Buch lesen: «Зеркало Пророка. Том 2»
© Валерий Михайлов, 2023
ISBN 978-5-4474-4768-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Врата богов
1
Роман Кривцов был высоким, спортивным молодым человеком. Лицо у него было приятное, но не слащавое. Волосы – черные, густые, коротко стриженные. Он успешно окончил школу и поступил в институт сельхозмашиностроения не столько для того, чтобы получить специальность, сколько ради отмазки от армии, куда он, будучи адекватным молодым человеком, совсем не стремился попасть.
Его мать, Зинаида Степановна, работала стоматологом. Отец – диспетчером в аэропорту. Доступ к закромам Родины позволял ему жить более чем сносно по меркам советской жизни. При этом он не кичился ни модным шмотьем, наличие которого воспринимал, как данность, ни полнотой холодильника, в котором среди дефицитных сыров-колбас нередко обитала черная икра.
Несмотря на почти отличную учебу и начитанность, он много читал (в основном фантастику и приключения), Роман рос уличным мальчишкой. Не шпаной, но и не зубрилой-отличником. (Слово «ботаник» тогда еще не использовалось для обозначения маменькиных сынков). Кроме одежно-пищевого изобилия его жизнь ничем не отличалась от жизни большинства сверстников. Единственной мучившей его проблемой было отсутствие полноценного сексуального опыта. Разумеется, подружки у него были, но дальше обнимашек дело не заходило. Из-за этого он чувствовал себя неудачником и мечтал, как можно быстрей избавиться от девственности, считая ее настоящим проклятием и признаком мужской неполноценности. Такая озабоченность тоже была вполне распространенным явлением, заставляющим мальчишек хвалиться несуществующими любовными победами.
Все изменилось теплым тихим днем 17 августа 1983 года.
Обычно Роману не снилось ничего интересного. По крайней мере, ничего интересного он не вспоминал. Стоило ему открыть глаза, как в голове оставались лишь смутные обрывки сновидений, и те улетучивались из памяти за несколько секунд.
Этот сон был необычайно ярким и реалистичным, более того, Роман прекрасно понимал, что спит и видит сон, в котором была темная безлунная и безветренная ночь – прекрасный фон для пылающего старинного дома. Перед домом около дюжины человек танцевали демонический танец. Это были мужчины, женщины, дети, одетые в костюмы разных эпох. Их лица скрывали маски. В голове Романа хорошо поставленный мужской голос читал стихи:
Это случилось ночью.
Может быть, перед рассветом.
Это случилось, и точка.
Там, где случилось это.
– Вы точно уверены, что это он? – спросил властный женский голос опять же в голове Романа.
– На все сто, – ответил другой, хрипло прокуренный мужской.
– Тогда пора начинать, – решила женщина.
– Пора, – согласился с ней хриплый.
– Пора, – подытожил читавший стихи, и Романа выбросило из сна.
Часы показывали начало первого дня. Надо было вставать.
На кухонном столе лежала записка: «Купи, пожалуйста, хлеб». Родителям нравились батоны, а он предпочитал серый хлеб по 16 копеек. Поэтому на записке лежал полтинник. В хлебнице было пусто, и Роман решил сначала сходить в магазин, а уже потом завтракать. Благо, до магазина было рукой подать.
Выйдя на улицу, он подумал, что не плохо было бы пойти после завтрака на Дон. С этими мыслями он завернул за угол дома. Еще пару лет назад там был пустырь, на котором летом вырастал бурьян в человеческий рост. Позже одинокий пенсионер из соседнего дома посадил там фруктовые деревья. В результате на месте пустыря образовалось тихое, почти безлюдное место, скрытое деревьями от посторонних глаз. Настоящий рай для живущих неподалеку собачников.
Завернув за угол, Алексей чуть не наскочил на мужчину средних лет, который, увидев его, выхватил спрятанный под футболкой пистолет с глушителем и направил его Роману в голову. Выстрел прогремел сзади, и голова, но не Романа, а нападавшего брызнула кровью. Прежде, чем тот упал, сзади к Роману подскочил мужчина.
