Buch lesen: "И вновь январь… И первая строка… Девять жизней"

Schriftart:

Валентина Спирина Редактор

Валентина Спирина Дизайнер обложки

Валентина Спирина Корректор

ISBN 978-5-4496-1719-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Все произведения и фотографии в сборнике изданы с согласия авторов и соавторов защищены законом Российской Федерации «Об авторском праве» и напечатаны в авторской редакции.

Материалы для обложки взяты с сайта pixabay. com

Валентина Иванова

«Люблю… Люблю, когда звезды касаются твоих волос и они светятся так, словно ты добрый волшебник…»

Люблю… Люблю, когда звезды касаются твоих волос и они светятся так, словно ты добрый волшебник…
Люблю… Когда океан поет песни, придуманные, написанные тобой в тишине зимней ночи.
Люблю… Люблю, когда ты с улыбкой, спокойно и рассудительно принимаешь за нас обоих решение.
Люблю… Люблю тебя, как чайка океанский простор – обнимает его крыльями и от счастья кричит.

Люблю. Люблю даже молчание твоё, даже слова твои, порой, отчужденно-холодные-безразличные.
Люблю… Люблю так, что без тебя даже холода снега не ощущаю, не чувствую.
Люблю.. Люблю каждое признание твоё. Пусть самое скромное, лаконичное.
Люблю… Каждый стих твой не мне, но нахожу в них строчки для себя – самые вкусные.

Люблю… Люблю даже ссоры с тобой, вернее – недопонимание и недосказанность.
Люблю. Пусть даже вопреки разуму и внутреннему голосу, что шепчет – тебе всё кажется.
Люблю… Ибо чем-то таким, неведомо-сильным к тебе прикована, привязана.
Люблю. Просто люблю. Просто потому, что ты есть. И ты – часть души моей. Самая важная.

«Это неправда, что зима за окном бесится…»

Это неправда, что зима за окном бесится…
Тебе никогда не будет холодно, пока я рядом…
Календарь придумали для тех, у кого земля по всем правилам вертится…
А у нас своё время года – касание буквами, стихами, взглядом…

Это не важно, что куда ни глянь, написано 22 декабря…
Это для тех, кто живет цифрами среди каменных джунглей…
Но мы же не все – и пусть что хотят, то и говорят…
Если надо, я снегурочкой, среди бескрайних снегов гореть буду…

Да и вообще, какая разница, что за окном, если на сердце весна…
Если душа поет и летает, крича твоё имя, любимый…
Даже здесь, за тысячи километров, у меня есть ты – а значит, я не одна…
А кто не верит в такую любовь, пусть с миром идут себе мимо…

Среди льдов отчуждения буду гейзером горячим бить для тебя..
Взрываясь стихами о чувствах, словами нежности, рифмами откровенными…
И пусть слова мои вместе с позёмкой снежной к тебе летят…
Я твоё вечное лето, с оголенными плечами-чувствами.. Я твоя маленькая вселенная…

«Привет, мой новый друг…»

Привет, мой новый друг,
Пишу тебе письмо.
Не надо, не грусти – жизнь колесницей мчится.
И нашей жизни круг
Пройти не раз дано,
Или промчаться по её спирали птицей.

Ну улыбнись, давай,
И руку протяни,
Давай пойдем гулять по улицам из снега.
Обычные слова,
Про будни наши, дни
Мы будем забывать и по сугробам бегать.

Найдем с тобой звезду,
И имя ей дадим,
Пусть станет она нашим талисманом,
И в ночи пустоту,
Оставив грусть, летим —
Без тени прошлого, без грязи и обмана.

«Что-то по жизни мне с крыльями не везет – постоянно ломаются…»

Что-то по жизни мне с крыльями не везет – постоянно ломаются.
Может, стала тяжела для полетов слишком и пора бы уже завязывать?
Или чего-нибудь не хватает крыльям, ну, например – кальция…
А может, их нужно постирать просто, от жизни совсем стали грязные?

А если попробовать сменить крылья на что-то другое, например, на копыта?
Ну а что? Ходить по земле очень даже полезно – сердце будет в порядке.
Да и копыта гораздо перспективнее, чем крылья, в плане самозащиты.
Только один нюанс – кому ты нахрен нужна, поэтому нападут на тебя врядли.

Крылья… Копыта… А может, метлу купить… Как у Гарри Поттера – очень крутую?
Интересно, а она сто килограмм неземной красоты выдержит?
Метла – это не зонтик Мери Попинс, это много круче – люто плюсую.
Блин, точно – хочу метлу! Да чтобы палка из костей динозавров, давно вымерших.

