Девушка-рентген

"Жизнь – это школа, но спешить с её окончанием не следует". Эмиль Кроткий

Часть 1. Зима. На календаре 10 января. Аня жила в городе. Сколько себя помнит – из родных с ней была только любимая мама.

В этот день Анечка как обычно вышла с одноклассниками Дашей, Тёмой и Димкой после уроков на улицу. Они играли в школьном дворе, кидались снежками, лепили снежную бабу, звонко, задорно смеялись, радовались зиме, радовались жизни. Они были детьми. Вскоре за Тёмкой, Дашей и Димкой пришли мама, бабушка и дедушка. Друзья отправились по домам. Дедушка Димки предложил Анечке пойти с ними, им было почти по пути. Девочка не захотела и попрощавшись со всеми до завтра, направилась в другую сторону. В отличие от сверстников её редко кто—то встречал после школы. Да и некому было. Мама не успевала, работала. Она ведь единственный кормилец. Только в первые школьные дни отпрашивалась на перерыв и прибегала за дочкой. Потом Анечка уже знала дорогу и добиралась сама. Сегодня она решила быстрее добраться домой и поэтому выбрала путь покороче. Можно было немного обойти, пройти по очищенной дороге несколько улиц или проехать на автобусе четыре остановки. Так она обычно возвращалась из школы. И мама наказывала ей всегда ходить по этому пути. Но сегодня так легко дышалось. Неохота стоять на остановке дожидаться автобуса. Да и пятёрки по русскому языку и по пению грели её детскую душу. Она знала, что мама вернётся лишь вечером. А одной в пустой квартире ей сейчас не очень хотелось находиться. И девочка решила идти домой по другой дороге. Путь лежал через лес. Анюта хорошо знала этот лес. Когда мама её встречала, они иногда шли через лес, чтобы сократить время пути. Но ходить в лес без взрослых мама не разрешала. Анюта пошла по заснеженным тропинкам.

"Не скажу маме, чтоб не расстраивать, – решила девочка. – Она и не узнает".

Снега в этом году намело невероятно много. Вокруг красивые узоры. Лес был сказочно прекрасен. Воздух такой свежий. Как легко и приятно вдыхать его и с радостью ощущать этот холодок внутри себя.

Анечка любила любоваться снежными узорами. Часто подолгу рассматривала их, представляла разные фигурки зверей, птиц, бабочек. А как хороши были деревья в шапках из снега! Каждое дерево словно из сказки. На некоторых заледенелые ветви напоминающие незамысловатые очертания оленей, снежинок. Даже черты Буратино были на дереве. С каких—то красочно свисали сосульки, блестевшие, когда в них отражались лучики солнца, как хрустальные.

Любуясь узорами, которые нарисовал дед мороз, как ей в детстве говорила мамочка, Анюта прошла половину пути. Почувствовав усталость, девочка решила немного передохнуть. Они много бегали в школьном дворе, много сил ушло и на уроки, на добывание пятёрок для любимой мамочки. Да и рюкзачок с учебниками и тетрадками был нелёгким. Устали ножки, плечи, спина.

"Еще светло" – решила Анечка. Немного отдышится и легко преодолеет оставшуюся дорогу до дому. Успеет пообедать и сделать домашнее задание. Да ещё и любимую книжку почитает. А вечером похвастается маме своими пятёрками, расскажет о новостях в школе. Мамочка расцелует её перед сном, обязательно поцелует носик, лобик, погладит тёплой рукой по голове, по волосам. Несмотря на усталость споёт песенку и пожелает ей спокойной ночи. Анечка так любила ощущать всё это перед сном. Девочка прилегла на рыхлый снежок, по—детски широко раскинула руки и ноги в разные стороны, как будто хотела побольше ощупать белый пушистый снежок, каждую крупицу, каждый кристалик его потрогать. Она набирала в детские ладошки как можно больше пушистого снега и улыбалась. Чтобы ещё полнее ощутить радость от красивой блестящей белизны вокруг, она приоткрыла рот и стала ловить им каждую вновь прилетающую от деда мороза снежинку. Анечке стало казаться, что именно сейчас дедушка, видя её радость стал посылать ей особенно много снежинок. Она старалась не пропустить ни одной из них, ловя их ртом, руками, глазами. И улыбалась, улыбалась… Маленькое детское сердце ликовало. В этот миг она была счастлива. Красиво и холодно. Холодно… Но – красиво!

