Buch lesen: «Дорога сердца. Вытворчество из глубины души»

Schriftart:

Составитель Валентина Спирина

Дизайнер обложки Валентина Спирина

ISBN 978-5-4496-4723-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Любите ли вы стихи? А много ли прочитали стихов в своей жизни? А всё ли вы знаете про стихи?

Вот я всегда думала, что прочитала слишком много стихов, чтобы чему-нибудь удивляться. Я искренне считала, что знаю про стихи очень много.

Так было, пока я не познакомилась с Ней… Она перевернула все мои знания и представления о том, какими должны быть стихи. С самых первых строк и по сей день, Её творчество для меня как удар молнии среди чистого неба и, окунувшись в мир Её творчества, я поняла, что и мой мир уже никогда не будет прежним, что и я не смогу уже писать как раньше. И скажу даже больше – ваш мир тоже уже не будет таким же, как раньше.

Её творчество – это… Я не побоюсь сказать это вслух. Её стихи – это Кандинский, Ван Гог и Малевич в картинной галерее. Это Клаудио Монтеверди, Берн, Вебер, Шёнберг в музыке.

Это яркие цветы на снегу и снежная буря в жарком июле.

Вы думаете, что я преувеличиваю?

А вы возьмите и прочитайте и даже если имена, написанные выше, ни о чем вам не говорят, вы всё-равно поймете о чем идет речь.

Когда стихи как приговор, диагноз, вердикт или молитва. Когда каждое слово либо бальзам на сердце, либо последний гвоздь в крышку твоей надежды.

Всё именно так. Просто не будет, ибо…

Ибо она – Королева.

Светлана Королева.

Валентина Иванова (Спирина) – главный редактор интернет-проекта «Девять Жизней», создатель группы «Территория Творчества» в Контакте, кандидат в члены Интернационального Союза Писателей.

Сердце цвета мандарина

Всем доброго времени суток!

Я – Королева Светлана, по профессии – учитель музыки, а в душе – поэтесса, писательница, певица и вечно молодая 17-летняя девчонка!

Творчеством увлеклась очень рано – в возрасте 8-ми лет, когда уловила красоту рифмы, случайно слетевшую с моих младых уст. В школе писала отменные сочинения, часто настолько приукрашивая сюжет, что учителю русского языка и литературы становилось не по себе. Чуть позже – годам к 15 – я начала не то чтобы писать стихи, я начала выстреливать рифмами, порой уносясь в мир воображения на долгие часы.

Следом за рифмоплётством увлеклась прозой. Затем на какое-то время отвлеклась от творчества, занялась вплотную учёбой. Но, как говорится, от себя не убежишь. Совсем недавно выпустила свой сборник рассказов и стихов под названием «И мне это нравится». Так-же постоянно собираем со знакомыми авторами совместные книги, общее название которых «Девять жизней».

*А еще, Светлана – главный редактор журнала «Луч Светы», который рассказывает на своих страницах о, пока ещё неизвестных, но очень талантливых авторах. (прим. редактора)

«Я когда – нибудь захочу вязать…»

Я когда – нибудь захочу вязать…
Да, о Боже, я захочу вязать!
Я улягусь старенькая в кровать
С видом мудрости великой и теплоты.
Ну, а рядом пуховое одеяло делишь ты:
Тот же ласковый, нежный, добрый и с полувзгяда мой до счастливой яркости простоты.

Я когда-нибудь захочу сажать огород…
Да, о Боже, я захочу сажать огород!
Чтобы внуков угощать помидорами целый год
И закатывать банки запасливо и с душой,
Ну, а ты-любимый, будешь смеяться со мной
И болтать-болтать-болтать обо всем, ни о чем… Наперебой.

Я когда-нибудь буду печь огроменные пироги…
Да, о Боже, я буду печь огроменные пироги!
И устраивать по-семейному вкусные четверги!
Ну, а ты – родной, подшучивать над моей суетой,
И над тем, как напыщенно-важно бываю я занятой,
И над тем, что убежавшее тесто я называю бедой.