– Давай быстрее, – сказал он, схватив Романа за руку, и потащил его к припаркованной неподалеку черной «Волге» ГАЗ-3102 с государственными номерами.
На вид спасителю было лет 50. Рост средний, сложение среднее, внешность средняя. Одет он был в джинсы, футболку и кроссовки.
Когда они сели в машину, он рванул с места и понесся по улицам, прямо как в кино. Выехав из Ростова, они проехали пару километров в сторону Батайска, затем свернули на грунтовую дорогу, которая привела их к небольшому живописному пруду. С трех сторон он был окружен лесополосами. С четвертой за ним был пожелтевший от высохшей травы луг. На удивление там не было ни души.
– Рассказывай, – сказал спаситель, заглушив двигатель.
– Что? – спросил Роман, который после произошедшего туго соображал.
– За что тебя хотят убить?
– Не знаю. Честно. Даже не представляю.
– Надеюсь, ты понимаешь, что я не добрый самаритянин, и спасаю тебя ради собственных интересов?
– Конечно. Но я, правда, не знаю.
– Скорее всего, ты только думаешь, что не знаешь. Ты мог что-то увидеть и забыть, а мог не придать значение. В любом случае просто так тот человек не стал бы на тебя охотиться.
– А кто он?
– Профессиональный убийца экстра класса. Поэтому подумай сейчас хорошенько. Постарайся вспомнить. Короче говоря, дай мне повод тебя защищать.
– Я постараюсь.
– Постарайся. Это может спасти тебе жизнь. На раздумья у тебя час.
– А можно сигарету?
– Ты разве куришь?
– В перестрелках я тоже не участвую.
– Держи.
Спаситель положил на панель пачку сигарет и зажигалку.
– Спасибо.
Когда Роман вышел из машины, спаситель уснул сном младенца.
«Прямо, как Штирлиц», – подумал Роман.
Сев на глинистый берег, он попытался закурить, но сломал пару сигарет, и прикурил лишь третью. Он несколько раз затянулся, мешая дым с воздухом. Нервы от этого не успокоились, только голова закружилась, и затошнило. А еще стало противно во рту. Выбросив сигарету, Роман уставился в воду. Там плескались рыбы, у которых было полно своих забот.
– Ну что? – спросил ровно через час спаситель, словно в него были встроены часы.
– Ничего, – ответил Роман. – Даже не знаю…
– Тогда, может, в последнее время произошло что-нибудь необычное?
– Ничего.
– Ладно, садись, поехали.
– Куда?
Спаситель не ответил.
Роману было не до того, чтобы следить за дорогой.
Остановившись перед высокими железными воротами, спаситель посигналил. Ворота открыли двое солдат. Когда машина проезжала мимо, они вытянулись по стойке смирно.
Территория за воротами напомнила Роману блатной санаторий, где три года назад отдыхала его мать. Они с отцом ездили на машине ее забирать. Только вместо пальм здесь росли сосны, среди которых затерялся трехэтажный деревянный дом. В цветнике у дома работала женщина средних лет. Висящий мешком комбинезон и повязанный на крестьянский манер платок на голове не позволяли ее толком разглядеть.
– Это Софья Сергеевна, моя начальница, – сказал спаситель. – Меня, кстати, зовут Максим Харитонович. Я майор особого отдела КГБ.
– Очень приятно, – ответил Роман и покраснел, решив, что сморозил глупость.
– Веди себя естественно, но помни: с этого момента твоя жизнь зависит от каждого твоего поступка. От каждого. Даже от самого незначительного. Тебе понятно?
– Понятно, – ответил Роман, которому ничего не было понятно.
– Вот и отлично. Пойдем.
– Здравствуйте, Софья Сергеевна. Не помешали? – спросил Максим Харитонович, когда они подошли к ней. Роман тоже поздоровался.
– Я как раз собиралась пить чай. Присоединитесь? – предложила она, ответив на приветствие.
– С удовольствием.
– Тогда проходите в беседку. Я сейчас подойду.