Ей становилось прохладнее. Раскрасневшиеся щёчки, выбившиеся из—под шапки красивые волнистые длинные волосы были мокрыми. В сапоги набралось много снега, ножкам было сыровато, но Анечка была счастлива. Широко раскрытыми светло карими глазами, с наивно—детской улыбкой она лежала и смотрела в небо, возможно надеясь увидеть в нём деда мороза с картинки календаря, который мама месяц назад повесила на гвоздик в стене. На мгновенье ей показалось, что в небе промелькнули сани, запряжённые оленями. А санями управлял дедушка. Он подмигнул Анюте, помахал ей рукой в красной перчатке и.. Глазки девочки невольно закрывались, захотелось спать. В какой—то момент счастливая Анечка с трудом приоткрыла сонные глазки и увидела над собой деда мороза. Она подумала, что дедушка спустился к ней и принёс ещё подарок, и попросит её снова рассказать стихотворение. Но удивилась, что волосы у дедушки были не белые, а тёмно—русые и всклокоченные. "Видимо, потому что снял шапку"– подумала она. И бороды у дедушки не видно. Странный дедушка стал лихорадочно стряхивать коричневой перчаткой снег с пальто девочки и расстёгивал пуговки на нём. Анюта хотела спросить зачем он это делает, но поняла, что губы её не слушаются. Расстегнув пальтишко, почему—то дедушка лёг на Анюту, ей стало трудно дышать. Она старалась раскрыть полностью глаза, и поняла, что это не дед мороз. Вдруг её радостно и остро осенила догадка, её мечта исполнилась!

"Ты пришёл, папочка? Значит твой корабль всё—таки вернулся из дальних странствий? Как я рада! Я тебя ждала! Вот мамочка обрадуется. Она всегда тебя ждала. Нужно скорее ей сообщить. Ты долго плавал в разных морях? Поэтому ты такой мокрый? Ты все—превсе моря проплавал, поэтому так долго? Я всегда хотела, чтоб ты был с нами". Анечка вспомнила как однажды мама ей рассказывала, что их папа капитан дальнего плавания, он плавает по разным морям вокруг земли, а земля большая. И когда его корабль обойдёт все моря – папа вернётся к ним и обнимет их с мамой. Они будут дружно жить все вместе. И больше папа никуда не уедет. "Значит, все моря уже закончились, – решила Анюта. – Какое счастье. Наконец—то. Ты вернулся ко мне и к мамочке. Ой, ой—ой, мне так больно, больно, папочка… Спаси меня, папочка, спаси, мне больно, папочка, спаси папочка…". Девочка кричала, кричала, сердечко то бешено колотилось, то сжималось от слёз, от внезапной радости, от острой непонятной боли. Но голоса не было слышно. Губы предательски не слушались. Они замёрзли и не могли выдать ни звука… А ещё их трогал папочка, видимо, он тоже радовался их долгожданной встрече, иногда целовал их, кусал…

"Какой он сильный, какое у него крепкое и тяжёлое тело, теперь он будет защищать меня", – думала девочка. Было холодно, тяжело дышать, больно, мокро, радостно и противно… Потом были вспышки яркого света на темнеющем небе. И всё…

