Buch lesen: «Армия Севера. Сто дней. Состав армии в Бельгийской кампании 1815 года»
Редактор Инна Харитонова
Корректор Инна Харитонова
Дизайнер обложки Максим Новиков
© В. В. Румянцев, 2022
© Максим Новиков, дизайн обложки, 2022
ISBN 978-5-0059-0359-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Вступление
Настоящая работа представляет собой систематизированный статистический материал по численному составу Армии Севера (l’Armée du Nord) – последней армии Наполеона.
Перед этой армией в июне 1815 г. была поставлена практически невыполнимая задача. В Бельгийской кампании французским войскам предстояло вести борьбу с противником, обладающим значительным численным превосходством, а для этого у Армии Севера было недостаточно сил даже на ограниченный срок. Соотношение сил опровергало все форсирующие ходы, и, казалось, Наполеон должен был либо ждать серьезного просчета союзников, поскольку «из-за недостаточной численности своих сил, он был не в состоянии добиться победы, если бы его противники не совершили серьезной ошибки и не позволили бы разбить себя по частям»1, либо предложить какую-то экстраординарную оперативную схему.
Практически во всех случаях, когда перед лицом ограниченной численности французских войск Наполеону приходилось решать проблему несоответствия наличных сил и оперативных задач, он пытался добиться победы при помощи своего классического «маневра центральной позиции», который Дэвид Чандлер охарактеризовал как «стратегию малочисленности»2. В 1815 г. император последний раз воспроизвел одну из своих концептуальных систем маневра, предусматривающую захват ярко выраженной центральной позиции и последующие действия по внутренним операционным линиям. «Это был обычный прием Наполеона с самых первых его кампаний. <…>. Так он действовал в 1796 г. в Италии, в 1813 г. в Германии, в 1814 г. во Франции, в 1815 г. в Бельгии»3. Сам Наполеон следующим образом излагал сущность этого маневра: «Когда с меньшими силами я находился перед противником более многочисленным, быстро сосредоточивая свою армию, я обрушивался, как молния, на один из его флангов и опрокидывал его; затем я использовал растерянность, которую этот маневр всегда производил в армии противника, чтобы атаковать его на другом пункте всеми моими силами»4. Император создавал грозную центральную позицию и начинал оперировать серией последовательных или одновременных угроз. Маневр центральной позиции «применялся с целью разделить численно превосходящие силы противника»5 и предоставлял заведомо слабейшей стороне возможность «посредством быстрых маршей одной и той же армией разбить несколько противников»6.
В 1815 г. Наполеон «безусловно, не надеялся застать врасплох союзные армии бездействующими на своих квартирах, которые протянулись от Льежа до Малина, однако он рассчитывал, захватив инициативу, разбить их по отдельности, в то время когда они попытаются сосредоточиться»7. Пятнадцатого июня Армия Севера выиграла центральную позицию, и зловещая тень поражения нависла над армиями А. Веллингтона и Г.-Л. фон Блюхера еще до того, как император сконструировал решающий удар и прогремели первые залпы двух больших сражений 16 июня. В результате «маневра Шарлеруа» Наполеон получил в свое распоряжение время, в течение которого французская операция могла развиваться без серьезного противодействия. Но выигранное время, определявшее возможность реализации плана Наполеона, было ограниченно и измерялось даже не сутками, а часами. При маневре центральной позиции основную операцию против одной из армий коалиции требовалось провести в настолько быстром темпе, чтобы на ней не отразилось оперативное давление неизбежных контрманевров второй группировки противника. Решающее значение приобретали быстрота маневра и развитие полученного преимущества, не оставляющие союзникам времени, чтобы принять эффективные контрмеры. Маневр предполагал разделение Армии Севера на два крыла – одно с минимумом сил и задачей сковать находящуюся против него армию союзников, другое – главные силы. Таким образом, основная идея маневра была проста и очевидна, техническое же исполнение всегда оказывалось необычайно сложным, поскольку маневрирование «по внутренним операционным линиям на расстоянии от противника, которое не могло быть значительным, – являлось весьма трудной и ответственной задачей, требовавшей большого искусства и инициативы со стороны командования и колоссальной выдержки и высокой подготовки войск»8. Впрочем, как правило, исполнение было виртуозным, и «Наполеон демонстрировал удивительное мастерство в действиях по внутренним операционным линиям»9. Именно этот маневр, – несомненно сопряженный с величайшим риском, требовавший исключительной точности при маневрировании и идеальной координации, а кроме того исключавший возможность последовательного проведения в жизнь принципа максимальной концентрации сил, притом что само по себе их соотношение также говорило не в пользу задуманной операции, – и предстояло осуществить последней армии Первой империи.
