нового, экстравагантного, необычного…

Что мы с ней только не вытворяли! Мне казалось, что все учения Древней Индии и Древнего Китая в виде Камасутры и прочей подобной дряни, были никчёмны перед её изобретательностью. Я приходил домой, как выжатый лимон. Я уже ни о чём не думал и ничего не хотел. Единственное, о чём я мечтал – добраться до постели и заснуть мертвецким сном. От усталости я даже не каждый вечер мог принять холодный душ. Нередко я засыпал прямо в кресле перед телевизором или за кухонным столом с вилкой в руке.

– Ты слишком много времени уделяешь работе, – упрекала меня жена. – Даже странно, что трудишься с таким усердием, а не имеешь достойного продвижения по служебной лестнице. Уверена, ни один педагог так не ишачит…

Она и не представляла, как близка была от истины. Конечно, никто из моих коллег не мог соперничать со мной в этом вопросе. Я действительно так добросовестно вкалывал, что результаты моего труда не заставили долго ждать. Нет, это не были глубокие познания моей ученицы в области физики, но зато мы оба очень скоро соприкоснулись с анатомией. Эта глупышка ещё ничего не подозревала, а я, как опытный мужчина, сразу заметил изменения не только в её характере, но и во внешности. Помимо её внезапной истерии, она стала пухнуть как дрожжевое тесто. В подтверждение собственной догадки, я однажды принёс солёные огурцы. Когда мы, в очередной раз закрылись в лаборантской, я с напускным безразличием открыл банку. У меня больше не возникло никаких сомнений. К сожалению, мои подозрения оправдались. Она съела все огурцы и даже не оставила ни кусочка, чтобы я мог хотя бы попробовать.

«Это финиш!» – мелькнуло у меня в голове.

Но отступать было уже поздно. Ещё месяц, от силы два, и всё скрытое станет явным. Я знал, что у неё состоятельные родители, которые постоянно общаются с влиятельными людьми общества. Они найдут способ; как расправиться со мной!

Я не только не смогу мечтать о прекрасном будущем, но и настоящее покроется для меня вечным мраком. Если бы я не угодил за решётку, то с преподавательской деятельностью было бы покончено раз и навсегда. К тому же, я бы наверняка лишился семьи, что никоим образом не входило в мои планы. Я должен был, во что бы то ни стало, избавиться от неё. У меня возникла превосходная идея! Групповое изнасилование! Это ли не лучший вариант? Я стал бродить по улицам и приглядываться к праздно шатающейся молодёжи. Я уже мысленно представил, как Томкины родители в спешном порядке вывезут её из города, чтобы уберечь от презрения и позора, но к счастью вовремя спохватился. Ведь если мой план пройдёт удачно, то любая судебно-медицинская экспертиза безошибочно установит точный срок её беременности. Вот тогда-то уж, несомненно, всплыло бы моё имя! У меня не было другого выхода, и я решил действовать хитростью.

Внезапный уход из жизни – это единственное, что заставило бы её замолчать! Но я никогда раньше не был преступником, и не имел ни малейшего понятия об элементарной криминалистике. Мне пришлось перечитать уйму всевозможной литературы. Разумеется, как опытный физик, я мог подстроить короткое замыкание или придумать что-либо более существенное, но тогда я бы мгновенно привлёк к себе внимание и, рано или поздно, но моё преступление было бы раскрыто. Впрочем, жизнь человека такая хлипкая штука, что отнять её намного проще, чем обеспечить себе железное алиби. Однако моё увлечение детективными романами пошло мне на пользу. Во всяком случае, я сделал вывод, что допустил ещё одну, немаловажную ошибку. Томка поклялась, что никому не рассказывала о наших интимных встречах, но ведь её чаще других видели в моём кабинете. Ни с кем из сверстников она не дружила, а это обстоятельство явно было не в мою пользу. Мне нужно было заставить её подружиться с каким-нибудь наивным простофилей.

