Не боги

Вообще то Виктор Ким нечасто имел с ним дело. В общем неплохой человек, хотя и занудноватый. Своих подчиненных особо не гонял, но за результатами работы следил самозабвенно и в чем-то фанатично. Левашов всегда был вежлив и доброжелателен – это располагало к нему. Его хрупкая невысокая фигура и невыразительное малость пучеглазое лицо с короткой аккуратной стрижкой пего русого цвета всегда как-то так появлялись… Как джин из бутылки. Джин чуток похожий на доброжелательного постиранного мопса.

– Кажется, вы пытались самостоятельно обработать свои царапины? Спиртом? – Начмед внимательно посмотрел в глаза Виктору.

– Мммм. Да. Скажите доктор я серьезно расшибся? Сотрясение мозга?

– По данным общего сканирования и первичного осмотра признаков сотрясения и гематом нет. Ни внутренних, ни внешних повреждений я не выявил. Зрачки нормальные. Это скорее был нервный обморок, чем последствия удара. У вас случалось подобное в прошлом? – Левашов серьезно, словно священнодействующий жрец, аккуратно убрал в пристегнутый к руке футляр какую-то машинку размером с пару книг.

– Нет. Да. Возможно. Доктор может мне стоит какое-то время соблюдать постельный режим? Во избежание осложнений?

– Если хотите проявить похвальную внимательность к своему здоровью, вы можете просто подойти в медчасть для общеоздоравливающих процедур. Ваши царапины я уже обработал, так что через день как раз стоит посмотреть общее состояние.

Хотя на дворе и был двадцать второй век, но Виктору все же не хотелось медицинских процедур непонятного характера. Сопя и оглядываясь, он встал на ноги оперевшись на протянутую руку доктора.

– Если вы желаете вернуться в свою каюту, то это лучше сделать по восьмому коридору через ангар шаттлов.

– Да, доктор, спасибо так и сделаю. – Лаборант, слегка пошатываясь, хотя в этом была скорее душевная, чем физическая потребность ушел по коридору.

– Парень все хочет доказать «что право имеет» – как может. Наивно, но трогательно …Великовозрастный ребенок. Мда… Сходная страсть в куда более гнилой форме наблюдается у другого пациента … фаллос морфис мутантис… Нельзя так о человеке…Бог с ним.

А вот Ерохин…Как он отдавал приказы… впечатляет… Живая легенда армии и флота в действии. Баек о его родословной ходит больше чем анекдотов. Например – потомственный военный, прадед которого так же, как и он сейчас служил в космофлоте. Один из Первых – Водивших корабли в космосе с начала космической эпохи. А другие предки брали Берлин и защищали Сталинград.

При этом, когда сам адмирал под настроение и хороший коньяк, на каком-то армейском празднике, начал выводить свой род вообще от Тамерлана – это закончилось безобразной дракой и разнесением в обломки обстановки ресторана…

Ходила история и про самостоятельно поднявшегося из низов во время смуты «окопного» офицера, больше похожего на бандитского «батьку» – в дальнейшем сумевшего получить образование «флотского» и заниматься космическими операциями.

Что известно реально?

Во время смуты, будущий генерал побеждал в противостояниях кусков вновь собираемой России. Подавил несколько этно-сектантских мятежей. А еще… Еще лично участвовал во всех сценах драмы Кузнецова. Включая штурм, где люто выжигал жилой комплекс повстанцев.

Кузнецов, база- поселение на Луне … Группа местной администрации решила объявить колонию с её богатейшими рудными залежами и бесценным роботизированным промкомплексом – независимой территорией. Они успешно взломали автоматическую систему защиты и мобилизовав часть персонала, начали полит обращения к местным и Земле. Это оказалось полным шоком и неожиданностью как для обывателей, так и для спецслужб.

Население базы частью попряталось в полной растерянности, частью поддержало щедрейшие обещание новоявленных «Вашингтонов». А Госсовет России не мог выразить никакого связного мнения.