Беседка находилась с обратной стороны дома. На расстоянии она выглядела так, словно была вырезана из монолитного куска мрамора. Разумеется, это было иллюзией, но иллюзией прекрасной. Там уже барышня лет 30 накрывала на стол. Ничего особенного: чай, пирожные, фрукты. Половину фруктов, правда, Роман ни разу еще не видел. Вскоре подошла Софья Сергеевна. Она причесалась и переоделась в простой, но изящный сарафан. На красивых ногах были босоножки на высоких каблуках. В этой одежде она выглядела значительно моложе, чем в комбинезоне, и гораздо привлекательней. Красавицей она не была, но симпатичной ее вполне можно было назвать. Стриженные под каре черные волосы, живые, карие глаза, милое лицо.
Сев за стол, она налила в чашки из заварного чайника практически прозрачную воду. Романа еще ни разу не угощали чаем без заварки и сахара. Видя недоумение на его лице, Софья Сергеевна улыбнулась и пояснила:
– Это белый китайский чай. Очень высокого сорта. Попробуй, тебе понравится.
– А разве в Китае есть чай? – удивился Роман. Он еще ни разу не пил чай из Китая.
– Китай – родина чая. Там его выращивают уже несколько тысяч лет.
– А я думал, что родина чая Индия.
– Ну нет, туда его завезли англичане. После китайцев чай начали пить японцы несколько веков назад. А все остальные – относительно недавно.
– Никогда бы не подумал.
– Ты ешь и пей. Не смотри, что пирожные на вид неказистые. На вкус они, что надо. Попробуй.
Чай имел своеобразный, непохожий на знакомый «чайный» вкус. Роману он понравился. На счет пирожных Софья Сергеевна тоже не обманула.
Когда чаепитие подошло к концу, она спросила у Максима Харитоновича:
– Ты действительно уверен, что этот молодой человек тот, кто нам нужен?
– Они в этом уверены, – ответил он.
– Что ж… – немного задумчиво сказала она, затем, глядя в глаза Роману, добавила, – мы им поверим.
На этом аудиенция была закончена, и гости встали из-за стола.
– Поздравляю, – торжественно произнес Максим Харитонович, когда они вернулись в машину. – С этого момента ты служишь у нас.
– В смысле? – не понял Роман.
– В прямом.
– А как же институт?
– Без нас ты до него вряд ли доживешь. А с нами… Переведись для начала на заочное отделение, а потом мы поможем перевестись в любой ВУЗ страны. К тому же служба у нас зачтется, как армейская. Короче говоря, завтра в 9 утра жду тебя в военкомате в кабинете военкома. И еще, о том, что случилось, никому не слова.
– Ты что, за хлебом через Батайск ходил? – спросил отец, когда Роман вернулся домой.
– Меня в КГБ вызывали.
– О господи! – испугалась мать.
– Да нет, мне предложили службу у них.
– И что ты? – спросил отец, который, как и многие советские граждане, не сильно любил эту контору.
– А что я? Можно подумать, у меня был выбор.
– Может, оно и к лучшему, – решила мать. – Так хоть точно в армию не загремит.
Часы показывали 7:47. До подъема оставалось 13 минут. Понятно, что за это время не довыспишься, но даже просто поваляться в постели… Вот только у мочевого пузыря было свое мнение на этот счет, и мнение весомое. Облегчив душу в туалете, Роман сделал короткую зарядку, затем принял холодный душ и отправился на кухню, где его ждал завтрак: залитая яйцами жареная картошка и печеночный паштет в банке. Раньше мать оставляла ему и чай, но он остывал, поэтому Роман настоял на том, чтобы заваривать чай самому. Тем более что он никогда не спешил, и лишние 10 минут погоды не делали.
Поев и помыв посуду, Роман приступил к одеванию: белая рубашка «Мистер Д», черные брюки, пошитые у знакомого портного, новые носки и парадные черные туфли.
До военкомата было 3 остановки на автобусе, но время позволяло, и Роман решил пройтись пешком. Путь лежал мимо смотревшихся голыми новостроек, так как посаженные вокруг них деревья были еще маленькими.
Подойдя к военкомату, Роман увидел знакомую «Волгу». Она стояла прямо под знаком «остановка запрещена». Прежде, чем войти, он посмотрел на часы. Было 8—57.
