Buch lesen: «Когда Богам не всё равно», Seite 5
Восточные товары, в виде изобилий специй стёганных, вышитых кафтанов привлекли мой взгляд. Среди специй, увидела сушеные корки апельсинов, их продавали маленьким стаканчиком. Купила не только апельсиновые корки, не удержавшись взяла : лавровый лист, мяту, гвоздику и красный крупно молотый перец, увидев семечки которые встречались в перце, взяла побольше. Рядом с лавкой со специями, была ещё одна лавка, около которой я замерла.
– О! светлая боярыня! Этот ковёр приехал из самой Персии!
– С Персии?– Хм. Здесь тоже есть Персия и персидские ковры.
–Да, моя госпожа. Цена ему 35 динег . Ну разве жалко отдать за такую красоту 35 динег!?
Конечно, жалко! Небольшой коврик, два на полтора, стоит состояние по местным деньгам. Оставила, сладкоречивого продавца и направилась к повозке. Позади, шел Трофим, он шептался с мальчишкой, который таскал мои покупки в повозку, но я не слушала, у меня в памяти всплыл давно просмотренный видеоролик о вязке ковров, о способах и приспособлениях переноса узоров.
Раньше я не обладала такой памятью – и меня озарило.
–« От Макоши, сестрицы моей, подарок в памяти своей узришь».
Макошь – это же покровительница рукодельниц. – Вроде как. К сожалению ни когда не интересовалась языческими богами.
Получается, мне сделали королевский подарок! И рецепт мыла всплыл не случайно.
– Макошь, спасибо тебе! – взмолила я, всем сердцем, подняв в небо глаза.
Кажется, я не пропаду в этом мире. Волю голоса, который меня сюда отправил я исполнила, замуж пошла, не противясь, мужу хорошей женой стараюсь быть. Если муж сам, от меня отречётся, с меня нечего спрашивать. Собственно – он женился на мне, выполняя волю князя, я пошла, за него выполняя волю древнего Бога – для счастливой семьи, этого оказалось недостаточно. То, что Андрей не светится от счастья, в нашем браке, видно не вооруженным взглядом.
Размышления о своей новоиспеченной семье меня загоняли в тоску, поэтому я решила больше не думать, не об Андрее, не о его поведении. У меня были куда, более важные дела – мне нужно обеспечить себе «подушку безопасности». Отбросив тревоги, поспешила домой.
Начала с того, что решила сделать естественный ароматизатор для будущего мыла. Решила попробовать три разных запаха – апельсин, мята, гвоздика. В бутылках я смешала сырьё с подтопленным жиром, жир был без запаха, и я была уверена, что получится. Бутылки оставила на кухне, в еле тёплом месте. Строго наказав женщинам их не трогать.
Разобравшись с покупками, попросила женщин показать, где у них настаивается щелочь. Намочив пальцы, помылила, потом попробовала на язык.
– Нет Неждана, такой не годится, неси золу.
Залив золу, имевшимся настоем, мне пришлось объяснять Неждане, что мне нужен крепкий щелочь.
– Боярыня, ты стирку затеяла?
– Нет. Сейчас объяснять долго, потом сделаю, увидишь.
Залила свежую золу, отцеженным настоем, оставила настаиваться. Вернувшись в дом, перебрала перец. Моей добычей стали одиннадцать семечек перца.
– Боярыня, много кто пробовал сажать такие семечки. Не растут они у нас. Им тепло нужно.
– Я знаю.
– Зачем тогда они тебе?
Отвечать не стала, женщины переглянулись, а я забрала свою добычу и ушла в свою комнату.
Меня теперь не беспокоила тишина, я упорно обдумывала варианты заработка. После обеда, велела женщинам постирать шерсть, сама же решила связать мочалку. После ужина муж сообщил, что завтра, нужно накрыть стол на пятьдесят человек, – Андрей с дружиной, гулять будет… Сначала, хотела спросить – почему он не сказал об этом раньше? – Потом одёрнула себя, напомнив себе о своём статусе, и молча кивнула.
Как не странно, сегодня после ужина муж не ушел, сидел и наблюдал за мной. Набрав тёплой воды, сходила в баню, её конечно ни кто не топил, но подмыться можно и так. Вернувшись, увидела, что муж, всё ещё сидит. Продолжила свои вечерние процедуры: почистила зубы, прополоскала рот солёной водой, умылась. Направилась в спальню, но Андрей перехватил меня, держа за руку, повёл в свою комнату.
