Вотчина Дажьбога

Пер хищно подкрадывался к широкой спине в черной потертой коже. Ближе, ближе… Вот уже слышно, как поскрипывает потрёпанная куртка. Клацают старомодные клавиши, сосредоточенно сопит человек. Байкер бесшумно занес руку для удара, в глазах плясал злой огонь, черная шевелюра слегка приподнялась от возбуждения.

– Опять со своими ботами ковыряешься?! – дружеский шлепок, который иным и ключицу может сломать, выбил облачко пыли из усиленного металлической накладкой плеча.

Бода крякнул от такого «похлопывания» и процедил:

– Гром тебе в задницу, Пер! Вечно ты со своими тупыми шуточками. Иди вон Кабана позадирай, может, он тебе зубов поуменьшит.

Пер радостно заржал. На его вкус шутка явно удалась.

– А чего с клавой возишься-то? Надел бы нейроинтерфейс. Быстрее и проще же! – он с любопытством взглянул на небольшую клавиатуру, издающую приятные клацающие звуки.

– Не люблю я его, – не глядя отмахнулся Бода, – сосредотачиваться надо. О постороннем не думать, процесс держать.

На столе черные песчинки на глазах выстраивались в лесенки и башенки, прокидывали тоненькие, с волос толщиной, провода от пирамидок к «небоскребам».

– Опять со своими роботами ковыряешься? Использовал бы «церебро». Задал цели и корректируешь результат. Вечно ты во все норовишь ручонками залезть, – ухмыльнулся Пер, разглядывая как оживает миниатюрный город.

– Что у меня своих мозгов что ли нет? Этот «интеллект» вечно трехэтажную фигню накрутит, где можно простым и четким алгоритмом обойтись, – Бода с раздражением почесал бритый затылок. – И вообще, иди уже, куда шел! Мешаешь!

– Ладно, не кипятись, уже ушел, – в притворном жесте поднял руки собеседник.

В оружейном боксе у своего длинного и изящного байка сидел вечно мрачный долговязый Гот. На раскладном столике в математическом порядке лежали полированные детали мотоциклетной «снайперки». Пустой кронштейн сиротливо торчал из багажного кофра. Гот с мрачной и торжествующей ухмылкой электронным микрометром промерял выработку деталей. Планшет, лежащий поодаль, тут же выводил какие-то гистограммы и графики. Целая батарея с различными смазками и присадками выстроилась в шеренгу по левую руку.

– С утра пораньше драишь орудие убийства? Похвально, – махнул рукой в приветственном жесте Пер.

– Винтовка – лучший друг солдата,– мрачно отозвался тот, – хорошее у тебя утро. Час дня за бортом, – в неспешной манере речи долговязого всегда слышалась плохо закамуфлированная угроза.

– А где Буян? Помнится, вчера он мне проспорил помывку байка. Долг платежом красен.

– Как обычно, лежит пьяный в рембоксе, – презрительная ухмылка на секунду пересекла бледное вытянутое лицо. Не то, чтобы Гот был убежденным трезвенником, нет, пылающие шоты абсента он опрокидывал так же лихо, как и прочие. Но никто никогда не видел его в стельку пьяным. Впрочем, памятуя тяжелый и мрачный характер бойца, никто к нему особо и не лез.

– Опять?! Скотина! – сквозь зубы рыкнул лидер отряда.

Как и ожидалось, Буян лежал на коротком жестком диванчике, свесив не влезшие ноги с подлокотника. Одежда его была перемазана кровью и пылью. Осколки стекла застряли в толстой коже жилета. Разбитая губа опухла, а под глазом красовался роскошный бланш.

Пер со свистом втянул воздух. Костяшки пальцев на кулаках его побелели, а губы сжались в тонкую бесцветную линию.

– А ну просыпайся, скот! – он схватил несчастного за грудки и тряхнул его так, что звякнули подшитые изнутри броневые пластины жилета. – Опять нажрался у Фредди, еще поди и в клетке дрался?! Да тебе скоро стоматологи зубы вставлять перестанут, потому что тупо некуда будет!

