Buch lesen: "Муза желаний. Академия «Редкие дары»", Seite 2

Демоница спохватилась и взглянула на меня озабочено.

– Здесь я, здесь! Там, где столы, – крикнула, как я поняла, новый профессор бытовой магии. – Вы в порядке?

– Да, но мне не помешала бы помощь.

– Я помогу, – опередила я Ильгиду.

Возвращаться к двери ей не особо хочется, комплекция пышная, а протискиваться через эту свалку та еще задача. Я вернулась к выходу, и картина открылась забавная: проход завален столами и стульями, боком ко мне стоит тот самый высокий мужчина, капля пота медленно стекает по его лбу, тогда как руки подняты и удерживают навалившуюся сверху груду мебели.

– Вы?

– Я?!

– Я же сказал, прием на обучение окончен!

Тут из другого конца зала раздается свирепый голос демоницы:

– Так вы что, поступать на бытовую магию пришли, а не на работу устраиваться?

– Что? Нет! – возмутилась я и высказала накопившееся: – Я на работу. Мне сказали, требуется бытовик. Пришла, а здесь никого не найти. Табличек на дверях нет, доски-иллюзии с расписанием приема тоже, только листок на стене. Не удивлюсь, если он уже отвалился и его сквозняком сдуло. Куда смотрит ректор академии! Да у нас в Дорке даже на самом захудалом постоялом дворе и то управление лучше.

В зале воцарилась неописуемая тишина. Демоница за стеллажами смолкла, а мужчина смотрел на меня во все свои голубые глаза, кажется, забыв, что держит с десяток столов, чтобы те не рухнули. Капля пота все же скатилась ему на белую рубашку, оставив мокрое пятно. Тут я поняла, что наговорила лишнего.

– Извините, мне не стоило… Давайте я вам помогу, – взмахнула рукой.

Столы, удерживаемые эйтом, послушно поднялись вверх и ровненько разместились друг на друге, аккуратно уперевшись в потолок. Упавшие и перекрывшие проход стулья взметнулись следом, расчищая путь к двери. Я удовлетворенно осмотрела свою работу.

– Ну вот, так лучше, – улыбнулась, пытаясь сгладить неловкую ситуацию.

– Ильгида! Я буду у себя! – откашлялся эйт. – Вы идете за мной, – добавил для меня, заправляя выбившуюся рубашку в брюки.

Следуя за мужчиной, я смотрела ему в спину и соображала, что наговорила. Вроде все по делу, да, может быть, в обвинительном тоне, но правду. И лгать я не умею. Синтер сразу понимал, когда я лукавлю. На моем лице расцветает яркий румянец, и бегающий взгляд выдает меня молниеносно… Должно быть, этот великан тоже профессор. А если еще и друг самого ректора? Тогда вряд ли меня здесь ждет трудоустройство. Сникла я основательно, но что теперь об этом говорить.

Впереди идущий эйт нагнетал мое нервозное состояние своим молчанием. Размашистым шагом шествовал по коридору, заставляя меня ускориться. Мне стало жарко. Я расстегнула пальто, сняла его и повесила на руку. Воротник платья вдруг стал у́же, плотно прилегал к горлу, не давая глубоко вдохнуть. Набрав темп, я почти бежала, чтобы поспеть за великаном. Когда он резко остановился, я за малым не врезалась в него.

– Не спешите, мы пришли! – открыл ключом-заклинанием дверь и пригласил меня войти.

Затемненное окно небольшого помещения едва пропускало солнечный свет. Стол с кипами документов, несколько цветов в напольных вазонах и два учебных стула. Пока я рассматривала кабинет, эйт прошел в смежный с ним. Взял из платяного шкафа и надел мантию красного цвета. Застегнул ее на скрытые пуговицы и разместился в кресле за огромным письменным столом.

– Входите и присаживайтесь, – указал мне на стул.

Перехватив ремешок сумки и поправив пальто, я прошла к нему и присела на предложенное место.

– Меня зовут Гилатер Гурский, я ректор Королевской академии.

Я поперхнулась.

– И пока вы не начали оправдываться за сказанное, предупрежу. Вы правы.