– Зачем ты золой моешь рот?
Его вопрос прозвучал неожиданно, я вздрогнула и удивлённо посмотрела на него.
– Не только золой, потом полощу солёной водой. Это для зубов, чтобы не гнили.
– Зола и соль помогут?
– Да. Остатки еды, которые остаются на зубах, они вредят эмали…
Андрей непонимающе посмотрел на меня. Подумав я продолжила:
– Зуб это, кость. Не простая кость, а покрытая эмалью, как бронёй, а остатки еды как ржавчина, которая разъедает броню.
Андрей языком провёл по зубам и задумчиво посмотрел на меня.
– Ты в лекарстве понимаешь?
–В монастырях собрано много знаний, у меня было время их изучить.
– Монахини тоже это знают?
– Монахини тоже люди, и тоже боятся делать так, как деды не делали.
Андрей понимающе кивнул.
– Так, как ты в лекарских делах?
Спросил он, наклонив голову в бок. А я думаю что – ветеринар двадцать первого века, всяко лучше кровопускателей средневековья. По этому, ответила:
–Понимаю.
–У меня боец, седмицу назад, с лошади упал, на сук напоролся ногой. Бабку позвали, она пошептала, поплевала, да только ему худо. Не помогает.
– «Пошептала, поплевала», седмицу назад. – Повторила я – Жар есть?
–Да. Сегодня видел его. Огнем горит.
– Тебе этот боец нужен?
– Мне все бойцы нужны.
– Вези-ка ты его сюда, если не поздно, может, успеем помочь.
– Рана маленькая, только ногу разнесло.
– Гниёт, чистить надо.
–Тогда я поехал, привезу его.
– Вези.
Андрей быстро собрался и уехал.
Сегодняшний день, не переставал меня удивлять:
Первое: Мне открылся смысл, подарка Макоши.
Второе: Муж разговаривал!
Третье. Здесь лучше не болеть, иначе медицинские услуги – «поплевала, пошептала» тебя добьют.
И наконец, четвёртое. Какого чёрта я, не имея ни антисептика, ни лекарств решилась оказывать медицинскую помощь!?
Ругая себя, поставила, кипятится воду, приготовила тряпку для повязок. Выделив одну из комнат, я занесла туда все светильники которые нашла, притащила сюда деревянную лавку, большую чашу для отходов, и решила по ковыряться в травах для взваров, вдруг что-то вспомню. Вспомнила! Только не про травы, вспомнила рассказы Семёныча, он рассказывал много медицинских случаев. Как истинный трудоголик, он горел своей работой, даже на пенсии читал лекции, хотя из слушателей были только мы с Еленой Васильевной. Бывало, рассказывал как в какой- то горячей точке ему приходилось обходиться подручным материалом.
– Дай Бог здоровья Степанычу!
Андрей.
Сегодня Андрей, как и собирался, отправился к Якубу. Его дружина на зиму, осталась в столице, кто-то на постой в семьи попросился, кто-то под бочек к вдове пристроился. Якуб жил у вдовы, Андрей пригласил его выводить коней за городом.
– Рассказывай боярин. Что гложет тебя?
Андрей не спеша рассказал, без утаек, всё по порядку.
–А чего это боярин, тебя волнует, каким ты лиходеем, будешь выглядеть в глазах какой-то монашки?
Андрей возмущённо посмотрел на Якуба.
– Нет, боярин, я тебя слушал, теперь ты меня послушай. Ты боярин большим целям служишь, землю свою от врага защищаешь. Что такое, для твоей земли, судьба одной женщины? Сколько она проживёт? Сколько ты проживёшь?