– А?! Что?! – дико озирался Буян. – Ох, башка! -Жалобно затянул он, обхватив свой многострадальный череп, словно пытаясь удержать содержимое внутри.

Пер с яростью швырнул страдающее тело на диван:

– Если наведешь врагов, или кто-нибудь левый прознает про гараж – убью! Нет, хуже, разжалую в пешеходы! Вымой здесь все! И все байки тоже. Чтоб через три часа все сверкало, как у кота под хвостом!

С душераздирающим вздохом страдалец привел свое тело в относительно вертикальное положение: «Сделаю».

Предводитель «Секиры Перуна» уже хлопнул дверью в святая святых – «духовный бокс», как в шутку окрестили эту мастерскую члены отряда.

Стандартный гараж на четыре легковых автомобиля был заставлен под самый потолок различной электроникой. Гудели вентиляторы, мигали разноцветные лампочки из полутьмы, остро пахло озоном. В центре в столбе голубоватого света возвышалась мощная катушка и золотой, полированный в зеркало, электрод, покрытый вычурными рунами. Лиловый тлеющий разряд облизывал изгибы символов, запинался об их острые углы, растекался и впитывался без следа в ровном зеркале желтого металла.

Рядом с электродом, раскинув руки в величественном жесте, стоял Старец. Седая, как у старинного мага, борода топорщилась, огрызаясь голубыми искрами статики. Черные очки, водруженные на орлиный нос, отражали выпуклую поверхность электрода, похожую в эту минуту на колдовскую сферу. Кожаная косуха Старца была усеяна шипами и заклепками, точно у канувших в лету олдовых панков.

Он тянул одну ноту, медленно перемещая ладони над рунами. Разряд, как приклеенный, следовал за ними. Наконец, его голос упал вниз, но ненадолго, в ту же секунду он обрел небывалую мощь и силу, взметнувшись вверх и достигнув оглушительного крещендо. Разряд в ответ налился силой и превратился в голубую молнию, которая спрыгнула со своего жилища на усеянные шипами наручи Старца и начала бешено змеиться и прыгать с одной металлической детали на другую. Голос взметнулся еще выше, перейдя в крик, и ослепительно белая молния окутала все тело человека, размашистыми дугами выплясывая на пиках шипов и заклепках.

Внезапно свежий запах озона перебил резкий запах жженой проводки, что-то оглушительно хлопнуло, зашедшийся в эпилептическом танце разряд ударил Старца в грудь и погас. В ту же секунду зажегся яркий общий свет.

– Дупа. – констатировал старик, просунув палец в дырку на куртке посреди груди.

Пер и Старец стукнулись кулаками в старинном приветствии.

– Не идет сегодня? – кивнул Пер.

– Надо бы поправить схему, и ништяк. – заверил его Старец, важно сверкнув черными стеклами очков. На большом экране за его спиной тут же возникла его куртка со сложной схемой. Места шипов и заклепок заменяли какие-то радиотехнические символы, соединенные тончайшими дорожками, ни дать ни взять большой мегаполис. Пробой на схеме отображался большим красным пятном.

Старик достал складной костяной гребень, напоминающий опасную бритву, и, уставившись на схему, принялся расчесывать бороду, как нередко бывало в минуту раздумий.

– Катушка погорела. Где запасная? – бросил он за спину, внимательно изучая схему.

– Кандидату отдал, перематывать, у них в гараже нормально делают. Обещал еще ко вчерашнему дню закончить, – задумчиво поскреб рыжую курчавую бороду Пер.

– Ништяк. – глубокомысленно заключил дед. – Тогда звони ему.

Лидер отряда повел по скуле, вызывая на линзу список контактов, и набрал кандидата. Молния стихла, так что ничего не мешало связи.

– Хм. Не берет. – озабоченно отозвался он спустя минуту. – Попробую заехать к нему в сервис, может, там чего знают.

– Давай, давай, займись, – рассеянно отозвался Старец, во всю колдуя над схемой.

***

В сервисе, где работал кандидат, как всегда было шумно. Работали станки, визжала болгарка. Колотили свои жестянки железячники. Пахло окалиной, маслами и бензином. Веяло теплом от сварки и горячих двигателей.

