Umfang 192 seiten
2013 Jahr
Откровения молодого романиста
Über das Buch
Знаменитый роман «Имя розы» увидел свет в 1980 году. Когда крупный ученый – семиолог, медиевист, специалист по массовой культуре – внезапно стал автором мирового бестселлера, его заподозрили в изобретении компьютерной программы, генерирующей литературные шедевры. Прошло более тридцати лет, и Умберто Эко, признанный мастер художественной прозы, публикует цикл своих гарвардских лекций, приглашая нас «за кулисы», туда, где создаются новые миры.
Почему самоубийство Анны Карениной не оставляет нас равнодушными? Можно ли утверждать, что Грегор Замза и Леопольд Блум «существуют»? Где проходит граница между реальностью и вымыслом? Исследование творческого арсенала писателя неожиданно близко подводит к ответам на непростые вопросы: откуда берутся романы, как они пишутся и почему играют столь важную роль в нашей жизни.
В формате a4.pdf сохранен издательский макет.
Эту книгу хочется перечитывать раз за разом, так прекрасно она написана. Простым и понятным языком Умберто Эко рассказывает о своем писательском «хобби». Как были написаны его романы, сколько труда и времени ушло на их создание и какие последствия они имели. Но он не останавливается только на своем творчестве и ведет читателя в новые края, вотчину других авторов. Книга буквально окунает в мир литературного закулисья, мир творческого ремесла, в котором происходит непрестанная борьба между автором и текстом.
Богатая эрудиция Умберто Эко позволяет затрагивать самые разнообразные темы, удивлять читателя страница за страницей. Эта книга будет интересна тем, кто интересуется писательским и сценарным ремеслом и литературой в целом.
Знаете, за что можно попасть в читательский ад? По моему мнению, за несколько вещей: 1. Оставлять книги недочитанными; 2. Относиться к ним как к пылесборнику; 3. Рассуждать о книге, которую не читал, а видел только рецензию или слышал чьё-то мнение; 4. Список может быть долгим, но одним из страшнейших грехов я считаю оставлять хорошую книгу без обсуждения, даже мысленного. Не только без рецензии, но даже без банального внутреннего диалога по впечатлениям от книги. Как бы отправить нормальную книгу в игнор, хотя она даже повода не давала к такому.
К чему я это всё? Друзья, я грешен. Весна была нелёгкой, пришлось на какое-то время забыть о художественной литературе и погрузиться в совершенно другую область, связанную с профессиональной деятельностью. И получилось так, что книгу своего обожаемого маэстро Эко я прочитал, а вот обмозговать её времени так и не находил. Прошло всего-то навсего три месяца... Печаль, в общем. Но научно-исследовательская полоса жизни подошла к концу и можно с полным спокойствием возвращаться к тому, что я люблю: читать интересные книги и писать, надеюсь, интересные рецензии.
Итак, я ставлю на своём Дэлориане конец февраля 2015 и возвращаюсь к тому моменту, когда я захлопнул небольшой томик Умберто Эко под названием "Откровения молодого романиста". Покупал я его тогда в комплекте с "Дзэн в искусстве написания книг" Рэя Брэдбери. Связка понятная, ибо оба наименования несли похожую семантическую часть. Но если Брэдбери хоть и не учил писать книги, но делился своим опытом, то Эко делится, скажем, больше своими знаниями. Вообще, сравнивать эти две книги - это как сравнивать волшебное облако и величественную скалу. Восхищаешься обоими, но совершенно по-разному.
...я, с полным на то основанием, считаю себя довольно молодым и, безусловно, многообещающим писателем...