Историография вопроса в количественном отношении настолько обширна, что фактически не поддается сколько-нибудь точному учету. Исследования о последней кампании Наполеона насчитывают сотни томов различного объема10 и еще большее число статей в разнообразных сборниках и периодических изданиях. С большей или меньшей степенью детализации тема рассматривается во всех общих работах по истории Первой империи и кропотливых специальных штудиях по истории военного искусства. Можно констатировать, что и сейчас Бельгийская кампания «Ста дней» остается предметом самого пристального внимания и неослабевающего интереса историков. Количество вышедших только в XXI в. публикаций на эту тему уже сейчас с трудом поддается учету. Двухвековой историографический поток, посвященный Ватерлоо, чрезвычайно насыщен различными идеями, реконструкциями, точками зрения, дебатами по общим и частным проблемам. Огромный фактологический материал, имеющий прямое или косвенное отношение к данной проблематике, обобщенный и проанализированный в современной науке, позволяет составить обновленное расписание французских войск, сражавшихся в Бельгии 14—20 июня 1815 г., систематизировав чрезвычайно подробную информацию по рассматриваемой теме.
В многочисленных работах о кампании 1815 г. расписания Армии Севера приводились неоднократно11. Выделим только наиболее информативные исследования, специально затрагивающие интересующую нас тематику. Одним из основополагающих источников послужило подробное расписание, представленное в написанной более полутора веков назад работе Ипполита де Модюи12. Через полвека Анри Кудер де Сен-Шаман обобщил материалы по мобилизационным мероприятиям Наполеона в 1815 г., подробно рассмотрев процесс формирования Армии Севера в капитальном исследовании монографического формата, основанном почти исключительно на материалах Исторической секции Министерства обороны (так называемого Венсеннского военного архива)13. В 1935 г. вышел в свет важный труд Жан-Шарля Реньо, посвященный мобилизации 1815 г., комплектованию, формированию и организации французской армии, в котором максимально широко используются первоисточники Венсеннского военного архива14. С тех пор сведения о составе французской армии в Бельгийской кампании были несколько расширены благодаря трудам позднейших исследователей. В первую очередь, необходимо отметить фундаментальную работу Скотта Боудэна15, сочетающую монографический труд с организационным и статистическим справочником и на данный момент остающуюся одним из наиболее полных исследований по данному вопросу.
Помимо этого, были использованы: военно-оперативная документация, связанная с планированием, подготовкой и ведением операции в Бельгии16, мемуары, в той или иной степени освещающие события 14—20 июня 1815 г.17, синхронные эго-документы и воспоминания генералов и офицеров Армии Севера, посвященные исключительно кампании 1815 г.18 и иногда носившие монографический характер, специальные работы по общей истории кампании, комплексно освещающие ее ход19 и скрупулезные исследования определенных этапов и локальных эпизодов кампании20, справочные21 и архивные материалы22 и биографии23, монографии по истории французской армии в эпоху Первой империи24, работы по истории родов войск25, истории полков французской армии26.