– Хей, Сеня! – вскинул руку Пер. Низкое, ощущаемое костями, гудение холодной плазмы его байка сменилось едва слышным шелестом по крыльчатке турбины. Могучий двухколесный конь прилег на бетон, спустив воздух из пневмоподвески.

– Хайя, Пер! – ответил перемазанный Семен, скидывая одно ухо защитных наушников.

– Чем занят? – байкер стукнул подставленный для приветствия кулак в промасленных и черных от окалины перчатках.

– А, упырь один заказал «морду» себе переделать, хочет турбину на свое корыто воткнуть. Придурок. Только быстрее тачку угробит. Ну, а мне- то что? Деньги платит – я колочу. Хоть на самокат, а хоть и на задницу ему турбину присобачим!

– Ясно. А где Саня? Чет давно его не видать.

– Так ты что не знаешь? Недели три назад внезапно сорвался куда-то в горы. Сроду в походы не ходок был, и вдруг на тебе! На какую-то сложную гору полез. Не то в Сибири, не то на Дальнем Востоке. Прикинь, туда только вертолетом добраться можно. А Саня – то и высоты боится, что аж под себя ходит! – хлопнул руками по коленям Сеня и зашелся счастливым смехом.

– Ну-ну, дальше – поторопил его внезапно нахмурившийся Пер.

– Ну, пару дней назад звонил вроде. Кажись, вернулся, только в гараже его не видали,– пожал плечами мастер.

– Ну, а Бандит что?

– А что он? Сказал, что за отлучку будет еще десять процентов сверху с него удерживать. Хорошо хоть не уволил к чертям. Да только он все равно не вышел,– пожал плечами собеседник. Потом метнул вороватый взгляд на вошедшего в гараж плотного лысого человека в деловом костюме:

– Ты извини, Пер, работать пора.

Тот лишь взмахом отпустил его, и, не дожидаясь, пока вошедший пристанет к нему с разговорами, оседлал свой чоппер. Взвыла турбина, завизжала и задымила резина на широком заднем колесе, и байкер, оставив черный ровный круг на бетоне, покинул мастерскую.

***

Вот он. Третий этаж потрёпанной панельки.Довольно старая обшарпанная дверь. Да, у Бандита сильно не зажируешь. Можно было бы и почаще подкидывать халтурки Кандидату. Пер с силой нажал на звонок – сломано. Вздохнувши, аккуратно постучал.

И тут же рядом с его головой и животом появилось две дырки в дверном полотне, сопровождаемые приглушенными пистолетными хлопками. Байкер мгновенно отшатнулся за стену, про себя славя Перуна за внезапную удачу.

– Эй! Саня! Ты там совсем сдурел что ли?! Горным воздухом передышал?! Это я, Пер!

– Пер? Ну- ка, подойди к камере. Ты один? – тревожно откликнулись из-за двери.

– Ага. Чтоб ты меня свинцом нашпиговал, как гуся яблоками?!

– Не буду, если это ты!

– Черт с тобой, кандидат, но смотри мне, без фокусов! – байкер осторожно бочком выдвинулся из-за своего укрытия в поле зрения дверной камеры, готовый в любой момент юркнуть назад под защиту стены.

Спустя несколько секунд клацнули замки, и дверь приоткрылась:

– Заходи!

– Что, семь ветров тебя раздери, с тобой происходит?! – Глава «Секиры» окинул взглядом побледневшего, осунувшегося кандидата с глубокими черными кругами под глазами. – Только пистолет убери, хорошо?

– А, да, конечно, – взлохмаченный и вымотанный до крайности, Александр сунул ствол за ремень. – Извини, Пер, я в последнее время сам не свой.

– Да я заметил. Давай по порядку.

Кандидат усталым жестом пригласил гостя в кухню.

– Эта моя жена Лена.

Женщина встретила гостя недоверчивым утомленным взглядом покрасневших от бессонницы глаз.

– Лен, все впорядке, это Пер. Мой старинный приятель, – перед последним словом он несколько помедлил и со значением взглянул на байкера.