На часах половина второго ночи. В голову стадом бизонов лезут глупости.
Даже собака спит и во сне ржот надо мной. Я же вижу – скалится, ухмыляется.
Я снова справлюсь, не впервой мне босыми ногами (без копыт) преодолевать трудности.
И хорошо, что по земле хожу, летать не могу – а значит и не разобьюсь. Спасибо, что крылья ломаются.

«Я не клянусь любить тебя вечно, но обещаю…»

Я не клянусь любить тебя вечно, но обещаю,
Буду рядом, пока это нужно, возможно,
Буду в сердце твоем нежно и осторожно,
Словно ветер теплый, ласковый. В мае.

Я не обещаю любви яркой, до смерти, до гроба,
Но клянусь, сколько будет нашего времени,
Я стану снами твоими весенними,
В которых мы будем счастливы. Мы. Оба.

Я не клянусь, что не полюблю никого больше,
Но обещаю, пока ты есть – другой мне не нужен,
И дело не в том, что другой лучше или хуже.
Мне нужен ты. Я о тебе шепчу – храни его, Боже!

Я не обещаю, что любовь моя будет спокойной,
Но клянусь, что постараюсь тебя не обидеть.
Ты есть. Это главное. И не важно в каком виде.
Но ты есть. Немного для меня. Я довольна.

Я не клянусь, что фонтан чувств будет бить вечно.
Я не обещаю, что завтра будет лучше сегодня.
Ты моё желание сокровенное новогоднее.
Я – твои крылья. А ты мои надежные плечи.

«А мне тебя всё время будет мало…»

А мне тебя всё время будет мало,
Напиться до пьяна тобою не смогу,
Ты мой костёр, горящий на снегу,
Ты мой цветок. Цветочек самый алый.

А мне тебя не хватит никогда,
Ни взгляда, ни улыбки, ни пол вздоха,
Мне без тебя в любое время плохо.
Несется серых будней череда.

А мне тобой наесться бы на миг,
Чтобы от счастья ни дышать, ни плакать,
Чтобы с тобой растаять сладкой ватой,
И не сдержать в себе счастливый крик.

А мне тебя… А мне… Не долюбить..
Не хватит слов, эмоций и поступков,
Всё будет и смешно и очень глупо,
Ведь ты и есть – моя вторая жизнь.

«Плачет океан в моей груди…»

Плачет океан в моей груди,
Бьётся о грудную клетку-скалы…
Мне тебя неимоверно мало.
Счастье! Стой! Молю – не уходи!

Воет в сердце вьюга над волной,
Вены, захлестнувшие цунами,
Будь не Мной, стань на мгновенье Нами.
Счастье! Ну позволь мне быть с тобой!

Шторм внутри из слез и горьких слов,
Словно в ломке корчится любовь,
Захлестнуло изнутри ненастье.

Крылья брошены на волны снов,
Рвётся крик – мотив седых ветров —
Ты и есть моё большое счастье!

«Отгремел новогодний салют…»

Отгремел новогодний салют,
На губах оставляя пепел,
Несвершившейся вновь мечты,
И ненужной тебе любви.
Дом холодный, в котором не ждут,
По страницам гуляет ветер,
Где большими буквами – ТЫ,
Средь зимы раскаленной горит.

Продолжаю по прежнему ждать,
Жить иллюзией света и тени,
Что однажды в твоей душе
Образ мой осторожно скользнет.
По уставшим рукам благодать,
Потечет и опять нас разделит,
На бывших, чужих уже,
А зима все следы занесет.

Впереди фейерверк Рождества,
И крещенских морозов сила.
Впереди от метелей озноб
И далекие искры весны.
Я осталась в твоем вчера,
Я твоё прошлогоднее – было.
А стихи – пограничный столб,
Разделяющий явь и сны.

«А я сегодня буду помолчать …»

А я сегодня буду помолчать —
Навязываться больше не желаю.
На пальцах и губах тяжелая печать.
Валюшки нет. Есть Валентина. Злая.

А я сегодня буду подождать,
Когда всё за меня другие скажут.
Запас словарный я положу в кровать —
Пусть отдохнет он от меня. Продажный.

А я сегодня буду неписать —
Каникулы для мозга и рассудка,
Пусть отдохнет мой телефон-тетрадь..
А гордость пусть проснется на минутку.