– Молодой человек, вы к кому? – строго спросил дежурный офицер, когда Роман попытался преодолеть турникет.
– Мне к военкому. Он ждет.
– Это на втором этаже. Последний кабинет справа по коридору.
– Спасибо.
На фоне других, обитых окрашенным белой краской ДВП дверей, дверь в кабинет военкома выглядела солидно. Она была массивной железной (в то время моды на железные двери еще не было), а сверху обитой деревянной рейкой. Услышав «войдите» в ответ на стук, Роман вошел.
Кабинет был большим, дорого обставленным и отделанным деревом. На полу лежал ковер. На стене позади стола военкома висели портреты Ленина и Андропова.
Военком был маленьким и настолько тощим, что полковничьи звезды на его погонах казались генеральскими. Роскошь обстановки только подчеркивала его внешнюю убогость, делая военкома похожим на мультяшного злодея. Сбоку от него на стуле для посетителей сидел Максим Харитонович. Перед ним лежала папка с документами Романа.
– Приписное принес? – спросил Максим Харитонович.
– Конечно, – ответил Роман.
– Давай.
Он внимательно просмотрел приписное свидетельство Романа, затем передал его военкому. Тот тоже внимательно его просмотрел и положил в папку.
– Подпиши, – сказал после этого Максим Харитонович, и, достав из другой, лежавшей под делом Романа дорогой папки из красной кожи, положил на стол несколько напечатанных на машинке листов бумаги и ручку.
– Что это? – спросил Роман.
– Твое заявление с просьбой принять тебя в наши ряды. Ты ведь хочешь служить Родине в наших рядах?
– Да, конечно, – ответил Роман и, не читая, подписал заявление.
– Поздравляю, – сказал Максим Харитонович, вставая, и протянул Роману руку.
Затем было торжественное рукопожатие с военкомом.
– Это большая честь для тебя. Не подведи, – напутствовал он.
Романа так и подмывало ляпнуть «всегда готов», но вместо этого он, сделав рожу кирпичом, сказал:
– Служу Советскому Союзу.
После этой небольшой торжественной части Максим Харитонович объяснил Роману, куда и с какими фотографиями тому надлежит прибыть завтра утром. На этом «прием в пионеры» закончился.
Забежав домой за пиджаком и галстуком, Роман помчался в фотоателье.
– Как будем фотографироваться? – спросил фотограф.
Роман объяснил.
– Послезавтра будут готовы, – сообщил фотограф после поистине ритуального процесса фотографирования.
– Мне надо сегодня, – попросил Роман. – Это в КГБ, – на всякий случай добавил он.
– Хорошо. Подходи к четырем.
Затем он съездил в институт, где решил вопрос с переводом на заочное отделение.
Утром Роман был у Максима Харитоновича, который обитал в тесном кабинете в подвале районного отделения почты.
– Докладывай, – сказал он, едва Роман вошел.
– Вот фотографии.
– Хорошо. Пока можешь быть свободным. Жду к двум часам за пропуском. Не опаздывай.
– Так точно, – ответил Роман.
– Давай только без военщины, – поморщился Максим Харитонович.
– Вот держи, – сказал Максим Харитонович, кладя на стол красную книжку. Открыв ее, Роман прочитал под фотографией:
«НИЦ „Лабиринт“. Младший научный сотрудник».
– Надеюсь, ты не думал, что мы тебя сразу в генералы произведем? – строго спросил Максим Харитонович, увидев разочарование на его лице.
– Нет, но почему младший научный сотрудник?
– Легенда. Книжки про разведку читал?
– Читал, конечно.
– Тогда разговор окончен. Завтра в 9 утра ты должен приступить к своим обязанностям.
