Buch lesen: «Жизнь с хаски глазами кошатника, Или #Хасководам_номер_раз»

Schriftart:

ISBN 978-5-0051-0537-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Вводное. Или «Что б вы понимали»

– Ну, привет, что ли, – сказала я, краснея до кончиков волос. – Да, понимаю, приветствие для книги так себе. Но это первая в моей жизни настоящая книга, так что не кидайтесь тапками, у них всё равно аэродинамика говённая.

Итак, меня зовут Таисия, на сегодняшний день мне тридцать один год. Я веду недо-блог в ЖЖ (https://da-laaadno.livejournal.com), в котором чаще всего либо жалуюсь на жизнь, либо ёрничаю по какому-нибудь поводу. Иногда среди прочего мелькают окололитературные фантастические рассказы. Но чаще жалуюсь, конечно. И ёрничаю. В основном это касается моих домашних питомцев, коих четыре штуки в общей сложности, не считая робота-пылесоса. Тут хотелось бы по привычке добавить «и не считая благоверного», но не все могут корректно оценить замужний юмор. Благоверного я исключительно люблю, поэтому на первой странице гадостей писать не буду, а к моему юмору вы постепенно привыкнете. Никуда не денетесь.

Следующими после меня и мужа прошу любить и жаловать моих чертей, они же коты: Бес – старший, Цербер – младший. Ну и, конечно же, два ключевых героя: мои хаси, которым уже шестой год. Мои личные демоны.

Айхал – мальчик, демон северного ветра. Руна – девочка, демон северных волн. Не могу заставить себя использовать в речи «собачью» терминологию. Например, обозначение собачьей самки словом «сука» у меня почти на физиологическом уровне вызывает отторжение. Поэтому всех называю исключительно мальчиками и девочками. Разумеется, пока те ведут себя прилично. Но, стоит кому-то из питомцев перегнуть стальную арматуру моего терпения, и последующие речевые обороты заставляют краснеть самых опытных докеров моего портового Города. И даже моего папу. При этом термин «сука» обычно самый приличный в моих гневных тирадах…

По образованию я юрист. По призванию недо-писатель, псевдо-клоун и качественный дурак. Веду себя соответственно. Это для того чтобы вы понимали, что вас ждёт в дальнейшем на этих страницах. Вдруг вы передумаете покупать эту книгу, переминаясь сейчас с ноги на ногу в книжном магазине, листая первые страницы. Просто я так всегда делаю: прихожу в книжный магазин, беру книгу, читаю описание и первые страницы, чтобы прочувствовать слог, обнаружить юмор и смысл. Если чувствую, что за рёбрами отозвалось – беру не раздумывая, периодически забывая посмотреть на ценник… И зачастую на кассе чувствую себя крайне неловко, вытряхивая карманы. Если не хватает в моих – вытряхиваю карманы благоверного. Тот шипит, как помытый кот, но всегда сдаётся. Потому что вставать между мной и покупкой книг – чистой воды самоубийство. Это же книги. Они всегда будут стоить того, чтобы ходить пешком и питаться хлебом.

Поэтому если отозвалось, не забудьте посмотреть на ценник.

Считаю необходимым сразу всех предупредить, что имею привычку иногда сворачивать с основной темы текста. Целью является максимальное прояснение ситуации, дабы понимание читателя о том, в какой заднице я снова оказалась, расцвело палитрой всех красок, которыми переливалось моё лицо в тот или иной момент жизни. Либо же просто веселья ради, что имеет не самое последнее место в моей жизни. Я не особо разговорчива с посторонними в жизни, но если что-то пишу, то этот поток не остановить даже самой глухой бобровой плотиной.

На создание этого текста меня подвигли долгие раздумья о воспитании и совместном проживании с собаками этой ценной породы. «Ценной» читайте с сарказмом.

