Buch lesen: «Физрук 6: Назад в СССР»

Глава 1

Киреев нервно оглянулся и униженно попросил:

– Позволь мне хоть трусы надеть, Данилов!

– Позволю, если скажешь, чего ты ко мне привязался?

Меня раздирвало любопыство. Все это время Сильва преследовал меня, но я не знал почему. Лишь догадывался.

– Говори! Не стесняйся! – усмехнулся я. – Иначе трусов не получишь!

– Мешаешь ты мне… – через силу проговорил капитан. – Эсмирочку мою, опять же, упек…

– Это я уже слышал, – отмахнулся я. – Я правду хочу знать!

– Бабы к тебе липнут… И чего они только в тебе находят…

– Липнут, – согласился я, – но об этом я и без тебя знаю. Ты лучше скажи, причем здесь Стропилин? Ведь он ко мне с этими идиотскими кубками подкатил не просто так, верно? А потом и с забугорными пластами. Твоя же работа!..

– Сначала с колготками, которые ты ему помог толкнуть, – напомнил капитан.

– Я и не сомневался, что это твои происки… – кивнул я. – Вот и хочу знать – почему?

– Считай это интуицией, – сказал Рогоносец. – Ты, как только в Литейске появился, сразу стал всем нужен – бабам, в том числе и моей жене-шлюхе, свояку моему, который на старости лет на западную рок-музыку подсел… Но это ладно, самое главное, что ты вдруг стал нужен большим людям и тем самым перешел мне дорогу… Ну ты, дашь мне трусы надеть?

– Надевай! – великодушно разрешил я.

В этот момент в доме уже стучали милицейские сапоги и раздавались голоса. Сильва наклонился, чтобы подобрать трусы, но вдруг схватил и со всей дури дернул на себя прикроватный ковер, на котором, на свою беду, я и стоял. Чтобы сохранить равновесие, я невольно взмахнул руками и машинально нажал на спусковой крючок. Грохнул выстрел. Посыпалась штукатурка, выбитая пулей, вонзившейся в потолок. В это время патрульные ворвались в «спаленку». Я бросил «Макаров» и поднял руки, понимая, что это самое благоразумное в моем положении.

– Кто стрелял?! – рявкнул милиционер.

Увы, на этот раз это был не старший сержант Покровский.

– Я стрелял, – сказал я. – Вот пистолет валяется, возле правой ноги.

Один из ППС-ников, наклонился и подобрал ствол.

– Это учитель! Это он попросил меня вызвать милицию! – выкрикнул Рустик, – сунувшись в комнату.

– Документы! – потребовал младший лейтенант, который командовал нарядом. – И вы предъявите – тоже, только срам прикройте, – с усмешкой обратился он к Кирееву.

– Я капитан милиции Киреев, ОБХСС, – пробурчал тот, натягивая, наконец, трусы.

– Разберемся. Пока что вы для меня гражданин без штанов.

Я достал из кармана удостоверение КМС. Младлей открыл его, прочитал, кивнул.

– А-а, вы тот самый Данилов, о котором старшина Сидоров нам на занятиях по рукопашке все уши прожужжал, – проговорил он. – Младший лейтенант Морозов! – откозырял он и вернул мне корочки.

– А вы не родственник Гриши Морозова, из восьмого «Г» двадцать второй школы?

– Брат двоюродный, – ответил он.

– На следующей неделе как раз к нему домой собирался, познакомиться с семьей.

– Ну значит – ко мне, – улыбнулся младлей. – Гришка с нами живет. Его родители на Север завербовались… Так что, добро пожаловать!

– Что ты, младлей, лясы с ним точишь? – проворчал Сильва, шаря по полу в поисках штанов. – Он офицеру милиции оружием угрожал…

– А вы гражданин мне не указывайте, что делать, – сказал Морозов. – Пока документы не предъявили, вы для меня личность не установленная.

– Смотри, младлей, как бы не пришлось пожалеть о своих словах.

– Я при исполнении, гражданин, – с трудом скрывая раздражение, произнес тот. – Вам еще придется объяснить, что здесь творится, и почему плачет гражданка в соседней комнате… Это ваша знакомая?..

