Buch lesen: «Английские истории»

Schriftart:

Константа

С Констанцией с детства дружила Агата.
За партой одною сидели когда-то.
Делили секреты, скрывали проказы
И в парке играли, забравшись под вязы.

И нежная юность прощёлкала рядом:
Учёба, работа со скромным окладом,
В кафе посиделки, поездки на море,
Свидания в театре и пение в хоре.

А Конни-девица
Готова трудиться,
А также объездить весь свет.
Прилежна на диво
И миролюбива,
Но знает, кто свой, а кто нет.

Всем радостям в жизни находится место.
Смотрите: а вот и Агата – невеста!
Кто меряет платье, открытку читая?
Кто с кучей подарков спешит из Китая?

Констанции нравится Роберт учтивый –
Простой инженер, но с большой перспективой.
В провинцию с ним уезжает Агата
Жить весело, дружно, хотя небогато.

У Конни карьера,
И ей кавалера
И то завести недосуг.

Но в город на Юге
Поедет к подруге
В семейный приветливый круг.

А Роберт меж тем не жалеет усилий.
На новую службу его пригласили.
– Всё будет: и школа хорошая детям,
И дом, где мы старость достойную встретим!

Хоть ехать до Лондона ныне далече,
Там тоже случаются тёплые встречи.
Любой из семейства всегда привечаем
Культурной программой, беседой и чаем.

У тётушки Конни
Жильё в Кенсингтоне,
Есть рыбки, собака и кот,
Зелёная шляпа
И старенький папа,
Которому нужен уход.

Не знаешь, откуда приходит несчастье,
Привычный уклад разметав в одночасье.
Как смерч над семьёю проносится, грозен:
Агата болеет, диагноз серьёзен.

Пощады не ведает сила слепая,
То чуть отступая, то вновь наступая.
Всё – только хотя бы замедлить движенье.
Но тщетно… Семь лет продолжалось сраженье.

И Конни, понятно,
Семью многократно
Со всех подпирает сторон:
Дежурство без срока –
От первого шока
До самого дня похорон.

По дому слоняется Роберт угрюмый,
Терзая себя невесёлою думой.
Портреты, альбомы… Один в целом свете…
Гнездо опустело. Разъехались дети.

Но дети сказали:
– Мы все тебе рады,
Но, знаешь, у нас современные взгляды.
Весь мир пред тобою. Сменилась эпоха.
Пожить для себя – это тоже неплохо.

Хоть мы теперь – сами,
Своими домами,
И можем собраться всегда,
Как прежде бывало,
Но этого мало.
И Конни добавила:
– Да!

И Роберт ответил:
– Я не протестую!
И плавно отправился в жизнь холостую.
Он внуков просил привозить непременно,
Однако же входит во вкус постепенно.

И в дни выходные он, дом разбирая,
Вдруг клюшки для гольфа достал из сарая,
Гуляет с друзьями, пьёт пиво и даже
На женщин глядит, загорая на пляже.

Семье нет заботы,
Где, кроме работы,
Проходят у Роберта дни.
Их, может, немного
Коснулась б тревога,
Коль знали бы больше они.

Нет краше сибирской волшебницы Кати.
Она медсестра по профессии, кстати.
Но очень настойчива, очень упряма:
Хотела, чтоб к ним переехала мама.

А Лу из Патайи такая плутовка!
Едва разобрался, и вышло неловко.
– Да нет, ради бога, ваш бизнес законен.
Но Роберт немолод и традиционен.

Вот Анна из Ганы
Несёт чемоданы,
Браслетами бодро звеня.
У Анны из Ганы
Обширные планы,
А также большая родня.

У маленькой церкви улыбки, объятья,
И фраки, и шляпки, и белое платье.
Со вкусом продуманы были детали,
А внуки стихи молодым прочитали.

Застолье бурлит с простотой деревенской.
Привычные шутки над долею женской
Сменили уже разговоры о быте.
Намечены даты семейных событий.

– Коль место приёма
Планируем дома,
Тут будет расчистка нужна!
И Анна за дело
Хватается смело.
Сомнений не знает она.