За последние несколько лет, что эти собаки вторгаются в моё личное пространство (даже в туалете), я часто обращаю внимание на объявления из категории «пристраивается хаски», «хаски ищет новый дом», «отдаю в добрые руки хаски, не смогли справиться». Ими пестрят социальные сети во всех регионах страны. Каждый раз подняв глаза от экрана телефона с очередным пристроем, я печально смотрю на своих демонов. И мне искренне жаль тех собак, чьи хозяева оказались настолько морально слабыми, что решили отдать свою душу. Я как никто другой знаю через что прошли все эти люди, каждый из них. Знаю насколько это тяжело, как это адски трудно. Правда в том, что большинству из них просто не хватило терпения на какие-то пару лет. Перечитав сотни этих объявлений, я сделала определённые выводы. Главная проблема в том, что заводчики не говорят вам всей правды.

Ни один заводчик не станет говорить потенциальному клиенту с горящими страстью глазами, размахивающему деньгами за породистого щенка, то о чём нам рассказала наша мама-хаски (про неё вы ещё услышите не раз). Нам больше повезло, чем большинству хасководов.

Нам собаки достались бесплатно, без документов. Зато с двухэтапной проверкой. Абы кому этих щенков отдавать не собирались, тем более при условии, что денег не брали. И потому нам описали наше ближайшее будущее на 3—4 года в красках и жестах, разыграв целый спектакль театра кабуки, пригрозив «ненавязчивым отслеживанием» на всю последующую жизнь щенков.

Так вот, основная цель этой книги, к сожалению, не увеселение читателей. Я просто очень хочу, чтобы как можно больше людей, загоревшись идеей завести себе хаски, сначала прочитали эту книгу. Я клянусь быть предельно честной с вами и с самой собой здесь, на этих страницах. Я расскажу всё как оно есть. Просто прочитайте от начала и до конца… И потом очень хорошо (месяца три) подумайте – а сможете ли вы с этим справиться, готовы ли вы к этому.

Хаски – это не просто собака.

Добро пожаловать в мой персональный ад длиной в несколько лет.

– Божечки, я написала первую главу своей первой книги! – закатывает глаза, с радостным грохотом падает в обморок.

Глава 2. Или «Как я докатилась до жизни такой»

Ничего размером больше кошки по местам моего обитания никогда не бегало и не предвещало. Первым моим домашним животным была мышь-полёвка. Как-то раз осенью, когда мне было лет шесть, я принесла её с улицы в кармане и попросила ей политического убежища у нас дома. Мама была счастлива. Вру, конечно. Мышка не могла с нами жить по этическим и санитарным соображениям, навязанным мне обществом в лице страдающего родителя. Пришлось спуститься на технический этаж нашего общежития, и выпустить кроху в свободное плаванье. На улице было холодно, а у нас в доме хотя бы был шанс не умереть от низкой температуры. Потому как соседи были те ещё свиньи, то пожрать бы она всегда нашла. Надеюсь, что и соседи, и мышка повеселились ещё хотя бы пару лет.

Когда мама поняла, что её психика не выдержит новой полевой живности, которую сострадающая всем поголовно я должна была принести с улицы в самом скором времени, мне сделали подарок.

Одним холодным снежным вечером мама вернулась с работы, и я услышала фразу, которую боится услышать любой ребёнок. Даже если ему 45 и у него самого двое детей.

– Ну-ка иди сюда, – донеслось из прихожей. И перед глазами стремительно пронеслась вся моя недолгая жизнь, топая как стадо голодных ёжиков. Я осторожно выглянула из-за угла таким образом, чтобы потенциально пролетающая звездюлина возмездия не достигла цели, из которой росла длинная русая коса.

– Ну, ближе… – улыбнулась замёрзшая мама, и я выдохнула – раздачи сегодня не будет.

Всё-таки она ещё не заметила, что некто хитропопый пересадил все цветы на нижних полках в комнате. Просто я тут намедни искала подарки на свой день рождения, рыская по квартире коротконогой ищейкой. Обшарив всё до чего могла дотянуться, я посмотрела под потолок. Выбор был невелик – смириться или антресоли.

