Золотой Ян

Первая история родилась, как подарок Яне на день рождения;

вторая – родилась специально для наших мальчиков;

затем стало очень обидно за Еву и Симону, и родилось продолжение.

Но прежде…

родились мы, в белом доме на горе,

там, где белые собаки на дворе… (1) 

История первая
Маленькое приключение большой семьи

Не так давно, но и не так, чтобы недавно, в Северном Королевстве жила-была большая семья: папа Папочка, мама Мамочка и дети – Ян и Яна, Дин, Дан, Соня, Роза и Давид.

Семья жила на опушке дремучего леса, в красивом деревянном доме. И в семье, и в доме царил идеальный порядок. А все потому, что каждый трудился и учился: с раннего утра до позднего вечера. При этом никто не уставал. Потому что занимался любимым делом.

И, конечно, у каждого оно было свое: папа Папочка, например, иногда работал экскурсоводом, и, всегда – волшебником; мама Мамочка рожала и воспитывала детей; еще она вязала, шила, вышивала и изучала туркужинский язык(2).

Как-то раз двурогий великан Иныж, живший в дремучем лесу, увидел счастливое семейство и тоже захотел жену и детей. Когда Папочка с детьми отправились в город по делам, а Мамочка осталась одна, Иныж ворвался в дом и похитил ее.

Вернувшись из города, Папочка с детьми увидели, что мамы нет, а на полу валяется ее окровавленный платок. Поняли они, что случилась беда, и сильно опечалились. Дети плакали.

Папочка тоже плакал. Он вышел из дома, присел на завалинке и долго орошал слезами платок драгоценной супруги.

Так семья погоревала до вечера. Потом решили, что папа отправится на поиски мамы, а дети останутся дома одни и будут хорошо себя вести.

Дети у Папочки с Мамочкой получились все прекрасно-разными. Они с рождения вели себя очень разумно, но никогда еще не оставались одни.

Потому, чтобы защитить их в свое отсутствие, Папочка применил так называемое снежное колдовство, после которого дом круглый год оставался запорошенный снегом.

Затем он взял немного еды в дорогу, и ушел.

Совсем рядом с дремучим лесом и домом счастливого, но опечаленного семейства были и город, и деревня, в которых жило полно народу. Однако после папиного снежного колдовства дом перестали замечать.

Зимой его не замечали, потому что все дома – что в городе, что в деревне – тоже стояли в снегу. А летом… Летом, взглянув в его сторону, люди тут же отворачивались в испуге, полагая, что им мерещится: среди солнечного лета – дом в снегу. Это же невозможно!..

И вот наступило первое после-мамино, без-папино лето, а дом, как и задумано по волшебному плану, остался укутанным в горы холодного снега.

К вечеру снег подтаивал, а к утру снова нарастал.

Снега нарастало много, поэтому утро начиналось с того, что кто-то из старших мальчиков расчищал дорожку перед дверью, чтобы остальные дети могли выйти из дома…

 Как же выбирался из дома старший мальчик, спросит внимательный читатель, ведь дверь к утру заваливало снегом? Очень даже просто! Он залезал в камин, затем по трубе выбирался на крышу, а оттуда скатывался как с горки, прямо во двор!

 Поскольку кататься со снежной горки очень приятно, старшие мальчики устраивали состязание – кто первый проснется, тот и скатывается расчищать дорожку.

 К слову сказать, обычно состязание выигрывал Ян…

 На самом деле заснеженный дом, двор и усадьба немного огорчали детей – кругом лето, им хотелось тепла, – но, так складывались обстоятельства, приходилось терпеть.

 Соседи и случайные прохожие, не верившие своим глазам и обходившие заснеженный дом стороной, тоже ничуть не страдали и не ущемлялись в своих правах.

 Хуже обстояло дело с жаворонками и скворцами, бабочками и мотыльками, альпятами(3) и глупыми ящерками. Они влетали, вползали, влипали в снег, оставаясь в нем кто раненый, кто простуженный, а кто навек замерзший.

С раннего утра до позднего вечера дети метались с одного конца усадьбы к другому; забираясь то на крышу, то на забор, вытаскивали из снега всех, кто совал свои любопытные носики, хоботки и рыльца в папин волшебный снег.