Именно тогда Ерохин неожиданно провернул совершенно дикую на первый взгляд серию арестов в министерствах. Как он это сделал? Генерал –адмирал Роскосмоса? Которого, в те годы уже считали за декоративный пескосыпный раритет. Контакты в армии и безопасности еще со времен смуты? Спросить – так вряд ли ответит. Но – силовая система из армии и безопасности сработала неожиданно едино. А после арестов и замены части гражданских – подключилась и административная.

И лишь после этого, изрядно поредевший Госсовет провозгласил в эфире четкую и ясную программную позицию. Как же это звучало дословно …. А – «Научно промышленные достижения России были нагло присвоены кучкой людей, поставленных хранить и приумножать на общее благо сокровище, созданное трудами всех русских, трудящихся сейчас и наших предков, смотрящих на нас…

Непонимание карт и навигации, если ты смеешь носить погоны капитана – это тягчайшее преступление, равное массовому убийству. Капитан корабля НЕ ИМЕЕТ ПРАВА не знать, как действовать в соответствующей штатной ситуации.

Поэтому восставшим предложили сдачу и каторжные работы как ворам, а вот административным и военным растерявшимся в такой ситуации прошел расстрел.

А после отказа и перехвата запроса о «международном арбитраже», а на деле военной поддержке атлантистов – пошел штурм и уж тут, по официальной версии, из вожаков никто не выжил. Хотя картины казней активно использовались пропагандой атлантистов. Под жутчайший удар попали все –включая случайных гражданских и семьи участников. Для России, отходившей несколько десятилетий от жестокостей смуты – это было больше чем перебор. Это был шок. Пусть никто и не посмел возражать.

В награду Адмирал имел звание равное генералиссимусу и соответствующее содержание от космофлота… Ордена. Личная собственность. Чаша жизни через край.

Но кроме всех титулов было и другое – убойное обаяние железной воли, готовность доказать себя любым способом и в любой ситуации. Вот что не понятно … Почему Ерохин в свои «далеко за сто лет» не захотел уходить на заслуженный покой? Зачем ему, легендарному боевому адмиралу, овеянный воинской славой и обласканному почестями, вместо огромного особняка на побережье теплых морей – путешествие вполне возможно в один конец?

На людей медику посмотреть пришлось изрядно и обычно получалось неплохо их понимать. Человеческие страсти – по-своему сходны и шаблонны. И в экипаже народ, как и все бежит за чем то, отчего то, ну и те – кого Родина послала. Да. Идеалисты, авантюристы, и штрафники – каждый по-своему индивидуален. Каждый по-своему типичен… люди, люди…

Но вот куда отнести Ерохина? Адмирал не был идеалистом – слишком через многих он переступил. Ему явно не были нужны еще слава и богатства. Этого добра у него было в избытке и через край. Штрафник? Смешно. Приказ? А кто ему прикажет? Президент? Генсек? Ну, если объединятся, да соберут госсовет – то может быть. Хотя им зачем? Да и неслышно ничего про такое. Оставался лишь последний вариант, «бегство от»? – От чего убегаешь, Дмитрий Петрович? – думал Левашов, – от каких призраков хочешь скрыться? Уж не картины ли и голоса с «Кузнецова» преследуют тебя во время бессонницы?

Виктор задумчиво топал по коридору. Перед ним разошлись створки автодвери и открылся довольно обширный стартовый ангар с двумя посадочными шаттлами. Возле тяжелого грузового челнока стояли двое землян, поблескивая «зеркалами» шлемов. Лаборант радостно направился к ним, тем более что один из них, судя по раскраске скафандра – был из научного отдела.

Уже подойдя и выдав радостное «здравствуйте», он неловко замолчал. Полный набор знаков недвусмысленно значил, что один из двоих – это сам официальный руководитель экспедиции академик Феликс Данилович Жеровский. Правда вторым был единственный приятель Виктора по экспедиции, пилот из группы спецопераций Иван Орлов.

