Buch lesen: «Нас не существует», Seite 4

– Ну, он не очень… – окончательно запуталась Наташа. – Не блондин, просто… Понятно объяснила?

Бабушка прыснула.

– Внученька, ты прекрасно описала его внешность.

Дедушка что-то шепнул на ухо жене, и та, погрозив мужу кулаком, повторила вопрос для Наташи:

– Прячется от тебя?

Девочка пожала плечами. Может, и так. Или просто не догадывается, что его хотят увидеть. А что? Приятный мальчик, чуточку загадочный, в меру серьезный – с таким интересно.

– Не кисни, Натусь, – посоветовал дедушка. – Лучше помоги мне со сканвордом. Слово из пяти букв. Хлебобулочное изделие, которое кончилось в доме.

– Батон, – прекрасно поняла намек Наташа.

– Какая у нас умная внучка! Сходишь?

Он достал из нагрудного кармана сто рублей, а затем заговорщицки шепнул:

– Сдачу оставь на мороженое.

Наташа расплылась в улыбке. В детстве она так и поступала: покупала хлеб за десятку, а на остальное затаривалась конфетами. Потом усиленно чесалась от аллергии, покрывалась жутковатыми пятнами, зато ходила исключительно счастливая. Именно так оно, счастье, и пахнет: конфетами и детством.

Раньше все было иначе. Когда мама с зарплаты покупала Наташе «Рафаэлло», та съедала пачку медленно, растягивая удовольствия. Сейчас она сама покупала эти конфеты на карманные деньги и ела без всякого наслаждения. Конфеты как конфеты, ничего особенного.

Исчез прекрасный аромат чуда…

А с ним исчезло и счастье.

Глава 8
Долгожданная встреча

Наташа возвращалась домой в приподнятом настроении. Во-первых, продавщицей в небольшом сельском магазинчике работала приветливая тетя Люба, которая оправдывала свое имя безудержной любовью ко всему. Она была очень приветливая и открытая, а главное – добрая. Воспользовавшись случаем, Наташа невзначай спросила о светленьком приезжем мальчике, но тетя Люба сказала, что таких не встречала.

Во-вторых, домой Наташа несла целый килограмм мармелада, и душа сладкоежки чрезвычайно радовалась покупке.

А в-третьих, в воздухе витало нечто невероятно приятное, легкое. Волнующе нежно пахло листвой и травами. Не досаждали комары. Яркие бабочки, словно танцовщицы в бальном танце, грациозно кружили над клумбами.

Наташа так на них засмотрелась, что не заметила, как налетела на идущего навстречу парня. Она только хотела извиниться, но застыла с приоткрытым ртом.

Перед ней стоял Кир, растянувший тонкие губы в довольной ухмылке. Одет он был словно с чужого и не слишком щедрого плеча. В светлую рубашку, манжеты которой не доходили до запястья сантиметра на два, и в брюки на пару размеров больше необходимого, подогнутые в штанинах, а на поясе затянутые ремнем.

– Ой, – смутилась Наташа. – Привет.

– Кого я вижу! – Старый знакомый хлопнул в ладоши. – Не забыла меня?

Кир не выглядел особо изумленным. Вел себя так спокойно, будто в прошлый раз они попивали чай с конфетами, а не провели ночь с призраком.

– Тебя забудешь… По ночам просыпаюсь в холодном поту.

– Шутишь?

– Приукрашиваю, – легко согласилась Наташа. – Все равно, странно в тот раз получилось. И страшновато.

– Согласен, – Кир повел плечами. – Мне стыдно, что на тебя все это обрушилось. Я ж не знал, что вытье приглянешься именно ты. Простишь меня?

Наташа махнула рукой.

– Забыли! Что у тебя новенького?

Кир рассмеялся, а после ухватил заползшего на ворот жука и сдул его с ладони.

– Ты и старого-то не знаешь, – заявил он.

Беседа не клеилась. Ну не о погоде же разговаривать, в самом деле! Наташа прикусила краешек губы. О чем же говорить с ним?..

– О! – вспомнила она. – Я видела домового!