Недолго думая, как это водится у шестилеток, я поставила друг на друга две табуретки, чтобы дотянуться до вожделенных шкафчиков. Ничего не найдя внутри я поняла, что если спускаться с этой стремянки вниз тем же способом, которым я сюда забралась, то можно получить нехилые травмы – табуретки шатались как проклятые, и я вместе с ними. Посему было принято решение с радостными воплями десантироваться на кровать. Продумывая траекторию, я понимала, что для того чтобы долететь до кровати и остаться при целых конечностях, надо посильнее оттолкнуться. Но, кое в чём я просчиталась. А именно – в физике, которую ещё не изучала. Мне даже в голову не пришло что, если оттолкнуться ногами от поверхности крайне неустойчивого объекта (такого, как составленные друг на друга кривые табуретки), объект неминуемо упадёт в противоположную сторону. В моём случае на противоположной стороне были полки с цветочными горшками. Я приземлялась на кровать под свои счастливые вопли, заглушаемые грохотом и звоном. Пару минут я не решалась подняться с кровати, испуганно сопя рожей в подушку. Ну, а вдруг оно всё как-то само собой починится и встанет на место. Не сработало.

Пришлось посадить цветы обратно, просто воткнув их в землю и обрезав ставшие лишними черенки, торчащие из земли надгробными плитами моего садоводческого таланта. Да, я понимала, что если оторвать растение от корней, то оно уже не выживет, но у меня не было выхода – я была не готова умирать в таком юном возрасте, не познав все минусы и недостатки человеческой жизни. Затем я протёрла все горшки, чудом не превратившиеся в миллиарды осколков. Осмотрев плоды свои работ, я поняла, что земля должна лежать немного ровнее. Хотя бы без ямок от маленьких пальчиков, которыми я приминала поверхность. Как всякий ребёнок, который любит слушать истории папы (сотрудника оперативного отдела) про криминалистические экспертизы и про всё что к ним приводит, я примерно знала, как скрыть содеянное. Достала из маминой косметички кисточку с чьим-то натуральным ворсом, которой обычно наносят румяна. Она была жутко брендовая и исключительно дорогая. Но некоторые маленькие девочки (те, что любят криминальные истории, а не макияж) этой кисточкой отлично заметают следы, возюкая брендовым ворсом по земле, разравнивая её до первоначального состояния. Кисточку я отмыла, результатами своей работы восхитилась, пожалела, что не могу никому обо этом похвастать – срок давности по таким правонарушениям не менее 10-ти лет. Спустя неделю растения решили меня подставить и сдохли. Естественно, я получила звездюлей. Но какая это была работа! Ни один эксперт бы не догадался. Я ведь даже отпечатки пальцев с горшка и кисточки стёрла. На всякий случай. Но, это меня ждало впереди.

А в тот вечер, сунув руку за пазуху, мама достала на ладошке комочек чего-то. Непонятного цвета, неясного пола, совершенно невнятного происхождения. Я заинтересованно моргнула. Мне в ответ моргнуло огромными голубыми глазюками. Комочек на ладошке расправил мохнатые слоновьи уши.

– Что это? – я была в растерянности.

Мама прикрыла второй ладошкой обладателя глазюк и ушей. Из-под пальцев немедленно замурчало. Это был самый лучший подарок на день рождения, и один из самых счастливых дней моего детства. Пока домой не вернулся папа… Почему-то он не разделял наш с мамой кошачий энтузиазм. Однако, за несколько дней котейка отвоевала кусочек места как в его сердце, так и на его животе.

Люся – так мы её назвали. Это была сиамская чистопородная кошка, но без документов. Как вы понимаете, это наша семейная традиция – приобретать животных без документов. Помимо голубых глазюк и слоновьих ушей, она обладала собачьим нравом.

