Курсанты приходят в суетливое разнонаправленное Броуновское движение. Походное снаряжение: вещмешки, противогазы, саперная лопатка, литровая фляга и многое другое – валятся на камни. Шаркая тяжелыми ботинками-гадами, все мгновенно расползаются в поисках… уединения.

Гардемарины – морские курсанты, то есть! – весьма чувствительные, тонкие и ранимые натуры, не лишенные здоровых амбиций и юмора. Душа их в большей массе своей, требует красоты и изящества во всем и, прежде всего, в личной гигиене. Но здесь, на верху пустынной сопки на многие-многие километры вокруг простирается голое каменное плато без каких-либо выступов и изгибов, лишь в сотне метров от привала торчит странного вида небольшой куст, выросший у чудом сочащего здесь сквозь камни странного, рыжего цвета, ручья.

Курсантские лица при виде его заметно свежеют и разглаживаются. Появляются шутки, анекдоты, смех. Кто-то интересуется завтраком, кто-то скидывает с себя темную робу, шерстяные береты, тяжеленные ботинки – «гады».

Жизнь, как всегда, прекрасна и беспечна.

Вот только безжалостное южное солнце уже стремительно набирает высоту, становясь вдруг совершенно невыносимым. Спрятаться, окопавшись, как предполагалось на марше, здесь, по понятным причинам, не удаётся. Забраться куда-нибудь в расщелину, либо за выступ горы от испепеляющих теперь всё и вся лучей – тоже. А тут ещё выясняется, что сухой паёк, прихваченный сюда с собой по случаю тревоги, действительно, оказывается сухой, а фляги из-за скоротечности выхода по тревоге почти никто наполнить не догадался – первый раз всегда всё непросто!

Впрочем, высота-то взята – приказ выполнен!

Но, что дальше?

Мало-помалу, до трусов, и не только – благо тогда, дам в казарму не пускали! – раздеваются все, уложив свои, из толстой темного цвета хлопчатобумажной ткани рабочие платья, «робы» в виде покрывал под себя и скинув опостылевшие «гады».

Ни ветерка.

Ни облачка.

Ни всплеска живительной морской воды.

Ни вскрика чайки.

Ничего нет!

Время, похоже, остановилось.

Где же основные силы морской пехоты?

Горизонт пуст.

Впрочем, возможно, в этом-то и была задумка учения – добиться инстинктивной подсознательной потребности курсантов всегда и везде быть готовым к немедленному маршу.

– Но что же делать теперь? – возникает потрясающе знакомый вопрос, вслед за которым неотступно вырисовывается и следующий. – Кто виноват?

Температура воздуха и камней стремительно растет, легко преодолевая отметку в сорок градусов. Как не крути, а ноги сами снова несут нас к «ржавому» источнику у необычного куста за водой – если не попить, то хотя бы облиться! – всё равно просто лежать под палящим исчадием становится невозможно.

Одежда мало-помалу без подсказки возвращается на обгорелые плечи, дымящие «гады» – на ноги, а темно-синие береты приплющенными блинами ложатся на наши головы. Удивительно, но в грубой, темной одежде на раскалённой сопке оказывается много легче, чем без неё. Сразу почему-то с завистью вспоминаются черные овечьи бурки и папахи горных жителей Кавказа из виденных прежде фильмов и прочитанных книг.

Команд на плановое отступление с высоты пока не поступает, связаться с базой не удается: сотовых телефонов, согласно веяньям эпохи, у нас нет и в помине, раций по недоразумению – тоже, на флажный семафор в Учебке ответить некому.

В общем – что-то «не срослось».

Впрочем, посыльный с докладом о выполнении приказа, учитывая неблизкое, как оказалось, расстояние марша, убыл давно – нужно просто подождать.

Очередь к кусту с тыльной его стороны растет на глазах, теперь благодарному свидетелю нашей атаки и последующей обороны взятой высоты предстоит наряду с долгожданной влагой получить и изрядную порцию «свежеиспеченных удобрений». Закон круговорота воды, и не только её, в Природе ещё никто не отменял: с одной стороны куста мы набираем воду во фляги, с другой – возвращаем её в переработанном виде обратно.

Выражение наших довольно-беззаботных лиц быстро претерпевает метаморфозу – в глазах появляется страдальчески болезненная сосредоточенность: полученный, кажется, уже всеми солнечный удар вот-вот усилится ещё и тепловым, что намного хуже. К тому же, Бог весть какая, палочка из «живой» воды куста быстро оживает в наших кишечниках. Всепоглощающая революция в животах, целиком завладев сознанием курсантов, рвется наружу.

Командиры, сами изрядно помучившись при удержании высоты, принимают мудрое решение: не дожидаясь посыльного, начать спешное отступление, пока большинство ещё способно двигаться самостоятельно.

«Становись…».

«Равняйсь… Смирно… Шагом, отставить, бегом… м-марш!..».

Удивительно.

«Раз – два, раз – два».

Утомленные колонны под палящим солнцем движутся вниз много быстрей, чем рано утром восходили наверх.