Buch lesen: «Кроваво-красная луна 2. Рождение ведьмака»

Тетрадь из сундука

Сказка это или быль,

Дед купил автомобиль.

По деревне он проехал,

Всех курей передавил.

Из окна старуха смотрит,

Морду от людей воротит.

Богатырь к ним приходил,

Всё в деревне разрулил.

Выгнал лешего в болото,

Бабке с дедом, починил ворота.

Нацепил попову рясу,

И на прощанье выпил квасу.

Отгулов накопилось много, а сидеть на работе и ничего не делать – несусветная скукота. Вот, и решил Вадим Шведов взять десять дней отпуска и съездить в деревню, где родился и вырос. Уже давно собирался, а всё никак не мог вырваться. Надо проведать могилу родителей, да и с друзьями повидаться не мешало бы. А то уже лет десять не показывал туда носа, как похоронил родителей, так ни разу больше не был.

Написал заявление, Сергеев отпустил без разговоров, и отправился. А чего тянуть-то, может, больше и не придётся съездить. Ведь работа у него не сахар, не в конторе штаны протирает.

Сутки на поезде пролетели незаметно, а вот три часа на автобусе показались ему вечностью. Деревенские дороги – это тебе не город. Да ещё ПАЗик, его ровесник, всю дорогу дребезжал и скрипел, того и гляди, развалится на запчасти, не соберёшь. Просто смех сквозь слёзы, а не транспорт. Но с божьей помощью добрался целым и невредимым, хотя нервов себе потратил на год вперёд.

«Как я раньше здесь жил, непонятно», – матерился он про себя, чтобы не привлечь внимания пассажиров к своей персоне, подскакивая на ямах, в которые попадал автобус. Но мучениям когда-нибудь, да приходит конец.

Заколоченный родительский дом зарос бурьяном и покосился. Но всё равно был ещё крепок.

«Неужели прошло десять лет? – стоя у калитки и поглядывал на родительский дом, думал Шведов. – Похороны были словно вчера».

– Молодой человек, – услышал он старческий голос, – вы кого-то ищите?

Повернувшись, он увидел невысокую, щупленькую старушку, которая прищурившись, поглядывала на него.

«Плохо видит», – подумал он.

И только он хотел ответить, как старушка вновь заговорила:

– В этом доме хозяев нема, померли они, лет десять как. А сынок ихний где-то в городе проживает. Вы, коль хату себе бачите, могу подсобить, я здесь усех знавши, – коверкая слова, сказала старушка.

– Спасибо, бабушка, не надо.

– А какого рожна вы тогда здесь топчетесь и всё высматриваете? Ограбить, наверно, хотите, так там ничёго нема путного, пустой дом, сиротливый.

– Нет, бабушка, не хочу. Это дом моих родителей. Я Вадим Шведов, тот, который из города.

– Давненько, видно, здесь не бувал, – поближе подошла старушка, заглядывая Вадиму в лицо.

– Десять лет, бабушка. Всё некогда было.

– Вам молодым усегда некогда буват, – буркнула она.

Вадим промолчал. Зачем переубеждать старушку, себе дороже будет.

– Да, похож на батьку свово, одно лицо. Рядом поставь, нихто не различит. Вот теперича я тебя, хлопец, признала, – посмотрела она повнимательней в лицо Вадима, развернулась и поковыляла своей дорогой.

Проводив старушку взглядом, Вадим открыл покосившуюся калитку и пробираясь сквозь заросли бурьяна, пошёл к дому.

Провозившись до ночи с уборкой, Вадим согрел воды в старом электрическом чайнике (хорошо хоть свет не обрезали, пока его не было), выпил чаю (немного продуктов он привёз с собой) и завалился спать.

«Завтра надо скосить траву в огороде, а то, как партизан в джунглях, – вспомнил он свои боевые подвиги и не только боевые и улыбнулся, – а потом нужно сходить на кладбище».

Вадим провалился в глубокий сон. Давно он так не занимался уборкой по дому, вот с непривычки и сморило. Но не прошло и часа, как в доме что-то загрохотало. Вскочив на ноги, он стал вглядываться в темноту, но ничего не увидел. Звук повторился вновь, но уже с другой стороны. Значит, ему это не приснилось, грохот был на самом деле.

– Что за ерунда здесь происходит? – медленно, чтобы в темноте ни на что не напороться и не грохнуться он пошёл к стене, где был выключатель.