А я сегодня буду нечитать,
Неговорить, неотвечать, неплакать.
Экрана черного безжизненная гладь
Проснется, словно чистый лист бумаги.

«Зима. Я подарю тебе её – мою. Особенную, не такую, как ты видишь, помнишь, знаешь…»

Зима. Я подарю тебе её – мою. Особенную, не такую, как ты видишь, помнишь, знаешь.
Она.. Из тонкой паутины моих снов, мечты, и солнечных лучей на серой крыше.
В ней будут белые цветы и красный лёд и птиц-стихов растерзанные стаи.
И силуэты рук моих, средь облаков, которые тебе лишь письма пишут.

Пожалуйста, запомни зимний блюз моих желаний, спрятанных за сердцем.
Возьми в ладони серебро ветвей и бриллианты слез, что на ветру застыли.
И в леса глубине, где снег по пояс приглашает отдохнуть, уснуть, во сне согреться…
В закате солнца гребнем золотым на спящих травах полыхает иней.

Моей зимы, словно кирпич, тяжелый шаг, глубокий след оставит на тропинке,
Протяжным воем вздрогнет тишина и неспеша пойдет своей дорогой.
Я за тобой – след в след – иду, моя душа, и ты дыханье ощущаешь на затылке.
Но ты меня не видишь – слепит снег, а тень моя среди других теней дрожит убого.

«Закружилась вьюга белым лебедем…»

Закружилась вьюга белым лебедем,
Длинной шеей звезды задевая
Два крыла всё небо закрывают..
И по человечески живая.

Звезды в черном небе, словно бусинки,
Нитка порвалась – они рассыпались,
Светлячки вдруг на свободу вырвались,
Любопытно им и смотрят вниз.

Иней на деревьях белым саваном,
Бахрома почти земли касается,
Жесткая, колючая – кусается.
Грустное, торжественное платьице.

Ночь зимою тихая, волшебная,
Чувства даже спят, людьми забытые,
И летят, летят стихи избитые
Только в них отдельно – ты и я.

«А я тебе нужна. Уверена. Знаю…»

А я тебе нужна. Уверена. Знаю.
Даже этими строчками, написанными, словно с мясом вырванные,
Я твоя перелетная стая,
Что кружит над тобой, закрывая от бед и проблем разноцветными крыльями.

Я тебе нужна. Не сомневаюсь даже.
Сумасшедшими монологами, с душой наизнанку – откровенными.
Я часть тебя – маленькая, но важная,
Твой личный донор, которая поддерживает тебя, снабжая стихами-венами.

Тебе нужна. Я это чувствую.
Молчаливым присутствием пустоту дня твоего до краев заполняя.
Я утро твоё лирическое, вкусное.
Это я. Именно я скорой помощью-музой к тебе по зову первому прилетаю.

Нужна. Только это имеет значение.
Водопадом творчества тебе, о тебе, для тебя буду литься, пока ты захочешь.
Я – карта памяти твоего вдохновения,
Которая хранит твои улыбки-файлы двадцать четыре на семь – днем и ночью.

«Утро, здравствуй! Я сегодня твоя роса…»

Утро, здравствуй! Я сегодня твоя роса.
Я умою тебя очень трепетно, бережно, нежно
И отдам, до капли последней свежесть,
Лишь бы ты, оставался всегда безмятежным —
Я хочу видеть счастье в любимых глазах.

Солнце, здравствуй! Я сегодня речная коса.
Под твоими лучами лежу, золотисто-белая,
Ну же, властвуй, я сегодня отчаянно-смелая,
Всё, что хочешь проси – сделаю,
От смущенья прикрыв глаза.

Здравствуй, ветер! Я сегодня морская волна,
Не гони меня сильно, мне больно о скалы биться,
В лунном свете, если только бы я могла,
Превратилась бы в два крыла
И с тобой полетела птицей.

Здравствуй, вечер! Я сегодня твоя звезда.
Эти тучи пушистые – наше небесное ложе,
Они только для нас и так на перину похожи,
Обнимают, ласкают, словно вторая кожа,
И я очень хочу в них остаться с тобой навсегда.

Там, на снегу, мои цветы горят,
Цветы-стихи среди зимы бескрайней.
Они из странных чувств к тебе и тайны.
Пожар души в горниле января.

Развеет ветер необычный аромат —
Полынно-розовый с оттенками иллюзий.
И тихий стон полусожженной музы,
В котором новый стих огнем объят.