После чего кратко описала Лютого. Затем вспомнила о чудесах, произошедших в лесу. Общение разом потеплело. Кир, наблюдая за жестикуляцией девочки, хохотал и называл случившееся проделками лешего. Лесовик, как оказалось, был охоч до выкраденного у деревенских мужиков самогона, а после распевал с макушки ели непристойные частушки и пакостил грибникам, пряча все съедобные грибы. Но Наташа ему, видимо, приглянулась – вот он и расщедрился.

– Я так хотела тебя увидеть, – окончательно осмелев, ляпнула она. – Не подумай чего, просто ты открыл для меня столько нового.

– Если есть время и желание, открою что-нибудь еще.

И он лукаво подмигнул.

Девочка нетерпеливо завертелась на месте. Еще немного – непременно заплясала бы от радости. Рядом просигналила машина. Кир потянул за собой зазевавшуюся Наташу, и они отпрыгнули с середины дороги. Автомобиль пролетел, обдав их дорожной пылью.

– Я согласна! Куда? Когда?

– Ничего себе. Такого энтузиазма я не ожидал. Ну, может, завтра… – Кир посмотрел на небо и добавил: – Часика в три, как пройдет сегодняшний дождь.

– А он будет?

Погода к дождю не располагала. Ни единого облачка. Тепло, но не душно. Безветренно. Воробьи в песке не купаются. В общем, никаких признаков подступающего ненастья. Вся неделя была такой же жаркой и солнечной.

– С вечера пойдет, – уверенным тоном ответил Кир, будто в свободное время подрабатывал метеорологом. – Слушай, я ведь знаю, где ты живешь. Я зайду к тебе после обеда?

– Отлично.

– Тогда до завтра. Пока.

– Ага, пока. – Наташа призадумалась. – Постой, Кир, а ты сам где живешь?

– Там. – Он ткнул пальцем в сторону леса.

Где там? В Малых рощах? Или в Озерцово? Или где-то дальше, за лесом? Уточнять Наташа постеснялась – вдруг посчитает ее назойливой.

Ничто не могло испортить этот изумительный день.

А в шесть часов вечера деревню накрыл ливень. Начался он тихо, без дикого завывания ветров или похолодания. Вначале на землю упало несколько робких капель. После, когда небо заволокло похожей на плотную серую шаль тучей, дождь хлынул как из ведра. Вскоре из-за стены низвергающейся воды не было видно ничего вокруг. Через огромные лужи приходилось перепрыгивать, но это не спасало – в ботинках и так чавкало от воды. Люди попрятались в домах, улицы опустели. Только парочка счастливых беспризорных псов носилась по грязи с радостным лаем. Хоть кому-то непогода принесла удовольствие.

Наташа сидела около приоткрытого окна, глубоко вдыхая посвежевший воздух. Ну, Кир, ну дает! Угадал ведь!

Серебряной стрелой сверкнула молния. Вдалеке разъяренным рыком отозвался гром. Собаки испуганно завыли, попрятавшись под кустами.

За стеной ругалась бабушка, у которой дождь залил клумбы с недавно распустившимися бутонами астры. Дедушка из-за ливня не смог покрасить забор и теперь не слишком правдоподобно возмущался, попутно намекая, что вряд ли продолжит работу завтра – не сможет красить не высохшие за ночь доски.

Наташа закрыла окно и улеглась на кровать с книжкой, заслушавшись дробным стуком дождя. Поплотнее укуталась в одеяло, положила рядом изрядно опустевший пакет с мармеладом. И только развернула нужную страницу, как раздался пронзительный чих. Девочка от неожиданности дернулась, порезала о край листа палец.

– Растяпа, – вместо приветствия заключил вылезший из-под шкафа Лютый. – Ты б хоть полы изредка драила, что ли.

Он стряхнул налипшую на уши паутину и одернул топорщащуюся курточку.

– Чего глазеешь? – продолжил домовой, взбираясь по покрывалу на кровать, как альпинист по скале. – Целый день звала, а теперь зенки вытаращила. Нет, чтоб поприветствовать доброго друга.