Вот это классно. Серьёзно, такое отношение к жизни я нахожу самым разумным. Кстати, недавно смотрел на Озоне одну из книжек Эко, не буду говорить, какую. Наткнулся на комментарий, который меня просто поразил. Автор того опуса утверждал, что Эко продался в 80-е годы и бросил науку ради литературного шлака. И сокрушался, что такой учёный пропал много лет назад. Того, кто хоть немного знаком с биографией маэстро, а уж тем более с его трудами по семиотике и литературе Средних веков, которые были изданы после 80-х годов подобное заявление лишь посмешит. Посмешило оно и меня. Сам же Эко в "Откровениях молодого романиста" говорит:
Литература - это моё хобби
Но я отвлёкся, вернёмся к самой книге. Состоит она из четырёх лекций Эко, посвящённых литературе и литературному труду. Написаны все тексты, как это заведено у Эко, с множеством реминисценций и обращений к источникам. Итальянский маэстро как обычно играет со своим читателем, но теперь он ещё и объясняет, почему и как он это делает.
Согласен, используя в произведении технику двойного кодирования, автор тем самым вступает в некий необъявленный сговор с искушённым читателем, тогда как массовая аудитория, не уловив львиную долю присутствующих в тексте культурных аллюзий, чувствует, что важная часть произведения "прошла стороной". Я однако, считаю, что предназначение литературы не только в том, чтобы развлекать и помогать расслабиться. Она также должна воодушевлять и провоцировать на повторное или многократное прочтение одного и того же текста, чтобы лучше понять его. Таким образом, по моему глубокому убеждению, двойное кодирование - не аристократическая придурь, а способ проявить уважение к доброй воле и умственным способностям читателя.
А вы готовы вступить в тайный сговор? Я уже писал когда-то в рецензии на "Пять эссе на темы этики", что просто наслаждаюсь от этого отношения Эко к читателю. И полностью разделяю взгляды маэстро. Интересны мысли Эко про автора и его текст, про толкование текстов. А лекция про литературных персонажей вовсе открыла для меня много нового. Отдельно скажу про последнюю лекцию, посвящённую спискам. Так получилось, что я, как и Эко, просто "кайфую" от списков. Серьёзно, прямо истинное наслаждение от них получаю. Увидеть подобный текст у любимого писателя - это просто высшее везение для меня. Спустя пару месяцев я даже написал некий текст-список-гипертроф, вдохновлённый именно этой лекцией Эко (можете, если интересно, глянуть ВК: https://vk.com/svefn_g_englar?w=wall-84392718_41). В общем, если вам нравится Эко, нравятся уважительное отношение к вам, как к читателю, нравится умный диалог с автором, то книга для вас. А теперь я возвращаюсь на своём Дэлориане обратно в настоящее.
Было довольно странно читать большое количество не то чтобы отрицательных, но скорее разочарованных отзывов об этой книге. Поэтому, дочитав «Откровения молодого романиста», мне ужасно захотелось примерить роль адвоката самого Умберто Эко. Начну с того, что в прохладном отношении к "Откровениям" есть вина и самого автора, который спрятал «фигу в кармане» и здорово слукавил с названием, спровоцировавшем завышенные читательские ожидания. Если подытожить длинный перечень претензий, то мы получим следующий набор «обвинений»: «до обидного кратко про писательские приемы», «автор повторяется, все это уже было», «скучные литературоведческие изыскания», « зачем пол книги меня мучили бессмысленной темой списков?». Итак, попробуем разобраться с каждым пунктом по отдельности… Книга Умберто Эко разделена на четыре главы и ее содержание, это переработанные лекции, которые писатель читал в Университете Эмори в 2008 году, по программе «Richard Ellmann Lectures in Modern Literature». Эта лекционная программа названа в честь Ричарда Эллмана (1918–1987), американского ученого, литературного критика и биографа знаменитых ирландских писателей ХХ века (Джеймса Джойса, Оскара Уайлда, Уильям Батлер Йейтса). Интересно, что «лекций Эллмана» в разные года читали такие небезызвестные писатели, как Салман Рушди, Антония С. Байетт, Дэвид Лодж, Марио Варгас Льоса, Маргарет