Я немного выдохнула, а ректор тяжело вздохнул.

– Нехватка кадров у нас – факт. Конечно, так было не всегда. В прошлом году сложилась непредвиденная ситуация. По разным причинам академию покинули несколько профессоров, а вместе с ними и подсобные рабочие. Быстро найти нужных специалистов не так просто. Ильгиду Брум, занимающую должность моего помощника в отделе снабжения и заведующую хозяйственной частью, я перевел на должность декана бытовой магии. И, как вы поняли, ее предыдущее место пустует. Нужен хороший бытовик. Сильный. С опытом подобной работы. У вас есть рекомендации? – Ректор сплел пальцы в замок и положил руки на стол, покрытый специальной впитывающей влагу эмалью.

Я видела такую столешницу у нашего градоначальника в Дорке. Помню, он хвалился, что если вдруг прольется его любимый бодрящий напиток, то ни один документ не пострадает. Люди подшучивали над ним:

– Лучше бы меньше пил за рабочим столом, и не было бы необходимости тратить деньги, честно заработанные подданными королевства.

Я про себя улыбнулась, вспоминая смешки и подначивания в адрес большого человека нашего маленького городка. Может, ректор тоже злоупотребляет?

Нахмуренные белесые брови сидящего напротив руководителя академии слегка приподнялись в ожидании моего ответа. Ну что ж, настало время немного слукавить. Постараться не выдать тихую ложь бегающими глазами. Не отрывая взгляда от ректора, я начала заготовленную речь:

– Меня зовут Лина Рид, – встала и протянула руку, чтобы поздороваться.

Ректор тоже приподнялся и ответил рукопожатием. Широкая кисть с реками вен и длинными прямыми пальцами обхватила мою. Совсем слегка, словно боясь сжать крепче.

– Я недавно переехала с сыном в столицу из небольшого городка на краю Интарии. Наш дом… – потупила я взгляд, пытаясь изобразить грусть и тяжелые воспоминания, но так и не смогла выдавить слезу, хотя очень старалась, – наш дом сгорел, и я осталась вдовой. Все наши вещи пришли в негодность, как и многие документы, кроме подтверждения обучения. И то оно немного потрепано и почернело… – Я протянула Гурскому бумагу с печатью о прохождении обучения на дому.

Конечно, ненастоящую, с измененным именем, но качественно оформленную и, что самое главное, обычную, бумажную. Да, сейчас предпочитают визировать документы аурой, но они не из дешевых, и многие довольствуются обыкновенными, написанными преподавателем от руки.

Я посмотрела на ректора, и, кажется, он не проникся моей тирадой. Смотрел на меня внимательно, затем взял мой документ. Морщинки в уголках глаз напряглись, и я затараторила, чтобы он не особо вчитывался в бумагу:

– Но вы не думайте, я хороший работник. Обучалась бытовой магии на дому, и мои преподаватели меня хвалили. Всегда все выполняю в срок. Труда не боюсь. Умею вести счета. Да и к детям отношусь хорошо и никогда не обижу, – зачем-то добавила я.

– Как раз последнее не проблема. Защита академии вас бы не впустила, если бы вы замышляли плохое для ее учеников и преподавателей, – как бы невзначай проговорил ректор.

На этих словах мы замолчали. Я не знала, что добавить. Возможно, о Розе? Сказать, что работаю и живу у нее? Она может дать рекомендации.

– Какой у вас второй дар? – спросил Гурский.

Я на секунду замешкалась, но ответила:

– Второй дар не раскрыт. Наверно, совсем незначителен, – пожала плечами, солгав.

Он кивнул. Неудивительно. В большинстве случаев оно так и есть, не всегда проявляются два дара. Порой они настолько малы, что сливаются с повседневными, не выходящими за рамки обычного умениями. А мой второй дар, даже думать о нем не хочу. От него одни беды и беды только для меня. Поэтому я приняла решение больше никого не посвящать в это. Так спокойнее всем.