Я не раз слышала, что сиамские коты скверны характером, агрессивны и не поддаются дрессировке. Брехня, товарищи. Вы просто не умеете с ними общаться. Эта кошка была одним из самых умных созданий, что я знала за всю свою жизнь. И это я сейчас не только и не столько про животных.

Люся была хранителем спокойствия в семье. Когда мы с мамой ссорились из-за немытой посуды, или плохо протёртой пыли, Люся телепортировалась в гущу событий как журналист горячих точек. Она вилась у ног, очень громко урчала, перебивая наши с мамой обвинительные выпады в адрес друг друга. Кто-то обязательно не выдерживал и брал её на руки, после чего объявлялось перемирие. Она любила нас всех без исключения, и была готова защищать нас любой ценой. Я уверена, что если бы гипотетических грабителей вдруг занесло в наш неблагополучный район, и по какой-то несчастливой случайности и законам кармы именно в нашу квартиру, то последним, что они увидели бы в своей никчёмной жизни были бы голубые глаза с вертикальными зрачками.

Для сведения, я приведу самый яркий пример из нашей с ней жизни. Мы всё ещё жили в общаге, на последнем этаже. Сами понимаете, соседей мы не выбирали.

Мы были дома с мамой вдвоём, смотрели телевизор, когда услышали, как в нашу дверь кто-то в прямом смысле ломится. Я сжалась в комочек от страха. Времена были ещё не очень цивилизованные – многие не отошли от лихих девяностых, погружая в эту атмосферу всех вокруг, словно чайные пакетики в кипяток. Мама подошла к двери, заглянула в глазок. Под дверью шаталась пьяная, как отчим Буратино, бабища, и орала. Мама приоткрыла дверь, благо та была на цепочке. Бабища, по совместительству наша соседка снизу (только непонятно с какого этажа), кричала на весь коридор о том, что мы её заливаем. Это если вкратце. По факту она, конечно, много чего ещё орала… Я прям восхитилась своим детским умом некоторым ненормативным эпитетам, стараясь запомнить их вместе с интонациями на будущее. Отметив мой нездоровый интерес к бранной речи, мама перебила словесный соседский поток, спокойно и холодно отрезав, что все краны у нас закрыты. Но соседку это не проняло. Судя по всему, ей отчаянно хотелось именно громкого скандала, желательно с побоями.

В какой-то момент в коридор мимо меня просочилась Люся. Она перетекла вязкой ртутью к порогу, изящно скопившись в упругую пружину у маминых ног. И очень серьезно посмотрела на орущую посреди ночи женщину. Люся ненавидела пьяных. Когда допустимый уровень шума по мнению кошки был превышен, она поднялась на лапы, выгнула спину, и зашипела так, что у меня волосы дыбом встали. Это было что-то ужасное. Это надо было снять и отправить Стивену Кингу для проб в фильме «Кладбище домашних животных». Тётку словно газонокосилкой сбрило из эфира. Я её не то что в коридоре, я её вообще на районе больше никогда не видела.

У Люси был очень короткий хвост. Он был сломан в четырёх местах. Но это не мешало ей выражать им свои эмоции, а нам – понимать её с полу взмаха. Я не раз осторожно прощупывала кошачий хвост, считая неровности кончиками пальцев. Это был своеобразный ритуал, который меня всегда успокаивал.

Я – дитя поколения, у которого не было дома ни компьютера, ни телефона (даже стационарного), ни интернета. И мы развлекались как могли. У нас с кошкой был слаженный тандем по выявлению преступлений среди тараканов, назначению наказания и немедленному приведению приговора в исполнение. Без права на обжалование. Каждый усатый нарушитель, которого я задерживала на месте преступления (это, собственно, сам факт нахождения на моей территории), неизменно приговаривался к смертной казни. Через поедание кошкой. Палач жрал насекомых, не мучаясь совестью и не морщась. Благо «преступников» было непожранное поле, ибо о дезинсекторах в то время слыхом не слыхивали, как и про интернеты эти ваши. В общем, нам было чем заняться.