Этвуд. И если вернуться к книге, то ее стиль сохраняет отпечаток устных лекций. «Откровения молодого романиста» не научный труд. Это живой разговор с аудиторией. И темы, освещенные в этих лекциях, Умберто Эко рассматривает через очень личную призму: свои романы, литературные приемы и хобби. Первая часть посвящена писательским приемам самого Эко и не вызывает никаких нареканий, даже у придирчивых читателей. И действительно, автор очень умело захватывает внимание, раскрывая кое-какие секреты своей творческой кухни. Что такое для Эко принцип «двойного кодирования» и как он работает? Как автор использует свой опыт исследователя и ученого для написания художественных текстов? Из какого сора выросли идеи романов «Имя розы» и «Маятник Фуко»? Что такое «миротворчество»? И тут мы попадаем в расставленную ловушку. Нам кажется, что Эко сейчас выложит перед нами во всех мельчайших подробностях рецепты своего писательского мастерства, как будто его цель – научить нас писать романы «а-ля Эко». Но хитрый автор, пробежавшись по самым эффектным и аппетитным верхам, подмигивает читателю и, быстро свернув лавочку, переходит к следующей главе. Как? Почему? Ответ для меня кроется в простой мысли, что Эко не собирался рассказывать о том, как писать книги. Он размышляет о том, как их читать. И честно выдает своим читателям все необходимые инструменты для самостоятельной работы. Причем, с помощью них можно препарировать как тексты самого Эко, так и любые другие. Сложной системе взаимоотношений текстов и их читателей, как раз и посвящена вторая часть «Автор, текст и толкователи». Тут начинают сыпаться упреки в повторениях. Действительно, многие мысли и идеи уже были высказаны в предыдущих работах «Роль читателя» и «Семь прогулок в литературных лесах». Но отличительная черта этой части, именно в том, что на этот раз Эко рассматривает эти идеи на примере своих романов. Начиная с третьей части « Размышления о литературных персонажах» в Эко просыпается ученый, и он бросается в путанные дебри литературоведческих джунглей. Но если внимательно следить за смысловым развитием, то именно в этой главе автор развивает и раскручивает темы, так заманчиво заданные в начале книги. Несмотря на обилие сложных терминов, именно эта часть заставила меня пожалеть, что я читаю электронный текст, а не бумажную книгу, в которой можно подчеркнуть и написать свой комментарий. В ней во всей полноте раскрывается многоплановость и многогранность литературных миров, которые Эко создает и которые он анализирует. С идеями Эко и его интерпретациями, можно соглашаться или не соглашаться, но после этой главы возникает острая необходимость перечитать (и переосмыслить) некоторые книги. Причем сделать это не спеша, с карандашом в руке и блокнотом для заметок. Именно продираясь через понятия «эмпирический» и «идеальный» читатель или «эмоциональная иллюзия», осознаешь, что сам писатель позиционирует себя, прежде всего как ученого, а литературу называет своим хобби. И как автор, и как читатель, Умбэрто Эко измеряет литературу совсем другими величинами, нежели к которым привыкли простые читатели. Именно этот «научный» подход к «развлекательной» материи художественной литературы дает Умберто Эко право относится и к читателям «по гамбургскому счету». Умберто Эко ярчайший пример автора, который не заигрывает с читателем, изображая «своего парня», но задает такую высокую планку, которая потребует серьезно под напрячь читательскую мускулатуру. Завершающая, четвертая часть посвящена теме списков в литературе и взывает целую бурю негодования. Но тут я совершенно необъективна, ибо хобби Умберто Эко полностью совпадает с моим. Я тоже безумно увлечена поэзией перечней и перечислений и то, о чем рассуждает писатель для меня чистейшая музыка сфер и бальзам на сердце. Спрашивается, а что же делать остальным читателям, для которых чтение списков это скука смертная? Сложно сказать, но если вникнуть в смысл списков, как в один из мощнейших (и наименее изученных) литературных приемов, то можно раскрыть целый потаенный мир. Приведу пример, который не упоминается