Вика возвращалась с работы. Много лет она трудится как пчёлка на двух работах, изредка ещё и дома подрабатывает, берёт заказы от знакомых, вяжет кофты, юбки, носочки и другие красивые изделия. Знакомые ценят её эстетический дизайнерский вкус и как могут помогают одинокой матери. Годы обучения в музыкальном колледже и в Академии искусств не прошли даром. У Вики развит весьма благородный вкус, она прекрасно разбирается в музыке, в литературе, в других видах искусства и культуры. И это замечают люди, часто спрашивают её совета в каких—то делах. И она открыта сердцем и душой. И она готова откликаться на добро. Даже несмотря на то, что когда—то в её открытую душу ударил близкий, как она тогда думала, любимый человек. Он любил её, во всяком случае она это видела по его отношению к ней. Он хотел, чтоб у них родился ребёнок, часто шептал ей об этом на ухо. Она доверяла. Не было причин не верить. До того страшного дня, когда ей резко дали понять, что зря верила. Предательство – страшный грех. Особенно предательство самых близких людей. С предательством посторонних, "временных" людей – можно бороться как—то, можно "послать" их, выгнать из своей судьбы, из своей жизни, можно забыть. Но как выгнать из жизни, из своих мыслей близкого человека, с которым тебя очень туго связала жизнь? Предательство любви, предательство общей вяжущей крови наказывается высшими силами. Но это никак не грело душу Вики, ей не это было нужно. Ей не этого хотелось. Не наказания для обидчиков она искала, а любви, привязанности, поддержки. Предательство – один из самых низменных поступков. Это она теперь точно знает. Но тогда не было поводов об этом думать. Они были молоды, было много планов на жизнь… Обо всём этом раздумывала Вика по дороге домой. Эти мысли, особенно мысли о предательстве близких людей почти не покидали её последние годы. Трудно было избавиться от них. Это было выше её сил. Вика глушила в себе обиду, уговаривала себя забыть, жить дальше. Получалось с трудом. Слёзы наворачивались на глаза. Она отгоняла их, заставляла себя вдохнуть полной грудью, забыть. Радовала только любимая дочурка, которой она посвятила теперь свою жизнь, свои силы, свою неразделённую любовь, умения, опыт. Вика очень старалась чтобы её любимая дочурка Анечка не чувствовала "зияющую пустоту" рядом с ней и с дочкой в том месте, где по судьбе должен был быть её бывший любимый и папа Анечки. Теперь мужчина по имени "папа" стал "пустым местом". Ты – "пустое место", дорогой!

Девушки, дорогие! Не стоит лезть в петлю или казнить себя всю дальнейшую жизнь если когда—то однажды вас предал бывший близкий человек. Ему обязательно придётся ответить за столь глубокое предательство. Это основы бытия на земле. Каждый несёт ответственность за содеянное. Он ответит своей судьбой за сломанные судьбы близких. Возможно, не сразу. Обычно это случается с течением времени. Осознание содеянного зла самим предавшим часто приходит лишь через годы. Но нужно ли будет это вам уже после того, как ваша жизнь сложилась по—иному, чем было предначертано судьбой? И боже вас упаси всю жизнь искать оправдание предателю, желая думать, что он не понимал что делал, либо он вынужден был скверно поступить с вами. Неблагодарное это дело. Подлости, предательству не может быть оправдания. Во всех жизненных ситуациях бывает мягкий или жёсткий выход. Предатель с воробьиной душонкой (в народе – "слабак", "трус") просто отбегает в сторону, прячется, давая понять, что не его это проблемы, реже выбирает жёсткий выход, что отнюдь не означает, что этот предатель – сильный человек. Как раз напротив! Сильный внутри человек всегда помогает разрешать сложившиеся проблемы! Даже если не намерен дальше поддерживать близкие отношения. Предатели—слабаки рассчитывают, что ситуация сама собой рассосётся, сбрасывая тяжесть образовавшейся ситуации на хрупкие плечи кого—то. Как правило, это хрупкие плечи женщины. Не рассосётся, друзья! С этим приходится жить всю оставшуюся жизнь! Молчи, сердце. Смирись!

Отогнав тяжёлые воспоминания, Вика ускорила шаг, чтобы скорее увидеть дочурку, поцеловать её, услышать новости про школу. Чем ближе Вика подходила к дому, тем отчётливее стала слышать своё сердцебиение. Непонятная тревога охватила её, как будто что—то предвосхищало очередную беду. Вика пошла ещё быстрее, почти бегом добравшись, она посмотрела на своё окно. Дома не горел свет, что ещё больше растревожило её. Не может быть, чтобы Анечка легла спать, не дождавшись мамы и не рассказав как прошёл её день. Они обе очень любили этот сладкий момент встречи после тяжёлого дня и обмен новостями и впечатлениями. Вика судорожно тыкала кнопку лифта. Внутреннее смятение съедало её. Дожидаться лифта не было душевных сил. Она полетела вверх по лестнице. Взбежав на этаж, дрожащими руками искала в сумке ключи, с трудом вставила в замочную скважину, вошла. Ноги подкашивались, усталость валила с ног. Но сейчас ей не до этого. Нужно увидеть спящую дочку и успокоиться.