– Что ж, – отклонился на спинку кресла ректор. – Даю вам испытательный срок в два месяца, а там будет видно. В этот период жалование в три тысячи инт. – Эйт Гурский постучал пальцами по столу. – Времени искать другого специалиста нет. Через пару недель к нам приезжают представители академии из королевства Маркены во главе с послом самого короля. Для перенятия опыта в учебном процессе, налаживания связей и, возможно, организации обмена студентами. Необходимо все привести в порядок. Список работ Ильгида вам подготовит.

Я нерешительно закивала, еще не веря в такую легкость трудоустройства на весьма высокую должность. Надо же, три тысячи – это замечательно. За два месяца соберу на взятку стражам. К тому же Элана одену, найму ему преподавателя для учебы, куплю столько береники, сколько он захочет, а мне-то и не надо многого.

– Сколько лет вашему сыну? – отвлек меня от мечтаний ректор.

– Эм… почти семь. – Я предвидела его дальнейшие слова, поэтому здесь тоже пришлось солгать.

Элану только недавно исполнилось шесть, но он мальчик смышленый и опережает своих сверстников по знаниям.

– Прием студентов закончен, но ребенку необходимо обучение. Под присмотром высококвалифицированных преподавателей он приступит к занятиям, а вы – к своим обязанностям. Чтобы не тратить время на проезд до академии.

Я вновь кивнула утвердительно, а сама и не могла желать лучшего. Это просто сказочно, неужели все получится? Мой план осуществится?

На этом ректор поднялся из-за стола и подошел к окну. Отодвинул тяжелую портьеру и, сцепив руки за спиной, посмотрел в небо. Поняв, что разговор окончен, и стараясь не шуметь, я взяла свой документ об образовании со стола, и пошла к двери.

– Зачем вы изменили внешность? – раздалось так внезапно, что я вздрогнула.

Что? Как?! У меня самая качественная иллюзия, последняя разработка. Да, теневая, но изготовитель клялся, что ее никто не распознает, и гарантировал анонимность. Такие имеются в продаже, но на них метка «Для раскрытия личности в случае надобности». Здесь же ее нет, оттого она и под запретом. Я судорожно прикоснулась к лицу, к волосам. Руки задрожали, а эйт Гурский обернулся.

– Она не сошла, – проследил за моей реакцией. – Иллюзии – мой дар. Сейчас мода такая, менять внешность? Вы весьма приятная особа, зачем скрывать то, чем наградили вас боги?

Немного истерично я подхватила версию ректора:

– Ну… да, это все модное веяние, – и, запинаясь, добавила: – Хотелось внести немного разнообразия в свою жизнь. Знаете, новый город, новая судьба, цвет волос, прическа…

Почувствовала себя глупой и голой. Словно меня увидели всю и не только внешность, но и мои тайные страхи. Будто догадались об истинных причинах установки иллюзии. Я поспешила ретироваться.

– Всего доброго, эйт Гурский.

Выбежала на свежий воздух, облокотилась об огромную входную дверь. Щеки горели, на лбу выступила испарина, но порыв зимнего воздуха тут же охладил пылающее лицо. В висках стучали слова: «Зачем вы изменили внешность?» Слова, перечеркнувшие многое. А главное, здесь мне не место, не жить в столице, не работать. Начинать нужно все сначала. Скрываться и заметать следы. А была надежда, что все получится, все удастся. И что теперь? Снова бежать. Только где взять средства на это? Где?

Над головой раздалось громкое «бом!», вырывая меня из состояния отчаяния. Бой магчасов вспышкой пронзил колотящееся сердце, выбил из него остатки маленькой, едва зарождающейся надежды на счастье. А через несколько мгновений дорожки, выложенные светлой и темной плиткой, заполнили студенты. Площадь запестрила разного цвета формой: желтые, бурые, темно-синие, черные платья и костюмы учеников зарябили в глазах. Поднялся шум – споры, смех, выкрики.

Я медленно выдохнула. Отерла влажный лоб платком. Только сейчас почувствовала, что замерзла, руки заледенели и меня бьет мелкая дрожь. Надела пальто, поправила сумку и поспешила к выходу из академии. Необходимо все обдумать.

Дом Розы пустовал. Мирт еще не вернулся с рынка, а хозяйка магичила над своими сладостями в пекарне. Я же, терзаемая мыслями, поднялась к себе в комнату.

