Buch lesen: «То ли горько, то ли сладко»

Василий Мищенко-Боровской

Schriftart:

Фотограф Татьяна Николаевна Мищенко

ISBN 978-5-4485-9002-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПАДШИЙ АНГЕЛ. Философская лирика
Популярность философских стихов легко объяснима. Всех нас волнуют темы смысла жизни, смерти, добра и зла, правды и лжи, собственных судеб. Такие стихи позволяют задуматься о вечных вопросах, попробовать осознать себя и свое место в мире. В этом – их привлекательность для автора, но, в то же время и сложность. Ведь стихотворение это не философский трактат, а ограниченное количество поэтических строчек, в которых необходимо сконцентрировать пласты смысла, итог многолетних размышлений.

Осень не дружит

Со мною осень совсем не дружит,

В ней канительно и бесприютно,

Вон смотрит зорко звезда из лужи,

А я, по небу иду, как будто.

Звезду спросил я: «Ну, как тебе там,

Не одиноко во мраке ночи?»

Она мигнула неярким светом,

Мол, зябко, в общем-то, между прочим.

А мне бы лета ещё глоточек,

Но понимаю: хотеть – не вредно,

Кружит над домом моим листочек,

Вчера – зеленый, сегодня – медный.

Покрыт посёлок осенним гримом,

Журавль колодца на сцене тоже,

Играет с клёном он в пантомиму,

Но птицей всё же взлететь не может.

Вот стаи в небе проплыли мимо,

А с ними вместе и бабье лето,

Журавль остался один на зиму,

Он здесь нужнее, чем был бы где-то.

Торопит время, толкает споро

Природу в спячку, меня на роздых,

Повис над нами осенний морок,

Зато вдруг стали понятней звёзды.

Бросаю в лето я монету

С тобою у лета на самой макушке
Во сне мы летали, как резвые птицы,
«А сколько оно, это счастье, продлится?»
Зачем-то спросил я тогда у кукушки.

Кукушка из леса недолго считала
Чего там, в запасе и сколько осталось,
И вышло, что, самая, самая малость
Сквозь осень и зиму пути до привала.

А время песком между пальцев струится,
В пространстве движение без остановки,
Для бабьего лета другие обновки
Готовит сентябрь исподволь по крупицам.

Пытаюсь обнять я простор необъятный
И, словно в фонтан, в уходящее лето
С надеждой и грустью бросаю монету,
Чтоб снова вернуться когда-то обратно…

Счастье на вкус какое…

Дом на песке построю,
Рай в шалаше достанется,
Настежь окно открою,
Поводов нет печалиться.
Солнце в росинке каждой,
Небо в пруду купается,
Выпью до дна от жажды
То, что еще останется.
Сколько же счастье стоит?
Тропка к нему не гладкая,
Счастье на вкус какое,
Пробую не украдкой я.
Не сотворив кумира,
Век коротаю плавно я,
В мире с собой и с миром
Жить – это самое главное.
Вы не судите строго,
Глядя на домик карточный,
Счастье не в том, что много,
Счастье – когда достаточно.

Капелька счастья

Черною ночью куражится стужа,

Ждёт всё вокруг перемен терпеливо,

Снова в разладе мы, снова недужим,

Зря, видно, год обещал быть счастливым.

Давит на сердце тоска, будто глыба,

Годы сквозят и мелькают так быстро,

Вот и уходишь ты, твой этот выбор

Стал для меня приговором, как выстрел.

Жизнь мы делили, но вышло знать время,

И не понять, одолжить его где бы…

В мёртвой земле вряд ли выживет семя,

Вот мы и делим теперь наше небо.

Сверху намного всё видится лучше,

Там вон, внизу и весна уже близко,

Здесь же холодные снежные тучи,

Звёзды над нами качаются низко.

Чудится нам синеглазое лето,

Снова мы вместе, забыто плохое,

Столько заплачено было за это…

Капельку счастья и время покоя.

В ненастье

Разгулялось за окном вовсю ненастье,

Так душевно «Клён» поется под гармошку,

И мне кажется, что будто за запястье,

Я беру сейчас Есенина Серёжку.

