Buch lesen: «Разбойник с большой дороги. Кадетки»

Любителям «Маглора» и «Сестер Тишины» продолжение историй мира Эркада

Предисловие

На огромном материке кипит сложная и подчас жестокая жизнь.

Плетут хитроумные интриги безжалостные ведьмы Ардага, рвется к господству над Дройвией сумасшедший маг, твердой рукой решает судьбы королевских бастардов непреклонная королева Сандинии, а мудрая матушка Тмирна, настоятельница монастыря Святой Тишины, учит обездоленных войной девушек находить себе занятие по душе и достойное место под солнцем.

А где-то далеко на западе, на соединенном с материком лишь узким перешейком Идрийском полуострове, шесть знатных и гордых, но бедных бесприданниц, давно потерявших надежду на счастливый союз любящих сердец, вступили в битву за свои мечты, заранее зная, что легкой эта война не будет. Однако никто из них не привык склонять голову перед злом и трудностями, да и награда того стоит.

Глава первая
О свадебных законах дроу и некоторых странностях судьбы

С широкого балкона, примыкавшего к расположенной на третьем этаже королевской оранжерее, доносились оживленные голоса и беззаботный смех. Тем не менее Годренс, появившийся из портала на своем излюбленном месте в тени малахитовой колонны, не сразу подошел ближе к повеселевшей компании. На минуту замер, прижавшись к гладкому камню, прислушиваясь к беседе и внимательно изучая представшую перед ним картину. Зантария сидела у маленького столика в окружении фрейлин, а в центре внимания, как маг и предполагал, была миниатюрная маркиза Зайбер, развлекавшая общество байками и шутками. Оба юных принца взирали на нее с самым заинтересованным видом, не замечая быстрых многозначительных взглядов, какими брюнетка обменивалась с бароном Габердом.

«Похоже, и у этих дело стремительно идет к свадьбе», – ехидно усмехнулся Год, припомнив мнение всезнающих придворных дам, утверждавших, будто никому не под силу привести в храм Элторны лучшего мечника королевства. И вовсе не из-за его особой требовательности к внешности или характеру женщин, ни в чем таком Ительниз замечен не был. Зато всем известно о его щепетильности в отношении знатности и богатства будущей невесты. Девушек знатнее или состоятельнее себя гордый барон никогда прежде даже не замечал.

Дора словно почувствовала пристальный взгляд жениха – заерзала, оглянулась, и ее лицо вмиг осветилось искренней радостью. У Года тут же потеплело на душе, и сразу отошли в тень все остальные заботы и дела. Осталась только любимая, торопливо оправляющая идеально уложенные локоны парика и сияющая чуть смущенной улыбкой.

Подходить ближе магу не понадобилось. Вставшая со своего стула княжна что-то шепнула Октябрине, виновато-учтиво поклонилась королеве и, стараясь не отвлекать Кати, аккуратно пробралась мимо принцев, направляясь к Годренсу.

Он шагнул ей навстречу, поспешно подал руку и, получив доверчивую теплую ладошку, сжал ее крепко и нежно, не желая целовать на виду у всех. Отвернулся и повел княжну в полумрак оранжереи, делая вид, будто не замечает провожающих их любопытных взглядов. А едва отойдя в глубь зала на десяток шагов, крепко обнял невесту за талию и нажал на браслете заветный камень.

Выйдя из портала, дроу в первый момент растерялся и испугался, но не за себя, а за встревоженно охнувшую Дору. Все вокруг гремело и лязгало, по мрачной и неприютной комнате, освещенной только сполохами молний, гуляли порывы яростного ветра, приносившие холодные дождевые струи и пытавшиеся утащить в распахнутые окна насквозь промокшие занавеси. Маг вмиг поднял все щиты, крепче обнял вцепившуюся в него девушку и, успокаивающе гладя по плечам, нашел губами дрогнувшие губы. Так было гораздо проще, а самое главное – приятнее утешать невесту, чем долго объяснять ей, что мимолетно брошенное заклинание домашнего уюта уже заперло окна и высушило лужи, зажгло свечи и очаг, по здешним обычаям устроенный посредине комнаты, в выложенном камнями углублении. Дым уходил в раструб низко опускавшейся к огню медной трубы, обогревавшей все три верхних этажа похожего на башню жилища.