Он с усмешкой посмотрел на озадаченного Андрея и продолжил:
– Ты боярин, ещё сам не понял, как ответственность за неё взял, поэтому и маешся. Мы другие, со смертью в одном строю ходим, за чужих людей, перед совестью ответ не держим. Она тебе не чужая стала, сердце затронула. Это как, хвороба, захворал, но себя ощущаешь хорошо, потом валит с ног, лежишь, ни чего не понимаешь и молишься. Можешь в монастырь отправить, только от туда назад ходу не будет. Вдруг тебе, от твоей «хворобы» кроме неё ни кто не вылечит? Жить будешь, только то такая жизнь… – Якуб сплюнул. – Думай боярин. Женщина рядом, женщина смотрит. Бабы, они такие, могут на пустом месте беду придумать, и плакать, а твоя каждый день, смотрит, как ты думаешь, от неё избавиться. Свою ненужность, они хорошо чувствуют, и не прощают. Вчера она тебе, угодить старалась, а завтра будет думать, что будет делать без тебя. Ты в голове погоняй эту мысль, если тебя это не беспокоит, ты спокойно принимаешь мысль, что больше её не увидишь, тогда и об остальном, беспокоится, не стоит.
Якуб, всегда говорил странно и с акцентом, а к концу речи акцент усилился, видно, было его волнение. Он замолчал, задумчиво глядя, в даль. Андрей тоже молчал, он надеялся на простой совет что–то вроде, – скажи так- или – сделай так. Якуб залез туда, куда Андрей даже не заглядывал.
– Скажи боярин, почему ты не хочешь с ней жить?
Андрей молча смотрел на Якуба и не знал, что ему ответить. А тот продолжал:
– Потому что навязали?
Задав вопрос, он не ждал ответа и смотрел на Андрея с усмешкой, как на неразумного, которому всё подсказывать нужно. Так Якуб смотрел на Андрея в начале обучения, мечному бою.
– Предлагаешь, её на запад вести?
– Я предлагаю?
Андрей с укоризной смотрел на друга.
– Боярин, рано или поздно, любой корабль пристанет к берегу. Почему другой берег, а не этот? А по поводу запада, – насколько я знаю стены Нижнего–Блата стоят, да и мы туда, не коз пасти едем.
Якуб посмотрел на солнце и повернул лошадь к городу.
– Поехали боярин. Я хотел ещё, к Федоту заехать. Плохой он.
– Федоту что, не полегчало?
– Нет. Слёг. Лекарка говорит – на всё воля божья – я отправил парней другую лекарку, или травницу поискать. Должны были, вернуться.
Они припустили коней. Андрей хоть и переживал за Федота, но разговор с Якубом, ему сильно перемешал всё в голове. Якуб, думал и говорил, по другому, и Андрей ценил его за это, хоть и злился за снисходительные и понимающие взгляды.
Они приехали к дому, где жил Федот. Дружинники нашли травника, который что-то пожевал, потом выплюнул кашицу и примотал к ране. Пообещав приехать утром, Андрей направился домой. Вид Федота был плохим, Андрей раздумывал – что может сделать, этот травник тоже надежды не внушал.
Дома, Андрей всмотрелся в жену и заметил, что она больше не смотрит на него с ожиданием. Он вспомнил, как она улыбнулась ему в церкви, и какими живыми, были её глаза, когда она показывала свои сапожки в повозке. В голове засвербила мысль:
– Она поняла, что мне не нужна и смирилась, что тепла от меня ждать не нужно, а нужно думать как ей быть без меня.
Андрей припомнил слова Якуба. Вспомнил что рассказывал Трофим, о походе на торг. Дарья почти ни чего не купила, она смотрела товары цены. – Своими работами торговать хочет?
Весь вечер он смотрел на жену, а она, ни разу, глаз не подняла, что-то защимило в груди. Хотел, сразу её в спальню забрать, но она мыться убежала. Пока ждал её, думал:
– Что со мной случилась? Ведь я с непотребными девками, вёл себя ласковее, а жену заморозил так, что она уже и не ждёт, от меня тепла.
Андрей уже видел, как она моет рот золой, но не спрашивал, зачем она это делает. Сегодня решил спросить, она сначала удивилась, так посмотрела! Будто с ней, конь заговорил. Объяснила, видно, что понимает, о чём говорит и в помощи не отказала. Почему то, Андрей верил, что его жена, понимает в лекарском деле, лучше виденных им лекарей.
По дороге к Федоту Андрей заехал за Якубом, – ни ему же одному, таскать болезного.
Глава 11. Первый пациент.
Андрей привёз пациента, примерно через час, за это время, я успела позаниматься самоедством, а потом собраться и приготовить всё, что мне может, понадобится.