– Впервые слышу о ней, – пробурчал тот, натягивая, наконец, подобранные штаны. – Может, этот молодчик свою подружку приволок…

– А женское белье, которое у вас тут валяется – он тоже, как вы выражаетесь, приволок? И младшего сержанта, что лежит в наручниках у вас на веранде?..

– Видать, это одна банда, – пожал плечами Киреев.

– Так вы предъявите документы или нет?

– Сейчас-сейчас… Где-то пиджак запропастился… Он, наверное, в другой комнате остался…

– Федорчук! – обратился Морозов к одному из подчиненных. – Глянь, нет там пиджака этого гражданина.

– Я сам поищу, – вызвался Сильва.

– А вы пока здесь побудете, – сказал ему младший лейтенант.

– С какой стати?

– Видимо, придется вызвать дежурную следственную группу.

– Э-э, погоди, младлей… Зачем?

– Неодетая гражданочка показала, что вы попытались ее изнасиловать.

– Лжет, сучка!

– Советую думать, гражданин, прежде, чем что либо говорить. Если вы вправду капитан милиции, то должны знать, цену слов, произносимых в присутствии представителей закона.

– Товарищ младший лейтенант! – доложил вернувшийся Федорчук. – Пинжак гражданина!

– Да это не мой! – крикнул Рогоносец.

– А чей же?.. Ты где, Федорчук, его отыскал?

– В шкафу, товарищ младший лейтенант!

– Хорошо, посмотрите в карманах, нет ли там каких-нибудь документов?

Милиционер быстро обшарил карманы.

– Есть! – сказал он и вынул красную книжечку паспорта.

– Та-ак, посмотрим, – пробормотал Морозов, беря у него документ и открывая его. – Кривошеин, Дмитрий Дмитриевич… Это вы, гражданин?

– Нет, не я…

– Верно… И фотография другая, да и по возрасту не похожи… – Закрыв паспорт, он сунул его в карман шинели. – Тут, что-то не так… Прошу всех оставаться на местах. Федорчук, присмотри.

Младлей вышел в другую комнату и до меня вскоре донеслось:

– Дежурный?.. Докладывает младший лейтенант Морозов. Прошу прислать следственную группу по адресу улица Садовая, дом семнадцать… Нет, не убийство, но обстоятельства странные… Сами посудите! По прибытию мы обнаружили одного раненого, одного связанного, одного вооруженного пистолетом, одного без штанов, полуголую девушку. Да! Попытка изнасилования еще наклевывается!.. Есть доложить внятно!.. Связанный, вернее – скованный наручниками, оказался младшим сержантом милиции Гришиным, Михаилом Сергеевичем. Подвергнутая насилию, назвалась гражданкой Егоровой, Серафимой Терентьевной, документы не предъявила. Вооруженный пистолетом Макарова, предъявил удостоверение кандидата в мастера спорта по самбо на имя Данилова, Александра Сергеевича, оружие сдал добровольно. Обвиняемый в попытке изнасилования назвался капитаном милиции Киреевым из ОБХСС, документы подтверждающие личность, не предъявил. Кроме того, в доме обнаружен паспорт на имя гражданина Кривошеина, Дмитрия Дмитриевича, который в доме не присутствует… Есть обеспечить порядок до прибытия следственно-оперативной группы!

Он вернулся в «спаленку» и сказал:

– Сейчас прибудет группа и все выяснится. Прошу пройти в другую комнату, граждане и подождать.

Пришлось подчинится. Под бдительным присмотром младлея, я и Киреев прошли в комнату с телевизором. На столе перед ним все еще стояли тарелки с прокисающими деликатесами. Тут же присутствовала всхлипывающая Симочка. Она свернулась в калачик в углу дивана. Вся такая бедненькая, несчастненькая, стерва. Неизвестно, что она еще выкинет! Сильва больше не дергался, сидел, нахохлившись. Видимо ждал, что приедет опергруппа и установит, что он и есть непотопляемый капитан Киреев. Остальное его не волновало.

Мне было интересно, выкрутится ли он на этот раз? Вся эта дурацкая история с якобы изъятой у меня шпионской техникой не стоила выеденного яйца, потому что даже если Рогоносец какую-нибудь импортную аппаратуру и надыбал для этого, эксперты КГБ быстро эту аферу разоблачат. Хотя я ведь на самом деле применил шпионскую технику, в смысле – сделал несколько снимков. И если в «Canon» была пленка, то следствие будет располагать интересными материалами.