Уже в первый волшебно-снежный летний вечер дом превратился в настоящий лазарет для влипших зверушек.

– Так дело не пойдет, – сказала Яна после очередного напряженного спасательного дня. – Надо найти папу, пусть отменит свое волшебство. Недопустимо чтобы из-за нас кто-то страдал.

– Но как же мы найдем папу? – отвечали дети. – Он ушел в дремучий лес за мамой. Лес большой, а мы маленькие. И папу не найдем, и сами заблудимся.

– Да, вы правы. Ходить в дремучий лес очень опасно. Но что делать? Мы не можем позволить им всем погибнуть, – Яна показала на лежащих в кроватях раненых животных. – Скоро обмороженных и простуженных бабочек и альпят станет так много, что в доме не хватит для них места. Надо рискнуть.

– Тогда в лес пойду я, – заговорил самый старший мальчик, Ян.

Ян был сильным, храбрым и всегда спокойным. Говорил Ян мало, но каждое его слово ценилось на вес золота. А все потому, что он сначала думал, потом говорил, а затем обязательно делал, что сказал.

Ян таким не родился. Это со временем он выработал в себе новую черту характера. Когда привычка сначала думать, а потом говорить укрепилась в нем и проявилась на деле, все стали звать Яна Золотым.

– Хорошо, – согласилась Яна. – Только возьми с собой Розу. Она знает туркужинский язык, в лесу без него не обойтись.

Разговор этот слышали выздоравливающие шалуны и приключенцы от природы Бабочка, Пчелка и Ящерка. Они решили последовать за детьми в дремучий лес, чтобы помочь разыскать Папочку с Мамочкой, и вернуть их домой.

Решили – сделали: тайные друзья детей спрятались в котомке Розы.

Наутро, с восходом солнца, вся компания отправилась в страшный дремучий лес, простиравшийся от края до края Северного Королевства.

С незапамятных времен в том лесу жили малоизученные и совсем неприрученные двурогие и безрогие великаны, злобные пещерные пинты и еще множество не только волшебных, но и волшебно диких, разумных и безумно неразумных существ, среди которых упомянем также драконов, альпов и единорогов, плотоядных бабочек и людоморов(4).

Из флоры дремучего леса нам хочется выделить языкастый плющ, смеющуюся плетущуюся розу, плачущую глицинию и жутко кусачий мох…

С каждым шагом все дальше заходили дети в лес, все темнее в нем становилось. Выше поднимались деревья, плотнее и гуще рос кустарник. Все чаще под ногами попадался кусачий мох, обходить его становилось все сложней.

Наступил вечер. Дети вконец выбились из сил. Но ни папы, ни мамы, ни подходящего места для ночлега. Когда Роза начала хныкать, Ян усадил сестренку на спину, сказал: «Потерпи», – и пошел дальше.

Всю ночь и еще день шел Ян по дебрям дремучего леса, пока не вышел на поляну. На поляне дети увидели шалаш. Из шалаша показалась старуха в традиционных ведьминых лохмотьях. Голова ее низко опущена, длинный нос картошкой свисает до самой груди.

Старуха производила жуткое впечатление. К тому же она явно прятала глаза. Но Ян с Розой совсем не разбирались в людях. Потому поздоровавшись, тут же попросились на отдых и ночлег.

Старуха нехотя согласилась, но велела прежде наколоть дров, развести огонь, вымыть котел, натаскать воды, приготовить ужин, постирать и прибрать в шалаше.

Дети выполнили все повеления старухи, не замечая ни ее грозных окриков, ни больших клыков, свирепо выглядывавших изо рта… ни слюнок, обильно капавших на землю.

Пока Ян и Роза трудились на злую ведьму – а это была именно злая ведьма, от которой никто никогда живым не уходил – Бабочка, Пчелка и Ящерка, никем не замеченные, вылезли из котомки девочки.

Друзья сразу поняли, что детям грозит опасность. Немного пошептавшись, Пчелка улетела, а Бабочка и Ящерка, подкрепившись цветочным нектаром и ягодами, спрятались в траве недалеко от шалаша.