Опомнился Годренс только в тот момент, когда почувствовал, как девичьи пальцы неумело борются со шнуровкой его рубахи. Огляделся и едва не присвистнул, обнаружив себя неизвестно когда устроившимся в своем любимом широком кресле вместе с сидящей на коленях невестой.

– Дора… – поймал осмелевшую девичью ладошку опомнившийся маг, нежно ее поцеловал и заглянул в глаза смутившейся княжны: – Я думаю, нам нужно пожениться.

– Я согласна, – не медля ни минуты, выпалила она, жарко покраснела и догадалась поинтересоваться: – Но ведь мы уже… помолвлены?

– Я дроу, – снова целуя ее руку, почти виновато вздохнул он, – и для того чтобы тебя признали законной женой все мои родичи, должен действовать по дройским законам. Если мы прямо сейчас отправимся к моей родне, то как раз успеем вечером провести ритуал. Но свадьба у дроу – не очень приятное событие для девушек, тебе придется просидеть взаперти одной не менее двух часов, чтобы доказать всем серьезность своего решения. Раньше в небогатых семьях иногда пренебрегали этим правилом, считая его не особенно важным, но после несчастного случая, когда Элторна забрала обратившуюся за помощью девушку, закон соблюдается неукоснительно.

– А у тебя семья небогатая? – задумалась Дора, поймала внимательный взгляд жениха и снова заалела щеками: – Извини, я не потому… если они не могут оплатить, у меня теперь есть деньги, королева положила в гномий банк.

– Дора, я все знаю, и даже сколько там лежит. И тоже говорю тебе это не потому, деньги и у меня есть. И дом тоже, вот этот самый, о нем не знает никто, кроме самых надежных друзей. Но для меня главная ценность теперь ты, и я должен иметь законное право тебя защищать. И всегда быть рядом.

– Год… – Княжна обхватила его руками за шею, прижалась лбом к смуглой щеке и очень серьезно пообещала: – Не волнуйся, я все выдержу. Раз так нужно, просижу в этой вашей темнице хоть целый месяц и даже не пикну.

– Какая еще темница? – ошарашенно уставился на нее дроу, недоумевая, откуда она такое взяла. – Ох, радость моя, наверное, я плохо объяснил. Никакой темницы нет. Невесты сидят в самой лучшей спальне, и все там у них есть: и еда, и зеркала, и умывальня. Только я не смогу туда попасть, и никто не сможет. Щиты накладывают все маги дома. Девушка должна принять решение спокойно и самостоятельно. А все необходимое я уже закупил и отправил с посыльным. Поэтому если ты не передумала, то нам пора идти. Свадебные ритуалы проводят на заходе солнца.

– Не передумала, – помотала головой Доренея и вдруг шмыгнула носом: – Лишь бы ты сам…

– Радость моя, еще никогда, поверь мне, и ничего я не желал сильнее, чем этого ритуала. Не сомневайся и никому не верь… иногда женщины, которые одевают невесту, для испытания ее чувств, нарочно придумывают всякие каверзные проверки. Если не хочешь с ними разговаривать, можешь не отвечать, просто молчи, и все. Сделай вид, будто не понимаешь, – хотя наши языки и схожи, не каждый может изъясняться свободно.

– Я знаю дройский, – хмыкнула Дора, – но разговаривать не стану. Фанья нас учила, что умение смолчать – путь к победе.

– Она очень мудрая женщина, – подтвердил маг, подавив безрадостный вздох: вести любимую в дом родичей очень не хотелось, но другого пути он не видел. – А теперь давай я поправлю твою помаду и прическу и заодно наброшу на нее защиту. Не стоит показывать им твои тайники.