Мы, понятно, с ним ни капли не похожи,

Только песни распевая залихватски,

Во хмелю, дворняг пугая и прохожих,

До утра гуляем по Москве кабацкой.

Это, вроде, неуместное занятие —

По плечу великих хлопать фамильярно,

Но в ненастье поэтическая братия

Так близка судьбой фатальной и коварной.

Провожал я Сергуна до Англетера,

По пятам же шла беда неотвратимо,

Видел Сашку близко-близко у барьера

И молился: пацаны, стреляйте мимо…

Перед боем лейтенант, сгоревший в танке,

Мне читал балладу, был поэт он местный,

Сердце рвал и душу Гамлет на Таганке,

Он же, Вовка, повсеместно бард известный.

Я с Анютой вместе мудро жить учился,

Оказалось, это всё не так и просто,

Страшный век уж очень долго длился,

Оставляя за собой руины и погосты.

Нет, ненастье наши души не остудит,

Урожай бывает даже в лихолетье,

Сколько было их и сколько еще будет

Строк, стихов и песен, тех, что на столетья.

Может быть, сейчас качает в колыбели

У себя Россия под напев тальянок,

Среди нудной бесконечной канители,

Малышей Сережек, Сашек, Вовок, Анок.

В сухом остатке

Время выйдет, поймешь однажды:

Может день длиться века дольше,

Не войти в одну реку дважды,

Потому, что реки нет больше.

Нет любви, нет страны, и веры,

Что в остатке сухом осталось?

Лишь смятение чувств без меры

В душу парой рубцов впаялось.

Широко жить хотелось, вольно,

У костра любви вместе греться,

Почему же сейчас так больно

Отрывать былое от сердца?

Что грузить себя всякой мутью…

Вдоль реки пойди, дальше – лугом

И вдохни, вдохни полной грудью,

Помянув ушедшего друга.

В храм ведет одна лишь дорога,

Жизнь одну лишь напишет повесть,

Если слышишь ты голос Бога,

Знать, не спит пока твоя совесть.

С нею всё же теплее вместе,

Пусть, хоть долог путь или краток.

И, конечно, нательный крестик

Не забудь. Вот такой остаток.

Такая вот загогулина, понимаешь…

Видно, было так и будет,
Покидаем в одночасье
Этот мир из серых буден,
Разбазарив крохи счастья.
Мы приходим, как калифы,
Поцелованные Богом,
А уходим кротко, тихо,
Призадумавшись о многом.

Так хотелось жить лет двести
Без потерь и ностальгии…
Но на нашем Лобном месте
Вон стоят уже другие.
Там у них всё те же страсти,
Рвутся ввысь они в надежде,
Только разные всем масти
Выпадают, как и прежде.

И выходит, что напрасно
Солнце билось рьяно оземь,
Всё равно кроваво-красным
Щедро красит землю осень.
Не смеётся и не плачет
Ветер, листья обрывая,
А вдали опять маячит
Загогулина кривая.

Жизнь, пока её мы кроем,
Души рвём непоправимо,
Много рушим, мало строим,
Наплевав, проходит мимо.
Мало в этом, много толка,
После как-нибудь узнаешь,
Хоть белугой вой, хоть волком,
Жить старайся, понимаешь…

Богу богово

Видно, не зря вечность уже целую

Злая судьба шанс не дает, прячется,

Мимо плывут вдаль облака белые,

С болью душа не напоказ плачется.

Горе давно бродит в миру горькое,

Медленно по оси Земля вертится,

Шрамы порух стянуты все коркою,

Как говорят, слюбится и стерпится.

Где-то звучит музыка снов сладкая,

А наверху накипь бурлит, пенится,

К счастью дороги идут не гладкие,

Трудно понять, что тут сейчас ценится.

Тропы порой в волчье ведут логово,

Редко бывает, мечта вдруг сбудется,

Богу с лихвой надо отдать богово,

Может и нам что-нибудь да ссудится.

Езда в незнаемое

Вот уже на исходе ночь,
А погоныш ещё свистит.
Ты уходишь из дома прочь,
И она, как всегда, простит.
На лужайке замшелый пень,
Он полвека стоит уже,
Скоро новый начнется день,
Недопит до конца фужер.