Как быть? Терять хорошую должность и заработок не хочется. Рисковать и быть разоблаченной тем более.

Синтер, уверена, до сих пор ищет меня и сына. Все ради своих желаний и непонятных дел. А я ведь верила ему. Верила красивым речам, нежным ухаживаниям. Одинокой девчонке большего и не надо было. Чуть тепла, подарки красивые и обещания – те, которые слышать хотелось. Крепкую, надежную семью. Дом светлый, уютный, где царит любовь, как у родителей моих было. Влюбилась в него, галантного, умеющего ухаживать. Не замечала, что все это не от искренней любви, той, когда сердце стучит от одной лишь встречи с возлюбленным. Той, которой не нужны предлоги с запятыми и троеточиями, потому что она есть и ей неважно, кто ты, какой у тебя дар. Она всегда поддержит, поможет, не беря ничего взамен. Глупая я и доверчивая была, за что и поплатилась унижением, годами изматывающим заточением в доме.

– Надо бежать!

Из-под кровати достала походный мешок, прохудившийся в нескольких местах. Укрепила бытовым заклинанием нити мешковины, еще послужит. Уезжать далеко не стану, все же с Упаковщиком встретиться надо через два месяца и узнать у него о дальнейших действиях.

Законы Интарии не всегда на стороне женщины, тем более неблагородных кровей. Мне не доказать своих прав и мучений, доставленных супругом. Смешно, но еще и осудят, что любви захотела, жила в достатке, все, что желала, получала. Благородный муж пылинки сдувал. Просил взамен помощи, а я, неблагодарная, отплатила за все это побегом. И совсем неважно, что за закрытыми дверями спальни слышались мои стоны от пощечин и мольбы прекратить унижения, просьбы простить за непослушание, за свою неуклюжесть, когда опрокинутый стакан, например, пачкал дорогой ковер. Синтер всегда напоминал мне: «Ты никто. Тебе не поверят. У меня связи…»

Я сложила вещи Элана в мешок, бросила туда свое второе платье. В потайной карман аккуратно вложила портрет-иллюзию родителей. Присела на кровать, а саму трясет от воспоминаний о прошлом. Слез только нет. Они все давно высохли. Сама Долина Успокоения может позавидовать.

– Лина, ты вернулась? Можно? – постучала в дверь Роза.

– Конечно, входи.

Пышная юбка, передник поверх нее и белоснежный чепчик на голове делали Розу похожей на дрожжевую булочку. Едва из печи, с запахом ванили и темной корицы. Я улыбнулась доброй хозяйке с печалью. Жаль с ней расставаться.

– Почему вид кислый, словно у пирожка с капустой квашеной? Что приключилось? Вещи собрала, значит, приняли в академию, а глаза не горят радостью, – сходу определила мое настроение.

Я пожала плечами. Лгать не хочу. Роза присела рядом на постели и руку мою взяла в свою.

– Послушай, Ли, не знаю, что тебя гложет, и не буду лезть в душу. Но порой боги дают нам второй шанс. Только от нас зависит – использовать его или продолжать бояться, что не выйдет, не получится. Убегать от своих страхов. Ты хорошая молодая женщина, и сын у тебя прелестный мальчик. Решать тебе – жить прошлым или дать себе быть счастливой.

Роза поднялась и вышла за дверь, оставив меня в глубокой задумчивости, в смятении из-за выбора, который предстояло сделать. Она знает то, что и все: мой супруг отправился к богам после жуткого пожара, Элану было непросто, поэтому я просила не упоминать об этом при нем. Но как же ее слова попали в самое сокровенное, в мою реальную жизнь.

Весь оставшийся день я не находила себе места. Просмотрела вещающий экран иллюзий, выискивала новости о пропавших и находящихся в розыске людях. Но нигде о нас не упоминалось. Прошлась по экипажам дальнего следования. Выбирала, куда можно поехать и где затаиться. Пока не вернулся сын, полный радостных впечатлений за день.