Списки офицеров Армии Севера убитых, умерших от ран и раненых в Бельгийской кампании 1815 г. составлены на основе данных известного справочника Аристида Мартиньена, в котором приведен пофамильный27 перечень офицеров убитых и раненых в период войн Первой империи28. Сразу после выхода в свет более чем сто двадцать лет назад вышеназванный справочник приобрел репутацию безукоризненного источника, заслуживающего полного доверия, хотя А. Мартиньен откровенно предупреждал о наличии в своей работе «лакун и других неизбежных недостатков». Как утверждал военный статистик Гастон Бодар, «кропотливая работа Мартиньена дает возможность теперь точно установить кровавые офицерские потери, по крайней мере, для французской стороны <…>. Многие сведения о потерях, которые повторялись сто лет в трудах даже выдающихся историков, ныне подлежат радикальной корректировке на основании данных работы Мартиньена»29. Разделял эту точку зрения и авторитетный историк британской армии Чарльз-Уильям Омэн, оптимистично полагавший, что «великолепная работа» А. Мартиньена «дает возможность приступить к решению проблемы» французских потерь в Бельгийской кампании30. Современная историография уже неоднократно подвергала фундаментальный труд А. Мартиньена обоснованной критике за противоречия его данных рапортам частей и архивным материалам31, за включение в число убитых и раненых в конкретном сражении офицеров, в действительности не принимавших в нем участия32, за то, что не все убитые и раненые офицеры присутствуют в списках33. К этому можно добавить и случаи, по-видимому, довольно редкие, своеобразного «двойного учета». Так, в числе раненых в сражении при Линьи 16 июня 1815 г. в 111-м полку линейной пехоты указаны лейтенанты Миналья (Minaglia) и Менагги (Menaggi), тогда как согласно ордонансу Людовика XVIII это был один и тот же офицер – лейтенант А.-Ж.-Б. Миналья прозванный «Менагги» (Minaglia dit Menaggi)34. Некоторых офицеров А. Мартиньен похоронил несколько преждевременно. Например, капитан Аронио (Aronio) из 2-го карабинерного полка числится смертельно раненым в сражении при Ватерлоо 18 июня 1815 г. и умершим от ран 1 февраля 1816 г. В Бельгийской кампании во 2-м карабинерном полку служил капитан Р.-Ф.-М. Аронио, который был ранен при Ватерлоо, при второй реставрации служил в 5-м гусарском полку и умер 13 октября 1850 г.35 Тем не менее, несмотря на все неточности, историю французской армии в эпоху наполеоновских войн невозможно изучать без двухтомного списка А. Мартиньена. В настоящее время этот справочник полностью сохраняет свое значение как основной источник для вычисления офицерских потерь Армии Севера, хотя без оговорок опираться на его данные, безусловно, нельзя.
В приведенное расписание были включены все офицеры, служившие в штабах соединений Армии Севера, а в составе каждого пехотного и кавалерийского полка указаны не только командир или командующий полком, но также майоры, командиры батальонов и эскадронов. Доступные мне источники не позволяют определить для большинства частей точный перечень офицеров, принимавших участие в Бельгийской кампании, и вследствие этого списки офицерского состава артиллерийских рот и подразделений артиллерийского поезда по большей части являются неполными. По каждому полку приведен поименный список убитых, умерших от ран и раненых офицеров. В случае противоречия сведений А. Мартиньена информации других источников, изменения и дополнения, внесенные в основной список, в большинстве случаев специально не оговариваются.
Также необходимо обратить внимание на то, что достоверных и полных сведений о численности Армии Севера непосредственно на день начала Бельгийской кампании не имеется. До сих пор не осуществлены капитальные исследования и публикации документов по этому вопросу, хотя максимальное привлечение архивных материалов имеет решающее значение для полноты освещения таких аспектов темы Ватерлоо, как численность и потери французской армии. Не упоминая всех, кто когда-либо работал над данной проблемой, безусловно, следует более или менее подробно остановится на позициях тех авторов, которые внесли наиболее существенный вклад в изучение темы и чьи данные, по сути, приобрели в историографии статус доказанных фактов. Однако вначале вспомним, что по утверждению самого Наполеона к вечеру 14 июня численность соединений Армии Севера была следующей:
1-й армейский корпус – 20 564 чел.
2-й армейский корпус – 22 764 чел.
3-й армейский корпус – 15 892 чел.
4-й армейский корпус – 14 792 чел.
6-й армейский корпус – 12 592 чел.
Резервная кавалерия – 12 800 чел.
Императорская гвардия – 18 400 чел.