Момент для встречи показался Наташе неподходящим. Рядом же бабушка с дедушкой. А вдруг услышат?!

– Неожиданно ты, я и не ждала. Не боишься, что нас рассекретят?

– Я? Боюсь?! Пф, да я самый неожиданный и храбрый, – парировал домовой. – И кого бояться? Твоей бабки? Столько лет не замечала, а тут увидит?

– Услышит, – поправила Наташа.

– Да она скорее решит, что внучка сама с собой треплется! – И Лютый покрутил пальцем у виска, намекая то ли на Наташу, то ли на ее бабушку.

– Пусть так… Как поживаешь? – осторожно поинтересовалась Наташа.

Она попробовала незаметно обтереть порезанный палец о покрывало, да только от зоркого глаза домового движение не укрылось.

– Плохо. С тобой вот вынужден общаться. Фу, грязнуля.

– Так и не общался бы, – хмыкнула Наташа. – Ишь, цаца выискалась.

– Мне нечем заняться, – признался Лютый. – Телевизор в грозу не работает, радио – тоже, родственники твои скучны до безобразия. Может, ты чем порадуешь? Вкусненьким, например?

– Сала нет.

Домовой подпер кулаком пухлую щеку.

– Жадная.

– Какая есть. Да не дуйся, – она погладила Лютого по лысому затылку указательным пальцем. – Слушай, а как ты вообще живешь? Совсем один?

Нахохлившийся домовой скинул Наташин палец с плеча.

– Почему это один? Другие домовики не против полялякать за жизнь; с птичками интересно трещать, они везде летают и все знают. С червяком не особо наговоришься, правда. А чего взять с того, у кого даже головы толком нет – один хвост. И с этой дурындой, – Лютый презрительно указал на спящую у стола кошку, – изредка получается продуктивная беседа. От как!

– Ты понимаешь язык животных?

– Да как нефиг делать! – Домовой горделиво выпятил грудь, но, заслышав очередной раскат грома, сжался и заохал.

Мир становился все чуднее и чуднее. Интересно, и о чем между собой беседуют животные? Может, кошки с собаками не глупее людей? А то и умнее некоторых.

Наташу передернуло. Получается, теперь и комара прибить без угрызения совести не получится – он же мыслит и умеет говорить. И как теперь быть, хоронить каждую невинно убиенную мушку?

– И что они говорят? – допытывалась Наташа.

– Смотря кто.

– Ну, комары хотя бы.

– Обычно-то? Вж-ж-ж-ж. – Для красочности Лютый добавил к жужжанию частые взмахи руками словно крыльями. – Чего с тобой?

– Я запуталась, – призналась Наташа, скорчив недовольную рожицу. – Они по-настоящему общаются или ты просто издеваешься?

Домовой презрительно фыркнул. Дескать, кто бы сомневался, что не по твоему уму задачка. Объяснять он ничего не стал, только напустил тумана загадочным прищуром и неоднозначным пожатием плеч.

– Лютый, а какие есть существа? – опустив предыдущий вопрос, спросила Наташа. – Ну, из вашего мира?

Она, скрестив ноги и облокотившись о стену, уселась поудобнее. Домовой по-хозяйски разлегся на высокой подушке. Чумазые пятки оставили на наволочке следы. Отвечать он не торопился, наоборот, выжидал до последнего. А когда Наташа нетерпеливо заерзала, бросил с безразличием:

– Зачем тебе это, девчонка?

– Интересно.

– Любопытство дурных губит.

– Я не дурная, – оскорбилась Наташа.

– Значит, двуличная, – продолжил нападение тот, с удовольствием потянувшись. Швы на куртке затрещали.

– Почему?!

– Волосы рыжие. Что в народе говорят? Правильно, все рыжеволосые – лицемеры.

– По-моему, ты это сам придумал, причем только что. Ну а о тебе что в народе говорят?

Лютый поскреб лысую голову и, помедлив, принялся яростно расчесывать остальные части тела. Со стороны казалось, будто домового одолело полчище блох.

– А я – единственный в своем роде, – наконец нашелся он.