Помимо больного, с мужем приехал, колоритный мужчина: высокий, смуглый с густой, кудрявой шевелюрой, с серьгой в ухе, представился он Якубом. У Якуба, был странный акцент и внимательный взгляд. Указав мужчинам, на приготовленную лавку, попросила их раздеть болезного. Мой пациент, был противоположностью Якуба, пшеничного цвета волосы, рыжеватая борода и голубые глаза. Звали его, Федотом, видно было, что ему паршиво, лицо у него было красным, в бисеринках пота. Осмотр раны, показал наличие на ней какой то, кашицы, которую прилепили на корку и обвязали грязной тряпкой. Поморщилась, вокруг небольшой раны, было покраснение, переходящее в синеву, с внушительным воспалением.
– У вас есть нож?
Андрей с Якубом переглянулись.
– Кухонный нож, мне не подойдёт.
Якуб, вытащил из-за сапога, небольшой нож, и передал мне. Нож был хороший, видна хорошая сталь. Не то, что бы я, в этом разбиралась, но все ножи, которые я видела раньше, в этом мире, постыдились бы, носить одно название с этим «красавцем». Прокипятив нож и приготовив, нехитрые заготовки я сказала:
– Так боец, сейчас тебе будет больно, кричать можно, дёргаться нельзя.
Федот обречённо кивнул, он лежал на боку без штанов, задницу ему, предупредительно прикрыли. Рана находилась, на задней части правого бедра, на ладонь выше коленного сгиба и судя по всему, была глубокой. Как только, сняла корку, из неё потёк гной с кровью, подставив чашу, сосредоточенно стала чистить рану, с потоком гноя выскочила маленькая деревянная щепка. Пришлось раскрывать ранение, и промывать его, слегка присоленной водой, Федот, покрылся потом и уже просто мычал на одной ноте .
– Нужна трубка. Рана глубокая. – Обратилась к мужчинам, закончив промывание и переходя к перевязке.
– Какая трубка госпожа? Если вы, объясните для чего, будет проще. – Ответил мне Якуб
– Стекло, золото, можно и серебро. Трубка должна быть тонкая, вот такой длинны – показала я расстояние пальцами, примерно 8-10 см.– А нужна она, чтобы в глубине раны, не собиралась сукровица, мы вставим трубку в рану, сукровица будет вытекать, и рана быстро затянется. Иначе может, опять загнить.
– Понял вас госпожа. Если я утром принесу трубку, это поможет нашему другу?
–Да.
Взяла чашу с отходами и понесла её на выход, уж сильно дурной запах стоял от неё. Прибравшись за собой, помыв и отдав нож хозяину, переложила Федота на подобие, односпальной кровати, который здесь называют «лежак». Напоила его сбором трав, который, нашла на кухне. Якуб, не стал задерживаться, быстро попрощавшись, пообещав прийти утром, ушел.
Утром, сразу после пробуждения, навестила Федота, он не спал, засуетился, намереваясь встать.
– Ну что ты! Лежи. Как ты?
Выглядел Федот, гораздо лучше, не снимая повязки, было видно, что воспаление спало.
–Спасибо боярыня, век за тебя богу молить буду! Повезло мне, ни стрела, ни меч не брали, а от щепки, чуть не помер.
– Повезло тебе Федот, если бы на ладонь ниже напоролся, кровью бы истёк.
В комнату вошли Андрей и Якуб, поздоровавшись, Якуб протянул, мне небольшой свёрток, развернув который, я обнаружила пять стеклянных трубок, чуть толще пипеток, разной длинны.
Прокипятив трубку, и помыв руки, разбинтовала рану, и напряглась. Края раны были бордового цвета, меня это напрягло. Как только, вставила трубку, из неё потекла сукровица – собралась за ночь. Глядя, на чернеющие края раны, стала перебирать в памяти, что можно использовать как антибактериальное? Резко встав, ушла на кухню, взяла луковицу и запекла в печи. Остудив и очистив, отделила, от неё мягкий слой, обложила им торчавшую из раны трубку и забинтовала. Конечно, опасалась за итог моей самоуверенности, лечить печёным луком это – глупо в двадцать первом веке, но здесь, у меня не было альтернативы. Так же, решительно убедилась, что мне нужен медицинский инструмент, благо у отца, есть хороший кузнец – отличный повод увидеться с родными. Дождавшись, ухода Якуба, подошла к Андрею.
–Боярин, разреши мне батюшку навестить.
Андрей недовольно свёл брови.
– Когда?