Главный артиллерийский парк, инженерные войска, военные экипажи – 5600 чел.
Всего 123 404 чел. (в т.ч. пехота – 84 600 чел., кавалерия – 22 600 чел., артиллерия, инженеры, военные экипажи – 16 204 чел.)36.
Первые французские историки Бельгийской кампании приводили другие данные о численности французской армии, не подкрепляя их какими-либо архивными ссылками. В 1818 г. опубликовал свою работу «Кампания 1815 года» Гаспар Гурго. Он оценил численность французской армии в 115 500 чел. (в т.ч. пехота – 85 820 чел., кавалерия – 20 460 чел., артиллерия – 7020 чел., инженеры, понтонный парк – 2200 чел.)37. В последующих исследованиях, как правило, воспроизводились цифры Г. Гурго при недостатке источников, принятые без всяких поправок38.
В середине XIX в. вышел в свет важный труд еще одного участника Бельгийской кампании Ипполита-Гиацинта де Модюи – превосходное освещение темы Ватерлоо с точки зрения концепции «Св. Елены». Используя документальные материалы Венсеннского архива, И.-Г. де Модюи получил достаточные основания для пересмотра данных Г. Гурго в сторону увеличения. В своей работе «Последние дни Великой армии», он, опираясь на корпусные рапорты, содержащие данные о структуре и численности соединений (Situation des troupes), привел подробные сведения о количественном составе французской армии, близкие к выкладкам Наполеона. По его подсчетам по состоянию на 9—10 июня (для 4-го армейского корпуса на 31 мая, для императорской гвардии на 16 июня) численность соединений Армии Севера была следующей:
1-й армейский корпус – 20 438 чел.
2-й армейский корпус – 25 775 чел.
3-й армейский корпус – 17 268 чел.
4-й армейский корпус – 15 540 чел.
6-й армейский корпус – 10 334 чел.
Резервная кавалерия – 13 144 чел.
Императорская гвардия – 19 909 чел.
Всего 122 408 чел. (в т.ч. пехота – 89 668 чел., кавалерия – 21 118 чел., артиллерия – 5061 чел., артиллерийский поезд – 5003 чел., инженеры – 1558 чел.)39.
В середине XIX в. была обнародована еще одна оценка численности французской армии, вполне соответствовавшая формировавшейся тенденции ее увеличения. В 1857 г. вышла в свет полемическая монография Жана-Батиста Шарраса «История кампании 1815 года», в которой последовательно развивалась антибонапартистская теория «персональной ответственности» Наполеона за катастрофу Армии Севера в Бельгии40. Несмотря на концептуальную критику и свой более чем почтенный возраст, оригинальное исследование Ж.-Б. Шарраса и по сей день сохраняет чрезвычайно важное значение. Автор представил свою калькуляцию, на основе данных архивных материалов, введенных в научный оборот И.-Г. де Модюи. Согласно его подсчету по состоянию на 9—10 июня (для 4-го армейского корпуса и резервной кавалерии на 1 июня41, для императорской гвардии на 13 июня) численность соединений Армии Севера была следующей:
1-й армейский корпус – 19 939 чел.
2-й армейский корпус – 24 361 чел.
3-й армейский корпус – 19 160 чел.
4-й армейский корпус – 15 995 чел.
6-й армейский корпус – 10 465 чел.
Резервная кавалерия – 13 784 чел.
Императорская гвардия – 20 884 чел.
Главный артиллерийский парк, понтонный парк, военные экипажи – 3500 чел.
Всего 128 088 чел. (в т.ч. пехота – 89 415 чел., кавалерия – 22 302 чел., артиллерия, артиллерийский поезд, инженеры – 12 871 чел., главный артиллерийский парк, понтонный парк – 3500 чел.)42. Достаточно существенное расхождение с подсчетами И.-Г. де Модюи объясняется, учетом личного состава различных парков, двух полков 7-й кавалерийской дивизии (пропущенных в расписании И.-Г. де Модюи), а также увеличением численности резервной кавалерии и императорской гвардии. Итоговые цифры Ж.-Б. Шарраса получили довольно широкое распространение во французской историографии43, хотя один из участников Бельгийской кампании, Ф.-Г. де Понтекулан, утверждал, что «его оценки, как правило, дают преувеличенную действительную численность личного состава французской армии и чрезвычайно неточны»44.