Мир на миг поблек и сразу расцвел новыми красками. Некоторое время Дора придирчиво изучала комнату, в которой оказалась, и постепенно приходила в недоумение – никак не походило это место на чье-то жилище. Вернее, жить тут, конечно, можно, если добавить посуды, цветов, книг и прочих мелочей, которые неизбежно накапливаются в жилых комнатах.

– Не волнуйся, – успокоил девушку маг, торопливо упаковывающий большие мешки, – это постоялый двор, я снял эту комнату всего час назад. Отсюда мы поедем в коляске, незачем родичам знать обо всех моих способностях.

– А как же я отсюда выйду? – забеспокоилась Дора, смутно помнившая рассказы о дройских обычаях, и получила в ответ нежную, успокаивающую улыбку:

– Под вот этим покрывалом. – Годренс набросил ей на голову накидку из серебристого кружева и прикрепил к прическе шпильками. – Ты правильно догадалась, до ритуала никто из мужчин моего дома не должен увидеть лица невесты.

Больше ничего Дора выяснить не успела. Прибежали услужливые лакеи и потащили куда-то багаж, а следом за ними маг повел свою невесту, только теперь начинавшую осознавать, как серьезно все происходящее с нею.

Княжна вдруг разволновалась, разом припомнив все чужие свадьбы, на которых ей пришлось присутствовать в последние годы. И свои грезы о той, где самой главной изо всех девушек будет она, Доренея Марьено. Конечно, особых украшений и дорогих нарядов Дора не загадывала для себя даже в самых смелых мечтах, зато смаковала подробности выбора ткани, примерок, прически… а теперь даже не знает, какого цвета будет самое долгожданное платье в ее жизни.

– Год, – отважилась шепнуть княжна, едва коляска тронулась, – а можно вопрос?

– Да, радость моя, – склонился к ней дроу, бесцеремонно задернув занавеси на окнах. – О чем ты хочешь узнать?

– Какого цвета платья носят ваши невесты?

– Белого, как наряд Элторны, из лучшего торемского кружева, – тотчас сообщил Годренс. – Но на моей невесте платье будет такого цвета, какого она пожелает. И не волнуйся так, радость моя. Мы пробудем там лишь несколько часов и сразу после ритуала уйдем в мой дом. Ну а праздновать это важное событие будем завтра в Беленгоре, с твоими подругами и моими друзьями. Я давно уже живу по незыблемому правилу – делиться счастливыми новостями только с теми, кто за меня искренне радуется. Так в какой цвет окрасить кружево?

– Мне всегда хотелось нежно-голубое, – вздохнула Дора, – но теперь мне нравится твое правило, и я тоже хочу жить по нему. Пусть сегодня кружево будет белым, а завтра станет голубым.

– Как пожелаешь, так и будет, – и не подумал спорить маг, но в его глазах мелькнула лукавая улыбка. – А теперь приготовься, мы скоро подъедем к моему родному дому. И еще, запомни: на тебе мощная зеркальная защита, которая отразит в недоброжелателя любую попытку причинить тебе вред. Поэтому ничего не бойся.

– Спасибо, – серьезно поблагодарила девушка, не решаясь задавать мучивший ее новый вопрос.

Ради чего им нужно проводить ритуал именно здесь, а не устроить свадьбу в Беленгоре? Все кадетки были бы рады помочь и советами, и делом. Да и удобнее там. Хотя Год и сказал что-то об обычаях дроу, но какое им дело до живущего в чужой стране родича?

Коляска остановилась перед крыльцом старинного каменного дома. Он был еще довольно крепким, но неухоженным и потому выглядел мрачновато. Годренс немедленно выбрался на заросшую чахлой травкой дорожку, подал руку Доре и повел ее к невысокому крыльцу без навеса и перил. Конюх и приехавший вместе с ним слуга с постоялого двора потащили следом за ними мешки, корзины и сундучки.

– Добро пожаловать в родной дом, Годренс Чатонде, – звучно объявил, распахивая перед магом дверь, одетый в темное седовласый дроу. – Мы исполнили твою просьбу.

– Благодарю, – вежливо склонил голову маг, не желая, чтобы глава дома рассмотрел ехидный блеск его глаз.