И это «когда-нибудь» непременно случится с нами…
Да, о Боже, это точно случится с нами!
Мы любовь через всю жизнь! И с любыми ветрами!
Мы – единое, милый! Давно уж семья сердцами!

«Небо из моего окна…»

Небо из моего окна…
Нет, не лазурь, это что – то прекраснее,
Голубоватых оттенков букет
И зефир-облаков словно делит его на территории,
Кто – то сидит на них и выдумывает истории,
Те, что с любовью, искрой… Легенды, мифы и басни.
Те, у которых начала и продолжения нет.
Небо из моего окна…

Солнечные лучи красят кости деревьев
В рыжее. Мне бы краски и кисть,
Лихо нестись, автограф брать у весны.
Ну, а потом тебя. Чашки с чаем, мед и цветные сны.
Гайдн, Шопен, Шуберт, Бетховен, Лист…
Все воспевают жизнь. Несмотря на разрыв на канате-нервов.

Небо из моего окна…
Дарит надежду на печали – изгнание,
На бескомпромиссное обесточивание тоски,
На полноту счастья. Простого, душевного равновесия
И на отмену для свободной души репрессии.
Отогреться от февраля. И к себе – истине марш – броски,
Всех желаний, мечт и целей – воссоздание.
Небо из моего окна…

«Как же хочется мне написать стихи…»

Как же хочется мне написать стихи,
Чтоб хоть как – то объять необъятное,
Чтоб тоска – громоподобно в тепло.
И чтоб были они легки и тихи,
Ты прочел и тебе приятно!
Улыбнулся, перечитал и светло!

Как же хочется каждой буквой к твоим губам,
Интонацией гладить, ласкать, прикасаясь едва – едва…
Да, любимый, я знаю, что это всего лишь слова!
Но они словно бригантина с гребцами-мыслей к твоим берегам.

Как же хочется рук. Самых великолепно-родных,
Утонуть в их любви, забывать обо всём,
Переплавить себя в молчание-золото.
Это мир будто создан для нас – двоих,
И когда мы вместе, мы жизнь в унисон поём,
И печаль с её оттенками перемолота.

Мне, родной, так легко на качелях: то плакать, а то смеяться до слёз в уголках глаз,
То мечтать, а то серой вуалью закрыться от солнца-марта.
Но с тобой хорошо дышать. Даже воздухом предлагаемого авангарда.
А любовь разлилась океаном. К тебе. Из рифмованных сердцем фраз.

«Вены, сосуды и капилляры-дорог от тебя до него…»

Вены, сосуды и капилляры-дорог от тебя до него,
Пульс еле слышен, когда его музыка на твоих губах,
Если он говорит «моя», то все остальное испепеляется в «ничего»,
Если он говорит, то тишина расщепляется облаками райскими в небесах.

Взять бы билет на манящий поезд. И слишком сладким маршрутом
От тебя до него. Шепотом. Криком. И наплевав на каноны,
Самой черной до страсти ночи или бескрайне-горячим утром
Сердцем к нему ворваться. Чувством, мыслью и стоном.

И проводник, теребя отчаянно время,
С легкой тревогой в глазах, на тебя – отлюбвисумасшедшую глядя,
Будет чай предлагать с надеждой в рассказ поверить,
Нервно крутить в безысходности волосы – пряди.

Ну, а пока он живет за этим миром зеркальным,
Тихо встречает гостей, провожает маму до станции дачи.
Все же дыша в твоем сердце чудом сакральным
И навсегда зарубкой оставшись значимой.

«Посмотрите лучше на эту правду…»

Посмотрите лучше на эту правду:
Аргументов сто тысяч вразрез и против,
Боевых, бывалых «любви-солдатов»,
Для кого каждый день – в эконом-обороте.

И глядите, ведь знают, что сердце глухо,
Что броня крепка. Не пробить и взрывом,
Не сманить усладой – бумажным пиром,
Не внести разрядом в душе разруху.