В комнате Анечки не было. Её вообще не было в квартире. Вика кинулась искать рюкзачок, школьную одежду дочери, какие—то следы возвращения дочки из школы. Их не было. Анюта не вернулась из школы… Мысли путались в голове, сознание помутилось, сердце выпрыгивало и щемило. Она присела, пытаясь собраться и подумать, что делать. "Ах, бесстыжая малышка, видимо после школы ушла к подружке, а меня не предупредила" – появилась спасительная мысль, но тревога не отпускала. Не понимая как, Вика схватила телефон, набрала матери одноклассницы дочери. Трубку взяла подружка Даша. "Дашенька, это мама Анечки. Не спите еще? Нет. А Анечка у вас? Вы из школы вместе уходили?"

Вика боялась услышать отрицательный ответ. Но услышала. Полусонная Дашенька рассказывала, что после школы они долго играли на школьном дворе, кидались снежками, лепили бабу, что сегодня получили пятёрки, что смеялись, что в сапоги набилось много снега, что они были как снегурочки все в снегу…

Дальше Вика уже не слышала, только обрывки рассказа Даши доходили до сознания. Она прервала девочку. "Куда потом пошла Анечка? Где ты её видела в последний раз?" Даша сказала, что она ушла с мамой, а Анечка ушла сама, наверное, через лес. Что Тёмку тоже забрала мама. Что больше они не виделись. Вика бросила трубку. Страшные мысли являлись в её голову, трудно было сообразить, что делать.

"Ох, я дура! Наверное, она к Ирине пошла. Там, видимо, и сидит чай пьёт" – мысли путались, сбивались. "Позвонить, конечно она там". Руки не слушались.

"Алё, Ир, привет, Анютка у вас? Позови её…". Ирина удивилась вопросу, сообщила, что сегодня девочку не видела, спросила, что случилось? Вика, разрыдавшись сквозь слёзы пыталась объяснить, что дочь не возвращалась из школы, что не знает где она, не понимает, что ей делать, что возможно она в лес пошла… Ирина забеспокоилась. Трубку взял муж Ирины Николай, который слышал их разговор и по—мужски решил взять инициативу в свои крепкие руки. "Где её видели в последний раз узнала?" – серьёзно и деловито спросил он. Это несколько отрезвило Вику, она почувствовала, что не одна в своей беде и старалась чётко отвечать на его вопросы. Дальше исполнять его команды. Николай всё устроил. В том числе и для этого нужен крепкий надёжный мужчина для любой нормальной женщины, чтоб подставил крепкое плечо и разделял все жизненные трудности. Об этом мечтает каждая женщина. У неё, у Вики такого плеча не случилось по жизни. Но сейчас важнее дочка! Минут через пятьдесят рядом с домом Вики собрались мужчины, женщины, у всех были фонари, лопаты, другие какие—то инструменты. Николай и участковый полицейский поднялись в квартиру, убедились, что Анюта не приходила. По команде этих мужчин все выдвинулись в лес. Было уже темно. Шли почти наощупь, снега много, быстро не получалось. Полицейский не упускал из виду Вику, понимая, что она в плохом состоянии, боялся, что она может потерять сознание. Сквозь деревья и толщу снега в длинных сапогах он пробирался вглубь, периодически придерживая Вику под локоть, чтоб не упала. Но Вике было всё равно. Все её мысли сейчас только о дочери, найти, спасти, она же ещё маленькая, только в школу пошла… Не может судьба постоянно так жестоко издеваться над ней. Она же всегда пыталась правильно, по совести жить, не обижать людей. За что? За что ей столько испытаний и горестей? Вика шла за мужчиной, стараясь не отставать, пыталась держаться, крепилась, но было плохо видно, обида, слёзы, страх за дочку, темнота застилали глаза. Шли долго и медленно. Она взглянула на небо. Оно было слегка усыпано редкими звёздами. Внимание привлекла одна звезда. Она была мелкой, но светила ярче остальных, сияла как—то по—особенному, мигала, как будто манила к себе. Вике почудилось, что звезда пыталась ей что—то подсказать, указывала путь. Она забыла, что надо смотреть под ноги, и не отрываясь глазами от гипнотически манящей звезды, забыв про мужчин, шла в направлении этого маленького, но такого глубокого света. Несколько раз падала, вставала, снова падала, ветки деревьев лезли в лицо, цепляли одежду. Ей помогали подняться, просили идти чётко по их следам. Но Вика уже ничего не слышала. Она не могла оторвать глаз от звезды. Она поняла Знак. Она как волчица почувствовала его своим женским материнским чутьём. Понимая, что бесполезно ей что—то сейчас командовать, полицейский шёл рядом с ней, не оставляя ни на минуту без внимания. Через короткое время, встав прямо под звездой, как ей показалось, Вика остановилась. В темноте стала светить фонарём вокруг, искать хоть какие—то следы дочери. Вновь подняла глаза к небу, взглянув внимательно на звезду шёпотом спросила: "здесь?" "где?". Ей показалось, что звезда замелькала чаще. Вика решила, что это то место, где ответ на её вопрос. Она громко приказала полицейскому: "Здесь! Ищите! Аккуратнее! Не наступите!" Участковый и другие подоспевшие не стали спорить, видимо, понимая, что сейчас мать—волчица чувствует острее всех. Стали светить во все стороны, искать хоть какие—то следы. Вскоре рядышком послышался звук свистка. Это был заранее обговоренный сигнал, по которому все понимали, что девочку нашли. Несколько свистков были в карманах у мужчин. Одним прыжком, как ей показалось, Вика оказалась на месте. Возможно, девочка встретила зверя? Но в их лесу не было больших зверей. Белки, мыши, другие мелкие зверьки. Но серьёзных животных здесь давно не встречали. Сосед Виктор быстро смахивал руками с Анечки толстый слой снега, осторожно очищал ей лицо, полицейский укутал девочку в тёплый плед. Вика целовала лицо, руки дочери, пыталась согреть, звала её. Девочка была без сознания, она не реагировала. "Слава Богу жива! – сказал участковый, слегка отстранив мать, он пытался оказать девочке первую помощь. Полы её пальто были наспех расcтeгнуты, пуговицы оторваны, одежда была в беспорядке, рядом на стоптанном снегу были заметны капли крови, рюкзачок валялся недалеко. Взрослые догадались – какой именно "зверь" встретился этой маленькой чистой девочке. Да. Это был зверь! Зверь, которому имя дали Homo sapiens, неоантроп. Зверь, который очень давно прекрасно научился ходить по Земле на двух ногах. Но не до конца научился правильно пользоваться человеческим разумом и человеческой душой. Зверь, больше слушающий инстинкты, чем сердце. Зверь, после встреч с которым ломаются судьбы, ломаются жизни тех, кому довелось встретить его на своём жизненном пути. На выходе из леса их ждала машина скорой помощи. Очень скоро они оказались в ближайшей больнице, где девочкой занялись врачи.

