Zitate aus dem Buch «Свой, чужой, родной»

таракан пробегал. Плакал, кричал, что потерялся. Не твой?

Тут в чем закавырка: он со всеми охотно болтал, но никогда о себе. О чем угодно мог говорить: о рыбалке, о погоде… О том, что на улице увидел. Психологиня утверждала: он так людей дурачит, заставляет думать, что они с ним близки, хотя на самом деле вовсе нет. Все эти слова, вся его болтовня – лишь способ держать людей на расстоянии.

потом его сунули в мешок и подбросили

Дверь в квартиру я по привычке

вопросы Дорин отвечал охотно и напрягся только один раз, когда речь зашла о наследниках. – Чьих наследниках? – не понял Глазков. – Анжеликиных. – У нее было что им оставить? – Вроде бы нет. Тем более интересно, что так не понравилось адвокату. Павлу наверняка известно, есть ли у нее родственники. – Хорошо, завтра спрошу. Тут Глазков уставился на меня с недовольством и сказал: – Ну не в воскресенье же звонить… – вздохнул и потянулся за мобильным. – Блин… Набрал номер, скроив мне зверскую рожу, и произнес: – Паша, привет. Тут одна любопытная девушка интересуется: у погибшей « Мисс город» родственники имелись? Точно был брат? Ага… Что ж, спасибо. Слышала? У нее был брат, – отбросив мобильный, сказал Тимка. – Подробностей Паша не помнит, так что придется тебе потерпеть до завтра. Через час я спешно покинула родное

теме, она интересовала меня куда больше, чем их дурацкая перебранка. – Дом несколько лет необитаем. И это при том, что первый этаж – офисные площади, а речь идет о центре города. – Ну, место не особо удобное, – точно извиняясь, заметила Людка. – Для магазина – да, для офиса – вполне. – Машины ставить негде. Там знак, стоянка запрещена, может, именно поэтому предыдущие арендаторы и съехали. – Вот-вот, – поддакнул Глазков.  – А кто тебе сказал, что помеще

сказать, – засмеялся он, – не торопись

тоном, но что значат такие пустяки, если речь идет о зарождающейся дружбе. – Тебя Валентиной зо

только свистни, готов тебя сопровождать. – Авантюрист, – усмехнулась я. – Нет, я для этого слишком ленив, – засмеялся

ни прискорбно, пришло удовлетворение