Еще бы они ее не выполнили, если он без обиняков пообещал в случае отказа устроить свадьбу в городском храме и пригласить всех самых уважаемых жителей Тинска.

Биренс величественно кивнул, развернулся и направился в глубь дома, предоставляя незваным гостям следовать за ним, но Годренса такая встреча ничуть не смутила. Он и на более холодный прием был бы согласен, лишь бы уберечь Дору от всех возможных неприятностей, какие могут устроить в будущем родственнички, если с ним что-нибудь случится.

– Куда нести багаж? – тихо осведомился кучер, остановившийся перед ведущей наверх каменной лестницей.

– Мешки и сундучки на второй этаж, – распорядилась, выступая из тени колонны, сухопарая женщина в строгом темном платье, заставив Годренса усмехнуться про себя этой наивной хитрости.

Давно прошли те времена, когда он считался самым бесталанным среди подростков и вынужден был глотать обиды и упреки за каждый кусок хлеба. И делать самую грязную и нудную работу – у дроу всегда было очень жесткое разделение по степени одаренности. А теперь еще от входа заметил стоявшую под прикрытием «отвода глаз» двоюродную тетушку, одну из тех, кого предпочитал бы никогда в жизни больше не встречать.

– Корзинки из ивы на кухню, – властно добавил Годренс, – а из орешника – в комнату невесты, там угощение для нее и одевальщиц. Идем, Доренея, я тебя провожу.

– Мы сами отведем, – словно по команде высыпали из столовой замужние женщины, и вот эти явно принарядились к неожиданному празднику.

Однако маг никому не уступил руку княжны, сам повел ее по стертым ступеням узковатой лестницы. Одевальщицы попробовали оттеснить от него невесту, но никто из них так и не смог пробиться через окружающий новобрачных воздушный щит. Суетились женщины втихомолку и так же молча отступили, признав бесполезность всех усилий. Однако шли следом, не отставая и на полшага, и, едва добравшись до галереи второго этажа, снова окружили гостей плотным кольцом.

Перед дверью в приготовленную для невесты спальню, о чем оповещал тощий букетик, связанный кружевной лентой, женщины снова попытались задержать Года, но невидимая стена уверенно раздвинула их в разные стороны, пропустив жениха с невестой вперед.

Комната оказалась не пуста, в кресле у окна спокойно сидела немолодая, очень худая женщина в фиолетовом платье вдовы. Ее темные глаза равнодушно взирали на безмолвную возню родственниц и так же бесстрастно уставились на гостей.

– Добрый день, бабушка, – сухо произнес маг, внимательно оглядывая помещение.

Убедившись, что спальня вполне достойна сегодняшней миссии, хотя и украшена довольно скудно, Годренс незаметно щелкнул пальцами, сбрасывая загодя приготовленное заклинание, и усадил Дору на накрытое потертым покрывалом кресло.

– Я ухожу, дорогая, – громко сообщил он невесте, а бережно целуя на прощанье прохладные пальчики, успокаивающе шепнул: – Ничего не бойся.

Княжна кивнула в ответ, проводила взглядом неторопливо вышедшего из комнаты мага и хмуро усмехнулась. Всего месяц назад она даже не заметила бы всех этих мелких шпилек и едких взоров, которыми встретили ее жениха родичи, но больше не была наивной и беззащитной бесприданницей. Теперь Дора – королевская кадетка и забывать об этом не намерена.

– Ну покажите мне ее, – сухо приказала бабушка, и одна из женщин, подскочив к невесте, поспешила сдернуть с нее накидку.

И тут же отскочила, тихо зашипев, как будто обожглась.

– На ней какие-то чары, – немедленно определила та из родственниц, которая встречала гостей внизу. – Нужно позвать Милса.

– Кстати, – снова распахнулась дверь и на пороге появился Годренс, – забыл предупредить. Моя невеста защищена зеркальными чарами, и всякое ваше движение, способное вольно или невольно причинить ей вред, тотчас вернется к вам.

– Но я только хотела снять накидку, – возмутилась шипевшая женщина, – а она укусила.