– Когда дозволишь.
–Зачем?
– У моего батюшки, кузнец хороший, мне надобно, чтобы он лекарские прихватки сделал.
– Другой кузнец, не сделает?
– Сделает – я, хотела было объяснить, что Агафонон уже зарекомендовал себя, сделав то, что мне нужно, даже воздух в лёгкие набрала, но посмотрев, на недовольный вид мужа, выдохнула, кивнула и ушла.
Такой реакции на моё желание, навестить дом отца, я не ждала. В общем, здесь у меня всё складывается поперёк моим ожиданиям. Разве можно придумать что-то глупее, чем спросить: Зачем ты хочешь посетить отчий дом?– У женщины, в моём положении. Ну и что, что я открыто, не сказала, что соскучилась по родным!
Что бы, не позволить себе упасть в уныние, решила себя, чем – нибудь занять. Женщины развели бурную деятельность на кухне, мужики постоянно что-то заносили или выносили. Решила, что – я там только помешаю, и занялась щелочью. Разведя огонь во дворе, установила на него, котел с залитой золой, закипятила и оставила отстаиваться.
Мне очень не нравилось, моё состояние. Поддерживать у себя, боевой настрой, становилось всё сложнее. Сложно не упасть духом, осознавая положение женщины в этом обществе. Черпать энтузиазм, от перспектив заработка опираясь на знания, моего мира тоже не получалось. В лучшем случае, меня запрут и заставят выдавать идеи, для ковки капиталов для «хозяина». Это если, не решат выяснить природу, возникновения подобных знаний. Так и прошел день, мрачные мысли, тянули за собой ещё более мрачные.
Андрей.
Андрей сидел за накрытым столом и не спеша цедил медовуху. У него дома, собралась его дружина, они заранее, решил после свадьбы собраться, и испить «братчину», как делали предки. Его жена, как полагается хозяйке, встретила гостей и ушла к себе. И правильно, нечего ей, среди мужей делать.
Вчера, когда Даша выходила Якуб ему сказал:– Между двух северных гор, больше тепла, чем между вами – молодожены.
Федоту она помогла, думал от запаха, крови и воплей Федота отступит, а она, как и не замечала ни чего. Видно, что не в первый раз. Что там за монастырь у них? Сегодня хотел разговорить её, а потом понял, – она подумала, что он её в отчий дом не пускает. – Ну и ладно, сам заморозил, сам и отогрею. Надо ей подарок присмотреть.
Даша.
Я уже спала, как дверь рывком открылась – «и в светлицу входит Царь» – то есть, муж. Он быстро подошел, вытащил меня из постели, закинул себе на плечо и понёс.
– Боярин, ты чего? Я сама пойти могу.
В ответ, он звонко шлёпнул меня по попе. Сгрузив, на свою кровать, он рывками разделся, улегся, обвил меня всеми конечностями и засопел.
Ушла я тихо, ещё до рассвета, не разбудив мужа. Пришлось красться, в ночной рубашке и босиком, через зал. Дворни ещё не было, все вчера очень устали. Дополнительные столы, которые ставили, чтобы поместилась дружина ещё стояли, а вот со столов было убрано, посуда стояла на кухне. Одевшись, открыла окно и затопила печь. Из одной из дальних комнат, вышел Трофим, которого боярин отправлял со мной на торг, он здесь управляющий, а его жена Злата, старшая у женщин.
– Хотела чего боярыня? Я сейчас, кого из девок, подниму.
– Не надо, они вчера упахались. Я только печь затопила, сейчас воды поставлю, они проснутся и вода готова, а то посуды много мыть. Ты тоже отдыхай, рано ещё.
Зевнув сказала я. Закинув побольше дров, поставила греться всю воду, что была в доме. Переливая воду из вёдер в котелки, вспомнила, что муж у меня будет с «бодуна». Набрав в кувшин сбитня, решила отнести ему в комнату. Не успела, взяться за ручку двери, как она распахнулась, а я с трудом увернулась, чтобы она меня не ударила. В двери стоял злой муж. Он тоже удивился, увидев меня у своей двери, я молча протянула ему кувшин. Одной рукой, он взял кувшин, второй взял меня за запястье.
– Почему ушла? – спросил меня он.
Я всмотрелась в мужа. Что это с ним? Ещё не протрезвел? Не с той ноги встал? Или всё вместе.