– Лапочка моя… – стал говорить я вкрадчивым голосом. – Ты ведь не хочешь, чтобы наши отношения прервались?

– Конечно же, не хочу, – испуганно пролепетала она. – А в чём дело? У тебя появилась другая женщина?

В её голосе прозвучали откровенно ревнивые нотки.

– Мне кажется, что я не проживу и минуты, если мы с тобой расстанемся.

– Что происходит? Скажи мне правду! – потребовала Тамара.

Её глаза засверкали от гнева.

– Моя жизнь без тебя стала бы сплошным адом, – продолжил я. – Но обстоятельства складываются таким образом, что я вынужден просить тебя о помощи.

Томка ошеломлённо уставилась на меня, боясь поверить своим ушам.

– Да, моя девочка! Я взрослый, сильный мужчина, а вынужден просить тебя об этом. К своему стыду я должен признать, что без твоей поддержки у меня могут возникнуть крупные неприятности.

Мне самому показалось, что я начинаю переигрывать и явно злоупотребляю её терпением.

– Как только ты окончишь школу, мы сможем открыто заявить о наших чувствах, – сказал я, в заключение затянувшегося монолога. – Но сейчас мы вынуждены быть осторожными.

– Я никому ничего не говорила! – произнесла она дрожащим голосом.

Помнишь, как у Шекспира? Если бы никто не знал о тайных встречах Ромео и Джульетты, то их судьба не стала бы столь трагичной…

Томка смотрела на меня глазами полными испуга и, чем дольше я говорил, тем более растерянной она становилась.

– Что бы ни потребовал, я сделаю так, как ты скажешь, – прошептала эта наивная извращенка всё тем же дрожащим голосом, в котором прослушивались нотки её искреннего беспокойства. – Если потребуется, я пойду за тобой на край света…

– Что ты, лапочка моя, не нужно никуда ходить, – успокаивающе сказал я. – Ты только подружись с каким-нибудь мальчиком и как можно чаще будь с ним на виду у своих одноклассников.

Пытаясь сдержать внезапно возникшую дрожь, которая охватила её, Тамара сжала губы и понимающе кивнула в знак своего согласия.

– Конечно, я надеюсь, что ты не позволишь ему ничего лишнего, иначе я умру от ревности. Моё сердце разорвётся от горя! – преднамеренно добавил я, пытаясь отвлечь её от ненужных мыслей. – Поклянись, что ты не предашь нашу любовь!

– Клянусь! – не задумываясь и твёрдо, проговорила Томка.

Она обняла меня и одарила жгучим поцелуем.

– Я подумала, что хочешь меня бросить… – полушёпотом прощебетала Тамара. – Никогда так больше не делай!

– Больше не буду, – согласился я.

– Ты заставил меня поволноваться. Теперь я чувствую себя такой сексуальной, что готова сделать с тобой что-нибудь невообразимое. Хочу разврата! Хочу заняться с тобой сексом…

– Мы никогда с тобой этим не занимались.

Она посмотрела на меня с нескрываемым изумлением.

– Мы не занимались сексом, в том смысле, что с самого начала у нас на первом плане стояла любовь! Шальная как буйный ветер, и в то же время нежная как распустившийся бутон чайной розы! Дикая, безрассудная и одновременно кроткая и застенчивая! – высокопарно произнёс я.

Наши губы соединились в страстном жгучем поцелуе.

– Я люблю тебя! – в изнеможении произнесла Тамара.

– Я тоже тебя люблю! – ответил я, искоса поглядывая на часы.

Чуть позже я сам продиктовал ей любовную записку и уже на следующий день, к моей неописуемой радости, она пошла в кинотеатр с подставленным мною простофилей. Причём, они отправились туда на мои деньги, которые я щедро выделил Томке специально для этой цели, зная, что современные парни, даже лопухи, не слишком-то спешат раскошелиться, тем более, когда на один билет необходимо выложить не менее пятисот рублей.