Седина в бороде давно,
Ни к чему, чтобы бес в ребро.
Да и бесу ведь всё равно,
От добра не ищи добро.
Загляни-ка за свой аватар,
Покопайся ещё в душе,
Может, сыщется божий дар
И разбавит он все клише.

Вот уже миллиарды лет,
Мы в галактике Млечный Путь,
Пока жив, поищи ответ,
Где же кроется жизни суть.
Почему не понять теперь,
Настоящий кто друг, кто враг,
Ты попробуй, возьми, проверь,
Не фальшивое где, а брак.

Не придет озаренье вдруг,
Виновата во всём, мигрень,
Вновь Земля, очертивши круг,
Прибавляет нам новый день.
Гаснет в небе седом звезда,
Первый лучик к пеньку приник,
Жаль, в незнаемое езда
Зачастую ведёт в тупик.

Падший ангел

Написано под впечатлением от замечательного произведения Поэта Игоря Царёва «Ангел из Чертаново»

Тишина вокруг. Дело к ночи.

В доме ангел бесшумно бродит,

Будто что-то сказать мне хочет,

Весь худой и без крыльев, вроде.

Говорю я ему с сомненьем,

Мол, Хранитель ты или призрак,

Вот, хотелось бы разъясненья,

Где же ангельский главный признак?

Без крыла сверху больно оземь,

И обратно подняться как же,

Может, лучше по малой дозе?

Есть коньяк и закуска даже.

Ну а этот, босой и странный,

На меня глядит с укоризной,

А затем прохрипел гортанно:

«Стал я жертвой судьбы капризной.

А когда-то летал ведь в стае,

Был полезным и что-то значил,

Где она, та пора золотая….

Звать меня-то совсем иначе,

Ангел я, но не белый, падший,

За былые грехи ославлен,

На десяток веков стал младше

И теперь вот к тебе приставлен.

Презирать меня, знаю, станешь,

Но жалею вас, человечков,

И когда перед НИМ предстанешь,

За меня уж замолви словечко.

И хотя ещё здесь пока ты,

Жизнь идет не согласно ГОСТам,

Все бока у Земли покаты,

Удержаться на ней не просто».

За окном звездопад осенний.

Пусто в доме. Давно нет прочих.

На стене свет луны и тени,

Вот уже и остаток ночи.

Прошлых лет тяжелеет ноша,

Прав был Демон, в советах точен:

Хорошо быть всегда хорошим,

А плохим, знают все, не очень.

Не тревожь меня, ностальгия

С высоты не видны ухабы и щели,

Но зато открывались такие дали!

Миражей вокруг, приближаясь к цели,

На своём веку уж-то мы повидали…

Заполняли настырно время химеры,

А оно, как песок сквозь пальцы, стекало,

И сменяло кумиров, моды и эры,

Вот его-то у нас, увы, и не стало.

Бесполезно пытаться треножить время.

На плаву удержаться хотя б немного,

Надышаться бы вволю пОрами всеми

Да вернуть долги, мне не надо чужого.

Но сбиваюсь с темпа и падаю в пыль я,

А вверху где-то там бесстрастное небо,

Полететь бы туда, да не держат крылья,

Разделяет нас черта на быль и небыль.

Даже в снах я уже совсем не летаю.

То ли сны не те, то ли ночи другие.

Вот приходит и новый день, рассветает.

Не тревожь ты меня опять, ностальгия…

Слышь, географ, жизнь прекрасна!