– Не хотела при дворне, босиком и в одной рубашке, к себе возвращаться.
Андрей нахмурился, завёл меня в комнату и залпом выпил, пол кувшина. Поставив кувшин, на стол он сказал:
– Рано ещё.
Отпустив запястье, потянулся к моему кафтану, я беспомощно посмотрела на открытую дверь, но он ограничился кафтаном и сапожками, стянув их, потянул меня в постель. Уложив, мою голову себе на плечо, вздохнул и, крепко прижал к себе. Дверь была открыта, но свет из зала, на кровать не падал, пригревшись, под убаюкивающий треск огня я уснула.
Андрей.
Вечером Андрей, поддался хмельному веселью, не так часто, они с дружиной, собираются для застолья. Он не хотел засыпать один, да и ненужно позволять жене, отдаляться ещё дальше. На лихом веселье, унёс её, как добычу к себе, завалился и уснул. Он проснулся ночью, когда Даша пыталась повернуться, придавленная его рукой и ногой. Андрей подождал, когда она повернётся к нему спиной, прижал её поплотнее. Не заметил как снова уснул, только сон был тяжелый, во сне он видел жену – она бежала по лугу сквозь высокую траву и колючки, потом через густой лес, ветки рвали ей лицо и одежду, но она не замечала, бежала, словно догоняет кого-то и кричит:
– Постой! Не оставляй меня здесь.
Она бежала, вдоль отвесного обрыва, за краем того обрыва, был туман и она кричала в этот туман. Ноги её были сбиты в кровь, одежда оборвана, ноги до колен голые и в ссадинах. Андрей её хотел схватить, да руки тяжелые и он не успевает, а она быстрее бежать, и громче кричать начинает. Даша бежала, места менялись – то снега, то пески, то берег моря. Падает, ползёт, потом встаёт и снова бежит и кричит, много кричит, зовёт кого-то, просит забрать. В последний раз она упала, и не поднялась, стояла на коленях, плакала и кричала:
– Зачем? Мне здесь нет места. – И тихо – я не хочу.
Андрей подошел к ней, смотрит, а на ногах её путы, верёвки в ноги врезались и кровь течёт. За путы верёвка привязана, а другой конец верёвки у него в руках.
Проснулся он рывком, Даши рядом не было, рыкнув, он натянул штаны и распахнул дверь, а она здесь, сбитень ему принесла. Понятно, ушла пораньше, стыдится дворни, сам дурак, не подумал. Опять уложил её рядом, сон с головы не шел, это получается, она с ним оставаться не хотела? А звала кого? Князя? – дурной сон, это просто дурной сон – подумал боярин и прижался к сопящей жене, носом поводил по её виску, потом прижался губами. Уснуть он больше не смог. Немного потискав и поцеловав, спящую жену, он тихо встал. Сегодня он будет, радовать жену.
Даша.
Я проснулась, в комнате Андрея, одна. Навестила Федота, вечером, ему опять привязала печёный лук, уже утром, перевязка показала что лук, прекрасно затягивает раны. Осмотревшись, ушла в предбанник, там отстаивалась моя щелочь. Проверив её, обрадовалась – то, что нужно! Прибежал, мужчина из дворни.
– Боярыня, тебя боярин зовёт.
Когда уходила, Федот был в норме, что могло случиться? Зачем ещё, я могла понадобиться боярину? Была-бы ночь, понятно, а днём он предпочитал меня не видеть – эта мысль, надавила на горло горечью, которую я постаралась сглотнуть. Встревоженная, заскочила в дом, муж стоял у двери в свою комнату, по лицу не скажешь, что произошло что-то плохое. Подошла, он пропустил меня в комнату. – Блин что, опять спать!? Или навёрстывать, упущенное ночью!? – сдержалась, чтобы не скривится.
Вошла и вопросительно посмотрела на него. Андрей подвёл меня к столу, и только сейчас я увидела на столе: зеркало, шкатулку, гребешки и расчёску. Шкатулка была маленькая, величиной с сигаретную пачку. Первой, я открыла её, там был белый порошок.
–Что это?
– Лицо этим белят.