Пошарив рукой и найдя его, Вадим щёлкнул, но света не было:

– Вечером свет был, почему нет сейчас?

Так он стоял в одних трусах минут десять, как ему показалось, крутил головой, ничего не понимая, пока в дверь не постучали.

– Кто там? – во весь голос закричал он, но с места не сдвинулся. Нет, он не испугался, но мало ли что, лучше оставаться на месте. В потёмках Вадим вновь стал шарить по стене и, наткнувшись на выключатель, нажал на него. Щёлк, и свет, как по волшебству загорелся.

«Чертовщина какая-то», – пронеслось у него в голове.

С появлением света звуки в доме прекратились, и наступила гробовая тишина.

Ещё минут пять он прислушивался, потом натянул брюки и на цыпочках пошёл к двери. В сенях никого не было.

– Видно, домовой шалит или почудилось, – выходя на крыльцо, чтобы немного прийти в себя и подышать ночным воздухом, произнёс Вадим. – Утром надо сходить в магазин, купить молока и конфет, чтобы задобрить домового. А то никакого покоя не даст.

Простояв на крыльце минут тридцать, поглядывая по сторонам и вспоминая, как в детстве играл здесь с отцом, он вернулся в дом и лёг. Свет выключать не стал, так при свете и заснул, провалившись в глубокий сон без сновидений.

Его опять разбудил какой-то стук. Вскочив, он хотел было послать домового на три буквы, как в дверь постучали. Поняв, что это не шутки домового и не сон, он крикнул:

– Входите, дверь открыта! – схватив брюки, он так и замер с ними в руках. В дверях стояла вчерашняя старушка и во все глаза разглядывала его.

– Одевайся, одевайся, сынок, – заговорила она, – не стесняйся. Я на своём веку и не такого навидалась. Меня уже ничем не удивить.

– А я и не стесняюсь, – стал натягивать он брюки, искоса поглядывая на гостью.

– Ещё как стесняешься, милок, – пробурчала старушка и, не спросив разрешения, прошла к столу и присела на стул.

Одевшись, Вадим подошёл и присел напротив её.

– Вы что-то хотели? – стал он всматриваться в лицо бабушки, стараясь её вспомнить. Но как не старался, у него это не получалось.

– Не ломай голову, хлопец, – она словно прочитала его мысли. – Всё равно ты меня не признаешь.

– Откуда вы знаете, уважаемая, что я подумал?

– Здесь нечего думать, всё написано у тебя на лице, – уже не коверкая слова, как вчера, произнесла она.

– Всё-таки, зачем вы пришли? Не поздороваться же и поинтересоваться о моём здоровье.

– Может, я жениха себе ищу, – выждав паузу, произнесла старушка и заулыбалась. Вадим заметил, что у бабки были белые здоровые зубы, как у молодой девушки.

«Ни хрена себе», – подумал он, а вслух добавил, – не поздновато ли о женихах думать?

– Шучу я сынок, шучу. Мне пора уже думать о другом.

– То-то и оно, – отвернувшись от неё, Вадим глянул в окно.

Старушка улыбнулась, но промолчала. Поднявшись, Вадим пошёл и выключил в комнате свет, ведь был уже день. Постояв у стены, он вновь подошёл к столу и присел.

– Не мучайся, не вспомнишь. Я недавно сюда переехала, ты меня никогда не видел. А твоего отца я по молодости знала, вот и перепутала.

– А зачем я вам понадобился, что ни свет ни заря пришли?

– Я пришла к тебе по делу. Но только не подумай, что бабка сбрендила под старость лет.

– Я ничего и не думаю.

– Так вот, – она на мгновенье замолчала, – в этом доме есть старый сундук. Я это точно знаю. Ты тоже должен его помнить.

Вадим посмотрел на старушку, пожал плечами, но ничего не ответил.

– В нём лежит одна очень старая тетрадка. Вот, она мне и нужна.

– А откуда вы знаете, что она там лежит?

– Знаю, милок, знаю.

«Это, наверно, она ночью здесь шастала или кого-то попросила», – подумал Вадим, отворачивая от неё лицо, чтобы та опять не прочитала его мысли.

– Мне нужно, чтобы ты её нашёл и передал мне.