Вика не спала и ничего не ела уже третьи сутки. Она не отходила от кровати дочурки. Соседка и подруги уговаривали её поесть, но кусок не лез в горло молодой женщине. Она, почти не отрываясь, смотрела на дочку, к маленькому хрупкому телу которой были прикреплены аппарат искусственной вентиляции лёгких и разные другие трубочки. Вика мысленно, внутренним взором вспоминала ту звезду—путеводитель, которая указала ей местонахождение дочери. И теперь мать шёпотом умоляла эту звезду спасти её дочь, не отнимать у неё жизнь, ведь она такая юная, она ещё даже не успела узнать и понять, что такое жизнь, у неё столько всего важного должно случиться впереди. Это самое дорогое для неё существо и не может она его лишиться. Иначе в её самой уже взрослой жизни нет никакого смысла. Для чего тогда Небо одарило её, Вику, этой маленькой жизнью, чтоб очень скоро забрать её? Нет, раз это звезда дочери, значит, она и здесь рядом с ней, значит поможет её дочери жить и радоваться… Так просила про себя Вика и веки её слиплись, и заснула она прямо сидя на стуле рядом с дочкой, которую любила больше жизни. Приходил дедушка Димки. Весь седой добрый человек отчасти винил себя, что не уговорил Анюту в тот злосчастный день уйти из школы с ними. Но разве ж он виноват? Верно народная мудрость гласит: "знать бы где упадёшь, – соломинку бы подстелил". Конечно, он и подумать не мог, что такое случится. Дедушка тихо постоял возле больной и спящей, его глаза налились слезами. Выйдя из палаты, он столкнулся с врачом, на ходу поинтересовался состоянием девочки, указал, что мать спит рядом с ней. Врач и участковый быстро зашли в палату. Увидев, что женщина выбилась из сил и сгорбившись спит прямо на стуле, мужчины очень аккуратно перенесли Вику на рядом стоявшую пустую кровать и осторожно уложили. Вика была так подавлена и утомлена после всего пережитого, что даже не заметила этой помощи. Теперь она просто спала. Её сильно уставший организм, тем более после перенесённого тяжёлого потрясения не в состоянии был дальше поддерживать её душевные муки. Он просто отпустил все импульсы и на время отключился, давая себе отдохнуть для дальнейшей эксплуатации. Даже мозг её, который постоянно бывает занят – теперь просто спал не в состоянии думать. Возможно, это отключение, уход в глубокий сон помимо её желания, на данный момент спасло её организм. Если бы она продолжала свои переживания, голод и сидение у ног дочери ещё несколько дней – она и сама могла бы серьёзно заболеть. И некому было бы тогда помогать дочери выжить, выздороветь, вернуть её к жизни. Да, были врачи, были друзья. Но в моменты между жизнью и возможного ухода из жизни важнее поддержка и присутствие самых близких людей. Только близкие души способны "и мёртвого поднять". Вика не могла потерять самое близкое существо в своей жизни. И ради этого готова была бы и неделю, и месяц, и год быть рядом. Но её организм не согласился с ней, сказав "нет". Она спала. Когда через несколько дней она впервые вновь посмотрится в зеркало – найдёт там поседевшую, со знакомыми, но глубоко впалыми и слегка почерневшими чертами лица возрастную женщину. Глаза больше не могли плакать, слёзные железы высохли, они видимо пролили уже весь свой запас слёз. "Теперь всю жизнь придётся подкрашивать волосы" – печально вздохнёт она. Но сейчас она спала… В палату несколько раз заходил врач, медсестра проверяла больную, знакомые тихо заходили. Но никто не решился разбудить спящую мать. Посетители на цыпочках подходили, смотрели на них и выходили из палаты. Все понимали… глубину женского материнского горя и молились за них. Две любящие женщины были одним целым. Двум любящим существам невозможно расстаться. И нет в мире ничего более близкого, чем родитель и его дитя!