Но что-то не впрок улучшения эти,
А Роберт всё больше сидит в кабинете.
Садовник ушёл, в объяснениях краток.
Прислуги сменилось примерно с десяток.

На кухне протечка, а мастер в раздрае –
Сердито ворчит, инструмент собирая.
Вся в плесени вдруг оказалась буханка,
А в погребе снова бабахнула банка.

Ах, бедная Анна!
Она постоянно
Хлопочет, справляясь едва.
Ах, вечные темы –
С родными проблемы.
Кружится от них голова.

В провинцию ехать не хочется детям:
– Мы, папа, тебя возле станции встретим.
Но только не надо у нашего дома.
Всё слишком чужое – и слишком знакомо.

А время не мчится – ползёт еле-еле,
Хоть Роберт на пенсии как бы при деле.
Но что-то тоскливо топтаться на склоне…
– Я сам уж доеду. Давайте у Конни.

А Конни – как прежде,
И в той же одежде.
Забыла стареть, чёрт возьми!
Как будто ворота
Открылись на фото
Туда, где Агата с детьми.

Лет пять пролетело. Как Роберт и Анна?
Боюсь, информация будет туманна.
То вроде с водою боролись в подвале,
То вместе лечились, то дом продавали.

Но Роберт – в такой уж торжественный день-то –
Отпразднует старшего внука-студента.
С кем рядом болтает в кафе на диване?..
Но после, конечно, отправится к Анне.

А тётушка Конни
Сидит на балконе,
С ней рядом собака и кот.
На вешалке шляпа,
На кладбище папа,
Над Лондоном солнце встаёт.

13.07.2019

Double J

Гляньте на Джанет! Вдова приглашает в дом! Всё как положено: шляпка, костюм, вуаль. Хватит уж сплетничать – мол, дождалась с трудом. Джанет досталось, бедняжку и вправду жаль.

Джозеф, супруг, был, конечно, могучий босс – яркой фигурой, вокруг затмевая всех. Вечно вещал, как он в бедности страшной рос, сам для себя отвоёвывая успех.

То он при Марксе, то светит ему Исус. Странствовал, дрался, закон нарушал порой. Мутная личность, добавим, на строгий вкус. Но – победитель. И, можно сказать, герой.

Он идеалы, похоже, имел свои. Очень хвалиться любил он лихой судьбой. Джанет – она из приличной такой семьи. И образованна, и хороша собой. Да не дитя, между прочим, не чистый лист, что так отрадно найти среди диких мест. Оксфорд окончила, вроде была юрист. Но на карьере поставила быстро крест.

Джозеф в любую срывался тогда страну – бизнес, понятно, с банкетом, – на край земли. Там непременно представит свою жену. Жаль только, скажет, детей мы не завели.

Что тут ответить? А Джанет сидит, как мышь. Ну, пожелают. Потом разговор замнут. Да не заткнёшь его, даже не возразишь. Джозеф подобных немало имел причуд. То призывал не гнушаться любым трудом, то поучал: барахло не засунешь в гроб. Дверь нараспашку, гудел полной чашей дом. Всё, до чего дотянулся, к себе подгрёб.

Надо заметить, что Джанет справлялась с ним: полный порядок по части веденья дел. Годы летели, но был союз нерушим – где без вопроса, кто правил и кто владел. Истинной даме роптать и ныть не к лицу, коли уж выбрала верной служить женой. Джозеф здоровый гонял её, как овцу. Можем представить, что он вытворял больной.

– Джан, моё сердце! – Покойный любил Восток. – Я виноват пред тобою. Но я всегда помнил об этом. Прости, если был жесток. Пусть никогда не коснётся тебя нужда.

Джозеф, конечно, мозги полоскать мастак: «Тот, кто мне предан, – входи и со мной владей!»

Враль был отменный. Но вышло, однако, так: всё, что имел, отписал без остатка ей.

Эта девчонка… соседу была родня. Вроде племянница со стороны жены.

Джозеф сказал:

– Поработаешь у меня. Деньги накопишь, какие тебе нужны.

Он проявил пониманье к её мечтам. Знал же, как эти вот делаются дела.