Федорчук и еще один патрульный завели в дом изрезанного стеклами Слюнявого и младшего сержанта Гришина, с которого сняли наручники. Рустам тоже был здесь. Так что все действующие лица этой комедии были налицо. Самое интересное начнется, когда прибудет следственно-оперативная группа. Ждать долго не пришлось. Вскоре на веранде послышался топот, и появились новые участники драмы. Двоих я, к своему облегчению, узнал – старшину Сидорова и старшего лейтенанта Свиридова.

– Что здесь произошло? – отрекомендовавшись, спросил тот.

– Старший наряда младший лейтенант Морозов! – принялся докладывать двоюродный брат моего ученика. – В девятнадцать двадцать дежурный горотдела направил нас по адресу Садовая семнадцать. Здесь были обнаружены – раненый несовершеннолетний, личность которого не установлена, младший сержант Гришин, лежащий на полу со скованными за спиной руками, гражданка Егорова, обвинившая в попытке изнасилования гражданина Киреева, сам гражданин Киреев, не предъявивший никаких документов, но утверждающий, что он капитан милиции, и гражданин Данилов, который добровольно сдал пистолет Макарова. По ноль два позвонил несовершеннолетний Икрамов Рустам. Он же встретил нас и добровольно сдал спортивный пистолет.

– Хорошо, младший лейтенант, спасибо! – кивнул Свиридов. – Товарищ Морозов, вызовите скорую. И найдите понятых. С остальными я поговорю… Сначала – с вами, девушка.

Симочка кивнула. Поднялась, завернувшись в плед, которым укрывалась на диване. Посмотрев, как она кутается в него, следователь вздохнул и обратился к женщине судмедэксперту:

– Товарищ Иртенина, как закончите, проводите гражданку Егорову в другую комнату. Пусть она приведет себя в порядок… А я пока поговорю с гражданином Даниловым. Вот там, на кухне.

Дом был устроен так, что входя с веранды, попадаешь сначала в просторный зал с диваном и телевизором, а уже из него проходишь в другие помещения, в том числе и на кухню. Мы с товарищем Свиридовым туда и прошли.

– Что случилось, товарищ Данилов на этот раз? – спросил он.

– Я был у своего ученика Капитонова, потом поехал в школу, где у меня сегодня по плану должны были проходить занятия в секции самбо. Примерно в восемнадцать часов, на повороте с улицы Калинина на проспект Маркса меня остановил милиционер, я подумал, что это сотрудник ГАИ и приспустив боковое стекло, протянул ему документы, но он их не взял, а вместо этого, наставил на меня ПМ, тот самый, который я отдал наряду Морозова. Угрожая, милиционер заставил меня вести машину, в которую сел он и еще два пацана, и приказал ехать к этому дому. Здесь они меня заковали в наручники и привели к капитану Кирееву, который велел оставить меня на веранде до утра, угрожая, что утром сдаст меня в КГБ, как иностранного шпиона. Охранять меня Киреев поручил младшему сержанту и его несовершеннолетним подельникам. Один из них, тот, что теперь ранен, попытался напасть на меня, но благодаря навыкам самбо, я сумел его нейтрализовать. На шум прибежали Гришин и Рустам. Гришина я сумел обездвижить, а Рустам снял с меня наручники и побежал звонить в милицию. Я сковал руки младшего сержанта и завладел его пистолетом. Услышав женский крик, я поспешил на помощь и обнаружил безобразную сцену, во время которой капитан Киреев пытался подавить сопротивление Егоровой. Так как капитан уже однажды ушел от ответственности, я счел необходимым зафиксировать сцену с помощью вот этого фотоаппарата. Не уверен, что там есть пленка, но вот возьмите для экспертизы… В момент прибытия наряда, я держал Киреева на мушке, но он попытался сбить меня с ног, в результате чего я непроизвольно выстрелил. Когда появился младший лейтенант Морозов, я сдал ему оружие.

– Спасибо, товарищ Данилов! – сказал следователь, принимая у меня фотик. – Вы можете быть свободным, но я вас, вероятно, приглашу, чтобы зафиксировать показания в протоколе.