Часть 2. Лето. Прекрасное время года. Солнечно, тепло и вокруг и в душе. Можно надевать лёгкую красивую одежду. Не таскать на себе тяжёлые шубы, дублёнки, сапоги, от которых устают плечи, ноги. Зелень вокруг, цветы. Вика давно мечтала: "хорошо бы вывезти доченьку к морю, в другой климат, к солнцу, чтоб скорее подзабыла всё плохое". Да и ей самой отдохнуть бы, уж больно много выпало на их долю переживаний. Надо немного проветриться, вдохнуть в себя новые силы. "Решено. Соберу все сбережения, не зря же пахала на нескольких работах, и временными заработками не разбрасывалась. На разную работу соглашалась. Ещё у друзей немного в долг возьму, потом приеду отдам. Здоровье надо поправить и мне и доченьке". Через три недели в аэропорту Домодедово они ждали объявление о посадке на самолёт. Вещи сданы в багаж, с собой ещё большая сумка. Разрешили посадку, в очереди их пропустили вперёд, потому что внешне видно, что девочке трудно передвигаться. Спасибо, люди! До самолёта идти пешком. Взрослый пенсионного возраста мужчина кавказской внешности предложил помочь донести сумку до самолёта. Вика застенчиво отказалась. Но он настаивал, и она позволила. По дороге за три минуты успел рассказать какую—то весёлую шутку. Вошли в самолёт. Спасибо незнакомцу! Анечка слегка улыбнулась и с интересом рассматривала окружающее. Это очень радовало женщину. Полетели! Анюту посадили у окна, она с удовольствием смотрела в окошко, тихонько полушёпотом озвучивала что там видит. Вначале полёта с непривычки девочку слегка подташнивало, мать и стюард помогли ей, убрали все следы "первого полёта". Потом попили водички, съели бутербродиков. Вскоре девочка заснула. "Притомилась моя радость, – подумала про себя Вика, поцеловала дочку в лоб. – Поспи". Мягко чуть наклонила её голову к своему предплечью, чтоб шейка не болела. Подложила мягкую кофточку. Дочка впервые сама летела на самолёте. До этого она летала младенцем на руках у матери в одеяльце завёрнутая. Конечно, не может ничего помнить. Мы вынужденно улетали от того человека, который стал "пустым местом", который решил, что его личный покой и жизненный комфорт важнее всего и всех. Помню как тогда сильно болели голова, спина, плечи, потому что подолгу приходилось носить дочку на руках вместе с тяжёлыми сумками. А помочь было некому. Вика с обидой и ужасом часто вспоминает те моменты. Их с дочкой жизни могли оборваться. Но жизнь продолжается… Сама пыталась немного поспать, но не получалось, мысли разные одолевали. Полный самолёт. Конец августа. Сезон отпусков ещё не окончен. Все хотят к морю, к солнцу, к мягкому климату. Ну правильно. Человек должен периодически менять привычную обстановку, климат, отдыхать от слишком привычного. Рассматривала пассажиров, стюардесс. "Красивых девушек стараются брать на работу. Ну да, чтоб нам приятнее было лететь. Наверное, это правильно. И парни есть. А как их называют? Стюард?". Расслабилась и задремала. Разбудил голос капитана корабля, который сообщал, что через несколько минут самолёт совершит посадку в пункте конечного направления, что полёт прошёл успешно. "Ну и хорошо. Долетели. Любопытно что нас здесь ждет".