– Видимо, снимала ты недостаточно бережно, – жестко прищурился маг, – или не вынула прежде шпильки. И раз так, я добавлю еще условие – надеть на Доренею или снять вы сможете только те одежды и украшения, которые она позволит.

Послал Доре воздушный поцелуй, осыпавшийся на нее душистым цветочным дождиком, по-хозяйски огляделся, довольно ухмыльнулся и ушел, теперь уже окончательно.

Глава вторая
О самом волнительном моменте в жизни каждой невесты – подготовке к свадьбе

Некоторое время после ухода жениха в спальне властвовала тишина. И хозяйки дома, и княжна зачарованно рассматривали происходящие с комнатой изменения. Словно случайно заблудившийся солнечный зайчик, все разрастаясь, полз по стенам, мебели, занавесям и окнам, снимая добавленные временем царапины, пятна и заплаты и возвращая вещам первозданный вид и цвет. Постепенно лежащий на полу вытертый почти до дыр ковер стал пышным, сочно-оранжевым и вдобавок расцвел мелкими алыми и белыми цветочками. Стекла окон словно растаяли, обретя полнейшую прозрачность, а медные ручки и щеколды засияли жарким блеском.

Но сильнее всего поразила хозяек дома проступившая на потолке картина – летящий по бурному синему морю храбрый кораблик с белоснежными парусами.

– Иллюзия, – зло процедила одна из молодых женщин, но Дора ясно расслышала в ее голосе зависть и раздражение.

– Нет. – Решив, что пора показать себя, невеста неторопливо подняла руки, вынула шпильки и аккуратно сняла покрывало.

Сначала она собиралась отбросить его в сторону, но случайно заметила, с какой жадностью следят за ее действиями глаза хозяек дома, и тут же передумала. Не настолько они рады Году и ей самой, эти спесивые женщины, чтобы делать им такие ценные подарки. Да лучше она завтра отдаст это покрывало Тэри, та недавно говорила, что хотела бы передать сестренке небольшой гостинец.

Княжна величаво, словно находилась в гостиной королевы, а не в доме дроу из бедного рода, поднялась с кресла, прошла к столу и, аккуратно свернув кружево, убрала его в один из сундучков, из которого две немолодые женщины бережно доставали и раскладывали по скатерти ожерелья и диадемы.

– Этот сундук я заберу с собой, – демонстративно бросив сверху шпильки, на хорошем дройском языке холодно произнесла Дора, внезапно сообразив, сколько денег потратил Год ради этого ритуала.

– Мы всегда отправляем в комнату молодоженов все принадлежащие невесте вещи, – огрызнулась бабушка, почти с ненавистью рассматривая стройную золотоволосую синеглазку. Подождала, пока та сядет на место, и желчно добавила: – А ты, значит, бесприданница, раз до сих пор никто на тебя не польстился.

Дора только снисходительно усмехнулась – этими словами ее уже давно нельзя ни уколоть, ни оскорбить. Да и спорить с правдой она никогда не пыталась: не замазывала темные пятна на старых бальных туфельках зубным порошком и не пришивала новые оборки на немодные платья. Просто заставляла себя забыть про свой внешний вид и никогда не смотрелась на приемах в зеркала. Не собиралась отвечать старухе и сейчас.

– Ну что же ты примолкла? – напрасно подождав несколько минут, пренебрежительно фыркнула дроу. – Не желаешь рассказать нам о великой любви, по какой Годренс на тебе женится? Только не забудь упомянуть про титул, ты ведь из знатного рода? А может, тебе по наследству еще и какой-нибудь полуразвалившийся замок отойдет? Тогда мы хоть порадуемся за вас.

Это был очень подлый удар, и еще недавно Дора наверняка вскипела бы от обиды и резко прикрикнула на нахальную старуху. Однако сейчас княжна отлично понимала, какую радость испытает злобная дроу, если увидит, как точно попали в цель ее ядовитые слова. И, вовсе не собираясь делать старой ехидне такой щедрый подарок, состроила самое равнодушное выражение лица. Но и спускать старухе низкого выпада не пожелала.