Два «здравствуй» прозвучало в ответ – и на том разговор завис. Ким удивленно скользнул взглядом по стоящим. К правой руке академика был пристегнут небольшой футляр – кейс. Затем взгляд мазнул по пилоту, после по шаттлу… В этот миг Виктор впервые пожалел, что откинул зеркальный щиток шлема.

Молчание затягивалось. Виктор уже собирался молча понемногу отойти, но в этот момент включился экран стенного коммуникатора. С экрана смотрел собственной персоной капитан. Несмотря на все достижения науки, такое омоложение, как у него – было уникальным. Было нечто жуткое в молодом, как у юнца лице и ярких молодых глазах – широкооткрытых и блестящих живым чувством вечного подростка.

И все же как только адмирал заговаривал, возникало чувство миража, за которым скрыто нечто иное. Слишком жесткие мимические морщины у губ и глаз обозначали характер. Слишком характерная манера говорить проявлялась. Даже избалованный властью ребенок не может иметь такие манеры. Собственно, именно избалованный так и не может.

– Экипажу Дежнева. Из-за непредусмотренного технического сбоя, корабль получил ряд повреждений. Мы совершили перемену курса и выход из «структуры Свечникова» в открытое пространство. Погибло двое членов экипажа. Около десяти ранено. Повреждения устраняются. Совет экспедиции принял решение продолжить экспедицию и исследовать перспективную планету. Корабль точно встал на курс и двигатели работают штатно. В настоящий момент экипажу можно полностью вернуться к своим занятиям… Ситуация под контролем. Конец связи.

Пилот, облегченно потянувшись и вздохнув грудью отщелкнул забрало. У него было простое, довольно симпатичное лицо, немного похожее на молодого Есенина. Вынув портсигар и зажигалку в одном футляре из маленького кармашка, он закурил.

Академик что-то медлил. Не снимая забрала, он оглянулся на комм.

– Лаборант, чем вы были заняты во время «технического сбоя?

– Проверял авто лабораторию. Когда случилось это – меня очень неудачно ударило. Там даже гравитация отключалась. Потом я потерял сознание и пришел в себя уже при оказании помощи Михаил Федоровичем.

– Вижу по лицу, вы очень хотите спросить меня – чем был занят я. Что ж не у всех служебный долг настолько прост как у вас. Священное обязательство руководителя экспедиции – это сохранить для человечества её результаты. Какую бы цену не заплатили люди за новое знание, все канет в бездну – если оно не будет воссоединено с Большим Человечеством. Таково уж свойство Бога науки. Именно поэтому единственный разумный закон в ситуации, в которой есть хотя бы намек на утрату бесценного семени мудрости – предпринять меры по его спасению. Таково Бремя Разума и его Крест.

Что ж теперь пришло время других обязанностей.

Жеровский довольно быстро ушел в один из коридоров.

Виктор слегка ошалело смотрел вслед академику. Орлов просто расслаблено курил, как-то своеобразно улыбаясь. От этой улыбки молодому ученому почему-то вспомнилось их первое знакомство и суть тех разговоров.

С чего все началось то?

Ах да с песенки… Когда в пищеблок зашел молодой армейский, как показалось тогда, раздражающе расфуфыренный… Виктор по меломанской привычке мурлыкнул

– Полна добра и подвига жизнь космоморяка. – совершено случайно искоса глянув на вошедшего.

И получил в ответ душевнейшую улыбочку «а ля – здравствуйте, я ваш доктор-психиатр» и подпевание «сожги мутанта, убей еретика».

– Как много демонов доблестные армейцы в «структуре Свечникова» отстреляли в текущем периоде? – продолжил Виктор.

– Ровно столько, сколько наша славная наука их там нашла.

– Увы, «поток» это не варп он не состоит из душ и чувств, так что ожидать в нем стаю демонов с отвертками не приходится. Еще он не «сумрак», не гиперпространство и не область измененной мерности – куда ни плюнь сплошное «не». Совершенно другое физическое явление. Отстреливать, резать и жечь прометием некого и не предвидится, остерегаюсь как бы ваши бесценные клинки совсем не заржавели от такой тоски…

– Раз Родина, в лице её старших товарищей, велела – значит нам есть тут дело. А тоску как ни будь переживем.