Улица Михельсона, на которой в корпусе 4 дома 23 и находился НИЦ, была еще тем лабиринтом. Она уходила на пару кварталов как вверх, так и вниз от улицы, как таковой. При этом дома на ней номеровались в совершенно немыслимом порядке. Они были все однотипными, панельными. В них наверняка проживали однотипные панельные люди, в большинстве своем пролетариат. Всеобщая обшарпанность и замусоренность территории нагоняла на Романа тоску. Спрашивать дорогу у местного населения было бесполезно. Оно само толком не ориентировалось в нумерации домов, а про НИЦ «Лабиринт» вообще никто никогда не слышал. Наконец, окончательно заблудившись, Роман уткнулся носом в искомый дом. Вход, как и говорил Максим Харитонович, был с торца здания, и вел прямиком в подвал. О том, что это действительно НИЦ «Лабиринт», говорила лишь напечатанная на машинке надпись на приклеенной к облупившейся зеленой двери бумажке, которую похабно оторвали от листа 11 (а 4) формата.
За входной дверью было поистине царство развитого убожества. Стены и потолок из бетонных блоков и плит никто не удосужился даже покрасить. На полу прямо на голый бетон был неряшливо брошен линолеум депрессивно зеленого цвета. Куда ни глянь, везде ржавели водопроводные и канализационные трубы. Освещалось это великолепие свисающими на проводах лампочками без плафонов.
«Если бы у Минотавра был такой лабиринт, он повесился бы от тоски», – подумал Роман.
Охранял этот чудесный уголок одетый в дырявый спортивный костюм мужчина давно уже пенсионного возраста. Он сидел за столом, который стоял в проходе почти сразу же за входной дверью. Сторож увлеченно читал газету.
– Молодой человек, вы к кому? – спросил он, даже не пытаясь скрыть недовольство по поводу того, что его оторвали от чтения.
Роман показал пропуск.
– Первая дверь направо, – буркнул сторож и вернулся к газете.
На серой от грязи первой двери направо висела табличка: «Колесник. И П». Роман постучал.
– Да, – отозвалось задверье слегка визгливым мужским голосом.
Войдя, Роман очутился в относительно приличном кабинете. Потолок был побелен. Стены – отштукатурены и оклеены обоями в цветочек. Вдоль противоположной от двери стены стояла стенка из шифоньера и шкафов с папками. На полу лежал все тот же линолеум, но здесь он, по крайней мере, не бугрился на каждом шагу. Посреди кабинета стоял письменный стол с телефоном. Перед столом примостились целых 3 стула со спинками.
Сам Колесник оказался презабавным типом. Маленький, толстый, почти без шеи. Мордочка круглая. Голова лысая. Один глаз смотрел в переносицу, второй беспорядочно рыскал по пространству. Говорил он, шепелявя и повизгивая. Когда Роман вошел, Колесник ел бутерброд с сыром и копченой колбасой. Своей очереди на столе ждала огромная чашка с жидким кофе.
– Кофе будешь? – спросил он, пригласив Романа сесть.
– Спасибо. Я недавно позавтракал.
– Настоящий. Растворимый. А не какая-нибудь бурда.
– Спасибо.
– Тогда заполняй. Он вынул из ящика и положил на стол несколько машинописных листков бумаги. Назывался этот труд «Анкета испытуемого номер…»
– А почему анкета испытуемого? – спросил Роман.
– Ты название нашей шарашки на двери видел?
– Ну да, только я не понял, что такое НИЦ.
– Научно исследовательский центр. А знаешь, почему наш центр назван «Лабиринтом?»
– Ну…
– А потому, что он и есть лабиринт. А мы в этом лабиринте крысы. Особенно ты.
– Почему?
– Потому что тебя сюда сдали, как в поликлинику, для опытов. О чем нас вчера предупредили по телефону.
– Но почему? – обиженно спросил Роман, которого совершенно не устраивала роль лабораторной крысы.
– По воле партии и народа. Но ты не расстраивайся. Вивисекцию мы не практикуем по причине отсутствия необходимого оборудования, – сказал Колесник и захрюкал от удовольствия.
– Заполнил? Красава! – обрадовался он, когда Роман протянул ему анкету. Он, не читая, отправил ее в ящик стола. – Теперь иди к Жабе… Жанне Петровне. Это в следующий кабинет.
