Остерегайтесь гарпий

Глава шестая.

Письмо из северного моря.

Библиотека королевского замка Гералон была поистине великолепна. В ней хранились сотни интереснейших книг, манускриптов и пергаментов. В отдельных комнатах под замками содержалась вся государственная переписка за сотню лет. Глиняные дощечки древних народов гордо занимали своё место на полках. Вся история Бонвитана мирно спала в коридорах этой библиотеки от первого дня создания государства до настоящего момента. Опасаясь, что дневной свет может быть вреден для книг, в залах библиотеки совершенно не было окон, и это делало хранилище истории, политики и науки жутким и таинственным.

После смерти старого короля, восемь месяцев назад, молодая королева пускала в библиотеку только с личного разрешения, которое она давать не любила, и делала это крайне редко. Лишь по неотложным государственным делам разрешалось быть здесь и пользоваться местным достоянием. Королеву боялись и слушались беспрекословно.

По тёмному коридору библиотеки осторожно шёл молодой юноша, лет двадцати. Статный и очень красивый, он бережно гладил книги, иногда переставлял с места на место. Только он знал, где находится нужный папирус или пергамент, только он знал каждый шаг этой библиотеки. В мрачных залах, свечами требовалось пользоваться очень осторожно, чтобы не вызвать пожар, но юноше свечка не требовалась. Молодой красавец был слепым. На его пустых глазах была тугая, чёрная повязка, что делало его лицо ещё прекраснее, но очень грустным.

– Ты поздно сегодня, Гарпия. – Сказал юноша в темноту, когда почувствовал её присутствие. Ничто не могло скрыться от тончайшего слуха юноши в этих стенах.

– Здравствуй Дэломбр, – Сказала королева Мальтида, и послала юноше воздушный поцелуй, который он не увидел и о котором не должен был знать, – Прости меня, я пришла бы раньше, но государственные дела всё время задерживают.

– Не извиняйся. Теперь ты королева, и все твои дела важнее меня. Больше мы не можем, как в детстве, проводить целый день вместе. Теперь важнее тебя нет никого в государстве, а я так и остался самым бесполезным слепым оборванцем.

На этот раз юноша почувствовал, что на глазах королевы выступили слёзы, но сделал вид, что не понял этого и перевёл тему разговора.

– Что ты сегодня почитаешь мне?

– Чего бы ты хотел Дэломбр? – Королева смотрела на юношу так, словно готова для него на любой поступок и уж тем более выполнить просьбу.

– Почитай мне письмо адмирала Гая, которое он прислал тебе из северного моря.

– Что за глупости! – Возмутилась Гарпия. – Зачем тебе знать, о чём он мне пишет, я же тебе уже всё объяснила. – Но молодой человек ничего не отвечал. Он направился в тёмный проход стеллажей и вернулся с письмом и толстой свечой, которую поместил на дубовом столе, к нему же придвинул два стула. Королева не могла долго возражать и спорить со слепым юношей. Он пользовался этим крайне редко.

– Милая моя королева. Возможно, к августейшим особам принято обращаться по-другому, но на правах вашего будущего супруга и вельможи, которому по возвращению в столицу предстоит коронация, я отсылаю вам это письмо, составленное, как умею. Уверен, что дворцовым порядкам и этикету вы меня ещё научите.

– Спешу вас уведомить, что приказ вашего отца и нашего короля сделал меня счастливейшим из смертных, но не потому, что на мои плечи ложится бремя заботы о государстве, а потому, что мне предстоит стать вашим супругом. Мечтал бы я немедленно сорваться в ваши объятья и не разлучатся не под каким предлогом, но мой долг и обещание, данное вашему отцу, заставляют меня вести флот Бонвитана прочь от наших родных берегов. Ведь в обязанности адмирала входит окончательно покончить с нашим врагом, даже не смотря на то, что адмирал скоро станет королём.

– Больше двух месяцев матросы приводили наш флот в порядок после битвы у залива Мантэль. Король привёл в моё распоряжение ещё четыре тяжёлых корабля, и вот теперь уже одиннадцать дней паруса несут нашу флотилию навстречу подвигам, чтобы раздавить остатки Трабнера в его логове.

– Вы вероятно удивитесь, как письмо, которое я писал в морском походе, попало к вам, но я счёл нужным снарядить одно вспомогательное судно с письмом в обратную дорогу, чтобы вы, моя королева, получили вести о моём походе.