За окном резвится лето,
А на сердце непогода,
Не допито, не допето…
Вон зачем-то взял и продал,
Или пропил старый глобус
Школьный лузер, чмо географ.
Я, как сломанный автобус
Цвета хаки или охры,
Никуда уже не еду…
Льёт давно ненужный ливень,
Будто, празднуя победу,
Изгаляется лениво…
Мысль навязчива, покорна
И течёт она без толку
Между пивом и попкорном:
Жизнь сплошная барахолка.
В уши вставил я беруши,
Никого слова не лечат,
Уязвляют болью душу,
Давят гирями на плечи.
Потому молчу печально,
Песни-то ведь не допеты,
Потерялся изначально
Жизни смысл, как лучик света.
Может, он и не терялся,
Просто было всё без смысла,
Просто вёдра я пытался
Вверх тащить без коромысла?
Тут проснулся вдруг. И кстати.
За окном резвится лето,
Соловей неделикатен,
Тот ещё нахал отпетый.
Никуда не делся глобус,
Слышь, географ, всё прекрасно,
Снова в рейс пошел автобус,
Жизнь проходит не напрасно.
В этих трелях, в мокрой ёлке
Столько истового смысла,
Столько подлинного толка!
Ничего не значат числа
В датах паспортной странички…
Если песни не допеты,
На последней электричке
Приезжай ко мне, ведь лето!
Будем слушать сонный ливень,
Что в саду стихи бормочет,
Ненавязчиво, лениво,
Не понять, о чём хлопочет.
Иногда бывает важно
Шелуху тягучих будней
Маеты многоэтажной
Разбросать побезрассудней.
И слова сплетая в рифмы,
Обжигая ими глотку,
Сочиним здесь вместе стих мы,
Распаляя мысли водкой.
Ничего здесь не порушив,
Без апломба и без фальши,
Просто успокоим души,
Просто будем жить мы дальше…

Две души

Ты всегда мне казалась загадкою…

От злодея, а может, от гения,

Ох, достались тебе, моя сладкая,

Две души изначально, с рождения.

И одна из тех душ – белоснежная,

Родниковая вся, первозданная,

В меру страстная, тонкая, нежная,

Будто, Богом в награду мне данная.

По ночам в звёздном небе парящая,

Постоянна в своей неизменности,

Как струна мелодично звенящая,

Раскрывает свои сокровенности.

А другая душа цветом странная,

Вроде чёрная, или же серая,

В морализме своём филигранная,

Вот отмерил же Бог полной мерою…

То грустит она вдруг, то печалится,

Изнывает в тоске и в безверии,

Иногда непомерно бахвалится

И впадает подчас в фанаберию.

Не бывает душа только белою,

Или чёрною до неприличности,

Многогранность её крепит целое

И в одной уживается личности.

Мы с ней душами нежно касаемся,

А они припорошены инеем,

То взмываем туда, то спускаемся,

Где судьбою прочерчены линии…

Всем дорога одна

Коротка наша жизнь, как крути не крути,

Мы калифы недолго, всего-то на час,

А вокруг ни души, хоть шаром покати,

Во Вселенной большой, кроме маленьких нас.

И Царь-колокол вдруг не забьёт в набат,

А Царь-пушка без дела стоит вообще,

Будь ты гол, как сокол, или же богат,

Всем дорога одна ведь – на кладбище.

Не успев человечество повзрослеть,

Продолжая в войнушки ещё играть,

Всё кого-то пытается одолеть,

И песочницы рушить, а не ваять.

Не успев оглядеться пока вокруг,

А уже отвечать надо: быть, не быть,

Вон и финиш вдали замаячил вдруг,

Наступает пора по счетам платить.

Горько думать теперь о былой красе,

За долги же не будет никто прощён,

Судный день придёт и заплатят все,

А кому-то, даст Бог, повезёт ещё.

После

Вот, смахнув горечь слёз со щеки аккуратно,

Поминальную чашу по мне осушили,

Помолчали о чём-то, а после – обратно

По делам неотложным они поспешили.

Ну, а я становлюсь малым облачком в небе,

Улетаю от грешной земли без оглядки,

Позабыв, то ли был я на ней, то ли не был,

Видно, с памятью что-то моей не в порядке.

А со мною рядком проплывают, касаясь краями,

Облака невесомо-воздушные разного цвета

Над знакомою, вроде, рекою, лугами, полями,

Где неистовый май вот уже подбирается к лету.

Обитаю, наверно, теперь я в другом измерении,

Здесь иные пространства и время не властно,

Не свистят у виска, будто пули, мгновения,

Всё свершается, мудрым законам согласно.