– Очень рад познакомиться!– припомнил вежливую формулу последний.

Девушка молча кивнула и занялась приготовлением чая.

– А это моя дочь Оленька, – грустно улыбнулся кандидат, потрепав русую голову девчушке лет шести с огромными голубыми глазами.

– Хай, сестренка! – Пер выставил кулак и подмигнул робко улыбающемуся ребенку. Та неловко отбила кулак своим, и байкер притворно схватился за руку и застонал. Застенчивая детская улыбка стала чуть больше и теплее.

Наконец гость плюхнулся на стул и принял горячую кружку с чаем.

– В общем, – начал свое повествование Кандидат, – не так давно у моей Оленьки нашли редкое генетическое заболевание. Не помню, как там его, но суть в том, что у нее медленно растворяются мышцы. – Он мельком взглянул на дочь и быстро закончил. – Можешь сам глянуть в сети на досуге, как оно заканчивается. И мы в общем были уже в отчаянии, но тут прилетела весточка, что есть на плато Путорана один не типичный пик. И там есть… Ну, в общем, камень, который может помочь. Сам понимаешь, когда надежды никакой – хватаешься за каждую соломинку. Словом, продал я свой байк и организовал экспедицию туда. Так что теперь я пешеход, так-то, – он виновато развел руками. – Пока добирались до пика, вроде ничего так было. Горы не сильно крутые. Ну, и ты знаешь у них верхушки плоские такие, потому их плато и называют. – Кандидат отхлебнул дрожащей рукой дешевый разведенной кофе, не заметив того, что он только из чайника. – Короче, когда мы нашли этот пик…

Пер слушал внимательно, не торопил и не перебивал, лишь вчитывался в лицо рассказчика.

– Словно гора не гора… Огромный. Крутой. Весь черный и крошится… Двоих мы только на подъеме потеряли. А когда залезли… Ты знаешь, там такой морозяка! Сразу вся электроника сдохла. Даже снять ничего не успел. Еще у одного бедолаги замерзли глаза. Он не взял очки. Прямо, как вода в кружке, жуть просто. В общем, ему бы так и так конец бы был… Я взял его одежду. Быть может, только это меня и спасло. Мороз такой, прям до костей продирает, сколько бы ты на себя одежды ни навертел. Наверно, и на северном полюсе не так холодно! И абсолютно нет ветра. На этой-то чертовой высоте! И там… – кандидат помедлил. Поднял взгляд на слушателя, словно проверяя, верит он или нет. – А там ровнехонько срезанная верхушка. Площадка такая небольшая, может, машины три- четыре влезет. И камень под ногами, чернильно – черный да такой гладкий, что себя увидеть можно! А по сторонам столбы опять же черные четырёхгранные. В другое бы время я бы, конечно, получше рассмотрел, но этот страшный мороз… А посередине… Алтарь не алтарь, не знаю. Куб каменный такой стоит. Полированный, аж как будто маслом облитый. И на нем лежал, нет, стоял прямо на острие этот кристалл. Точно фокусник его там поставил.

– Покажь хоть, – воспользовался паузой собеседник.

– Оленька, покажи дяде камень.

Девочка достала из-под майки небольшой с палец величиной чистейший кристалл горного хрусталя. Прозрачный, точно воздух, камень был огранен в каплю. Кандидат сделал нехитрый крепеж и подвесил его на шею дочери.

Байкер внимательно изучил кулон, не спеша, впрочем, к нему прикасаться, а Кандидат меж тем продолжил:

– Потом на спуске еще один сорвался. Обморозил руки, не смотря на варежки, и не смог страховку толком вбить. Главный наш- скалолаз со стажем, потом говорил: никогда не видел такой коварной горы и так много жертв за одну экспедицию. Короче. Заночевать решили у подножия этой скалы, на вершине плато. А то пока лазали, совершенно вымотались.