Наконец, в конце ХIХ в. вышла в свет классическая работа академика Анри Уссе, очевидно лучшее, наиболее фундаментальное обобщающе-монографическое исследование по истории «Ста дней», из существующих во французской историографии и одно из самых полных в мировой, с широчайшим привлечением всевозможных источников. Несмотря на то что после этого появилось огромное количество публикаций, посвященных Бельгийской кампании, монография А. Уссе продолжает занимать заметное место в историографии Ватерлоо. Достаточно трудно найти серьезную работу по теме, где бы не было ссылок на этот труд, что несомненно свидетельствует о его высочайшем уровне45. Согласно вычислениям А. Уссе, который использовал те же опорные документы, что и И.-Г. де Модюи, по состоянию на 9—10 июня (для 4-го армейского корпуса и резервной кавалерии на 1 июня, для императорской гвардии на 16 июня) численность соединений Армии Севера была следующей:
1-й армейский корпус – 20 731 чел.
2-й армейский корпус – 25 179 чел.
3-й армейский корпус – 18 105 чел.
4-й армейский корпус – 15 404 чел.
6-й армейский корпус – 10 821 чел.
Резервная кавалерия – 13 144 чел.
Императорская гвардия – 20 755 чел.
Всего 124 139 чел.46 Таким образом, А. Уссе, по сути, вернулся к выкладкам И.-Г. де Модюи, в которые внес некоторые дополнения и поправки, вследствие чего их расчеты, хоть и незначительно, но противоречат друг другу. Начиная со второй половины XIX в. и до настоящего времени французские исследователи в основном ориентируются на данные И.-Г. де Модюи и А. Уссе47.
Какое-либо удовлетворительное объяснение того, что при одном и том же подходе к одним и тем же источникам получаются самые различные результаты, предложить затруднительно. Можно лишь предположить, что И.-Г. де Модюи и А. Уссе учитывали только цифры в графе «в наличии под ружьем» (présens sous les arms), тогда как Ж.-Б. Шарраса привел цифры из итоговой графы «личный состав» (effectif), в которую помимо находившихся «в наличии под ружьем» включались также «откомандированные» (détaches) и «отсутствующие» (absens). Как бы то ни было, приходится признать, что устранить или хотя бы правдоподобно объяснить указанные противоречия при подсчетах цифрового материала, содержащегося в одних и тех же документах, невозможно. В целом же эти не имеющие принципиального характера расхождения в оценках численности личного состава Армии Севера уже более двухсот лет сохраняются не только во французской, но и в мировой историографии. И современные исследователи, и их предшественники опираются на расчеты И.-Г. де Модюи, Ж.-Б. Шарраса и А. Уссе и в результате приводят цифры, располагающиеся все в том же диапазоне от 120—125 тыс. чел.48 до 128 тыс. чел.49 В настоящей работе основу цифровой информации составляют данные о численности французской армии на 9—10 июня, содержащиеся в корпусных рапортах, опубликованных И.-Г. де Модюи и в детализированном варианте представленных в исследовании А. Кудер де Сен-Шамана, в которых в известной степени точно показана численность Армии Севера перед началом Бельгийской кампании.
Проблема потерь французской армии также не получила окончательного решения, хотя по ней и существует обширная литература. Сложность решения этого вопроса обусловлена узостью источниковой базы, и, как представляется, при наличном фонде источников, определение размера общих потерь с достаточной точностью пока невозможно. Можно присоединиться к точке зрения одного из наиболее авторитетных исследователей проблематики военных потерь Г. Бодара, свыше ста лет назад справедливо отметившего, что хотя имелись все основания рассчитывать на то, что историография эпохи революционных и наполеоновских войн, включающая «обширную военную литературу на всех языках, предоставит военному статистику обильный материал, однако <…> историк периода 1792—1815 гг. встретит серьезные затруднения, отчасти вследствие неудовлетворительного состояния французской отчетности»50. В настоящее время, опубликованы только отдельные архивные материалы, позволяющие сделать лишь некоторые наблюдения, а сведения, содержащиеся в исследованиях по истории Бельгийской кампании носят отрывочный характер и приводятся без каких-либо референций и практически не поддаются проверке, поскольку документальных данных о потерях отдельных частей и соединений немного.