Но упорно, цельно и воедино:
В миллиметры слов – километры жажды,
Жажды чуждой славы и взглядов мира.
Но, увы и ах, как для ртути – нейтрино.

Посмотрите лучше на правду Божью:
Что с любовью, то непременно дышит,
То живО! А все остальное – титрами-ложью.
Кто с любовью – тот сердце своё огромное слышит.

Весна

А весна вовсю кричит в окно:
«Надевай пальто, сапоги из резины, шапку полегче, да шарф цветастый!
Я пришла, я капелью в твои стихи, я по венам пением первых птиц. И совсем напрасно
В печали ты и тоске. И мысли – мозаичное панно…»

А весна спешит. Ей, как девушке молодой, светлоокой
Хочется петь, кружить, танцевать, искриться.
Самой нежной и тайной мечтой у кого – то в сердце сбыться.
И разлиться теплом в засухе-разума быстрой рекой широкой.

А весна не даст упасть. И не даст тревогам бить по живому.
А весна за тебя. Весна за жизнь. За мгновение, радость, улыбки и за самого Бога,
И за то, чтоб покинута навсегда была опостылевшая берлога.
И за то, чтоб душа – открыто, мирно, искренне – к своему дому.

Мышь

– Придушить бы эту вечнонедовольную мышь!

– Кого – кого?

– Да эту гадину, которая сидит в засаде, когда все хорошо. Но, стоит только немного скиснуть настроением, как она несётся, течёт незаметно по венам, будоражит, портит, анализирует, режет разумным холодом и жрет, жрет, жрет…

– Что жрет!?

– Да все… Нервы, силы, эмоции… Процарапывает тропинку к сердцу и, добираясь, вгрызается в него своими острыми равнодушными зубками.. И тогда…

– И тогда… Что?!

– И тогда не сцену выходит великолепный, непревзойденный, освежающий, отрезвляющий главный герой. Соратник и помощник мыши. Буквально её правая рука.

– Сомнение?

– Смотри шире! Ум!

– Ум? Это плохо?!

– А кто говорил, что это плохо? Это скорее… Никак… Да, это по-никаковски.

– Например?

– Ну, например… Знаешь, есть такие шкафы, впихнутые пронырливыми мелочными дельцами посреди невинной улицы? Они ещё варят отвратительный кофе. Даже предлагают несколько вариантов: хочешь латте, хочешь капуччино, хочешь эспрессо, американо… Ваниль, корица, сахар… Вода, молоко, сливки… Вот, вроде есть все, понимаешь?

– Понимаю…

– Неа. Ничего нет. Но одновременно и есть. Есть только жалкая иллюзия кофе, подобие, несуразная жижа с признаками горечи.

А теперь понимаешь всю силу этой мыши? Осознаешь масштаб её действий? Вникаешь в суть последствий?

– Кажется… Это депрессия?

– Да ну! Какая к чертям собачьим депрессия! Депрессия – это состояние души. Малейший, едва уловимый, дождливый, серый, монотонный оттенок. А тут мышь! Ещё и с разумом за руку. Понимаешь?

– Не совсем…

– А я скажу тебе почему не понимаешь! Просто ты, как и большинство двуногих, прошу прощения конечно, но хочется называть все своими именами. Так вот… Практически все подкармливают свою внутреннюю мышь. И, кстати, как бы это абсурдно не звучало – они кормят её положительными эмоциями. Хотя нет. Не так. Они кормят мышь надуманными радостями, фальшивыми ценностями, лживыми улыбками и двуличным позитивом. И мышь растёт, растёт… Как в той сказке: «Не по дням, а по часам…» И разрастается до таких размеров, что стирается грань…

– Какая грань?

– Та грань, которая у более – менее честного с собой человека, разделяет мышь от истины. Или, если хочешь, которая держит прожорливого маленького грызуна в клетке.

Но такая мышка практически безобидна. Можно изредка подкидывать ей кусочки разочарования, слепого счастья, безразличного анализирования… Можно даже проводить опыты…

– Опыты?