А ночью пришли они. Все в черном. Тощие такие. Тихо, молча, всех перерезали. А мне повезло: один из наших успел закричать. Я побежал да в расселину впотьмах упал и на куртке повис. Так до утра и провисел. В общем, пока до базы не добрался, я так и не спал. Все шел и шел… Потом уже, когда я у красноярцев, в мотоклубе остановился, опять пришел черный. На этот раз один. Он точно ждал там, Пер! Но его там быть просто не могло! Я отпер кладовку – сварочный выкатить, и чуть не словил ножа в брюхо! Повезло, ребята рядом были. Они там в Сибири долго не разговаривают. Этот тип сразу получил штук десять ножевых, без счета ударов дубинкой, тайзером и травматом в него стреляли, а он все прет, точно обколотый! Да быстрый, такой вертлявый! Кое- как его угомонили, обратно в каморку запинали да под замок! За стволом сбегали, отперли, а там никого! Никого, Пер! Из комнатки метр на два, в центре здания, ушел, Пер! Гудини хренов. – Кандидат сделал огромный глоток изрядно остывшего кофе и тряхнул головой. – И самое интересное: ни капли крови. То есть вообще! Точно и не было его! Стоит ли говорить, что я в тот же час собрал свои манатки и помчал дальше – домой. Вот по сути и вся история, – подвел итог Александр.

– И что камень? Помогает? – задумчиво запустил пятерню в огненно-рыжую бороду лидер отряда.

– Да пес его знает. Это не такое заболевание, чтоб прямо здесь и сейчас увидеть эффект. Вот поедем на прием через три месяца и поглядим. Пер, кто это был? Мне сказали: ты с ними как-то пересекался. Можно ли замять дело? Я отработаю, все сделаю!

– Не соврали. Пересекался, – задумчиво ответил мотоциклист. – Ты перешел дорогу очень серьезным парням. От них не откупишься, не отработаешь, не сбросишь с хвоста. Они придут. В опасности не только ты, но и все твои близкие, и все, кто знает эту историю. В скверную историю ты угодил, Санек.

При этих словах Лена закрыла лицо руками. Беззвучные рыдания затрясли ее тело. Кандидат поспешил обнять ее:

– Ничего-ничего. Пер нам поможет. С ним никто не сладит! К тому же они не знают, где мы живем. Не плачь, мы что-нибудь обязательно придумаем.

–Собирайся немедленно! Едем в гараж! Жену и дочь тоже бери! – решительно рубанул байкер.

***

– Ну, и где катушка? – Старец по локти залез в аппаратуру, пытаясь что-то там посадить на скрутку.

– До нее ли? – огрызнулся Пер. – Кандидат в долгах у «Слуг Чернобога»!

– Рассказывай! – старец (ИМЯ ИЛИ ВОЗРАСТ?) приосанился, расправил рукава прожжённой куртки и огладил бороду в знак внимания.

Пер в двух словах рассказал историю Александра. Пришла очередь старика разглядывать камень.

Старец медленно распрямился, очки сверкнули черной оптикой:

– Что это за камень, я не знаю. Но, очевидно, он очень важен «черным», иначе бы они не стали его устанавливать в своем святилище. Изучить бы его, но надо действовать быстро! «Слуги Чернобога» не из тех, кто любит медлить! – Старик решительно хлопнул кулаком по ладони. – Даже наш гараж не защита от них, рано или поздно черные придут сюда. Быть может, Михаил, что присоветует. Надо ехать!

– Да где же это чудище лесное искать- то?! У него и телефона- то нет! С полсотни деревень и хуторов. Заимок под сотню по всей стране, и еще только Темный знает, где еще! Сам Кирилл Игоревич не знает, где он шляется и чем занят! – взвился Пер. – Да проще иглу в стоге сена найти, чем Мишаню из чащи выманить!

– Он тонко чувствует Сваргу, езжай в ближайшую избушку, или что там у него, – чинно отвечал Старец. – Он будет там. И давай, хоть пол- отряда с собой бери, чтоб наверняка. А этих, – он кивнул на кандидата с семейством,– вторыми номерами пристрой. И я тоже поеду. Поездка вроде предстоит не жаркая, но мои навыки могут пригодиться.

