Buch lesen: «Эльбрус. Дневник восхождения. В горы после пятидесяти…»

Schriftart:

Редактор Евгения Белянина

Фотограф Валерий Лаврусь

ISBN 978-5-4483-8626-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Когда мы смотрим кино, в своём воображении часто пытаемся примерить на себя судьбу героев. Ничего странного, обычный инстинкт подражания. Многие помнят фильм «Вертикаль» с Высоцким и его знаменитыми песнями, многим этот фильм свихнул голову. Многим, но не мне. Мне он показался… странным, непонятным, нелогичным. И если под воду с аквалангом я мечтал спуститься все сорок пять лет жизни (с пяти), то горы меня не манили совсем. Хотя в детстве, когда меня возили на Чёрное море и в Грузию, и я видел Кавказ. И уже взрослым, в двадцать восемь, со старшим братом Ярославом я побывал на Полярном Урале. И Урал меня впечатлил, он понравился мне, но не настолько, чтобы бросить всё и лезть на Гору.

Самое большое влияние оказал на меня мой северный друг – Ванька Дьяков. Знакомство с ним чуть было не стоило обмороженных ушей на озере с экзотическим названием Тету-Мамонтотяй, но главное, он уже тогда чуть не подбил меня на зимний поход всё на тот же Полярный Урал, на гору Пайер. В поход я не пошёл, не случилось. Но, кажется, именно тогда этот стервец заронил мне что-то в душу, и это «что-то», удобренное моей эзотерикой, вдруг проклюнулось и начало расти, расти, расти и выросло в декабре 2012 года в Египте. Туда я поехал после тяжёлой болезни (панкреонекроза) исполнять заветную мечту – нырнуть с аквалангом, стал бояться, с такими болячками уже ничего не успею.

Шарм-эш-Шэйх. Первый дайвинг

И там, в Шарм-эш-Шейхе, на дайверовском катере, уже после погружения я случайно познакомился с Игорем, таким же, казалось, отдыхающим, как и я.

– «Иронию судьбы» помните? Помните: «Каждый год 31 декабря мы с друзьями ходим в баню»? – заливал он своей спутнице – пышной блондинке. – А мы каждый год 15 июля восходим на Эльбрус…

– Прошу прощения, – вмешался я. – Кто это «мы»?

– «Мы» – бывшие воины-десантники.

– Возьмёте с собой?

– Без проблем! Записывай номер…

Но на июль 2013-го у меня уже были планы. Тот год я посвятил освоению акваланга. Тасманово, Чёрное, Андаманское моря, даже Волга. Идеи так и роились в голове! И горы я отложил до июля 14-го.

В Австралии, куда я приехал по приглашению всё того же Ваньки и где проходил курсы дайвинга, я попробовал обсудить идею восхождения на Эльбрус с моим возмутителем спокойствия.

– На Эльбрус? – Ванька замахал руками. – Да ладно, Палыч!

– Но почему, Ваня?..

– Палыч… Я же видел, как ты приползал с дайвинга… Хреновая у тебя физуха, Палыч. И не такие блевали на скалах Пастухова! «Эльбрус»… – передразнил он.

И я разозлился! «Хреновая физуха»… «Не такие блевали»… И это он мне! Бывшему полевику! И я твёрдо решил: поднимусь! Потом, правда, понял, опять он меня на понт взял…

В ноябре 13-го при составлении графика отпусков я созвонился с Игорем и спросил, помнит ли он меня. «Конечно!» – радостно откликнулся он. «А договорённость в силе?» – «Конечно!» – успокоил он меня. И я запланировал две недели отпуска на вторую половину июля 14-го.

А в феврале 14-го мы поехали на Канары, и там, на Тенерифе, я ещё раз познакомился с горами. Так сказать, поближе. Во-первых, мы с моей Софико пешком, ногами спустились по ущелью к морю. А во-вторых, поднялись на вершину вулкана Тейде – 3712 метров. Так высоко в горах я ещё не бывал. Вид с Тейде открывался космический, а это только три с половиной тысячи! Что же будет на Эльбрусе? Кстати, Эльбрус тоже вулкан, только двуглавый.

В апреле мы с Игорем встретились в кафе, и он прямо на салфетке накидал список снаряжения для восхождения. Список получился длинный, на весь разворот и два сезона: лето и зиму. Выше 3500 метров даже летом зима. Помнится по полевым работам, в межсезонье для этого требовалось полтонны груза на четверых и вертолёт для заброски. Но тут «хеликоптеров» не ожидалось, тащить придётся всё на себе. А поэтому никаких тяжелых вещей вроде зиловских аккумуляторов, унтов и бараньих полушубков…

Апрель и май посвятил закупке снаряжения и одновременно начал подтягивать «физуху», ту самую, что, по словам Дьякова, была «хреновая». А вообще, чего греха таить, конечно, хреновая! Мои северные полевые работы закончились давно, лет двадцать назад. Требовалось себя прокачать. Тем более два года назад я полтора месяца валялся на больничной койке с диагнозом, отрицающим любую возможность не только хождения в горы, но и нормальной жизни вообще! С таким диагнозом и жить-то не полагалось. Брат в 2003-м и не стал. Но я не согласился.