– Ясно, хвастовство чистой воды.

Наташа легонько толкнула Лютого пальцем. Домовой упал на спину и заохал.

– Эй! Больно же!

– Чтоб не зазнавался. Ты о существах говорить будешь?

– Ну а чего говорить? Есть и есть.

– Кто?

– Да все!

Легче не стало. Наташа окончательно запуталась. Все – это кто? И кикиморы, и лешие, и бесы, и драконы, и оборотни с вампирами? Или все – это один противный домовый да уже исчезнувшая вытья?

– А жар-птицы? – спросила Наташа первое, что пришло в голову.

– Те, у которых перья обжигают?

– Угу.

– Ха! – загоготал Лютый, аж свалившись с подушки. – Чушь собачья. Сказки, понимаешь? Сказ-ки.

– Не понимаю. Ты сам сказал, что существуют абсолютно все!

– Все, кроме птичек. Не, вру, – он выдержал очередную паузу, после которой хихикнул: – Курицы есть. Подожжешь – обожгут.

– Не смешно, – Наташа в задумчивости прикусила палец. – О, а папоротник цветет?

– У тебя плохие познания о существах. Это, как бы, растение.

– Прекрати издеваться!

– Цветет. Но редко.

– И под ним, как пишут в книжках, можно найти клад?

– Если ты там его предварительно закопаешь – можно.

– Злой ты, – сказала Наташа и отвернулась.

– А ты жадная, – напомнил домовой и аккуратно слез с кровати на пол. А потом забрался за тумбочку. Он немного пошевелился и повздыхал, но вскоре затих.

Очевидно, продолжать беседу он не желает.

Не слишком-то и хотелось.

Глава 9
Так ли безобидны русалки?

Дождь шел всю ночь. Нескончаемой дробью барабанил по крыше, стучался в стекла. Подвывал, словно израненный зверь, ветер. Ветки деревьев со свистом бились о стены. Молнии озаряли улицу серебристыми вспышками.

В темноте предметы приобрели зловещие очертания, и зажмурившаяся до точек в глазах Наташа сжимала края одеяла. Изредка она, приоткрыв один глаз, смотрела на настольные часы, цифры которых светились ярким алым цветом. Утро никак не наступало.

А когда на небо все-таки выползло сонное солнышко, стихия разом успокоилась. Как веником смело.

После завтрака Наташа вышла на улицу, сделала вялую зарядку и плюхнулась в беседку. На лавочке лежал кулек с тыквенными семечками, чудом не залитыми дождем. Время текло медленно, цифра одиннадцать на мобильном телефоне неохотно сменилась двенадцатью. Кучка шелухи росла. Несколько следующих часов ничегонеделания девочка вынести попросту не могла.

– Бабуль, чем-нибудь помочь? – крикнула она.

– Нет уж, спасибо, – отказалась возящаяся в парнике бабушка. – Хватит нам и без тебя неурожая.

– Ну, ба-а-б!

Раиса Петровна вышла к внучке.

– Опять скучаешь?

– Мне б только часиков до трех чем-нибудь заняться. Потом уйду гулять.

– Почитай книжку.

– Все прочитано.

– Так уж и все? Тебе достать с чердака «Капитал» Маркса? Четыре тома.

Наташа испуганно посмотрела на лукаво прищурившуюся бабушку.

– Нетушки. Я лучше поскучаю.

– Дело твое.

И ушла обратно к томящимся под пленкой огурцам.

Наташа покрутила головой в поисках приключений. О! Под столом валялся журнал с кроссвордами, а внутри – ручка. Бумага от воды пошла волнами, но краска не потекла, и буквы читались. Впрочем, вопросы оказались мудреные, сложные, и желание разгадать хоть что-то быстро сошло на нет. В итоге Наташа просто рисовала закорючки. Вообще-то они должны были стать то изящным женским профилем, то округлым лицом домового, но рисовала Наташа плохо, поэтому ничего дельного не получалось.

Ленивые цифры превратились в «тринадцать».

– Бабуль! – вновь позвала Наташа. – Тебе ничего в магазине не надо?