Из снов наружу вырвется сонет,
В котором ты один – меня уж нет.
Костром души дарю тебе свободу.

На крыльях пепел музы и стихов,
И серый дым летит до облаков,
Меняя белоснежный лик природы.

«Там, на снегу, мои цветы горят…»

Там, на снегу, мои цветы горят,
Цветы-стихи среди зимы бескрайней.
Они из странных чувств к тебе и тайны.
Пожар души в горниле января.

Развеет ветер необычный аромат —
Полынно-розовый с оттенками иллюзий.
И тихий стон полусожженной музы,
В котором новый стих огнем объят.

Из снов наружу вырвется сонет,
В котором ты один – меня уж нет.
Костром души дарю тебе свободу.

На крыльях пепел музы и стихов,
И серый дым летит до облаков,
Меняя белоснежный лик природы.

«Уходит День, поверженный, усталый…»

Уходит День, поверженный, усталый,
Снежинок шлейф накроет все следы,
В чертогах Ночи черным цветом льды
И голос чей-то эхом запоздалым.

А даль черна, как ворона крыло,
Лишь звезд холодных отблески случайно
Земли достигнув, отразят нечаянно,
Не для меня сердечное тепло.

На зов души по Млечному Пути
По острым звездам босиком идти
Придется. И пускай замерзнут ноги.

Однажды я приду к тебе в твой сон,
В котором ты хоть капельку влюблен
В меня. А я растаю на пороге.

«Пойдем гулять?..»

Пойдем гулять?
Наденем валенки и по сугробам девственно-чистым.
И нам будет очень жарко среди нашей с тобой зимы.
Боясь разорвать тишину, мы будем разговаривать – мысленно,
Ты – о новых планах, а я расскажу тебе свои странные сны.

Устанем ходить, упадём в сугроб, как в перину лебяжью,
Будем на небо смотреть, взявшись за руки, молча лежать.
Будет таять под нами снег, только это совсем не важно.
Ради этих счастливых минут я готова столетия ждать.

А потом будет снова бег по глубоким сугробам,
И будет веселый смех, румянец щек и (это уже мечта) поцелуй,
А дома горячий чай, теплый плед, толстые носки – согреться чтобы.
И новые стихи, которые вернут нас в наш жаркий июнь.

«Побрила спину. Крыльев больше нет…»

Побрила спину. Крыльев больше нет.
Как оказалось, скальпель был не нужен.
У них давно уже не белый цвет,
Душа моя не птицей – молью кружит.

А шрамы заживут, лишь дайте срок.
Да и зима – мешают под одеждой.
А может быть, зажжется огонек
И для меня. Огонь моей надежды.

А не зажжется, значит не сгорю
И в этом плюс. Ну полетала – хватит.
Шкала любви равняется нулю.
Зато теперь смогу носить я платье.

Иль рубище. Не важно. Всё-равно.
Мне на земле спокойно и надежно.
Твоей любимой стать мне не дано —
Не зря твердят «Мечтайте осторожно»

Про сердце, шрамы – лучше промолчу.
Я справлюсь. В одиночестве не сгину.
Стихами вылечусь. Себя я излечу.
Ну а пока. Сама побрила спину.

Геррод

Среди диких варваров и по сей день живет легенда, что если вырвать сердце врага и съесть его, то к твоим годам жизни прибавится ровно столько, сколько прожил твой враг…

– Ты любишь меня? – спросил Ирвант

– Да, – ответила Мари, посмотрев ему прямо в глаза.

– Мари, будь моей женой!

– Я согласна, любимый. – всё так-же глядя в глаза, ответила Мари.

Они стояли на высокой скале. У подножья скалы мирным сном спала их деревня. Они стояли, обнявшись, и смотрели на бескрайние просторы своей страны, мечтали о светлой и долгой жизни, о детях. Мари – первая красавица деревни, с ярко рыжими волосами и огромными зелеными глазами. И Ирвант – воин и охотник – мечта многих девушек.

– Пойдем спать? Завтра много дел. – произнесла Мари.

– Да, любимая. – прошептал мужчина. Он взял её на руки и понес.

– Ну вот мы и дома. – Сказал Ирвант, ставя девушку на землю у дверей хижины.

– Спокойной ночи, любимый. – сказала Мари и скрылась в доме.