Древняя песенка, которая была как ни странно узнана, стала началом разговора, а потом и приятельства.

Черноволосый землянин, сидя в кресле что-то систематизировал на стационарном пульте -компьютере. Периодически он отвлекался – отдавая указания дроидам – рабочим через наручный комм -браслет. Те уходили поочередно «на дело» – грузить, собирать и чистить.

Совсем не красавец, и не звезда – смуглое лицо, тонкие губы, прямой нос невыдающихся форм – единственно примечательными в нем были лишь живые черные глаза.

Быстрый взгляд по стеллажам складского отсека, быстрый взгляд на экран с данными – указание. Еще раз. Указание. Полное погружение в дело. И тем не менее, когда дверь отошла в сторону и вошел посетитель, поблескивая зеркалом закрытого шлема – сидевший взлетел свечкой.

– Баталер, отмены тревоги не было. Почему шлем открыт? – рыкнул вошедший, со знаками полковника на вороте.

– Здравия желаю, Семен Борисович. Открытый шлем значительно ускоряет работы. Ускорение складских работ в условиях, когда приказано максимально помочь техникам, следствие из приказа капитана.

– Что можешь доложить по состоянию своего хозяйства?

– Так это к старшему администратору. Это его дело по уставу.

– Старший администратор в числе раненных. Будет в лучшем случае через месяц.

– Нууу. В любом случае я должен получить соответствующий запрос через свое (голос самое чуть-чуть выделил слово) начальство. Семен Борисович, а что все-таки случилось?

– Все что надо знать будет объявлено по общей связи.

– А неофициально?

– Баталер Нагибин, ты чего хочешь? Нарушения приказа?

– Семен Борисович, Семен Борисович, ну зачем так? Вы бы знали какое у меня горе. Все теплицы, размещенные мною по уговору с научным отделом на личных пространствах – все погибли.

Месяцы трудов и неудобств. Сколько личного времени и сил… Всё, всё – погибло.

Говоривший, выразительно морщил лоб, качал головой и расстроено расширял глаза. Правда, его угловатое лицо с тонкими губами было плохо приспособлено для жанра драмы… а черные глаза прирожденного цыганоеврея, с непередаваемой искрой жизненного цинизма, намекали любому внимательному человеку на реальную житейскую позицию их владельца. Даром, что Юрий Нагибин был самый что ни есть русский из казаков.

Но – экспрессия в исполнении лихо замещала нехватку убедительности мимики.

– Наука понесла тяжелую утрату. Вы не представляете, как это меня расстраивает.

– Расстраивает меньше, чем расстроит если мой доклад будет содержать пометку о том, что ты ни ххх не разбираешься в своих обязанностях. И наоборот если будет пометка о том, что ты полноценно замещал старшего по званию в его отсутствие…» Полковник взял паузу.

Юрий быстро поднял глаза.

– Что вам нужно знать?

– Что со складом?

– Уничтожен на две трети, начисто. Я уже разобрал то что было перемешано. За час с небольшим. (в голосе мелькнула гордость). Материалы и запросы для техников ушли в первую очередь.

– Что со снабжением людей?

Баталер понимающе задержал взгляд на зеркале шлема собеседника.

– Часть сохранилась, даже больше трети. Это в основном концентраты. Но все же на синтетику переходить придется еще очень нескоро. Практически начисто уничтожены маленькие радости и пищевые улучшения. Табак, алкоголь, праздничные рационы – все как корова языком.

Семен Борисович, я могу надеяться на некоторую долю …так сказать дружбы?

– Ты можешь помнить мое слово. Я его исполню.

В этот момент наручный комм гостя завибрировал и замигал красным, издавая приглушенный звук воздушной тревоги. Тот наклонил голову читая сообщение, а когда поднял – на баталере уже был закрыт шлем.