у Эко. В своем романе «Человек, который смеется» Виктор Гюго немилосердно в первой же главе обрушивает на читателя списки надписей на стене внутри повозки Урсуса. Эти перечни «единственного, что нужно знать» с перечислением сиятельных лордов, их сокровищ, владений и прав, растягиваются на много страниц. Но именно из этого списка мы узнаем, что «горностай носят только пэры и король», а такие детали говорят об эпохе гораздо больше, чем многословные описания. Прием различных перечислений использовали многие писатели и охота на эти перечни может стать действительно увлекательной литературной игрой. На самом деле, в этой части Умберто Эко действительно повторяется, потому что теме списков полностью посвящен его роскошный альбом «Vertigo». Но это весьма дорогая книга и имеет она ценность скорее для немногочисленных любителей. Глава же из «Откровений молодого романиста» очень точно показывает, насколько важен этот прием для Эко и с каким удовольствием он использует его в своих романах. В завершение своей апологии, хотелось бы пожурить немного автора за его лукавство. Своим многообещающим названием, он действительно создает иллюзию, что под обложкой ваш ждет увлекательный рассказ о тайнах писательской жизни Умберто Эко. Но, боюсь, что все свои секреты мастерства автор «Имени розы» и «Маятника Фуко» оставит при себе. Но для терпеливого читателя он приготовит не менее замечательный подарок – ключи к умению читать и воспринимать текст с безграничным воображением и удивительным вниманием.
Умберто Эко — не только молодой романист, но и уважаемый учёный, и в некоторой степени я считаю его своим светом (светочем) в окошке: он рассуждает о проблемах, знакомых почти всем, кто пробовал себя в литературе, и рассуждает на очень высоком уровне, до которого невольно хочется дотянуться, чтобы суметь понять проблемы собственные и найти для них какое-то решение. Самообразование, самообразование и ещё раз самообразование. Если быть откровенной, дочитав книгу, я осознала, насколько же скудны знания мои, и что не зря я так страдала некогда, читая «Имя розы», — и устыдилась. Ну и поделом мне. Такая вот я самоуверенная и несмышлёная, а для многих, думаю, очевиден тот факт, что Эко пишет любые свои тексты только в расчёте на подготовленного читателя. При чтении «Откровений» меня от взрыва мозга спасло только то, что моё образование — наполовину филологическое, и что в годы учёбы я тяготела к философии, пусть даже не всё могла понять: короче говоря, большинство узкоспециализированных словечек оказалось мне по силам, а почти все примеры (книг, авторов, художественных приёмов) — знакомы, понятны и не вызвали вопросов. Да-а-а, книга не для слабаков.
Книга не для слабаков состоит из четырёх лекций, прочитанных Умберто Эко в Гарварде, но никогда не издававшихся под одной обложкой ни на английском, ни на итальянском (таким образом, публикация в 2013 году на русском языке — первая), и включает:
1. «Слева направо» — это воспоминания писателя о том, как он создавал свои романы; автор делится тяготами и опытом писательства: от зарождения замысла до отношений с людьми, прочитавшими книгу.
2. «Автор, текст и толкователи» — а точнее, их философское соотношение: что хотел сказать автор в тексте и как этот текст в дальнейшем понимается толкователями.
3. «Размышления о литературных персонажах» — природа персонажа как объекта познания и тонкости читательского восприятия с философской точки зрения.
4. «Мои списки» — причины и примеры использования списков в качестве художественного приёма.
Каждая лекция интересна и обособлена, между собой они перекликаются только научным подходом к осмыслению той или иной проблемы (причём имя науки — не обязательно «литературоведение»). Между чтением каждой из них по-хорошему надо брать паузу, — чтобы усвоить прочитанное, перепроверить кое-какие факты, найти применение для себя, — и всё равно полностью исчерпать кладезь мыслей невозможно. Поэтому ниже я зафиксирую некоторую часть основных мыслей книги в моём пересказе и своих собственных соображений, список которых в дальнейшем будет пополняться.