При первой же нашей встрече, после этого случая, я незамедлительно похвалил её и даже долго восторгался тому, как она всё так ладно сумела устроить. Не прошло и пяти минут, а Томка уже не сомневалась в том, что дружба с одноклассником была именно её сногсшибательной идеей.

Через несколько дней, когда их неоднократно видели вместе, я приступил к завершению своего коварного плана. Нет! Убийство чужими руками теперь было не в счёт. К тому времени я проштудировал столько необходимой литературы, что не мог позволить себе, хотя бы самую незначительную оплошность. Теперь я должен был поссорить Томку с этим тюфяком и сделать так, чтобы ей весь белый свет стал не мил, и она с лёгкостью могла бы наложить на себя руки. Разумеется, перед этим, Тамара должна была написать прощальное письмо и указать причину столь ужасного поступка. Все подозрения замкнулись бы на её лопоухом ухажёре, а я остался бы в стороне и был абсолютно чист перед законом. Меня тревожило только то обстоятельство, что с каждым днём я терял драгоценное время. В конце концов, я не считал её родителей полными кретинами и отлично понимал, что в любой момент они могли понять причину её внезапной полноты. Мне в срочном порядке пришлось сменить тактику. Я заставил себя быть с Томкой более нежным. Неоднократно, во время уроков, говорил, что её дружба с хорошим мальчиком идёт им обоим только на пользу. Я ставил им завышенные оценки и при первом же удобном случае напоминал об их отношениях в кабинете директора или просто в учительской. Я добился того, что менее чем через пару недель, вся школа гудела о первой Томкиной любви. Правда учитывая, что первая любовь приходит и уходит, никто из моих коллег не воспринимал их отношения слишком серьёзно и, тем более, не осуждал мою возлюбленную за то, что она была рядом с неказистым, плюгавеньким сморчком.

В середине января, когда любое промедление с моей стороны, было для меня губительным, я решил действовать гораздо смелее.

– Так больше продолжаться не может, моя родная кровинушка! – обиженным тоном выговорил я. – Невольно начинаю подозревать, что ты изменяешь мне. Стоит подумать, что кто-то другой тебя обнимает, мне сразу становится не по себе. Наверное, если бы у меня начали расти рога, то я был бы очень красивым оленем…

Томка, смотрела на меня обиженными и беззащитными глазами. От отчаяния и обиды она с трудом сдерживала слёзы.

– Арик, но ведь ты сам хотел, чтобы я подружилась с этим парнем, – оправдываясь, произнесла Тамара. – Он мне ничуточки не нравится.

– А я почему-то уверен, что ты в него влюбилась.

– Да он же слизняк! С ним не интересно…

– Не знаю, не знаю, – с нескрываемым цинизмом, сказал я. – В тихом омуте черти водятся.

– Он даже не пытался меня поцеловать. Я дружу с ним только ради того, чтобы ты на меня не сердился, и у тебя не было из-за меня неприятностей. Когда мы рядом, я думаю только о тебе…

– А когда обжимаешься в подъезде, то тебе кажется, что это мои руки обхватывают твою талию? – с тонким расчётом съязвил я.

– Зачем ты так, Арик?! – откровенно обиделась Тамара. – Тебе стоит лишь сказать, и я немедленно с ним расстанусь…

– Я никогда не учил тебя быть жестокой.

– Если ты ревнуешь…

– Я люблю тебя!

– Я тоже безумно люблю тебя! Только тебя, Арик. Никто другой мне не нужен.

– Он молодой и энергичный, я в возрасте…

– Вечером скажу, чтобы он больше не приходил…

Я крепко обнял её, даже на мгновение показалось, что она растворялась, слившись со мной в единое целое.

– Ты пойми меня правильно, – вкрадчиво произнёс я. – Мне просто обидно. Не думал, что стану тебя ревновать к этому мальчишке.