– Нет, – со смешком ответила бабушка. – Со-о-всем ничего не надо.

– Блин. А деду?

– То, что надо деду, тебе не продадут, – тоскливо отозвался дедушка, лениво водящий валиком по доске забора. Видимо, бабушка заставила его закончить начатую работу, несмотря на лужи и сырость.

– Может, тебе помочь? – решилась Наташа, хотя не переносила едкого запаха краски.

– Если не лень – давай.

Дед торжественно вручил ей наскоро сляпанную из газеты шапочку, валик и ведро с синей краской.

– Переоделась бы хоть – замызгаешься, – пробурчала бабушка, погрозив мужу кулаком. – Ну и лентяй, эксплуатируешь ребенка!

– Ей полезно, – не согласился дедушка.

– Не замызгаюсь, – одновременно с этим уверила Наташа.

Дело пошло, пускай и медленно. Джинсы она, конечно, заляпала, но те давно разонравились, поэтому не жалко.

– Седьмая есть! – гордо крикнул дедушка.

– А у меня – девять.

Дед присвистнул.

– Метеор. Давай на спор? Кто покрасит больше, тот получит брикет мороженого.

– Какого? – азартно уточнила Наташа.

– Любого.

– По рукам!

Они замахали валиками так быстро, что внешняя сторона была докрашена не к воскресенью (как обещал дедушка), а спустя полтора часа.

Наташа очнулась лишь тогда, когда на ее плечо легла чья-то ладонь.

– Мамочки! – взвизгнула она, отпихивая руку. – Ты зачем меня пугаешь?!

– Прости, пожалуйста. Хотел сюрприз сделать, – смутился Кир, осматривая перепачканную Наташу. – Красота.

Девочка заулыбалась, не заметив ехидства в его голосе.

– Мы идем гулять? – спросила она боязливо.

– Идем. Советую надеть резиновые сапоги – в лесу мокро.

– Значит, в лес?

– А куда еще? Кладбище я приберегу на потом.

– Надеюсь, ты шутишь…

Ноги затекли от сидения на корточках. И Наташа побрела к калитке, тряся то одной, то второй.

– Подождать тебя? – спросил Кир, идя рядом с ней.

– Можешь познакомиться с моими стариками.

Согласия она не ждала – знала, как мальчишки не любят общаться со старшим поколением. Но Кир, кивнув, вошел во двор следом за Наташей. И даже – невероятно! – спросил имя бабушки с дедушкой. В общем, повел себя самым неожиданным – джентльменским, что ли! – образом.

Наташа собралась с молниеносной скоростью. Правда, долго оттирала краску с носа и щеки. Затем она поправила выбившуюся из хвостика прядку волос и пошла за Киром. Мальчик нашелся на веранде, уплетающий блестящие от масла блины.

– Я Кирюшу покормить решила, – с умилением призналась бабушка, завидев внучку. – А то знаю вас. Ничего не покушаете, а потом ходите да животами урчите, болячки зарабатываете.

– Шпашибо, ошень вкушно, – вставил довольный Кир.

Наташа хихикнула и сделала из блинчика рожок, а затем от души плюхнула внутрь сметаны.

Гулять они отправились лишь тогда, когда с тарелки исчез последний блин. Сытые до тошноты, они щурились под лучами ленивого солнца.

– Ты извини, что отдала тебя на растерзание родне, – сказала Наташа, почесываясь.

К шоссе они вышли, перебравшись через чей-то запущенный огород. Путь-то сократили, но не учли, что единственным растением, прижившимся на участке, окажутся высокие заросли крапивы. Поэтому теперь Наташу одолевала дикая чесотка. Кир мужественно держался и не почесал себя ни разу.

– Ха! Шутишь? Я никогда не ел блинов, – покраснел Кир.

– Твои родители их не готовят?

– Родители, – повторил Кир, будто пробуя слово на вкус. – Честно говоря, я не знаю… есть ли они вообще…

– Ой… – только и смогла ответить Наташа.