Одним из первых опубликовал цифры французских потерь Г. Гурго. По его данным, в сражении при Линьи они составляли 6,8 тыс. чел. убитыми и ранеными, при Катр-Бра – 4,1 тыс. чел. убитыми и ранеными, а общие потери 17, 18 и 19 июня – 18,5 тыс. чел. убитыми и ранеными и 7 тыс. чел. попавшими в плен51. В дальнейшем можно констатировать планомерное движение по пути увеличения размера французских потерь. Так, Ж.-Б. Шаррас полагал, что в авангардных боях 15 июня потери Армии Севера составили 750 чел., в сражении при Линьи – 11 450 чел., при Катр-Бра – 4375 чел., при Ватерлоо – 31—32 тыс. чел. убитыми, ранеными и пленными, при Вавре – около 2 тыс. чел. и, наконец, при Намюре – 600—700 чел.52 При этом для Ватерлоо Ж.-Б. Шаррас указал на невозможность безоговорочно следовать данным, полученным путем вычитания из численности армии до сражения ее численности после сражения, с разностью показателей являющейся цифрой общих потерь. Для применения данной методики обязательно соблюдение двух условий: наличие достоверных сведений о численности армии до сражения и непосредственно после сражения. Основные силы Армии Севера, принимавшие участие в сражении при Ватерлоо, по данным Ж.-Б. Шарраса, насчитывали около 72 тыс. чел., а на 1 июля 1815 г. в них оставалось около 35 тыс. чел., из чего следует, что потери составили до 37 тыс. чел., включая отставших от своих частей и дезертировавших. Принимая во внимание последнюю оговорку, он сократил французские потери при Ватерлоо до вышеназванной цифры 31—32 тыс. чел. убитых, раненых и пленных.
Согласно А. Уссе, Армия Севера потеряла в сражении при Линьи 8,5 тыс. чел., при Катр-Бра – 4,3 тыс. чел., при Ватерлоо – 25—27 тыс. чел. убитыми и ранеными, 8—10 тыс. чел. пленными и 8—10 тыс. чел. дезертировавшими53. Свои выкладки А. Уссе не сопроводил ссылками на первичные документы, хотя в остальном широко использовал фонды Венсеннского военного архива. Очевидно, испытывая недостаток в источниках, он также использовал тот же статистический метод «установления потерь через разность численности армии до и после сражения». Основные силы французской армии в сражении при Ватерлоо, по данным А. Уссе, насчитывали около 74 тыс. чел., а по состоянию на 1 июля 1815 г. – 32 646 чел., что позволило определить французские потери в 41,5 тыс. чел. Впрочем, это только приблизительная оценка потерь Армии Севера, причем с определенной погрешностью, поскольку, как отметил А. Уссе, в действительную численность личного состава на 1 июля 1815 г. были включены как пополнения, прибывшие из полковых депо, так и отставшие унтер-офицеры и солдаты, вернувшиеся в свои части54. Определение собственно «боевых потерь» А. Уссе осуществил расчетным путем. Вычислив офицерские потери, которые по данным справочника А. Мартиньена составили 346 убитых, раненых и пропавших без вести в сражениях при Линьи и Катр-Бра и 720 – в сражении при Ватерлоо, он заключил, что и общие потери были, соответственно, в два раза больше. Исходя из того, что 16 июня Армия Севера потеряла 13,5 тыс. чел. убитыми и ранеными, «боевые потери» при Ватерлоо А. Уссе определил в 27 тыс. чел. В настоящее время преобладает более умеренная оценка. Так, Анри Лашук полагал, что Армия Севера при Ватерлоо потеряла 32 тыс. чел., в том числе не менее 8 тыс. чел. попавшими в плен55. Майкл Лежьер считает, что французские потери при Ватерлоо составляли свыше 30 тыс. чел. убитыми, ранеными и пленными56. По данным Жака-Оливье Будона и Жака Ложье, в решающем сражении Бельгийской кампании Армия Севера потеряла 5 тыс. чел. убитыми, 18 тыс. чел. ранеными и 8—10 тыс. чел. попавшими в плен57. По расчетам Тьерри Ленца французские потери при Ватерлоо составляли 6,8 тыс. чел. убитыми и 22 тыс. чел. ранеными58. (Оценка общих французских потерь приблизительно в 30—32 тыс. чел. в мировой историографии является, как кажется, общепризнанной, так что давать длинную сноску с соответствующими ссылками нет никакого резона59.)
