Семь очерков о Владимире Горовице

© Юрий Зильберман, 2023

ISBN 978-5-4496-9488-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПРЕДИСЛОВИЕ

Биография гения – композитора, поэта, музыканта – всегда служит одним из ключей изучения, анализа и понимания его творчества. В этом контексте, изучая творчество одного из величайших пианистов ХХ столетия – Владимира Горовица, мы сталкиваемся с обилием англоязычной литературы и почти полным отсутствием серьезных исследований в отечественном музыковедении¹. Среди иностранной литературы о пианисте следует выделить три монографии, в которых биографические сведения о нем, и в особенности, о первых 22 годах жизни в России, наиболее полны. Это «Вечера с Горовицем» Дэвида Дюбаля, «Горовиц. Биография» Гленна Пласкина и «Горовиц. Его жизнь и музыка» Гарольда Шонберга [47; 49; 50].

Все три автора, описывая детство будущего виртуоза и его окружение, либо опускают многие важные детали, касающиеся семьи Горовицев, либо допускают некоторые досадные неточности, которые порой запутывают исследователей. Найденные нами в архивах Киева, Москвы, Санкт-Петербурга и других городов бывшей Империи документы, а также анализ переписки В. Горовица, хранящейся в библиотеке Йельского университета (США), дали возможность восстановить эти пробелы, что и необходимо, как нам кажется, особенно, учитывая киевские корни одной из самых блистательных, но и загадочных фигур музыкального исполнительства прошлого века.

Другая, не менее важная причина интереса к биографии В. Горовица, кроется в противоречивости оценки его творческого облика: от восприятия пианиста как абсолютного эгоиста, не видящего в жизни никого кроме себя, черствого, поверхностного и потому «неинтересного» интерпретатора² – до «последнего романтика ХХ века» [37, c. 310], тонкого, глубокого музыканта с трагически изломанной судьбой. Вниманию читателя предлагается семь коротких новелл, в которых последовательно прослеживаются факты биографии Владимира Горовица, история семьи музыканта, его окружение, возможные музыкальные пристрастия, программы концертов юного пианиста, стремительный взлет профессиональной карьеры, словом все, что в той или иной мере сформировало великого «последнего романтика» ХХ столетия. Материал, изложенный в этом издании может служить также учебным пособием для студентов фортепианных отделов и факультетов в учебных курсах, изучающих творчество выдающихся виртуозов-пианистов ХХ в., а именно: «Истории фортепианного искусства», «Анализа исполнительского стиля».

І СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ СЕМЬИ ВЛАДИМИРА ГОРОВИЦА

(Горовицы – Бодики в Киевском музыкальном училище)

Формирование человека в значительной мере определяется его окружением и семьей. Однако немаловажную роль играет и та культурная среда, в которой существует эта семья, а это не только круг знакомых и друзей, но и место проживания (даже, если считать большим преувеличением связь человека с местом его проживания, на котором настаивает П. Вайль³). Документально установлено, что семья Владимира Горовица проживала в Киеве с 50-х – 60-х годов ХІХ века. Не ставя перед собой целью дать подробный анализ развития города на протяжении длительного времени от середины ХІХ до первой четверти ХХ века, тем не менее, ограничимся некоторыми данными о Киеве, которые могут помочь представить в какой же среде жила семья пианиста.

Уже в начале ХІХ века Киев был довольно большим – по масштабам Российской империи – городом⁴. Бурный рост Киева происходил во второй половине столетия: с 1863 по 1910 годы население увеличилось со ста до четыреста шестидесяти восьми тысяч, то есть более чем в четыре раза⁵. Город привлекал не только древними христианскими святынями – известными местами паломничества (Киево-Печерская Лавра, София Киевская, Михайловский Златоверхий собор, Николаевский собор Покровского женского монастыря, Андреевская и Десятинная церкви, Владимирский собор), но и развитой сетью гостиниц, роскошными магазинами, передовым даже по европейским меркам транспортным обслуживанием⁶. Уже к началу ХХ столетия киевский уровень коммунальных удобств превращает его в один из самых передовых городов не только России, но и Европы. С 1872 года в Киеве работает водопровод и канализация (1894 г.), телефон (1886 г.), построена городская электростанция (1891 г.), пущена первая линия электрического трамвая (1892 г.), введен в эксплуатацию железнодорожный вокзал (1870 г.) и речной порт (1899 г.), построена первая в стране станция скорой помощи (1902 г.)⁷.