Один раз я игралась с кошкой и опоздала в школу. На 4 часа. В общем, это было прекрасное время.

Мы переехали, когда мне было лет 13—14. Конечно, Люся переехала с нами. В квартире до нас жила большая семья. И в этой же квартире скончались дедушка с бабушкой – в комнате, которую родители сделали своей спальней. С первого дня мы с Люсей поняли, что там не всё в порядке.

Но кошка меня оберегала от всего. Когда она приходила ко мне спать, я чувствовала себя под защитой чего-то огромного и могучего, словно под шерстью этого маленького существа, свернувшегося на моём плече мурлыкающим кольцом, жил Ёрмунганд. Я была уверена – никакой полтергейст не проскочит мимо неё, чтобы укусить меня за пятку. Именно в первые месяцы после переезда я поняла насколько это жутко, когда кошка сидит на месте не шевелясь, уставившись в одну точку где-то под потолком. И только зрачки то расширяются, то сужаются…

Когда я стала постарше и привела в дом первого мальчика, Люся повела себя как строгий родитель. Сначала она обнюхала «инородный предмет» с пальцев ног до коленей (насколько могла дотянуться) пока «предмет» стоял ни жив ни мёртв, дыша исключительно в себя и на ладан. Затем обошла его по периметру в два круга, словно проклятье наложила, и презрительно фыркнула. А вот когда мы сели на диван рядом друг с другом, и по закону романтического жанра его рука должна была как бы невзначай коснуться моего плеча, кошка мгновенно возникла между нами. Появилась буквально из воздуха. Мне даже кажется, что я услышала хлопок, а на мгновение пахнуло серой. Люся кротко рыкнула, даже не поворачивая щурящуюся морду в сторону мальчика. Почти выполнившая задачу жанра рука испарилась вместе с её хозяином.

– Ну ты что, хочешь, чтобы я совсем одна осталась?

– Пфф…

– Ладно, может этот и вправду не очень… Только ты помягче будь, а то представителей мужского пола на планете меньше, чем женского. Ты лишаешь меня шансов на женское счастье!

– Хррр.

Она как-то быстро переросла меня в сознании, взяла надо мной своеобразный патронаж.

И с тех пор у меня только сиамские коты. За исключением пары диких тварей, коих привнёс в мою квартиру один из бывших. Ни один из тех котов меня не полюбил. Первого я вернула «данайцу» обратно после того, как отдраила всю квартиру от двухсантиметрового ковра блох, который мне принесла эта дикая скотина с помойки. Это я про приблудную кошку, не про бывшего. Скотину я тоже отмыла, кстати.

Второй кот ненавидел ласку и разбился, упав с пятого этажа ночью в погоне за птицей. Никогда не забуду, как сидя в чёртовом бетонном кармане под стеной дома, словно в гробу без крышки, выдирала его окоченевшее тело из кучи мусора и какого-то мешка из синтетической сетки. Каждый коготь, аккуратно, чтобы не повредить. А потом прижимала его к себе, крича в голос на пустынной улице. Это он меня не любил, но я его любила. Спустя полтора часа меня везли за город на машине, чтобы я похоронила своего КоррЛиса. Он лежал у меня на коленях, замотанный в полотенце, и мне постоянно казалось, что он дышит, что он ещё тёплый…

После этого я долго не заводила кошачьих. Был один хомяк женского пола по кличке Белоснежка. И та через балкон ушла искать лучшей жизни. Купила её рублей за 300 у соседских детей, шарахающихся по квартирам в поисках лоха, который купит этот агрессивно-припадочный комок светлой шерсти, сидящий в стакане из-под попкорна. А мне как раз стало в очередной раз скучно жить. Увидев, как хомяк делает из орешка заточку, я поняла – это моё животное.

Этот грызун был способен проломить стальные прутья клетки, облазить всю квартиру, насрать везде и сожрать всё. Но, не об этом.