Элан искрился энергией, хохотал, рассказывая о своих приключениях с Миртом. А моя душа разрывалась на части. Я винила себя за все: за то, что собираюсь лишить ребенка таких вот счастливых моментов, людей, которых он полюбил. Я кричала в душе, улыбаясь ему. Смеялась от его искренних эмоций, а внутри шторм терзаний накрывал меня с такой силой, что хотелось выть. Так закричать в мир, чтобы хоть кто-то услышал. Услышал и помог, подсказал, как верно, как правильно поступить. Но нет, тишина.

Вечер прошел тихо. Роза рассказала о новом рецепте пряников, а сын без умолку болтал о море. Я же решила не спешить с выводами и принять предложение ректора. Озвучила, что буду работать в академии.

– Я рада за тебя, Ли. И не забывай о нас, приходи в гости, мы всегда тебе рады, – поддержала меня Роза, а Мирт промолчал.

Что ж, придется рискнуть, дороги назад нет, необходимо собрать недостающую сумму.

Глава 3
Работа и еще раз работа

Сегодня склоны горного хребта, обычно четкие и контрастные, сливаются с серым небом. Гарки летают низко под нависшими тучами. Дождь обещает быть долгим и проливным. Он не будет задумываться о чьих-то планах, разразится грозой и шквальным ветром. Разбередит раны, а может, и смоет все ненужное. Стечет с пыльной одежды лишнее, и, возможно, станет легче дышать.

Держа сына за руку, в другой неся наши пожитки, я шагнула сквозь мерцающий купол академии.

– Элан, ты, главное, не бойся и не давай никому себя в обиду. Я буду рядом и попрошу, чтобы нас разместили вместе. Но ты справишься, у тебя все получится. – Кажется, говоря это, я больше успокаивала себя.

Элан же шел, задумчиво рассматривая высокую стену академии.

– Я не слышу, мам.

– Как не слышишь? – не поняла я, а он продолжал повторять одно и то же, пока мы не прошли через ворота академии.

– Сынок, – присела я на корточки перед ним, – где болит? Ухо? – всполошилась, помня, как он страдал от воспаления.

– Мам, не кричи так, – улыбнулся он.

Тут меня осенила догадка. Я обернулась и посмотрела на шпиль, удерживаемый богами. Возможно, именно от его мерцания, расходящегося куполом на всю академию, и возникают проблемы со слухом? Но меня это не коснулось? А те две девушки, что вели себя невежливо, они думали, я их не слышу. Нужно будет уточнить у ректора, что это за магический феномен.

Мы с Эланом вошли в административный корпус. Снова тишина, и я было расстроилась, что вновь нужно искать ректора, но нам навстречу вышла Ильгида. Демоница быстро перебирала ногами под длинной юбкой, громоздкая брошь в виде золотого дерева на приталенном пиджаке, казалось, сейчас побежит впереди нее.

– Доброе утро, Лина. Это твой сын? – Не дождавшись ответа, она обратилась к ребенку: – Как тебя зовут?

– Элан, – проговорил он четко.

– Замечательное имя, молодой эйт. Ты не против пойти со мной? Я познакомлю тебя с преподавателем и воспитанниками группы, в которой ты будешь учиться.

– Но… – вмешалась я в разговор, – мне бы хотелось увидеть все своими глазами. Где и кто будет его обучать.

– О, не беспокойся, Лина. Воспитатель Миранда Янис очень хорошая и ответственная эйта. Весь день у них расписан – игры, занятия, обед, ужин. А тебя просил зайти ректор, как только придешь. Так что я отведу мальчика и передам в надежные руки. Тем более что сегодня Миранда будет рассказывать интересные истории о древних драконах, населявших когда-то наш мир. Ты любишь сказки о драконах, Элан?

Сын загорелся такой перспективой и часто-часто закивал.

– Мам, ты не переживай, я взрослый. Ты потом только приди за мной, а я тебе все-все расскажу, хорошо?

Я неуверенно кивнула. Отпускать его не хотелось.

– Вот настоящий мужчина. Ну что, пойдем?

Проводив сына, я остановилась перед кабинетом ректора, который так и не обзавелся табличкой. Поправила собранные в пучок волосы и вошла в приемную. Секретаря не наблюдалось, и я, постучав в следующую дверь, открыла ее.