В начале ХХ в. Ч. Омэн определил «французские потери в кампании Ватерлоо», использовав следующий расчетный метод: установив определенное соотношение между числом убитых и раненых офицеров и солдат и располагая сведениями о количестве офицеров, выбывших из строя в конкретном сражении, произвести расчет потерь унтер-офицеров и солдат на основе среднего коэффициента. «Так как соотношение между численностью офицеров и солдат довольно устойчивое, расчет потерь по такому методу может считаться вполне допустимым и дает близкое приближение к действительным потерям»60. Британский историк выполнил подсчет потерь Армии Севера в Бельгийской кампании на основе вычисленного им для семи сражений Пиренейской войны среднего соотношения потерь офицеров и солдат французской армии (1:23,2) и скорректированного в сторону уменьшения до 1:2061. Подсчитав по справочнику А. Мартиньена французские офицерские потери, Ч. Омэн умножил их на свой коэффициент и получил следующие результаты: в сражении при Линьи Армия Севера потеряла 10 тыс. чел. убитыми и ранеными, при Катр-Бра – 4,3 тыс. чел. убитыми и ранеными, при Ватерлоо – 29,5 тыс. чел. убитыми и ранеными, 7,5 тыс. чел. пленными без учета попавших в плен раненых. Это, по-видимому, максимальная оценка размера французских потерь при Ватерлоо. В целом, конечно, расчетные показатели Ч. Омэна нельзя назвать безупречными, хотя они и не слишком расходятся с итоговыми цифрами А. Уссе. Однако вполне допустимая при отсутствии достоверных источников экстраполяция британского историка позволяет с большей или меньшей точностью определить не достоверный размер потерь, а только порядок цифр62.
Принимая во внимание определенный разнобой цифр, называемых различными источниками, необходимость ревизии традиционных взглядов на французские потери при Ватерлоо не подвергается сомнению, и сравнительно недавно Пол Линдсей Доусон предпринял попытку серьезного пересмотра сложившейся точки зрения на эту проблему. Он справедливо заключил, что ответ на вопрос французских потерь, так и не решенный в огромном количестве публикаций о знаменитом сражении, увидевших свет за последние двести лет, может дать обращение к малоисследованным источникам из Венсеннского военного архива, и использовал информацию, предоставляемую так называемыми матрикулярными регистрами (registres matricules)63 унтер-офицеров и солдат французской армии. В своих вычислениях он, очевидно, исходит из признания матрикулярных регистров совершенно безупречным источником достоверных и полных данных. Безусловно, тщательное исследование этих документов может дать весьма ценные результаты, но сам характер источника позволяет сделать лишь выводы более или менее точные. Данный вывод обусловлен тем, что матрикулярные регистры многих полков не содержат сведений о потерях в Бельгийской кампании и в целом их данные не абсолютны в плане достоверности, а, следовательно, результаты подсчета П. Л. Доусона не могут претендовать на стопроцентную точность64. Таким образом, исходное положение не представляется безусловно верным, что ставит под сомнение правомерность всех выводов, сделанных непосредственно или косвенно на его основании. Британский исследователь чрезмерно прямолинейно и категорично связывает сведения регистров с цифрой общих потерь, но нельзя однозначно принять итоги его калькуляций, поскольку в цепи расчетов есть многочисленные уязвимые звенья.