В общем, сейчас у меня два сиамских кота – Бес и Цербер. В адских Чертогах другие имена не приживаются, знаете ли. И к каждому из них меня привела судьба.

Кстати, сразу оговорюсь, что в моём понимании «сиамский» кот – это кот, окраса колор-пойнт, имеющий стандартные кошачьи пропорции тела и ушей. Некоторые зовут их «тайскими». Ту породу, что сейчас частенько зовут «сиамской», имеющую при этом вытянутые конечности, большие уши, косые глазюки и клиновидный череп, я называю «эльфийской». Или «ориентальной», хотя это другая порода, но строение похоже. В те времена, когда у меня появилась Люся о «современных сиамских» никто слыхом не слыхивал. Судя по внешнему виду ориенталов, инопланетяне их подвезли нам позже, чем предыдущую версию котов.

Как-то раз, уже будучи студенткой, я поняла, что схожу с ума от одиночества. Парня заводить было лень, поэтому я полезла на местную зообарахолку в сети. Старо-сиамских, как я люблю, было катастрофически мало. Всё больше людей захватывала мода на ориенталов, тех самых эльфов мира кошачьих, с вытянутыми во все стороны конечностями и взглядом эстонской таможни. Но, ищущий да обрящет.

Бес стал моей отдушиной. Я вспомнила как это – каждый раз торопиться домой, зная, что тебя там любят и ждут. А пока ждут могут отковырять кусок обоев со стены и съесть его, подавиться и наблевать, нассать в тапок, заблудиться в пледе и орать от ужаса несколько часов подряд. Закрыв входную дверь, я сгребала его в охапку, зарываясь носом в бок. Он мурлыкал в ответ, приветствуя не хозяйку, а маму. Бес рос взбалмошным и избалованным ребёнком, как и большинство единственных отпрысков в семье. Драл обои, носился как конь, мог насрать мимо лотка в назидание.

В день, когда я привезла его домой, он отравился. Случайно. Ну, почти… Помня, как мы с мамой в первый день появления Люси накормили её американскими сосисками (и никто не умер!), я специально заехала в магазин и приобрела пачку. Разогрела одну сосиску и скормила котёнку пару кружочков. А на следующий день увидела, как он в моих руках отключается, безжизненно свешивая голову. Я была в истерике. Хорошо, что в то время со мной был мой «тогдашний» молодой человек, который просто сгрёб меня и кота подмышку, посадил в машину и сказал «рули в ближайшую ветеринарку». И я порулила, это ведь была моя машина. Рулила очень быстро, размазывая по лицу слёзы, утопая в панике по самые уши, почти не видя дороги.

В ближайшей ветклинике, осмотрев еле дышащего котёнка, меня отчитали как школьницу, отлупившую одноклассника тряпкой для мытья полов, не снимая её со швабры. Меня просто морально уничтожили за идею с сосисками, которые, как мне сказали, даже людям употреблять в пищу не стоит. Я стояла, опустив голову, и в полной мере понимала, что недостойна заводить домашнее животное. Мой удел – психоделическая игрушечная голова лошади на деревянной палке и советская неваляшка с нарисованным облупившимся лицом маньяка, издающая рингтон для фильма ужасов. В общем, только то, что умереть от моей садисткой любви точно не сможет.

Так я познакомилась с девочками и клиникой Альба. С тех самых пор и дружим. Они знают в лицо всех моих домашних животных. Могут ради меня задержаться, если я в слезах счастья везу в шприце ссаки кота, перенёсшего микроинсульт, и который в первый раз за пять дней сходил в туалет, прикидываясь до этого дня ветошью (об этом будет позже).

Младшего кота я завела случайно. Однако, я полагаю, что все случайности в нашей жизни не случайны.

В октябре 2018-го мне написала девушка из владивостокского фонда помощи бездомным животным Умка, попросила пару слов для отчёта о счастливых историях. Именно у этого фонда я пять лет назад взяла котёнка по имени Плутон. «Божечки, – подумала я, – пять лет…» Я ведь до сих пор думаю, что Бесу всё ещё года три.