И потом… Не хотелось «блевать на Скалах», совсем не хотелось…

Ещё начиная с весны 2013 года, сразу после Австралии, после Ванькиных понтов, я ежедневно ногами поднимался на 22-й этаж – живу на 2-м этаже 22-этажного дома. А начиная с конца апреля 2014-го, начал ещё и бегать.

Боже мой… С каким трудом дался первый километр… Дыхалка не работала, ноги не слушались, пофигу им были мои подъёмы на 22-й этаж, бегать они не хотели. Но лиха беда начало! Уже через два месяца я пробегал семь километров и чувствовал себя вполне сносно. Одновременно продолжал свои похождения на 22-й этаж, но не по одному заходу, как раньше, а по пять-шесть кряду и с рюкзаком в 12 килограммов. Снаряжение к тому времени я уже почти всё закупил, оставались только альпинистские ботинки под «кошки», новые брать не хотелось, недёшевы они, а большой уверенности, что пригодятся в дальнейшем, не было. Поэтому я искал подержанные, а такие нужного размера всё не попадались. Наконец уже в середине июня удалось купить с рук совершенно новые, ни разу не надёванные немецкие ботинки. И теперь на 22-й я стал ходить не только с рюкзаком, но и в альпинистских ботинках. Тётенька, которая курила на 12-м этаже, кажется, всерьёз начала беспокоиться о моём психическом здоровье. Но что нам курящие тётеньки…

За три недели до отъезда я пригласил Игоря взглянуть на снаряжение. Тот приехал, всё тщательно осмотрел, всё перебрал, обозвал спальный мешок говном и выбросил панаму (оказалось, он сам в такой ходит!), но в целом снарягу утвердил. Билеты до Кисловодска и обратно к тому времени мы уже выкупили. Оставалось совсем ничего…

Но я уже извёлся. Тренировки эти! Сборы и разборы рюкзака! Уколы… Помимо тренировок для профилактики я проколол курс мильгаммы (комбилипена, если кому нравится) и мексидола. И они надоели.

И тут в отпуск из своих заграниц прикатил Ванька.

Мы встретились в «Траттории» на Чеховской. Дьяков поговорил со мной, спокойно поговорил, без выпендрёжа и понтов, внимательно рассмотрел и выдал свою страховочную систему, тёплую пуховую жилетку и штаны-самосбросы. Благословил, в общем.

За три дня до отъезда, в пятницу, я сидел на работе и удивлялся: а чего это мне не перечисляют отпускные, ведь должны же за три дня-то? Не то чтобы не хватало денег, но все же. И тут я с ужасом осознал: не писал я заявление на отпуск! Не пи-сал! Время 11 июля, 14-го утром паровоз, а заявления нет! А ведь к тому времени уже два года не пил и не курил! Как же так? И свалить не на кого! В холодном поту распечатал заявление, подписал у директора департамента и вице-президента, чем изрядно их повеселил, и галопом помчался в кадры.

Кадры веселились меньше, точнее, совсем не веселились. Ольга наша Петровна, начальник отдела, увидев моё заявление, закричала дурным голосом директору департамента: «Надя, у нас проблемы!».

Низкий поклон и огромное спасибо работникам кадровой службы. Огромное-преогромное… Они имели полное право послать меня куда подальше, но вошли в положение. «Беспокойный же пациент…» И 14-го скорый фирменный поезд 004 Москва – Кисловодск уносил нас с Игорем на Северный Кавказ, к белоснежному вулкану с поэтичным названием Эльбрус!

15 июля, Кисловодск

Дорога до Кисловодска заняла всего лишь сутки. Или целые сутки? Как кому нравится. Но уже утром 15-го на вокзале Кисловодска нас встретил Игорь Порошков – соорганизатор восхождения и хороший друг моего Игоря, наконец озвучу его фамилию: Котов.

Игорь Викторович Котов. «Кот».

Москвич, который родился в Туркменском городе Мары. Такое возможно, если только ты потомственный военный. А он таков и есть. Отец Игоря был лётчиком, он погиб, когда маленькому Гоше не исполнилось и десяти. При катапультировании не отстрелился фонарь кабины… И они остались вдвоём с мамой.

После школы Игорь поступил в Московский горный институт, но в конце второго вдруг всё бросил и уехал

в Рязанское высшее воздушно-десантное командное училище. Как он сам объяснял, насмотрелся фильма «В зоне особого внимания» и снесло крышу. Окончив училище, Игорь со свойственным молодым лейтенантам энтузиазмом стал рваться в бой, в то время наш ограниченный контингент уже вовсю выполнял интернациональный долг в Афганистане. По личному рапорту лейтенанта Котова отправили в Кировакан, очень хотелось поближе к Афгану, всё же не Псков, не Иваново и не Кострома.