– Вот теперь я поняла, – глубокомысленно сообщила Дора своему отражению в блестящем обновленной позолотой зеркале, – почему внук так холодно поздоровался со своей родственницей и не принес ей ни подарка, ни гостинца. Судя по всему, она его ненавидит и, стало быть, никогда и не любила. И если до этого момента я собиралась уговорить Года помириться с бабушкой и, возможно, даже пригласить ее в мой полуразрушенный замок, то теперь передумала.

– Да зачем мне твои руины? – в запале презрительно выкрикнула ее противница. – Живите в них сами.

– Так мы и собираемся сделать, – кротко улыбнулась Доренея и нанесла хорошо подготовленный удар: – Жаль только, они будут выглядеть недостаточно старинными после того, как мой муж кастует на них вот это заклинание.

Состроила самую огорченную гримаску и небрежным взмахом указала на стены совершенно изменившейся спальни. Одевальщицы невольно проследили за ее движением и не сдержали завистливого вздоха.

Повезло Гелте, будет теперь задирать нос, а ведь еле уговорили отдать на полдня свою спальню. И главное здесь вовсе не теплый ковер и не появившаяся на потолке картина, а камин, на котором больше не осталось ни одной кое-как затертой трещины, и окна, сияющие целыми стеклами и новеньким деревом вместо давно уже сгнивших рам. Раньше Гелта всегда жаловалась на сквозняки и дымящий очаг.

– Поторопитесь, – строго прикрикнула на одевальщиц бабушка, – ей еще подумать нужно, зачем она выходит замуж за самого неудачливого и лживого мужчину во всей Дройвии. Он ведь небось показывал ей эти ларцы и обещал все драгоценности подарить после ритуала, но забыл предупредить, что взял их под залог в ювелирной лавке и после свадьбы все до последнего колечка нужно будет вернуть.

– А кружево? – осторожно спросила одна из женщин, расшнуровывая большой мешок и доставая пышный рулон драгоценной торемской ткани.

– Наверняка договорился с торговцем сдать назад со скидкой, – процедила старуха, мстительно покосившись на задумавшуюся чужачку.

Однако она очень изумилась бы, узнав, о чем на самом деле думает невеста ее ненавистного внука. Дору никогда особенно не манили драгоценности, хотя сапфировый комплект, украшавший витрину самой большой ювелирной лавки ближайшего к замку Марьено городка, долгое время был тайной мечтой юной княжны. Однако с некоторых пор ее душа охладела и к любимым сапфирам, и ко всем прочим украшениям. Виной этому стал бывший жених, приславший Доренее письмо с просьбой вернуть сделанные в честь предстоявшей помолки подарки, объяснив это требование ревностью новой избранницы.

Разумеется, Дора тотчас отправила ему с посыльным все довольно скудные дары, не забыв присовокупить к списку и стопку сотни раз перечитанных записочек, и бережно хранимые ею до того дня ленточки и шнурки, некогда стягивающие любовные послания. И после этого больше никогда и ни от кого не брала никаких колечек или брошек, не желая второй раз испытать подобное унижение. Только браслет Годренса… и теперь ей вдруг нестерпимо захотелось на него взглянуть.

Дора даже взялась за рукав, но представила жадные, заинтересованные взгляды одевальщиц и удержалась от искуса. Ей браслет и так уже знаком почти наизусть, каждую свободную минутку любуется. Княжна живо припомнила, как жених объяснял, что смастерил это украшение сам, и вдруг поверила заявлению злобной бабки.

Ну конечно, он взял эти сундучки взаймы, и не важно, где, в королевской сокровищнице или у кого-то из своих пациентов. Главное – все нужно вернуть, до последнего камушка. И Доре ничуть не жаль этих украшений, ей вообще ничего не нужно, ни одно колечко не стоит того, чтобы ради него Год влез в долги или набрал новых заказов. Либо пациентов… какая, по сути, разница? И значит, сегодня ее светлости нельзя привередничать и подбирать драгоценности по своему вкусу. Пусть вешают на нее все подряд: ради мужчины, от одного взгляда на которого становится светло на душе, Дора вполне может несколько часов походить разряженной, как рыночный затейник.