Выполнив повеления старухи, Ян и Роза поужинали и легли спать. Когда дети уснули, злая ведьма пробралась в шалаш, чтобы тоже подкрепиться – съесть доверчивых детей!

Тут-то и подоспела наша Пчелка с роем своих пчелиных сородичей.

Чтобы не разбудить и не напугать детей, пчелы потихоньку залетели в шалаш, залепили ведьме рот, вынесли ее на поляну и там, с неистовым жужжанием, набросились на жестокую старуху! Сначала покусали ее, а затем подхватили и унесли с собой в небо.

Когда пчелы с ведьмой скрылись в вышине, Пчелка отделилась от роя и вновь присоединилась к своим друзьям – Бабочке и Ящерке.

Наступило утро. Ян и Роза проснулись отдохнувшими, не подозревая, от какой беды спасены. Они вышли из шалаша, хорошенько позавтракали и, с новыми силами, отправились дальше. Но не прошли дети и половины дня пешего пути, как их ноги начали утопать в кусачем мхе: сначала по щиколотку, затем до колен, потом и по пояс. Мох затягивал как трясина, кусал и жег ноги, руки, все, чего касался.

Ян и Роза закричали: "На помощь, спасите!"

Обитатели дремучего леса услышали их зов и тут же бросились на выручку. Одни тянули детей за руки, другие щебетали, отвлекая и развлекая, третьи приносили в клювах поесть и, конечно, попить.

Пока Ян и Роза вежливо отказывались от червяков, гусениц и болотной воды, сородичи нашей Ящерки высвобождали их ноги от пут кусачего мха.

Только дети освободились и захотели отдохнуть, как услышали странный шум и хруст ломающихся веток – это каменные гномы, злобные пинты(5), вышли из пещер.

Их тоже привлекли крики детей, гомон птиц и… запах альпов.

Каменные гномы, пинты, жили в бесчисленных пещерах и катакомбах под дремучим лесом. Ходили слухи, что на их рудниках день и ночь трудятся тысячи мальчиков и девочек, которых они то и дело похищают то тут, то там.

Говорили также, будто пинты похищают и альпов.

Поздними вечерами, в деревенских и городских домах, берлогах и гнездах дремучего леса, люди, звери и птицы рассказывали страшные истории о жестоком обращении пинтов с альпами…

Но кто же такие эти альпы, и откуда?

Предание гласит, предки славного Пегаса(6), быстрокрылые альпы проводили жизнь под открытым небом, на высокогорных – альпийских – лугах.

Благоухание тех лугов альпы носили с собой, и оно очаровывало всех, даже каменных гномов – больших ценителей разного рода сокровищ.

Альпы не только источали чудесный аромат, но были мастерами вознесения: с начала времен они говорили на чистейшем туркужинском языке, так что способность светить и возноситься со временем стала -или была изначально? – неотъемлемой частью их природы.

Несмотря на то, что альпы имели по четыре, шесть и даже восемь крыльев, благодаря длительному использованию туркужинского языка, они летали и со сложенными крыльями.

Хотя, надо признать, крылья значительно улучшали аэродинамические качества полета и, само собой, добавляли красоты.

О, как же нам хочется полетать на альпе!..

Быстрокрылые альпы не просто летали – как птицы, например, – но парили. То возносясь медленно и плавно, то мгновенно, они долетали туда, куда не залетал самый высокогорный орел.

Полет альпа был так мягок, что у восседавшего на нем даже в тысячный раз захватывало дух, словно впервые…

Но, возможно, ощущение легкости полета связано также с ароматом, что источали эти существа. На альпийских лугах в несчетном количестве росли маки и другие цветы, обладающие специфическим эффектом. Альпы ими питались и, несомненно, впитывали свойства этих растений и, затем, скорее всего, эти – пьянящие и очаровывающие – свойства источали.

Так ли, нет ли, сейчас альпов мы можем лишь представить.

Они сгорели в пламене столетней войны вместе с родиной наших предков – Черкесией. Огонь той войны был так жесток, что единственные сохранившиеся останки альпа дошли до нас из времен гораздо более ранних, чем война черкесов за свободу и независимость.