– Ну, если вы знали, нет, знаете, что она в доме, почему тогда вы её раньше не нашли и не забрали? А пришли только сейчас, когда приехал я? А если бы я не приехал, тогда что?

– Много вопросов задаёшь, Вадим.

– Откуда вы знаете, как меня зовут? – вновь поднялся Вадим, выходя из себя.

– Не об этом сейчас речь, – строго сказала она. – Просто, отдай мне тетрадь и больше я тебя не побеспокою.

– А если нет, тогда что?

– Просто, не надо это всё доводить до абсурда. И всё будет «тип-топ», как говорят у вас в городе.

– Я вижу, у нас разговор перешёл в угрозы или я чего-то не понимаю? – произнёс Вадим, прислушиваясь к какому-то шуму, доносившемуся из сеней.

– Ты кого-то ждёшь? – всполошилась старушка и поднялась.

Шум повторился вновь, и старуха ничего не говоря, ринулась в дверь. Вадим ещё ничего не успел подумать, как её и след простыл.

– Что это сейчас было? – он направился к двери.

Но в сенях никого не было.

– Что за чертовщина здесь творится? Полночи что-то брякало, потом эта старая ведьма пришла и требовала какую-то тетрадь. А услышав шум, умчалась, как будто её здесь и не было. Всё, хорош с меня, надо завтракать и приниматься за дело, – Вадим развернулся и зашёл обратно в дом. Но странный визит старухи не давал ему покоя.

«Что за тетрадь и зачем она ей?»

Перекусив на скорую руку, Вадим решил найти сундук и покопаться в нём. Поискал в доме, в сенях, но никакого сундука не обнаружил. Придётся лезть на чердак, скорее всего он, там.

Вход на чердак был из сеней, но там темно, а фонаря в доме он не видел. Подсвечивая путь телефоном, чтобы ненароком не свалиться и не переломать ноги, он влез на чердак и увидел прикрытое шторой окно.

– Как я о нём забыл, – ругая себя, Вадим отдёрнул штору, и на чердаке стало светлей. Не намного, но окружающие предметы стали различимы.

Сундук обнаружился быстро. Он был закрыт на внутренний замок. Впустую провозившись, минут десять, Вадим спустился обратно в дом и взял топор. Но только он решил подняться обратно, как услышал стук в дверь.

«Кого ещё там черти принесли?», – подумал он.

– Хозяева, есть, кто дома? – раздался из-за двери хриплый мужской голос.

– Входите, не заперто, – ответил Вадим, ставя в угол топор, чтобы не напугать гостя.

Дверь тихонько открылась, и на пороге появился старик, ровесник старухи.

– Чем обязан? – спросил Вадим.

«Они сговорились, что ли?» – пролетела в голове Вадима.

– Я так понимаю, вы – хозяин дома, – не отвечая на вопрос, прохрипел старик.

– В каком-то смысле, да.

– Как это понимать? – уставился тот на Вадима.

– Я сын хозяев, а они умерли.

– Понятно. А я иду мимо, смотрю, кто-то в окне мелькает. Дай, думаю, посмотрю. Дом стоит бесхозный, мало ли что может случиться.

– А вам какая от этого радость? – Вадим начал выходить из себя от назойливости и любопытства деревенских жителей. – Не успел я приехать, как зачастили гости.

– Не понял, – возмутился дед, – до меня ещё кто-то приходил?

– Утром, ни свет ни заря, приходила старушка божий одуванчик. Не успел я глаза открыть, а она уже на пороге.

– Как звать-то? – уставился дед на Вадима.

– Кого?

– Ну, не меня же. Ту старушку.

– А я откуда знаю? Пришла, разбудила и давай с меня какую-то тетрадь требовать. А я ни сном, ни духом. Ещё и угрожать пыталась, мол, не отдам, хуже будет.

– А что за тетрадь? – словно ненароком, стал выпытывать дед.

– Не знаю, я её никогда не видел, и понятия не имею, где она.

Поговорив о том, о сём, дед Иван, так звали гостя, покинул дом и, ворча что-то себе под нос, поплёлся восвояси.

Зачем дед приходил, Вадим так и не понял, а задавать вопрос напрямую не стал.

Закрывшись, чтоб его больше никто не беспокоил, Вадим поднялся на чердак и опять принялся за сундук. И только через час ему посчастливилось отрыть крышку.