– Здравствуйте. Ильгида сказала мне зайти к вам.

Гурский сидел за столом и, кажется, совершенно не замечал моего появления. Обыкновенным карандашом с графитовым стержнем что-то скрупулезно выводил на бумаге. Погрузившись с головой в свое действо, он выглядел отстраненным и одновременно сосредоточенным. Очки без оправы с тонкими дужками немного сглаживали его волевой подбородок, делая черты лица мягче.

Белоснежный лист заполнялся строками, которых мне было не разглядеть. Широкая рука удерживала бумагу, а карандаш терялся в больших пальцах. Пока я смотрела, как он пишет, попутно отмечала и другие детали: отсутствие кольца обряда семьи в храме богини Оры и то, как он время от времени постукивает указательным пальцем по карандашу, будто старинное изобретение для письма от тычков само начнет выводить буквы, как заговоренный стилус.

– Готово, – сказал он, взял листок и еще раз пробежался по нему взглядом. – Извините, как раз корректировал список работ, подготовленный Ильгидой для вас. Держите, но вы его прочтете позже, а сейчас подпишите вот здесь, – указал на документ. – Это стандартный договор о приеме на работу. Приложите большой палец к листу.

Однажды я подписывала такой, когда в Дорк приезжал один торговец. Он останавливался в съемном доме, нанимал меня для уборки и всегда документально оформлял мои услуги. Поэтому сейчас я приложила палец, и мне уже знакомо кольнуло подушечку. Бумага засветилась и исчезла.

– Отлично, теперь пойдемте.

Мы вышли из кабинета в приемную.

– Снова эйта Тру опаздывает, – взглянул на пустующий стол, заваленный папками с документами, ректор.

– Здесь я, здесь! – вошла запыхавшаяся женщина с огромными сумками. – Я забирала новые зеркала связи и ракушки-аналитики для практических занятий. Изготовитель сообщил, если не заберем их немедленно, он расторгнет контракт и отдаст их тем, кому они нужнее.

– Лина, дайте-ка обратно ваш список, – попросил ректор.

Я протянула ему листок, который уже успела спрятать в карман пальто. Глава академии дописал еще один пункт и вернул его мне.

– Хорошо, приступайте к своим непосредственным обязанностям, Тру. Пойдемте, – сказал он мне.

Мы вышли в коридор, и я вновь еле поспевала за ним. Его шаг – моих два, а то и три. Мешок с вещами подпрыгивал у меня на плече с разнообразными звуками, а сумочка постукивала ему в такт о пуговицы пальто. Можно воспользоваться бытовым способом переноса вещей, но я не знаю, куда мы идем, и не очень удобно магичить на ходу. Поклажи мало, но при таком темпе она ощутима. На плече и бедре точно останутся синяки. Портреты знаменитых ректоров и профессоров прошлых лет на стенах словно посмеивались надо мной: «Милочка, куда тебе до нас? Ох, нелегко тебе будет. Посмотрим, посмотрим, на что ты способна ради работы в нашей несравненной академии».

Эйт Гурский уже поднялся на первые три ступени лестницы, ведущей на второй этаж, когда его окликнули. Он резко остановился, а я не успела замедлиться и по инерции врезалась в его поясницу. Уткнулась носом и мгновенно отскочила. Меня стало кренить назад из-за свисающего со спины мешка. Живот напрягся, руки выпустили поклажу и взмыли в воздух. Равновесие попрощалось со мной, послав воздушный поцелуй. Но тут меня вздернуло вверх. Перед глазами за долю секунды пролетела огромная лапа, схватила меня за ворот, а мое любимое зеленое платье издало жалобный треск.

– Стоите? – возвышаясь надо мной, прохрипел ректор, не выпуская меня из захвата.

Его массивная фигура занимала все видимое пространство. Дышать стало затруднительно. Я рефлекторно выгнулась и прижалась к ректору. Глаза прошлись от мужской груди к шее, на которой вздрогнул кадык. Я сама невольно сглотнула. Скорее от шока. Такой быстрый переход от нечаянного тычка в поясницу руководителя к тесному соприкосновению наших тел ввел меня в оцепенение. Еще и дышать совершенно невозможно из-за руки, стиснувшей ворот.