Отставила шкатулку c пудрой в сторону, взяла зеркало, оно было тяжелым, величиной с книгу, и в толстой рамке. Судя по тому, что я не видела, чтобы на торге продавали зеркала – это редкий товар. Оставив зеркало, взяла гребешки и расчёску, они были серебряные и украшены завитками и узорами. – Красиво конечно, но блин, что случилось? Чего это муж, так раскошелился? – Отмерев, поклонилась ему.
– Благодарствую боярин.
Андрей подошел и обнял меня.
– Пусть радуют тебя безделицы. Сейчас собирайся, к батюшке твоему поедем.
Удивлённо посмотрела на него, потом пошла к себе. Что-то странное происходит. Может, Андрея подменили инопланетяне?
Глава 12. Счастье в чужих окнах.
Где-то между миров.
– Сестрица, ведомо мне, что ты моему избраннику, сон послала. Скажи зачем?
– Верно братец. Избранник твой умён, да в некоторых делах нерасторопен. Отдаляется девица от него, есть черта, после которой назад нет дороги. Не хмурься братец! Я лишь подтолкнула, мягко, по женски.
– Я, её к нему, направил не для того, чтоб она отдалялась.
– Не серчай. Андрей, её сам отдалял, не сразу оценил, подарок твой. Подвох искал.
– Люди…
–Да, братец. Люди.
Даша.
Переодевшись, вышла в зал. Андрей, взял меня за руку и повел к выходу.
– Боярин, можно на торг заехать? У меня братья малые…
– Я взял: орехов в меду, сухофруктов заморских, сушек и баранок – хватит твоим братьям?
Он смотрел игриво, даже насмешливо. Изменения в муже, хоть и в лучшую сторону, но меня это как-то пугало.
Дом, – как много в этом коротком слове. Удивительно, как я прикипела к нему, за столь короткое время, проведённое здесь. Не так уж и удивительно, если учитывать, какие хорошие люди отец и Преслава, а о Захаре, даже речь вести не нужно – это чудо, а не ребёнок.
По традиции, мы сошли с повозки и встали перед иконой, которая висела над воротами. Дворня засуетилась, мы не спеша, вошли во двор. На крыльцо вышла Преслава, она улыбалась, но была бледная. Первая мысль – не заболела – ли мачеха, с современной медициной это почти приговор. Вторая мысль – а не в залёте ли матушка!? Андрей принял с поклоном ковш, со сбитнем, отпил и передал мне. Подождав пока Андрей, поцелует Преславу, три раза, я крепко её обняла. В доме во главе стола, сидел отец, когда мы вошли, он встал и вышел из-за стола. Я, посмотрела на Андрея, он, коротко глянув на меня, отпустил мою руку. Улыбнувшись, я пошла в раскрытые объятья.
– Цыплёнок ты мой! – Отец крепко сжал меня в объятьях.
Я хихикнула, вспомнив как получила это прозвище, отец поддержал меня своим –« Кхе»
В дом ворвался громкий топот, потом вскрик – Дарья! – Застенчивое, – ой! – и в зал чинно вошел Захар. Сначала он поклонился Андрею:
– Здрав будь боярин – плавно повернулся ко мне, и уже не так низко, но обозначил поклон – Здрава будь, сестрица.
Я не стала разводить церемонии, встала на колени и крепко обняла своё солнышко. Нас усадили за стол, обед с гостями не подразумевает молчания за столом. Выдержав прелюдию из разговора с Андреем, о погоде и ценах, отец повернулся ко мне.
– Как ты, дочка?
– Слава Господу батюшка. Вы как?
– А что мы! Как видишь, всё так-же. Вы просто, или по делу какому?
– Я, соскучилась, и по делу. Разрешишь Агафону работу подкинуть?
– Чего не разрешить? Разрешу.
– Я оплачу всё – вмешался Андрей
– Поди, опять что-то удумала.
–Удумала, сделаю принесу. Только к Агафону не за этим. Мне лекарский нож нужен и другие ухватки.
– Лекарский… – Протянул отец и переглянулся с Преславой.
Андрей прищурился, прочистил горло привлекая внимание и сказал:
– У меня недавно, один дружинник, на охоте с лошади упал, да на сук ногой напоролся. Бабке лекарке показали, она пошептала да домой отправила. Ранка маленькая, да болела. После ногу разнесло, и жар начался. Другому лекарю показали, он тоже не помог. Вечером я Дарье рассказал, она велела привезти его. Вскрыла ему ту рану, засопожником, а там гной, стала вымывать, от туда, щепа вышла. Сейчас лежит вон, жрёт, в три горла.