«Молодец, – она тут же принялась себя корить. – Задала неуместный вопрос. Теперь отдувайся».

– Я живу с родственниками, – пояснил мальчик. – Не самыми близкими, но мы все как одно целое. Семья – она и есть семья. Эй, не хмурься.

– Просто не знала… Вот и спросила, а ты… Извини…

– Прекрати думать о глупостях. Нам туда.

Мальчик ткнул пальцем на едва протоптанную тропку. Рядом с той находился замечательный ориентир – придорожный указатель «Еловый бор – 5 км».

И да, Кир оказался прав. В лесу творилось незнамо что. Земля размокла и превратилась в одно сплошное месиво. Наташа несколько раз чуть не поскользнулась на вязкой грязи, но чудом умудрялась устоять, размахивая для баланса руками. Удивительно, но Кир шел уверенно, с ловкостью минуя кочки и выпирающие корни. Как он умудрялся не проваливаться в грязь и даже оставлять кроссовки практически чистыми? Объяснение напрашивалось само по себе: некоторым просто везет.

Сначала они говорили обо всем сразу и ни о чем. Шутили, ехидничали, рассказывали какие-то курьезы, связанные с деревней или лесом. Но потом замолчали.

– Объясни, – Наташа прервала долгую паузу, – откуда ты знаешь про все это? Ну, духи, приключения? Только не говори, что из книжек.

– И не стану. От тех самых родственников, – не оборачиваясь, ответил идущий впереди Кир. – Аккуратнее, не упади.

– И что они рассказывали?

И тут Наташа запнулась о корень, с трудом сохранила равновесие и разозлилась на саму себя. Каким-то образом мальчик не просто следил за дорогой, но и предугадывал движения Наташи. А она только и могла, что падать на ровном месте!

– Ничего особенного. Больше показывали. И я запоминал.

– А почему ты так хорошо знаешь лес? – допытывалась Наташа.

– Иди сюда. – Кир с улыбкой посмотрел на неуклюжую девочку и выставил локоть, за который та и ухватилась. – Ну а ответ прост: я частенько здесь бываю.

Наверное, именно сейчас, вцепившись в руку Кира, Наташа и поняла, что из приятеля он неожиданно превратился в самого настоящего друга. Как там говорилось в народной мудрости? «Только друг способен поддержать в трудную минуту»? Народ, правда, не уточнил: физически или морально, но Наташе хватило и первого.

– Зачем?

– Просто так.

Ответ не раскрывал всех тайн. Наташа тоже иногда забиралась с Димой в глубь чащобы, но по сей день терялась в трех соснах. Как можно запомнить путь, которого попросту нет? Найти дорогу в сплошных деревьях, причем растущих хаотично. Наташа так и не смогла запомнить и понять, с какой стороны света растет мох и что мешает ему расти в другом месте.

Кир не плутал; не высматривал поваленные березы или валуны для ориентировки; не ругался, как Дима, – тот всегда злился, если выбредал не туда, куда следует. Кир просто не ошибался. Но разве это возможно – выучить лес наизусть?

– Почти пришли, – оповестил парень, вырвав Наташу из размышлений. – И очередное предупреждение: будь повежливее.

– С кем? – напряглась она, мигом представив десяток недружелюбно настроенных духов.

– Я не сказал? – Он хлопнул себя по лбу. – Во дурак! С русалками.

– С кем?! – протянула Наташа. – Ты не врешь?

– Делать мне нечего. Ты, главное, не груби, не хами и, по возможности, хвали их. Они до жути самовлюбленные барышни.

И Кир отвел руками в сторону тяжелые ветви старой ели, осыпав и себя, и Наташу засохшими иголками. Деревья прятали за собой заболоченное озеро, полное цветущих кувшинок и окаймленное тиной. Посреди мутной воды находился позеленевший ото мха валун. Запах здесь стоял соответствующий: резкий и гнилостный. До сего момента он перебивался свежестью после дождя, но подойдя к озеру вплотную, Наташа поняла, что дышать невозможно.

– Эй, – задорно свистнул Кир, – Тина, Марина! Девчонки!