Биографы Владимира Горовица отмечают, что в семье была прекрасная библиотека, и с малых лет пианист пристрастился к западноевропейской и русской классике⁸. Из этого можно сделать вывод о том, что Киев располагал достаточно развитой сетью книжных магазинов. Действительно, адресная почтовая книга Киева за 1900 год дает нам сведения о 15-ти книжных магазинах в Киеве, среди которых наиболее известные: Идзиковского (ул. Крещатик, 29), Кульженко (ул. Прорезная, 5), Корейво (ул. Крещатик, 35), Иогансона (ул. Подол, Александров, д. 5), книжный магазин «Самопомощь» (ул. Тарасовская,8), «Українська книгарня» (ул. Безаковская, 8). Эта же книга свидетельствует о наличии в городе довольно больших для своего времени библиотек. Так, первая публичная городская библиотека⁹ была учреждена в 1864 году, а к 1911-му библиотека насчитывала 70 тысяч единиц хранения. Не менее известной была и библиотека издателя Л. Идзиковского (Крещатик, 29), которая содержала 100 тысяч единиц хранения на русском, польском, французском и английском языках. Уже упомянутая адресная почтовая книга Киева за 1900 год дает нам сведения о 11-ти библиотеках города. Кроме того, в Киеве, например, в 1911 году издавалось 14 газет и журналов.

Говоря о культурных учреждениях Киева, следует отметить, что в городе было несколько отличных театральных зданий: оперный (городской) театр на 1630 мест (отстроенный в 1901году театр по проекту В. Шретера и В. Николаева взамен сгоревшего в 1896 году, архитектора И. Штрома), театр «Соловцов» (нынешний Национальный театр им. И. Франко), театр Бергонье, Троицкий народный дом (с театральным залом). По свидетельству А. Анисимова [1], в 1913 году в Киеве было 29 синематографов.

С 1906 года семья Горовицев переезжает из дома №12 по улице Тимофеевской (ныне ул. М. Коцюбинского) в новую квартиру, расположенную в самом сердце города по адресу: Музыкальный переулок №1/4 кв. 47. Квартира просторная – семь комнат и, видимо, довольно дорогая. Дом расположен буквой «п» и выходил на улицы Крещатик, Прорезную и Музыкальный переулок¹⁰. В 1906 году еще никто из детей Горовицев не учился в музыкальном училище, которое занимало соседнее здание в Музыкальном переулке. Можно предположить, что переезд связан с устойчивым достатком в семье, и, вследствие этого, возможностью занять более престижную квартиру в самом респектабельном районе города. Еще одна причина переезда – само наличие этих престижных домов. А это напрямую связано с тем, что в конце ХІХ века в Киеве началась «строительная горячка». За три года – с 1898 по 1901 гг. в Киеве было построено более 1000 домов¹¹. Прямо в центре города в течение очень небольшого отрезка времени выросли 3-х и 4-х-этажные доходные дома, первые этажи которых занимали магазины, рестораны и кафе. А выше располагались многокомнатные квартиры, которые снимали служащие, средней руки предприниматели, профессора высших учебных заведений, высокооплачиваемые чиновники и врачи. Квартиры в таких домах, построенных на улицах Крещатик, Прорезной, Николаевской, Фундуклеевской, Институтской, стоили довольно дорого: от 150 (двух-, трехкомнатная) до 700 рублей (пяти-, семикомнатная) в год¹². Конечно, не все могли позволить себе тратить для найма большой квартиры 700 рублей в год – сумму весьма значительную в то время, но социальный слой киевлян, к которому принадлежала семья инженера Горовица, мог позволить себе снимать подобные квартиры. Поэтому их семикомнатная квартира в самом центре города, вполне укладывается в картину соотношения заработной платы и цен на квартиры к началу ХХ века. Директор музыкального училища В. В. Пухальский получал, например, в 1900 – 1901 учебном году 1900 рублей в год жалования за директорскую должность. Кроме того, в его классе в этом году было 57 учеников, за которых Пухальский получал дополнительно еще получал 2200 рублей в год; т. е. общая сумма составляла 4100 рублей. Для сравнения жалованье рабочего составляло от 550 до 700 рублей в год, и средней квалификации промышленный рабочий с его весьма умеренной зарплатой мог снять в центральной части Киева в престижном доходном доме квартиру в четыре комнаты на самом престижном третьем этаже, с паровым отоплением.

Летом киевские предместья становились местом отдыха для киевлян. Интеллигенция выезжала семьями, снимая дачи на все лето. Среди киевских предместий в начале века наиболее респектабельным было Святошино. По свидетельству Г. Пласкина, семья Горовицев выезжала туда довольно часто¹³. В Святошине были два проточных пруда, почта, летняя эстрада, в которой проходило по 2—3 концерта в неделю, свой полицейский участок, большое количество лавок и магазинов, аптека, летний драматический театр, библиотека, почта, рынок, «гидропатическая лечебница-санаторий», кинематограф, баня, площадки для детских игр, территорию поселка освещали тридцать фонарей по 1200 свечей каждая. Благодаря налаженному быту, популярность Святошина затмевала все остальные дачные пригороды Киева. Проезд от Триумфальной арки (нынешнее пересечение проспекта Победы и Воздухофлотского проспекта) до пятой просеки, т. е. самого центра поселка у входа в Святошинский парк, стоил 20 коп¹⁴.

Музыкальная жизнь города последней четверти ХІХ и начала ХХ века была не менее интенсивной, чем в обеих столицах. Однако до открытия Киевского Отделения Императорского Русского Музыкального Общества (1863) и оперного театра (1867) концерты проводились бессистемно, и было их немного. Историки Киевского отделения ИРМО Н. Богданов, И. Миклашевский дают примерно одинаковую картину музыкальной жизни города в семидесятых годах XIX века¹⁵. Влияние польской музыкальной культуры в Киеве ослабело в связи с образованием отделения общества. Украинские, русские, польские, еврейские, а также другие малочисленные группы населения города жили обособленной жизнью и не объединялись ни в каких культурных акциях. Богатые горожане тоже не слишком стремились к многолюдным собраниям и держались в стороне, особенно, если инициатива организации концерта исходила не от них. Правда, при управлении Южным краем князем А. М. Дондуковым-Корсаковым культурная жизнь города несколько оживилась. Еженедельно устраивались музыкальные собрания, но они были не доступны для горожан, так как проводились в частных домах, и к тому же носили аматорский характер: выступавшими в них были, в основном, жены местных аристократов. Когда же энтузиасты Киевского отделения начали привлекать к концертной деятельности местных музыкантов и приглашать знаменитых профессионалов, когда публичные музыкальные вечера в городе стали проходить чаще и интереснее, стало ясно, что киевская публика не проявляет особого интереса к серьезной музыке. И. Миклашевский отмечает, что даже выступления европейских знаменитостей Ф. Лауба и К. Таузига не имели коммерческого успеха, а зал заполнялся полностью лишь тогда, когда играл Антон Рубинштейн. «Жутко было начинать деятельность среди общего запустения: чувствовалось, что надобно сделать многое, что киевскую публику нельзя было оставлять в ее недоумении, что ее, напротив, необходимо было успокоить, чтобы заполучить ее доверие», – пишет автор «Очерка»¹⁶ и далее поясняет, что поэтому нельзя было ни потакать дилетантским вкусам публики, ни предъявлять к ней слишком суровых требований, пичкая сложными программами. Необходимо было постепенно приучать горожан к профессиональной классической музыке, прежде всего, «поставив на серьезный уровень музыкальное образование» в городе¹⁷.

Только после 1867 года концерты приобрели плановый характер¹⁸. Как правило, Дирекция КО ИРМО устраивала от 10 до 12 симфонических собраний. Кроме того, существовали еще так называемые камерные вечера, которых в году было примерно то же количество. И, наконец, проводились и публичные концерты учеников училища, примерным числом до 10 в год. Таким образом, только КО ИРМО было организатором около 30 концертов за год¹⁹. Несколько концертов устраивалось антрепренерами оперного театра. Как правило, они приглашали наиболее «громкие» имена, дававшие твердую гарантию аншлага.

Характерно, что одна из самых популярных газет города «Киевлянин» почти сразу после музыкального события помещала на своих страницах рецензию. Отметим профессиональность многих рецензий и независимую позицию авторов. Примером может служить рецензия первого концерта сезона 1869 года, который провело общество, отмеченного приездом европейской знаменитости – скрипача Фердинанда Лауба. К сожалению, отклик на него оказался не очень удачным для устроителей. Восторженно отзываясь о «заезжем чуде», критик разгромил местных музыкантов (исполнялась симфония соль минор В. А. Моцарта): «Боже, милосердный, как мы ошиблись! Как плачевно рушились вдруг наши надежды! Неужели этот бестактный гул и шум, неужели это – мелодия Моцарта? Не может быть! Тут вероятно была ошибка, но какая?… Ни один темп не был взят верно… Кроме forte и piano, никакие оттенки не соблюдались, зато при creschendo темп постоянно становился медленнее. Медные инструменты часто фальшивили…», – пишет, сохранивший в тайне свое имя, критик [51, №138].

В 1874—1875 годах у пульта дирижера в концертах стоял И. Альтани впоследствии дирижер Большого тетра в Москве. Отметим этот сезон особо, так как в тот год дед В. Горовица – Иоахим Горовиц баллотировался в Дирекцию Киевского Отделения и, видимо, был в концерте 19 апреля 1875 года, где играл Николай Рубинштейн. В концертной жизни сезонов 1879—1891 активное участие принимал глава украинской композиторской школы Н. В. Лысенко. В эти годы его имя встречается в концертных программах 14 раз.

Эти же сезоны отмечены приездом трех выдающихся скрипачей Йожефа Иоахима, Пабло Сарасате и Эжена Изаи. Особого внимания заслуживает тот факт, что последний дал свой второй в Киеве концерт в пользу музыкального училища, а в третьем – играл первую скрипку в квартете вместе с преподавателями. В 1891 году, В. Пухальский сочинил фортепианный концерт и 5 декабря того же года исполнил его с оркестром под управлением И. Альтани [32, 1881—1882. с. 38]. В последующие годы это произведение множество раз звучало в исполнении самого В. Пухальского и его учеников. Характерно, что в 1915 году, когда консерватория находилась в эвакуации в Ростове-на-Дону, всего за неполных три месяца Р. Глиэру удалось собрать из эвакуированных студентов и местных учеников училища оркестр, и первым произведением прозвучал фортепианный концерт В. Пухальского в исполнении автора²⁰. В. Горовица в Ростове-на-Дону не было, но, видимо, за все годы обучения у В. Пухальского он не один раз слышал этот концерт. Можно предположить, что даже играл его. В 1895 году Виктор Чечотт опубликовал рецензию, в которой отметил в этом сочинении «…удачное сопоставление ресурсов, свойственных роялю и оркестру в их взаимной самостоятельности». В этой же статье автор описывает, каким успехом у публики пользовался пианист и дает оценку собственно исполнителю: «При математической точности игры, г. Пухальский проявляет тонкую отделку деталей и выдающуюся опытность в применении разнообразнейших красок, основанных на гибкости туше» [52, 1895, №296].

С 1887 по 1912 годы симфоническими собраниями руководил А. Виноградский. Благодаря этому музыканту Киев услышал много современной отечественной и зарубежной музыки. Виноградский впервые для Киева организовал тематические концерты, в которых звучала музыка различных национальных школ, приглашал лучших исполнителей Европы. Благодаря Виноградскому в Киеве побывал П. И. Чайковский и С. В. Рахманинов [15, c. 106—110]. В первые пятнадцать лет ХХ столетия в Киеве с концертами побывали: А. Аренский, М. Пауэр, Х. Беккер, М. Авани, Ж. Жерарди, П. Кон, Л. Годовский, В. Скрябина, В. Ландовска, А. Серато, Э. Гандольфи, В. Сафонов, О. Фрид, А. и М. Казадезюс, С. Кусевицкий, Я. Хейфец, Л. Ауэр, П. Казальс, Э. Вендель, И. Лассаль, А. Боданцки, Ж. Манен, Е. Белоусов, П. Сарасате, А. Коутс, А. Зилоти, И. Гофман, А. Гольденвейзер, Ф. Крейслер, С. Рахманинов, М. Ипполитов-Иванов²¹.

Вместе с тем, в 1906 – 1910 годах концертная жизнь становится менее интенсивной в связи с тем, что Дирекции КО ИРМО отказывают в праве ее проводить. Однако запрет на устройство симфонических собраний, не сказался на просветительской работе, проводимой обществом. Более того, активность концертной жизни возросла: увеличилось количество камерных концертов. Помимо традиционных камерных вечеров, в которых преимущественно играли киевские музыканты, в эти годы выступают многие приглашенные коллективы и солисты: Парижский ансамбль старинных инструментов, в составе которого были такие известные виртуозы, как братья Анри и Мариус Казадезюс; Вера Скрябина играет произведения мужа – Александра Скрябина; мировая знаменитость – Ванда Ландовска – в трёх концертах исполняет старинную музыку для клавесина. В программе одного из камерных собраний 14 марта 1906 года партию фортепиано в сонате соль минор для фортепиано и виолончели С. Рахманинова исполнил Александр Горовиц²². В годы отсутствия симфонических собраний А. Н. Виноградский и его сподвижники делают все, чтобы концерты общества были интересны. В Киев приглашаются лучшие камерные коллективы, такие как Берлинское филармоническое трио, квартет им. Герцога Макленбургского, Пражский и Брюссельский квартеты, Варшавский квартет «Шевчик», солистка московского Императорского театра – певица А. Шперлинг и известный в Европе скрипач Арриго Серато. В составе инструментальных ансамблей преподавателей училища принимают участие знаменитые московские и петербургские музыканты В. Сафонов, Л. Ауэр, С. Кусевицкий, Ж. Гекинг-Денанси [15, c. 184—185].

Особую роль в жизни киевской интеллигенции играл оперный театр. Многие выдающиеся деятели искусства и литературы – бывшие киевляне – в своих воспоминаниях отмечают любовь киевской молодежи к опере. В Киеве, где помимо Университета Св. Владимира, были и другие учебные заведения – Политехнический институт, художественное и музыкальное училища, а кроме того, прекрасные гимназии – проживало много студентов высших учебных заведений, которые вносили свою лепту в интеллектуальную жизнь города. Студенты и гимназисты старших классов были самыми завзятыми театралами. Они задавали своеобразный тон преклонения перед своими кумирами, заражая этим энтузиазмом других киевлян²³. Подтверждением этого может быть пример, приведенный И. Миклашевским о трогательном стихотворении, сочиненном студентами – почитателями певицы О. А. Пусковой, невероятно популярной в Киеве тех лет. Она была солисткой оперы, и все спектакли с ее участием шли с аншлагом. Среди студенческой молодежи о Пусковой была популярна даже песенка. Её текст приводит Иосиф Миклашевский в своих «Очерках»:

 
«Мы не щедры на презенты, —
Люд мы бедный и простой —
Лишь одни аплодисменты
Сыплем щедрою рукой.
Вы явились, как заря:
Вы прекрасны в «Азучене»,
Как и в «Жизни за Царя».
Пусть смешно наше признанье,
Но от искренних сердец
Заменить это посланье
Лучший лавровый венец» [15, c. 47].
 

В воспоминаниях Владимира Горовица о его детстве звучит та же нотка любви к опере: «Я был просто влюблен в оперу и пение. Я не играл Баха, я не играл Моцарта или Скарлатти в это время. Только оперы. Когда мне было 12—13 лет, я играл оперы Верди, Пуччини, Чайковского, Вагнера…» [47, р. 6]. Подобное отношение к опере – и у другого юного киевлянина, Михаила Булгакова. Писатель играл на фортепиано увертюры и сцены из любимых опер: «Фауста», «Севильского цирюльника», «Аиды», «Тангейзера», «Травиаты», «Руслана и Людмилы», «Кармен». «Фауста» слушал более сорока раз (у Турбинных на открытом рояле – ноты «Фауста»). На страницах многих произведений М. Булгакова, как отмечают исследователи его творчества, постоянно упоминаются оперы, особенно «Аида», «Фауст», «Риголетто», «Кармен» – как раз наиболее репертуарные в Киевской опере.

Из всего вышеизложенного можно сделать вывод о том, что В. Горовиц провел детство и юношеские годы в городе, который по меркам того времени и в определенных параметрах ни в чем не уступал многим европейским центрам. Особенно это относится к культурной и музыкальной жизни – необыкновенно интересной, интенсивной и разнообразной.

И, конечно, особая роль в музыкальной жизни города принадлежала музыкальному училищу. Владимир Горовиц был самым младшим в большой семье Горовицев-Бодиков, в которой, не считая его, девять членов семьи так или иначе занимались музыкой, и если не стали профессионалами, то, во всяком случае, прошли школу профессионального обучения в Киевском музыкальном училище или Киевской консерватории.

Естественным было бы предположение, что в такой семье рано или поздно появится гений, интегрирующий все музыкальные достоинства каждого в единый мощный музыкально-интеллектуальный организм. Поэтому вопрос о месте рождения и окружении юного музыканта представляется нам очень значительным для изучения биографии Владимира Горовица.

Первые документально подтвержденные данные о семье великого пианиста, живших в Украине, относятся к Иоахиму Горовицу деду Владимира по отцу. Известно, что Иоахим Самойлович был киевским купцом І гильдии, что он посещал симфонические собрания, организуемые местным отделением Императорского Русского Музыкального Общества, что жена его Регина Аароновна неплохо играла на фортепиано, что до своей смерти, случившейся в 1906 году И. С. Горовиц занимался благотворительностью и был старшиной (директор на общественных началах) Киевской еврейской больницы [31, c. 194].

То, что семья Иоахима Горовица жила постоянно в Киеве, и его внук – Владимир Горовиц киевлянин в третьем поколении, подтверждают следующие документы:

– свидетельство о рождении сына Иоахима – Самуила Горовица (1871) (В свидетельстве о рождении зафиксировано имя Самоил, хотя в некоторых последующих документах имя Самоил заменяется более распространным – Самуил) (илл. 1, 2);

илл.1 Запись о рождении Самоила Горовица. Фото из личного архива Ю.З.

илл.2 Книга записей за 1871 г. Фото из личного архива Ю.З.

– брачный контракт Самоила Горовица и Софьи Бодик – родителей Владимира и запись о рождении Софьи Бодик (1894) (илл. 3, 4, 5);

илл.3 Запись о рождении Софьи Бодик. Фото из личного архива Ю.З.

илл.4 Книга записей за 1872 г. Фото из личного архива Ю.З.

илл. 5 Запись о бракосочетании Самоила Горовица и Софьи Бодик. Фото из личного архива Ю.З.

– личное дело студента университета Св. Владимира Самоила Горовица, обучавшегося в университете с 1890 по 1894 гг.;

– свидетельство о рождении первенца Горовицев – Якова (1895) (илл. 6, 7).

илл. 6 Запись о рождении Якова Горовица. Фото из личного архива Ю.З.

илл.7 Книга записей за 1895 г. Фото из личного архива Ю.З.

Наконец главный документ – свидетельство о рождении Владимира Горовица, об отсутствии которого достаточно категорично высказался Гарольд Шонберг: «К сожалению, свидетельства о рождении не существует (!). Многие записи в обоих городах были уничтожены во время революции 1917 года, а все, что осталось, погибло во время Второй мировой войны. Исследования, проведенные в 1991 году в Киеве и Бердичеве, не смогли обнаружить ни одного свидетельства, датированного ранее середины двадцатых годов ХХ века» [50, p. 37—38].

Между тем, «Свидетельство о рождении Владимира Горовица», вернее его копия, найденная киевским исследователем Михаилом Кальницким, в 1990 году и опубликованная газетой «Советская культура» (12 января) окончательно ставит точку в вопросе о месте и времени рождения Горовица. С тех пор текст публиковался не один раз, но, считаем необходимым, его привести:

«СВИДЕТЕЛЬСТВО. Киев, 1903 года Октября 28 дня. Дано сие свидетельство в том, что в метрической книге еврейского населения г. Киева за тысяча девятьсот третий (1903) год, ч. I, о родившихся мужской графы, под №725, значится следующая запись: Сентября восемнадцатого дня, в Киеве, от отца – окончившего физико-математический факультет Университета Св. Владимира с дипломом первой степени Сомаила Иоахимовича Горовица и матери

Софии (Сони) Яковлевны родился сын и наречен именем «ВЛАДИМИР». Печать Киевского раввина. Раввин (С. Лурье) №3736. Что настоящее метрическое свидетельство с подлинною записью, находящееся в метрической книге под №725 сходно, в том Киевская Городская Управа с приложением печати удостоверяет. Г. Киев Февраля 11 дня 1904 года. Член Управы (Подпись). Делопроизводитель (Подпись). Печать Киевской Городской Управы №742».

Найдена и сама синагогальная книга, с которой снята эта копия (илл. 8, 9). И, если место и время рождения В. Горовица теперь не оставляет сомнения, то сведения о его семье и окружении нуждаются в уточнении (надпись слева гласит о том, что выдан дубликат 2 июля 1914 г., очевидно, для подтверждения рождения Владимира, который понадобился, т.к. отец записал его в 7-ю Киевскую мужскую гимназию).

ил.8 Запись о рождении Владимира Горовица и выдаче копии. Фото из личного архива Ю.З.

илл.9 Книга записей за 1903 г. Фото из личного архива Ю.З.

Упомянутые биографы пианиста с определенностью пишут о его дяде – профессиональном музыканте, ученике Скрябина, и сестре – известной пианистке-педагоге. Кроме того, осторожно, ссылаясь на слова самого Горовица, они отмечают, что, мать и братья Горовица тоже учились музыке. Жена Иоахима (бабка Владимира), как пишет Гленн Пласкин в своей монографии, была пианисткой и даже «имела похвалу от Антона Рубинштейна» [49, p. 19]. Все-таки нужно учитывать утверждение Натана Мильштейна о том, что Г. Пласкин основовался в своей монографии на дневники Александра Меровича, импресарио Горовица и Мильштейна после переезда их за границу. В своей книге «Из России на Запад» скрипач не очень одобрительно отозвался об авторе дневников и степени достоверности информации в них. Тем не менее, даже если предположить, что это полуправда, сам факт того, что бабушка Владимира имела отношение к музыке, имеет большое значение для объяснения активного участия Иоахима в музыкальной жизни города и его намерения дать своим детям музыкальное образование.

Документы свидетельствуют о девяти членах семьи Горовицев—Бодиков, обучавшихся в Киевском музыкальном училище и консерватории.

Первой из представителей семьи в училище появляется тетка по матери – Эрнестина (по метрике – Эсфирь) Бодик²⁴. В алфавитном списке отчета ИРМО она записана под №11 [32, 1886—1887, с. 14]. Эрнестина слушала теорию музыки у А. Казбирюка, класс обязательного фортепиано вел у нее В. Алоиз-Музыкант, а пению она училась у Константина Александровича Брагина. С перерывами она обучалась в вокальных классах почти 8 лет, затем на один год перешла на фортепианное отделение. Она не отличалась большими способностями, так как в программах ученических вечеров ее имя замечено не было, впрочем, ее посредственные успехи в учебе были засвидетельствованы в документе об окончании 3-го класса гимназии, предъявленного ею при зачислении в музыкальное училище:

«Дочери купца Бодик Эрнестины Яковлевны

ПРОШЕНИЕ

Прошу определить меня в КМУ для спец. изучения пения в класс Ряднова в число сверхкомплектных учениц училища. Свид. Прилаг:

Ученице 3-го кл 3-й киевской женской гимн. Эсфирь Бодик. Пост. в гимн. 16 авг. 1872 г., в марте 1878 по просьбе родителей уволена. При отличной нравственности показала посредственные успехи. Курс не окончила» [58].

Еще одна тетка, но уже по отцовской линии – Елизавета Горовиц поступила в училище в 1886 году. Она учились у В. Пухальского, гармонию слушала у Е. Рыба. Видимо, была неплохой пианисткой, т. к. ее имя почти ежегодно упоминается в программах публичных концертов. (Необходимо оговорится, что публичные ученические вечера были платными, и потому отбор претендентов на выступление проводился строго и тщательно). В 1893 году Елизавета Горовиц оканчивает училище с аттестатом первой степени.

В 1888—1889 учебном году в классе В. Пухальского появляется Соня Бодик – в будущем мать В. Горовица (илл. 10).

Она зачислена сразу на средний курс музыкального училища. Это свидетельствует о серьезной домашней подготовке. За время учебы ее имя не раз появлялось в программах ученических концертов. О том, что уровень фортепианной техники Софьи было достаточно высок, можно судить по программам ее выступлений в ученических концертах. Так 26 октября 1891 года она играет 1-ю часть концерта (ми-бемоль мажор) Литольфа, которым, кстати, заканчивал Петрбургскую консерваторию ее учитель – В. Пухальский. Даже для многих выпускников Московской и Петербургской консерваторий это могло быть расценено как высокое техническое достижение. Софья же исполняла концерт даже не на выпускном Акте, а всего через три года после поступления в училище в публичном концерте. Конечно, не только участие Софьи Бодик в ученических концертах и довольно высокий уровень ее фортепианной техники позволяют сделать вывод о том, что она была хорошей пианисткой. В этом убеждает, прежде всего, то, что Регина и Владимир Горовиц до своего поступления в музыкальное училище, оба значительное время (Регина – три года, Владимир – пять лет) обучались у матери.

илл.10 Молодые Самоил Горовиц и его жена Софья Горовиц (Бодик). Фото из архива Йельского университета.

Александр Горовиц (1876—1927) – музыкант, чье творчество достойно изучения и безотносительно к биографии его блистательного племянника. И хотя к тому времени, когда Владимир начинает заниматься музыкой, Александр Иоахимович в Киеве уже не живет, его влияние на формирование юного музыканта бесспорно очень значительно. Это подчеркивают все биографы В. Горовица [47, p. 29; 49, p. 36; 50, p. 56].

Александр Горовиц родился в сентябре 1876 г., а спустя три месяца умерла его мать Регина Аароновна Горовиц (урожденная Сензор). В пятнадцатилетнем возрасте (1891²⁵) он поступил в Киевское музыкальное училище в класс Григория Ходоровского сразу на средний курс [32, 1891—1892, «Программы», с. 10], что само по себе означает хорошую домашнюю подготовку. Это подтверждается и тем, что через год после начала занятий в училище, на ученическом концерте он исполнял «Риголетто» Ф. Листа – произведение технически достаточно сложное. По самым скромным подсчетам он должен был заниматься до поступления в училище, исходя из этой программы, не менее 5—6 лет. У кого он занимался? Это мог быть любой пианист, даже из известных нам педагогов училища. Имя Александра Горовица встречается в программах ученических публичных концертов с завидным постоянством, иногда, рядом с именами соучеников, ставшими спустя несколько лет известными музыкантами, такими как Илья Сац, Сергей Тарновский²⁶, Леонид Николаев²⁷.