– Военная экспедиция, которую я возглавляю в данный момент, была уже давно мечтой моей юности, и я счастлив, что во имя славы нашего великого Бонвитана, именно я поставлю окончательную точку в войне с этим далёким и грозным врагом.

– Поход, который мы держим через северное море, проходит благополучно, и не смотря на суровые причуды природы и холода, навеивает только хорошие мысли. Наши моряки, весьма крепкие ребята, которых я приказал кормить только мясом, яйцами и лимонами, чтобы они не заболели и не ослабли в походе. Согревая кровь движениями, они всё время занимаются физической подготовкой, и просто приходят в нетерпение, когда думают о предстоящей победе. Представляю, моя королева, какое впечатление эти морские львы произведут на врага, если даже меня они пугают.

– Как уже говорил в начале, письмо о нашей военной экспедиции я посылаю вам на одиннадцатый день пути. Через три – четыре дня, если всё сложится благополучно, мы уже достигнем холодных скал Трабнера. Враг обессилен и напуган после последней битвы, и я намереваюсь взять его врасплох голыми руками. Со мной и моими войнами пребывает боевой дух и ваше благословление, так что, когда вы прочтёте это письмо, наши корабли, вероятно, уже устремятся в обратный путь, везя с собой победу и трофеи для вас, моя королева.

– На этом, с глубокой признательностью, позвольте попрощаться с вами, моя королева, и уверить вас в нашем скором воссоединении.

Будущий король, адмирал Гай.

Слепой юноша и Мальтида молчали какое-то время, но догорающая свеча стала пахнуть неприятной копотью и напомнила, что уже глубокая ночь.

– Бедный мой отец. – Тихо сказала Гарпия. – Он не читал этого письма, и не радовался вместе с этим самонадеянным адмиралом боевым успехам. Он не дождался письма всего сутки, даже меньше. Отец скончался рано утром, а донесение было доставлено поздним вечером.

– Ты, наверное, очень скучаешь по своему отцу? – Дэломбр взял девушку за руку и прижал к своей груди. – Как, должно быть, тебе тяжело без него, в этом огромном, неприступном замке.

– У меня есть ты, с тобой мне не так страшно. – Девушка смотрела на слепого, так словно он воплощал в себе всё самое прекрасное, нежное и доброе, что оставалось в её жизни, и ей хотелось верить, что Дэломбр чувствует и понимает это.

– Гарпия, я знаю, что адмирал прислал тебе и второе письмо, его ты мне тоже прочтёшь?

Королева изменилась в лице и закрыв на несколько секунд глаза, печально вздохнула. Она поняла, что сейчас ей придётся покинуть юношу. – Конечно, прочту, но уже очень поздно, я устала и мне надо идти.

– А как же письмо?

– Я прочту тебе его завтра?

– Завтра ты не придёшь, ты предупреждала меня об этом ещё два дня назад. Ты уезжаешь в Рок, заключать перемирие, помнишь?

Дэломбр всегда чувствовал, когда Мальтида говорит неправду. Он знал её слишком хорошо, чтобы не понимать всю важность, которая скрывается от него, в этом втором письме.

Когда королеве нечего было сказать, она просто уходила, так она поступила и в этот раз, хотя ничего тяжелее и представить себе не могла Гарпия, кроме как покинуть этого человека.

Глава седьмая.

Пощёчина

.

Гай лежал на дубовой скамье и глядел в потолок своей дремучий темницы. Рассвет уничтожил ночную темень ещё час назад, но Гай не спал как ночью, так и днём. Он не просто задумался, воображение полностью завладело им, и, в создавшемся положении это едва ли не единственное, что ему оставалось.

– Как же это вышло? – Размышлял он сам с собой. – Кому было выгодно моё нынешнее положение? Кому из высокопоставленных лиц в Бонвитане мог помешать адмирал, да ещё и одержавший важнейшую победу? Вельможи и двор буквально боготворили меня, сам король оказал честь, назначив меня своим зятем и приемником на престол, даже не дожидаясь своей смерти. Кому мог помешать военачальник, обеспечивающий безопасность государства и расширяющий его влияние и границы? Человек, который, не смотря на свою будущую коронацию, отправляется в заморский поход, чтобы выполнить долг в качестве адмирала и укоренить статус своего государства.

Гай стиснул зубы и со всей силой ударил кулаком о каменную стену узилища. – Конечно, каков герой! А что же ты не берёшь во внимание случившееся после?! Ну конечно! Я так долго упивался своим триумфом и совершенно не подумал о том, что причина моего нынешнего положения кроется не в победе, а в поражении.