Не сразу, но Игорь попал на свою войну. А там, как полагается, огрёб… На маршруте его однокашник, замкомроты, наступил на душманское самодельное взрывное устройство… Рвануло так, что «зэкаэру» сразу оторвало обе ноги – скончался через несколько минут, а Игорь, получив порцию металла в ноги, от ударной волны пролетел по параболе тридцать метров, рухнул, а сверху его прибило его же тридцатикилограммовым рюкзаком. Это было первое ранение. Не заставило ждать и второе. Потом Игорь дал в морду не в меру ретивому командиру, и ему вежливо предложили уволиться в запас. От Родины Котову достались майорские погоны, две Красные Звезды, небольшая пенсия и руки, которые он не может поднять за голову («Я, Палыч, даже сдаться в плен не смогу», – жаловался майор). Личная жизнь у Игоря не сложилась. Но у него двое взрослых детей и, слава Богу, хорошие отношения с сыном. Живёт Игорь с больной мамой. Работает в частной конторе, занимается экологией.

Несмотря на все жизненные перипетии, херр майор – хороший, весёлый и остроумный мужик.

Игорь Порошков встретил нас на вокзале и отвёз в детский туристический клуб «Центурион», на базе которого готовилось восхождение. Во главе клуба – отставной полковник, десантник Андрей Петрович Рябинин. Когда мы приехали, он заканчивал подтягиваться в цикле из пятидесяти раз. Полковник будет руководителем нашего восхождения. В дороге Игорь порассказал про него немало страшилок, по ним выходило, что Петрович человек железный, а может быть, даже стальной, из высоколегированной стали, к другим относится, как к себе, то есть все должны подтягиваться пятьдесят раз, а лучше больше, и стрелять от бедра навскидку. Повезло мне с руководством.

Полковник озвучил вводную: отъезд намечен на 16-е, сегодня вечером общий сбор, нас пока отвезут в гостевой дом «Спарта».

Дом тот располагался в горах. Двухэтажный, брусовой, стилизованный под деревенский, он принадлежал другу Полковника, а потому денег с нас никто не взял. Мы разместились, бросили рюкзаки, приняли душ и уже самостоятельно вернулись в город. Время клонилось к обеду, пора было и перекусить. Игорь предложил поисками кафе-столовых-ресторанов не заморачиваться, а ограничиться популярной пончиковой в центре Кисловодска. Пончиковая та носила оригинальное для юга название «Снежинка». Кстати, кто бывал в Кисловодске, тот знает это заведение, там подают такие пончики… такие… Пальчики оближешь! Кроме пончиков, бывает там неплохая куриная лапша, котлеты по-киевски и жаркое в горшочках. С голода не помрёшь, даже если у тебя некоторые проблемы с ЖКТ. Как у меня…

Насчёт проблем с ЖКТ… В горах чем-то питаться надо, и я понимал, что могу попасть в неловкое положение – никто же не собирается готовить специально для меня – а поэтому взял с собой сорок банок детских мясных консервов «Тёма». По четыре банки на день. И каш в пакетиках. Слава Богу, ничего этого не пригодилось. «Тёму» и кашу я ел только в поезде.

Отобедав, мы вернулись в «Центурион» на собрание. Там уже собралось человек двенадцать. Полковник по очереди всех представил (конечно, никто никого не запомнил), расспросил о снаряжении, сообщил, что к группе присоединятся ещё пара мальчишек и пара взрослых мужиков (последние через неделю), и озвучил график восхождения. По нему выходило так:

16-го – переезд в Терскол на базу «Динамо» в спортивную гостиницу;

17-го – первый акклиматизационный выход до 3000 метров;

18-го – второй выход на высоту 3500;

19-го – заброска продуктов на базу «Гарабаши» («Бочки»), на 3800;

20-го – переезд из Терскола на высотную базу «Гарабаши», заселение в домики;

21-го – первый высотный акклиматизационный выход на «Приют Одиннадцати», до 4100;

22-го – второй выход на те самые скалы Пастухова, 4600 метров;

23-го – день отдыха;

24-го – восхождение;

25-го – спуск в Терскол на базу «Динамо»;

26-го – возвращение в Кисловодск.

Было всё понятно, кроме одного: как же это я окажусь на Горе? Я почесал затылок и…

…и мы с Игорем ушли гулять по Кисловодску.

Кисловодск… Что сказать? Кроется некий парадокс в южном кавказском городе без моря. Всё на месте: кафе, цветы, пальмы, горбоносые таксисты, томные красавицы… а моря нет!

Но хорошо!

Мы гуляли по парку, любовались горной речкой, огромными раскидистыми липами, чёрными дроздами, деловито снующими под ними, и… и, конечно, женщинами. Да-да-да… мужчина, который перестал интересоваться красивыми женщинами, ни на что более не годен. Какие уж ему тогда горы?

Походили, погуляли, ближе к семи отужинали в «Снежинке» и вернулись в «Спарту». Завтра в Терскол…

Der kostenlose Auszug ist beendet.