– Ближайшую, – призадумался лидер отряда, – кажется, он тут недавно в городе документы выправлял на какой-то заброшенный поселок. Наведаемся туда.

Спустя минут десять низко гудящая колонна тяжелых боевых мотоциклов стальной змеей устремилась прочь из боксов.

Пер устроил ребенка на крутом баке для технических жидкостей между могучих рук. Сперва девочка пыталась спрятаться от ветра, треплющего волосы и вышибающего слезу, тогда Пер наклонился к ее уху и шепнул:

– Не прячься. Стрибог любит храбрых. Перетерпи.

Ребенок распрямился, следуя совету. Русая растрепавшаяся коса защекотала нос байкеру, и тот со смехом заправил ее за шиворот платьица. Оленька старалась не моргать. Усиливающийся теплый поток воздуха высекал влагу из глаз, но вскоре все прошло, и байкер, похлопав ее по плечу, показал большой палец.

Дед затянул песнь силы. Пер удивленно глянул в хвост колонны, где ехал Старец. Мощный хор голосов подхватил мотив, и он морским прибоем раскатился от последнего к головному байку. Казалось, невидимая волна ударила во все стороны, сбивая пыль с придорожных растений и поднимая в воздух случайных насекомых. Луженые глотки здоровых и сильных мужчин в унисон выводили странные, смутно знакомые слова, заставляющие трепетать что-то внутри.

Колонна все набирала ход, и ширилась и крепла песня. Даже «железные кони» своеобразно подпевали ей. Гудела басами плазма по сверхпрочным лопаткам турбины, щелкали барабаны автоматических гранатометов, поддерживая ритм. Прохожие оборачивались, заслышав наотмашь кулаком бьющий марш, сторонились и застывали соляными столбами, провожая взглядами полноводную реку грузных двухколесных монстров.

Далеко впереди показался едва ползущий поток городской автомагистрали, но колонна нагло вылезла прямо на середину дороги, заняв сразу две полосы, и только прибавила газу. Голоса из невероятных глубин взметнулись ввысь, преодолев пару октав. Пер поставил ребенка на ноги, положив ее руки на задранный руль:

– Не бойся! Сила с тобой!

Но она и не боялась. Слабые ножки налились мощью, бешено рвущий платье и колотящий невидимыми кулаками в грудь ветер больше был не в силах сопротивляться молодой ярости. Откуда-то из глубин пришло ощущение Силы, и Оленька неожиданно для себя, вскинув маленький кулачок, вскрикнула. И тут же услышала ответный мощный рев Пера, успевшего взобраться на бак и взметнуть блистающую секиру.

И этот выкрик пулей устремился вперед, незримо прошивая автомобили, грузовики, автобусы. И хоть большинство водителей вряд ли могли услышать его, но все же они торопливо сворачивали в сторону и застывали у обочины, точно пропуская скорую или пожарную машину. Незримая волна несокрушимой мощи невидимо катилась по улицам, и за ней, точно хвост за кометой, летели байкеры Перуна, гудя атомными двигателями и сверкая золотыми секирами.

Люди шарахались в сторону и замирали в почтительном восхищении, птицы срывались и улетали, а псы поджимали хвосты и прятались. Само воплощение небесного гнева неслось сейчас по улицам города.

Наконец серые бетонные коробки закончились, и сверкающая змея двухколесной техники вольготно растеклась по трассе, заставляя и встречных, и попутных жаться к обочине и почтительно пережидать извивающийся поток.

Буян затянул нечто лирическое. Его высокий чистый голос разносился далеко, легко рассекая низкое гудение двигателей и сбивчивый горячий шепот ветра. Конечно, весь отряд знал эту песню и готовился с громом вступить. Пер, захваченный переливчатым голосом, успел подумать:

– Как угадал чертяка песнь удачи, то, что сейчас нужно. Лишь бы Михаил почувствовал в своих чащобах!

Обычно отряд вспоминал ее перед заварушкой, бравируя бесшабашностью и призывая боевую удачу. Или после боя, славя Перуна и счастливый случай, что позволил одолеть противника и остаться живыми.