– Итак, надо сосредоточиться и вспомнить всё произошедшее между тем моментом, когда я отослал королеве первое письмо, и когда отослал второе. Этот несносный мальчишка сегодня задерживается. Прекрасно, у меня будит возможность спокойно подумать, без его болтовни.

Гай прибывал в крайне нестабильном состоянии. Он то закрывал глаза, то открывал их, пытаясь не моргать. То вскакивал, ловя ускользающую деталь прошлого, то был недвижим как покойник, которого не успели похоронить. Он был разный, он пытался вспомнить абсолютно всё.

– Корабль с письмом для королевы отбыл рано утором. Я убедился, что флотилия идёт в правильном направлении и приказал собрать военный совет командиров кораблей. За день до прибытия к берегам Трабнера. С командой всё было в порядке, на совете тоже ничего не обычного. Все были уверены, флот Бонвитана направляется добивать врага, и этот поход неизбежно положит конец войне и сотрёт Трабнер с лица земли. Из этих людей предать меня никто не мог, я уверен. Интриги сплелись позже, гораздо позже.

Перед глазами бывшего адмирала проплывали воодушевлённые лица моряков и воинов, студёные волны северного моря и наконец, скалистые берега Трабнера.

– Итак, на тринадцатый день мы достигли Трабнера. Корабли шли в обычном боевом порядке с флагманом по центру. Ещё только приблизившись к береговой линии, с «Чёрного принца», который шёл впереди, как разведывательное судно, поднялся флаг, означающий, что найдена подходящая бухта, чтобы высадить ударные отряды. Я дал приказ всем следовать за «Принцем».

Гай, словно наяву представлял, как скрипят вёсла галер в уключинах, спускаются паруса и корабли, один за другим входят в залив, который глубоко вдаётся в сушу, заключённый огромными скалами в свои объятия.

Ясный и морозный день заставлял поволноваться каждого, кто непрошено явился в эти глыбистые, неприветливые земли. Но больше всего пугала гробовая тишина, царившая над скалами. Суда прошли уже несколько утёсов, возвышавшихся над ними, как сторожевые башни, и вот со стороны самого громадного послышался звук перерубленного каната катапульты, и через мгновение обломок чёрной скалы взмыл в воздух и понёсся к замыкающему кораблю. Точным попаданием, пробив насквозь палубу несчастливого судна, словно это была яичная скорлупа, скала тянула за собой уничтоженный корабль. Ужасающие крики, тонущих моряков положили конец спокойному походу. Флот Бонвитана получил первую пощёчину.

На других кораблях забегали люди, спешно занимая свои боевые места, готовясь нанести ответный удар. Но прежде чем прислуга наладила стреломётные скорпионы для первого залпа, со стороны скал к боевым галерам полетели ещё несколько каменных глыб. Треск ломающихся переборок, крики умирающих и свист смертоносных снарядов, наполнили воздух грохотом нового сражения.

Защищавшим залив тоже приходилось не сладко. Первые же попадания воронов и скорпионов разрушили часть укреплений, за которыми маскировались катапульты Трабнера. На скалистых выступах было сложно стрелять из метательной техники, и даже просто удержатся. Когда скалы начали сотрясать ответные залпы военного флота, то оборонявшиеся стали падать, срываясь и разбиваясь на смерть об утёсы и валуны.

Бой продолжался часа два, и когда целых шесть кораблей Бонвитана оказалось на дне залива, жалкая кучка воинов северной страны, остававшаяся на мысе, столкнула вниз последнюю катапульту и поспешила скрыться вглубь острова. Бонвитан снова одержал победу, но Гай и его приближённые считали тот день своим позором. Репутация отважного адмирала была, мягко говоря, подмочена.

Со скорбью и трауром моряки и войны сходили на берег. Пред глазами стояли лица погибших друзей, гордые мачты кораблей, которых больше не существовало. Но большие потери и ошибки нового адмирала ещё не означали поражение в компании. Необходимо было выполнить миссию, ради которой флот Бонвитана сюда явился, и каждый был полон решимости не отступать.

––

Начавшийся ветер поднял песок и зашвырнул его в окно узилища. Гай отвлёкся и вспомнил что он давно уже не адмирал, а обвинённый и осужденный предатель королевства. Всеми призираемый и ненавистный. Почему-то бедный узник отчётливо воссоздал в своей голове второе письмо, которое отослал королеве. Не торопясь, он начал повторять его, стараясь уловить хотя бы след интриги, которая перевернула его жизнь с ног на голову.

