Buch lesen: «Мы и другие. Типология из параллельного мира»
Глава 1 Находка
Кому нужна типология
Авторский вариант типологии является дальнейшим развитием теории темпераментов.
Многие столетия психология основывалась на четырех типах темперамента: холерик, флегматик, сангвиник, меланхолик. В начале ХХ века Карл Густав Юнг в своей книге «Психологические типы» описал систему из восьми психологических типов личности. Опираясь на теорию Юнга, советский исследователь Аушра Аугустинавичюте создала систему из шестнадцати типов, назвав ее «соционикой» (от слова социон– все человечество). Эту систему в течение нескольких десятков лет широко используют соционики Москвы, Санкт-Петербурга, Екатеринбурга, Киева, дополняя ее, детализируя, но не меняя в ней ничего по существу.
Параллельное направление существует в США. Там его называют типологией. Его создатели так же, как и А.Аугустинавичюте, положили в основу своей концепции теорию Юнга и вышли на шестнадцать типов личности. Второе сходство – как и соционики, они за несколько десятилетий не сделали ни одного серьезного шага вперед.
Во-первых, количество типов личности, а именно шестнадцать, не совпадает с данными криминалистов, имеющих дело с фотороботами: по их мнению, достоверно различимых типов внешности около тысячи. Если типов внешности, то и типов людей, различающихся психологически: наш темперамент, наш характер коррелируют с особенностями нашей внешности.
Во-вторых, соционика очень далеко отошла от привычной нам академической психологии. Она несводима к типам темперамента. Соционики заявляют об отсутствии связей между типом человека и его внешностью. Другими словами, соционика – сама по себе. Отдельное, обособленное направление в развитии психологии и типологии.
В-третьих, заявляя о себе как о современном направлении в науке о человеке, соционика ничего не добавляет к тому, что уже известно в этой области, не вносит ни поправок, ни уточнений в существующие представления.
Между тем, следующий шаг очень прост: я предлагаю удвоение психологического типа личности.
Что это значит? То, что соционики называют психологическим типом, на самом деле лишь его часть, то есть модель. Тип человека – сочетание двух моделей. Как только мы это признали, все волшебным образом меняется: «работает» внешность, тип темперамента из тыквы превращается в золотую карету, став основой современной типологической системы. Кроме того, усовершенствованная таким образом система вносит свою лепту в теоретическую психологию, помогая ответить на вопросы, до сих пор висевшие в воздухе.
Немаловажно и то, что количество типов получается 1024 (с учетом подмоделей), что согласуется с данными криминалистов.
Практическое использование такой системы может быть очень широким.
1. Типология в таком варианте, а именно неосоционика, может помочь школьному психологу справиться с его задачами. Дело в том, что существующие методы исследования личности школьника либо требуют больших затрат времени, либо малоэффективны. Определив тип школьника, состоящий из двух моделей, психолог может помочь ему выбрать профессию, точнее, область профессий, в которых он будет наиболее успешен. Он может подсказать школьнику направление самокоррекции, способы взаимодействия со взрослыми и сверстниками. Главное же – психолог подтолкнет подростка к самопознанию и к восприятию школьных занятий как способов осознания себя в мире.
2. Типология для практического психолога – это ценнейший инструмент эффективного ведения индивидуальных и семейных консультаций, с учетом всех сложностей взаимодействия в семье.
3. Типология необходима родителям для выбора оптимальных способов взаимодействия с ребенком.
4. Типология может помочь при усыновлении: усыновленный ребенок при таком подходе может стать роднее родного.
5. Типологический подход дает школьному учителю возможность проводить уроки по истории и литературе совершенно необычным образом, позволяя школьникам пропустить учебный материал через их личностный опыт. Это можно сделать в виде театрализованных уроков истории или литературы, подобрав «артистам» роли исторических деятелей или литературных персонажей, близких типологически исполнителям.
6. Такой подход неоценим для людей творческих профессий: писателей, режиссеров, артистов театра и кино, художников.
7. Невероятно значимо владение знаниями о типологии для руководителей (подбор кадров, создание эффективно работающего коллектива, разрешение конфликтов, взаимодействие с партнерами).
8. Историки могут использовать типологию как инструмент для более глубокого понимания исторических деятелей и их взаимоотношений.
9. Неисчерпаемы возможности использования типологии политиками и дипломатами.
10. Необозримое поле деятельности открывает типология перед этнографами.