– Вот ххх, нет это не повторение. Это по моему профилю. Расслабься.

Глава 3.

– Ким, мне кажется, или вы не очень расстроены потерей своих питомцев? – просматривая разнообразные инфоокна на экране, задумчиво спросил профессор Миллер.

– Да что вы, Андрей Михайлович?! – почти искренне возмутился Виктор.

– Ну, хорошо… Вы можете сделать общий вывод вот из этих семи блоков? – показал глазами Андрей Михайлович.

В целом, конечно… – пытаясь понять подвох, ответил Виктор.

Не секрет что профессор, не любил три вещи – некомпетентность, хамство и неуместное критиканство. Поэтому, не слишком медля, добавил: – «По ним можно определить свойства биосферы планеты.»

– Что по ним определить можно в общих чертах – может определить любой, обладающий школьным образованием. Лаборант Ким, вы вывод сделайте. Хотя бы на уровне лаборанта.

– Ну, что тут заметить, Андрей Михайлович… Планета имеет ровный влажный климат, хотя и довольно прохладна. Соответственно биосфера хоть и разнообразна, но довольно невелика по общему объему.

– Хорошо, попробуйте ответить мне, на какие виды приходится основная доля биомассы. Кроме микроорганизмов, само собой.

– Так …Ну это растительность, тундрового типа в основном. Кустарники, редкие леса… В водоемах рыба. Нет птиц …Практически нет животных. А вот это интересно – довольно значительная доля…Насекомых???

– Может и не насекомых. Мы же не брали образцы – многозначительно отозвался профессор.

– Поэтому и спросил вас про особенности биосферы, которые вы пропустили… Присмотритесь к районам, где отмечается наличие этих «насекомых». Увидели? Нет? Ким, ну посмотрите внимательней, это приполярные области. Вы понимаете, что это означает?

– Вид зимних насекомых?

– Не только зимних, но и прежде неизвестных науке! Это открытие! Поэтому товарищ научный сотрудник, отгадайте, кто одним из первых отправится с экспедицией на планету?!

– Спасибо Андрей Михайлович…

Виктор замолчал, в тон профессора. Идея отправится на неизвестную планету, одним из первых его не сильно прельщала. Если не сказать больше…

– Андрей Михайлович, мы неделю двигались к планете, и уже не первый день сканируем её всеми способами вдоль и поперек. Но так и не решились совершить посадку. Не подскажите почему? А то в экипаже уже разное поговаривают…

– Старший лаборант, Вы только других слушаете или может быть, сами думать умеете?

– Предполагается какая-то опасность?

– Нет, все намного проще. Есть соответствующие директивы, которые, кстати, Вы изучали, перед тем как дать свое согласие на дальнюю экспедицию. В них четко прописаны, сроки, после которых экипаж корабля имеет право совершить первую высадку. Скажите мне, через сколько дней, в соответствии с директивой, мы имеет право совершить первую посадку?

Миллер замолчал, казалось, что его вытянутое лицо стало несколько длиннее. Профессор внимательно, как преподаватель оценивает студента, стал следить за его реакцией.

Виктор не считал, что не обладает особенными навыками, которые бы выделяли его из общей толпы. Он не был физически одарен и не превосходил свою среду выдающимся интеллектом. Но вот что Ким умел, так это быстро и хладнокровно анализировать большие объемы данных. Поэтому, лишь слегка прищурившись и изобразив скучающий вид, он начал говорить:

– Стандартно сканеры, используя данные с запущенных ранее спутников, способны оценить структуру, состав и основные характеристики планеты за сутки. Анализ поверхности, при полной загрузке исполнительных операторов за двое. Итого уже три дня. Дроны анализаторы, способны создавать видео-визуализацию за два дня. Еще пару дней на сбор данных по биосфере. Получается, Андрей Михайлович, что неделя…

Прежде чем Миллер успел открыть рот, Виктор Ким добавил:

– Но это идеальные сроки. Экипажи операторов, могут работать с различной скоростью, с разной частотой на перекуры… Дроны выходят из строя, бессовестно врут из-за неверных настроек и неправильной калибровки. Значит, профессор, добавляем еще неделю на погрешности и в итоге должны получить около двух недель изучения планеты перед первой высадкой на планету.