– Пожалуйста, товарищ Свиридов! – откликнулся я. – Можно я спрошу?

– Слушаю…

– Я еще могу понять, почему Киреева не посадили за все его фокусы… – проговорил я, – но вот каким образом этот шакал Гришин оказался не только на воле, но и на службе?.. Вы же сами говорили, что на нем разные грешки висят?..

– Вообще-то я не обязан отвечать на такие вопросы, – пробормотал старлей, – но в данном случае. Откровенно говоря, я и сам в недоумении. Прокурор отказал в аресте Гришина, якобы за отсутствием в его действиях состава преступления и каким-то чудным образом его восстановили на службе, наказав понижением звания. Надеюсь, что на этот раз мне удастся его прищучить.

– Удачи вам, товарищ следователь! – искренне пожелал ему я. – Я лишь хочу добавить, что в следующий раз эта банда меня пристрелит уже без всяких разговоров.

Пожав ему руку, я вышел в комнату с телевизором. Свиридов шагнул следом и сказал милиционеру, который стоял у входа:

– Пропустите этого гражданина! – и крикнул: – Ну что там, гражданка Егорова готова к допросу?

Тому, что происходило дальше, я свидетелем не был. Посмотрев на часы, я увидел, что до начала занятия в секции осталось пять минут. Удивительно, но вся эта клоунада длилась всего два часа, хотя казалось, что она тянется целую ночь. Что ж, тем лучше! Успею еще с пацанами сегодня позаниматься, а то я думал: пропал вторник. Прогрев движок, я рванул к школе. Конечно, точно к началу я не успел, но Вадик Красильников меня в который раз выручил. Надо бы его как-то отблагодарить. Не приставку же ему дарить?

На самом деле я знал – как! Семья Красильниковых, судя по всему, не слишком богатая, а на учебу в Москве потребуются деньги. Все-таки – будущий актер, должен нормально одеваться и питаться, дабы не отвлекаться на бытовуху, а сосредоточиться на учебе. Конечно, с другой стороны, нельзя, чтобы студент расслаблялся. Стипендию тоже нужно заработать, а полная материальная независимость может привести к манкированию учебой. Завертит богемная жизнь – танцы-шманцы-обжиманцы, девочки, дружки, пьянки – и прощай институт!

Вадик Красильников словно почувствовал, что я о нем думаю и подошел ко мне после секции.

– Вы сегодня нас снова будете развозить по домам? – спросил он.

– Да, в общем, собирался, – ответил я.

– Тогда можно меня отвезти в последнюю очередь?

– Конечно! Без проблем!

Я взял его во вторую партию. Когда я высадил предпоследнего самбиста возле дома, десятиклассник Красильников остался единственным моим пассажиром. Понимая, что торопиться не надо, я поехал по засыпающим литейским улицам нарочито медленно. Вадик молчал, и я его не торопил. Если вопрос важный, то его не стоит форсировать. Актеры, даже опытные, не всегда умеют формулировать свои мысли, потому что им хватает запаса чужих слов из раз и навсегда заученных ролей. А у этого паренька и того не было.

– Я слышал, Александр Сергеевич, – наконец начал он, – что вы собираетесь рыцарский орден создавать?

– Интересно – от кого?

– Вы действительно хотите это знать?

– Нет, это был риторический вопрос.

– Хорошо, – кивнул Красильников, – потому, что я услышал об этом случайно и будет не честно с моей стороны выдавать людей, которые говорили об этом.

О каких людях речь – догадаться было не трудно, но я промолчал. Я ждал продолжения.

– Я хочу спросить, можете ли вы взять меня в него?

– А ты уверен, что хочешь этого? – ответил я вопросом на вопрос. – Ведь во многом – это будет игра… Серьезная, но все же – детская… А тебе пора к театральному ВУЗу готовиться… Опять же – съемки на носу… Скажу тебе, как человеку взрослому. Я хочу сплотить ребят ради того, чтобы они поменьше занимались глупостями, а главное – чтобы росли людьми сильными и вместе с тем – правильными и мыслящими. Задача сложная и такой человек, как ты, не сможет оставаться на вторых ролях. Ведь мне понадобится деятельная и очень активная поддержка, которая будет отнимать уйму сил и времени…

– Я понимаю, Александр Сергеевич, – выслушав мою тираду, произнес он: – Дело в том, что мне известна одна важная тайна!