– Ну, это потом. И так слишком много слов. Слишком много. А то мышь услышит, обрадуется и начнёт расти с удвоенной силой.

«И кажется, что тяжело дышать…»

И кажется, что тяжело дышать,
Что сердце бешено ломает рёбра,
Что мир – уже не тот, а до последнего кирпичика разобран,
Что остаётся лишь смиренно лечь в кровать.

И сил как будто выдоха на два,
На то, чтобы без боя, без отпора и сопротивления.
И добровольно – в пасть упасть лжемнения
И вовсе не делить закоренелой «истины» слова.

А воздух слишком груб для лёгких, непригоден,
И обстоятельства, как камень у Сизифа. Шаг за шагом. Тщетно.
Безлико и тоскливо. Серо. Дико. Беспросветно.
Не с теми и не там минуту за минутой хороводим.

Но даже если с головой – в болоте нелюбви, в трясине – суеты,
Но даже если заросла дорога к счастью пыльным, спутанным бурьяном.
Я буду сантиметр за сантиметром. Лишь к тебе. Навстречу. Рьяно.
И буду улыбаться, жить от мысли, что на свете есть любимый-ты.

«На нашей стороне любовь…»

На нашей стороне любовь,
А значит – сила, вера, радость, Бог.
На нашей стороне – любовь,
А значит каждое мгновение – бесценно, и даже если между – разветвление дорог.

На нашей стороне любовь,
Хотя порой нам кажется, что изнутри съедает холод.
На нашей стороне любовь
Все перетерпит, перемолит. И наш мирок все выдержит, хоть и проблемами исколот.

На нашей стороне любовь.
Рука в руке. Объятия – в галактику портал.
На нашей стороне любовь.
Давай, любимый, до самого конца хранить тепло, которое с небес нам Бог послал.

«Родная… Я чувствую, как тебе плохо…»

Родная… Я чувствую, как тебе плохо,
Как в сердце сквозняк свищет, свищет и свищет,
Как раздается внутри оглушительный разума хохот,
И как душа одинокой флейтой поёт и тепла ищет, ищет и ищет.

Я знаю, родная, в городе нелюбви фонари разбиты…
Разбиты чувства, лица… В глазах – северо – ледовитый.
И кажется, что не по силам… И что не вместить в себя горя-безразличного габариты.
И что даже солнце полувесеннее светит исподтишка и сердито.

Но я с тобой, родная. В любую твою минуту.
С тобой – перемолим, перемолчим, перетерпим и снова, о Боже, живы!
И в очередное, прекрасное, яркое, долгожданное утро…
Ты с лёгкостью отделишь свой мир чудес от мира – лживых.

«Какая все-таки свобода – говорить правду…»

Какая все-таки свобода – говорить правду,
Какая сила – не отчитываться перед теми, кто к тебе так глух,
Какая радость – превратиться в слух
И впитывать слова всем сердцем, как награду.

Какое ликование – быть рядом с теми, кто тобой живёт,
Кто ценит каждый штрих на раненной от вечнопонедельников душе,
Какое счастье – разбивать о скалы-собственного мнения истертые клише,
И как невероятно-сладко – слышать, как внутри по-соловьиному любовь поёт.

Какой великий дар – почувствовать себя, понять
И не делить, как прежде, на куски: тому, сему и этим…
Какое наслаждение – спросить: «А кто я?» и мгновенно, с точностью ответить.
Ответить, согласиться с ровной гордостью, безоговорочно принять.

Какая все – таки свобода – говорить себе правду.

Прощай, Февраль!

Февраль уже почти полностью заграбастал весну. Он буквально наполнился дыханием марта, скользя приятным холодком между пальцев, радостно снявших с себя оковы меховых перчаток. И в эту пору так здорово задуматься, уйти в личный мирок, покопаться в закромах возродившейся души, вытащить себя на свет, погреться в лучах сердечной неги и понять, что все, что кажется важным – на самом деле надутые мыльные пузыри, которые лопаются после первой искренней улыбки.