Пер вступил, оживляя лирический напев и обращаясь к своим побратимам, те не замедлили с ответом. Бесшабашная и удалая песня крепла и ширилась. Горячий ветер молотил тысячью кулаками в грудь. Запахи леса и горячего асфальта, минуя нос, били прямо в мозг. Затекшая спина сама собой распрямлялась, разводя плечи в горделивом развороте.

Оля вновь встала на ножки, глупо улыбаясь набегающему ветру. Пер похлопал ее по плечу и жестом указал за спину. Там половину высокого и пронзительно бирюзового неба закрыла чернильная туча, точно развевающийся черный плащ на плечах отряда. Спереди косыми жаркими лучами парило медовое солнце, а сзади несся холодный и мрачный грозовой фронт, свирепо погромыхивая пока еще невидимой молнией.

Девочка рассмеялась непонятно чему. Байкер удовлетворенно кивнул и вдруг подхватил хрупкое тельце одной рукой, снял с бака и, свесившись всем корпусом, опустил ее близко-близко к серой сухой летящей навстречу ленте асфальта. Но она не испугалась, а зачарованно и нежно коснулась размытой полосы дороги.

Могучий и большой, как паровоз, байк Кабана поравнялся с Пером. Огромный затянутый в броню мужчина смеялся и распевал во всю луженую глотку, и даже рокочущий ветер не мог перекрыть его трубный глас. Толстая, точно столб, рука Кабана протянулась и бережно приняла вес девчонки. Пер вырвался вперед, а Оленька поплыла низко над асфальтом, кочуя с руки на руку, пока благополучно не осела на баке у Старца в хвосте колонны. Ее растрепавшиеся русые волосы путались в беснующейся белой бороде, точно два осьминога, вступившие в яростную схватку.

Предводитель отряда вновь выбрался на бак, раскинув руки в стороны, позволяя горячему и влажному ветру трепать одежду и дергать буйную черную шевелюру. Песня подходила к кульминации, и Пер взял решающую ноту. Десяток мощных голосов подхватили, поддержали его. Внезапно все стихло. Лишь вой ветра в ушах да холодное гудение плазмы двигателей.

Внезапно посигналил Старец. Пер обернулся. Старик поднял большой палец вверх. Байкер улыбнулся в ответ и опустился на сидение.

Спустя час колонна съехала на едва заметный лесной проселок. Заработала умная подвеска, позволяя людям плыть, точно лебедь по воде, в то время как колеса отчаянно боролись с ямами да ухабами. Большая часть байков растянулась гуськом, однако пара легких мотоциклов под предводительством Буяна двинулись параллельным курсом, лавируя между стволов.

Пер не стал одергивать «нарушителя», такова уж природа Буяна, исследовать, лезть на рожон, постоянно испытывать свою удачу.

Еще час напряженной борьбы с извечной русской бедой, и впереди показалась небольшая деревенька, дворов десять, не больше. Ошкуренные бревна еще не успели потемнеть, и окна порой еще чернели провалами, но кирпичные трубы исправно курились белесым дымком.

Колонна выстроилась широким полумесяцем, низкий гул турбин перешел в едва ощутимую вибрацию, «стальные кони» легли на высокую траву, спустив воздух из пневомподвески.

Мотоциклисты с шумом покидали свои седла, потягивались, разминались. Тут же возникли разговорчики, смех, споры, – словом все то, что неизменно сопровождает дружную мужскую компанию.

Оленька, сидя верхом на отце, после недавних упражнений слабые ножки совсем отказывались держать, возбужденно размахивала руками и даже подпрыгивала, пересказывая кандидату свои приключения.

– Папа! Так здорово! Давай еще!

– Обязательно, милая. Обязательно, – устало приглаживал растрепанные русые волны отец.

– Пап! Когда дядя запел, я чувствовала себя такой сильной. Я могла бы всю дорогу на ногах простоять! И даже до магазина дойти! И когда над самой дорогой меня передавали, было совсем ни капельки не страшно! – девочка отстранилась от отца и внимательно заглянула ему в глаза. Липовый цвет солнца запутался в ее всклокоченных буйным ветром волосах, делая ее милой и смешной. Только глаза Оленьки не смеялись, они были максимально серьезны: – Может, отдадим этот камень, а дядя будет меня время от времени катать. Как думаешь, это поможет? – В ее голосе звучала мольба пополам с надеждой.