Глава 2

– Государственная, что ли? – хмыкнул я.

– Нет, скорее – историческая…

– Звучит заманчиво, – задумчиво пробормотал я. – И ты хочешь ею поделиться?

– Не просто поделиться, – сказал Вадик, – я хочу, чтобы она стала общей для всего Ордена.

– Очень интересно… И в чем же она заключается?

– Этого в двух словах не расскажешь… Да и это нужно видеть своими глазами…

– Ну ты меня совсем заинтриговал, – сказал я. – Когда же я смогу приобщиться к твоей тайне?

– Да когда у вас будет для этого побольше времени!

– Давай тогда в воскресенье, после часа дня?

– Хорошо, Александр Сергеевич!

Я довез Красильникова до дому, на том и расстались. Вернувшись домой, прежде, чем залезть под душ, выложил из карманов все, что у меня было – вроде ничего не сперли. Паспорт и бумажник лежали во внутреннем кармане пиджака, но это ничего не значит. Хотели бы обчистить обчистили бы. Значит – команды такой не было. Да и вообще, странная история. Рогоносец, конечно, известен своей глупостью и бездарностью, но ведь не до такой же степени? Хотя глупость человеческая беспредельна, как Вселенная.

Утром в среду, когда я приехал в школу, в директорской приемной раздался звонок. Секретарша позвала меня к телефону. Я взял трубку.

– Данилов слушает!

– Саша, привет! Это Вершкова!

– Привет, Маша!

– Мы с девчонками сделали эскизы костюмов, хотим тебе их показать!

– Отлично, только почему одному мне?.. – сказал я. – Привозите в школу, устроим выставку, пусть все посмотрят.

– В принципе, идея хорошая, – проговорила модельерша. – Только надо, чтобы твое начальство одобрило…

– Хорошо. Я поговорю с директором и позвоню тебе на работу.

– Звони! Буду ждать!

Положив трубку, я подмигнул Раечке и отправился на занятия. Погода устаканилась. Можно было поставить школяров на лыжи. Что я и сделал – встав на лыжи вместе с ними. Февраль преподнес приятный сюрприз. Небо очистилось от туч, и солнце сияло так, словно на календаре был, как минимум, март. С утра похолодало, и лыжи неплохо скользили по прихваченному морозом снегу. За первым уроком последовал второй. К третьему погода снова испортилась и началась метель. Пришлось седьмому «В» заниматься в спортзале.

Вспомнив про обещание, которое я дал Машуне, направился было к директору, но секретарша сказала, что он на совещании в гороно. Тогда я постучал к завучу. Она откликнулась, разрешила войти. Увидев меня, расцвела, как майская роза. Ну да, я ведь к ней по доброй воле, кажется, еще не заходил никогда. Правда, я и сейчас заглянул не потому, что соскучился, но Эвелина Ардалионовна-то этого не знала. Она даже из-за стола поднялась, чтобы приветствовать редкого гостя.

– Чем обязана, Александр Сергеевич? – спросила она, жеманно поводя плечиками.

– Эва, у меня к тебе просьба.

– Тише-тише! – испуганно прошептала она.

– Да я и так негромко, – усмехнулся я. – И – по делу.

– Я слушаю вас, Александр Сергеевич!

– Комсомолки швейной фабрики нарисовали эскизы спортивных костюмов по нашему заказу и хотят показать их.

– Ну хорошо, пусть привозят, – разочаровано пожала плечами она. – Мы с активом посмотрим…

– В том-то и дело, что я предлагаю устроить выставку эскизов для всей школы. Можно в коридоре выставить. Пусть на переменах ребятня смотрит, оценивает.

– Ну как это?.. – удивилась завуч. – Они же носятся, как угорелые. Сорвут, порвут, затопчут…

– Тогда – в актовом зале.

– Это – другое дело…

– А потом можно будет устроить общешкольное обсуждение. Пусть авторы выслушают мнение тех, кто будет носить их форму.