*** Чтобы выносить какие-либо суждения по поводу информации, изложенной в первой лекции, нужно прочитать все романы Умберто Эко, причём прочитать хорошо, чтобы понравилось и даже было понятно. На данный момент я прочитала только «Имя розы», но прочитала из рук вон плохо, поэтому можно считать, что не открывала книгу вовсе. Вывод: прочитать и перечитать книги Эко и вернуться к первой лекции. Примечание: читать и понимать книги будет легче, если перед этим прочитать первую лекцию.
*** Читатель заключает с автором негласный договор, что принимает на веру описанный в книге мир. Следовательно, автор, отталкиваясь от представлений об эрудированности своего читателя, волен фантазировать в тексте о чём угодно — однако у «чего угодно» есть осязаемые границы, потому что если правдоподобие будет попрано неудачным или наглым образом, это окажется неуважением к читателю — а неуважения к себе читатель ни за что не стерпит, и автор окажется предан забвению. В свою очередь, читатели в соответствии с уровнем своей эрудированности более-менее готовы принять определённые искажения условий, существующих в действительности, потому что хорошо (и вежливо) написанный текст воспринимается ими по тем же психическим «законам», что и реальная жизнь. И действительно, мы все не раз отмечали, что в чём-то восприятие выдумки и реальности схоже: мы испытаем потрясение, узнав, что Анна Каренина покончила с собой, — потрясение такой же силы, как если бы это случилось с каким-то близким родственником. Однако в дальнейшем восприятие меняется: дочитав роман до конца, мы будем знать непреложный факт, что Анна Каренина мертва (немного взгрустнём и забудем), но испытаем облегчение, что родственник не умер, а мысль об этом была всего лишь минутным наваждением. Почему мы относимся к литературным персонажам как к реальным людям? В тексте мы идентифицируем их как носителей определённых свойств, и нередко находится персонаж, чувства которого читатель проецирует на себя, потому что в ходе первичной идентификации обнаружил, что у них много общего. С учётом подобного отождествления нет ничего удивительного, что мы испытываем страх или сострадание, глядя на то, что происходит с трагическими героями. Важную роль играет и степень совпадения нарративной стратегии с культурными ожиданиями читателя:
Так, в середине девятнадцатого века читатели проливали слезы и даже рыдали над судьбою Флер де Мари, героини «Парижских тайн» Эжена Сю, тогда как сегодня злоключения бедной девушки оставляют нас цинично безучастными. При этом всего несколько десятилетий назад многих глубоко тронула история Дженни из книги Эрика Сигала «История любви» (и её экранной версии).
И нельзя забывать о том, что люди открывают многие книги только затем, чтобы испытать яркие эмоциональные иллюзии (в таком случае принятие на веру выдуманного мира — уже не негласный договор, а насущная потребность). Вывод: по тому, насколько сильно читатель сопереживает герою, можно судить, насколько убедительна вымышленная реальность. Примечание: с поправкой на эрудированность и культурные ожидания этого читателя.
*** Некоторые часто используемые термины и понятия: Онтологический — объективно существующий. Эпистемологический — то же самое, что «гносеологический», то есть основанный на познании, познавательно-оценочный. Доксастические миры — таковы миры мнения, основанные на наших познаниях или вере; а знания человеческого индивидуума, даже выдуманного, как известно, могут зиять дырами и пробелами. Энциклопедический факт — факт, основанный на знаниях, полученных и доказанных специалистами; то, что мы могли бы проверить на собственном опыте, но предпочли делегировать проверку специалистам. Партитурный подход — когда автор написал в книге нечто, что в рамках этой книги является бесспорно достоверным. Можно сказать, что партитура — это контекст. Диагностические свойства — свойства, присущие каждому литературному персонажу или реальному историческому лицу (которое в силу срока давности воспринимается как литературный персонаж), по которым их можно точно идентифицировать, даже если остальные свойства изменились. (Важно при литературном ревизионизме.) Перцептуальный — связанный с восприятием, обычно подразумевается чистое восприятие без участия разума. Вывод: положить под подушку философский словарь и спать на нём несколько ночей перед тем, как взяться за чтение «Откровений» снова. Примечание: не забыть купить философский словарь.