11. Трудно предсказать, насколько плодотворным может быть сотрудничество типологов и генетиков.
12. Типология способна внести свой вклад в работу селекционеров: далеко не всегда подбор элитных родителей дает ожидаемый результат. Здесь необходимо грамотное сочетание генетических и типологических особенностей.
13. Знание типологии или консультации типологов могут оказаться полезными дрессировщикам.
14. То же можно сказать о любителях домашних питомцев. Элитность, экстерьер, окрас, конечно, важны, но лучше, чтобы эти достоинства сочетались с психологической совместимостью щенка, котенка, лошади с владельцем.
15. Типология необходима тем, кто хочет понять себя и свои взаимоотношения с окружающими.
16. Типология на современном уровне – это свободное поле для исследований. Осваивайте его: на этом поле зарыты – нет, не золотые монеты – здесь на вас поглядывают пока еще нереализованные дипломные работы, кандидатские и докторские диссертации, ненаписанные научные статьи и книги. Дерзайте!
Несколько слов о соционике. Это – блестящее открытие Аушры Аугустинавичюте. Блеск ее теории – в графической модели А – так соционики сокращенно называют эту модель, полное же ее название – «модель Аушры».
Без этой модели я не смогла бы сделать следующий шаг. В американском варианте ничего подобного нет.
Кто знает, возможно, гениальность Аушры Аугустинавичюте и явилась причиной столь длительного топтания соционики на одном месте: для социоников ее концепция совершенна и непогрешима. Любое отступление от нее, любой шаг в сторону или вперед воспринимается ими как кощунство. Попытка сделать такой шаг – посягательство на святыню
Но этот шаг нужен. Детям. Учителям. Всем нам.
Глава 2 Начало обучения
Типы темперамента
– Странно, – сказала мама. – Вы с Инькой похожи. Не понимаю, как это возможно.
– А правда, – ахнул Сеня. – Я это сразу почувствовал. Но понял только сейчас, когда ты сказала.
– Посмотри: у него и походка как у тебя, легкая и как будто танцующая. И глаза того же цвета, у обоих синие и большие.
– И он так же, как я, все чувствует. И все понимает.
– А я, значит, не понимаю!
– Что ты, мама, ты все-все понимаешь. Но ты не подлаживаешься. Ты напираешь.
Мама посмотрела на Сеню с удивлением:
– Воспитала на свою голову! Быстро под душ – и за стол. Тетрадки положил в ранец?
– Да, еще с вечера.
А про себя подумал: «У тебя попробуй не положи!»
В школе он был собран и внимателен: если сразу все понять и запомнить, больше останется времени для бесед с Инькой.
– Ты понял, – спросил он мысленно у Иньки, – мама думает, что мы с тобой похожи.
– Она права, – пришел ответ. – Это типологическое сходство. Мы с тобой похожи типологически.
– Что значит – типологически?
– По характеру, поведению и по внешности.
– Как я могу внешне быть похожим на котенка?
– Мама же тебе сказала: походка, глаза. А по характеру ты сам сказал: я все чувствую как ты и понимаю как ты.
– Мне далеко до тебя.
–Не так уж далеко. И дело не в том, кто больше знает: мы воспринимаем мир похоже.
– В голове не укладывается.
– Уложится. Главное – правильно начать.
– А правильно – это как?
– Начинать надо с себя. Поймешь себя – поймешь других.
– Себя понять всего труднее.
– Мы начнем с тебя, но не с самого тебя, а со сказки. С такой сказки, в которой есть ты.
– А что, есть такая сказка?
– И не одна. Но эта – самая точная. Один из ее героев – твоя копия.
– Что за сказка?
– Про Винни-Пуха.
– Я на него не похож.
– Не на него: ты похож на Пятачка.
– Разве у него синие глаза?
– Не знаю, бывают ли у поросят синие глаза. Но походка как у тебя. И поведение.
– И чем же я похож на него?
– Вспомни: он очень добрый. Ты ведь добрый?
– Да.
– Он капризный.
– Я разве капризный?
– Если бы мама не разрешила меня оставить, что бы ты сделал?
– Я снял бы куртку и ботинки и ушел бы босиком, чтобы умереть вместе с тобой в сугробе.
– Но ты ведь знал, что мама тебя любит и этого не позволит. Знал, что она уступит.
– Да. Знал.
– Выходит, ты умеешь манипулировать.