Очень хотела поехать куда-то там. Ну, накопила. И мальчика родила.

Джозеф стеной упирался – мол, чушь и ложь. Слухи ходили, однако же, по пятам. Мальчик растёт, всем видать, на кого похож. Дядю они навещали – чего уж там!

Как разбирались, дошло ли у них до драк – только догадки, всё вилами по воде. Тут и диагноз для Джозефа выпал: рак. Поздняя стадия, и догадайтесь где!

Вроде болтали, что был такой разговор: сделать прощанье с прощеньем, да только вот эта мамаша упёрлась: «Мой сын не вор, и для него существует парадный вход».

Что ж… Закопали. Оплакали как могли. Джанет взялась за наследство, мила, бодра. И, у соседа оттяпав кусок земли, сразу сказала, что переезжать пора.

Резвые девы, растите своих волчат. Только при этом обязаны помнить вы: ваши бастарды нисколько не омрачат годы законной наследницы и вдовы.

…Парень, конечно, готов придержать коней. Только ему ведь упорства не занимать. Он чемпион от рожденья и всех умней. Учится в Оксфорде и обожает мать.

Нынче у Джанет всё в доме бурлит, как встарь. Встретит с улыбкой и твёрдой ведёт рукой. Шепчут порой меж собою: «Однако, тварь!» Только уж больно полезно дружить с такой.

Куча машин перед домом, внутри светло. Музыка, хохот, колышется тюль в окне. Джозеф заводит мотор, опустив стекло. Тени от роз разбегаются по стене.

– Кто, интересно, собрался вокруг стола? Впрочем, и ладно. Чего б им не пить, не есть? Джанет, старушка, не всё просчитать смогла.

Славное место. И пахнет приятно здесь.

22.07.2019

Прокотиков

На свете старушка спокойно жила.
С. Маршак

Вот Питер и Элис, дом восемь, у ив,
В цветочных корзинках, он очень красив.
Как раз для супругов в закатные дни.
Лет сорок, наверное, вместе они.

Пьют чай, поливают свои цветники.
Но на ногу, скажем, не слишком легки.
Лишь Питер, собравшись за десять минут,
Отправиться может рыбачить на пруд¹.

Подросшие дети уже далеко.
Хозяйство у Элис не столь велико.
Хлопочет по дому, и вечно при ней
Трёхцветная кошка по имени Мэй.

За годом проходит ещё один год.
Жизнь катится, полная мирных забот:
То печка сломалась, то внучка гостит…
А кошка мурлычет, и чайник свистит.

Но век-то кошачий короче, чем наш.
Увы, сколько денег и сил ни отдашь –
Стареет, болеет. Такие дела –
За радугу Мэй от хозяйки ушла.

Как бедная Элис горюет о Мэй!
И слова не скажешь – заплачет сильней.
Печалится Питер, в тревоге родня.
– Нет, вам не понять, – отвечает, – меня!

Кто может быть ближе к тебе, чем семья?
Но милая Мэй была только моя.
Всё время она проводила со мной.
Была она предана мне лишь одной.

Про Элис жужжат: не сошла бы с ума!
Чужая старушка на рынке сама
Подходит, заставив дивиться словам:
– Я Мэй вашу знала. Сочувствую вам².

Мне тоже, признаюсь, теперь тяжело…
Нет, что вы! Такое совпасть не могло.
Ко мне много лет посидеть у окна
Почти каждый день приходила она.

Вон там, за оврагом, живу я давно
И часто сижу и глазею в окно.
Погладишь мохнатую спинку рукой –
Уже веселее с подружкой такой.

И Элис сказала на это:
– Ну что ж!
Их, кошек, порой вообще не поймёшь.
Вот так удивляют они невзначай…
А, может быть, к нам вы придёте на чай?

Сдружились старушки, пьют чай до сих пор.
У Питера с Элис живёт лабрадор.
А та, что другая, теперь занята:
Она забрала из приюта кота.

Покойный супруг её, тоже рыбак,
Твердил, что котам предпочёл бы собак.
Но нынче чего уже спорить о том,
Когда так прекрасно живётся с котом?