В первые пару дней они не входили в море. Девочка не просила, мать не предлагала, было боязно. Они подолгу сидели на берегу, прикрывались от палящего солнца. Анюта пристально вглядывалась вдаль, вглубь моря, как будто пыталась что—то там увидеть. Очень внимательно провожала взглядом каждый изредка проплывающий пароход, каждую лодку, как будто искала кого—то. Они долгими часами наблюдали как бегают вокруг мокрые детки, играют с мячиком, болтают с родителями, кричат, маленькие плачут, как барахтаются в воде, обливают друг друга и радуются этому. Вокруг была живая, отпускная жизнь. Две женщины – маленькая, но повзрослевшая и взрослая, но с душой подростка просто молчали. На редкие осторожные вопросы мамы девочка отвечала скудно односложно "да, мамочка". Больше она не проронила ни слова за несколько дней отдыха. На четвёртый день мать взяла нежно за руку и попросила "пойдём ножки только помочим". Обе молча стояли у самого берега, вода прикрывала щиколотки ног. "Хочешь искупаться?" – решилась мать. Девочка задумчиво покачала головой, оглянулась взглядом вдаль моря и повела мать на песок. В отеле они молча ели, дочка ела мало и без аппетита, молча смотрели телевизор, иногда женщина пыталась что—то спросить, в ответ снова слышала тихое "да, мамочка" или отрицательное качание головой. В последний день отдыха они также долго просидели у моря. И каждая думала о другой. А вместе они думали об одном и том же. И каждая понимала другую. Женщина, стараясь улыбнуться, сообщила "давай собираться, дочка, а то в аэропорт опоздаем". "Он снова уплыл в свои дурацкие моря?" – вдруг прошептала девочка. Это прозвучало из самой глубины детского сердца. Прозвучало шёпотом, а матери показалось, что прозвучал оркестр, что прогремел гром. Она проглотила "слюну неожиданности", помолчала задумавшись. Что она должна была ответить родному ребёнку если у неё, у взрослой не было ответа на страшный вопрос. Снова заставляя себя улыбнуться, мать спросила: "кто?", хотя обе прекрасно понимали о чём говорят. "ОН" – тихо, но с внутренним надрывом повторила дочь, резко взглянула вдаль моря, и чтобы по—детски не разреветься, повернулась и поковыляла от моря. В маленьком горлышке стоял огромный комок страданий, глаза готовы брызнуть тонной жидкости. Сколько воли требовалось маленькому созданию, чтобы сдержать этот огромный натиск горя и обиды. Это – огромный позор взрослого подлого человека – самого близкого и одновременно самого далёкого.