Общие «боевые потери» французской пехоты при Ватерлоо составляют, по данным П. Л. Доусона, 869 чел. убитыми и 4271 чел. ранеными. В число раненых вошли «просто» раненые (2164 чел.), эвакуированные раненые (1174 чел.) и раненые, попавшие в плен (933 чел.). При этом неясно, что произошло с ранеными, которые не были эвакуированы и не попали в плен. По оценкам П. Л. Доусона в плен попало 10 016 чел., причем расчет производился на основе списков военнопленных, доставленных в Англию и вернувшихся во Францию65. Отметим, что странным образом среди попавших в плен при Ватерлоо оказались 207 чел. из 3-го и 106 чел. из 4-го армейских корпусов, очевидно, раненых в сражении при Линьи и находившихся в госпиталях в Шарлеруа. Из числа военнопленных, доставленных в Англию, по мнению П. Л. Доусона, 4 тыс. чел. умерло от ран66. Таким образом, выясняется, что в плен попало отнюдь не 933 раненых, а в несколько раз больше67. Кроме того, значительное число раненых осталось в Бельгии68. По свидетельству британского военного хирурга профессора Джона Томсона «несколько тысяч французов, по большей части получивших тяжелые ранения, были оставлены на поле битвы или на дороге во время бегства. Эти люди были постепенно подобраны и некоторые из них были отправлены в Брюссель, другие в Термонде, а большая часть в Антверпен». Он добавлял, что «многие тяжелораненые укрылись в домах местных жителей», где часть их и умерла от ран, а среди обнаруженных и доставленных в Брюссель отмечал высокую смертность69. По словам главного хирурга императорской гвардии Жана-Доменика Ларрея, «значительная часть наших раненых» была доставлена в военный госпиталь в Лувене70. Также сомнительно категоричное и недоказуемое суждение П. Л. Доусона, что все пропавшие без вести – дезертиры, ибо в эту категорию естественным образом попадали все неучтенные убитые. Наконец, вызывает сомнение и общая цифра потерь 24—25 тыс. чел. убитых, раненых, попавших в плен и пропавших без вести. Вновь обратимся к методу «определения потерь через разность численности армии до и после сражения». Главные силы Армии Севера 18 июня 1815 г. насчитывали 72—74 тыс. чел., а по наиболее близким ко времени сражения при Ватерлоо данным на 25 июня 1815 г. в них оставалось 27 760 чел. (без учета 4-го кавалерийского корпуса, в котором на 1 июля 1815 г. оставалось в строю 1127 чел.)71. Потери при Ватерлоо «по Доусону» 24—25 тыс. чел., и если они действительно были таковы, то возникает вопрос, куда исчезли еще приблизительно 20 тыс. чел., находившиеся «в наличии под ружьем» утром 18 июня, но отсутствовавшие на перекличке 24—25 июня. Очевидно, что цифры П. Л. Доусона вполне допустимо охарактеризовать как неполные, неточные и требующие дополнительной проверки. Что касается французских потерь при Ватерлоо, то значительно более убедительными и обоснованными являются оценочные цифры А. Уссе и Ч. Омэна, которые согласуются с имеющимися фрагментарными данными источников и, как представляется, могут претендовать на максимальное приближение к действительности. Расчеты П. Л. Доусона плохо согласуются не только с оценками французских потерь, получаемыми при сопоставлении численности Армии Севера до и после сражения при Ватерлоо. Многие из его итоговых цифр совершенно не коррелируют и с традиционным коэффициентом потерь офицерского и рядового состава 1:2072. Так, по выкладкам П. Л. Доусона, соотношение убитых и раненых офицеров и солдат составляет 1:0,3 (2-й полк легкой пехоты – Катр-Бра), 1:2 (1-й полк легкой пехоты – Ватерлоо, 6-й драгунский полк – Линьи). Подобных примеров можно привести еще немало. Все это свидетельствует о неполноте данных матрикулярных регистров, на которые британский историк опирается без каких-либо сомнений и предосторожностей, хотя именно здесь, как говорил Стендаль, было «необходимо установить небольшую батарею оговорок»73.