Профессор одобрительно промолчал, слегка вздернутые уголки его губ показали, что Виктор прав в своих рассуждениях.

На экраны вылетел очередной инфопакет и Миллер сначала принял, а потом и начал его разбирать. Андрей Михайлович целиком ушел в изучение таблиц на экране. Виктор почувствовал себя лишним, однако, не решаясь нарушить тишину, стал ждать. Миллер целиком ушел в работу, сосредоточенный и внимательный, лишь иногда что-то говорил про себя тихим шепотом.

На рабочем экране профессора графики сменились чередой живописных картинок планеты. Виды местности, снятые спутниками и дронами – могли заставить замереть сердце художника. Бескрайние равнины, засыпанные снегом. Горы – во всей красоте разноцветных скал. Водоемы разных размеров и цветов. Серый, зеленый, голубой, серебристый блеск и движение тихих и бурных вод – завораживал. На равнинах и среди осыпей, цвели неизвестные растения.

Виктор не многое понимал из графиков на второстепенных, боковых экранах, не хватало навыков и специализации. Но общий смысл мог уловить и он. Планета была довольна бедна на ценные минералы и ископаемые. К тому же ресурсы часто залегали в областях, накрытых километровыми ледниками. На планете почти не было лесов. Все больше низкорослые, сухие кустарники.

Жизнь на планете, несмотря на суровые климатические условия, была разнообразна, однако отличалась низким показателем общей биомассы. Уровень, которого рос к экватору и резко падал в приполярных областях. В целом планета, как ни странно, для человека была вполне пригодна. Особенно в горных областях, хотя там природа была беднее, чем в низменностях.

Виктору начало казаться, что профессор за своей работой просто забыл про него. Напоминать о себе не особенно хотелось. Во-первых, Миллер, скорее всего, озадачит его какой-нибудь скучной и ненужной работой, а во-вторых, профессор терпеть не мог, когда его отрывали от дел. Меньше всего ему хотелось сейчас слушать скучные нравоучения про то, что наука требует тишины и вдумчивости. К тому же графики содержали много полезной и интересной информации. Виктор стал озираться в поисках удобного стула.

На левом от профессора экране инфоокно сменилось физиономией одного из операторов дронов:

– Андрей Михайлович…

– Да, это я,» – протянул в ответ, продолжая работать, профессор, – «зачем… зачем отвлекаете меня?

– Есть информация со спутников, поступают весьма интересные данные…

– Я их видел, уже изучил, повторяю свой вопрос – зачем Вы меня отвлекаете?

– Андрей Михайлович, Вы не поняли, из области, которую мы уже отсканировали и изучили, поступают новые данные.

– И какие?

– Фиксируются странные всплески увеличения температуры и появление из ниоткуда биомассы.

Профессор оторвался от центрального экрана с данными и внимательно посмотрел на оператора:

– Костры?

– Похоже, что да Андрей Михайлович, мы отправили туда дроны-охотники, в течение часа будет картинка.

– Замечательно, – заинтригованно произнес профессор. – Как только будет изображение, немедленно направьте его на мое рабочее место.

Миллер отключил видеосвязь с оператором и, откинувшись на спинку кресла, очевидно забыв о скучающем за спиной Викторе, вслух произнес:

– Интересно… Может, наши, в нарушении всех директив… А зачем им?.. А если нет, то кто?..

Ужасно неловко себя чувствуя, Виктор откашлялся. Миллер дернулся и обернулся:

– А, лаборант, извините, я совсем позабыл о вас. Вы пока свободны…

Глава 4.