Плутон (так его назвали в фонде) жил в то время на передержке у замечательной и доброй девушки Люды. Она работала ветеринаром в одной из ветклиник нашего города. А я на тот момент забронировала себе котёнка из мейн-кунов за несколько десятков косарей. Я должна была ехать на смотрины через три дня.

Но, вечером пятницы я пришла домой, уставшая как конь. Открыла ноутбук, залезла в соцсети, чтобы освободить мозг за просмотром картинок и чтением дурацких историй. И случайно наткнулась на сообщество Умки.

Ночь, в квартире темно, потому что я так и не включила свет. Я сижу перед экраном ноутбука и вою белугой. Сколько же их: покалеченных, сбитых, голодных, преданных, больных, грязных, замерзающих зимой насмерть, выброшенных на улицу.

– Извините, я не приеду. Отмените пожалуйста мою бронь…

Я листала ленту всё ниже, и наткнулась на фото маленького голубоглазого сиамыша. Я честно хотела забрать девочку, в память о Люсе. Но за все годы с тех пор, как я её потеряла, у меня только коты. Видимо, я всё ещё не искупила свои грехи.

Я приезжала к Люде несколько раз. Плутона надо было долечить, а моему Бесу сделать все необходимые прививки перед этой грандиозной встречей. В первый день знакомства Плутон меня не воспринял как нечто интересное, обходя стороной, бочком, и желательно под какой-нибудь мебелью. А потом и вовсе спрятался на балконе, отказавшись выходить. На второй раз он начал воспринимать меня как вполне безопасный элемент интерьера. В третий мой приезд залез на колени, чем бесконечно меня обрадовал. К этому времени в моей квартире уже стояли второй лоток и две дополнительные миски. Бес ещё не понимал, что это не за то, что он любимый маменькин мальчик… И в день, кода я привезла Плутона домой (по пути переименовав его в Цербера), старший кот опустил «железный занавес», забравшись под диван. И наотрез отказавшись вылезать, и вообще каким-либо образом реагировать на происходящее вокруг безобразие.

Я поставила переноску к дивану открытым входом так, чтобы коты прицельно упирались друг в друга мордами на безопасном расстоянии. Они молча пялились глаза в глаза около получаса. Потом мелкий осмелел и вылез из укрытия. Прошмыгнул мимо выхода из-под дивана и дёрнул исследовать новое пространство. Я усмехнулась, а Бес оперативно оформил план-перехват в районе коридора.

«Быть драке», – подумала я. К моему удивлению, Бес поволок младшего за хвост в сторону лотка, и сунул его в наполнитель маленькой ушастой рожей.

– Доступно объясняю? – читалось в его синих глазах.

– Более чем, — ответили маленькие льдинки.

Так они и сидели – каждый на своём лотке, покачивая в такт хвостами. Ни разу не подрались всерьёз. Так и прошло пять лет… Как летит время.

И вот, когда у меня попросили пару слов для отчёта, я не смогла из себя выдавить даже корявого междометия. Просто… Он уже настолько мой, настолько родной. И моя пара слов про него были «мой кот». Не представляю своей жизни без этих двух, словно они всегда тут были, со мной рядом.

Цербер, в отличие от старшего, никогда не драл обои, не бомбил мимо лотка, и вообще был приличным мальчиком. Только очень разговорчивым, к чему я долго не могла привыкнуть. Ходить за мной попятам полчаса и без перерыва мяукать при отсутствии чего-то страшного во всех возможных анализах (которые я, разумеется, делала в панике после каждого такого преследования) – это норма.

В общем, когда-то в моих адских Чертогах, помимо меня, проживало всего два кота и один холодильник. И я была счастлива. Сейчас там по-прежнему проживают все трое, и бонусом – две собаки и благоверный. И я не просто счастлива, а стопроцентно и наглухо безумна.