– Простите … – улыбнулся ректор, а меня словно примагнитило его взглядом. Голубые глаза смотрели по-доброму и что-то еще такое неописуемо нежное было во взгляде, что я, не ожидая от себя, выдала:

– Отношения на работе мне не нужны. Да и вообще отношения. Отпустите меня, пожалуйста, дышать трудно.

Кто меня дернул это сказать? Вернуть бы все назад, но временем управлять я не умею. Да и хорошо, что сказала: сразу расставила все по местам. Кто их знает, столичных высокопоставленных работодателей. Провела черту. Кроме работы, меня ничто не интересует.

– Кхе-кхе… – прокашлялись рядом, и ректор убрал руку с моего воротника. – Эйт Гурский, это все, конечно, хорошо, Ильгида выделила мне смесь-заготовку для разведения слизней, но этого мало. Опытного материала недостаточно, а практика в нашем зоопарке не за горами. Скоро зимняя сдача экзамена. А что мои дети будут сдавать, если сами опытным путем не пришли к выводам и заключениям? Я бы приготовил несколько бутылей марганцево-багряной смеси, но закончились запасы багрянки. – Низенький старичок на тоненьких ножках, с пузом и забавной поясной сумочкой искренне доказывал свою правоту, а ректор, прищурившись, посмотрел на меня.

– Эйта Рид, дайте свой список обратно.

Скоро понадобится еще один лист, на этом и писать-то уже негде. Смотрю, как глава академии вносит и вносит новые задания для меня.

– Я вас услышал, Пьер Терьи. Новая сотрудница по обеспечению хозяйственной части Лина Рид, – представил он меня. – Она и займется вашим вопросом в самое ближайшее время.

– Премного благодарен. Уважаемая эйта, прошу, не затягивайте с выполнением. Это очень важно. И не перепутайте багрянку с багряницей, а лучше закупить сразу готовый материал. Времени совсем не осталось. – Старичок развернулся и, перебирая ногами, словно паучок тоненькими лапками, засеменил к выходу. Проскользнул в дверь и исчез.

– Новый декан факультета целительства, тот еще зануда, – тихо прозвучало надо мной. – Но дело свое знает.

А ректор, оказывается, тоже не прочь выдать свои чувства спонтанно.

Эйт Гурский протянул руку, взял мой мешок и снова зашагал вверх по лестнице. Попутно говорил, что на втором этаже располагаются комнаты преподавательского состава. Не все здесь живут, но, бывает, остаются на ночь. Моя комната через две от его, от той, где я впервые увидела его за перевернутым столом. Ректор объяснял, что от меня требуется. Рассказывал, как пользоваться вед-аналитиком для документов, который тут же и вручил мне в нашей с Эланом комнате.

– Все финансовые операции проводить строго через аналитик, он надежно защищен от посягательств извне. Также через него можно заказывать все необходимое для академии. Поставщики, с которыми мы сотрудничаем, есть в списках. Пространственное зеркало связи тоже для удобства встроено в артефакт. Вы меня слышите? Все ясно?

– Да, пока нет ничего сложного, – ответила я, рассматривая вверенное мне устройство, похожее на блокнот с тремя зажимами по волнистому краю, ярко-красное с бликами голубого при смене положения, настроенное только на меня и раскрывающееся при прикосновении.

– Стойте, а каким образом вед-аналитик включается? Вы сказали, его не откроет никто, кроме меня.

– Конечно. Правки в нем делаете только вы. Ваша аура автоматически вплетена в устройство при подписании договора.

– Вы взяли слепок моей ауры?! – Я вздрогнула.

– Что вас удивляет? Это одно из главных условий в политике нашего заведения. Безопасность! Академия насчитывает более десяти тысяч учеников. По всем потокам. В основном это дети младших классов. Многие проживают здесь в общежитиях. Так вот если тот, чья аура не введена в систему безопасности академии, решит пробраться на территорию, защитный барьер сообщит о проникновении лично мне. Кстати, и дети, решившие в неположенное время покинуть территорию, будут возращены их преподавателем. В защитный барьер теперь внесен и ваш слепок, как и вашего сына.