– Что значит «манипулировать»?
– Заставлять людей делать по-твоему, используя их слабости.
– Любовь мамы ко мне – это ее слабость?
– Это ее сила. Но ты превращаешь эту силу в слабость.
– Но ведь я не мог пойти и бросить тебя в сугроб!
– Не мог. Но мог найти другой выход.
– Скажи, какой.
– Например, мог сказать, что ты боишься идти один и попросить пойти с тобой. Она ведь тоже не смогла бы меня выбросить. Она любит чистоту и порядок, а ты притащил грязного котенка, испачкал рубашку и куртку, не пошел на музыку.
– Разве чистота дороже твоей жизни?
– Нет ничего дороже жизни. Но ты плохо подумал о маме. Когда ты веришь в лучшее в человеке, он и ведет себя так. Знаешь, что я сказал ей? Я сказал: какая ты чудесная, красивая и справедливая. И она оставила меня.
– Да, я начинаю понимать. А мама? Она из какой сказки?
– Помнишь мультик про кота Матроскина?
– Она не Матроскин!
– Конечно, нет! Она мама дяди Федора.
– А правда! Она и поет очень хорошо! И наряжаться любит.
– Вернемся к Пятачку. Он постоянно тревожится. У него хорошие друзья, поэтому он такой милый. Но когда появляется опасность, он переживает больше всех. И еще сам придумывает разные страхи. Помнишь следы? Они их натоптали с Винни-Пухом, гуляя вокруг леса, а Пятачок подумал, что кто-то ходит за ними, и этих кого-то становится все больше и больше. Так появилось в его фантазии страшное чудовище – Слонопотам.
– Да, похоже. А почему я люблю маму и все время обижаюсь на нее?
– Потому что, если бы Пятачок и мама дяди Федора были из одной сказки, Пятачок ее критиковал бы. Придирался.
– Ты думаешь?
– Я знаю. Я ведь тоже Пятачок. И я ее критикую.
– Не заметил.
– Потом поймешь. Ты научишься понимать себя и других и будешь лучше уживаться с ними.
– А ты можешь сказать, из какой сказки моя учительница музыки?
– Она…Сейчас…Думай о ней, и я ее увижу. Все, понял. Она из сказки про кота Леопольда.
– Да, она ни с кем не ссорится. Знаешь, она очень красивая. У нее глаза такого цвета… Как фиалки!
– Сейчас мы с тобой начнем урок.
– Какой урок?
– Урок типологии. Ты готов?
– Да. Только я хочу пить.
Сеня достал из холодильника апельсиновый сок, налил в чашку и уже собирался выпить, как вспомнил: надо его подогреть. Перелил в кастрюльку, включил конфорку, подогрел, снова перелил в чашку. Выпил сок, но тут подумал, что надо вымыть чашку.
– Это ты командуешь мной? – спросил он Иньку.
– Я помогаю тебе поступать правильно.
– Это скучно – всегда поступать правильно.
– Зато освобождает время для интересных дел. И ты не ссоришься ни с кем из-за пустяков.
– А мама меня не ругает. Она и не узнала бы, что я пил холодный сок. И чашку вымыла бы молча.
– Но где-то внутри у нее копилось бы раздражение. Ведь она не прислуга – все убирать за вами. И про сок она узнала бы – не совсем точно, а как предчувствие. Как какое-то странное понимание без участия мысли. На уровне подсознания. Но давай начнем, а то ты еще чего-нибудь захочешь.
Инька стал рассказывать Сене о типах темперамента. Их всего четыре: холерик, флегматик, сангвиник и меланхолик. Сеня видел разных людей, их поведение. Он понял, что холерик очень быстро на все реагирует. Быстро и бурно. Он громко смеется, взрывается, когда что-то не по нем, может накричать. Он смелый и очень активный. Именно такой была его мама. И еще мама дяди Федора.
Флегматик спокойный и надежный. Он и говорит медленно и двигается тоже медленно. Очень похоже на его учительницу музыки Аллу Васильевну. Из сказок это – кот Леопольд и Винни-Пух.
Сангвиник легкий, веселый. Он любит быть в центре внимания. Неприятности с него скатываются как с гуся вода. Он талантливый, остроумный, у него много друзей. Не любит доводить начатое до конца – у него слишком много интересов. Сеня подумал, что сангвиником является его школьный друг Артур. А из сказочных героев – Буратино и Незнайка.