Это служебное помещение на космическом корабле напоминало обычную производственную курилку. В отличие от соседних, чьи поверхности были заполнены разнообразными агрегатами, всевозможными циферблатами, мониторами всех размеров и видов датчиками работы механизмов и самими механизмами-здесь были только вытянутые сиденья и стол. Белые лампы и прорези вентиляции – вот и вся обстановка. За столом сидел рослый жилистый мужик в спецовке. Как у него получалось выглядеть помято и пыльно в скафандре 22 –го века который не мялся по техническим свойствам, на корабле где пыли не было в принципе -не знал никто …

Незапоминающееся лицо, с мрачно отсутствующим выражением и пристальный взгляд серых глаз дополняли образ. В настоящее время человек пил что -то наливая себе из термоса, рядом лежал уставной тюбик-паек и неуставная упаковка чего- то сладкого.

Дверь плавно отошла и на сиденье энергично хлопнулся Юрий Нагибин.

– Здоров Сергеич, как дела технические? Что у нас с повреждениями и ремонтом?

– Дела технические, как всегда планово. Скажи лучше, Юра как у нас со снабжением? Что там у нас по запасам?

Юрий преисполнился страданием –

Представляешь погибли все мои саженцы, погибли все запасы корабля для маленьких радостей – табак, кофе, спиртное.

Голос звучал с искренним страдающим надрывом.

– Типовые пайковые запасы остались хорошо если на треть. Нарушение условий хранения еще может себя показать позднее.

– Так значит, погибли все три твои горшка с табаком и все четыре с кофе? – Спокойный доброжелательный голос и все тот же внимательный взгляд Дмитрий Сергеича Морозова.

– Сергеич!!! – Возмущение в голосе Юрия было безмерно.

– Ты терзаешь мое сердце.

– Ладно, ладно Юра, я понял. Так говоришь на корабле больше нет ни курева, ни спиртного? Даже кофе нет и чая?

– Увы- ничего. Чая правда немного и чуть -чуть неуставных сладостей у меня лично. – Горечь и легкая надежда звучали в каждой ноте голоса.

– Так что там у нас по повреждениям и ремонту? Сам знаешь на совет я доступа не имею – а общий бюллетень собрания – это издевательство.

Дмитрий Морозов допил свой кофе. Аккуратно доел сладость в упаковке.

– А что по повреждениям? Что такое технология внешнего складирования- знаешь сам. Ячейки, по сути, ставятся как обвес на корпус во время загрузки на орбите. И при сложных маневрах по уставу держатся пустыми – во избежание лишних потерь и влияния на курс корабля. При входе в атмосферу и вовсе могут сбрасываться. Хорошее изобретение, кроме дополнительных объемов хранения – добавляет дополнительный пояс- бампер на корпус. Опять же броня от всяких случайностей.

Отчасти это нас и спасло – но ячейки само собой частью разгерметизировались, частью всмятку. Хотя, о чем тут жалеть -они ведь пустые.

Корпус, двигатели и аппаратура работает. И слава богу, что работают. Но что бы восстановить ход и прочность до нормы надо много энергии и металла. У нас столько нет. А если доведется попасть под еще один такой удар – то нам хватит с запасом. Собственно, нам хватит намного меньшего что бы полностью кончиться.

Так Юр, пошел я доделывать ремонт, много еще можно восстановить.

Оставив Юрия со всё той же скорбной маской на лице Морозов вышел в коридор. Там он вынул из кармана кусок картона, на котором было накарябано старым добрым простым карандашом.

– Сергеич, остатки из ячейки 45-12 мы перекинули в техническую S- 78 – там в основном хорошее курево, явно была выпивка и какая- то элитная еда- выжила только часть курева. Что теперь?

Через несколько переходов и дверей Морозов добродушно рыкнул:

– Хорош дурку нарезать, продолжаем работу.

Бригада, резавшаяся в домино, подняла глаза как один человек

– Так что там с куревом?

– Уставное кончилось. А неуставное это нарушение, которое наш старик не поймет. По уставу таких личных складов быть не должно. Как ты его будешь использовать что бы не накрыли? У тебя есть хитрое прикрытие, мол сам, своими руками вырастил? Во славу науки, епона мама. Нету. А напрашиваться на капитанский гнев не стоит.