Затхлый запах шибанул ему в нос. Отложив топор в сторону, Вадим дал сундуку немного проветриться. А потом, погрузившись в его содержимое, стал вытаскивать и разбирать старые вещи, ища таинственную тетрадку. Провозившись довольно долго, он наконец-то нашёл то, что искал. Отложив тетрадь в сторонку, он стал доставать остальные вещи. Но кроме этой тонкой тетради в сундуке больше не было никаких бумаг.

– Значит, это то, что я искал, – чихая от поднятой пыли и затхлого запаха, старых вещей произнёс Вадим.

Забрав тетрадь (обратно вещи он складывать не стал), спустился в дом и, усевшись за стол возле окна, открыл первую страницу.

– Что это за хрень? – стал вглядываться он в каракули, нацарапанные красными чернилами, похожими на кровь. Некоторые буквы или закорючки (он так и не смог разобрать), расплылись, образовав тёмно-бурые пятна. Полистав тетрадь, он так в ней ничего и не понял, кроме одного рисунка в самом конце. Это была пентаграмма.

Убрав тетрадь в шкаф (как говорится – с глаз долой), он решил прогуляться по родной деревне, подышать воздухом и повидать друзей…

***

Покинув дом родителей Вадима, бабка Евдоха (как звали её в деревне, настоящего имени никто не знал) отправилась к себе. Её небольшой покосившийся домик находился рядом с кладбищем. Раньше в нём жил сторож, который приглядывал за кладбищем и по мере своих сил прибирался на нём. Ни много ни мало, ему уже было за 70. Семьи у него не было, вот он и жил там один, как говорится, бобылём. А после его внезапной таинственной смерти семь лет назад в домик заселилась старушка, неизвестно откуда появившаяся в деревне. Вспоминали, что дед Матвей, так звали сторожа, ещё поутру бегал бодрячком, а после обеда его нашли мёртвым в свежевырытой могиле. Странно всё это было. Но участковый решил, что дед случайно упал в могилу, и от испуга его сердце остановилось. На лице умершего была такая ужасная гримаса, что становилось страшно. Вот, после этого случая, примерно дня через три в деревню пришла бабка Евдоха и поселилась в домике. Никто из жителей против этого не был, живи, не жалко. Да, и за кладбищем будет пригляд. Вот, так и прижилась бабка в деревне. Ничего плохого за ней не замечали. Жила себе потихоньку, собирала травки, делала из них снадобья и отвары, лечила помаленьку от хворей. То животину кому выходит, а то и человеку поможет встать на ноги. А кому и приворот сделает. Обращались к ней молодухи, чтобы приворожить любимого и обиженные друг на друга соседи. Случались в деревне и ссоры, и раздоры, ведь это жизнь, без этого не обойдёшься. Но порчи бабка не наводила. Может, что-то такое и делала, но как говорится, не пойманный – не вор. Народ болел, конечно, не без этого, но на Евдоху не думали.

После того как бабка вышла от Вадима, её словно подменили. Всё то время, что она жила в деревне, бабка ходила медленно, словно никуда не торопясь, а сейчас так припустила, и молодому не догнать, не говоря о стариках. Неслась, как корабль в океане, никого не замечая. Только цветастый платок, который она никогда не снимала, наверно и спала в нём, развевался, словно флаг на мачте. Что случилось с бабкой Евдохой, никто не мог понять. Жители деревни оборачивались и смотрели, как она бежит. А та, не замечая косых взглядов и перешептываний, неслась, перепрыгивая ямки на деревенской дороге, словно молодая девчонка, опаздывающая на свидание.

– Эй, бабка Евдоха, что случилось? – окликнули её мужики, толпившиеся возле магазина. – Пожар, что ли? – но та пронеслась мимо, ничего не ответив.

– Первый раз вижу, чтобы на кладбище так быстро бежали, – ёрничал один из мужиков.

– Наверно, дружок из могилы поднялся, вот она и торопится на свидание, – подхватил другой и засмеялся, ощерив беззубый рот. Мужики, оценив его шутку, тоже заржали.

– Что ржёте как лошади? – вышел из магазина здоровенный, под два метра мужик с тремя бутылками водки в руках.

– Да вот, – дурацкий смех прекратился, как по команде, – смотрим, как бабка Евдоха на свидание торопится. Видно, очередной женишок из могилы поднялся и в гости к ней пожаловал.