Жанна Петровна оказалась редкостным страшилищем. Лет сорок. Высоченная, тощая, но мосластая. Жабьими у нее были только выпученные глаза, что подчеркивали очки с сильными линзами в дешевой оправе. Ее зубы были зубами кролика-людоеда, а уши, как у прямого потомка Чебурашки.
Не удивительно, что с такой внешностью Жаба Петровна (ее только так и называли за глаза) была далекой от мира сего, духовной женщиной.
Что же до кабинета, то он был практически таким же, как и у Колесника.
– То, что я вам сообщу, молодой человек, официально в нашей стране отрицается, однако, очень пристально изучается в секретных институтах вроде нашего, – сообщила заговорщическим тоном она. Затем прочла многочасовую лекцию о биоэнергетике, семеричном теле, чакрах, Рерихах, Блавацкой, Джуне, Мессинге и Тибете. Многое было интересно, но большую часть времени Роману пришлось сдерживаться, чтобы не рассмеяться ей в лицо.
– К практической части нашей работы мы перейдем завтра, – сообщила она, закончив ликбез к несказанной радости Романа.
Едва он вышел в коридор, из кабинета выскочил Колесник.
– Зайди ко мне, – попросил он. – Надо подписать подписку о неразглашении.
– Неразглашении чего? – спросил Роман.
– Неразглашении всего. Ты в секретном научно-исследовательском центре особого отдела КГБ, парень. А это, между прочим, не член собачий.
– А выглядит дырой.
– Ну так… Внешняя убогость – лучшая маскировка.
– Должен заметить, что маскировка здесь на высшем уровне.
– А ты как думал. Хочешь анекдот?
– Конечно.
– Знаешь, почему камбала плоская?
– Нет.
– Ее кит шпилил. А знаешь, почему у Жабы Петровны глаза навыкате?
– С щитовидкой проблемы?
– Да нет, просто она случайно увидела, как кит камбалу шпилил.
Слово «трахаться» появилось значительно позже, во времена видеосалонов.
– Теперь прямо по коридору. Там будет Рада Георгиевна, – сообщил Колесник, когда они отсмеялись.
Судя по ее кабинету, Рада Георгиевна была царицей полей в этом царстве убогости. Во-первых, сам кабинет был значительно больше, чем у Жабы и Колесника. Во-вторых, на полу лежал не линолеум, а палас. Вместо стульев для посетителей стояли удобное кресло и диван. Стенка (мебель) была настоящей, югославской. А на одной из полок красовался кассетный «АКАЙ», который хоть и стоил значительно дешевле бобинного, но никак не меньше 2 тысяч рублей.
На вид Раде Георгиевне было немногим больше 20. Среднего роста, худая. Волосы соломенные, собранные в хвост. Немного курносый нос. На лице веснушки. Одета в джинсы, и футболку. На ногах сланцы. Несмотря на внешнюю обыкновенность, Роману она показалась настолько притягательной, что он обмер, едва вошел. Глядя на нее, он видел умопомрачительную женщину с посредственной внешностью. Эта некрасивая красота выбивала из колеи, так как до этого момента он был уверен, что можно быть либо красивым, либо нет.
– Проходите, садитесь, – пригласила она.
– Куда?
– Куда хотите.
– Тогда я в кресло, ели можно.
– Конечно можно, – улыбнулась она, заставив Романа покраснеть, так как он из-за возникшей нелепой робости влюбляющегося юноши почувствовал себя идиотом.
– Я хочу провести гипнотическую сессию. Надеюсь, вы не против? – спросила Рада Георгиевна, когда он сел в кресло. – Вы уже слышали о гипнозе? Или, может быть, были у кого-нибудь на сеансе.
Роман читал о гипнозе в фантастических романах. Там им, правда, владели только инопланетяне. Они, как и Мессинг, о котором только что рассказала Жаба, подавляли своей волей волю других людей, после чего могли делать с ними все, что угодно. Чаще всего для этого они должны были смотреть своим жертвам в глаза.
– Боюсь вас разочаровать, молодой человек, но к настоящему гипнозу это не имеет никакого отношения, как, собственно, и гипноз к человеческой воле, – сказала она, выслушав рассказ Романа.
– Тогда что это такое? – немного растерялся он.