По воде пошли круги, затем, после звонкого всплеска, наружу высунулась оплывшая морда, в которой проступали женские черты. У существа были длинные ресницы, пухлые бесцветные губы и маленький приплюснутый носик. Наташа с трудом поборола тошноту: вынырнувшая по пояс русалка напоминала утопленницу из фильма ужасов. Длинные черные волосы липли к голому синеватому телу, зрачки затянулись серой пленкой. Дамочка была такая тучная, точно сошла с картин мастеров эпохи Возрождения. Кажется, тогда художники обожали рисовать ну очень упитанных женщин.

– Вот наглец, – погрозила русалка похожим на сардельку пальцем, обращаясь к Киру, – думаешь, мы по первому твоему зову должны выплывать?

– Марин, такой красотке, как ты, не идет злиться, – подмигнул он. – Познакомься, это Наташа.

И подпихнул девочку ближе к озеру.

– О-очень приятно, – промямлила Наташа, не решаясь поднять глаз.

– Ух! Тина, айда сюда. Хватит дрыхнуть! – В Марине проснулось непонятное Наташе веселье. – Погляди-ка! Кир притащил с собой такое!

И русалка забила руками по водной глади. Брызги полетели во все стороны, поверхность озера вспузырилась.

Наташу подмывало уточнить, уж не являлась ли она тем самым таким. Но и так понятно, что является – зачем дополнительное огорчение? Девочка рассматривала Марину из-под опущенных ресниц. На старинных гобеленах русалки изображались все как одна: тоненькими загадочными обольстительницами. Они расчесывали пушистые копны волос костяными гребнями и улыбались алыми губами. В сказках заливались похожим на звон хрусталя смехом, из голоса их лился сладкий мед. Реальность оказалась страшнее. Впрочем, Наташа понимала, что любой утопленник, полежавший на дне озера несколько дней – а если лет? – вряд ли получится симпатичнее.

В паре метров от Марины появилась вторая русалка. Худющая блондинка, щеки которой впали и истончились настолько, что сквозь кожу проглядывались челюсти. А ребра можно было пересчитать взглядом, как у скелета в кабинете биологии. Она чуть не высверлила в Наташе глазами дыру, но, завидев Кира, сменила выражение лица на жеманное.

– О, к нам пожаловал сам хранитель… – Голос Тины напоминал чириканье.

– Кто? – негромко переспросила Наташа, а Кир скорчил непонимающую гримасу.

– Сейчас узнаем, – заверил он и обратился к блондинке: – И что же я охраняю?

Русалки понимающе, даже, наверное, сочувственно переглянулись по известной только им причине.

– Наше болото, конечно. Нам так не хватает красивого охранника-мужчины. Мы без них вянем, – кокетливым жестом убрав с лица локон волос, проворковала Тина.

– Чем не устраивает водяной?

Кир расстелил свою куртку возле самой воды и кивком предложил Наташе присесть. Та вначале застеснялась, но после умостилась на половине, оставив вторую для друга.

Русалки подплыли – казалось, подошли, потому как руками они не гребли – поближе. Миг, и они очутились на расстоянии метра от ребят.

– Он толстый, нудный и постоянно булькает, – отмахнулась Марина. – Ой, а что с тобой за прелестница? Наташа, говоришь?

– Наташка-пташка, – сказала Тина, скривив губы. – И как дела у Пташки? Зачем пришла?

– Вас хотела увидеть, – потупилась «прелестница».

На всякий случай она прижалась поплотнее к Киру.

– Мы тебе зверюшки, что ли? – разом надулась Марина. – Поглазеть решила, ушлая какая нашлась. Вначале ходят тут всякие, а потом с болота сокровища пропадают!

– Какие? – с хихиканьем встрял Кир.

– Драгоценные! – поддержала подругу Тина, скрестив тощие, как веточки, руки под грудью.

– Песок с камнями?

– Помолчал бы! – Блондинка плеснула водой в Кира, но попала только на Наташу. – Ну что, насмотрелась, Пташка? Что скажешь?

– Что вы прекрасны, – нашлась девочка, за что получила одобрительный кивок от друга.