И, когда заботы не хватают за горло, проблемы не окутывают туманом, можно подумать о самом бесценном. О любви.

Для себя я сделала совершенно простые и, в то же время, невероятно-алмазные выводы. Итак. Если это любовь, то тебе больше не захочется себя менять. Вообще. Нет больше смысла в том, чтобы моделировать себя – новую. Нет больше потребности в себе – напыщенном павлиньем идеале. Нет больше радости – часами изводить нервную систему, вытаскивая из клубка-себя по одной тоненькой ниточке. Ты – это просто ты. И тебя (такую ТЕБЯ) – любят! И ты (такая ТЫ) – любишь! Ничего не хочется менять, и, тем более, менять кого – то. Мир – это мир. У него свои заботы, свои дела. Ты не меняешь его, ты не злишься на него. Ты просто его принимаешь. Говоришь ему: «Эй, мир! Ты бываешь разный. Но я соглашаюсь с каждым мгновением, с каждой секундочкой твоего проявления!»

А в ответ – Мир радужно улыбается, льётся градом, свищет северным ветром, блещет молнией, колется снегом. И это он так принимает тебя.

Но вот в чем парадокс: несмотря на то, что ты – это ты, все же в любви: ты – это самый лучший ты, самая яркая, добрая, искренняя часть тебя. Это возвращение к себе – ребёнку, который не знал критики, самокритики, который не просил и не требовал, а благодарно принимал; который всей душой верил, всем сердцем ощущал спокойствие и всем разумом знал, кто он есть.

«А ты словно подснежник, милая…»

А ты словно подснежник, милая…
Съёжилась под слоем собственного снега:
Мёрзнешь и дрожишь, в каждом вдохе – лишь тревога.
А в душе – манит-манит взрывоопасная дорога,
Сладость будущего, крылья нерастраченной любви и мечт – воздушных нега,
Как же хочется быть слабой, несмотря на то, что очень сильная.

А ты словно подснежник, родная…
Выжидаешь. Так прекрасна, но никто ещё не видит эту красоту,
В четырёх стенах, как в личном омуте-спасителе,
Сценарист и режиссёр – себя. И в глазах своих – единственного зрителя,
В злости бестолковой выделяя только чуть живую доброту,
Зная – что такое ад, но шагая к сердцу- только в сторону земного рая.

«Поиск иного смысла. Поиск себя среди кружек остывшего кофе и солнца не-по-февральски сочного…»

Поиск иного смысла. Поиск себя среди кружек остывшего кофе и солнца не-по-февральски сочного.
Поиск работы, чтобы кормила, поила и вдохновляла. Чтобы учила жизни и будущему заочно.
Поиск кота – на автомате – кормить и гладить по шерстке три раза.
Поиск без опыта, чтоб у акул-РАБотодателей вымолить «перезвоним» – отказа.
Поиск надежды: закрыть холодильник и снова открыть – само появится может!?
Поиск одежды: по углам ворчливого по-стариковски-шкафа, с которым договориться сложно.
Поиск лопаты-вопросов: копать и копать. Себя. Глубоко. До сердцевины истины.
И тараканов поиск, которые до конца с тобой и в огонь, и в воду выстоят.
В поиске вся жизнь. Перед глазами. Снаружи и изнутри. Да около.
Тот ли вагон? Тот ли рядом жалуется сосед?
То ли место по серым дождём? И так ли сердце заохало:
Странно-сочувственно из – за очереди автоматной чужих бед.
Поиск иного смысла и результата в конце пути.
Так ли старался? Так ли бежал? Не повредил ли колени?
Остановите поиск… Позвольте себе просто идти,
Просто дышать, пусть даже жизнь ещё не повернулась апрелем.

«Все испытания даны для силы: веры, слов, мгновения, бесценности объятий…»

Все испытания даны для силы: веры, слов, мгновения, бесценности объятий.
Всё сбудется. И как бы не просили. Отсеет жизнь: пустых, наивно-лживых, вспинускалящих приятелей.