– Похожее на сон совершенно естественное состояние человека. Вы наверняка испытывали его много раз, только не знали, что это и есть гипноз. Думаю, вы сами сейчас в этом убедитесь. Приступим?
– Что нужно делать?
– Ничего особенного. Просто спокойно сидите, слушайте, что я говорю… Выполняйте мои просьбы. Попробуем?
– Давайте.
– Тогда садитесь удобно. Сейчас включу музыку, и приступим. Она включила магнитофон. Заиграло что-то похожее на Жана Мишель Жаре, но более нежное и воздушное.
– Что это? – спросил Роман.
– Китаро, – ответила Рада Георгиевна. – Если хотите, потом перепишете. А сейчас давайте к делу.
– Я готов.
– Закройте глаза. Расслабьте руки…
– Как вы себя чувствуете? – спросила она, когда Роман вынырнул из гипноза.
– Это было что-то. Все такое яркое, как в сказке.
– Отдохнули?
– Великолепно. Только немного голова кружится.
– Это вы не совсем вышли из гипноза. Разбудить?
– Не надо. Это так кайфово.
– Если захотите, я вас научу самостоятельно погружаться в гипноз.
– Конечно, хочу.
– Тогда завтра начнем.
За время пребывания в «Лабиринте» Роман так и не смог понять, зачем такой серьезной организации, как КГБ понадобилась эта шарашка, и для чего Максим Харитонович сплавил его туда.
«Лабиринт» был похож на кружок для психов.
Иван Павлович Коленик считал себя искателем. Всю жизнь он гонялся за летающими тарелками, снежным человеком и прочей подобной хренью. Одновременно с этим он искал окно в параллельный мир, которое, по его мнению, находилось в ростовских катакомбах. Если верить Жабе Петровне, раньше он был относительно нормальным, симпатичным мужчиной. Лет пять назад его мечты сбылись, и он встретил что-то или кого-то из того, что искал. Как гласит легенда, он пропал в катакомбах чуть ли не на глазах у друзей-приятелей. Нашли его через неделю на Комсомольском острове в состоянии острого психоза. В бреду он твердил про сжигающие мозг руки, а когда слегка оклемался, заявил, что ничего не помнит с момента входа в катакомбы. В результате мнения его коллег разделились. Одни считали, что он попросту перебрал алкогольно-наркотического пойла, которое они прихватили с собой с целью активизации астрального восприятия. Более эзотерически задвинутая публика полагала, что он стал жертвой хранителя, который, чтобы сохранить в тайне доверенное ему знание, стер Колескнику память, так как тот слишком близко подошел к опасным для человечества тайнам. После выхода Колесника из психушки его сначала долго допрашивали в КГБ, затем завербовали и назначили директором созданного примерно в то же время «Лабиринта».
Колесник Романом не занимался, поэтому они общались лишь во время кофейных перерывов, на которые он буквально вырывал Романа из цепких когтей Жабы Петровны. В результате Роман попадал из огня да в полымя, так как во время кофепития воодушевленный наличием свободных ушей Колесник нес невообразимый бред.
– Надеюсь, ты по церквям не шляешься? – спросил он во время одной из первых закофейных бесед.
– Да нет, – ответил Роман. Этот вопрос заставил его слегка растеряться.
– И правильно. Потому что храмы – это жертвенники богам. Не все, а только те, которые создавались по оригинальному плану богов.
– Вы верите в бога? – удивился Роман.
– Не в бога. В богов. Бог – это выдумка предприимчивых негодяев, благодаря которой они уже многие тысячелетия управляют двуногими жабами, позволяя им в качестве награды мнить себя царевнами. Другое дело – периодически спускающиеся на землю с небес в своих огненных колесницах боги. Узнаваемый образ?
– Ну да. Похоже на инопланетян.
– Об инопланетном вторжении на Землю рассказывается в мифах практически всех народов.
– Ну… Мифы могли быть позаимствованы…
– А это? – перебил Романа Колесник и с торжествующим видом положил на стол пачку фотографий.