Однако продолжим…

Пинты тоже могли и туркужинский язык знать, и светить, и благоухать, но когда-то, давным-давно, их предки сделали другой выбор.

Прекрасно разбираясь в превосходном – и превосходно в прекрасном, – они все же жили под землей, под гнетом патологической страсти к накопительству: этим существам всегда мало того, что у них есть, что бы у них ни было…

Страсть к накопительству, и еще зависть, буквально распирали пинтов, толкая на чудовищные по жестокости и коварству поступки…

Конечно, взрослые альпы редко попадали к ним в плен, они были слишком умны и осторожны для этого.

Иначе обстояло дело с молодняком: молодежь, детей легко обмануть, особенно если они от природы светлы и вознесены, как альпы.

Все знают, каждый новорожденный открывает для себя мир заново, так что история ошибок и потерь, боли и разочарований только повторяется.

Из века в век неповоротливые, ничем не привлекательные пинты, тысячей различных способов, заманивали альпийский молодняк в свои пещеры.

Не раскрывая злобных намерений, бесконечной лестью понуждали пинты пленных альпов к разговору на журчащем как горный ручей туркужинском языке – мира, любви и согласия, – что в итоге приводило их к вознесению.

Но стоило доверчивому альпу достичь пика вознесения, и упереться в сырой холодный потолок пещеры, как пинты стаскивали несчастного на землю, обрезали ему крылья, посыпали голову пеплом и затыкали ноздри землей!..

В отличие от остальных живых существ, альпы совсем не умели дышать через рот, то есть выдохнуть могли, а сделать вдох никак. Вот альп и начинал выдыхать накопленную свежесть высокогорных лугов, наполняя ею пещеры пинтов.

Выдохнувшего все содержимое, сдувшегося окончательно, едва живого альпа переводили затем в самую темную пещеру и открывали ноздри. Опустошенный альп вновь начинал дышать полной грудью, наполняясь теперь смрадом глубин.

Спустя время, надышавшееся зловонием, лишенное крыльев и убежденное в своем окончательном падении существо, теперь уже мало напоминающее альпа, добровольно, до конца своих дней, возило тяжелые вагонетки с рудой…

Вот такая печальная история, которую знали все дети Северного Королевства.

Среди спасителей Яна и Розы оказались два несовершеннолетних быстрокрылых альпа. Увидев пинтов, они тут же посадили детей на спины и ускакали.

Страх попасть в плен к злобным обитателям подземелий придал всем силы. День и ночь без устали мчались альпы сквозь чащу дремучего леса. Когда дети засыпали, тихо шелестя в ночи крыльями, альпы возносились к звездному небу…

На рассвете седьмого дня путники спустились прямо на Скалу двурогих великанов. Ян и Роза проснулись, спешились и осмотрелись, но ни Папочки, ни Мамочки не нашли.

Не оказалось на скале и живых великанов – только мертвые. Огромные, рогатые, даже мертвые они выглядели устрашающе. Смертельные раны на телах поверженных гигантов указывали, как они встретили свой конец: некоторые пытались спастись бегством, иные пали в битве с неведомым врагом…

Вдруг из пещеры неподалеку донесся плач. Дети пошли на звук, и нашли детеныша великанов.

Детеныш был напуган. Роза заговорила с ним на туркужинском языке, гладя по густой шершаво-жесткой шерсти цвета первого вздоха.

– Как тебя зовут? – спросила она, доставая из котомки лакомство.

Малыш взял протянутый ему имбирный пряник и представился:

– Великанчик.

На самом деле, по размеру «малыш» кратно превосходил Яна. Однако «большой» вовсе не значит «взрослый» …

Подкрепившись и успокоившись окончательно, Великанчик рассказал, что видел родителей Яна и Розы.

Они были в плену у великанов, когда на лагерь напал черный дракон. Дракон убил всех двурогих великанов, включая Иныжа, а Папочку и Мамочку унес с собой за тридевять земель.

В заключение своего рассказа Великанчик достал из угла пещеры окровавленный платок Мамочки и отдал Розе.

Держа в руках платок, Роза никак не могла решить, расстроиться ей от того, что мама с папой снова в плену или радоваться, что они живы и вместе.