– Но…

– Беспокоиться о передаче слепка ауры третьим лицам не стоит. Это запрещено законом королевства. Так что не переживайте.

– Хорошо, – скупо ответила я, все еще обдумывая, не будет ли раскрыто мое истинное имя.

Только однажды я делилась аурой, это было в храме богини Оры. В самый лучший день моей жизни, как мне тогда казалось. Белые розы в вазонах, перевязь из легкого атласа по колоннам, бархатные ленты на спинках стульев. Алтарь утопает в цветах и подношениях. Все идеально и продумано до мелочей. Мечты сбылись, а сердце щемило от радости. Тогда я обменялась аурой с будущим мужем. Скрепила обряд создания новой семьи перед жрецом и самой богиней, получив запись в реестре свадеб.

Уже поздно переживать, все сделано, а я так глупо попалась. Буду надеяться, что необходимости проверять мою ауру у ректора не возникнет.

– Так, вроде бы все сказал. Располагайтесь и можете приступать к работе. – Эйт Гурский потер переносицу, обошел меня и направился к выходу из комнаты.

Я нагнулась, подняла свой мешок и начала выкладывать из него вещи, но услышала:

– Почему вам не нужны отношения?

В один момент я покрылась краской стыда. Неловкая ситуация, ничего не скажешь. Этот мужчина в который раз задает такие обескураживающие вопросы, что и не знаешь, что ответить. Другой бы промолчал или сделал вид, что не услышал…

– Я похоронила супруга и…

– Понял, – не дав мне договорить, произнес ректор и вышел из комнаты.

Оставшись одна, я еще несколько минут смотрела в пустой коридор. Странный, конечно, человек, зачем ему такие личные подробности? Он ведь не решил всерьез, что я могу завести здесь роман? В первый же день работы? Да нет, это просто его любопытство и вежливость, наверно. Не буду думать о глупостях, надо осмотреть наше с Эланом новое жилище.

Возле окна письменный стол, рядом пустующий стеллаж. Настенное зеркало во весь рост, а в нем – отражение картины, висящей на противоположной стене. Белое море бурлит, пенится, а сквозь тучи пробивается солнечный луч, скользит по вздымающимся волнам, гладит их, успокаивает. Кисть художника искусно изобразила пейзаж. На мгновение мне показалось, вот сейчас послышится свист ветра. Парус крошечной лодки вдали взбодрится, наполнится и выведет заблудившееся судно на свет.

Рядом ещё две двери. Я поспешила открыть первую. Умывальня с ванной и душем. Дернула ручку следующей, а там спальня, просторная, с большой кроватью. Вместительный шкаф, тумбочка и два мягких пуфа. Очень уютно. Жаль, что кровать одна, но ничего, будем пока спать с Эланом вместе, а там что-нибудь придумаю.

Быстро разложив вещи по полкам, я достала из кармана список ректора. Почерк корявый, видно, спешил. Какие-то пункты зачеркнуты, другие написаны дважды с пометкой срочно. Я отметила галочками первоочередные дела. Поправила платье и взглянула на себя в зеркало. Иллюзия показала шатенку, а сквозь нее, словно сквозь пелену, мои медные волосы. Родинка над губой, зеленые глаза и небольшой шрам возле уха, еле заметный, но так часто напоминающий мне о дне, когда я приняла решение бежать.

– Хватит, Эвалина, все в прошлом! – одернула себя. – Ты – это ты, как бы ни выглядела. И ты не позволишь больше никому обидеть себя и сына, – твердо кивнула и вышла из комнаты. Пора браться за работу.

Время неслось стремглав, не успевало отсчитывать минуты. До полудня я раскидала легкие поручения из списка. Передала принесенные эйтой Тру зеркала связи и ракушки-аналитики профессору боевой магии Дарку Криму. Найти его не составило труда: остановленный мною ученик подсказал, где полигон для физической подготовки. Старшекурсники наматывали круги с препятствиями, а профессор каменной глыбой возвышался над отстающими, подгоняя их. Рядом с ним стояла коренастая орчанка и указывала ребятам на их ошибки при выполнении упражнений.