Отсеет через решето бессмыслия: проделки утра-суеты, бескровие февральских вечеров.
И разорвёт на части мысли, развеет их у ног размеренности-берегов.

И будет вам на всё ответ – любовь. И будет дом, тепло, уют в морщинках возле глаз,
И будет борщ, и будет плов,
И будто заново себя. И словно с чистого блокнотного листа – рассказ.

Не бойтесь испытаний, ибо трудности – барьеры (говорю вам, это точно) к счастью,
Желайте, не стесняясь собственных желаний.
И смейтесь! Смейтесь! Смейтесь! Дышите жизнью, наполняя воздух безрассудной страстью!

«И теперь я знаю: кишит мимо жизнь моя прошлая, изувеченная невнятными заботами…»

И теперь я знаю: кишит мимо жизнь моя прошлая, изувеченная невнятными заботами,
Автостопом чужих мнений, бесконечно-долгой травлей пятницы перед субботами,
Одержимостью стен, заточивших голос истины, дышащей маскарадом.
И теперь я знаю: круговерть железобетонно-условная – для сравнения, вовремя. Так, как надо.

И пускай я не принята. И пускай каждый вдох для других – не такой, как «положено»,
И пускай мне дорога не по прямой, через леса-советов упрямых и по буреломам-ворчаливости серой проложена.
И пускай. Мы у Бога под боком. Каждый – ребёнок Его самый любимый,
Хоть и разные. Совершенно разные. Каждый – с набором своей правды неповторимой.

И теперь мне так хочется только собой быть. И только с теми рядом,
Кто запомнит секунду возле. Секунду до. И секунду после. Обнимет взглядом,
Прикоснется сердцем: так чисто, с любовью. Душой поцелует нежно-нежно
И поверит. В меня, как в себя поверит: крепко, надёжно и безусловно-безбрежно.

Моей Валюшке

Наслаждайся, милая, это лишь только твой момент,
Наслаждайся, мурлыкай, лежи на краю кровати,
Пусть судьба за несчастные дни пени заплатит,
Оставляя тебе – безлимитного счастья абонемент.

Как же здорово видеть тебя в нирване,
Пусть она мимолетна. И что ж, наши мысли – и те не вечны.
Наслаждайся, родная, пусть ночь опустит нежно занавес на твои плечи,
Ну а ты соберёшь всех звёзд серебро в карманы.

Мне так нравится, милая, что эмоции хлещут океаном,
Что настолько живое твоё сердце, упрямое, рьяное.
И что Муза твоя по-особому мартовски-пьяная.
Наслаждайся, милая, не заслоняя душу серым-умом-туманом.

«Сколько сказано, сколько спето…»

Сколько сказано, сколько спето,
Сколько выстрадано стихами-сиротами,
Сколько пройдено лесом, пустыней, степями, болотами,
Сколько завоевано пьедесталов, которых возводит упрямо система – планета.

Сколько слез-мимо пролито и ночей сколько вокруг сна,
Сколько лезвий – по сердцу, и на душу сколько камней заточенных,
Сколько взглядов прямых, нелюбимых и обесточенных,
Сколько февраля, для того чтобы снова запела весна.

Сколько дыр в кармане пропитых-тоскою-будней,
Сколько жажды до радости детской, но дерзкой и странной,
Сколько поездов, самолётов – совсем не к себе – а в другие страны,
Сколько дней – тумана до страшного дня – судей.

Сколько ран затянутых благодаря искусственной амнезии,
Сколько солнца – восходов в игноре глухих штор,
От соседей, казалось бы, слишком счастливых, трехметровый забор,
От хороших дел – четыре серых стены – неврастении.

Сколько можно тратить себя на хромые смыслы – болезнь веков?
Сколько раз вам сердце от крика теснило ребра?
Перестаньте мысль искать там, где всё поблёкло,
Находите жизнь только там, где царит любовь.