– Жалко, – тихо вздохнула одна из молодых одевальщиц. – Обычно нам остаются какие-нибудь безделушки.

– А сегодня обойдетесь, – едко прошипела старая дроу. – И все кружево на нее намотайте, нам его обвинений в грабеже не надобно. И так уже один раз ославил на весь Тинск.

Дора пропустила эти слова мимо ушей, не собираясь верить обозленной на Годренса старухе. Внимание княжны было занято окружившими ее со всех сторон дроу.

– Можно причесать твои волосы? – сухо поинтересовалась женщина постарше, подступив в невесте с частым гребнем в руках. – У нас положено выходить замуж с распущенной косой.

– Нет, – жестко остановила ее Дора и, догадавшись по лицам женщин, как ошеломил их ее отказ, мягче пояснила, стараясь не сказать ни слова лжи: – Мне делали прическу лучшие мастера. Украшайте так, но шпильки втыкайте осторожно. Не хотелось бы причинить вам боль.

Дроу помрачнели и недовольно засопели, без слов подтверждая худшие опасения княжны. Судя по всему, кое-кто из них, наоборот, не прочь бы поставить чужачке несколько синяков и ссадин.

Некоторое время они упорно работали, обвешивая голову невесты сеточками, диадемами и бусами, потом холодно попросили ее встать и принялись обматывать кружевом, делая из него подобие платья с широкой многослойной юбкой. Вскоре Доренея видела в зеркале пышный кокон из ажурной ткани, не находя для себя иного сравнения, кроме как с кочаном капусты. Под конец на нее повесили все остальные бусы, броши и ожерелья, натянули кружевные перчатки и поверх них надели кольца и браслеты.

– Хорошо, – одобрила законченную работу наблюдавшая из своего кресла бабушка и съязвила: – Пусть бедняжка напоследок почувствует себя богатой и счастливой. Сажайте ее и накрывайте.

Дору втиснули в кресло и набрасывали сверху кружевные покрывала и огромные платки до тех пор, пока все более злившаяся княжна не рявкнула:

– Хватит!

– Положено семь покрывал, счастливое число, – ехидно просветила невесту невидимая старуха, и в ее голосе Доренея ясно расслышала почти нескрываемое торжество.

Бабка определенно устроила чужачке какую-то пакость и теперь радовалась, что сумела поймать ее в ловушку. Вот только в какую, княжна пока понять не могла. Некоторое время вокруг нее раздавались торопливые шаги, женщины чем-то шуршали и что-то передвигали. Наконец стукнула дверь, щелкнул засов и все стихло.

Минут пять Дора сидела покорно, ожидая, не вернется ли надоевшая ей толпа, потом осторожно подняла руки, намереваясь откинуть с лица платки, но это ей почему-то не удалось. Покрывала словно держал кто-то сильный и упорный.

В первый момент девушке не поверилось в накатившие волной подозрения, рассудок сам принялся придумывать оправдания и простые причины, не позволяющие снять ткань. Припомнился даже давний случай, когда она нечаянно наступила на собственный подол и не могла подняться с кресла. Дора тут же пошевелила по очереди ногами, попутно пытаясь приподнять покрывало с разных сторон, и зло посмеялась над собственными наивными надеждами. Ткань явно была привязана либо придавлена чем-то тяжелым.

Княжна наконец догадалась, чем занимались одевальщицы, укрыв ее несколькими слоями ткани, а потом запоздало припомнила слова Года о корзинах с фруктами, зеркалах и умывальне.

«И значит, она должна была до заката свободно гулять по комнате, отдыхать и лакомиться лучшими плодами…» – Невеста лишь сейчас полностью осознала всю низость подстроенной ей западни.