Лена молча обняла их и положила голову на плечо мужу. Бесконечные переживания вымотали ее до крайности, но, похоже, небольшой концерт «Секиры Перуна» немного успокоил ее. Лицо матери разгладилось и, казалось, даже озарилось тихим внутренним светом.

– Быть может, милая!– ласково пригладил русые волосы кандидат.

На центральной улочке показался высокий широкоплечий человек. Кряжистый, точно столетний дуб. Он шагал широко, слегка враскачку. Набежавший ветерок путал волны бурых волос и играл с черной кудрявой бородой. Просторная клетчатая рубаха навыпуск и как всегда закатанными рукавами не могла скрыть могучее сложение своего хозяина. Широкие потертые джинсы были украшены множеством всевозможных карманов: накладными, вшитыми, на пуговицах, молниях или завязках. На поясе красовался видавший виды разгрузочный ремень с инструментами.

– Эге! Пер! Какими судьбами?! – незнакомец еще издалека широко раскинул могучие руки, словно желая обнять весь отряд разом.

– Мишаня! Темная твоя душонка! Как сам?! – мужчины крепко обнялись, причем немалого роста байкер, буквально утонул в объятьях здоровяка, сдавленно скрипнула кожа жилета. И все, кто стоял рядом, готовы были поклясться, что броневые пластины, подшитые изнутри, с жалобным скрежетом погнулись.

– Кабан, Хок, Гот, Бода! Рад видеть! – громко хлопали ладони, скрипела потёртая кожа. – Хах, Буян! Опять разукрашенный. Надеюсь противник еще краше?

– Спрашиваешь!..

– Миша, дело есть! – Пер за плечо утянул друга в сторону.

– Еще бы… – иронично и весело блеснули маленькие темные, глубоко посаженные глазки, послав лучики морщин вразбег.

– Кажется, у меня «Слуги Чернобога» на хвосте.

Михаил разом утратил напускное веселье, мохнатые гусеницы бровей столкнулись, почти скрыв блестящие глазки: – Говори! – тон его приобрел резкий и деловитый характер.

Пер коротко пересказал историю кандидата.

С минуту Михаил напряженно размышлял, лицо его превратилось в маску древнего темного языческого бога, хитрого и свирепого:

– Скажи мне, почему я должен этим заняться? Наживать себе неприятеля в лице «Слуг Чернобога» дорого стоит.

Хитрые, глубоко посаженные черные глазки пронзительно сверкнули из-под кустистых бровей.

Пер ответил прямым, точно лезвие меча, взглядом:

– Потому что Саня – наш кандидат. Не сегодня, завтра он сядет на байк. И твой выбор в общем- то прост. Останешься в стороне, и тогда черные придут за ним. А я такого не спущу. Я буду драться, и либо я выжгу их всех, либо они прирежут меня. Или можешь попытаться мне помочь и избежать бойни. Говорят, «Дети Велеса» договорятся хоть с самим чертом, но как они будут договариваться с самой смертью, если не станет «Секиры»? На «Щит Дажьбога» я бы не рассчитывал, слишком правильные ребята. А «Сестрички» продадут с потрохами, – голос байкера был тверд, как лезвие ножа, а взгляд, подобно дрели, сверлил глаза Михаила.

– Кажись, пора малютку угостить таежным чаем, – яростно почесав затылок, наконец крякнул «сын Велеса».

– Эй! Саня, Лена! Давайте, знакомиться! А то, я видать, с годами совсем плохой стал, ко мне гости приехали, а я тут лясы точу! – он вальяжно вразвалочку подкатился к смущенному кандидату, крепко стиснул его ладонь и похлопал по спине, обняв левой рукой. И между делом тихонько так шепнул на ухо: «Слыхал я, твое членство в отряде дело почти решенное», – отстранившись, он хитро подмигнул просиявшему отцу семейства.