*** Глава о списках оказалась неожиданной, во всяком случае, мне никогда не приходило в голову, что список может использоваться как литературный приём. Но автор приводит такую подробную классификацию и столько убедительных примеров, что недоверчиво относиться к такому подходу становится попросту невозможно. Списки бывают практические (прагматические) и поэтические (литературные, эстетические). Поэтические списки могут приводиться для того, чтобы передать ощущение невыразимости; или хватить через край; или насладиться самим процессом перечисления; или передать впечатление хаотичности какого-либо явления/события; или… или… Слишком много цитат, оригинальная информация плохо усвоилась. Вывод: подумать над тем, как можно использовать такой приём. Примечание: когда созрею для чтения Эко, надо запастись терпением, потому что ни один из его гигантских списков нельзя пропускать. Блин.
*** Продолжение следует (:
Сборник размышлений Умберто Эко о том что есть писательство, кто есть писатель, насколько реальны нереальные люди (то бишь персонажи) и моя самая любимая часть - списки в литературе)))
В целом книга неплохая, написана как всегда с юмором, кучей примеров из литературы, но глава про персонажей явно выпадала из общей структуры и стилистически, и по языку, и по настроению. А ещё меня не покидала мысль, что именно эту главу я уже читала... Потом в комментариях в конце я прочла, что действительно одна глава была взята из сборника лекций Шесть прогулок в литературных лесах))) Мне кажется, не стоило так делать, разница слишком бросается в глаза. А в остальном как всегда отличная работа!
Когда я защищал докторскую диссертацию по эстетике Фомы Аквинского (тема была очень спорной, поскольку тогда в научных кругах считалось, что в необъятных трудах Аквината тема эстетики не затрагивается), один из моих оппонентов обвинил меня в «чрезмерной нарративности». Он заявил, что в ходе любого исследования серьезный ученый выдвигает массу гипотез, а затем опровергает их одну за другой, неизбежно совершая при этом множество ошибок; однако в резюмирующем исследование трактате описание процесса следует свести к необходимому минимуму, сообщив лишь умозаключения. Я же, по его мнению, описал ход моего исследования так, словно это был детективный роман. Замечание было высказано в дружеской манере, но именно оно подсказало мне основную идею: о любых научных изысканиях следует «повествовать» именно так. Каждая научная книга просто обязана быть приключенческой — этакий отчет о поисках очередного Святого Грааля.
Мне хотелось, например, чтобы Роберт, мой герой, находился в Париже в день смерти Ришелье. Обязательно ли было делать его свидетелем кончины кардинала? Вовсе нет. Если бы Роберт не видел Ришелье на смертном одре, моя история не изменилась бы. Более того, вводя в роман это ограничение, я и не думал его использовать. Я всего лишь хотел показать читателю умирающего Ришелье. Садизм в чистом виде.
Почему столь многих печалит суицид Анны Карениной, тогда как лишь кучка преданных поклонников творчества Виктора Гюго оплакивает самоубийство Симурдэна из "Девяносто третьего года"?
Знакомство с кочующим литературным персонажем не подразумевает знакомства с его исходным текстом. Тысячи людей знают, кто такой Улисс, но никогда не читали «Одиссею»; миллионы детей говорят о Красной Шапочке, не будучи знакомыми с двумя основными источниками ее истории — сказками Шарля Перро и братьев Гримм.
Авторы часто не ведают, что говорят, и, лишь получив ответную реакцию читателей на свои слова, постигают их смысл.
Bewertungen, 11 Bewertungen11