– Дурьё, а ещё взрослые мужики называетесь. Всё, хорош зубоскалить, пошли, а то водка киснет.

Мужики подхватились и поспешили вслед за ним. Еремей Силантьевич, так звали мужика, вышедшего из магазина с водкой, был деревенским кузнецом.

Бабка Евдоха, добежав до своей избушки, заскочила внутрь и заперлась на все засовы. Выглянув в небольшое окно, не идёт ли кто за ней, задёрнула штору.

Усевшись за круглый стол, который стоял по старинке посередине комнаты, она запалила чёрную свечу, вытащенную из сундука, и стала что-то над ней шептать. Свеча то разгоралась ярким пламенем, то затухала, шипя, как и сам голос ворожившей над ней старухи.

***

Первым делом Вадим зашёл в магазин, купил бутылку водки, коробку шоколадных конфет и кое-какую закуску, что можно было найти в деревенском магазине.

– Молодой человек, а вы к кому приехали? – поинтересовалась продавец, всматриваясь в лицо покупателя.

– Тетя Валя, вы меня не помните?

– Много вас тут ходит, всех и не упомнишь.

– Я Вадим Шведов, вы что, забыли меня?

– А я смотрю, знакомое лицо, а припомнить не могу, склероз под старость разыгрался. Приехал в гости или насовсем?

– Нет, тётя Валя, не насовсем. Повидаюсь с друзьями, поправлю могилу родителей и через неделю обратно. У меня там квартира и работа.

– Понятно. Совсем ты забыл свою деревню, давненько не приезжал.

– Всё не было времени, да и с работы не отпускали.

– Хорошая хоть работа?

– Нормальная, тетя Валя, не жалуюсь, – продвигаясь к выходу, произнёс Вадим. Но продавщице хотелось поговорить.

– Женился?

– Нет, не нашёл ещё никого.

– Дружок-то твой недавно был, – произнесла тетя Валя. – Купил водки и убёг. Гуляет уже целую неделю и не работает, злыдень здоровенный.

– Что за дружок-то? – уставился на неё Вадим.

– Да Еремей, больше-то некому.

– Как некому? – удивился Вадим. – А остальные где?

– А ты что, не знаешь? – выйдя из-за прилавка, она подошла к Вадиму.

– Нет!

– Семён два года как уехал с семьёй в город. А Васька вновь женился, взял бабёнку из Ивановки, это соседняя деревня, в десяти километрах.

– Какой Васька?

– Савельев, какой ещё. Забыл, что ли?

– А первая его жена где? – слушая деревенские новости и ничего не понимая, спросил Вадим.

– Развелись они, и та укатила в город. А он через год нашёл, с двумя ребятишками и переехал к ней. А четвёртый ваш дружок помер недавно. Вот, Еремей, как схоронил его, так и пьёт.

– Тёть Валя, да скажи же ты, кто умер?

– Олег Золотов, вот кто. А ты что, не знал? – округлила она глаза.

«Вот, это новость, так новость», – подумал Вадим. А продавщице ответил:

– Нет, тётя Валя, я не знал. Вот, хотел его повидать, а теперь даже и не знаю, что мне делать.

– А ты сходи к Еремею, он тебе покажет могилку Олега.

– Спасибо, тетя Валя, так и сделаю, – попрощался Вадим и вышел.

Он спустился с крыльца и, поглядывая по сторонам, стал вспоминать, где кто живёт, ведь прошло десять лет, как он последний раз был в деревне…, медленно поплёлся к Еремею. Тот после смерти родителей (они умерли раньше, чем у Вадима), остался жить в их доме.

«Да, много времени прошло, и многое в родной деревне изменилось. Надо у него спросить, от чего Олег умер, ведь он был здоровым мужиком, никогда не курил, а выпивал только по праздникам и то немного» – размышляя, Вадим подошёл к дому друга.

Из открытых окон и двери слышались громкие голоса. Бас Еремея он сразу признал, а вот остальные разобрать не мог.

– Ничего, сейчас посмотрим, с кем он пьёт, – постучался он в дверной косяк и не дожидаясь ответа, переступил порог.

– Кого ещё лешие принесли? – не признал хозяин вошедшего гостя. – Тебе чего надо? Шёл бы ты мужик отсель по-доброму, а то, не дай, бог запнёшься и морду об кулак разобьёшь.