Я бездумно слежу за диковинной птицей,

Что парит между мной и калиной цветущей,

Это кажется мне удивительным, или же снится,

Белокрылые ангелы рядом и райские кущи…

Нет во мне уже боли, тревоги, печалей,

Только лёгкое, неуловимое сожаление,

Я стою на развилке дороги, как в самом начале,

Чтобы выбрать какой-то маршрут для движения.

Только мыслю я почему-то ещё по земному,

Прочно вяжет с хромою судьбой перемычка,

Жаль, конечно, что не умею пока по-другому,

Вот и сыплю словами и рифмами. По привычке.

Осенние приметы

За моим окном осенние приметы,

Сердце полнится до верха ожиданьем,

Вновь приходит, как обычно, бабье лето,

Так привычно всё в устройстве мирозданья.

Птицы рьяно подбивают клинья к югу,

Безутешные кричат им вслед подранки,

И природа устремляется по кругу,

Под вселенскую мелодию шарманки.

Осень движется неспешно по планете,

В увяданьи и рожденьи всё прекрасно,

Всё логично в этом жизненном сюжете,

А минувшее, наверно, не напрасно.

Провожаю лист последний, вниз упавший,

За моим окном сентябрь, как будто, в спячке,

Катит пьяный листопад, чуть запоздавший,

И тоска ещё черней, белей горячка…

Надо мной вовсю краснеет гроздь калины,

Сердце полнится предчувствием и грустью,

С треском рвётся нить последней паутины,

Бабье лето подплывает мерно к устью…

За семью замками суть

То ли горько, то ли сладко,
Не понять, какой в том прок,
Что у нашей жизни срок
Почему-то слишком краткий.

Всуе поминая бога,
Где-то вплавь, а где-то вброд,
Мы спешим вперёд, вперёд
От домашнего порога.

Лишь чуть-чуть качнутся тени,
Катится за годом год,
Вот и новый поворот,
Длинной лестницы ступени.

Мир мечтаний зыбкий, мнимый
Ускользает из-под ног,
Подводить пора итог.
Всё проходит. Мимо, мимо.

Мы уже почти у цели,
Но пора держать ответ,
Души вверх летят на свет,
Что горит в конце тоннеля.

Поиграв с судьбою в прятки,
Не найдя особый путь,
За семью замками суть,
Что же там, в сухом остатке?

Там ненужные растраты,
А свершений на щепоть,
Там не возбранял Господь
Боль, предательство, утраты…

Горсть добра, корысти, злости,
Жизни промелькнувшей миг,
Полки не прочтённых книг,
Да таблички на погосте…

Выбирая между Иисусом и Истиной

Вместо черного часто видится белое,
Забываются напрочь другие оттенки
И, что малые части составляют целое,
Коридоры же всегда упираются в стенки.

Проходя насквозь запретные зоны,
Уверяем, что этот путь не напрасный,
А у жизни ведь имеются и свои резоны,
Зря перечить ей бывает опасно.

Поклоняемся мы сегодня Авелю,
Ну а завтра, непонятно почему, Каину,
Говорим, будто, нас заставили,
Если тронуть вдруг слегка окалину.

Всем назло, упрямо твердим: воистину,
Прав и тот, кто имеет иное мнение:
Выбирая между Иисусом и Истиной,
Волен каждый в своем решении.

Восседая на горбу прошедших столетий,
Запрокинув к небесам злые лица,
Мы не видим, что творится на этом свете
И как быстро время мимо струится.

Вдруг проснувшись от позвоночной дрожи,
Понимаем, что одолела-таки усталость,
Но никто, уже совсем никто не поможет.
Время вышло всё. Такая вот жалость…

На исходе

Все чаще зудит, как июльский назойливый слепень,

Тревожит некстати и ждет подходящего часа

Настырный позыв обменять кандидатскую степень

На неуд в тетрадке помятой начального класса.

Когда добредешь и упрешься опять в перепутье,

А выбрать дорогу и двигаться дальше нет мочи,

Приходит чуть-чуть запоздало познание сути

Творения Божьего вдруг, как то так, между прочим.

И то, что казалось вчера, было главным и важным,

Развязно росло много лет на виду, по соседству,

В ручье растворяясь на самом на донце овражном,

Уносится вместе со мной в беззаботное детство.