Меланхолик очень тревожный. У него много фантазий и страхов. Он внимателен к мелочам, бывает грустным, быстро устает. За примером далеко ходить не пришлось: таким был он сам и котенок Инька. А из сказок – ослик Йа-Йа, друг Винни-Пуха и Пятачка.
– Надо же, как все просто! – подумал Сеня, но тут же пришла другая мысль: это был только первый шаг.
Типы темперамента во взаимодействии
Когда Сеня пришел из школы, Иньки дома не было.
– Где Инька? – спросил он у мамы.
– Ушел гулять.
– Зачем ты его отпустила? Он потеряется. Его украдут. Его загрызут собаки.
– Ничего с ним не случится.
– А как он придет домой?
Тут раздался звонок домофона.
– Алло, – сказала мама, и мужской голос ответил:
– Это ваш котенок, беленький такой с синими глазами?
– Да, наш.
Мама еще вешала трубку домофона, а Сеня уже мчался вниз по лестнице, забыв про лифт. Он схватил Иньку, прижал к себе.
– Как вы узнали, что он наш?
– Сам не пойму. Мне пришло в голову почему-то позвонить в вашу квартиру.
– Спасибо.
– Что же вы такого маленького отпускаете гулять одного?
– Он очень умный. Он не пропадет.
– Давай гулять вместе, – сказал Сеня, входя в квартиру. – А то я за тебя буду бояться.
– Ты опять испачкал рубашку! – услышал он мамин голос.
– Прости, я сейчас постираю!
Мама посмотрела на Сеню с удивлением, как будто не узнавая. Потом сказала:
– Да, ты растешь.
Сеня переоделся, постирал рубашку, пообедал.
– Мама, я немного отдохну, а потом сделаю уроки.
– Опять будешь сидеть с Инькой?
– Да. Я быстрее отдыхаю, когда он рядом.
Наконец-то можно поговорить о типологии!
– Инька, мы сегодня сделаем следующий шаг?
– Мы еще первый не закончили.
– А что там еще?
– Темперамент важен не сам по себе. Важно понять, для чего он. Об этом знали древние воины.
Сеня увидел этих воинов. Они были верхом на конях и готовились к битве. Он заметил, что они группировались по четыре всадника. Сеня выбрал одну такую группу и рассмотрел их внимательно. Один из них был на вороном коне, черном как уголь. Конь переступал с ноги на ногу, нетерпеливо вскидывая голову, шумно выдыхая воздух. Он явно рвался в бой. У его хозяина были темные глаза, смуглое лицо. Глаза блестели азартом. Он смотрел вперед. Он, как и его конь, рвался в бой. Сеня понял, что оба они были холерики.
Рядом с ним спокойно стоял другой конь. Он был гнедой, плотный. Его всадник был крупный, тяжелый. Глаза всадника были серьезны. Он смотрел то вперед, то на первого всадника. Это были два флегматика, конь и человек.
Третий конь был огненно-рыжий, легкий, с точеными тонкими ногами. Он не стоял на месте, а как будто танцевал, то продвигаясь вперед, то отступая назад. Его глаза с любопытством смотрели вокруг. Хозяин этого коня с улыбкой оглядывался на товарищей, как будто спрашивая: не правда ли, моему коню цены нет? А сбруя – вы только посмотрите! Вы когда-нибудь видели такую сбрую? В его переменчивом лице было желание нравиться и общаться. И еще задор. Веселье. Гордость. Все вместе. Ясно: это сангвиник.
Четвертый конь был белый. Он чутко насторожил уши и тревожно посматривал по сторонам. Его всадник слегка сутулился и как будто грустил. Возможно, он думал, вернутся ли они, он и его конь, из этого боя. Наверняка меланхолик, но он не был похож на Сеню. И холерик был не очень похож на маму, а флегматик на Аллу Васильевну. И сангвиник был не совсем такой, как Буратино и Незнайка.
– Почему так? – спросил Сеня.
– Ты потом поймешь.
– Когда?
– Сейчас посмотри битву. Постарайся понять, зачем эти четверо нужны друг другу. А потом садись за уроки. Вечером поговорим.
Сеня стал смотреть битву. По сигналу трубы вперед рванулся вороной. Всадник не оглянулся на своих товарищей. Он летел вперед так стремительно, что остальные напрягались, чтобы не отстать.