– А если отскочит сдача, Ерёма?

– Чего? – Еремей поднялся из-за стола и, сжав кулаки, пошёл на гостя. Но, не дойдя пары шагов, остановился и уставился на вошедшего. Остальные трое приятелей и две великовозрастные девицы притихли, поглядывая на хозяина.

– Ну, чего замер, не признал что ли? – развёл руки в стороны гость.

– Вадим, ты? – выдавил из себя Еремей и полез обниматься со старым другом. Его собутыльники, видя такую картину, вновь оживились и загалдели.

– Наконец-то признал, – стал вырываться из железных тисков кузнеца Вадим, – а то сразу в морду.

– Проходи, проходи, дружище! А вы, честная компания, быстро поднялись, – повернулся хозяин к собутыльникам, – ноги в руки и разбежались отсель. Ко мне друг приехал из города.

– Может, мы останемся? – пискнула одна из девиц.

– Я кому сказал, марш отсюда! – те поднялись, и что-то бормоча себе под нос, удалились. Видно, побаивались Еремея, всё-таки кузнец, мог и зашибить нечаянно, кулаки-то пудовые.

– Ты не стой столбом, проходи к столу, – прогудел он басом, отодвигая в сторонку бардак на столе.

Вадим достал из пакета бутылку водки, палку копчёной колбасы и ещё кое-какую мелочь из закуски.

– Давай, выпьем за встречу, Ерёма.

– Давай, – уселся хозяин на стул. Тот, бедный, аж заскрипел от его веса.

Нарезав колбасы и огурцов с помидорами, они чокнулись за встречу и выпили. Вадим закусил пластиком колбасы, а Еремей не стал, только занюхал кулаком. Налив по второй, выпили вдогонку.

– Ну, рассказывай, Ерёма, что у вас тут нового? – ставя пустую стопку на стол, сказал Вадим.

– Много чего нового, всего и не расскажешь сразу.

– Начни с того, как умер Олег, – стал наливать третью стопку Вадим, посматривая на дружка.

Не дожидаясь, когда гость нальёт себе, хозяин схватил свою стопку и, опрокинув её себе в рот, заговорил.

***

Покинув дом Шведовых, дед Иван пошёл в сторону кладбища к бабке Евдохе. Он сразу понял, кто приходил перед ним в гости к Вадиму.

– Вот, старая карга. И тут опередила, – ворчал дед, топая по деревенской разбитой дороге, – решила быстрее меня завладеть тетрадкой. Вот, проныра так проныра старая. Но ничего, посмотрим, кому из нас она достанется.

Подходя к дому ведьмы, колдун почувствовал ворожбу и остановился как вкопанный, словно его пригвоздило к дороге. Дальше путь к дому бабки был ему заказан. Потоптавшись на месте, дед Иван плюнул три раза впереди себя на дорогу, развернулся и, молча, поплёлся обратно. Ведьмин заслон не пустил его к дому.

– Ладно, ладно, старая карга, я с тобой ещё поквитаюсь.

Старуха тоже почувствовала приближение колдуна, но дорогу она плотно запечатала, и тот не прошёл. Уже через минуту она поняла, что он стал удаляться, но запечатку ослаблять не стала. Вдруг тот раздумает и вернётся, а ей не хотелось его видеть.

– Наверно, уже тоже в доме побывал? Чует, что хозяин приехал и решил попытать счастья. Ведь заговорённая тетрадь и ему нужна. Но она пока в доме, – сама с собой разговаривала бабка Евдоха. – Я бы почувствовала её переход в чужие руки. Значит, опять будем пытаться ею завладеть. Ох, как нужна она, ох, как нужна. Но есть одна вещь, так просто тетрадь не взять, не пойдёт она к чужому. Её может передать только хозяин, из рук в руки, не по принуждению, а только по своей воле. Сгорит заговорённая тетрадь синим пламенем, и сожжёт того, кто её взял без разрешения. Значит, надо уговорить хозяина, чтобы он её подарил. Дарёное – это по доброй воле, это не сожжёт.

Затушив догоревшую до половины свечу пальцами (дуть на свечу ни в коем случае нельзя, а то пропадёт вся ворожба), Евдоха убрала её со стола в шкаф, мало ли кто заявится.

– Ну вот, теперь можно и отдохнуть немножко да подумать, как выманить у хозяина дома тетрадь.