Была теплая, тихая, звездная ночь. Мари проснулась от шума и криков. Чьи-то сильные руки схватили её и потащили прочь из дома. Деревня горела. Повсюду были слышны стоны, крики, плач. Двое мужчин тащили её наверх, на скалу, где совсем недавно она стояла со своим любимым. Теперь там стояли чужие.

– Я Герр из рода Гераймов. – представился он.

– Нет, ты убийца из рода убийц! – Прокричала Мари.

– А ты дерзкая, люблю таких, и ты очень красивая. Ты будешь замечательным украшением моего дома. – с усмешкой сказал Герр.

– Никогда! Слышишь, никогда моя нога не ступит на порог дома убийцы моих родных, близких, любимых людей!

Внизу догорала деревня. Уже не слышно было стонов. Всё было кончено.

– У тебя нет выбора, красавица. – сказал Герр.

– Выбор есть всегда! И однажды ты тоже будешь стоять перед выбором. И тогда я приду к тебе, как самый худший твой кошмар! – сказала Мари и ринулась вниз со скалы…

Крики ворон… Запах гари… Боль… Ирвант пытался открыть глаза, пытался пошевельнуться. Но не мог. Он лежал под обломками сгоревшего дома, глаза залила кровь.

– Мари! – Мысль как иглой прошла голову. Собрав всю силу воли, он стал выбираться из под обломков. Над деревней кружило воронье. Ирвант, шатаясь, стоял посреди руин и дикий крик рвался из его груди.

– Кто бы ты ни был! Где бы ты ни был! Сколько бы времени ни прошло! Я найду тебя, подлый убийца! Найду и вырву твоё черное сердце! – поклялся Ирвант.

Ирвант шел, не разбирая дороги. Постепенно силы и разум возвращались к нему. В соседней деревне нашлись выжившие, которые рассказали о нашествии, в другой деревне он узнал имя своего врага, перевернувшего ему всю жизнь. Так капля за каплей, слово за слово, по крупицам он собрал всю нужную ему информацию.

Ирвант собрал свой отряд из хороших воинов и с упорством искал своего врага. И вот однажды, Ирвант сидел около костра, его воины спали утомленные нелегкой схваткой с отрядом наемников. Он сидел, обхватив голову руками… «Мари… Мари… Мари… прости, я не смог защитить и уберечь тебя» – шептал он.

– Господин! Господин! – Раздался чей-то крик. Ирвант поднял голову. Перед ним стоял мальчишка. Слезы текли по его лицу.

– На нашу деревню напали! Защити, помоги! Я сбежал, но там мама, папа, сестры!

– Подъем! – Прокричал Ирвант.

Спустя полчаса отряд Ирванта уже входил в деревню, где всё ещё шел бой. Его глаза сразу вырвали из всех врагов предводителя. Орудуя топором, он прорубал себе дорогу. И вот он достиг своей цели. Вот уже виден щит врага. Герр из рода… Сумел различить Ирвант. Ярость затмила ему глаза и разум. С диким ревом он кинулся на того, кто сломал его жизнь.

– Я нашел тебя! – Прокричал Ирвант и наотмашь ударил топором. Поверженный враг пал у его ног. Герр лежал на спине, над ним навис воин, который что-то кричал, но Герр не различал слов. Дикая боль взорвала его грудь. И вдруг перед глазами мелькнуло рыжее облако волос, огромные зеленые глаза…

– Выбор есть всегда… – раздался тихий голос Мари. – Так что же ты хочешь? Умереть как доблестный воин сейчас или всё-таки жить? Без сердца. Жить чудовищем. Жить, покрытый позором. Жить, проклятый тысячами людей, за всю боль и слезы, что ты принес в этот мир? Выбирай.

– Жить. – прошептал Герр.

Ирвант стоял посреди деревни. В руках он держал сердце своего врага. Стоял и не верил глазам. Какое то рыжее облако подхватило тело Герра и поволокло к горам…

– Спасибо, любимый! – словно эхом донеслось до него.

Рыжее облако исчезло в горах.

Но с тех пор ходят слухи, что Герр из рода Гераймов (народ сократил его имя и стали называть его просто Геррод,) так вот ходят слухи, что иногда Геррод вырывается из своего заточения, нападает на варваров, вырывает их сердца и сжирает их, чтобы жить дальше.

После его набегов отряды варваров собираются и идут в логово, чтобы убить Геррода.

Но в логове царит вечная тьма и там начинается бойня. И всеобщее безумие продолжается. И легенда живет.

Вырвать сердце, вырвать как можно больше сердец,

чтобы жить вечно…