– О моя названная супруга, спишу сообщить вам, что мой военный поход наконец-то окончен, и вот уже как месяц я привёл флот обратно к берегам Бонвитана.

– От того, что я долгое время не решался написать вам, вы, наверное, уже догадались что компания прошла совсем не так гладко, как планировалась.

– Моё самонадеянное стремление, которое вскружило голову, привело к тому, что флот при входе в залив попал в засаду, и, потеряв шесть кораблей, лишился почти пятой части воинов, которых мы взяли с собой, чтобы покончить с Трабнером.

– Цитадели и крепости наших врагов оказались брошенными, и это первая хорошая новость в моём письме. Очевидно, Трабнер больше не в состоянии сопротивляться нашей армии, и все, кто остался на острове, скрываются в лесах. Несколько месяцев наши воины уничтожали пустые крепости, ломали заставы, сжигали леса. И вот, наконец, когда у наших врагов больше не осталось ничего, чтобы воссоздать свою военную державу, мы вернулись обратно на родину.

– По прибытию нас ждала трагическая весть о том, что старый государь, ваш отец, скончался, о чём примите мои глубочайшие соболезнования. Как я мог приехать к вам с худыми вестями, когда вы и так в печали из-за потери близкого человека?! На правах будущего короля мне пришлось заняться ремонтом пострадавших кораблей и строительством новых. И вот когда я частично исправил свои ошибки и даже возвёл новые верфи и заставу на важном приграничном направлении, осмеливаюсь писать вам. И на сей раз жду ответа, когда мне прибыть в Гальпу для коронации и нашего бракосочетания.

– Ваш супруг, адмирал Гай.–

Ответное письмо королевы пришло через восемь дней. Гай не помнил его дословно, как свои два, хоть оно было гораздо меньше. Но всё же сейчас, в своей камере, когда кроме ветра его ничего не отвлекало, постарался в памяти воссоздать долгожданную весточку.

– Названный муж мой!!! Рада, что с вами и вашими людьми всё благополучно. Вести о вашей доблести и отваге давно уже донеслись до Гальпы и порадовали весь двор и, разумеется, меня. Уверена, что неудачи, о которых вы пишите, преувеличены вами, и вы уже во всём практически разобрались.

– О нашей свадьбе и коронации я намерена оповестить вас лично, а посему через несколько дней прибуду к вам в лагерь, в опеке городской стражи и их командира Одли Этвуда. Ждите меня, будущий супруг мой. Мне будет приятно, если вы встретите меня на подъезде к вашей заставе. Будьте один, хочется посекретничать с вами о личном.

– Ваша будущая супруга Королева Мальтида. После свадьбы я попрошу вас, наедине называть меня Гарпия.

Тогда Гай, прочтя это письмо, подумал. – Заигрывает со мной, проказница. – Но сейчас он думал по-другому. – Неужели такое возможно, неужели это ……………………………………???

Глава восьмая.

Ты всё понял?!

Застава Мамлюк, побережье Бонвитана.

За восемь дней до настоящих событий.

Шатёр адмирала Гая находился в самом центре военного лагеря, который был возведён по прибытии флота из северного моря. Сам Гай уделял большое внимание надёжности укреплений и наблюдательных пунктов заставы, которые проверял почти каждое утро. Множество сил и времени понадобилось, чтобы создать такую грозную заставу, но по окончанию работ любой матрос и воин в лагере считал, что их застава самая лучшая.

После того, как три дня назад, адмирал получил письмо от королевы, он прибывал в великолепном настроении. Этим утром Гай словно чувствовал, что сегодня покинет свой лагерь.

– Неужели она приедет в Мамлюк? – Размышлял он, прогуливаясь по своему шатру. – Возможно, ей захочется провести смотр флота, а может быть, даже весь двор явится вместе с ней, чтобы провести мою коронацию на заставе. Представляю, как будут гордиться воины, что присутствовали на таком историческом событии.

– Приедет, она непременно приедет, уже сегодня. И я, конечно же, отправлюсь её встречать. Без охраны и сопровождения, как она просила в письме. Верхом на белом коне, я буду отлично смотреться рядом с её повозкой, когда королевский эскорт войдёт в лагерь.