А там – дух пыльцы луговой, как же сочен и сладок…

Песчинки на мокрых ладошках и вечные цыпки,

У бати на лбу еще нет ни морщинок, ни складок,

И сердцу покойно от маминой тихой улыбки…

Оно ведь понятно, намного бы было полезней,

Очнувшись от долгой, как будто пожизненной, спячки,

Рвануть от асфальтово-каменных странных болезней,

По сказкам забытым в бездумно-бредовой горячке.

Однако, у Вечности тоже есть главное устье,

Вплываем туда мы неспешно, по расписанию,

Разбавив слегка вкус осенней березовой грусти

Казенной безвкусицей скорбных обрядов прощания…

За дубовой дверью – вечность

На исходе бабье лето
И ласкает лучик света,
Всласть куражится.
От рассвета до рассвета
То ли снится мне все это,
То ли кажется.
Камнем вниз, а после кверху,
Вот и новая прореха
К сердцу тянется,
За помехою – потеха,
Да раскатистое эхо
Долго мается.
Перекрестки, полустанки,
Память, память наизнанку,
Нет, не радует.
Толковище спозаранку
И кричат, кричат подранки,
В травы падая.
Дни несутся чередою,
Об руку беда с бедою
Резво множатся.
За дубовой дверью – вечность,
Неизбежность, скоротечность
Вместе сложатся.
Разбивая в кровь коленки,
Мы снимаем сверху пенки,
Жизнь убогая.
Скорбно нам в пустые зенки
Матерь Божия со стенки
Смотрит строгая.

Еще немного о Вере, Надежде и Любви

На просторах от края до края

Разлилось, расплескалось безумие,

Дела нет до загробного рая,

Поселилась в душе прочно мумия.

Дела нет мне – пустые хлопоты-

До Суда, хоть воистину Страшного,

До того, кто страдал безропотно

За чужие грехи. Дело зряшное.

Что мне имя Твое, что пророчества?

Коль в душе нет Надежды, ну начисто,

Правит бал в ней давно одиночество,

Превращая количество в качество.

«Отче наш» все никак не озвучится,

А молитва сейчас будет к месту ли?

Повисеть на кресте да помучиться,

А затем – в небеса, то ли в бездну ли…

Вот бы взять да начать все заново,

Чтоб ни дня, ни минуты попусту,

Повторить прегрешенье Адамово

И вернуться на землю попросту.

Вот сейчас Он в затылок целится

Из Любви, что нас всех касается,

А Любовь то на всех не делится.

Эх, успеть бы, успеть покаяться…

Грехи наши

В рай не пустят былые грехи,

Набираем кармический вес,

От деяний, поступков лихих

Никаких нам не хватит завес.

От чинов и карьерных высот

Как же голову сладко кружит!

Но несет нас, упрямо несет

К самой первой и крохотной лжи.

В веренице бессмысленных дней

Малодушия видится след,

Распирает гордыня сильней

От нелепых и легких побед.

И в бессоннице зимних ночей

Не прощенных встает череда,

Огонькам поминальных свечей

Души их не согреть сквозь года.

Души всех не рожденных детей

Предъявляют сегодня нам счет,

И сурово, без всяких затей,

Ставит время двойной незачет.

Нашим предкам достался давно

Первородный единственный грех,

Но с тех пор на пространстве земном

Уйма зла проросла без помех.

Мы добавим в копилку чуть-чуть

Грешных дел без особых забот,

И потомство затем, где-нибудь,

От зловредной судьбы не уйдет.

Не теряйте лицо, господа!

Если вдруг вас покинет удача,
Если даже нагрянет беда
И повалят напасти в придачу,
Не теряйте лицо, господа!

Миллион на рубли не меняйте,
Не транжирьте напрасно года
И с судьбою в «очко» не играйте,
Не теряйте лицо, господа!

Берегите достоинство ваше,
Соизмерьте все «нет» и все «да»,
Страшный Суд да не будет вам страшен,
Не теряйте лицо, господа!

В жизни нашей бывает всякое,
Только помните это всегда:
Потерять можно много, однако,
Не теряйте себя, господа!