– Очень интересное предложение, Александр Сергеевич, – почти проворковала Эва. – Вы проявляете задатки общественника. Приятно осознавать.

– Так что передать комсомолу швейной фабрики? Пусть привозят свои эскизы!

– Как уже?!

– А чего тянуть? Времени мало. Скоро весна, спартакиада, а мы еще не провели соревнований в нашей родной школе.

– Какой вы стремительный… – вздохнула завуч. – Ну хорошо, пусть привозят. Нужно сказать Виктору Сергеевичу, чтобы подготовил какие-нибудь подставки…

– Я с ним сам поговорю.

– Еще и инициативный… – едва ли не простонала Царева. – Вот только. Не во всех отношениях…

– Я пойду, Эва?.. – понизив голос почти до шепота, спросил я. – Надо еще в столовую успеть. Там и с трудовиком поговорю.

Под моим взглядом, завуч таяла как масло, и чтобы она не растаяла окончательно, я поспешно покинул ее закуток.

С Курбатовым мне и впрямь надо было переговорить. Доложить о вчерашнем. Хотя я уже заранее знал, что он мне скажет. Приходилось слыхивать. Ну и я ему кое-что скажу. Пусть там с полковником покумекают, чтобы эта гнида, Эдвин, поперек дороги мне больше не вставал. А то ведь зашибить могу ненароком. И потом сам на скамье окажусь. Не парковой скамье…

– Какого черта ты вызвал наряд? – спросил меня Витек, хотя я и рта не успел раскрыть. – Ну привез бы тебя этот недоумок к нам, ну и что?

– Тогда мне стала бы грош цена, как агенту, если бы я засветился в Управлении, – сказал я. – Тот же Илья Ильич разве стал бы со мною иметь дело?

Майор помолчал, расковыривая вилкой котлету, видимо, понимая, что я прав.

– Ладно, – буркнул он. – Пожалуй, ты прав.

– Да зачем вам нужен, этот Эдвин? – забросил я приманку. – Он же все обращает в дерьмо, за что ни берется. Я вообще удивляюсь, как его терпят его же подельники!

Однако Курбатов не клюнул.

– Это не подлежит обсуждению, – отрезал он.

– Как скажешь! – отмахнулся я. – Тогда обсудим другое… К нам в школу девчонки-модельерши со швейной фабрики привезут свои эскизы. Мы их выставим на всеобщее обозрение в актовом зале. Нужно сделать какие-нибудь подставки для них или рамки.

– Понял, – переключаясь в режим «трудовика», кивнул Витек. – Когда привезут – посмотрю, что можно сделать. Десятиклассники пускай поработают на уроках. Им полезно.

– Вот и отлично!

И мы разошлись по своим урокам. Так как вторые на этой неделе занятия в школьной секции самбо я провел вчера, вечер четверга и пятницы у меня были относительно свободными. Завтра я собирался посетить городское общество книголюбов, захватив с собою Альку и Толика, а сегодня мне нужно было посетить семью Константиновых. Васю о своем визите я предупредил еще вчера и после уроков он меня поджидал на крылечке. Уж не знаю, обсуждают ли пацаны мои визиты к ним между собой, но Васька Константинов всю дорогу был спокоен.

А с другой стороны ему и особенно бояться нечего – почти хорошист. Живет он, как выяснилось, в доме, который нельзя отнести к элитным, но и к трущобным – тоже. Нормальная пятиэтажка, еще не старая и не кривая. Подъезд чистый. Видать, жильцы дисциплинированные или, по крайней мере – интеллигентные. Что и подтвердилось, когда нас с Василием впустили в квартиру. Дверь нам открыл бородатый и очкастый мужик, лет тридцати пяти с паяльником в левой руке.

– Добрый вечер! – весело поздоровался он, протягивая руку. – Константинов, Тихон Васильевич!

– Здравствуйте! – откликнулся я, пожимая его широкую и мозолистую ладонь. – Данилов, Александр Сергеевич!

– Наслышан, – откликнулся Васькин папаша. – Проходите пока в гостиную, я сейчас закончу! Буквально впаять пару сопротивлений осталось… Базиль, сварганьте нам кофейку и что-нибудь, что можно не слишком тщательно пережевывать.

– Что мастерите? – спросил я, разуваясь, снимая дубленку и шапку.