Шатёр адмирала был отделан синим и красным бархатом, который прихватили в Трабнере в качестве трофея. Над внутренним убранством шатра последний месяц трудились все, кто в лагере имел хоть какой-нибудь эстетический вкус. Резные столбы и изящная мебель, глиняные горшки и вазы из того же Трабнера, всё имелось в адмиральском шатре, но вместе напоминало скорее скарб награбленного барахла, нежели изысканное помещение. На столах лежали раскрытые военные карты, которые были уже никому не нужны и валялись здесь для пущей важности. Гай готовился провести впечатление на королеву. Даже часовые у входа в его шатёр подбирались из очень крепких и высоких моряков, чтобы сразу было видно, насколько у местного командира всё чётко и надёжно. Вкуса у Гая не было, от слова совсем, но желание ослепить королеву широтой размаха перекрывало мнение остальных о его весьма заурядных способностях эстета.

Откинув полог шатра, внутрь прошёл Агвид Гэвилэн. Это был командир «Чёрного принца» и близкий друг Гая. Один из немногих, кому позволялось в лагере заходить к адмиралу без доклада. Это был статный и крепкий мужчина лет сорока, уже успевший получить несколько боевых шрамов на лице, которые, впрочем, его совсем не портили, придавая выражению благородство и мужественность. Именно его Гай намеривался сделать адмиралом, когда, в свою очередь, станет королём.

– Адмирал, можно к тебе? – Как всегда чётким и громким голосом спросил Агвид.

– Можно, тебе всегда можно, друг мой. Какие новости?

– Вся застава готова к встрече важных гостей, мой адмирал. – Не менее чётко и громко отчеканил Гэвилэн и широко улыбнулся.

– Что?! – Гай едва не потерял равновесие от восторга.

– На ближайших холмах дозорные заметили передовой отряд из Гальпы, с флагами Трабнера и штандартом самой королевы. Они остановились, так чтобы их было видно, но в лагерь не идут. Наверное, готовится какая-то церемония, я полагаю, они ждут тебя, адмирал.

Гай тоже расплылся в улыбке. – Спасибо друг мой, спасибо за добрую весть. Я отправляюсь к королеве, но скоро мы, наверное, вернёмся в сопровождении вельмож и свиты. Поручаю тебе руководить нашей встречей, постарайся, чтобы всё было достойно и торжественно. И не смущайся при виде столь знатных особ, скоро и ты станешь вельможей, флот и эта застава, всё встанет под твоё командование, друг мой.

Гай как молния вылетел из шатра, одевая на ходу боевой костюм командующего флотом и вскочив на коня, бросил последнюю фразу Гэвилэну. – Замени часовых у моего шатра, эти какие-то сонные. Пусть будут настоящие великаны. Выбери самых высоких, каких найдёшь.

Пришпорив скакуна, адмирал понёсся через пронзённый лучами солнца кустарник по направлению к холмам. Оставив в прошлом свои ошибки, в битве при Мантэле и при высадке в бухте Трабнера, он буквально летел на крыльях в мир безграничных возможностей и почёта. В мир удивительных и прекрасных грёз, как ему казалось. Морские птицы, кричавшие в небе, создавали ощущение умиротворённости, которую так жаждал и так ждал адмирал Гай.

Через некоторое время на холмах показались фигуры дворцовой стражи в блестящих кирасах и плащах, которые почему-то спустились на несколько шагов по склону с другой стороны холма, словно не хотели, чтобы их было видно из лагеря.

Ещё несколько мгновений, и Гай уже различал лица людей, которые его встречали. Они расположились в одну линию, гордо подняв головы и расправив плечи. Первым стоял начальник королевской стражи Одли Этвуд и величественно сжимал в правой руке какой-то пергамент, запечатанный королевской печатью.

– Рад вас приветствовать адмирал, от лица королевской стражи и лично самой королевы. Прежде всего, у меня приказ вручить вам этот пергамент, лично в руки.

К лошади Гая подскочили два стражника и подав ему руки, помогли спуститься на землю. – Надо привыкать к подобному этикету! – Удивился он, подумав, что раньше никто перед ним так не прислуживал.

Этвуд сделал два шага вперёд, и в поклоне протянул адмиралу пергамент с печатью.

– Не понимаю?– Через несколько мгновений сказал Гай, обнаружив, что развёрнутый пергамент оказался совершенно пустой. В тот же миг он почувствовал тяжёлый удар чем-то твёрдым, себе по затылку. Из носа хлыстнула кровь и хватаясь руками за воздух в следующий миг он уже ударился головой об камни на земле. Гай не успел сообразить, что произошло. В глазах его темнело, темнело, пока не стало совсем темно.

––