О, Небо, прости меня. Но не его!.. Мать, подавляя всё, что вырывалось из глубины души, смешение жалости к себе, к дочери, злобу на обстоятельства, на конкретных виновников их тяжёлых судеб, на всё что случилось, но могло не случиться, сложись всё иначе, на всё остальное, молча, закусив губы, поплелась с опущенными плечами и головой за своим ребёнком. Так они и шли, медленно, не в силах говорить, не в силах поторопиться. Их души разрывались на миллионы мелких острых частиц, которые кололи все их органы. Внутри всё горело… Все вещи были собраны Викой накануне. Она умыла раскрасневшееся лицо холодной водой, встряхнулась, натянула на себя дежурную улыбку, закрыла чемодан, повесила на плечо тяжёлую сумку, и они покинули отель. Мать часто смотрела на дочь, боясь, что ей станет плохо. Девочка шла молча, тяжело, с обиженным плаксивым личиком.

– Попьёшь водичку? – осторожно спросила мать. Ответа не последовало.

Им вслед махали оставшиеся отдыхающие. Вика натянуто улыбалась, Аня не смотрела ни на кого. Снова самолёт, водичка, лёгкая еда, тяжёлое молчание. Они общались душами и сердцами. Брошенным, отвергнутым душам не было необходимо разговорами зря сотрясать воздух. Каждая и так знала о чём думает другая. И каждой было очень больно… Бывают в жизни моменты, когда слова лишние. В аэропорту Домодедово пока ждали багаж мать непринужденно сказала: "вот и отдохнули, доченька. В следующем году ещё с тобой куда—нибудь поедем, да? К морю, а можно и в горах погулять, там воздух хороший. А может, вообще… – и она запнулась, не досказав свою мысль, внезапно промелькнувшую в её голове. Дочь внимательно посмотрела на мать. "Всё у нас с тобой будет хорошо, родная. Всё будет классно!" Про себя она додумала: "хоть когда—нибудь". Забрав чемодан, они взялись за руки и поехали домой. Всё будет х о р о ш о!

Часть 3. Анюта сейчас была на домашнем обучении. Здоровье девочки не позволяло посещать школу. Чтобы не сильно отстать от сверстников, мать договорилась с преподавателями, которые периодически приходили на дом, объясняли новый материал, давали задание. Теперь очень пригодились обширные знания образованной, весьма начитанной, культурной Вики. Все свои знания она старалась передавать дочери. Вечерами занимались заданием, которое оставляли учителя. В свои выходные дни многие часы посвящала образованию дочери. Им нравилось познавать новое и повторять уже известное. Девочке легко давалась учёба, особенно гуманитарный материал, у обеих прослеживалась врождённая грамотность, интерес к языкам, к литературе. А ещё мать стала замечать активное развитие внутреннего, почти животного, чутья, предвосхищения каких—то событий, особенно у дочери. Это её и пугало, и интриговало одновременно. Видимо, пережитое в купе с творческой натурой дало какие—то новые ростки чего—то ещё. Пока она не знала, чего именно. Но стала ещё более внимательно прослеживать всё происходящее с дочерью. И конечно же в любой момент готова была защитить собственной грудью свою малышку. Но вместе с тем Вика понимала, что девочка вырастает, у неё формируется свой характер, своя судьба и постепенно придётся чуть отходить в сторонку, позволяя ей развиваться. И это нормально. "Но это потом, – успокаивала себя женщина. – А пока она малышка, и я её друг и защитник". И мать продолжала обучать девочку азам взрослого бытия, а периодически пыталась поиграть с ней в подростковые игры, чтоб не очень быстро взрослела. Хотелось, чтоб успела насладиться детством, запомнить его—розовощёкое, звонкое, весёлое. Но Анюта без особого рвения отзывалась на материнские "подростковые" забавы. Дитё повзрослело быстрее своих сверстников, которые иногда навещали её. И с её лица, и с её души ушли звонкий ребячий смех, детские игры, и даже когда—то такой любимый снег, его узоры теперь не доставляли былую радость. Анюта со взрослым безразличием смотрела на многое вокруг, кроме мамы. Она мало разговаривала, не смеялась, много молча размышляла. Быстро запоминала стихи, отрывки из книг, которые они с мамой часто читали, но не просила читать сказки, которые раньше очень любила, как и все дети. Говорила тихо и мало, в отличие от подружек, которые приходя в гости много рассказывали о школе, об одноклассниках. Они смеялись. Она – лишь без интереса слушала, чтоб не обижать подруг. Всё это не могло не расстраивать Вику. Но она твердила себе, нет, она точно знала, что должно пройти время и всё уляжется, и всё наладится. Да будет так!