Прямо за ним скакал флегматик. Сеня увидел, как они, все четверо, врезались в гущу врагов. Тут кто-то хотел ударить пикой холерика, но флегматик рубанул его саблей, и тот слетел с коня.
– Вот оно что, – подумал Сеня. – Флегматик работает как телохранитель холерика.
Интересно было наблюдать за сангвиником. Он дразнил врагов, подъезжал к ним близко, делал вид, что испугался, и пускался наутек. За ним скакали двое-трое врагов, он уводил их в сторону и вдруг поворачивал своего огненного коня и мчался на них, ловко увертываясь от их копий. Справившись с этими, снова кидался в бой и снова хитрил и сбивал всех с толку. Там, где он крутился на своем коне, все перепутывалось, враги переставали соображать что-либо и обращались в бегство.
– Сангвиник – для контакта с врагами!
– Здесь – да, с врагами. На самом деле сангвиник – для взаимодействия. Любого. Со знаком плюс и со знаком минус. Обрати внимание: он им что-то кричит. Наверно, дразнит их. Они злятся и выключаются из битвы, бросаются на него.
– Да, правда. Он их совсем не боится!
В это время холерик носился, перемещаясь в самые опасные точки. Враги разбегались от него. Флегматик не отставал ни на шаг, защищая его спину. Сангвиник тоже держался близко к холерику. Тут же был и меланхолик. Он сражался уверенно, но осторожно, отступая и возвращаясь. Вдруг он что-то крикнул холерику. Тот его не слышал, и меланхолик подъехал к нему совсем близко и снова что-то сказал. Вся четверка во главе с холериком вдруг повернула назад и помчалась в обход сражения.
Сеня понял, что меланхолик предупредил о чем-то холерика. Картинка исчезла.
– Что он сказал холерику?
– Он сказал, что враг теснит левый фланг, и они поскакали туда на помощь.
– А как он узнал?
– Ты знаешь, что такое интуиция?
– Слышал, но ты лучше скажи.
– Интуиция – это особая чувствительность к тому, что происходит. Она основывается на предчувствии и умении улавливать слабые сигналы.
– Да, я вспомнил.
Сеня в то лето – год назад – катался на велосипеде и заехал в лес. Хотя обещал кататься только около дома. Они отдыхали тогда в деревне. В лесу было чудесно. И вдруг, когда он ехал по просеке, он увидел впереди длинную и широкую лужу. В дальнем конце лужи, поперек нее, лежала доска. Она торчала из лужи сантиметров на пять, если не больше. Сеня хотел сойти с велосипеда и обойти эту лужу сбоку, между деревьями, но почувствовал, что останавливаться нельзя. Он не понял, почему. Может быть, птицы замолчали или изменилось что-то в их голосах. Может быть, он ощутил что-то враждебное рядом. Он даже, как он вспомнил потом, почувствовал опасность с левой стороны. Сеня разогнался, его велосипед перескочил через доску, и он спокойно поехал дальше. А через несколько дней узнал, что в лесу прятался беглый заключенный. Он остановил мальчишку, собиравшего грибы, отнял у него корзину, в которой были грибы и кусок хлеба, потом схватил его за руку и стал требовать, чтобы тот принес ему еду и деньги, а если обманет, он убьет всех его родных. Мальчишка вырвался, но тот человек успел ударить его ножом. Не сильно, нож только скользнул по коже. В тот же день это место окружили солдаты из ближайшей воинской части, и преступника поймали. Возможно, его присутствие почувствовал тогда Сеня.
– Да, я понял, – сказал он Иньке. – Это все сразу: что-то изменилось вокруг меня, враждебные волны от этого человека и еще что-то, какое-то внутреннее чувство.
– Ну все, за уроки. Потом погуляем, а вечером поговорим.
Во время прогулки Инька вдруг подошел к двум женщинам, которые разговаривали на улице, и сел неподалеку от них. Сене он передал сообщение: ты иди, я хочу послушать. Они говорят о своих кошках. Я догоню тебя.
Это повторилось еще пару раз. Один раз он уселся под скамейкой, на которой разговаривали о чем-то мужчина и женщина. Второй раз задержался возле группки девчонок.
– Инька, подслушивать нехорошо, – сказал ему Сеня, когда они вернулись домой.
– Если бы я был человеком, я бы подошел и заговорил с ними, и они сами бы мне все рассказали. Так что я не подслушиваю, а по-своему участвую в разговоре.