– Это геоглифы Наска обнаруженные на плато Наска в южном Перу, – рассказывал он, показывая серию фотографий с изображением огромных рисунков на местности, созданных путем рытья неглубоких траншей шириной до 135 сантиметров. – Колибри имеет длину 50 метров, паук – 46, кондор простирается от клюва до перьев хвоста почти на 120 метров, а ящерица имеет длину до 188 метров. И все это сделано с такой точностью, что сегодня, с нашими современными технологиями, невозможно повторить.
А это развалины древних сооружений в Перу, – показывал он на выложенные из идеально подогнанных друг к другу, зачастую причудливым способом многотонных камней стены. – Построено это было высоко в горах из камней, которые доставляли туда хрен знает откуда. Да взять хотя бы пирамиды. Только конченый гуманитарий, неспособный забить гвоздь, может верить в сказку про толпы рабов с примитивными орудиями труда. Любой более или менее толковый технолог скажет, что для производства предметов с той или иной точностью необходимы, как минимум, на порядок более точное производственное оборудование и измерительный инструмент. И опять же, если цивилизация Египта не была связана с китайской, европейской и американской, почему тогда там тоже полно пирамид?
– А разве пирамиды есть не только в Египте? – удивился Роман.
– Представь себе! Они повсюду. Похоже, в те времена это были типовые сооружения, как у нас сейчас «хрущевки». А раз так, то в те далекие времена существовали не отдельные племена с примитивным развитием техники, а намного более развитая технически, чем наша, цивилизация, покорившая всю планету. Вот только цивилизация эта не была цивилизацией людей, а цивилизацией существ, которые разводили наших предков, как скот. Разумеется, они не использовали людей, как рабов. Зачем, если роботизированный комплекс намного эффективнее? Мясо людей они тоже вряд ли ели, так как в этом случае бойни, а именно бойнями изначально были храмы богов, выглядели бы иначе.
На примере тех же пирамид или русских церквей мы видим строения, которые больше всего похожи на генераторы с излучателями, причем излучатели направлены вверх, в небо, а не в сторону земли. Отсюда напрашивается один единственный вывод: боги сгоняли людей в храмы, где выделяли из них нечто полезное, что потом передавалось на принимающую станцию на орбите. Этим продуктом были наши биологические энергетические поля или тела, после потери которых человек перестает быть человеком. Фактически, от него остается лишь живой труп. Более ценная составляющая человека, или его душа навсегда исчезает в чреве принимающей станции. Отсюда, кстати, и легенда о продаже души дьяволу, который сначала помогает своей жертве в ее земной жизни, а потом забирает навечно ее душу в ад.
Потом с богами что-то произошло, и они покинули землю. Оставшись одни, люди перебрались в постройки богов и уже сами начали пытаться угодить покинувшим их богам. А так как они в этом деле ничего не понимали, вместо отъема биоэнергетической души они стали отнимать у людей жизнь. Так появился обряд жертвоприношений. В принципе то же самое сделали создавшие карго-культ дикари. Слышал про карго-культ?
Его создали дикари с тихоокеанских островов. Во время войны с японцами американцы понастроили на тех островах военные базы с аэродромами. Самолеты привозили провизию, оружие обмундирование и прочую хренотень. Кое-что перепадало туземцам. Потом война закончилась. Американцы с островов ушли, а любовь к халяве осталась. И дикари решили привлечь внимание железных птиц. Они начали имитировать деятельность солдат. Построили самолеты из веток. Стали зажигать посадочные костры. Посадили дикаря с деревяшками у уха на вышку, как радиста. Так вот, – продолжил он после смеха. – Некоторые храмы такие же беспонтовые, как самолеты из веток, а некоторые еще работают. Поэтому от греха подальше…
А вот Жаба Петровна чуть ли не силой гнала Романа в храм для очищения ауры и кармы. Кроме этого она требовала, чтобы Роман развернул кровать в соответствии с биомагнитной сеткой земли; ел только растительную пищу, а минимум раз в неделю не ел и не пил вообще; вставал в 4 утра и медитировал и молился до восхода солнца. Сначала он пытался отнекиваться, но она была глуха к доводам здравого смысла. В конце концов, Колесник подсказал Роману выход и положения:
