Синяя кровь

Прочел три четверти. От впечатлений распирает. Спешу описать. Невероятное произведение не похожее ни на что другое. Буйда – открытие для меня! Не ожидал такой силы воздействия. Все что написано стоит перед глазами, будто смотришь фильму. Фантасмагория в вперемежку с реальностью. Смерть и радость происходит как в жизни – всегда неожиданно и непредсказуемо. Манера изложения напоминает плетение сложного кружева, прошу прощенья за приземленную аллегорию. Сравнить автора не с кем, как по мне. Абсолютно индивидуален. Благодарю ЛитРес премного. Из-за романа стал «знатоком» жизни и творчества Караваевой. Изрыл всю Википедию и ссылки из нее. Посмотрел документалку о ней на Ю-Тьюбе. Давно не переживал так по поводу сюжета и не испытывал желанья доподлинно узнать все о прототипе главной героини. Книга из тех, которая запоминается и, затем, излагается в виде притчи в кругу у костра...

первые несколько страниц вызвали недоумение, невозможно оценить ни место ни время ни жанр. а после прочтения осталось послевкусие необыкновенной сказки про страшное, грустное и обыденное, но при всем этом волшебное.Все известные нам события происходившие в стране в сталинское время и далее, видятся сквозь туман и дымку, как будто вместе с героиней мы отказываемся видеть беды, невзгоды, смерть.

Почему то показалось, что такое могло произойти с Алисой Л.Кэррола. такая нереальная реальность. Необычен и финал книги, вернее вывод сделанный в финале о главной героине. понравилось

Если вы не знаете и не хотите узнать что такое постмодернистский роман, не берите эту книгу в руки. Только измучаетесь, пробираясь сквозь навороченый насочиненный насыщенный словами, стихами, событиями и персонажами сюжет.

А для интеллектуалтных гурманов, это довольно неплохое «блюдо». Заодно проаерите, не течет ли в вас «синяя кровь».

Насколько легко и приятно читалась эта небольшая по объёму книга, настолько же непросто было написать на неё какой-нибудь внятный отзыв. И дело совсем не в том, что в книге нет никакой генеральной линии или главной, определяющей смысл всего повествования, идеи. Как раз-таки жирная объёмная контрастная главная линия в книге есть. Равно как и центральная идея. Фишка-то как раз в том и состоит, что сложность заключается в отчётливости и легкообнаружимости смыслового, эмоционального и композиционного, конструктивного центра романа. И потому писать об этом самом книжном пупке нет никакого смысла— любой желающий заглянет в аннотацию книги или сползает во всезнайку Вики, вот и готово дело, сразу понятно, что речь пойдёт о жизни советской киноактрисы Валентины Караваевой, жизни немного переиначенной и может быть чуточку поэтизированной автором, но в основных её моментах и поворотных пунктах переданной верно и точно.

Так, может быть, дело вовсе не в этой биографичности романа, не в хронологическом и едва ли не буквальном повторении жизненных эпизодов — пускай драматичных, а порой и попросту трагичных? И тогда я стал искать смысл в названии книги. Синяя кровь... Интересно, почему же именно синяя? А не голубая — будь дело в голубом оттенке жизненесущей жидкости, всё было бы проще. Потому что даже и в Вики заглядывать не нужно, чтобы припомнить основные смысловые интерпретации этого термина — «голубая кровь». Ну-ка, что там у нас? Аристократы и прочая элита — раз (загибаем пальчик). Затем заменитель крови, опробованный во время афганской войны, вещество с химически-агрессивным названием «перфторан» (каюсь, сначала самостоятельно пытался вспомнить точное название этой «голубой крови», но потом всё-таки перепроверил себя посредством всемирной сети). Ну и, наконец, кровь головоногих моллюсков имеет на воздухе голубой цвет в силу того, что в качестве аналога железосодержащего и потому дающего красный цвет крови гемоглобина у подводных жителей Земли присутствует что-то на основе меди (опять-таки наш подсказчик Интернет сообщает, что вещество это называется «гемоцианин» — бр-р-р, ну и словечко!). Ну и, заодно и попутно, узнаём о серии американских вампирских романов и о телесериале с тем же «голубым» названием.

Ага, более-менее к теме книги подходят пожалуй что только аристократические ассоциации, но излишне сильно притянуто за уши. Тогда просто лезем в текст книги и довольно быстро находим (на самом деле тут закладочка лежала) нужное нам место — то, где сам автор говорит о сути понятия «синяя кровь», понятия, давшего название всему роману и потому, возможно, и являющееся истинным смысловым зенитом.

«Горячая красная кровь кружит голову, порождает образы и идеи, а иногда доводит до безумия. Синяя же кровь – это выдержка, это расчёт, это мастерство, это то, что заставляет художника критически взглянуть на его создание, убрать лишнее и добавить необходимое. Синяя кровь – это то, что дает художнику власть над зрителем или читателем».

Вот! Вот оно, зерно истины и отгадка, дающая ответ в том числе и на то, почему свою жизнь Ида Змойро (и Валентина Караваева) прожила именно так, а не иначе. Почему после трагической случайной автокатастрофы жизнь многообещающей кинодивы сложилась именно таким образом, почему Ида-Валентина не стала простой совслужащей или работницей где-нибудь на производстве, а продолжала жить Актрисой и Артисткой. И жить, и умереть — автор смело воспользовался возможностями романа как жанра, и слегка разбавив и обогатив текст вкраплениями магического соцреализма, вывел жизнь и смерть Иды в ту точку, где сформулированный им, автором, постулат о сути синей крови приобрёл вещные очертания.

Но тут, кажется, появляется поле для спора, для несогласия с автором. Потому что в течение жизни наша ГГ Ида совсем не всегда проявляла признаки «синей крови», а скорее наоборот, довольно часто совершала поступки, которые творит как раз кровь алая, красная. Это и конфликт с главным режиссёром (лишивший её театра и сцены), это и нерасчётливое замужество и выезд за границу (это в сталинские-то времена! — конечно этот «нюанс» ей никогда не простили!), это и лихая и быстрая, практически мгновенная любовь-страсть с НКВД_шным генералом... Но противоречие это кажущееся, потому что ведь конечно же кровь у Иды-Валентины в жилах текла красная, и конечно же она, будучи актрисой по рождению и по призванию, как человек творческий и потому эмоциональный и стремительный, не могла, не способна была жить строго по вычисленному варианту. Не могла и не хотела. Но когда дело дошло до жизни и смерти других людей, когда под палаческую руку стали попадать дети, тут-то и возобладала кровь «синяя», кровь, текущая в жилах настоящего творца. И потому то полуфантастическое предположение, которое делает один из главных героев книги и её рассказчик, вполне может быть не только просто верным, но является единственно верным и точным. Какое? Ну, это вы уж сами прочитайте...

Вряд ли будет преувеличением, если я скажу, что книга написана великолепным, образным и сочным, русским современным литературным языком, тем, который свойственен Юрию Буйде. Тем языком, который покорил меня с первой же его прочитанной книги «Прусская невеста», который для меня имеет свойства многократно повторяемой мантры (помните, Ом-м-м-м....), и из-за которого наш местный маленький провинциальный книжный магазин по моей просьбе завёз все имевшиеся на складе книги автора, кои я не замедлил выкупить и любовно поставить на книжную полку. И не стал спешить читать — дабы предвкушение длилось подольше, а вожделение было сильнее и страстнее...

Итак, имеется подлинная ломанная, трагическая женская жизнь, которая протекала в непосредственной близости от нас с вами и оборвалось, по меркам вечности можно сказать, вчера. Судьба только и делала, что отбирала и данное природой и добытое талантом, умом, красотой. Всё отобрать не получилось. Осталась пустая комната. Стены затянуты чёрным, убогий топчан - он же лежанка, он же и сцена, самодельный занавес и сноровка включать камеру на саму себя, чтобы самой себе играть Нину Заречную, Джульету, Марию Стюарт... Просматривать отснятое, снова играть, исправляя ошибки. Монтировать отснятые спектакли. Делать то, что не делать она не могла. Думала ли она при этом, что это может кому-то когда-то понадобиться? Скорее всего была не в себе и действовала, повинуясь инстинкту исполнения своего предназначения. Говорят, что человек, которого поселили в этой квартире после её смерти, жить в ней не смог. Таких странных одиноких женщин в 70-80-е годы прошлого века можно было встретить в Москве не так уж редко. Бывшие балерины, которые вообще рано сходят со сцены, всеми забытые драматические актрисы, которым судьба-злодейка, или трудный характер, или неудобное для государства замужество не дали возможности состояться в полной мере отпущенного таланта. Фанатично преданные своему искусству они (порой до последнего дня жизни) вели кружки при жэках или в каких-то третьестепенных клубах. Нищие , полуголодные, но в глазах - блеск, в жестах и позах - кураж. Иной молодой и всем обеспеченной женщине впору позавидовать. Рассказывать такую судьбу обычным языком не имеет смысла. Скучно, тягостно, да и незачем отбирать хлеб у братьев - журналистов: на один разворот женского журнала, прочитать в метро по дороге на работу, впечатлиться быть может, пересказать приятельнице за обедом, забыть... Юрий Буйда из этого монохромного материала сотворил шикарную вещь - великолепное многоцветное лоскутное одеяло. Основа (наполнитель) -Россия, двадцатый век. Простегано часто, туго; лёгкое, хотя одних ниток на сшивание лоскутков ушло немерено и швов километры. Лоскутки - на диво, такие враз не соберёшь. Расположены хоть и причудливо, но в единственно возможном порядке. Вот девочки-голубки, платочки белые, лиц не разобрать; вот три Холопьева - вместо глаз серебряные талеры; мальчик без ушей... Есть совсем крохотные, повторяются часто: стакан простокваши с горошиной чёрного перца, колокольчики с рубахи прокажённого. По диагонали ромбиками бегут десять платьев Иды Змойро. Есть крупные, Юлий Райзман с "Машенькой", Юрий Завадский с "Чайкой". В ноги лёг совсем особенный - красная метель над Москвой.

Господь в наказание за неискупимые грехи наши обрушил на нас всю свою любовь и махом вскрыл содрогавшееся в конвульсиях чудовищное сердце мира, и город и люди вдруг оказались в самых мрачных теснинах этого огромного сердца, среди лохмотьев кровоточащей плоти, оборванных артерий и вен, в чавкающем водовороте огненной лавы, - снег над Кремлём и Лубянкой, снег над Крымским мостом и Неглинкой, снег над Плющихой и Палихой, снег над реками и парками, над колокольнями и мостами - красный снег ни с того ни с сего, бессмысленный, как жертва Иисусова, и вызывающий, как Воскресенье Христово, - снег! снег! снег! - умопомрачительный снег, поражающий душу снег, пленяющий её, захватывающий насилующий, леденящий, убийственный - и неостановимый, о Боже, неостановимый, как будто это и не творение Твоё, но сам хаос - вне времени и без пощады... Красный снег завалил Москву по ручку двери.

Каково!? Да и то сказать, дожди из маргариток над Москвой не ожидаются.