***

– Послушай, Вадим, у нас в деревне начала творится какая-то чертовщина в последнее время, – сказал Еремей и замолчал. Он вдруг вскочил, подбежал к открытой двери и выглянул из неё. Постояв с минуту и к чему-то прислушиваясь, он закрыл её, подошёл к окну и закрыл его тоже.

– Ерёма, ты чего испугался? – спросил Вадим вернувшегося к столу друга.

– Бережёного бог бережёт, – перекрестился тот и тихо присел.

– В бога стал верить? – глянул на него Вадим.

– Поживи здесь, не в то поверишь.

– Ладно, не отвлекайся, рассказывай дальше, что у вас тут творится?

– Я и говорю, чертовщина у нас в деревне завелась, – закрутил головой хозяин дома, не смотрит ли кто на него. Но в доме, кроме них двоих, никого не было. Вновь перекрестившись, он продолжил:

– Сперва у нас в Анисовке появилась бабка Евдоха. Поначалу, ну лет так пять, всё было тихо и спокойно. Народ жил мирно и хорошо. А вот когда к нам в деревню заявился дед Иван, это примерно года два как, тут и началось, – Еремей схватил со стола бутылку, налил в свою стопку, забыв про гостя, и вылил себе в рот. Вадим с подозрением посмотрел на него, но говорить ничего не стал.

– Чего-то бабка Евдоха с дедом Иваном не поделили, вот тут-то и начали происходить странности. Народ, глядя на их вражду, стал шушукаться и посмеиваться. А те, кто грамотней, стали их наставлять на путь истинный, мол, старые люди, а ведёте себя, как малые дети. После разговора с ними умерла учительница, молодая, года на три моложе нас с тобой.

– А что сказали врачи? – поинтересовался Вадим, поглядывая на друга. – Какова причина смерти?

– Никакой болезни не выявили, просто остановилась сердце, и всё.

– Так не бывает, – сказал Вадим.

– Ещё как бывает, – упёрся в него взглядом Ерёма. – Что-то учительница сказала деду Ивану, а тот плюнул ей под ноги, развернулся и что-то шепча, удалился. Учительница после того случая слегла и через месяц умерла. А потом, ни с того, ни с чего умер наш участковый. Тут я не знаю, врать не буду, что с ним случилось. Только через месяц тоже сгорел, худой стал, как тот кощей, правда, не бессмертный. Ночью уснул и не проснулся.

– К врачам обращались? – спросил Вадим. – Может, в деревне какая-то эпидемия или вирус?

– Сам ты вирус ходячий, – посмотрел на него хозяин. – Врачи ничего у них не нашли. Просто, отказало сердце, а от чего, определить не смогли.

– Странно всё это…

– Вот, и я говорю, какая-то зараза завелась в Анисовке, – Ерёма опять перекрестился и продолжил:

– А неделю назад умер Олег. Ведь ты сам знаешь, он никогда не курил, а выпивал только по большим праздникам, да и то помаленьку.

– И по бабам не ходил, – заметил Вадим.

– Ты не смейся, ничего смешного здесь нет, – огрызнулся Ерёма.

– Продолжай, продолжай, я тебя внимательно слушаю, – сделал умное лицо гость.

– Вот, и не перебивай, а то не буду рассказывать. Так вот, десять дней назад Олег пришёл ко мне и рассказал, что он услышал странный разговор между Евдохой и Иваном. Они спорили, переходя то на крик, то на шёпот, о какой-то тетрадке. Что за тетрадь, они не говорили, но она находится, ты не поверишь, в твоем доме.

– Почему не поверю? – посмотрел Вадим на друга. – Они сегодня приходили ко мне, интересовались ею. Не вместе, конечно. Сперва бабка пришла, ни свет ни заря, а потом дед.

– Ну, и чего дальше?

– Послал я их куда подальше.

– А они что?

– Ушли. А мне любопытно стало, что это за тетрадь такая. Обшарив всё в доме, полез на чердак и там нашёл её.

– Кого нашёл? – уставился на Вадима Еремей.

– Никого, а что. Тетрадь нашёл. Глянул, а там какие-то каракули. Полистал, полистал, да и спрятал.

– Правильно сделал, что спрятал, – сказал Ерёма и опять перекрестился.

– Ну и что Олег, ты не договорил.