От возмущения и гнева щеки кадетки полыхнули огнем, и тут же ей стало нечем дышать, а на лбу выступила испарина. Ужасающее предположение обрушилось на девушку, как ушат ледяной воды, заставив ее ошеломленно затаить дыхание. Спина вмиг оледенела, пальцы кадетки задрожали от внезапно пришедшего запоздалого понимания, как сильно заблуждался Годренс, считая родичей просто жадными и не догадываясь об их истинной жестокости и подлости.

И уж тем более непокорный маг даже не подозревал, какую страшную месть они придумали, эти подлые дроу, и насколько тяжелый удар предстоит ему вынести вместо свадьбы.

Острым жалом вонзилась в душу Доры боль за любимого и жалость к самой себе и словно наяву встала перед глазами жуткая картина: вот на закате одевальщицы толпой входят в комнату, ловко растаскивают в стороны кресла и сундуки, придавившие углы покрывал, и, подняв многослойную ткань, злорадно любуются на задохнувшуюся чужачку. А потом с притворными криками и рыданиями бегут вниз, чтобы обрушить страшное известие на ничего не подозревающего Года.

Княжна невольно всхлипнула, яростно мотнула головой, отгоняя страшные видения, и тихо зашипела, почувствовав, как больно дернул волосы парик.

Ну конечно, тут же сообразила кадетка, они постарались покрепче пришпилить кружево к ее прическе, чтобы она никаким образом не сумела выбраться из их тщательно подготовленной ловушки. Вот только и представить не могли, что на самом деле волосы у невесты не достают и до плеч. И тем самым оставили ей хоть и непростой, но верный путь к спасению.

– Ну, убийцы, – прошипела кадетка, начиная понимать, как правильно поступил когда-то разбойник, заставив их обрезать волосы, – вы крупно просчитались.

Несколько минут Дора потратила, снимая с пальцев кольца и перчатки, – нащупать сквозь кружево крохотный потайной крючочек, закрепляющий парик, было невозможно. Дышать при этом девушка старалась ровно и время от времени приподнимала перед собой пачку покрывал, давая доступ робкой струйке свежего воздуха, проникавшей откуда-то снизу. Наконец все кольца и браслеты оказались у нее на коленях вместе с перчатками, и руки заученно скользнули по шее вверх, стремясь добраться до заветной застежки.

Однако и здесь кадетку ждала недобрая новость: покрывающие голову сеточки были накрепко пришпилены не только к парику, но и к платью. Теперь она могла лишь ругать себя за простодушие, с каким доверилась чужим, ненавидящим ее жениха женщинам.

К этому моменту княжна постепенно убедилась, что задохнуться насмерть она могла только в одном случае: если бы запаниковала, начала дергаться и еще больше запуталась в ткани. Но и тогда оставалась маленькая надежда на спасение: если бы она потеряла сознание и начала дышать намного реже.

Но даже в самом лучшем случае, сняв с нее перед часовней покрывала, одевальщицы явили бы взглядам родичей растрепанную, зареванную и опухшую невесту с безумным взором и размазанной помадой.

Все что угодно могла бы спустить Дора родственникам мужа, только не намерения испортить ей самый долгожданный праздник. Эту низость княжна поклялась не прощать злобным гадинам никогда.

Больше кадетка не торопилась. Просунув руку под щедро усыпавшие прическу украшения, она потихоньку, с передышками, нащупывала булавки и шпильки и по одной вытаскивала из парика и ткани. Крючок она сумела расстегнуть уже через треть часа, но освобождения это не принесло: кое-где остались булавки, крепившие сеточки к кружеву наряда и не дававшие снять парик с головы. Рука постепенно уставала, начинало ломить плечо, но Дора и не думала сдаваться. Упорства бывшей бесприданнице всегда хватало, иначе она уже давно ходила бы на приемы с собственным, хорошо потрепанным жизнью и бывшими женами мужем.

Примерно через час, когда княжна сумела свободно провести рукой по шее, покрутить головой в разные стороны и осознать, что ничто ее больше не держит, никаких сил радоваться победе у нее уже не оставалось. Но появилось несколько задумок, как выскользнуть из проклятого кокона, и кадетка начала по очереди проверять их на деле.