– А-а, пустяки! – отмахнулся он. – Можно сказать – поток инженерного сознания… Свободные ассоциации технаря…

– Наверняка – машину времени, – в тон ему сказал я. – Как в «Иване Васильевиче…»…

– Настолько я не замахиваюсь, – усмехнулся он.

Войдя в гостиную, первое, что я увидел – книги. Книг было много. Они занимали все шкафы, которые окружали комнату по периметру. Лежали стопками на подоконнике и треугольном журнальном столике. А на полу – были развернуты технические схемы. Не разбросаны, а именно – развернуты. Судя по ним, хозяин квартиры действительно, что-то изобретал. Если не машину времени, то все равно нечто революционное, что обязательно перевернет жизнь человечества, если будет реализовано.

Константинов-старший скрылся в одной из смежных комнат, откуда в гостиную просачивался запах разогретой канифоли пополам с дымком. Вася возился на кухне, было слышно, как он гремит посудой. Я взял первую попавшуюся под руку книжку, это оказался технический справочник – одни таблицы и схемы. Надо полагать, что большинство других книг в квартире, примерно столь же интересны для не специалиста, вроде меня. Серьезное семейство! Сколько же еще сюрпризов преподнесет мне знакомство с семьями моих пацанов?

Впрочем – это не единственный вопрос, который возникает по поводу формированию «экспериментального» класса. Версия о том, что в него собраны отпетые хулиганы и двоечники из неблагополучных семей не выдерживает критики. Похоже, здесь что-то другое. А что именно – следует разобраться. Не-е, Илга Артуровна, не дам я вам своих мальчишек на растерзание, что бы вы там ни говорили. Проект не проект – мне плевать. Хотели по-тихому затащить восьмиклашек на свои опыты, без согласия родителей? Не выйдет!

Василий бесцеремонно убрал книги с журнального столика, сложив их на подоконник, и начал приносить из кухни чашки, блюдца, корзинку с печеньем и пряниками, кофейник, молочник, сахарницу. Вскоре из комнаты, где он занимался изобретательством, показался сам хозяин квартиры. Кивнув мне, он шмыгнул в ванную, чтобы вымыть руки, а когда вернулся, его сын уже разлил кофе по чашкам. Некоторое время мы молча наслаждались горячим напитком, потому что кофе был настоящим, а не из цикория.

– Ну как там в школе дела у моего Базиля? – поинтересовался Константинов-старший.

– Нормально, – ответил я. – Есть, конечно, кое-какие троечки, но, думаю, он их ликвидирует к весенним каникулам.

– Ликвидирую, – пообещал Константинов-младший.

– Вот и славно! – расцвел его папаша.

– Вы мне вот что объясните, Тихон Васильевич…

– Можно просто – Тихон, – усмехнулся тот. – И на «ты». У нас в КБ как-то не принято «выкать», разве что – по отношению к шибко большому начальству…

– Ну тогда я просто – Саша! – охотно отозвался я. – Ты мне вот что скажи, Тихон, как это твой парень в нашем классе оказался?..

– А в чем проблема? – удивился тот. – Разве плохой класс?

– Да класс-то отличный… – вздохнул я и уточнил: – Стал таким в последние пару месяцев… Я посмотрел отметки Василия за прошлый год – он и тогда учился достаточно ровно и в особо хулиганских поступках не был замечен. Тогда на каком основании его включили в класс, куда, по-идее, должны были собрать самых отпетых?

– Да, странно… – растерянно пробормотал Константинов-старший. – Я признаться, как-то не придавал этому значения…

– А вас, родителей, информировали об этом?

– Не знаю… – забормотал Тихон. – Во всяком случаю – не помню такого. Может – жену вызывали в школу?

– Ладно! Дело прошлое…

– Так может потребовать, чтобы Базиля в другой класс перевели?

– Я в другой не пойду, – пробурчал подросток.

– Да и я его не отпущу, – сказал я. – Класс теперь хороший, дружный.

– Тогда к чему этот разговор?

– Так, хотел кое-что уточнить, – сказал я. – У Василия есть своя комната?

– Есть, – ответил хозяин квартиры. – Хочешь взглянуть?

– Да нет. Верю. Я знакомлюсь с бытовыми условиями в семьях учеников.