– Заметили они его, когда он подслушивал, и вот. Неделю назад наш Олежка помер. За несколько дней сгорел. Хоронили в закрытом гробу.

– А что так? – уставился на хозяина дома гость.

– Страшно было смотреть на него. Я раз глянул, полдня тошнило и рвало. Всё тело было покрыто гнойными язвами.

– Да, странные творятся у вас дела, – поднялся Вадим и заходил по дому, меряя его шагами.

– А я тебе чего говорю? Чертовщина в Анисовке. И пришла она вслед за этими двумя стариками.

– А поговорить с ними не пробовали?

– Боятся их в деревне. Даже в их сторону не смотрят, когда те встречаются на дороге. Вот, так и живём. Трясёмся, как мыши в своей норе, боимся нос высунуть наружу.

Допив бутылку и поговорив ещё, друзья разошлись. Вадим пошёл домой, а Ерёма к себе в кузницу.

– Одно дело надо закончить, – напоследок сказал кузнец. – Вечером буду дома, если надумаешь, приходи, поговорим.

– Будет время, зайду, – сказал Вадим. – Надо дома прибраться.

По дороге Вадим зашел ещё раз в магазин и купил пару бутылок водки (сгодится на потом, мало ли что) и батон свежего хлеба. В деревне была своя пекарня, в район за ним не ездили.

– Ну что, нашёл дружка? – поинтересовалась продавщица.

– Нашёл, – расплатившись за покупку, ответил Вадим и вышел. Тетя Валя молча посмотрела ему вслед, а когда он вышел, перекрестилась.

Дед Иван (его настоящего имени никто не знал), вернулся к себе в дом и, закрывшись на все запоры, спустился в подвал. Там у него была небольшая комната, оборудованная для колдовства.

Запалив чёрные свечи, расставленные по углам на нарисованной на полу пентаграмме, он уселся в её середину и, закрыв глаза, стал читать заклинания на непонятном языке. Сперва звуки выходили из него тихо, а потом всё громче и громче, пока не перешли на крик. Выкрикнув последние три непонятных слова, он замолчал на пару минут, прислушиваясь, как потрескивают свечи. А потом всё повторил ещё четыре раза. Получилось по разу на каждый угол пентаграммы. После каждого заклинания он замолкал, а потом начинал вновь. После последних слов свечи вспыхнули синим пламенем, осветив на одно мгновение прибитый к стене перевёрнутый крест с распятием, и потухли все разом.

Колдун поднялся с колен и, молча, покинул потайную комнату.

***

Придя домой, Вадим налил себе полстакана водки, выпил, откусил от батона, зажевал.

– Нет, что-то здесь не так, – сказал он вслух. – Эти странные смерти связаны между собой. Значит, надо в этом разобраться и всё прояснить.

Вадим подошёл к шкафу и достал оттуда тетрадь, которую нашёл в старом сундуке. Усевшись за стол, он открыл её. У него никак не выходили из головы слова, сказанные Еремеем о споре деда Ивана с бабкой Евдохой. Видно, эта тетрадь нужна была им обоим, раз они приходили к нему. Но что в ней написано, Вадим никак не мог разобрать.

Просидев пару часов, уткнувшись носом в тетрадь, Вадим решил оставить это занятие на потом и оставил её на столе.

– Надо скосить траву и поправить калитку, а то покосилась, еле открываешь, – направляясь в сторону сарая, где хранился инвентарь, размышлял он. – Да, прилично всё заросло. Надо почаще сюда наведываться, хоть раз в два года, или вообще дом продать.

Кое-как пробравшись через заросли, он дёрнул дверь, но она не подалась.

– Что за ерунда? – попытался он заглянуть внутрь через небольшую щель в двери. – Почему дверь закрыта изнутри, как такое может быть? – дёргая за ручку, удивлялся он.

Провозившись, минут десять, Вадим решил залезть внутрь через окно. Обойдя сарай, он увидел, что окно было разбито, а под ним стоял ящик.

«Кто-то побывал в сарае, но зачем оставлять дверь закрытой изнутри? Что-то здесь не так».

Окно было широкое, и Вадим попал внутрь без проблем. В сарае стоял полумрак, света от окна не хватало, чтобы всё хорошенько рассмотреть. Потихоньку, чтобы ни на что не наступить, он подошёл к двери и открыл крючок, на который она была закрыта. В сарае сразу стало светлей.