Так что сейчас опломбирую от греха. А будет случай чтоб вскрыть, слово -вскроем и поделим на всех поровну, по справедливости.

Один из мужиков хмыкнул.

– Юра будет в восторге. Его нычка раскулачена по- большевистски. Явно для себя покупал такой добрый запасец.

– Юра? Пусть скажет спасибо, что никто его заначку за полгода не заложил капитану, пока он её в одну харю трескал.

– Так ты знал. – Мужик заржал.

Лаборант Ким прошел в блок общего питания. Подошел к барной стойке и быстро набрал личный код на сенсоре, затем заказ. Через минуту автоматика выкатила поднос с пищевым набором. Мысли текли лениво, вяло.

– Поставили бы что ли замок на чтение отпечатка, чтобы не возиться с набором кода каждый раз.

Дверь отошла в сторону и в комнату добродушным смерчем ввалился Орлов. Плюхнувшись на соседнее сидение, он поинтересовался.

– Что там у научников? Что ваши болтают о планете? Земля слухом полнится атмосфера такая, что дышать можно.

– Можно. И дышать можно. Хоть и не везде. И живность разная водится. Эпохальное событие. Мы нашли первую планету сравнимую с Землёй. То, о чём мечтали и писали лучшие умы человечества многие века- свершилось.

– Злобные зеленые человечки, с боевыми треножниками и телепатией тоже есть? В половине этих мечтаний что -нибудь такое, да вворачивали.

– Вот душевно повоевать тут не с кем –увы. Для ваших – это сплошное разочарование. Никаких следов чего- то хотя бы немного похожего на цивилизацию и разум. Даже на уровне бобров или стайных обезьян. Так что воевать тут- только с местными муравьями.

– Они метр в холке и плюют кислотой?

– Нет, они, как и полагается с ноготь, плюются или нет узнаем позже.

– Понятно. Ты слышал последние новости?

– Ты о чём?

– Драка была в столовой.

– Кто, кого, за что? Дети малые.

– Несмешно. Ты мало интересуешься корабельными делами, а иначе знал бы на какой бомбе мы летим. Та еще бомбочка.

– В смысле?

– Из кого, по- твоему, набрали экипаж?

– Ну…Научников брали из добровольцев. Некоторым академия слала приглашения – если было необходимо закрыть вакансию.

– Угу. А вот у военных было чуток не так. Сначала этот кораблик планировалось просто укомплектовать на основе экипажа Новгородцева, с которым тот отлетал три года, а с некоторыми и больше. Потом капитаном поставили Ерохина, а Новгородцев стал старпомом и первым замом. Затем чья -то умная голова решила, что необходимо ввести в экспедицию отдел спецопераций, благо резерв на людей и технику был.

– Хорош резерв – это ведь место в проекте корабля предполагалось под научников и их оборудование. Свиньи эти умные головы, между нами говоря. Научные возможности, были бы выше на порядок. Да и обустройство стационарной исследовательской станции.

Виктор скривился.

– Ну так или иначе, а Васильев получил это назначение и команду. Своих он подбирал сам частью добровольно, частью добровольно- принудительно.

– Не понял.

– Чего не понял? Это армия. Приказано – значит приказано.

Но это еще ничего. Самое веселое – это те изменения, которые были внесены в списки уже непосредственно перед отправкой. И не коснувшиеся только васильевских.

Каким местом думал тот, кто их вносил? Непонятно. То есть официально непонятно.»

– А неофициально? На ухо, так сказать?

– А неофициально кто- то избавился от нескольких десятков неудобных личностей, круто испачкавшихся при секто- племенных мятежах. Причем, загребли и тех, кто бузил, и тех- кто делал необходимую работу по зачистке. Всех. С обеих сторон. Всех, кого и расстрелять сложно, и избавиться очень нужно.

– С обеих сторон? Так почему они еще не поубивали друг друга?