Русалки хрипловато захохотали. Их чешуйчатые, словно состоящие из серебряных монет, хвосты забили по воде, затянутой пленкой водорослей.

– Ты тоже ничего. Не хочешь пополнить наши ряды?

– А что для этого нужно?

– Всего лишь утопиться, – опять влез Кир. – Не хочет.

– Ты за нее не отвечай. А то не посмотрим, что ты такой милашка. – Марина оскалилась. – Возьмем и утопим.

– Сможете ли?

– Не веришь?

– Не-а, – он упер руки в боки.

Русалки прыснули и зашлись от смеха. Тина ловко схватила Кира за левую ногу и потянула на себя. Вначале под водой скрылся соскользнувший кроссовок, а после и Кир, которого в четыре руки тащили за штанины. На поверхности появилась стайка пузырьков. Онемев от неожиданности и ужаса на пару секунд, Наташа заверещала и сидя попятилась прочь от воды.

– Чего орешь? Не помрет он, – «успокоила» Марина, встряхнув волосами.

И действительно, Кир, отпихнув повисшую на нем Тину, выплыл наружу. И под гогот кружащихся вокруг валуна подруг вернулся к Наташе. Русалки продолжали своеобразный танец, добавив к движениям не слишком слаженную песенку.

 
С нами лучше не шути! Всякое видали!
Не такие молодцы через день всплывали!
И вообще: орешь ты зря, будто мы злорадные!
Мы скорей чуть-чуть того… Малость кровожадные!
 

– Ты как? Ничего не болит? – перекрикивая русалок, вопрошала Наташа. – Переоденься, сними рубашку. Замерзнешь. Заболеешь.

– Все хорошо.

Но, подумав, Кир поднял с земли куртку и ушел за деревья, откуда раздался его недовольный вздох:

– И что теперь делать?

– Ходи голый, – посоветовала Тина. – Подружка не против?

Наташа отрицательно завертела головой. Только этого не хватало!

– Значит, не против, – по-своему рассудила русалка.

– Ну чего глазеешь, Пташка? – Марина прищурилась, став похожей на утонувшую свинью. – Не бойся, жить будет.

– Сам напросился, – нарочито громко поддакнула блондинка.

– Ну-ну, – пыхтел вдали Кир, – смотрите, осушат когда-нибудь ваше болотце.

– Это ты – болотце, – Тина закатила глаза к небу. – А у нас – озеро. И не осушат. Кто? Великие и ужасные духи-хранители?

– Да хотя бы они.

– Ка-а-анешна! – Голоса опять потонули в смехе. – Вот станешь им и суши на здоровье. Кого хочешь. А пока не бурчи.

Наташа переводила взгляд с одной русалки на другую. И неожиданно поняла, что, наверное, те могли бы пользоваться у мужского пола невиданным спросом. Фигура-то у обеих идеальная – песочные часы: грудь округлая, талия есть – даже у безразмерной с виду Марины. Спина прямая настолько, будто кол проглотили. И волосы длинные, красивые – вычесать бы из них всякий сор.

– Ну чего, Пташка? – вспомнила о девочке светловолосая. – О чем думы думаешь?

– Вы меня, пожалуйста, не топите. Я плохо плаваю.

Губы подруг одинаково лукаво изогнулись, но к Наташе русалки не потянулись. Да и та держалась за два метра от воды, чтобы уж наверняка.

Через пять минут вернулся Кир, переодевшийся в непонятно где найденные сухие вещи. На Наташин немой вопрос он ткнул пальцем в рюкзак за плечами.

– Не видела у тебя его, – попыталась припомнить Наташа.

– Плохо смотрела. Я-то знал, что от этих стоит ждать только подлянки.

– Сам виноват, – единогласно отозвались подруги.

– Больше безобразничать не будете? – Впрочем, Кир, не дождавшись ответа, снова уселся на примятом месте. Рядом он разложил мокрую одежду.

Немного подумав, к нему подсела Наташа. Вроде опасности не предвещалось. И дальше разговор потек непринужденнее.