– Это да, покуда, в теле щепа оставалась бы, гнить не перестало. Молодец дочка. А ты откуда умеешь раны чистить?
Все заинтересованно смотрели на меня – спасибо муженёк! – Ну и ладно, если нужно врать, говори полуправду!
– А я людям раны и не чистила ранее.
– А кому чистила?
– Корове.
Рядом затряслась Преслава, Захар спрятался под стол, Андрей опустил лицо на грудь, покраснел и плечи его затряслись, потом прочистил горло и выпрямился. Отец не стал скромничать и громко заржал, и сквозь смех спросил:
– Это та корова, которая в прошлом году, у вас в монастыре сдохла?
– Сдохла она, от того что матери настоятельнице ровесницей была, а может и старше.
Новый дружный хохот наполнил зал, уже ни кто не пытался сдерживаться. Дождавшись, когда все просмеются, я продолжила:
–Вот вы зря смеётесь. Корову лечить тяжелее, чем человека. Человеку объяснить можно, попросить потерпеть, скрутить и держать, на худой конец, а то скотина не разумная, и сильная, как даст! Долго лететь будешь. Жизнь она всем мила, хоть скотине хоть человеку, и даётся только один раз.
– Шибко ты, умная у меня. – Посерьёзнев сказал отец.
– Прости батюшка.
– Та, что там! – махнул он рукой, и притянул к себе тарелку с сухофруктами. Я пригляделась, это был мелкий урюк, высушенный прямо на косточке.
– Батюшка, а вы косточки сажать не пробовали?
– Кого? А, эти. Я не пробовал, Герасим сажал. Они проклёвываются, но потом засыхают.
– Хм. Не выбрасывай.
Сказала, разглядывая уже чистую косточку. Отец серьёзно кивнул. Преслава встала и вышла, я проводила её глазами. Хотелось конечно, её расспросить, но она вышла на улицу, вдруг ей плохо, а тут я, со своими расспросами.
– Что там, с платками твоими? – Перебил мои мысли отец.
– Вяжу потихоньку.
– У нас тоже, девки, навязали уже, только что с ними делать!? Нет времени искать кому их продавать.
– А ты Забаву к этому делу приобщи, она тётка бойкая. Только попроси её сильно не ломить, пусть лучше, большим количеством зарабатывает.
– То верно, про Забаву я и не подумал.
– Если Забава за дело возьмётся, ещё и успевать не будете. Ты сейчас ещё девчат сажай учиться.
Отец посмотрел скептически и хмыкнул.
– Не каждому даётся, дело это.
Я криво усмехнулась.
– Батюшка, а ты девицам за каждую готовую шаль, по пять режек давай, увидишь те, что умеют сразу в скорости прибавят, а те, что не умеют, в ученицы проситься будут.
– Это они так потом, соберут и откупятся. Потом сами будут, такие платки продавать.
–Тут батюшка ты не прав. – Отец с Андреем внимательно смотрели на меня, а я продолжила:
– Вот смотри, чтобы выкупится, ей нужно скопить деньги на выкуп, потом и жить же где-то надо, и есть что- то, пока она купит шерсть, обработает и свяжет. Это одно. Ещё продать надобно, чтобы , не обманули, или не отобрали вообще. С продажи опять платить, за жилье, да снедь. А ещё – это здесь они, под Приславиным приглядом, не болтаются без дела. Когда, сама себе хозяйка: то с соседкой поговорила, то женихаться начала ,не до вязки ей будет. И самое главное вот что – ты же жену свою знаешь?
Отец недоумённо свёл брови, типа – это тут причём?
– Батюшка, женщины все похожи. Если ты, Преславе будешь каждый день, давать по пятьдесят режек и скажешь – Копи! – Сколько она накопит?
– До первого торга. Потом придёт без диньгов, зато в бусах и счастливая.
– Зачем тогда мне, им по пять режек платить? ремесленники иные, меньше зарабатывают. По две режки хватит.
– Ну, батюшка, это ты хочешь и рыбку съесть и … косточками не плеваться. Зарабатывая, дай заработать другим. Плохо что ли, если у тебя девки, с хорошими приданными будут, за ними мужики к тебе в закупы придут, а люди это всегда хорошо, земли у тебя много, найдёшь куда приставить.