– Ну и заодно – морально-психологический климат прощупываешь?

– Не без этого…

– Ну и как ты оцениваешь атмосферу, которой дышит наше семейство?

– Книг много, канифолью пахнет, отношения, вроде, дружеские. Значит, все хорошо.

– Ёмко! – рассмеялся Тихон. – Ты, я слышал, самбо и каратэ преподаешь?

– Помимо основной деятельности – да.

– Со взрослыми работаешь?

– Могу.

– У нас в КБ многие интересуются…

– Со временем у меня не густо…

– Понимаю… Ну а если не бесплатно?

– Не в деньгах дело… – вздохнул я. – Вы же там у себя в конструкторском бюро все технари, верно?

– Да, как говорит наша уборщица, тетя Фекла: анженера и ханструхтара…

– В строительном деле понимаете?

– Ну-у… в некотором смысле.

– Тогда – обмен. Вы помогаете мне с ремонтом в клубе для подростков, который я решил открыть, а я – вас тренирую бесплатно.

– Что ж, поговорю с коллегами, думаю, они не будут против.

– Вот и отлично! – я поднялся. – Спасибо за угощение. Я пойду, пожалуй.

– У тебя есть домашний телефон? – спросил Константинов-старший.

– Есть.

– Обменяемся номерами?

– С удовольствием.

И мы передали друг другу листочки из блокнотов с номерами телефонов. Жаль было покидать этот дом. В первый раз за все время посещения своих учеников я не чувствовал беды, от чего бы она ни исходила – от сытости или от нищеты. Однако неловко было торчать в чужом доме, куда меня, собственно, никто не приглашал. Хозяева проводили меня до двери, мы обменялись рукопожатиями и я принялся спускаться. Навстречу мне поднималась женщина, лет двадцати пяти. Настолько красивая, что у меня даже дыхание перехватило.

Я невольно проводил ее взглядом. И женщина это почувствовала, потому что чуть повела плечами и ускорила подъем. И откуда такие только берутся в Литейске? Нет, мои в разной степени близкие подруги Машуня, Тигра и Наташа тоже девушки красивые, но эта блондинка с пронзительно синим взглядом, была не просто красива – грациозна! Даже дубленка не могла скрыть ее совершенную фигуру. Незнакомка скрылась за поворотом лестничного пролета, а я принялся уныло спускаться вниз.

Кто она? Живет ли в этом доме или пришла в гости? Скорее всего – живет. Вон какую туго набитую авоську тащит. Догнать и предложить помощь? Поздно! Шаги ее где-то наверху вдруг стихли и послышался скрип открываемой двери. Кем бы ни была эта красавица, она уже скрылась в неизвестной мне квартире. Мне не оставалось ничего другого, кроме как выйти на заметаемую улицу. Я еще проторчал несколько минут возле подъезда, в надежде, что незнакомка просто занесла продукты пожилой родственнице и сейчас спустится.

Увы, за время моего ожидания из подъезда выскочил только какой-то мужик и попросил у меня закурить. Разочарованный отказом, он понуро вжал голову в поднятый воротник пальто, сунул руки в карманы и затрусил вдоль дома в сторону выезда со двора. Я поторчал еще немного и отправился к своему автомобилю. Прогревая движок, я все же не спускал взгляда с подъезда. Никто больше не вышел, зато зашли девчонки старшего школьного возраста. Ладно, пора двигать домой.

Потихоньку, на первой скорости, выполз из заметаемого двора и повернул на проезжую часть улицы Чичерина. Спешить мне было некуда, да и не хотелось. Незнакомая красавица, которую я мельком увидел в чужом доме, почему-то не выходила из головы. Вот уж не ожидал от себя такого! Даже встреча с Илгой не ошеломила меня настолько. Не говоря уже обо всех остальных женщинах – и тех, кто только скромно строил мне глазки, и тех, кто без лишних разговоров сразу соглашался на большее.

Откровенно говоря, я уже привык к тому, что на Сашка Данилова бабы клюют, как рыбешки на мотыля, а эта и не посмотрела в мою сторону. Вернее – посмотрела, но в ее глазах не мелькнуло ни тени заинтересованности. Снежная Королева – да и только!